– Именно так все и было. Я помню, тогда тебя сочли полностью непригодным для командных постов.
Хамиль ударил пришельца стеком по лицу второй раз, но теперь никто этому не удивился. Новый рубец лег накрест поперек старого. Густая и темная венозная кровь стекла вдоль скулы пришельца и начала капать ему на форму, но он не обратил на это ни малейшего внимания.
– Черт, именно так ты тогда и говорил. И что же – ты до сих пор придерживаешься того же мнения?
– Мое личное мнение никакого отношения к результатам классификационных тестов не имело и не имеет – это простая совокупность набранных баллов. Но хочу отметить, что ты своим баллам вполне соответствуешь!
Хамиль снова стегнул пришельца стеком по лицу, и на этот раз Ладислас счел нужным забрать из рук Майкла его ружье.
– Думал, что я не узнаю, где ты прячешься? Думал ведь, скажи? Решил, что здесь я тебя не достану?
– Я знал, что ты скрываешься где-то в этих горах. Обратное тоже было вполне возможно – не вижу причин для того, чтобы это было не так.
Похоже, Хамиль наконец сообразил, что пришелец ловко издевается над ним. Бить сразу он его не стал, а вместо того сначала гаркнул во всю глотку:
– Ты что, смеешься надо мной, подлец?
– Да, но совсем немножко.
Судорога пробежала по телу Хамиля, купол его лысины налился кровью. Вскинув вверх лицо и широко размахнувшись, он ударил пришельца кулаком в подбородок.
– Повесить его на флагштоке! – выкрикнул он сквозь сведенное спазмой горло, отчего крик его напомнил звук трубы.
Ладислас быстро вышел вперед, отодвинув плечом Майкла с дороги, и через минуту опасный момент был позади. Ладислас взял пришельца за руку и вывел наружу. Пришелец медленно и ровно шагал по гравийной дорожке к круглому цветнику. Один из людей Хамиля спустил флаг и сделал на конце тонкого металлического троса петлю.
Перед самым концом жесткие глаза офицера пришельцев немного смягчились. Но он не сказал больше ни слова.
7
Глава 3
1
Хамиль ударил пришельца стеком по лицу второй раз, но теперь никто этому не удивился. Новый рубец лег накрест поперек старого. Густая и темная венозная кровь стекла вдоль скулы пришельца и начала капать ему на форму, но он не обратил на это ни малейшего внимания.
– Черт, именно так ты тогда и говорил. И что же – ты до сих пор придерживаешься того же мнения?
– Мое личное мнение никакого отношения к результатам классификационных тестов не имело и не имеет – это простая совокупность набранных баллов. Но хочу отметить, что ты своим баллам вполне соответствуешь!
Хамиль снова стегнул пришельца стеком по лицу, и на этот раз Ладислас счел нужным забрать из рук Майкла его ружье.
– Думал, что я не узнаю, где ты прячешься? Думал ведь, скажи? Решил, что здесь я тебя не достану?
– Я знал, что ты скрываешься где-то в этих горах. Обратное тоже было вполне возможно – не вижу причин для того, чтобы это было не так.
Похоже, Хамиль наконец сообразил, что пришелец ловко издевается над ним. Бить сразу он его не стал, а вместо того сначала гаркнул во всю глотку:
– Ты что, смеешься надо мной, подлец?
– Да, но совсем немножко.
Судорога пробежала по телу Хамиля, купол его лысины налился кровью. Вскинув вверх лицо и широко размахнувшись, он ударил пришельца кулаком в подбородок.
– Повесить его на флагштоке! – выкрикнул он сквозь сведенное спазмой горло, отчего крик его напомнил звук трубы.
Ладислас быстро вышел вперед, отодвинув плечом Майкла с дороги, и через минуту опасный момент был позади. Ладислас взял пришельца за руку и вывел наружу. Пришелец медленно и ровно шагал по гравийной дорожке к круглому цветнику. Один из людей Хамиля спустил флаг и сделал на конце тонкого металлического троса петлю.
Перед самым концом жесткие глаза офицера пришельцев немного смягчились. Но он не сказал больше ни слова.
7
Они вырыли шесть могил и похоронили своих павших товарищей. Хамиль особенно настаивал на том, чтобы оставить валяться мертвых пришельцев там, где их застала смерть – так или иначе гарнизон блокпоста погиб полностью до последнего человека – поэтому после того как последняя могила была засыпана землей, делать здесь больше было нечего. Они сняли со станков тяжелые пулеметы пришельцев и собрали все, какие могли, патроны. Пулеметы были укреплены на спинах первой смены бойцов Хамиля, которым предстояло нести оружие по-очереди.
Все дела были закончены, но команды к отступлению почему-то все не отдавалось. Хамиль задумчиво стоял в стороне, смотрел на землю и похлопывал себя стеком по голенищу сапога. Лишенный ближайшей цели, он как-то сразу увял. Казалось, что Хамиль никак не может заставить себя поверить в то, что блокпост наконец взят.
– О каких это классификационных тестах они говорили? – с трудом выговаривая слова, спросил у Ладисласа Майкл. – Что это такое?
В его горле совсем близко стояла тошнота, и ему приходилось делать над собой усилие, проталкивая слова наружу мимо комка и удерживая тошноту внизу.
На его вопрос ответил Поттер.
– Это нововведенная пришельцами часть общественной административной системы – все должны пройти тесты на профессиональную пригодность. Таким образом, население классифицируется, и каждый гражданин получает то место, где он может проявить себя лучше всего. Человек, занимающийся тем делом, которое ему больше всего подходит, доволен собой и своей судьбой – считается, что иначе вроде бы и быть не может. Удовлетворенное население никогда не станет бунтовать и устраивать демонстрации. Хамиль подал заявление на прохождение тестов по военным дисциплинам – он считал эту область для себя наиболее пригодной и по законам пришельцев вполне мог попробовать себя в том, к чему питал склонность. Каким был результат этих тестов ты уже, надеюсь, понял. Все это отмечено в досье, которое у нас имеется на него.
– Я понял. Он пытался стать офицером в армии пришельцев.
– Да, и ему дали от ворот поворот, – продолжил Ладислас. – Тогда он бежал в горы. Никто не пытался его остановить, я уверен в этом. Пришельцы очень забавные люди. Если ты не можешь вписаться в их систему, они не будут тебя принуждать к этому. Вместо того они дают тебе возможность умирать с голода из-за собственной неприспособленности. И если при этом ты решился уйти в какое-нибудь отдаленное место и жить там тихо и без вреда для основной массы народа, то ради Бога, никто не помешает тебе сделать это.
– Очень интересно, – отозвался Майкл Вайерман.
В небе появился и настойчиво загудел золотой шмель. Майкл поднял голову и посмотрел вверх. Это самолет, понял он, и с тревогой подумал о том, имеются ли на борту летательных аппаратов пришельцев телескопические средства наблюдения за земной поверхностью с высоты.
Всего секунду назад самолет был не более чем как искоркой среди облаков, но в следующее мгновение он уже с ревом несся к ним. Выхлоп двигателя, а точнее модифицированного образца двигательного средства, применяемого на космических шлюпках, золотого блестящего веретенообразного тела заставлял воздух кипеть, визжать и клубиться яростными тугими спиралями турбуленции – штурмовик пришельцев мчался к ним во всей своей красе.
Они дружно бросились врассыпную кто куда, часть решила искать укрытия в лесу под защитой деревьев, несколько несчастных нырнули в здание блокпоста, в белую крышу которого попали первые выпущенные штурмовиком ракеты. Взрыв был ужасен. На глазах у Майкла Вайермана следующая ракетная очередь, выпущенная почти горизонтально, пронеслась над травой, воткнулась в землю неподалеку от блокпоста, превратилась в подобие частокола пограничных столбов и в тот же момент взорвалась. Лужайка мгновенно утратила свою прелесть, покрывшись коричневыми оспинами воронок. Потрясенный мозг Майкла настолько быстро обрабатывал визуальную информацию, что он буквально смог различить моменты соударения ракет и детонацию. Он отчетливо увидел, как ракеты воткнулись в газон, замерли там на мгновение и взорвали свои боеголовки. В свое время ему объясняли, что противопехотные реактивные снаряды настраиваются так, чтобы их боеголовки срабатывали в момент столкновения с препятствием, иначе земля могла уменьшить своей толщей убойную силу. Сейчас же скорее всего пилот использовал бронебойные снаряды, предназначенные для борьбы с техническими средствами, с космическими кораблями, например. В таком случае истребитель не был вызван из блокпоста специально, а скорее всего явился совершить патрульный облет.
Возможно, что самолеты стали посылаться сюда после того, как станции радарного слежения пришельцев два раза подряд засекли в этом районе появление неопознанного судна. Истратив боезапас, штурмовик сделал над местом бомбежки круг, взмыл в небо и исчез. Пилот сделал свое дело, над горами снова воцарила тишина, и только Иссак Поттер остался лежать на траве, зажимая руками рану в животе.
Огибая дымящиеся воронки, Майкл Вайерман бросился к своему напарнику. Он старался бежать быстро, но Хамиль успел оказаться около коротышки-центаврианина раньше его.
Поттер лежал на боку, согнув и поджав колени. Его лицо было белым как мел, а рот превратился в застывшее ровное «О». Хамиль рывком перевернул центаврианина на спину и оторвал его руки от живота. Присев на корточки над Поттером, он быстро критически осмотрел рану и наклонился над его лицом. Поттер смотрел в небо мутными и безумными от боли глазами. Майкл попытался оттолкнуть Хамиля в сторону.
– Оставь его в покое, сказал я тебе! Оставь его в покое!
Хамиль не обратил на его крики никакого внимания и не сдвинулся с места. Он что-то искал в нагрудном кармане своей золотой куртки. Ломая ногти, он пытался расстегнуть пуговицу, потом наконец в отчаянии оторвал ее и засунул руку в карман. Первый сложенные вчетверо лист бумаги, который Хамиль достал оттуда, было его генеральское свидетельство. С раздражением взглянув на него, он отбросил свидетельство в сторону. Следующим на свет появился пачка других, неизвестных Майклу документов. Хамиль разгладил листы на колене и снова начал шарить по карманам, очевидно в поисках того, чем можно было писать.
Иссак Поттер снова схватился руками за живот. Он силился что-то сказать, на его шее от невероятных усилий вздувались вены. Его рот открывался и закрывался несколько раз. Заметив Майкла Вайермана, центаврианин снова попытался заговорить.
– Я не из секретной службы, – наконец выдавил он из себя. – Департамент Иностранных дел. Дипломатический корпус.
Хамиль наконец нашел карандаш. Быстро перевернув листы и открыв из них последний, он послюнявил кончик карандаша языком и принялся засовывать его в окровавленные пальцы Поттера.
– Подпиши это, – быстрым дрожащим от паники голосом прошептал он. – Ты уже можешь подписать. Операция прошла успешно, так что прошу тебя, подпиши.
Поттер поморщился, одновременно содрогнувшись всем телом.
– Успешно. Да, конечно. Но в будущем не забывайте о самолетах, хорошо?
Центаврианин тщательно вывел свою подпись. Потом передал карандаш Майклу Вайерману. Черты лица центаврианина исказились от какого-то внутреннего переживания, не имеющего отношения к физической боли.
– Ты тоже должен подписать это, дружище. Как свидетель.
Не задумываясь о том, что он делает, Майкл расписался. Поттер передал бумаги Хамилю.
– Идите найдите Ладисласа. Нужно две подписи. Нужны хорошие надежные свидетели, известные или уважаемые люди. Сын Президента и противник Президента на выборах подойдут как нельзя лучше. Давайте, идите. Со мной все равно все кончено.
Хамиль кивнул, его глаза просияли. Он встал во весь рост, потом нагнулся еще раз и подобрал с травы свое генеральское свидетельство. Аккуратно свернув все бумаги и надежно упрятав их в карман, он развернулся и быстро зашагал к лесу.
Поттер снова собрался с силами.
– Не знаю, зачем нужен ему был этот генеральский чин. Очевидно, зачем-то нужен. А то… что я только что подписал… это был международный договор. Между Объединенной Центаврианской системой и Францем Хамилем, номинальным Президентом Земли. Двухстороннее соглашение. Он обязуется всячески проводить политику центаврианского правительства на Земле, а мы – оказывать ему всяческую материальную поддержку. Мы… полностью отстранили от дел твоих людей, Майкл, обошли вас. Это конечно очень скверно, но таким было мнение Правительства. Они решили, что управятся с Хамилем сами.
Понимаешь, мы не можем позволить Земле снова стать полностью независимой. Это слишком рискованно. Мы должны с самого начала завербовать здесь своих агентов и как следует обосноваться, обосноваться прочно и надолго.
– Поттер…
– Это политика, Майкл. Мы должны все планировать на поколения вперед. Нам приходится оберегать свою свободу.
С этими словами Иссак Поттер умер.
Майкл Вайерман почувствовал чью-то руку у себя на плече – это был Ладислас Данко.
– Мы заберем его с собой, – пробасил великан. – Похороним в горах. Через несколько минут здесь появится патруль пришлых, бронетранспортеры. Они носятся по этим дорогам как настоящие демоны.
Майкл Вайерман оглянулся по сторонам. Остатки отряда Хамиля уже скрылись за деревьями. Бросив Поттера умирать, Хамиль торопливо отступал.
Майкл Вайерман сделал один глубокий вдох, потом другой. Потом сбросил с плеча руку Ладисласа, опустил на землю приклад своего центаврианского ружья и разжал пальцы. Дуло ружья легло поперек ног Поттера. Не оборачиваясь, Майкл зашагал через лужайку к шоссе, навстречу патрулю пришельцев. Руки он держал высоко поднятыми над головой.
Все дела были закончены, но команды к отступлению почему-то все не отдавалось. Хамиль задумчиво стоял в стороне, смотрел на землю и похлопывал себя стеком по голенищу сапога. Лишенный ближайшей цели, он как-то сразу увял. Казалось, что Хамиль никак не может заставить себя поверить в то, что блокпост наконец взят.
– О каких это классификационных тестах они говорили? – с трудом выговаривая слова, спросил у Ладисласа Майкл. – Что это такое?
В его горле совсем близко стояла тошнота, и ему приходилось делать над собой усилие, проталкивая слова наружу мимо комка и удерживая тошноту внизу.
На его вопрос ответил Поттер.
– Это нововведенная пришельцами часть общественной административной системы – все должны пройти тесты на профессиональную пригодность. Таким образом, население классифицируется, и каждый гражданин получает то место, где он может проявить себя лучше всего. Человек, занимающийся тем делом, которое ему больше всего подходит, доволен собой и своей судьбой – считается, что иначе вроде бы и быть не может. Удовлетворенное население никогда не станет бунтовать и устраивать демонстрации. Хамиль подал заявление на прохождение тестов по военным дисциплинам – он считал эту область для себя наиболее пригодной и по законам пришельцев вполне мог попробовать себя в том, к чему питал склонность. Каким был результат этих тестов ты уже, надеюсь, понял. Все это отмечено в досье, которое у нас имеется на него.
– Я понял. Он пытался стать офицером в армии пришельцев.
– Да, и ему дали от ворот поворот, – продолжил Ладислас. – Тогда он бежал в горы. Никто не пытался его остановить, я уверен в этом. Пришельцы очень забавные люди. Если ты не можешь вписаться в их систему, они не будут тебя принуждать к этому. Вместо того они дают тебе возможность умирать с голода из-за собственной неприспособленности. И если при этом ты решился уйти в какое-нибудь отдаленное место и жить там тихо и без вреда для основной массы народа, то ради Бога, никто не помешает тебе сделать это.
– Очень интересно, – отозвался Майкл Вайерман.
В небе появился и настойчиво загудел золотой шмель. Майкл поднял голову и посмотрел вверх. Это самолет, понял он, и с тревогой подумал о том, имеются ли на борту летательных аппаратов пришельцев телескопические средства наблюдения за земной поверхностью с высоты.
Всего секунду назад самолет был не более чем как искоркой среди облаков, но в следующее мгновение он уже с ревом несся к ним. Выхлоп двигателя, а точнее модифицированного образца двигательного средства, применяемого на космических шлюпках, золотого блестящего веретенообразного тела заставлял воздух кипеть, визжать и клубиться яростными тугими спиралями турбуленции – штурмовик пришельцев мчался к ним во всей своей красе.
Они дружно бросились врассыпную кто куда, часть решила искать укрытия в лесу под защитой деревьев, несколько несчастных нырнули в здание блокпоста, в белую крышу которого попали первые выпущенные штурмовиком ракеты. Взрыв был ужасен. На глазах у Майкла Вайермана следующая ракетная очередь, выпущенная почти горизонтально, пронеслась над травой, воткнулась в землю неподалеку от блокпоста, превратилась в подобие частокола пограничных столбов и в тот же момент взорвалась. Лужайка мгновенно утратила свою прелесть, покрывшись коричневыми оспинами воронок. Потрясенный мозг Майкла настолько быстро обрабатывал визуальную информацию, что он буквально смог различить моменты соударения ракет и детонацию. Он отчетливо увидел, как ракеты воткнулись в газон, замерли там на мгновение и взорвали свои боеголовки. В свое время ему объясняли, что противопехотные реактивные снаряды настраиваются так, чтобы их боеголовки срабатывали в момент столкновения с препятствием, иначе земля могла уменьшить своей толщей убойную силу. Сейчас же скорее всего пилот использовал бронебойные снаряды, предназначенные для борьбы с техническими средствами, с космическими кораблями, например. В таком случае истребитель не был вызван из блокпоста специально, а скорее всего явился совершить патрульный облет.
Возможно, что самолеты стали посылаться сюда после того, как станции радарного слежения пришельцев два раза подряд засекли в этом районе появление неопознанного судна. Истратив боезапас, штурмовик сделал над местом бомбежки круг, взмыл в небо и исчез. Пилот сделал свое дело, над горами снова воцарила тишина, и только Иссак Поттер остался лежать на траве, зажимая руками рану в животе.
Огибая дымящиеся воронки, Майкл Вайерман бросился к своему напарнику. Он старался бежать быстро, но Хамиль успел оказаться около коротышки-центаврианина раньше его.
Поттер лежал на боку, согнув и поджав колени. Его лицо было белым как мел, а рот превратился в застывшее ровное «О». Хамиль рывком перевернул центаврианина на спину и оторвал его руки от живота. Присев на корточки над Поттером, он быстро критически осмотрел рану и наклонился над его лицом. Поттер смотрел в небо мутными и безумными от боли глазами. Майкл попытался оттолкнуть Хамиля в сторону.
– Оставь его в покое, сказал я тебе! Оставь его в покое!
Хамиль не обратил на его крики никакого внимания и не сдвинулся с места. Он что-то искал в нагрудном кармане своей золотой куртки. Ломая ногти, он пытался расстегнуть пуговицу, потом наконец в отчаянии оторвал ее и засунул руку в карман. Первый сложенные вчетверо лист бумаги, который Хамиль достал оттуда, было его генеральское свидетельство. С раздражением взглянув на него, он отбросил свидетельство в сторону. Следующим на свет появился пачка других, неизвестных Майклу документов. Хамиль разгладил листы на колене и снова начал шарить по карманам, очевидно в поисках того, чем можно было писать.
Иссак Поттер снова схватился руками за живот. Он силился что-то сказать, на его шее от невероятных усилий вздувались вены. Его рот открывался и закрывался несколько раз. Заметив Майкла Вайермана, центаврианин снова попытался заговорить.
– Я не из секретной службы, – наконец выдавил он из себя. – Департамент Иностранных дел. Дипломатический корпус.
Хамиль наконец нашел карандаш. Быстро перевернув листы и открыв из них последний, он послюнявил кончик карандаша языком и принялся засовывать его в окровавленные пальцы Поттера.
– Подпиши это, – быстрым дрожащим от паники голосом прошептал он. – Ты уже можешь подписать. Операция прошла успешно, так что прошу тебя, подпиши.
Поттер поморщился, одновременно содрогнувшись всем телом.
– Успешно. Да, конечно. Но в будущем не забывайте о самолетах, хорошо?
Центаврианин тщательно вывел свою подпись. Потом передал карандаш Майклу Вайерману. Черты лица центаврианина исказились от какого-то внутреннего переживания, не имеющего отношения к физической боли.
– Ты тоже должен подписать это, дружище. Как свидетель.
Не задумываясь о том, что он делает, Майкл расписался. Поттер передал бумаги Хамилю.
– Идите найдите Ладисласа. Нужно две подписи. Нужны хорошие надежные свидетели, известные или уважаемые люди. Сын Президента и противник Президента на выборах подойдут как нельзя лучше. Давайте, идите. Со мной все равно все кончено.
Хамиль кивнул, его глаза просияли. Он встал во весь рост, потом нагнулся еще раз и подобрал с травы свое генеральское свидетельство. Аккуратно свернув все бумаги и надежно упрятав их в карман, он развернулся и быстро зашагал к лесу.
Поттер снова собрался с силами.
– Не знаю, зачем нужен ему был этот генеральский чин. Очевидно, зачем-то нужен. А то… что я только что подписал… это был международный договор. Между Объединенной Центаврианской системой и Францем Хамилем, номинальным Президентом Земли. Двухстороннее соглашение. Он обязуется всячески проводить политику центаврианского правительства на Земле, а мы – оказывать ему всяческую материальную поддержку. Мы… полностью отстранили от дел твоих людей, Майкл, обошли вас. Это конечно очень скверно, но таким было мнение Правительства. Они решили, что управятся с Хамилем сами.
Понимаешь, мы не можем позволить Земле снова стать полностью независимой. Это слишком рискованно. Мы должны с самого начала завербовать здесь своих агентов и как следует обосноваться, обосноваться прочно и надолго.
– Поттер…
– Это политика, Майкл. Мы должны все планировать на поколения вперед. Нам приходится оберегать свою свободу.
С этими словами Иссак Поттер умер.
Майкл Вайерман почувствовал чью-то руку у себя на плече – это был Ладислас Данко.
– Мы заберем его с собой, – пробасил великан. – Похороним в горах. Через несколько минут здесь появится патруль пришлых, бронетранспортеры. Они носятся по этим дорогам как настоящие демоны.
Майкл Вайерман оглянулся по сторонам. Остатки отряда Хамиля уже скрылись за деревьями. Бросив Поттера умирать, Хамиль торопливо отступал.
Майкл Вайерман сделал один глубокий вдох, потом другой. Потом сбросил с плеча руку Ладисласа, опустил на землю приклад своего центаврианского ружья и разжал пальцы. Дуло ружья легло поперек ног Поттера. Не оборачиваясь, Майкл зашагал через лужайку к шоссе, навстречу патрулю пришельцев. Руки он держал высоко поднятыми над головой.
Глава 3
1
Сначала патруль обозначился утробным гулом моторов по ту сторону освещенной солнцем асфальтовой полосы на гребне перевала, над которой колебался нагретый воздух. Потом на подъем бодро выскочил маленький штабной бронированный вездеход и при виде стоящего посреди дороги Майкла Вайермана, мгновенно затормозил. День близился к полудню. Было здорово жарко, и в своем грязном комбинезоне Майкл взмок от пота. От солнца у него внезапно ужасно разболелась голова, и ему захотелось опустить руки, но он продолжал держать их поднятыми и спокойно смотреть в черное отверстие дула пулемета на башенке вездехода.
Офицер пришельцев, худощавый и ловкий, элегантно-недоступный в своей черной с серебристой строчкой форме, с любопытством выглянул из бокового люка машины.
– Ты что, сдаешься, парень?
Майкл Вайерман кивнул.
– Тогда, ради Бога, отойди с дороги! Ты же не хочешь, чтобы тебя переехал тяжелый бронетранспортер?
Офицер подкрепил свои слова нетерпеливым жестом руки и Майкл Вайерман, продолжая как болванчик кивать, поспешно отступил на обочину. Офицер нагнулся и что-то крикнул, обращаясь к недрам своего броневика, покатившегося после этого вперед и остановившегося лениво бурча выхлопной трубой на обочине рядом с Майклом.
Колонна из шести бронетранспортеров с пехотой на борту пронеслась мимо них в клубах пыли и горячего ветра. Офицер что-то быстро проговорил, прижав к горлу кнопку микрофона и другой вездеход, близнец того, что стоял сейчас рядом с Майклом, оставил свою замыкающую позицию в арьергарде, набрал скорость, обогнал колонну и занял место впереди. Патрульная колонна исчезла за ближайшим к разоренному блокпосту поворотом. Майкл Вайерман остался на дороге один на один с вездеходом пришельцев. По обе стороны от них вдоль дороги поднимались ровные ряды почти одинаковых сосен. С севера горизонт заслоняла серая горная гряда.
Офицер выбрался из люка и уселся на борт вездехода, уперев каблуки высоких ботинок в металлический решетчатый выступ.
Чуть откинув голову назад, он некоторое время хмурил брови и рассматривал лицо и комбинезон Майкла Вайермана, потом быстро и нетерпеливо проговорил:
– Можешь опустить руки, парень. Теперь давай выкладывай – в чем дело?
Майкл Вайерман опустил руки так резко, что ладони хлопнули его бедрам.
– Я сдаюсь.
– Это понятно. Я спрашиваю о другом – почему ты это делаешь?
Явное замешательство было написано у офицера пришельцев на лице. Подобно девяносто девяти процентам пришельцев находящихся сейчас на Земле, этот человек был слишком молод и вряд ли участвовал в компании по захвату планеты, да и в любой другой войне тоже. Как член одной небольшой изолированной расы, проживающей внутри другой расы, очень схожей внешне, но при этом физически лишенной возможности заводить совместное потомство, офицер общался с коренными обитателями только ввиду крайней необходимости, знал их мало и не ожидал неприятностей с их стороны. Он конечно же был в курсе того, что в горах скрываются повстанцы, но не привык к неприятностям и с этой стороны тоже. Также как и остальные его молодые сослуживцам, он жаждал дела, мечтал быть переведенным на передовую к тем звездным системам, где жизнь отличалась от скучной рутины, пускай даже и прерываемой иногда известными дозволительными развлечениями гарнизонной службы.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что, увидев перед собой пожелавшего сдаться повстанца, пришелец был крайне удивлен. Все объяснялось очень просто. Диссиденты и повстанцы скрывались в горах, и это было их коренным свойством, в результате чего жизнь офицера и горных обитателей протекала как бы в параллельных непересекающихся мирах. Несмотря на то, что совсем недавно он на всех парах мчался к месту неожиданной кровавой расправы над собственными товарищами, сознание его еще не зарегистрировало этой перемены в жизненном круговороте. Поэтому к Майклу Вайерману он отнесся только одним совершенно естественным образом: как к вторгшемуся в четко установленный приятный мир загадочному незнакомцу, поведение которого малопонятно и потому раздражающе.
Неожиданно офицера, ожидающего ответа Майкла, осенила запоздалая мысль – все это могло быть простой ловушкой, засадой. Он вздрогнул, напрягся и принялся крутить головой, с тревогой всматриваясь в полумрак под деревьями. Но уже через несколько секунд он догадался, что настоящая ловушка уже давно захлопнулась бы и он был бы мертв. Понимая, что проявил беспечность, и еще более взволновавшись от мысли о том, что только благодаря счастливой случайности остался жив, офицер бросил резко:
– Так что скажешь?
Майкл Вайерман задумался, но короткого и вразумительного ответа для описания сложного состояние души своей придумать так и не смог. По правде говоря, он сам себя не понимал. Он принял решение под влиянием внезапного порыва и вот результат – он здесь.
– Я решил, что с меня хватит, – проговорил он. – Я выхожу из игры.
– Ты решил, что с тебя хватит убивать наших солдат и пора попробовать поискать себе какое-нибудь другое занятие? Так тебя понимать?
Майкл Вайерман потряс головой.
– Насколько я знаю, я не убил ни одного из ваших солдат. Я участвовал в нападении на блокпост и стрелял по нему. Возможно, я попал в кого-нибудь – я не знаю. Но это могло произойти только случайно. С меня хватит, я больше не хочу стрельбы.
– А ну-ка, открой рот, – внезапно приказал ему офицер. – Я хочу посмотреть твои зубы.
Увидев, что Майкл не понимает его, пришелец пришел в ярость:
– Открывай рот, сказано тебе! Давай, быстро!
Чувствуя себя круглым дураком, Майкл с трудом разлепил губы. Так же неожиданно офицер протянул вперед руку и пощупал его одежду. По всему было видно, что офицер делает какие-то выводы для себя из этих исследований, и Майкл Вайерман не сразу понял, с чем это могло быть связано. Офицер посмотрел на него очень внимательно.
– В горах ты совсем недавно. И этот комбинезон на тебе, он сшит не на Земле. Откуда ты взялся?
Придумывать что-то и выкручиваться было слишком поздно. Майкл почувствовал, что просто не в силах заставить себя произвести какой-то звук. Он просто стоял, похолодев, и тряс головой, поняв наконец, чем на самом деле грозит ему пленение. Он должен прекратить об этом думать, решил он. Думать и решать нужно было раньше. Он ступил на дорожку, сойти с которой сможет только тогда, когда она, очень скоро, приведет его к неизвестному, но наверняка печальному концу.
Итак, Майкл Вайерман на собственной шкуре почувствовал, что означает попасть в плен. Пленный человек уже не тот. Майкл печально вздохнул, больше не обращая внимания на то, высоко ли у него поднята голова и широко ли развернуты плечи.
– Я прилетел с Чиерона, – признался он. – Десять дней назад меня сбросили на парашюте в горы.
– Ты центаврианский шпион?
– Я свободный землянин, – резко ответил Майкл Вайерман.
Офицер пришельцев с минуту подумал. Потом ответ был им найден.
– Ого, вот оно что, – он снова откинулся назад. – «Правительство в изгнании» – вот ты откуда?
Майкл Вайерман кивнул.
– И ты решил сдаться в плен.
Офицер поиграл с переключателем каналов на висевшей на поясе коробочке передатчика.
– Очень интересно.
Наконец он решительно включил передатчик.
– Вызываю региональный штаб, – проговорил он в горловой микрофон. – Здесь лейтенант Борос.
Пришелец дожидался ответа, выстукивая пальцами по колену марш и не сводя глаз с Майкла Вайермана. Ждать пришлось довольно долго.
Молчание становилось неловким, нужно было как-то прервать его.
– Они повесили старшего офицера блокпоста, – выпалил вдруг Майкл.
Губы лейтенанта Бороса исчезли, превратившись в узкую бледную полоску.
– Они повесили его на флагштоке, – удивляясь себе, безжалостно продолжил Майкл Вайерман.
– Замолчи!
– Я просто хотел объяснить… – поспешно пошел на попятный Майкл. Ничего он не объяснил. Он замолчал и потупился, принявшись рассматривать собственные ботинки.
– Это штаб? Здесь лейтенант Борос, командир патруля, направленного для поддержки блокпоста на шоссе 209. Я возвращаюсь с пленным.
Новая пауза.
– Никак нет, сэр. Если бы вооруженное столкновение с частями бунтовщиков имело место, лейтенант Лэрам обязательно поставил бы меня в известность. Это беженец. Он сдался добровольно и согласен дать показания. Слушаюсь, сэр. Я сейчас же доставлю его в штаб.
Пришелец выключил передатчик, оглянулся по сторонам и открыл дверцу броневика. Спрыгнув на обочину, он расстегнул кобуру, вытащил оттуда какое-то оружие и уселся на заднее сиденье своей машины. Кивнув Майклу, он молча указал дулом оружия на освободившееся место рядом с водителем, сохранявшим в течение всего разговора бесстрастное выражение лица. С пистолетом в руке лейтенант Борос теперь был совершенно не похож на солдата мирного времени.
– Эй ты, предатель, давай-ка залезай.
Майкл почувствовал, как кровь прилила к его щекам.
К региональному штабу пришлось ехать мимо разбитого блокпоста, обратно тем же путем которым Майкл Вайерман недавно пришел.
Двое солдат из патрульных бронетранспортеров вешали на место исцарапанный и помятый осколками знак полиции штата Пенсильвания. Под стеной домика лежал короткий ровный ряд неподвижных тел. Флаг пришельцев снова развевался на ветру. Бронетранспортеры были аккуратно выстроены на маленькой парковке рядом с обгорелым остовом полицейского седана.
Лейтенант Борос хлопнул водителя по плечу.
– Притормози и дай гудок.
Водитель плавно нажал на тормоз, и под влиянием инерции дуло пистолета лейтенанта твердо уперлось Майклу в шею.
Броневик остановился, и шофер два раза придавил кружок сигнала в центре руля. Гудок у броневика был резким и басовитым. Стоящий на коленях у крайнего из тел старший офицер патруля обернулся, поднялся и подошел к ним. Казалось, что этот пришелец принадлежит к той же семье, членами которой являлись лейтенант Борос и повешенный Францем Хамилем офицер из блокпоста.
Майкл Вайерман был уверен, что где-то обязательно должны были быть также и толстые, низкорослые и бледные пришельцы. Но до сих пор ощущение было таким, что в обществе пришельцев действовал некий селекционный фактор, способствующий появлению на свет представителей расы только поджарых, худолицых, с орлиными носами, вьющимися каштановыми волосами, высоких и свободно-грациозных. Вместе с ровно загорелыми лицами и глубоко посаженными карими глазами это создавало впечатление вышедших из одной обжиговой печи горшков. Именно эта схожесть пришельцев и являла собой тот основной контраст, отличающий их от землян. Между чужаками словно бы существовала некая незримая, но прочная связь – совершенное равенство, одинаковая эффективность, идеальное братство.
Что говорить, они выиграли войну – и качество сверхчеловеческой отточенности при этом помогало им в полной мере.
Пришедший от блокпоста офицер пришельцев заметил Майкла Вайермана прежде, чем успел разглядеть на заднем сиденье лейтенанта Бороса. Пришелец нахмурился, молча и внимательно изучил лицо Майкла, одновременно одним плавным, мягким и привычным движением положив руку на висящую на поясе кобуру. Было что-то совершенно смертоносное в том, как пришелец сделал это, и когда лейтенант Борос наконец заговорил, Майкл Вайерман испытал немалое облегчение:
– Все в порядке, Кадо, – сказал он на отрывистом языке пришельцев.
На лицо лейтенанта Кадо все еще хранился напряженный след недавно пережитого им потрясения. Своего соплеменника на заднем сиденье броневика он заметил только тогда, когда тот подал голос, но не подал вида и не выказал удивления, только стрельнул в ту сторону глазами, не поворачивая головы. Вполне возможно, что Кадо Лэрам еще не пришел в себя и не восстановил способности мыслить более общими категориями.
– Они сбежали, Зон, – тихо проговорил он. – Они убили здесь всех. Похоже, они не берут пленных и поэтому…
– Повесили Эрла. Я уже знаю, – дуло пистолета лейтенанта Бороса больно ткнулось в голову Майкла Вайермана. – Он сказал мне.
– Ты везешь его в город? – спросил Лэрам, опять принимаясь рассматривать Майкла Вайермана.
– Да.
– Смотри, чтобы не сбежал.
– У меня не убежит.
– Он уже сказал тебе, кто был у них за главного?
– Франц Хамиль, – быстро ответил Майкл Вайерман.
– Он говорит на нашем языке, – с интересом, но без тени удивления отметил Кадо Лэрам. Похоже, что более всего его заинтересовало названное имя. – Франц Хамиль, вот как.
– Вы знаете его? – горько спросил Майкл Вайерман.
Глядя сквозь Майкла, офицер Кадо Лэрам кивнул, думая о чем-то своем.
– О, да.
Заикаться лишний раз на этот счет больше не стоит, решил для себя Майкл Вайерман.
– Скажи мне, полиглот, – ровным голосом спросил его Лэрам, – не имеешь ли ты какое-то отношение к повешению нашего друга?
Майкл Вайерман отрицательно покачал головой. Возможно пришельцы не поверили ему, но доказать свою непричастность он не мог никак.
– Странный тип, – заметил лейтенант Борос. – Он из старого «Правительства в изгнании», прилетел с Чиерона. В Штабе хотят узнать, зачем его прислали сюда.
Очевидно, лейтенант Лэрам решил, что он узнал о Майкле Вайермане достаточно.
Офицер пришельцев, худощавый и ловкий, элегантно-недоступный в своей черной с серебристой строчкой форме, с любопытством выглянул из бокового люка машины.
– Ты что, сдаешься, парень?
Майкл Вайерман кивнул.
– Тогда, ради Бога, отойди с дороги! Ты же не хочешь, чтобы тебя переехал тяжелый бронетранспортер?
Офицер подкрепил свои слова нетерпеливым жестом руки и Майкл Вайерман, продолжая как болванчик кивать, поспешно отступил на обочину. Офицер нагнулся и что-то крикнул, обращаясь к недрам своего броневика, покатившегося после этого вперед и остановившегося лениво бурча выхлопной трубой на обочине рядом с Майклом.
Колонна из шести бронетранспортеров с пехотой на борту пронеслась мимо них в клубах пыли и горячего ветра. Офицер что-то быстро проговорил, прижав к горлу кнопку микрофона и другой вездеход, близнец того, что стоял сейчас рядом с Майклом, оставил свою замыкающую позицию в арьергарде, набрал скорость, обогнал колонну и занял место впереди. Патрульная колонна исчезла за ближайшим к разоренному блокпосту поворотом. Майкл Вайерман остался на дороге один на один с вездеходом пришельцев. По обе стороны от них вдоль дороги поднимались ровные ряды почти одинаковых сосен. С севера горизонт заслоняла серая горная гряда.
Офицер выбрался из люка и уселся на борт вездехода, уперев каблуки высоких ботинок в металлический решетчатый выступ.
Чуть откинув голову назад, он некоторое время хмурил брови и рассматривал лицо и комбинезон Майкла Вайермана, потом быстро и нетерпеливо проговорил:
– Можешь опустить руки, парень. Теперь давай выкладывай – в чем дело?
Майкл Вайерман опустил руки так резко, что ладони хлопнули его бедрам.
– Я сдаюсь.
– Это понятно. Я спрашиваю о другом – почему ты это делаешь?
Явное замешательство было написано у офицера пришельцев на лице. Подобно девяносто девяти процентам пришельцев находящихся сейчас на Земле, этот человек был слишком молод и вряд ли участвовал в компании по захвату планеты, да и в любой другой войне тоже. Как член одной небольшой изолированной расы, проживающей внутри другой расы, очень схожей внешне, но при этом физически лишенной возможности заводить совместное потомство, офицер общался с коренными обитателями только ввиду крайней необходимости, знал их мало и не ожидал неприятностей с их стороны. Он конечно же был в курсе того, что в горах скрываются повстанцы, но не привык к неприятностям и с этой стороны тоже. Также как и остальные его молодые сослуживцам, он жаждал дела, мечтал быть переведенным на передовую к тем звездным системам, где жизнь отличалась от скучной рутины, пускай даже и прерываемой иногда известными дозволительными развлечениями гарнизонной службы.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что, увидев перед собой пожелавшего сдаться повстанца, пришелец был крайне удивлен. Все объяснялось очень просто. Диссиденты и повстанцы скрывались в горах, и это было их коренным свойством, в результате чего жизнь офицера и горных обитателей протекала как бы в параллельных непересекающихся мирах. Несмотря на то, что совсем недавно он на всех парах мчался к месту неожиданной кровавой расправы над собственными товарищами, сознание его еще не зарегистрировало этой перемены в жизненном круговороте. Поэтому к Майклу Вайерману он отнесся только одним совершенно естественным образом: как к вторгшемуся в четко установленный приятный мир загадочному незнакомцу, поведение которого малопонятно и потому раздражающе.
Неожиданно офицера, ожидающего ответа Майкла, осенила запоздалая мысль – все это могло быть простой ловушкой, засадой. Он вздрогнул, напрягся и принялся крутить головой, с тревогой всматриваясь в полумрак под деревьями. Но уже через несколько секунд он догадался, что настоящая ловушка уже давно захлопнулась бы и он был бы мертв. Понимая, что проявил беспечность, и еще более взволновавшись от мысли о том, что только благодаря счастливой случайности остался жив, офицер бросил резко:
– Так что скажешь?
Майкл Вайерман задумался, но короткого и вразумительного ответа для описания сложного состояние души своей придумать так и не смог. По правде говоря, он сам себя не понимал. Он принял решение под влиянием внезапного порыва и вот результат – он здесь.
– Я решил, что с меня хватит, – проговорил он. – Я выхожу из игры.
– Ты решил, что с тебя хватит убивать наших солдат и пора попробовать поискать себе какое-нибудь другое занятие? Так тебя понимать?
Майкл Вайерман потряс головой.
– Насколько я знаю, я не убил ни одного из ваших солдат. Я участвовал в нападении на блокпост и стрелял по нему. Возможно, я попал в кого-нибудь – я не знаю. Но это могло произойти только случайно. С меня хватит, я больше не хочу стрельбы.
– А ну-ка, открой рот, – внезапно приказал ему офицер. – Я хочу посмотреть твои зубы.
Увидев, что Майкл не понимает его, пришелец пришел в ярость:
– Открывай рот, сказано тебе! Давай, быстро!
Чувствуя себя круглым дураком, Майкл с трудом разлепил губы. Так же неожиданно офицер протянул вперед руку и пощупал его одежду. По всему было видно, что офицер делает какие-то выводы для себя из этих исследований, и Майкл Вайерман не сразу понял, с чем это могло быть связано. Офицер посмотрел на него очень внимательно.
– В горах ты совсем недавно. И этот комбинезон на тебе, он сшит не на Земле. Откуда ты взялся?
Придумывать что-то и выкручиваться было слишком поздно. Майкл почувствовал, что просто не в силах заставить себя произвести какой-то звук. Он просто стоял, похолодев, и тряс головой, поняв наконец, чем на самом деле грозит ему пленение. Он должен прекратить об этом думать, решил он. Думать и решать нужно было раньше. Он ступил на дорожку, сойти с которой сможет только тогда, когда она, очень скоро, приведет его к неизвестному, но наверняка печальному концу.
Итак, Майкл Вайерман на собственной шкуре почувствовал, что означает попасть в плен. Пленный человек уже не тот. Майкл печально вздохнул, больше не обращая внимания на то, высоко ли у него поднята голова и широко ли развернуты плечи.
– Я прилетел с Чиерона, – признался он. – Десять дней назад меня сбросили на парашюте в горы.
– Ты центаврианский шпион?
– Я свободный землянин, – резко ответил Майкл Вайерман.
Офицер пришельцев с минуту подумал. Потом ответ был им найден.
– Ого, вот оно что, – он снова откинулся назад. – «Правительство в изгнании» – вот ты откуда?
Майкл Вайерман кивнул.
– И ты решил сдаться в плен.
Офицер поиграл с переключателем каналов на висевшей на поясе коробочке передатчика.
– Очень интересно.
Наконец он решительно включил передатчик.
– Вызываю региональный штаб, – проговорил он в горловой микрофон. – Здесь лейтенант Борос.
Пришелец дожидался ответа, выстукивая пальцами по колену марш и не сводя глаз с Майкла Вайермана. Ждать пришлось довольно долго.
Молчание становилось неловким, нужно было как-то прервать его.
– Они повесили старшего офицера блокпоста, – выпалил вдруг Майкл.
Губы лейтенанта Бороса исчезли, превратившись в узкую бледную полоску.
– Они повесили его на флагштоке, – удивляясь себе, безжалостно продолжил Майкл Вайерман.
– Замолчи!
– Я просто хотел объяснить… – поспешно пошел на попятный Майкл. Ничего он не объяснил. Он замолчал и потупился, принявшись рассматривать собственные ботинки.
– Это штаб? Здесь лейтенант Борос, командир патруля, направленного для поддержки блокпоста на шоссе 209. Я возвращаюсь с пленным.
Новая пауза.
– Никак нет, сэр. Если бы вооруженное столкновение с частями бунтовщиков имело место, лейтенант Лэрам обязательно поставил бы меня в известность. Это беженец. Он сдался добровольно и согласен дать показания. Слушаюсь, сэр. Я сейчас же доставлю его в штаб.
Пришелец выключил передатчик, оглянулся по сторонам и открыл дверцу броневика. Спрыгнув на обочину, он расстегнул кобуру, вытащил оттуда какое-то оружие и уселся на заднее сиденье своей машины. Кивнув Майклу, он молча указал дулом оружия на освободившееся место рядом с водителем, сохранявшим в течение всего разговора бесстрастное выражение лица. С пистолетом в руке лейтенант Борос теперь был совершенно не похож на солдата мирного времени.
– Эй ты, предатель, давай-ка залезай.
Майкл почувствовал, как кровь прилила к его щекам.
К региональному штабу пришлось ехать мимо разбитого блокпоста, обратно тем же путем которым Майкл Вайерман недавно пришел.
Двое солдат из патрульных бронетранспортеров вешали на место исцарапанный и помятый осколками знак полиции штата Пенсильвания. Под стеной домика лежал короткий ровный ряд неподвижных тел. Флаг пришельцев снова развевался на ветру. Бронетранспортеры были аккуратно выстроены на маленькой парковке рядом с обгорелым остовом полицейского седана.
Лейтенант Борос хлопнул водителя по плечу.
– Притормози и дай гудок.
Водитель плавно нажал на тормоз, и под влиянием инерции дуло пистолета лейтенанта твердо уперлось Майклу в шею.
Броневик остановился, и шофер два раза придавил кружок сигнала в центре руля. Гудок у броневика был резким и басовитым. Стоящий на коленях у крайнего из тел старший офицер патруля обернулся, поднялся и подошел к ним. Казалось, что этот пришелец принадлежит к той же семье, членами которой являлись лейтенант Борос и повешенный Францем Хамилем офицер из блокпоста.
Майкл Вайерман был уверен, что где-то обязательно должны были быть также и толстые, низкорослые и бледные пришельцы. Но до сих пор ощущение было таким, что в обществе пришельцев действовал некий селекционный фактор, способствующий появлению на свет представителей расы только поджарых, худолицых, с орлиными носами, вьющимися каштановыми волосами, высоких и свободно-грациозных. Вместе с ровно загорелыми лицами и глубоко посаженными карими глазами это создавало впечатление вышедших из одной обжиговой печи горшков. Именно эта схожесть пришельцев и являла собой тот основной контраст, отличающий их от землян. Между чужаками словно бы существовала некая незримая, но прочная связь – совершенное равенство, одинаковая эффективность, идеальное братство.
Что говорить, они выиграли войну – и качество сверхчеловеческой отточенности при этом помогало им в полной мере.
Пришедший от блокпоста офицер пришельцев заметил Майкла Вайермана прежде, чем успел разглядеть на заднем сиденье лейтенанта Бороса. Пришелец нахмурился, молча и внимательно изучил лицо Майкла, одновременно одним плавным, мягким и привычным движением положив руку на висящую на поясе кобуру. Было что-то совершенно смертоносное в том, как пришелец сделал это, и когда лейтенант Борос наконец заговорил, Майкл Вайерман испытал немалое облегчение:
– Все в порядке, Кадо, – сказал он на отрывистом языке пришельцев.
На лицо лейтенанта Кадо все еще хранился напряженный след недавно пережитого им потрясения. Своего соплеменника на заднем сиденье броневика он заметил только тогда, когда тот подал голос, но не подал вида и не выказал удивления, только стрельнул в ту сторону глазами, не поворачивая головы. Вполне возможно, что Кадо Лэрам еще не пришел в себя и не восстановил способности мыслить более общими категориями.
– Они сбежали, Зон, – тихо проговорил он. – Они убили здесь всех. Похоже, они не берут пленных и поэтому…
– Повесили Эрла. Я уже знаю, – дуло пистолета лейтенанта Бороса больно ткнулось в голову Майкла Вайермана. – Он сказал мне.
– Ты везешь его в город? – спросил Лэрам, опять принимаясь рассматривать Майкла Вайермана.
– Да.
– Смотри, чтобы не сбежал.
– У меня не убежит.
– Он уже сказал тебе, кто был у них за главного?
– Франц Хамиль, – быстро ответил Майкл Вайерман.
– Он говорит на нашем языке, – с интересом, но без тени удивления отметил Кадо Лэрам. Похоже, что более всего его заинтересовало названное имя. – Франц Хамиль, вот как.
– Вы знаете его? – горько спросил Майкл Вайерман.
Глядя сквозь Майкла, офицер Кадо Лэрам кивнул, думая о чем-то своем.
– О, да.
Заикаться лишний раз на этот счет больше не стоит, решил для себя Майкл Вайерман.
– Скажи мне, полиглот, – ровным голосом спросил его Лэрам, – не имеешь ли ты какое-то отношение к повешению нашего друга?
Майкл Вайерман отрицательно покачал головой. Возможно пришельцы не поверили ему, но доказать свою непричастность он не мог никак.
– Странный тип, – заметил лейтенант Борос. – Он из старого «Правительства в изгнании», прилетел с Чиерона. В Штабе хотят узнать, зачем его прислали сюда.
Очевидно, лейтенант Лэрам решил, что он узнал о Майкле Вайермане достаточно.