Страница:
Похоже, появилась возможность еще раз продать талант. Вместо того чтобы обсуждать законы, принятые людьми задолго до нашего здесь появления.
— Когда, Билли? Когда это произошло?
— Час назад, Юа, — важно ответил малыш. Обыкновенная бытовуха. Мясник Том приревновал свою жену к владельцу гаража.
Правда, в его устах это прозвучало как:
— Том с мясом бьет Дика-машину за жену.
Но какая разница, быть убитым из-за пустяка или за миллион долларов. Я имею в виду ощущения покойного.
Час так час. Придется профессору оставить при себе красноречивые аргументы в пользу хорошо вооруженного населения. А я отправился разнимать драчунов.
— Извините, профессор, дела.
— О чем вы, Юра? Мы же только что пришли.
— Да так, шестое, знаете ли, чувство.
До места будущей трагедии было несколько километров, и я беззастенчиво «достал» из коридора два модуля.
— Поскакали, Семен Викторович? Кажется, есть для нас работа.
Мы влезли в попрыгунчики и взвились ввысь. Ссора еще только затевалась, и наше внезапное и не менее эффектное появление несколько сместило акценты.
— Вы продолжайте, продолжайте, — напутствовал я драчунов. — А тот, кто останется, будет иметь дело со мной.
И стал разминаться, подпрыгивая и делая разнообразные сальто. Наверное, зрелище то еще, так как моему совету они не вняли. Том убрал свой нож, а Ричард, не так давно продавший нам машину, стал заверять его, что это ошибка. И ничего подобного по отношению к Нелли у него и в мыслях не было.
Вот так, небольшая сценка в духе Смока Беллью, сопровождаемая демонстрацией потенциала «кузнечиков», помогла сохранить две, пусть и сто раз непутевые, жизни.
Вечером того же дня наконец появилась Инна. И сообщила, что «рыбка клюнула». Не знаю уж, что ей пришлось спереть, но выяснять не стал. И на завтра была назначена поездка в Нью-Саутгемптон. Путешествие вроде бы считалось деловым, но захотелось совместить полезное с приятным.
Ночная жизнь Нью-Саутгемптона предлагала человеку уйму способов расстаться с лишними червонцами. И мы решили не оригинальничать, пустившись во все тяжкие и предоставив соблазнам захватить нас, сдавшись на милость сверкавшего огнями ночного города.
Конечно, этому миру далеко до шоу индустрии мира нашего. Но после двух недель, проведенных в Сент-Вилле, город показался райским местом. И, главное, здесь имелись казино. Ваш покорный слуга засел в зале с рулеткой, и никто не смог меня вытащить, пока я не отвел душу. Достигнув того момента, когда оставаться за столом было бы неприлично, я забрал выигрыш и стал искать глазами Инну. Но она куда-то пропала. Вон Лена с профессором, за столом играют в «блэк-джек». А моя принцесса как сквозь землю провалилась.
Я еще раз обвел взглядом зал и встретился глазами с «аббатом». Тот кивнул, словно мы расстались только вчера, и указал глазами в сторону бара.
Он взял виски, я же ограничился пивом.
— Вы многое успели сделать за последнее время. — Глаза его внимательно изучали меня, точно старались увидеть что-то, в чем он сильно сомневался.
— Только не говорите, что я опять что-то нарушил.
— Да нет, теперь это уже не важно.
— А что важно?
— Молодую леди обворовал Джонни. Он нарочно организовал поджог, чтобы действовать без помех.
— И может, вы подскажете, где его искать?
— Почему нет? Он в комнате наверху. Да вы бы и сами, через день-другой, его нашли.
— И вы специально приехали сюда, чтобы облегчить нам задачу?
Он посмотрел на меня сквозь стакан, потом выпил и тихо сказал:
— На нашей Земле начался мор.
Это было как удар под дых. Я плохо соображал и ляпнул первое, что пришло в голову:
— Так я схожу проведаю моего неизвестного друга?
— Где цацки, обезьяна? — Я говорил по-русски, нимало не заботясь, что меня могут не понять.
Просто чтобы прийти в себя, нужно что-то делать. И он попал под руку. Манера двигаться у него оказалась такой же лениво-неторопливой. Но это были его проблемы. А я жаждал крови.
Джонни взмахнул рукой, и в меня полетел нож. Ни на мгновение не задумываясь, я отклонился и поймал его, дав почти промелькнуть мимо. И бросил назад. В горле у него забулькало, а из-под рукоятки толчками стала вытекать кровь. Я вытащил из кармана рисунок с клеймом и сунул под нос забившемуся в угол человечку.
Тот быстро закивал и что-то зачирикал. Потом отпер сейф, замаскированный под тумбу стола, и вывалил на полированную поверхность кучу разных брошек. Она получилась явно больше описи украденного, и я сунул ему под нос список. Чужого мне не надо.
Положив в карман отбитое с боем, спустился в зал. Нашел глазами Лену с профессором, возле которых уже стояла Инна, и направился к ним.
— Что-то случилось?
— Случилось. И нам пора уходить.
Мы заглянули на почту, и я, сложив ювелирные украшения в конверт и попросив профессора написать адрес, отдал бандероль клерку. «Аббат» ждал на улице и, едва мы вышли, произнес:
— Я проведу вас. Это будет быстрей.
В глазах потемнело, и мы оказались в Москве. Первый раз путешествовал «багажом». И должен сказать, не очень приятные ощущения.
За всеми этими телодвижениями я как-то и не заметил, что пришла осень. А может, это мое теперешнее знание просто создало соответствующее, осеннее настроение? Мрачное, тоскливое. И я хмуро глядел на такие привычные и родные с детства московские улицы, которым, согласно замыслу исчадий ада с зеленоватого цвета кожей, вскоре предстояло стать безлюдными и пустынными. Исчезнет столь надоедающая мне людская суета, пропадут звуки, и испарятся запахи выхлопных газов. Но, побывавший на стерилизованной Земле-2, я представил, каким кошмаром всё это обернется, и волосы встали дыбом. Нет уж, господа хорошие. Кто предупрежден, тот вооружен. Правда, сделать это, я имею в виду предупредить, будет нелегко, и на горизонте явно замаячила тень «палаты номер шесть». И даже зная, что вся наша команда мне в конце концов поверит, я понимал, что убедить их в происходящем окажется довольно трудным делом. Так уж мы, люди, устроены. Особенности психики, можно сказать. Ведь, согласно статистике, несчастные случаи происходят ежедневно. Землетрясения, извержения вулканов, авиа— и автокатастрофы. Десяткам кораблей не дают покоя лавры «Титаника», и сотни и тысячи людей кладут свои жизни на алтарь древнего бога войны Марса. Но в глубине души у каждого трепетным и беззащитным огоньком теплится надежда. Это не про меня. Я особенный. Со мной такое?! Да никогда!
Но совсем недавно мы исследовали мир, где жили двенадцать миллиардов исключительных. И необыкновенности их отличались от наших в гораздо лучшую сторону. И что? Где они теперь?
Все стояли и смотрели на меня, словно застывшего в оцепенении. И наконец Инка не выдержала:
— Давай начинать, что ли?
Но сразу врубиться в ситуацию я не мог и, оглядевшись вокруг, попросил:
— Пару минут, люди. В смысле, десять-пятнадцать. А то голова идет кругом.
Не знаю уж, как там действует коридор «аббата». Просто, оглушенный свалившимися на меня сведениями, не успел понять. Но «материализовались» мы на краю какого-то сквера или, судя по обилию деревьев, даже парка.
Он был тих и спокоен. И почти безлюден в этот час. Переполненный негой и умиротворением ранней осени, этот кусочек живой природы не подозревал о готовящейся ему участи. Еще вовсю неслись живительные соки в крепких стволах, а легкий ветерок с упоением играл почти не поредевшими кронами деревьев, в большинстве своем еще зелеными, но уже тронутыми охряными и багровыми тонами. Они всё увереннее предъявляли свои права на эту волшебную палитру, собираясь раскрасить яркую зелень листвы, превратив монолит летнего покрывала в веселые разноцветные зонтики, сшитые из красочных, волшебных лоскутков.
Вдалеке слышалась музыка. Кто-то прокручивал запись Розенбаума, и всюду проникающее эхо, живущее на крыльях ветра, доносило обрывки гитарных аккордов, сквозь которые был слышен голос великого барда.
У меня внезапно защемило сердце. И я — свинство, конечно, с моей стороны, — махнув рукой, мол, хочу побыть один, побрел по дорожке, усыпанной первыми желтыми листьями. Сам не зная зачем, я шел навстречу звукам. Слова песни почему-то вселяли уверенность, успокаивая натянутые как канаты нервы.
Звонкие аккорды, не уставая, сотрясали удивительно пахнущий воздух, и где-то вдали, там, где кончался парк, вдруг послышался протяжный гудок машины, напомнив, что совсем рядом находится абсолютно другой мир, которому срочно нужна помощь. Иначе в мой город придут вечные сумерки. Хмурые, ужасные, затянутые дождливой пеленой и укрытые страшным в своей неотвратимости безмолвием.
В глаза ударил игривый солнечный лучик, не озабоченный абсолютно ничем. Ни тем, что по календарю уже наступила осень. Ни даже такой страшной новостью, что его, календаря, осталось моему городу, да и вообще всем людям, не более двух недель. И, глядя на него, я почувствовал, что в мою трепещущую и испуганную душу возвращается лето.
Я прошелся по городу, не покидая, однако, окрестностей парка и то и дело возвращаясь под кроны деревьев. Постоял на берегу, полюбовавшись на пруд и плавающих в нем лебедей и наслаждаясь пейзажем. Следующие недели будут довольно напряженными, так что мне просто необходим заряд спокойной уверенности в своих силах. Купил мороженое и двинулся по кольцу, огибая парк по кругу и то и дело оглядываясь, стремясь уловить в облике города признаки надвигающейся беды. Откуда ни возьмись, появилась тучка, смочив пыльный асфальт дождем, но вскоре, уносимая ветром, умчалась по своим, ей одной ведомой мелиоративным делам.
В последний раз глянув на бетонные коробки, вошел в сквер и улегся прямо на траву, заложив руки за голову и уставившись в просвечивающее сквозь разноцветную листву небо и не обращая внимания на то, что одежда стала мокрой.
— Отдыхаем? — В голосе говорившего сквозило вежливое, но тем не менее ироничное любопытство.
Я повернул голову и увидел стоящих надо мной двух молоденьких милиционеров. Да уж, разлегся, мать твою.
— Попрошу документики.
Как и положено лоботрясу, документов у меня с собой не было, о чем, по старой совковой привычке изобразив на репе смущение, я и поведал стражам порядка.
— Что ж, придется пройти, — резюмировал старший, всё время подозрительно шевеля носом у моего лица.
Упираться я особо не стал и «прошел». Как вы сами понимаете, немножко не туда, куда приглашали, но тут уж я ничего не мог с собой поделать.
Что ж, пора, мой друг, вас ждут великие дела. Так, кажется?
Настроение стало понемногу подниматься, и я взял в руку Прибор, намериваясь включить ускоренный режим, дабы приблизить момент, когда я так нагло покинул свою команду. По-скотски, беспардонно. Ведь им, как ни крути, тоже не сладко и, возможно, во сто крат тяжелее, чем мне, несчастному.
54
— Когда, Билли? Когда это произошло?
— Час назад, Юа, — важно ответил малыш. Обыкновенная бытовуха. Мясник Том приревновал свою жену к владельцу гаража.
Правда, в его устах это прозвучало как:
— Том с мясом бьет Дика-машину за жену.
Но какая разница, быть убитым из-за пустяка или за миллион долларов. Я имею в виду ощущения покойного.
Час так час. Придется профессору оставить при себе красноречивые аргументы в пользу хорошо вооруженного населения. А я отправился разнимать драчунов.
— Извините, профессор, дела.
— О чем вы, Юра? Мы же только что пришли.
— Да так, шестое, знаете ли, чувство.
До места будущей трагедии было несколько километров, и я беззастенчиво «достал» из коридора два модуля.
— Поскакали, Семен Викторович? Кажется, есть для нас работа.
Мы влезли в попрыгунчики и взвились ввысь. Ссора еще только затевалась, и наше внезапное и не менее эффектное появление несколько сместило акценты.
— Вы продолжайте, продолжайте, — напутствовал я драчунов. — А тот, кто останется, будет иметь дело со мной.
И стал разминаться, подпрыгивая и делая разнообразные сальто. Наверное, зрелище то еще, так как моему совету они не вняли. Том убрал свой нож, а Ричард, не так давно продавший нам машину, стал заверять его, что это ошибка. И ничего подобного по отношению к Нелли у него и в мыслях не было.
Вот так, небольшая сценка в духе Смока Беллью, сопровождаемая демонстрацией потенциала «кузнечиков», помогла сохранить две, пусть и сто раз непутевые, жизни.
Вечером того же дня наконец появилась Инна. И сообщила, что «рыбка клюнула». Не знаю уж, что ей пришлось спереть, но выяснять не стал. И на завтра была назначена поездка в Нью-Саутгемптон. Путешествие вроде бы считалось деловым, но захотелось совместить полезное с приятным.
Ночная жизнь Нью-Саутгемптона предлагала человеку уйму способов расстаться с лишними червонцами. И мы решили не оригинальничать, пустившись во все тяжкие и предоставив соблазнам захватить нас, сдавшись на милость сверкавшего огнями ночного города.
Конечно, этому миру далеко до шоу индустрии мира нашего. Но после двух недель, проведенных в Сент-Вилле, город показался райским местом. И, главное, здесь имелись казино. Ваш покорный слуга засел в зале с рулеткой, и никто не смог меня вытащить, пока я не отвел душу. Достигнув того момента, когда оставаться за столом было бы неприлично, я забрал выигрыш и стал искать глазами Инну. Но она куда-то пропала. Вон Лена с профессором, за столом играют в «блэк-джек». А моя принцесса как сквозь землю провалилась.
Я еще раз обвел взглядом зал и встретился глазами с «аббатом». Тот кивнул, словно мы расстались только вчера, и указал глазами в сторону бара.
Он взял виски, я же ограничился пивом.
— Вы многое успели сделать за последнее время. — Глаза его внимательно изучали меня, точно старались увидеть что-то, в чем он сильно сомневался.
— Только не говорите, что я опять что-то нарушил.
— Да нет, теперь это уже не важно.
— А что важно?
— Молодую леди обворовал Джонни. Он нарочно организовал поджог, чтобы действовать без помех.
— И может, вы подскажете, где его искать?
— Почему нет? Он в комнате наверху. Да вы бы и сами, через день-другой, его нашли.
— И вы специально приехали сюда, чтобы облегчить нам задачу?
Он посмотрел на меня сквозь стакан, потом выпил и тихо сказал:
— На нашей Земле начался мор.
Это было как удар под дых. Я плохо соображал и ляпнул первое, что пришло в голову:
— Так я схожу проведаю моего неизвестного друга?
* * *
Джонни оказался громилой, похлеще тех, что встретились мне в первый день. Еще в комнате, обставленной дорогой мебелью, находился невысокий человечек, явно местный барыга. Но он меня интересовал мало.— Где цацки, обезьяна? — Я говорил по-русски, нимало не заботясь, что меня могут не понять.
Просто чтобы прийти в себя, нужно что-то делать. И он попал под руку. Манера двигаться у него оказалась такой же лениво-неторопливой. Но это были его проблемы. А я жаждал крови.
Джонни взмахнул рукой, и в меня полетел нож. Ни на мгновение не задумываясь, я отклонился и поймал его, дав почти промелькнуть мимо. И бросил назад. В горле у него забулькало, а из-под рукоятки толчками стала вытекать кровь. Я вытащил из кармана рисунок с клеймом и сунул под нос забившемуся в угол человечку.
Тот быстро закивал и что-то зачирикал. Потом отпер сейф, замаскированный под тумбу стола, и вывалил на полированную поверхность кучу разных брошек. Она получилась явно больше описи украденного, и я сунул ему под нос список. Чужого мне не надо.
Положив в карман отбитое с боем, спустился в зал. Нашел глазами Лену с профессором, возле которых уже стояла Инна, и направился к ним.
— Что-то случилось?
— Случилось. И нам пора уходить.
Мы заглянули на почту, и я, сложив ювелирные украшения в конверт и попросив профессора написать адрес, отдал бандероль клерку. «Аббат» ждал на улице и, едва мы вышли, произнес:
— Я проведу вас. Это будет быстрей.
В глазах потемнело, и мы оказались в Москве. Первый раз путешествовал «багажом». И должен сказать, не очень приятные ощущения.
За всеми этими телодвижениями я как-то и не заметил, что пришла осень. А может, это мое теперешнее знание просто создало соответствующее, осеннее настроение? Мрачное, тоскливое. И я хмуро глядел на такие привычные и родные с детства московские улицы, которым, согласно замыслу исчадий ада с зеленоватого цвета кожей, вскоре предстояло стать безлюдными и пустынными. Исчезнет столь надоедающая мне людская суета, пропадут звуки, и испарятся запахи выхлопных газов. Но, побывавший на стерилизованной Земле-2, я представил, каким кошмаром всё это обернется, и волосы встали дыбом. Нет уж, господа хорошие. Кто предупрежден, тот вооружен. Правда, сделать это, я имею в виду предупредить, будет нелегко, и на горизонте явно замаячила тень «палаты номер шесть». И даже зная, что вся наша команда мне в конце концов поверит, я понимал, что убедить их в происходящем окажется довольно трудным делом. Так уж мы, люди, устроены. Особенности психики, можно сказать. Ведь, согласно статистике, несчастные случаи происходят ежедневно. Землетрясения, извержения вулканов, авиа— и автокатастрофы. Десяткам кораблей не дают покоя лавры «Титаника», и сотни и тысячи людей кладут свои жизни на алтарь древнего бога войны Марса. Но в глубине души у каждого трепетным и беззащитным огоньком теплится надежда. Это не про меня. Я особенный. Со мной такое?! Да никогда!
Но совсем недавно мы исследовали мир, где жили двенадцать миллиардов исключительных. И необыкновенности их отличались от наших в гораздо лучшую сторону. И что? Где они теперь?
Все стояли и смотрели на меня, словно застывшего в оцепенении. И наконец Инка не выдержала:
— Давай начинать, что ли?
Но сразу врубиться в ситуацию я не мог и, оглядевшись вокруг, попросил:
— Пару минут, люди. В смысле, десять-пятнадцать. А то голова идет кругом.
Не знаю уж, как там действует коридор «аббата». Просто, оглушенный свалившимися на меня сведениями, не успел понять. Но «материализовались» мы на краю какого-то сквера или, судя по обилию деревьев, даже парка.
Он был тих и спокоен. И почти безлюден в этот час. Переполненный негой и умиротворением ранней осени, этот кусочек живой природы не подозревал о готовящейся ему участи. Еще вовсю неслись живительные соки в крепких стволах, а легкий ветерок с упоением играл почти не поредевшими кронами деревьев, в большинстве своем еще зелеными, но уже тронутыми охряными и багровыми тонами. Они всё увереннее предъявляли свои права на эту волшебную палитру, собираясь раскрасить яркую зелень листвы, превратив монолит летнего покрывала в веселые разноцветные зонтики, сшитые из красочных, волшебных лоскутков.
Вдалеке слышалась музыка. Кто-то прокручивал запись Розенбаума, и всюду проникающее эхо, живущее на крыльях ветра, доносило обрывки гитарных аккордов, сквозь которые был слышен голос великого барда.
У меня внезапно защемило сердце. И я — свинство, конечно, с моей стороны, — махнув рукой, мол, хочу побыть один, побрел по дорожке, усыпанной первыми желтыми листьями. Сам не зная зачем, я шел навстречу звукам. Слова песни почему-то вселяли уверенность, успокаивая натянутые как канаты нервы.
Звонкие аккорды, не уставая, сотрясали удивительно пахнущий воздух, и где-то вдали, там, где кончался парк, вдруг послышался протяжный гудок машины, напомнив, что совсем рядом находится абсолютно другой мир, которому срочно нужна помощь. Иначе в мой город придут вечные сумерки. Хмурые, ужасные, затянутые дождливой пеленой и укрытые страшным в своей неотвратимости безмолвием.
В глаза ударил игривый солнечный лучик, не озабоченный абсолютно ничем. Ни тем, что по календарю уже наступила осень. Ни даже такой страшной новостью, что его, календаря, осталось моему городу, да и вообще всем людям, не более двух недель. И, глядя на него, я почувствовал, что в мою трепещущую и испуганную душу возвращается лето.
Я прошелся по городу, не покидая, однако, окрестностей парка и то и дело возвращаясь под кроны деревьев. Постоял на берегу, полюбовавшись на пруд и плавающих в нем лебедей и наслаждаясь пейзажем. Следующие недели будут довольно напряженными, так что мне просто необходим заряд спокойной уверенности в своих силах. Купил мороженое и двинулся по кольцу, огибая парк по кругу и то и дело оглядываясь, стремясь уловить в облике города признаки надвигающейся беды. Откуда ни возьмись, появилась тучка, смочив пыльный асфальт дождем, но вскоре, уносимая ветром, умчалась по своим, ей одной ведомой мелиоративным делам.
В последний раз глянув на бетонные коробки, вошел в сквер и улегся прямо на траву, заложив руки за голову и уставившись в просвечивающее сквозь разноцветную листву небо и не обращая внимания на то, что одежда стала мокрой.
— Отдыхаем? — В голосе говорившего сквозило вежливое, но тем не менее ироничное любопытство.
Я повернул голову и увидел стоящих надо мной двух молоденьких милиционеров. Да уж, разлегся, мать твою.
— Попрошу документики.
Как и положено лоботрясу, документов у меня с собой не было, о чем, по старой совковой привычке изобразив на репе смущение, я и поведал стражам порядка.
— Что ж, придется пройти, — резюмировал старший, всё время подозрительно шевеля носом у моего лица.
Упираться я особо не стал и «прошел». Как вы сами понимаете, немножко не туда, куда приглашали, но тут уж я ничего не мог с собой поделать.
Что ж, пора, мой друг, вас ждут великие дела. Так, кажется?
Настроение стало понемногу подниматься, и я взял в руку Прибор, намериваясь включить ускоренный режим, дабы приблизить момент, когда я так нагло покинул свою команду. По-скотски, беспардонно. Ведь им, как ни крути, тоже не сладко и, возможно, во сто крат тяжелее, чем мне, несчастному.
54
Немножко, как всегда, не рассчитал и «вышел» в тот момент, когда уже удалялся от честной компании. Враз повернулся на сто восемьдесят градусов и затопал обратно.
— Извините, люди. Просто хандра накатила, — смущенно промямлил я.
Но по внимательному взгляду Ленки понял, что она заподозрила меня в дубле. Ну и пусть. Голые подозрения к делу не пришьешь, как говорится. Да и что в этом криминального, скажите пожалуйста? Ну, Инна, дорогая моя девочка, как и положено нежной и любящей подруге, озабоченной душевным состоянием спутника жизни, традиционно покрутила у виска пальцем, но вдаваться в подробности не стала. Что ж, спасибо и на этом.
Но на меня, пришедшего в душевное равновесие, вдруг ни с того ни с сего накатил хохотунчик, и я решил подначить любимую и единственную.
— Если всё так уж плохо, Инка, на фига ж ты тогда со мной, идиотом, возишься? — вкрадчиво поинтересовался я.
Должно быть, она не была готова к подобному повороту событий. Не ожидала от послушного теленка Юрки такого вот фортеля, да еще в столь критический момент. Но всерьез ссориться я ни в коем случае не хотел. Просто от наших с Инкой споров, в которых она по большей части берет верх, оставляя последнее слово за собой, у нее настроение заметно улучшается. Да и мне, для уверенности, что всё как всегда и, само собой, будет путём, просто необходима легкая пикировка. А то, судя по напряженным лицам, общество вот-вот изменит мой статус, переведя из обормотов в потенциальные спасители человечества.
И Инка, умница моя, не подкачала. И выдала именно то, что я и ожидал. Нет, я, конечно, не знал дословно, что взбредет в ее хорошенькую головку. Но общая направленность, как вы сами понимаете, сохранилась. Нисколько не смущаясь присутствием публики, Инка прищурилась и, тряхнув рыжими волосами, начала:
— В твоем возрасте, как правило, холостые мужчины делятся на три категории. Туповатые и самовлюбленные дураки, тихие и малахольные интеллигенты, а также доморощенные донжуаны, уперто и мрачно коллекционирующие свои победы на любовном фронте, которые заурядно слабоваты в постели, так как им важнее количество, а не качество. И все три одинаково нагоняют тоску. — Тут я позволил себе малость погордиться, вообразив, что представляю собой нечто особенное, но мне на голову был вылит ушат холодной воды. — Вот я и выбрала самое меньшее из зол. Угадай с трех раз какое?
Это было уже слишком, можно даже сказать, из ряда вон, и я решил обидеться и даже надул губы. Но за время совместной жизни я так привык к Инкиному ироничному отношению, что и тени огорчения не возникло, и я вяло вякнул:
— Сама дура!
В ответ мне показали язык, миленько так прощебетав:
— С кем поведешься.
В общем, семейная идиллия катилась по накатанной колее, не грозя никакими осложнениями и тем паче переменами.
Тут Ленка, как я уже упоминал, психолог от Бога, чутко уловила момент, когда следует вмешаться. И впрямь, настроение у досточтимой публики, благодаря моей клоунаде и Инниным стараниям, приподнялось. И боярыня Земцова взяла быка за рога.
— И что теперь? — повернулась она к «аббату».
— Первые симптомы появились три дня назад. Пока еще не забили тревогу. Но даже и начни средства массовой информации «гнать волну», практическая польза окажется равной нулю.
— А Генерал? — возопил я. — Ведь у него более шестидесяти скутеров! Неужели Виктор спокойно смотрит на всё это безобразие? Ведь это так просто, надрать им задницу, уродам зеленомордым.
— Они зашевелятся послезавтра. Но к тому времени облучение будет такой силы, что все пилоты ботов попросту погибнут, достигнув верхних слоев атмосферы.
— Выходит, надо «возвращаться»?
В моем голосе не было особого разочарования, так как я это предполагал. И спросил просто так, по инерции.
— Получается, так.
Что ж, профессор, придется нарушить данное вам обещание и немного отложить путешествие.
Но сначала необходимо запастись доказательствами проводимой стерилизации. Конечно, можно просто подождать недельку и заснять всё на видео. Тогда-то уж мне бы поверили с полуслова. Вот только не имелось у меня сил ждать, день за днем наблюдая кошмарную агонию моего родного мира. Да и как уже, по-моему, упоминал, я совсем не уверен, исчезают ли покинутые мною реальности. Кто их знает. Может, они так и продолжают идти по какому-то своему, заранее предопределенному пути. И где-то умерла Инна. А Ленку арестовали бездушные и неумолимые преторианцы. И возможно, Рая так и лежит, вмерзшая в лед на Памире, находящемся на Земле-2. В общем, пусть даже и гипотетически, но я не хотел, чтобы моя Земля пережила ТАКОЕ. И я взглянул на «аббата».
— Просто так мне не поверят.
— Да, — согласился он, — голословными утверждениями еще никому не удавалось расшевелить государственную махину.
— Вот, вот, — кивнул я. — Лавры Джордано Бруно меня нисколько не прельщают.
Но «аббат» всё же не зря отправился за нами в Ленкин мир. И, словно фокусник, достал из ниоткуда стопку компакт-дисков.
Инна сразу же потянулась к знакомым игрушкам, невольно отвлекая на себя внимание. Я отдал ей прозрачные плоские коробочки и почувствовал, что что-то не так. И впрямь, в нашей компании стало на одного члена меньше. «Аббат», словно тот Мавр, посчитал, что сделал свое дело, и ушел по-английски. Ну и черт с ним. Сами справимся. Да и, как ни крути, если бы не он, то неизвестно, чем бы всё кончилось. И, как следует оттянувшись в казино Нью-Саутгаемптона, мы бы вернулись в Дантов Ад, внезапно обретший реальность. Так что в любом случае я ему благодарен. Но всё же, есть в его уходе что-то некрасивое.
— Позвольте спросить, Юрий, — кашлянул Профессор, — это и есть ваш таинственный всеведущий друг?
— Он самый, — заверил я.
— Конечно, после всего происшедшего в последние месяцы я нисколько не сомневаюсь в его словах. Но всё же… Гм… Насколько ему можно верить?
— На все сто пятьдесят процентов, — успокоил я Семена Викторовича. — Должен вам сказать, что у нас не очень-то близкие отношения, но, как мне кажется, такими вещами никто бы шутить не стал.
— Тогда чего же мы стоим? — нетерпеливо поторопила Инна. — Берем такси и срочно едем в Приют. — И деловито обернулась к Ленке: — Виктора достать сможешь?
Но та уже тыкала пальчиками в кнопки мобильника и, поднеся его к уху, говорила голосом, не терпящем возражений:
— Мы все едем в Приют. И ты нужен нам СРОЧНО. Да мне наплевать, что у тебя совещание, и на начальство твое наплевать. Чтоб был через полчаса.
М-да. Милая и интеллигентная Ленка могла, когда нужно, становиться грубой и жесткой. Ей-богу, если всё кончится благополучно, нам всем понадобится долгосрочный отпуск.
Инна тем временем поймала такси. Как всегда, когда торопишься, водила начал канючить, заламывая несусветную цену, и я на полном серьезе вознамерился вломить ему между глаз. Тут такое дело, понимаешь, а он копеечничает. Но Лена уже протянула через окно полусотенную зеленую бумажку, и угрюмое выражение лица сменилось щербатой улыбкой.
В Приюте царило сонное спокойствие. Первое возбуждение, вызванное открытиями, вывезенными из мертвого мира, давно улеглось, и, как сказал совсем недавно Профессор, начались трудовые будни. Так что наш квартет вызвал своего рода небольшой переполох. Но посвящать кого бы то ни было мы не стали. Пропусков, сами понимаете, у нас не водилось, и пришлось ждать, пока выйдет кто-нибудь знающий нас в лицо. Охранник смотрел телевизор. Как раз передавали новости, и, судя по информационным сообщениям, процесс уже пошел.
«Власти Бразилии, Чили, Колумбии, а также других стран Южной Америки, равно как и правительства ряда стран Центральной Африки, а также Индонезии, Малайзии и Сингапура озабочены развитием странной болезни. Специалисты уже ведут речь о пандемии, унесшей жизни нескольких тысяч людей старше шестидесяти лет. Как ни странно, более молодые люди не подвержены действию неизвестной инфекции…»
«Пока», — мысленно поправил я комментатора. Точно так же происходило в том, другом, обреченном мире. Сразу ушло старшее поколение, затем среднее…
Тут спустился один из «мальчиков на побегушках», имевший звание кандидата наук, и, «опознав» в четырех подозрительных личностях мозговой центр и душу таинственного проекта «Странник», открыл доступ в стены нашего детища.
Инна сразу же стала хлопотать насчет хавки, то есть перекусона. Лена принялась искать Лёньку и звонить Ритке, всё еще околачивающейся на Киан-Туо. И по мере того, как длились гудки, на лице у нее всё сильнее отражалось беспокойство.
Я тронул девушку за руку:
— Не волнуйся, Лен. Ты же знаешь Ритку. Она, едва появились первые сведения об эпидемии, наверняка тут же помчалась предлагать свою помощь.
— Ага. А мобильный в спешке забыла?
— Может, и не забыла. Но когда творится такое, со связью может случиться что угодно.
Отправив голосовое сообщение и включив автодозвон, она сунула трубку в карман и отправилась встречать Виктора.
Профессор тем временем устроился в конференц-зале, жадно уставившись в монитор. Мы не замедлили присоединиться и стали смотреть на ужасающие в своей неприглядности кадры катастрофы, постигшей наш родной мир. Вернее, еще не свершившийся, той, которая только должна произойти, но уже пустившей первые щупальца метастаз в экваториальную зону планеты.
К нашему стыду, должен сказать, что всё происходило намного безобразнее, чем в едином государстве, существовавшем на Земле-2. Как и положено параноикам, никто не подумал об угрозе извне, и все заподозрили соседей. «Аббат» как будто специально записал кадры встреч на самом высоком уровне. И с самого начала звучали угрозы. Сперва завуалированные, потом всё более и более открытые. Где-то через неделю, когда стало ясно, что пандемия охватила всю Землю и количество умерших исчислялось уже миллионами, прогремели первые атомные взрывы.
Подозреваю, что господи «аббат» не сам бегал с видеокамерой, а всего лишь пользовался кадрами информационной хроники. Но зрелище больших городов, снятых с борта самолета, внушало благоговейный ужас. Свят, свят, свят. И огромное спасибо господину «аббату» за то, что не поленился и сходил за нами в Ленкин мир. Вернувшись назад после каникул, устроенных в неторопливом и спокойном Сентвилле, я бы, наверное, точно съехал с катушек. И никакой коридор бы не помог.
— Ну что ж, всё ясно, — подвел черту Генерал, едва кончился очередной диск. — Я думаю, дальше смотреть нет смысла. — И он энергично поднялся.
— Ты куда? — в один голос завопили мы с Ленкой.
— Как куда? — удивился он. — Принимать меры.
— Поздно уже, Виктор, — устало охладила его пыл Лена. — По словам человека, доставившего эту информацию, все пилоты скутеров, едва выйдя за пределы атмосферы, погибнут почти мгновенно.
У Виктора на скулах заиграли желваки.
— Сидеть сложа руки я не могу, — вскипел он.
— Ты и не будешь, — спокойно заверила его Ленка. — Только начнешь действовать не сегодня, а две недели назад.
— Как это, две недели назад? — изумился он, но тут же понял. — А-а, опять ваши парапсиховые штучки.
— Счас в глаз дам, — вяло вякнул я и был угощен Инкиным локотком в бок.
Сэнсэй же и вовсе отмахнулся, как от назойливой мухи, и деловито осведомился:
— План есть?
Я пожал плечами, ибо плана у меня не было, но Лена уже плотно взяла бразды правления в свои руки.
— Значитца, так, — пародируя Глеба Жеглова, начала она. — Первым делом надо скопировать информацию. И копии я возьму «в убежище», чтобы Юрка имел возможность предоставить доказательства. Второе. Все мы сейчас дружно запишем обращение к самим себе и друг к другу, всячески заверяя нас, любимых, что это не бред. Эти материалы Юрка тоже возьмет с собой. И наконец, третье. Предлагаю не ждать трагического завершения событий, а «эвакуироваться». Можно ко мне или к Инне.
— Нет уж, Ленусик, — возразил я, — давай уж все ко мне. Потом, достигнув «точки возврата», я вас вытащу наружу, и мы «разойдемся», согласно прожитому течению времени. Но оставлять вас здесь я просто не хочу. Мало ли что.
Лена не особо упиралась, и только Виктор, которому предстояло проспать всё веселье, проведя его в бессознательном состоянии, слегка набычился. Но Ленка взглянула на него взглядом боярыни Земцовой, потомственной аристократки, чей род управлял людьми не одну сотню лет, и бравый Генерал сразу сник.
— В общем, действуйте, — скомандовала президент транспортной компании.
— А ты куда? — не сдержал любопытства я.
— За Ритой слетаю. Оставлять ее здесь как-то не хочется.
— Тогда и я с тобой.
Она взглянула на генерала, но тот лишь пожал плечами.
— Хорошо, — согласилась она, — давай во двор.
Мы вышли из здания Приюта, и Лена «достала» два скутера. Конечно, по всем меркам это вопиющее нарушение конспирации, но и обстоятельства, согласитесь, из ряда вон. Мы взлетели в небо Подмосковья, нимало не заботясь о том, что о нас подумает тот, кому доведется увидеть два стремительных силуэта, практически вертикально уносящихся ввысь.
Под брюхом катера проносились облака, лохматым белесым покрывалом задрапировавшие полукруглый блин Земли, а я думал. Обо всём сразу и ни о чем конкретном.
Тот, кто никогда не смотрел в глаза смерти, не находился от нее на волосок, не способен понять это ощущение, когда по коже дерет мороз, бросает то в жар, то в холод и прямо-таки видишь тот, последний шаг перед уходом в никуда.
В такое мгновение испытываешь не то что страх или ужас, а какое-то оцепенение. И возникает чувство страшной предопределенности и безысходности, словно ты уже там, по ту сторону, и от твоей воли, твоих желаний ничего не зависит. То есть сознанием ты понимаешь, что ради спасения надо что-то делать, но само собой возникает чувство, что всё предрешено, и нервная апатия подсказывает, что тебе уже всё равно, в какую сторону ты сделаешь этот шаг. Конечно, со стороны это выглядит нелепо и даже забавно. Но только извне, ибо для того, кто находится на этом терминаторе, разделяющем бытие и небытие, очень трудно оставаться в твердом уме да еще и при памяти.
Безусловно, несколько лет назад я бы тоже, подобно многим, стал изображать кролика, стоящего перед удавом. Но теперь, став обладателем такой замечательной штуки, как коридор, я почти не боялся. Да и повидать в последнее время мне пришлось немало. Так что посмотрим еще, кто кого.
— Извините, люди. Просто хандра накатила, — смущенно промямлил я.
Но по внимательному взгляду Ленки понял, что она заподозрила меня в дубле. Ну и пусть. Голые подозрения к делу не пришьешь, как говорится. Да и что в этом криминального, скажите пожалуйста? Ну, Инна, дорогая моя девочка, как и положено нежной и любящей подруге, озабоченной душевным состоянием спутника жизни, традиционно покрутила у виска пальцем, но вдаваться в подробности не стала. Что ж, спасибо и на этом.
Но на меня, пришедшего в душевное равновесие, вдруг ни с того ни с сего накатил хохотунчик, и я решил подначить любимую и единственную.
— Если всё так уж плохо, Инка, на фига ж ты тогда со мной, идиотом, возишься? — вкрадчиво поинтересовался я.
Должно быть, она не была готова к подобному повороту событий. Не ожидала от послушного теленка Юрки такого вот фортеля, да еще в столь критический момент. Но всерьез ссориться я ни в коем случае не хотел. Просто от наших с Инкой споров, в которых она по большей части берет верх, оставляя последнее слово за собой, у нее настроение заметно улучшается. Да и мне, для уверенности, что всё как всегда и, само собой, будет путём, просто необходима легкая пикировка. А то, судя по напряженным лицам, общество вот-вот изменит мой статус, переведя из обормотов в потенциальные спасители человечества.
И Инка, умница моя, не подкачала. И выдала именно то, что я и ожидал. Нет, я, конечно, не знал дословно, что взбредет в ее хорошенькую головку. Но общая направленность, как вы сами понимаете, сохранилась. Нисколько не смущаясь присутствием публики, Инка прищурилась и, тряхнув рыжими волосами, начала:
— В твоем возрасте, как правило, холостые мужчины делятся на три категории. Туповатые и самовлюбленные дураки, тихие и малахольные интеллигенты, а также доморощенные донжуаны, уперто и мрачно коллекционирующие свои победы на любовном фронте, которые заурядно слабоваты в постели, так как им важнее количество, а не качество. И все три одинаково нагоняют тоску. — Тут я позволил себе малость погордиться, вообразив, что представляю собой нечто особенное, но мне на голову был вылит ушат холодной воды. — Вот я и выбрала самое меньшее из зол. Угадай с трех раз какое?
Это было уже слишком, можно даже сказать, из ряда вон, и я решил обидеться и даже надул губы. Но за время совместной жизни я так привык к Инкиному ироничному отношению, что и тени огорчения не возникло, и я вяло вякнул:
— Сама дура!
В ответ мне показали язык, миленько так прощебетав:
— С кем поведешься.
В общем, семейная идиллия катилась по накатанной колее, не грозя никакими осложнениями и тем паче переменами.
Тут Ленка, как я уже упоминал, психолог от Бога, чутко уловила момент, когда следует вмешаться. И впрямь, настроение у досточтимой публики, благодаря моей клоунаде и Инниным стараниям, приподнялось. И боярыня Земцова взяла быка за рога.
— И что теперь? — повернулась она к «аббату».
— Первые симптомы появились три дня назад. Пока еще не забили тревогу. Но даже и начни средства массовой информации «гнать волну», практическая польза окажется равной нулю.
— А Генерал? — возопил я. — Ведь у него более шестидесяти скутеров! Неужели Виктор спокойно смотрит на всё это безобразие? Ведь это так просто, надрать им задницу, уродам зеленомордым.
— Они зашевелятся послезавтра. Но к тому времени облучение будет такой силы, что все пилоты ботов попросту погибнут, достигнув верхних слоев атмосферы.
— Выходит, надо «возвращаться»?
В моем голосе не было особого разочарования, так как я это предполагал. И спросил просто так, по инерции.
— Получается, так.
Что ж, профессор, придется нарушить данное вам обещание и немного отложить путешествие.
Но сначала необходимо запастись доказательствами проводимой стерилизации. Конечно, можно просто подождать недельку и заснять всё на видео. Тогда-то уж мне бы поверили с полуслова. Вот только не имелось у меня сил ждать, день за днем наблюдая кошмарную агонию моего родного мира. Да и как уже, по-моему, упоминал, я совсем не уверен, исчезают ли покинутые мною реальности. Кто их знает. Может, они так и продолжают идти по какому-то своему, заранее предопределенному пути. И где-то умерла Инна. А Ленку арестовали бездушные и неумолимые преторианцы. И возможно, Рая так и лежит, вмерзшая в лед на Памире, находящемся на Земле-2. В общем, пусть даже и гипотетически, но я не хотел, чтобы моя Земля пережила ТАКОЕ. И я взглянул на «аббата».
— Просто так мне не поверят.
— Да, — согласился он, — голословными утверждениями еще никому не удавалось расшевелить государственную махину.
— Вот, вот, — кивнул я. — Лавры Джордано Бруно меня нисколько не прельщают.
Но «аббат» всё же не зря отправился за нами в Ленкин мир. И, словно фокусник, достал из ниоткуда стопку компакт-дисков.
Инна сразу же потянулась к знакомым игрушкам, невольно отвлекая на себя внимание. Я отдал ей прозрачные плоские коробочки и почувствовал, что что-то не так. И впрямь, в нашей компании стало на одного члена меньше. «Аббат», словно тот Мавр, посчитал, что сделал свое дело, и ушел по-английски. Ну и черт с ним. Сами справимся. Да и, как ни крути, если бы не он, то неизвестно, чем бы всё кончилось. И, как следует оттянувшись в казино Нью-Саутгаемптона, мы бы вернулись в Дантов Ад, внезапно обретший реальность. Так что в любом случае я ему благодарен. Но всё же, есть в его уходе что-то некрасивое.
— Позвольте спросить, Юрий, — кашлянул Профессор, — это и есть ваш таинственный всеведущий друг?
— Он самый, — заверил я.
— Конечно, после всего происшедшего в последние месяцы я нисколько не сомневаюсь в его словах. Но всё же… Гм… Насколько ему можно верить?
— На все сто пятьдесят процентов, — успокоил я Семена Викторовича. — Должен вам сказать, что у нас не очень-то близкие отношения, но, как мне кажется, такими вещами никто бы шутить не стал.
— Тогда чего же мы стоим? — нетерпеливо поторопила Инна. — Берем такси и срочно едем в Приют. — И деловито обернулась к Ленке: — Виктора достать сможешь?
Но та уже тыкала пальчиками в кнопки мобильника и, поднеся его к уху, говорила голосом, не терпящем возражений:
— Мы все едем в Приют. И ты нужен нам СРОЧНО. Да мне наплевать, что у тебя совещание, и на начальство твое наплевать. Чтоб был через полчаса.
М-да. Милая и интеллигентная Ленка могла, когда нужно, становиться грубой и жесткой. Ей-богу, если всё кончится благополучно, нам всем понадобится долгосрочный отпуск.
Инна тем временем поймала такси. Как всегда, когда торопишься, водила начал канючить, заламывая несусветную цену, и я на полном серьезе вознамерился вломить ему между глаз. Тут такое дело, понимаешь, а он копеечничает. Но Лена уже протянула через окно полусотенную зеленую бумажку, и угрюмое выражение лица сменилось щербатой улыбкой.
В Приюте царило сонное спокойствие. Первое возбуждение, вызванное открытиями, вывезенными из мертвого мира, давно улеглось, и, как сказал совсем недавно Профессор, начались трудовые будни. Так что наш квартет вызвал своего рода небольшой переполох. Но посвящать кого бы то ни было мы не стали. Пропусков, сами понимаете, у нас не водилось, и пришлось ждать, пока выйдет кто-нибудь знающий нас в лицо. Охранник смотрел телевизор. Как раз передавали новости, и, судя по информационным сообщениям, процесс уже пошел.
«Власти Бразилии, Чили, Колумбии, а также других стран Южной Америки, равно как и правительства ряда стран Центральной Африки, а также Индонезии, Малайзии и Сингапура озабочены развитием странной болезни. Специалисты уже ведут речь о пандемии, унесшей жизни нескольких тысяч людей старше шестидесяти лет. Как ни странно, более молодые люди не подвержены действию неизвестной инфекции…»
«Пока», — мысленно поправил я комментатора. Точно так же происходило в том, другом, обреченном мире. Сразу ушло старшее поколение, затем среднее…
Тут спустился один из «мальчиков на побегушках», имевший звание кандидата наук, и, «опознав» в четырех подозрительных личностях мозговой центр и душу таинственного проекта «Странник», открыл доступ в стены нашего детища.
Инна сразу же стала хлопотать насчет хавки, то есть перекусона. Лена принялась искать Лёньку и звонить Ритке, всё еще околачивающейся на Киан-Туо. И по мере того, как длились гудки, на лице у нее всё сильнее отражалось беспокойство.
Я тронул девушку за руку:
— Не волнуйся, Лен. Ты же знаешь Ритку. Она, едва появились первые сведения об эпидемии, наверняка тут же помчалась предлагать свою помощь.
— Ага. А мобильный в спешке забыла?
— Может, и не забыла. Но когда творится такое, со связью может случиться что угодно.
Отправив голосовое сообщение и включив автодозвон, она сунула трубку в карман и отправилась встречать Виктора.
Профессор тем временем устроился в конференц-зале, жадно уставившись в монитор. Мы не замедлили присоединиться и стали смотреть на ужасающие в своей неприглядности кадры катастрофы, постигшей наш родной мир. Вернее, еще не свершившийся, той, которая только должна произойти, но уже пустившей первые щупальца метастаз в экваториальную зону планеты.
К нашему стыду, должен сказать, что всё происходило намного безобразнее, чем в едином государстве, существовавшем на Земле-2. Как и положено параноикам, никто не подумал об угрозе извне, и все заподозрили соседей. «Аббат» как будто специально записал кадры встреч на самом высоком уровне. И с самого начала звучали угрозы. Сперва завуалированные, потом всё более и более открытые. Где-то через неделю, когда стало ясно, что пандемия охватила всю Землю и количество умерших исчислялось уже миллионами, прогремели первые атомные взрывы.
Подозреваю, что господи «аббат» не сам бегал с видеокамерой, а всего лишь пользовался кадрами информационной хроники. Но зрелище больших городов, снятых с борта самолета, внушало благоговейный ужас. Свят, свят, свят. И огромное спасибо господину «аббату» за то, что не поленился и сходил за нами в Ленкин мир. Вернувшись назад после каникул, устроенных в неторопливом и спокойном Сентвилле, я бы, наверное, точно съехал с катушек. И никакой коридор бы не помог.
— Ну что ж, всё ясно, — подвел черту Генерал, едва кончился очередной диск. — Я думаю, дальше смотреть нет смысла. — И он энергично поднялся.
— Ты куда? — в один голос завопили мы с Ленкой.
— Как куда? — удивился он. — Принимать меры.
— Поздно уже, Виктор, — устало охладила его пыл Лена. — По словам человека, доставившего эту информацию, все пилоты скутеров, едва выйдя за пределы атмосферы, погибнут почти мгновенно.
У Виктора на скулах заиграли желваки.
— Сидеть сложа руки я не могу, — вскипел он.
— Ты и не будешь, — спокойно заверила его Ленка. — Только начнешь действовать не сегодня, а две недели назад.
— Как это, две недели назад? — изумился он, но тут же понял. — А-а, опять ваши парапсиховые штучки.
— Счас в глаз дам, — вяло вякнул я и был угощен Инкиным локотком в бок.
Сэнсэй же и вовсе отмахнулся, как от назойливой мухи, и деловито осведомился:
— План есть?
Я пожал плечами, ибо плана у меня не было, но Лена уже плотно взяла бразды правления в свои руки.
— Значитца, так, — пародируя Глеба Жеглова, начала она. — Первым делом надо скопировать информацию. И копии я возьму «в убежище», чтобы Юрка имел возможность предоставить доказательства. Второе. Все мы сейчас дружно запишем обращение к самим себе и друг к другу, всячески заверяя нас, любимых, что это не бред. Эти материалы Юрка тоже возьмет с собой. И наконец, третье. Предлагаю не ждать трагического завершения событий, а «эвакуироваться». Можно ко мне или к Инне.
— Нет уж, Ленусик, — возразил я, — давай уж все ко мне. Потом, достигнув «точки возврата», я вас вытащу наружу, и мы «разойдемся», согласно прожитому течению времени. Но оставлять вас здесь я просто не хочу. Мало ли что.
Лена не особо упиралась, и только Виктор, которому предстояло проспать всё веселье, проведя его в бессознательном состоянии, слегка набычился. Но Ленка взглянула на него взглядом боярыни Земцовой, потомственной аристократки, чей род управлял людьми не одну сотню лет, и бравый Генерал сразу сник.
— В общем, действуйте, — скомандовала президент транспортной компании.
— А ты куда? — не сдержал любопытства я.
— За Ритой слетаю. Оставлять ее здесь как-то не хочется.
— Тогда и я с тобой.
Она взглянула на генерала, но тот лишь пожал плечами.
— Хорошо, — согласилась она, — давай во двор.
Мы вышли из здания Приюта, и Лена «достала» два скутера. Конечно, по всем меркам это вопиющее нарушение конспирации, но и обстоятельства, согласитесь, из ряда вон. Мы взлетели в небо Подмосковья, нимало не заботясь о том, что о нас подумает тот, кому доведется увидеть два стремительных силуэта, практически вертикально уносящихся ввысь.
Под брюхом катера проносились облака, лохматым белесым покрывалом задрапировавшие полукруглый блин Земли, а я думал. Обо всём сразу и ни о чем конкретном.
Тот, кто никогда не смотрел в глаза смерти, не находился от нее на волосок, не способен понять это ощущение, когда по коже дерет мороз, бросает то в жар, то в холод и прямо-таки видишь тот, последний шаг перед уходом в никуда.
В такое мгновение испытываешь не то что страх или ужас, а какое-то оцепенение. И возникает чувство страшной предопределенности и безысходности, словно ты уже там, по ту сторону, и от твоей воли, твоих желаний ничего не зависит. То есть сознанием ты понимаешь, что ради спасения надо что-то делать, но само собой возникает чувство, что всё предрешено, и нервная апатия подсказывает, что тебе уже всё равно, в какую сторону ты сделаешь этот шаг. Конечно, со стороны это выглядит нелепо и даже забавно. Но только извне, ибо для того, кто находится на этом терминаторе, разделяющем бытие и небытие, очень трудно оставаться в твердом уме да еще и при памяти.
Безусловно, несколько лет назад я бы тоже, подобно многим, стал изображать кролика, стоящего перед удавом. Но теперь, став обладателем такой замечательной штуки, как коридор, я почти не боялся. Да и повидать в последнее время мне пришлось немало. Так что посмотрим еще, кто кого.