Для того чтобы получить необходимый для броска стрелы запас движения, Джексону ничего не оставалось, как пробежать птице навстречу еще немного. В любом другом случае она поразит его копьем точно и наверняка. Джексону ничего больше не оставалось – нужно было попробовать ответить на атаку атакой. Повернуть назад он не мог – птица догонит его без труда.
"Вот черт", – подумал Джексон. "Ладно, посмотрим, как тебе это понравится". Он сделал три широких сильных шага вперед, одновременно занося руку с посохом, а на четвертом метнул стрелу.
Господи – ничего общего с обычным броском стрелы, этот его бросок не имел. Конечно, он метнул стрелу точно, но никакого свиста рассекающего воздух наконечника после этого он не услышал; ощущение было таким же, как если бы он попробовал пустить стрелу вертикально вверх. Или метнуть ее больной рукой.
"Во что превратилось здесь мое тело – в кашу?" – подумал он. Стрела долетит до амрса, это несомненно, но не стоило надеяться на то, что она проткнет его тело. Она ни за что не сможет пробить его шкуру и повиснет, запутавшись в бахроме. И если даже она воткнется в него, то не причинит особого вреда.
Стрела настигла амрса в тот момент, когда он пытался неуклюже от нее увернуться. Но ошибся. Он просчитался и налетел прямо на ее острие. Стрела ударила птицу в грудь, в левую нижнюю часть. Вопреки ожиданиям Джексона она вошла в амрса вся, почти по пятку, со звуком разрывающейся плоти. Ноги амрса сбились с ритма. Птица распахнула крылья, пытаясь сохранить равновесие, и выронила свое копье.
– Вторая стрела! Выпускай в него вторую стрелу! – быстро шепнул Комп Джексону на ухо.
– Верно.
Амрс теперь несся вперед, согнувшись пополам, падал – грудь параллельно земле, и, казалось, никак не мог остановиться. Джексон выпустил вторую стрелу, на этот раз по всем правилам, потому что у него уже был опыт. Он прочувствовал свой бросок полностью, через руку в спину, а оттуда вниз до самых пяток ног – ощущение пробило его насквозь подобно электричеству. Он вложил в бросок всю свою силу. Стрела ударила птицу над правой ключицей и вышла уже с другой стороны, пролетела еще ярда три или четыре, склонилась к низу, кувыркнулась в траву – из пробитого в теле амрса отверстия вслед стреле вылетели пучки резанной травы. Правая рука амрса подогнулась под грудь, как у летательного аппарата, у которого внезапно сломалось крыло. Птица упала на левое крыло, перевернулась через голову и, тяжело ударившись, затормозила о землю клювом. Было слышно, как в ее шее с хрустом сломались позвонки.
– Он мертв, – сказал Джексон.
– Слушай, – ответил Комп.
Звук ни о чем Джексону не говорил. Так шелестит в песке наконечник стрелы, когда вы быстро ведете им по слежавшемуся склону дюны.
– Что это такое?
– Это аплодисменты, Джексон. Тебе аплодируют тридцать восемь процентов населения планеты – само собой, я сделал звук потише.
Глава шестнадцатая
1
2
3
4
Глава семнадцатая
1
2
"Вот черт", – подумал Джексон. "Ладно, посмотрим, как тебе это понравится". Он сделал три широких сильных шага вперед, одновременно занося руку с посохом, а на четвертом метнул стрелу.
Господи – ничего общего с обычным броском стрелы, этот его бросок не имел. Конечно, он метнул стрелу точно, но никакого свиста рассекающего воздух наконечника после этого он не услышал; ощущение было таким же, как если бы он попробовал пустить стрелу вертикально вверх. Или метнуть ее больной рукой.
"Во что превратилось здесь мое тело – в кашу?" – подумал он. Стрела долетит до амрса, это несомненно, но не стоило надеяться на то, что она проткнет его тело. Она ни за что не сможет пробить его шкуру и повиснет, запутавшись в бахроме. И если даже она воткнется в него, то не причинит особого вреда.
Стрела настигла амрса в тот момент, когда он пытался неуклюже от нее увернуться. Но ошибся. Он просчитался и налетел прямо на ее острие. Стрела ударила птицу в грудь, в левую нижнюю часть. Вопреки ожиданиям Джексона она вошла в амрса вся, почти по пятку, со звуком разрывающейся плоти. Ноги амрса сбились с ритма. Птица распахнула крылья, пытаясь сохранить равновесие, и выронила свое копье.
– Вторая стрела! Выпускай в него вторую стрелу! – быстро шепнул Комп Джексону на ухо.
– Верно.
Амрс теперь несся вперед, согнувшись пополам, падал – грудь параллельно земле, и, казалось, никак не мог остановиться. Джексон выпустил вторую стрелу, на этот раз по всем правилам, потому что у него уже был опыт. Он прочувствовал свой бросок полностью, через руку в спину, а оттуда вниз до самых пяток ног – ощущение пробило его насквозь подобно электричеству. Он вложил в бросок всю свою силу. Стрела ударила птицу над правой ключицей и вышла уже с другой стороны, пролетела еще ярда три или четыре, склонилась к низу, кувыркнулась в траву – из пробитого в теле амрса отверстия вслед стреле вылетели пучки резанной травы. Правая рука амрса подогнулась под грудь, как у летательного аппарата, у которого внезапно сломалось крыло. Птица упала на левое крыло, перевернулась через голову и, тяжело ударившись, затормозила о землю клювом. Было слышно, как в ее шее с хрустом сломались позвонки.
– Он мертв, – сказал Джексон.
– Слушай, – ответил Комп.
Звук ни о чем Джексону не говорил. Так шелестит в песке наконечник стрелы, когда вы быстро ведете им по слежавшемуся склону дюны.
– Что это такое?
– Это аплодисменты, Джексон. Тебе аплодируют тридцать восемь процентов населения планеты – само собой, я сделал звук потише.
Глава шестнадцатая
1
Джексон подошел к мертвому амрсу. Вся переломанная, птица лежала там, где упала. Первая стрела Джексона торчала у нее из груди. Изнутри амрса доносилось похрустывание и шипение, он весь дрожал; тело птицы осело, ткани его начали расходиться. Со своих мест снимались маленькие серебристые насекомые, каждое с пучочком скошенной травы в лапках. Там где только что лежала добыча Джексона, поднялся рой. Крылья амрса изогнулись и сделались прозрачными, туловище расплющилось. Череп развалился и вывернулся наружу, прятавшиеся в нем экстроаффеторы бросились вон с фрагментами содержимого. Клубок травы и металла, все еще отдаленно напоминающий формой изломанного амрса, поднялся в воздух, проплыл над шелковистой травой и улегся на выкошенное место, чтобы вернуться в виде полезных элементов в почву. Жужжащий ком мгновенно пожрал дротик амрса и стрелы Джексона; Джексон бросил туда же свой метательный посох и пчелы занялись и им тоже.
На вершине ложбины появились Крингл и его компания, их лица сияли. Дансер сорвался с места и бросился бежать к Джексону, его примеру немедленно последовали остальные. Они подбежали к нему, радостные, смеющиеся, довольные им. А Джексон все смотрел на выкошенный пятачок, где на срезанных стеблях травы начала выступать влага.
Крингл обнял Джексона за плечи и прижал к себе.
– Великолепно! – воскликнул он. – Просто потрясающе!
– Ты был прекрасен! – выдохнула Дастин. – Просто поверить невозможно, что с тобой случалось такое!
Они столпились вокруг него, приняв в теплое облако своего присутствия.
– Хочешь посмотреть сам? – спросила его Пэлл.
– Да! Конечно! Он должен это увидеть! – возбужденно выкрикнул Джимми, и остальные согласно закивали и забалагурили, смеясь и улыбаясь, хлопая друг друга по спинам, испуская от себя ощущение праздника.
Комп сказал:
– Прошу…
Экстроаффекторы, как бабочки, опустились Джексону на глаза, на уши. Он почувствовал их прикосновения на своих руках и животе.
– Мне потребуется несколько секунд чтобы настроиться на частоты вашей нервной системы, – объяснил Комп. – Расслабьтесь. Большинство предпочитают во время просмотра сидеть или лежать, но это необязательно…
Они стояли вокруг него. Никогда раньше с Джексоном такого не было. Общее тепло заставляло их обнаженные как и его тела испарять со своей поверхности весь возможный спектр запахов. И эти густые и близкие запахи воздействовали на его кожные рецепторы, которые слали сигналы составляющим его организм органам, вызывая в них ответную реакцию, испарения и запахи. Он опустился на траву, подтянул колени к груди и обнял их руками. Они расселись вокруг, посматривая на него и ободряюще улыбаясь. Джексон закрыл глаза.
– Так, правильно, – отозвался Комп. – Сейчас начинаем…
На вершине ложбины появились Крингл и его компания, их лица сияли. Дансер сорвался с места и бросился бежать к Джексону, его примеру немедленно последовали остальные. Они подбежали к нему, радостные, смеющиеся, довольные им. А Джексон все смотрел на выкошенный пятачок, где на срезанных стеблях травы начала выступать влага.
Крингл обнял Джексона за плечи и прижал к себе.
– Великолепно! – воскликнул он. – Просто потрясающе!
– Ты был прекрасен! – выдохнула Дастин. – Просто поверить невозможно, что с тобой случалось такое!
Они столпились вокруг него, приняв в теплое облако своего присутствия.
– Хочешь посмотреть сам? – спросила его Пэлл.
– Да! Конечно! Он должен это увидеть! – возбужденно выкрикнул Джимми, и остальные согласно закивали и забалагурили, смеясь и улыбаясь, хлопая друг друга по спинам, испуская от себя ощущение праздника.
Комп сказал:
– Прошу…
Экстроаффекторы, как бабочки, опустились Джексону на глаза, на уши. Он почувствовал их прикосновения на своих руках и животе.
– Мне потребуется несколько секунд чтобы настроиться на частоты вашей нервной системы, – объяснил Комп. – Расслабьтесь. Большинство предпочитают во время просмотра сидеть или лежать, но это необязательно…
Они стояли вокруг него. Никогда раньше с Джексоном такого не было. Общее тепло заставляло их обнаженные как и его тела испарять со своей поверхности весь возможный спектр запахов. И эти густые и близкие запахи воздействовали на его кожные рецепторы, которые слали сигналы составляющим его организм органам, вызывая в них ответную реакцию, испарения и запахи. Он опустился на траву, подтянул колени к груди и обнял их руками. Они расселись вокруг, посматривая на него и ободряюще улыбаясь. Джексон закрыл глаза.
– Так, правильно, – отозвался Комп. – Сейчас начинаем…
2
Из густо-красной темноты под его веками родилась пустыня. В самом начале это был высотный общий план с видом обоих кратеров и обоих Шипов. Край планеты изгибался и растворялся в переполненном звездами космосе. Затем точка съемки начала снижаться, устремляясь к человеческому кратеру, наезжая на него все ближе и ближе, остановившись наконец почти вплотную у самого песка, на высоте в пять-шесть человеческих ростов над дюнами, с видом на закат – пурпурно-красный, солнце выкатывается из-за гребня мира, резкий свет раннего утра сильно бьет в глаза. Поле зрения опустилось еще ниже, стала видна ровная, совершенно одинаковая, зернистая, ничем не потревоженная поверхность одной из дюн. В течение нескольких ударов сердца никаких изменений в картинке не происходило; затем в кадре, в самой его середине, внезапно появилась когтистая нижняя конечность амрса и так же неожиданно, с быстротой молнии исчезла, оттолкнувшись от песка, разбросав его в стороны и оставив после себя отпечаток, бесформенную продолговатую ямку, края которой тут же начали осыпаться и сползать внутрь. Песок с краев следа лапы пробежавшего здесь амрса еще не успел добраться до его дна, когда – сумп! – сумп! – через кадр слева направо пронеслась другая нога, человеческая, вычеркнув след амрса из бытия и оставив на его месте свой отпечаток.
Панорама переместилась вверх, в кадре появился бегущий обнаженный Почтенный, а вдали маячил, прыгающий как мячик, силуэт амрса.
Еще один прыжок – теперь амрс бежит прямо в кадр, навстречу зрителю, ухмыляясь до ушей.
Следующий прыжок – и вот Джексон уже бежит навстречу самому себе; на этот раз он был уверен в том, что это именно он, а не часть фонового пейзажа из банков памяти Компа – Джексон разглядел шрам на своем плече, а затем в профиль голову, на которой не было шлема. Через кадр криво пронесся срез его лица, мгновенно увеличился и исчез глаз – Джексон успел разглядеть каждую пору и каждый волосок на своей собственной туго обтянутой кожей худой скуле. Следующий рывок поднял съемку вверх еще на половину предыдущей высоты. Теперь в кадре они были вдвоем – сам Джексон и амрс. Птица на бегу обернулась и посмотрела на него через плечо. После этого кадр с ногами Джексона, увязающими в песке, но упорно посылающими тело вперед – он продолжает погоню.
Вот амрс, затормозив и поднявшись в воздух, разворачивается к нему лицом.
Первый бросок Джексона. Стрела, вложенная в посох. Изумительная по красоте и силе воздействия замедленная съемка – фиксируется работа всех мышц Джексона, крупный план из точки над его головой – торможение ногами, его тело стремиться двигаться дальше, а вместе с ним и посох. Рука ведет оружие вперед, стрела уперта пяткой в вырез на посохе, посох движется совершенно прямо, блеск наконечника, движение начинает ускоряться, где-то вдали за острием появляется амрс, пальцы Джексона разжимаются и выпускают древко стрелы, рука удерживает посох и проходит дальше, почти не замедляя своего движения. Мышцы правой руки Джексона, спины и живота в момент броска напрягаются, стрела летит со свистом и попадает амрсу в грудь. Стрела преодолевает расстояние до своей цели так быстро, что птица не успевает среагировать и уклониться от нее и начинает пригибаться только тогда, когда древко уже торчит у нее в груди.
Следующий крупный план демонстрирует голову амрса, в течение всего нескольких секунд – смертные муки птицы, ее широко открытый клюв. Потом кадр начинает быстро вращаться вокруг Джексона, делая секундные остановки; он видит, как движутся его руки и ноги, все до единого изгибы тела, сильно напрягшуюся левую руку – он опускает ее вниз – затем плавный полет, но уже правой руки. Далее кадр как будто приклеивается к посоху, куда уже вложена вторая стрела – горизонт несется вперед, а потом сразу же назад, как будто движется не оружие, а весь мир вокруг. Внезапно мир замирает, и стрела начинает свой полет. Сразу после этого с довольно близкого расстояния показывают амрса, получающего свою вторую стрелу и беспомощно взмахивающего крыльями – все как будто отражается на поверхности левого глаза Джексона, причем имеется определенное ощущение того, что изображение проходит сквозь зрачок в глубь, минует хрусталик и исчезает в бездонности сетчатки. Слышится музыкальный фон, подчеркивающий усиленное дыхание Джексона, затем крещендо сухого щелчка кинематографической хлопушки и чернота. Еще один кадр – амрс падает клювом вниз и тут же продолжение происходящего, видимое откуда-то из точки из-за плеча Джексона. ЗВУК: Ломающийся Позвоночник (долгий стоп-кадр; звук, усиленный и четкий, повторяется еще два или три раза).
Снова средний план – Джексон просто стоит, его руки висят как плети, конец пустого посоха уткнулся в песок, плечи Почтенного опущены, он вытирает левой рукой с лица пот и глубоко вздыхает. Точка съемки медленно отъезжает назад и поднимается вверх, все это тянется мучительно долго, кадр не прерывается, Джексон по-прежнему стоит неподвижно и смотрит на амрса, ноги и крылья которого перепутаны и изломаны, частью засыпаны песком – их фигуры уменьшаются по мере того, как камера удаляется от них. Удаляется до тех пор, пока в кадре снова не появляется горизонт планеты. План обращается к звездам, поворачивается к солнцу, заполняется горячим белым светом, после этого звучит четкий щелчок хлопушки, и все, конец съемки.
Панорама переместилась вверх, в кадре появился бегущий обнаженный Почтенный, а вдали маячил, прыгающий как мячик, силуэт амрса.
Еще один прыжок – теперь амрс бежит прямо в кадр, навстречу зрителю, ухмыляясь до ушей.
Следующий прыжок – и вот Джексон уже бежит навстречу самому себе; на этот раз он был уверен в том, что это именно он, а не часть фонового пейзажа из банков памяти Компа – Джексон разглядел шрам на своем плече, а затем в профиль голову, на которой не было шлема. Через кадр криво пронесся срез его лица, мгновенно увеличился и исчез глаз – Джексон успел разглядеть каждую пору и каждый волосок на своей собственной туго обтянутой кожей худой скуле. Следующий рывок поднял съемку вверх еще на половину предыдущей высоты. Теперь в кадре они были вдвоем – сам Джексон и амрс. Птица на бегу обернулась и посмотрела на него через плечо. После этого кадр с ногами Джексона, увязающими в песке, но упорно посылающими тело вперед – он продолжает погоню.
Вот амрс, затормозив и поднявшись в воздух, разворачивается к нему лицом.
Первый бросок Джексона. Стрела, вложенная в посох. Изумительная по красоте и силе воздействия замедленная съемка – фиксируется работа всех мышц Джексона, крупный план из точки над его головой – торможение ногами, его тело стремиться двигаться дальше, а вместе с ним и посох. Рука ведет оружие вперед, стрела уперта пяткой в вырез на посохе, посох движется совершенно прямо, блеск наконечника, движение начинает ускоряться, где-то вдали за острием появляется амрс, пальцы Джексона разжимаются и выпускают древко стрелы, рука удерживает посох и проходит дальше, почти не замедляя своего движения. Мышцы правой руки Джексона, спины и живота в момент броска напрягаются, стрела летит со свистом и попадает амрсу в грудь. Стрела преодолевает расстояние до своей цели так быстро, что птица не успевает среагировать и уклониться от нее и начинает пригибаться только тогда, когда древко уже торчит у нее в груди.
Следующий крупный план демонстрирует голову амрса, в течение всего нескольких секунд – смертные муки птицы, ее широко открытый клюв. Потом кадр начинает быстро вращаться вокруг Джексона, делая секундные остановки; он видит, как движутся его руки и ноги, все до единого изгибы тела, сильно напрягшуюся левую руку – он опускает ее вниз – затем плавный полет, но уже правой руки. Далее кадр как будто приклеивается к посоху, куда уже вложена вторая стрела – горизонт несется вперед, а потом сразу же назад, как будто движется не оружие, а весь мир вокруг. Внезапно мир замирает, и стрела начинает свой полет. Сразу после этого с довольно близкого расстояния показывают амрса, получающего свою вторую стрелу и беспомощно взмахивающего крыльями – все как будто отражается на поверхности левого глаза Джексона, причем имеется определенное ощущение того, что изображение проходит сквозь зрачок в глубь, минует хрусталик и исчезает в бездонности сетчатки. Слышится музыкальный фон, подчеркивающий усиленное дыхание Джексона, затем крещендо сухого щелчка кинематографической хлопушки и чернота. Еще один кадр – амрс падает клювом вниз и тут же продолжение происходящего, видимое откуда-то из точки из-за плеча Джексона. ЗВУК: Ломающийся Позвоночник (долгий стоп-кадр; звук, усиленный и четкий, повторяется еще два или три раза).
Снова средний план – Джексон просто стоит, его руки висят как плети, конец пустого посоха уткнулся в песок, плечи Почтенного опущены, он вытирает левой рукой с лица пот и глубоко вздыхает. Точка съемки медленно отъезжает назад и поднимается вверх, все это тянется мучительно долго, кадр не прерывается, Джексон по-прежнему стоит неподвижно и смотрит на амрса, ноги и крылья которого перепутаны и изломаны, частью засыпаны песком – их фигуры уменьшаются по мере того, как камера удаляется от них. Удаляется до тех пор, пока в кадре снова не появляется горизонт планеты. План обращается к звездам, поворачивается к солнцу, заполняется горячим белым светом, после этого звучит четкий щелчок хлопушки, и все, конец съемки.
3
Они были рядом; он открыл глаза, и они все сидели вокруг него, чертовски близко, и дотрагивались до него, улыбались, смеялись и все время твердили:
– Мы же говорили тебе! Прекрасно! Отлично!
Крингл сказал ему:
– Я даже представить себе не мог, как это выглядит на самом деле. Картину внеземной действительности невозможно вообразить одним только усилием мысли. Вот почему такие сеансы так полезны и поучительны. Можно получить те же самые знания путем быстрого впитывания самых выжимок, однако если хочешь прочувствовать настоящий вкус реальности, то лучше уж дать ей возможность сразить тебя наповал. И только так. И должен тебе сказать, Джексон, я сражен.
У Виксен перехватывало дыхание:
– У меня такое ощущение, как будто вся жизнь моя пойдет теперь по-другому, – она повисла у Джексона на руке. Понятное дело – люди ни за что не поверят во что-то, пока не дотронуться до этого собственными руками.
– Эй, Комп, – сказал Джексон, – что-то я не все понял. Я только что видел гон амрса, не так ли?
– Я ничего… ох. Да, конечно. Вы, наверняка, имеете в виду монтаж и режиссуру. Я понимаю вас. Я должен был это предвидеть. Я предполагал, что конечный вариант будет выглядеть для вас, исполнившего главную роль в действии, несколько отличающимся от оригинала. Но вы должны понимать, что смотрели на только что продемонстрированное с точки зрения имеющегося у вас опыта, в то время как точка зрения остальных основывалась на мгновенных впечатлениях. Представь я заснятое в точности таким, как оно было, да еще с фиксированной точки, то всем это понравилось бы еще меньше, чем привкус застоявшейся воды из канавы. Для того чтобы передать этим людям настоящее ощущение происходящего, необходимо было привлечь имеющиеся в моем распоряжении широкие технические возможности, определенным образом организующие представление, и только в этом случае действие могло произвести на зрителей необходимое впечатление. И нам удалось это впечатление произвести. Вы только посмотрите на них!
– Сплошные крупные планы, фокусы-покусы, выгодные ракурсы и дурацкое прыгание с места на место – вот что я там видел.
– Все это было совершенно необходимо для того, чтобы они получили ощущение реальности происходящего, действительно близкое к подлинному. Поверьте мне, в изготовление этого фрагмента было вложено огромное количество сил, сложнейших технических средств, и интуиции, и ни один из виденных вами эффектов не был выбран с кандачка, вот так запросто. От вас, Джексон, требовалась только естественность реакций. А я импровизировал на ходу.
– И как основной элемент, твоя импровизация с самого начала включала в себя тупое убийство этой ходячей подделки?
– Если вы имеете в виду, замедленную реакцию амрса в самый критический момент, то должен вам напомнить, что ваши рефлексы и физические способности еще не пришли в достаточное соответствие с физическими условиями окружающей среды. Не могли же мы, в конце концов, устроить гон амрса с вашей гибелью в финале, согласитесь? – возразил ему Комп.
Джексон покачал головой. Вокруг него люди уже пришли в какое-то возбужденное движение, сновали туда сюда, советовались с экстроаффекторами, явно замышляя что-то новое.
– Чем это они там занимаются, пока мы разговариваем с тобой?
– Во-первых, я передаю им общее мировое мнение по поводу только что тобой увиденного. В данный момент я повторяю запись для тех, кто пожелал просмотреть ее по совету зрителей премьеры. Общее же количество зрителей сейчас составляет пятьдесят процентов населения, и эта цифра продолжает быстро расти. Твое имя у всех на устах.
Пэлл тронула его за руку. Ее глаза сияли.
– Джексон, Джексон, я хочу сказать, что это было здорово! Ты знаешь, что мы собираемся устроить?
– Боюсь, что нет, – мягко ответил он.
– Представляешь, все хотят встретиться с тобой! Мы собираемся устроить – ох, прости меня, наверно я опять говорю что-то не то! – вечеринку в стиле «Гон»!
Джексон обернулся к Кринглу.
– Что такое вы собираетесь устроить?
Глаза Крингла блеснули.
– Внимание!
Он махнул рукой и немедленно громкие голоса вокруг них опустились до приглушенного бормотания.
– Мы хотим выстроить Шип. Что ты на это скажешь?
– Шип!
– Комп… – сказал Крингл.
Ох уж этот сладкий дух страсти, пылкости и порывистости, исходящий от них.
Уши Джексона уловили доносящийся со всех сторон пока еще тихий, но неуклонно нарастающий гул. Он повернулся и посмотрел вокруг. Между приземистыми домиками под зелеными деревьями что-то тускло мерцало. Да и сами деревья тоже поблескивали, а потом все это – и деревья и домики – все моментально испарилось в дружном серебристом тумане – воздух завибрировал от мириадов летящих крошечных тел. Джексон продолжал крутить головой. Крингл тихо посмеивался.
Трава повсюду зашевелилась, как будто кто-то заворочался под зеленым одеялом, укрывшись им с головой.
– Через несколько минут будет закончена смотровая площадка для вас, – сообщил Комп. – Если вы потрудитесь занять в ней место… площадку…
Дастин потянула его за локоть.
– Вот сюда.
Оказалось, что не все экстроаффекторы Компа в этом районе Земли отдали свои силы уничтожению деревьев и белых домиков. Джексон обернулся и обнаружил, что пока его внимание было отвлечено, за его спиной пчелы уже свили странное переплетение металлической паутин, уровней, подпорок, сгибающихся и завивающихся всевозможными способами, с гамаками и растянутыми над ними балдахинами, с раскачивающимися заманчиво кистями, с удивительными фонтанами, бьющими разноцветными жидкостями, которые стекали дальше из одного уровня бассейнов во второй, из второго в третий, и так далее, под аккомпанемент нежнейшей музыки. Все вместе это великолепие образовывало сооружение, по форме напоминающее шар, с множеством укромных уголков, уступов и расщелин для беззаботного уединения, но в основной своей части достаточно просторное, чтобы все присутствующие могли тут же начать весело носиться среди ее внутренностей, перекликаясь, смеясь и забавляясь на все лады. Дастин подтолкнула его, они ступили внутрь, и в ту же секунду шар оторвался от поверхности земли и начал быстро набирать высоту, отклоняясь немного в сторону, пока не остановился наконец в воздухе, вознеся их (бросающихся из стороны в сторону, перегибающихся через перила, восхищенных, перешептывающихся, тихо и счастливо смеющихся) на высоту в несколько сотен футов над прерией. Приятный нежный бриз овевал сплетение конструкций шара, без труда проносясь насквозь. Мельчайшие брызги от фонтанов изредка увлажняли кожу Джексона. Чуть далее, в глубине шара, между двумя огромными распустившимися металлическими цветами, Джексон видел обращенное вверх лицо Пэлл. Она заметила его взгляд, сморщила нос, и махнула ему рукой.
Тем временем, внизу Комп занимался возведением Шипа необходимого для их вечеринки.
Шар тихо поплыл по кругу над рычащим скопищем экстроаффекторов. Тысячи и тысячи их с гулом неслись во всех возможных направлениях, разрезая воздух, сближаясь, расходясь. Основными направлениями движения было вверх или вниз: вниз – к земле с частичками груза в лапках, вверх – со свистом налегке. Оставив свой груз на должном месте, летучие существа неслись за новой ношей. Звук созидательного действа быстро нарастал, скоро на уровни и стойки шара уже обрушивался целый водопад звуков; некоторые части конструкций, в основном цветы и листья из тонкого металла, начали гудеть в унисон, уравновешивая музыку фонтанов.
– Смотри! Смотри, вон там! – выдохнула на ухо Джексону Дастин, стоящая у него за спиной, указав рукой на что-то впереди и внизу – ее локоть нежно скользнул по коже его предплечья. Ее голос отдавался тихим эхом у него в голове.
– Мы же говорили тебе! Прекрасно! Отлично!
Крингл сказал ему:
– Я даже представить себе не мог, как это выглядит на самом деле. Картину внеземной действительности невозможно вообразить одним только усилием мысли. Вот почему такие сеансы так полезны и поучительны. Можно получить те же самые знания путем быстрого впитывания самых выжимок, однако если хочешь прочувствовать настоящий вкус реальности, то лучше уж дать ей возможность сразить тебя наповал. И только так. И должен тебе сказать, Джексон, я сражен.
У Виксен перехватывало дыхание:
– У меня такое ощущение, как будто вся жизнь моя пойдет теперь по-другому, – она повисла у Джексона на руке. Понятное дело – люди ни за что не поверят во что-то, пока не дотронуться до этого собственными руками.
– Эй, Комп, – сказал Джексон, – что-то я не все понял. Я только что видел гон амрса, не так ли?
– Я ничего… ох. Да, конечно. Вы, наверняка, имеете в виду монтаж и режиссуру. Я понимаю вас. Я должен был это предвидеть. Я предполагал, что конечный вариант будет выглядеть для вас, исполнившего главную роль в действии, несколько отличающимся от оригинала. Но вы должны понимать, что смотрели на только что продемонстрированное с точки зрения имеющегося у вас опыта, в то время как точка зрения остальных основывалась на мгновенных впечатлениях. Представь я заснятое в точности таким, как оно было, да еще с фиксированной точки, то всем это понравилось бы еще меньше, чем привкус застоявшейся воды из канавы. Для того чтобы передать этим людям настоящее ощущение происходящего, необходимо было привлечь имеющиеся в моем распоряжении широкие технические возможности, определенным образом организующие представление, и только в этом случае действие могло произвести на зрителей необходимое впечатление. И нам удалось это впечатление произвести. Вы только посмотрите на них!
– Сплошные крупные планы, фокусы-покусы, выгодные ракурсы и дурацкое прыгание с места на место – вот что я там видел.
– Все это было совершенно необходимо для того, чтобы они получили ощущение реальности происходящего, действительно близкое к подлинному. Поверьте мне, в изготовление этого фрагмента было вложено огромное количество сил, сложнейших технических средств, и интуиции, и ни один из виденных вами эффектов не был выбран с кандачка, вот так запросто. От вас, Джексон, требовалась только естественность реакций. А я импровизировал на ходу.
– И как основной элемент, твоя импровизация с самого начала включала в себя тупое убийство этой ходячей подделки?
– Если вы имеете в виду, замедленную реакцию амрса в самый критический момент, то должен вам напомнить, что ваши рефлексы и физические способности еще не пришли в достаточное соответствие с физическими условиями окружающей среды. Не могли же мы, в конце концов, устроить гон амрса с вашей гибелью в финале, согласитесь? – возразил ему Комп.
Джексон покачал головой. Вокруг него люди уже пришли в какое-то возбужденное движение, сновали туда сюда, советовались с экстроаффекторами, явно замышляя что-то новое.
– Чем это они там занимаются, пока мы разговариваем с тобой?
– Во-первых, я передаю им общее мировое мнение по поводу только что тобой увиденного. В данный момент я повторяю запись для тех, кто пожелал просмотреть ее по совету зрителей премьеры. Общее же количество зрителей сейчас составляет пятьдесят процентов населения, и эта цифра продолжает быстро расти. Твое имя у всех на устах.
Пэлл тронула его за руку. Ее глаза сияли.
– Джексон, Джексон, я хочу сказать, что это было здорово! Ты знаешь, что мы собираемся устроить?
– Боюсь, что нет, – мягко ответил он.
– Представляешь, все хотят встретиться с тобой! Мы собираемся устроить – ох, прости меня, наверно я опять говорю что-то не то! – вечеринку в стиле «Гон»!
Джексон обернулся к Кринглу.
– Что такое вы собираетесь устроить?
Глаза Крингла блеснули.
– Внимание!
Он махнул рукой и немедленно громкие голоса вокруг них опустились до приглушенного бормотания.
– Мы хотим выстроить Шип. Что ты на это скажешь?
– Шип!
– Комп… – сказал Крингл.
Ох уж этот сладкий дух страсти, пылкости и порывистости, исходящий от них.
Уши Джексона уловили доносящийся со всех сторон пока еще тихий, но неуклонно нарастающий гул. Он повернулся и посмотрел вокруг. Между приземистыми домиками под зелеными деревьями что-то тускло мерцало. Да и сами деревья тоже поблескивали, а потом все это – и деревья и домики – все моментально испарилось в дружном серебристом тумане – воздух завибрировал от мириадов летящих крошечных тел. Джексон продолжал крутить головой. Крингл тихо посмеивался.
Трава повсюду зашевелилась, как будто кто-то заворочался под зеленым одеялом, укрывшись им с головой.
– Через несколько минут будет закончена смотровая площадка для вас, – сообщил Комп. – Если вы потрудитесь занять в ней место… площадку…
Дастин потянула его за локоть.
– Вот сюда.
Оказалось, что не все экстроаффекторы Компа в этом районе Земли отдали свои силы уничтожению деревьев и белых домиков. Джексон обернулся и обнаружил, что пока его внимание было отвлечено, за его спиной пчелы уже свили странное переплетение металлической паутин, уровней, подпорок, сгибающихся и завивающихся всевозможными способами, с гамаками и растянутыми над ними балдахинами, с раскачивающимися заманчиво кистями, с удивительными фонтанами, бьющими разноцветными жидкостями, которые стекали дальше из одного уровня бассейнов во второй, из второго в третий, и так далее, под аккомпанемент нежнейшей музыки. Все вместе это великолепие образовывало сооружение, по форме напоминающее шар, с множеством укромных уголков, уступов и расщелин для беззаботного уединения, но в основной своей части достаточно просторное, чтобы все присутствующие могли тут же начать весело носиться среди ее внутренностей, перекликаясь, смеясь и забавляясь на все лады. Дастин подтолкнула его, они ступили внутрь, и в ту же секунду шар оторвался от поверхности земли и начал быстро набирать высоту, отклоняясь немного в сторону, пока не остановился наконец в воздухе, вознеся их (бросающихся из стороны в сторону, перегибающихся через перила, восхищенных, перешептывающихся, тихо и счастливо смеющихся) на высоту в несколько сотен футов над прерией. Приятный нежный бриз овевал сплетение конструкций шара, без труда проносясь насквозь. Мельчайшие брызги от фонтанов изредка увлажняли кожу Джексона. Чуть далее, в глубине шара, между двумя огромными распустившимися металлическими цветами, Джексон видел обращенное вверх лицо Пэлл. Она заметила его взгляд, сморщила нос, и махнула ему рукой.
Тем временем, внизу Комп занимался возведением Шипа необходимого для их вечеринки.
Шар тихо поплыл по кругу над рычащим скопищем экстроаффекторов. Тысячи и тысячи их с гулом неслись во всех возможных направлениях, разрезая воздух, сближаясь, расходясь. Основными направлениями движения было вверх или вниз: вниз – к земле с частичками груза в лапках, вверх – со свистом налегке. Оставив свой груз на должном месте, летучие существа неслись за новой ношей. Звук созидательного действа быстро нарастал, скоро на уровни и стойки шара уже обрушивался целый водопад звуков; некоторые части конструкций, в основном цветы и листья из тонкого металла, начали гудеть в унисон, уравновешивая музыку фонтанов.
– Смотри! Смотри, вон там! – выдохнула на ухо Джексону Дастин, стоящая у него за спиной, указав рукой на что-то впереди и внизу – ее локоть нежно скользнул по коже его предплечья. Ее голос отдавался тихим эхом у него в голове.
4
Экстроаффекторы начали разлететься с поверхности раскинувшейся внизу равнины. Теперь там находился только их конический, вознесшийся в воздух на несколько сотен футов, столб, диаметром с сотню футов в основании, медленно очищающийся от насекомых начиная от самой земли по спирали вверх. По окружности Шипа, между грунтовой беговой дорожкой и роскошными полями, обрамленными аккуратно подстриженными живыми изгородями, раскинулся целый городок веселых павильонов из натянутых на шесты тканей ярких цветов и броских рисунков, бьющихся и хлопающих под порывами ветра. Джексон снова глянул вниз и обнаружил, что строительство Шипа закончено. Шип торчал посреди прерии, упершись макушкой в антеннах с флагами на них в небо, как будто был здесь всегда – прямой, высокий и блестящий.
– Невероятно, – прошептал Джексон.
Шар опустился на утоптанную беговую дорожку между Шипом и павильонами. Пассажиры шара сразу же бросились к фонтанчикам напиться. Фонтанчики располагались вокруг основания Шипа, там, где должны были находиться краны с питьевой водой. Пэлл склонилась над струйкой воды, волосы упали вдоль ее щек в виде двух коротких, четко очерченных крыльев – она принялась пить из сложенных ковшиком мокрых ладоней – Петра Джован, какой он ее запомнил.
– Невероятно, – прошептал Джексон.
Шар опустился на утоптанную беговую дорожку между Шипом и павильонами. Пассажиры шара сразу же бросились к фонтанчикам напиться. Фонтанчики располагались вокруг основания Шипа, там, где должны были находиться краны с питьевой водой. Пэлл склонилась над струйкой воды, волосы упали вдоль ее щек в виде двух коротких, четко очерченных крыльев – она принялась пить из сложенных ковшиком мокрых ладоней – Петра Джован, какой он ее запомнил.
Глава семнадцатая
1
Он потрогал Шип рукой – он был теплым и мягко-податливым. Он ни как не мог понять, какого цвета был этот Шип; в некоторых местах поверхность Шипа отливала насыщенно-винно-черным. Джексон поднял глаза вверх – там Шип блестел золотой зеленью мушиного брюшка. Он был до глубины души потрясен могуществом этих людей, силой, подчиненной им. Так он стоял некоторое время и думал: "Для чего они сделали это, Красный, этот символ твоей борьбы, твой жизни, твоего труда и смерти?"
– Мы прекрасно проведем там время! – воскликнула Пэлл, подбегая к нему и блестя влажными губами. – Увидеть нашу вечеринку смогут все до единого!
Джексон кивнул.
– Уверен, что так, – ответил он мрачно.
Потом, посмотрев на нее, улыбнулся.
"Она же ведет себя как ребенок, не будь ты букой, черт возьми", – подумал он. Он почувствовал, как к руке его кто-то прикоснулся. Это была Дастин…
– Хочешь посмотреть, как там все устроено внутри? – горячее бедро Дастин прижалось к его ноге.
– Извини нас, Пэлл, – сказал Джексон.
– Ах, конечно, все в порядке! – пискнула Пэлл. – В любом случае мне нужно переодеться, я хочу, чтобы это был сюрприз! – она юркнула в один из ближайших павильонов.
Дастин коротко усмехнулась.
– Мне тоже нужно будет переодеться. Но пара минут у нас еще есть.
Сквозь красивые, резные двери он прошел вслед за ней внутрь Шипа. Это напоминало погружение в море сваренного из драгоценностей супа.
Внутри Шип оказался пустым, весь до самого верха, но густо украшенным гирляндами сверкающих кристаллов, нанизанных на тонкие нити, качающихся звенящими занавесями и дугами, возносящимися и исчезающими в мягких тенях под потолком. Свет внутрь Шипа проникал сквозь его полупрозрачные стены; по стенам Шипа бродили всполохи всех известных цветов – зеленый и золотой, красный и фиолетовый, голубой и ржавчины. Цветовые пятна и полосы вращались и переплетались друг с другом в ритме, отличающемся от не вполне случайного покачивания внутренних кристаллических занавесей, которые, в свою очередь, брали от света все, что считали нужным, и отбрасывали обратно (в данном случае на Джексона и Дастин) в виде водопада непрерывно движущихся блесток. Он опустил на нее взгляд – по ее сияющему лицу скользили искрящиеся маленькие пятнышки света.
Она рассмеялась и отвернула голову, затем постояла так немного, наблюдая за ним углом глаза сквозь полуопущенные ресницы.
– Добро пожаловать на Землю, – сказала Дастин. – Мне хотелось, чтобы ты увидел это.
Она легко и грациозно повернулась на мысках ног, подняв одну руку и широким жестом обведя все внутреннее убранство Шипа. Было неясно, что она имеет в виду – себя или Шип, или то и другое.
– Мне хотелось, чтобы ты увидел, на что мы способны. Мне хотелось, чтобы ты знал, что все это – твое, чтобы ты жил дальше вместе с этим и пользовался принадлежащим тебе по праву рождения.
– Принадлежащим только мне по праву рождения или всем остальным тоже? А могу я взять себе, например, то, что принадлежит Кринглу?
Дастин усмехнулась.
– Некоторые мужчины имеют право на все, к чему прикасаются их руки.
– В таком случае, на твоем месте я не стоял бы ко мне так близко.
– Но я – это я. И я всегда точно знаю, где мне встать.
Она снова засмеялась – шаловливо, завлекающе. Подняла руку. Ее руки скользнули по его предплечью, сначала легко, но в конце, у локтя, оставив после себя царапины, а из-под ногтя ее среднего пальца выступила кровь. Она поднесла окровавленный кончик пальца ко рту, слизнула кровь, а потом быстро поцеловала Джексона в губы.
– Скоро увидимся. Мне нужно переодеться… Если бы ты не узнал меня ты хорошо за это время, ты мог бы спутать меня кое с кем другим в том наряде, который я собираюсь одеть. Но теперь этого не произойдет. Я обещаю тебе. Потому что из всех людей в мире я лучше всех понимаю тебя. Помни об этом, когда другие будут пытаться тебя соблазнить.
Она пошла прочь, но через несколько шагов быстро оглянулась и посмотрела на него через плечо.
– Помни об этом. Когда другие будут увиваться вокруг тебя, и когда эта маленькая Пэлл снова широко откроет свои глаза. Помни о том, что я единственная.
Она повернулась и ушла, и все ее движения были драгоценны и полны жизни.
Джексон остался стоять на месте, глядя ей вслед и думая о своем.
– Мы прекрасно проведем там время! – воскликнула Пэлл, подбегая к нему и блестя влажными губами. – Увидеть нашу вечеринку смогут все до единого!
Джексон кивнул.
– Уверен, что так, – ответил он мрачно.
Потом, посмотрев на нее, улыбнулся.
"Она же ведет себя как ребенок, не будь ты букой, черт возьми", – подумал он. Он почувствовал, как к руке его кто-то прикоснулся. Это была Дастин…
– Хочешь посмотреть, как там все устроено внутри? – горячее бедро Дастин прижалось к его ноге.
– Извини нас, Пэлл, – сказал Джексон.
– Ах, конечно, все в порядке! – пискнула Пэлл. – В любом случае мне нужно переодеться, я хочу, чтобы это был сюрприз! – она юркнула в один из ближайших павильонов.
Дастин коротко усмехнулась.
– Мне тоже нужно будет переодеться. Но пара минут у нас еще есть.
Сквозь красивые, резные двери он прошел вслед за ней внутрь Шипа. Это напоминало погружение в море сваренного из драгоценностей супа.
Внутри Шип оказался пустым, весь до самого верха, но густо украшенным гирляндами сверкающих кристаллов, нанизанных на тонкие нити, качающихся звенящими занавесями и дугами, возносящимися и исчезающими в мягких тенях под потолком. Свет внутрь Шипа проникал сквозь его полупрозрачные стены; по стенам Шипа бродили всполохи всех известных цветов – зеленый и золотой, красный и фиолетовый, голубой и ржавчины. Цветовые пятна и полосы вращались и переплетались друг с другом в ритме, отличающемся от не вполне случайного покачивания внутренних кристаллических занавесей, которые, в свою очередь, брали от света все, что считали нужным, и отбрасывали обратно (в данном случае на Джексона и Дастин) в виде водопада непрерывно движущихся блесток. Он опустил на нее взгляд – по ее сияющему лицу скользили искрящиеся маленькие пятнышки света.
Она рассмеялась и отвернула голову, затем постояла так немного, наблюдая за ним углом глаза сквозь полуопущенные ресницы.
– Добро пожаловать на Землю, – сказала Дастин. – Мне хотелось, чтобы ты увидел это.
Она легко и грациозно повернулась на мысках ног, подняв одну руку и широким жестом обведя все внутреннее убранство Шипа. Было неясно, что она имеет в виду – себя или Шип, или то и другое.
– Мне хотелось, чтобы ты увидел, на что мы способны. Мне хотелось, чтобы ты знал, что все это – твое, чтобы ты жил дальше вместе с этим и пользовался принадлежащим тебе по праву рождения.
– Принадлежащим только мне по праву рождения или всем остальным тоже? А могу я взять себе, например, то, что принадлежит Кринглу?
Дастин усмехнулась.
– Некоторые мужчины имеют право на все, к чему прикасаются их руки.
– В таком случае, на твоем месте я не стоял бы ко мне так близко.
– Но я – это я. И я всегда точно знаю, где мне встать.
Она снова засмеялась – шаловливо, завлекающе. Подняла руку. Ее руки скользнули по его предплечью, сначала легко, но в конце, у локтя, оставив после себя царапины, а из-под ногтя ее среднего пальца выступила кровь. Она поднесла окровавленный кончик пальца ко рту, слизнула кровь, а потом быстро поцеловала Джексона в губы.
– Скоро увидимся. Мне нужно переодеться… Если бы ты не узнал меня ты хорошо за это время, ты мог бы спутать меня кое с кем другим в том наряде, который я собираюсь одеть. Но теперь этого не произойдет. Я обещаю тебе. Потому что из всех людей в мире я лучше всех понимаю тебя. Помни об этом, когда другие будут пытаться тебя соблазнить.
Она пошла прочь, но через несколько шагов быстро оглянулась и посмотрела на него через плечо.
– Помни об этом. Когда другие будут увиваться вокруг тебя, и когда эта маленькая Пэлл снова широко откроет свои глаза. Помни о том, что я единственная.
Она повернулась и ушла, и все ее движения были драгоценны и полны жизни.
Джексон остался стоять на месте, глядя ей вслед и думая о своем.
2
Вскоре в Шипе начали собираться участники вечеринки; пчелы выслушивали их просьбы, экстроаффекторы сновали туда-сюда, выполняя желания, создавая и поднося присутствующим то, что было ими заказано. Откуда-то начала доноситься музыка. Появился Крингл, прошел в дальний конец зала и уселся там на пол в одиночестве.
Джексон заметил, что одежды на людях особенно не прибавилось. Элирия была облачена в нечто вроде золотого каскада, свитого из тонких проволочных петель, закрепленного у нее на шее и спускающегося вниз до пояса, на Дондере была только пара очков в роговой оправе, напоминающих формой кошачьи глаза с зеркальными стеклами, Лоис затянула одну руку в серебряную кольчугу из тоненьких цепочек, и так далее и тому подобное. Но настоящей их одеждой было другое. Настоящей их одеждой был свет. Люди прохаживались по залу взад-вперед, жестикулируя, беседуя и шутя, а световые узоры и пятна тени скользили по их телам, то скрывая, то обнажая их.
Джексон заметил, что одежды на людях особенно не прибавилось. Элирия была облачена в нечто вроде золотого каскада, свитого из тонких проволочных петель, закрепленного у нее на шее и спускающегося вниз до пояса, на Дондере была только пара очков в роговой оправе, напоминающих формой кошачьи глаза с зеркальными стеклами, Лоис затянула одну руку в серебряную кольчугу из тоненьких цепочек, и так далее и тому подобное. Но настоящей их одеждой было другое. Настоящей их одеждой был свет. Люди прохаживались по залу взад-вперед, жестикулируя, беседуя и шутя, а световые узоры и пятна тени скользили по их телам, то скрывая, то обнажая их.