Буркин Юлий Сергеевич. Звездный табор, серебряный клинок

   Проклятие! Я упорно думаю о чем угодно, только не над сформулированной Гойкой задачей. А вот еще и моя почтовая Сволочь. Пришла мешать. Как всегда, по-хозяйски лезет по моей ноге. Я привычно наклонился и сунул зверюшку в карман.
   Выпустив клуб дыма, заговорил Гойка:
   - Только что к нам пристыковался четырехместный скутер, - сообщил он. Хорошая, брат, посудина. Хоть и без гиперпривода, но раза в четыре быстроходнее нашего. Если бы среди спасенных людей на нашем борту нашелся опытный штурман, мы могли бы посадить его на мое место...
   Он смолк. Но я понял, что он хотел сказать и почему, недоговорив, осекся. Да, мы могли бы угнать скутер и направиться по названному дядюшкой Сэмом адресу. Но мы не можем этого сделать, пока я не буду уверен в безопасности моей семьи...
   И вдруг за нашими спинами раздался скрипучий голос:
   - Штурман есть.
   Я подпрыгнул от неожиданности. Я совсем забыл, что мы тут не одни и нас могут подслушивать. Между нашими креслами, чуть позади, стояла старая Аджуяр, подкравшаяся, как всегда, незаметно.
   - Похоже, настала уже пора МНЕ решать ваши проблемы, бестолковые молокососы, - продолжала она, поглаживая седые космы. - Вызывайте жандармский крейсер.
   - Нельзя, - возразил я. - Они узнают...
   Помотал головой и Гойка. Но Аджуяр сверкнула на него угольками глаз и сделала такой жест рукой, словно что-то в него кидает. И Гойка с сомнамбулическим выражением лица потянулся к приборному щитку. Я хотел остановить его, но Аджуяр коротко глянула на меня, и я словно наткнулся на какую-то невидимую преграду. Мои ноги стали ватными, руки безвольно повисли, а язык онемел. Я не мог даже выругаться. Я мог только подумать: "Проклятые ведьмовские штучки!.."
   А Гойка уже настроил модуль связи, и на экране появились два жандармских офицера в пилотских креслах. Один из них приоткрыл было рот, чтобы что-то сказать, но Аджуяр, опередив его, вновь махнула рукой, и он не проронил ни звука:
   - Спите, - повелела она.
   Фигуры в лиловых формах обмякли. Глаза офицеров затуманились.
   - Что вы намерены делать с молодой джипси и ее ребенком? - ровным голосом спросила старуха.
   Я недооценивал ее. Она явно была в курсе всех происходящих событий.
   - Мы должны убедиться, что ее мужа, самозванца, претендующего на трон, нет в живых, ("Проклятие! Они все-таки все знают!.."), и тогда инсценировать несчастный случай, в котором наши пленники погибнут, - послушно отозвался офицер, который, судя по большему числу нашивок на форме, был старше по званию.
   От его слов у меня перехватило дыхание.
   А он продолжал:
   - Затем по престольному каналу связи доложить о выполнении задания в департамент национальной безопасности имперской прокуратуры.
   - А если тот, кого вы называете самозванцем, жив? - кивнула Аджуяр.
   - Беречь пленников как зеницу ока.
   - Вот и берегите, - проскрипела ведьма. - Пуще самих себя берегите. Государь жив, и он не самозванец! И ежели с головы его жены или сына упадет хотя бы один волосок, вы пожалеете, что появились на этот свет! Истинно толкую вам, дуралеи казенные: жив Государь. Вот он. Смотрите внимательно.
   И она сделала пас руками в мою сторону. Взгляды жандармов на миг просветлели, и они жадно уставились на меня. Старуха махнула рукой, и загипнотизированные вновь обмякли.
   - И об этом должен знать Рюрик... - добавила она. - Когда вы очнетесь от дремы, вы будете помнить все, что я вам сказала. Но вы не вспомните, откуда у вас это знание. А сейчас отключайте связь, а затем просыпайтесь. Ну!
   Офицеры дернулись и одновременно потянулись к щитку. Экран погас.
   Аджуяр обернулась ко мне и провела рукой по моему лицу. В тот же миг я вновь стал хозяином своего тела и обрел дар речи:
   - Почему ты не приказала им вернуть Лялю?! - воскликнул я тут же.
   - Потому что у них она будет в большей безопасности, чем с тобой, отозвалась старуха, усмехаясь и проводя рукой по лицу Гойки точно так же, как прежде она сняла чары с меня.
   Гойка потряс головой и тоже накинулся на ведьму:
   - Это ненадолго! Хорошие специалисты-психологи выудят из сознания жандармов все что угодно!
   - Но нас тут уже не будет, Рома, - спокойно ответила она. - Придержи четырехместку, на ней-то мы и уберемся.
   - А кто поведет корабль джуза? - не понял Гойка, думая, что под словом "мы" она подразумевает нас троих.
   - Ты, кто же еще?! А мы с этим, - ткнула она в меня пальцем, - покинем его. Ляля - моя правнучка, плоть от плоти моей, кому ж, как не мне, спасать ее? Не доверять же это дело таким олухам, как вы оба!
   Я вспомнил, что, по преданию, Аджуяр когда-то была самым лихим штурманом табора. Но когда это было?! Да и было ли?!
   Она словно бы прочитала мои мысли:
   - Если ты бестолочь, ты никогда не научишься водить звездолет. А если нет - никогда не разучишься. В управлении кораблями уже лет пятьдесят, как ничего не менялось, кроме того, что появился гиперпривод. Им я пользоваться не умею, это правда, но на скутере его и нет.
   - Но... - начал было я, но она, по своему обыкновению, прервала меня:
   - Нет у нас времени на то, чтобы препираться. Поспеши-ка лучше, родственничек. Нам пора. - И, повернувшись к нам с Гойкой спиной, заковыляла вон из рубки.
   Чувствуя себя чуть ли не предателем, я обернулся к другу:
   - Ничего не поделаешь, Гойка. Придется ее послушаться...
   Он неохотно кивнул.
   - Дай-ка мне диск, - попросил я, поднимаясь.
   Гойка вынул пластинку из дисковода и протянул ее мне:
   - Береги себя, Чечигла Рома, - сказал он.
   - А ты береги джуз, - откликнулся я, пряча письмо в нагрудный карман. - Ты теперь тут главный. А если не найдется Зельвинда...
   - Тогда мы выберем нового атамана, - не дал он мне закончить. - Но я думаю, он найдется. Пока же я сделаю все, что от меня зависит. Обещаю.
   Неожиданно, совершенно несвойственным джипси жестом он поклонился мне:
   - Обещайте же и вы, государь, что, как только появится такая возможность, вы немедленно свяжетесь со мной.
   Я шагнул к нему и крепко обнял:
   - Обязательно. Сразу, как только это станет возможным. И запомни. Для тебя я не "государь", а Чечигла Рома. Так будет всегда, как бы ни сложились обстоятельства в дальнейшем.
   - Ай, Чечигла, - сказал он мне на ухо горестно. - Как я буду жить без твоих песен?
   Отстранившись, я подмигнул ему:
   - Ты их еще услышишь.
   Сказав это, я бегом бросился вслед за колдуньей. И так спешил я не только потому, что боялся ее не догнать. Но и для того, чтобы он не заметил, как не уверен я в своем ничем не подкрепленном оптимизме...
   * * *
   Завладеть скутером не составило нам большого труда. Точнее, не "нам", а Аджуяр, моя же роль в этом процессе была сугубо пассивной.
   - Какого черта?! - взревел здоровенный верзила, встретивший непрошеных визитеров на пороге тесной, но уютной рубки. - Почему ваш штурман не отпускает нас?! И почему он не отвечает на мои запросы?! - Наш вид явно не внушал ему доверия, и в течение всей этой тирады он держал ладонь на рукояти плазменного кинжала. - Мы взяли на борт семерых потерпевших, а вы согласились принять их к себе! Но дело, я вижу, нечисто. Не знаю, что у вас на уме, но плевать я на вас хотел!.. Если еще через десять минут вы не разблокируете стыковочный контур, я дам старт и разворочу вам бок! Так и передайте своему капитану! - Он явно не догадывался, что мы явились сюда не в гости, а надолго.
   В кресле помощника сидела молодая рыжеволосая женщина с утонченными чертами не знавшего загара лица и так же, как капитан, неприязненно рассматривала нас. До сих пор ничего не могу с собой поделать: стоит мне увидеть неприкрытую женскую грудь, как я не могу оторвать от нее взгляда. Наши-то цыганки ходят по старинке, и "иммунитета" на это зрелище у меня не выработалось. Это тем неприятнее, что джипси-мужчины, и я в их числе, не носят нижнего белья, а традиционные шальвары не могут скрыть внезапную эрекцию.
   Верзила заметил мой... взгляд.
   - И какого черта, - рявкнул он, - ты, грязная цыганская рожа, пялишься на мою жену так, словно...
   Что "словно", он договорить не успел. Аджуяр вскинула руки ладонями вперед:
   - Идите в наш корабль, - сказала она. - Вам ничего не угрожает. Вы спасены. - И добавила мне: - Отведи глаза, бесстыжий, у тебя жена в опасности...
   ... Уже в рубке скутера, сидя в кресле помощника штурмана, я обратился к ней:
   - Старуха, почему ты не пользовалась своим даром раньше? Мы могли бы избежать многих неприятностей.
   - Я могу делать это только во имя спасения кровного родственника, отозвалась она, внимательно разглядывая пульт и с диковатой улыбкой поглаживая его. - Да и за это мне еще придется платить.
   Кому ей придется платить, было неясно, но уточнять я не стал. В конце концов это ее личные заморочки. Наверное, судьбе или карме или чему-нибудь вроде этого... Перекинувшись парой фраз с Гойкой, Аджуяр перекрестилась.
   - Значит, говоришь, планета Петушки? - глянула она на меня. - Что ж, с богом. - И добавила: - Пристегнись.
   Но выполнить эту команду я не успел, зачарованный быстрыми и точными движениями ее сухих, похожих на куриные лапки рук...
   Даже Гойка не позволял себе таких крутых стартов и виражей. Мой затылок вдавило в спинку кресла, в глазах потемнело, дыхание перехватило, и я запаниковал, осознав, что мне грозит удушье. Но через несколько секунд корабль остановился так же резко, как тронулся. Меня выбросило из кресла, и я больно ударился о щиток грудью и лицом, с хрипом втягивая в легкие воздух.
   Старуха издала несколько коротких, похожих на лай смешков и с неприкрытым ехидством проскрипела:
   - Научись выполнять мои приказы проворно... Государь мой.
   Облизывая кровь с разбитых губ, я понял, что путь к оппозиционерам официальной власти, столь любезным сердцу дядюшки Сэма, обещает быть не самым веселым в моей жизни. Скорость звездолета вновь, хотя уже и плавно, начала нарастать, и я поспешно потянулся к ремням. Но Аджуяр тут же осадила этот мой порыв:
   - Да уж, голубчик мой, опоздал теперь. Отправляйся-ка лучше на камбуз и поищи чего-нибудь спиртного.
   Стало ясно, что стоивший мне расквашенной губы рывок преследовал сугубо воспитательные цели. Я почувствовал, как в моей душе вскипает ярость, но проглотил все созревшие в ней эпитеты и поплелся исследовать корабль. И камбуз, как было велено, - прежде всего.
   ... Запасы провизии и спиртного были сделаны хозяевами скутера основательно и со вкусом. Чего тут только не было! Разглядывая сотни баночек, бутылочек и упаковок с яствами, я почувствовал себя примерно так же, как уже чувствовал себя однажды в двадцатом веке, в армии. Когда меня, тогда вечно голодного "молодого бойца", направили охранять бокс продуктового склада НЗ. Но это было там, в другой жизни. Если кому-то интересна эта история, читайте ее в сноске*. А сейчас я сложил в обнаруженную на камбузе тележку все, что выбрал: бутылку какого-то вина, бутылку джина, кое-что из снеди и покатил все это по коридору в сторону капитанской рубки. Однако на полпути из моего кармана вылезла забытая мною Сволочь, перебралась по руке в тележку, по-хозяйски исследовала ее содержимое и, ухватив кусок сыра, спрыгнула на пол. И тут же юркнула в какую-то дыру, которую я никогда и не заметил бы.
   * Заступив на пост и проводив взглядом двинувшуюся в направлении караулки отдыхающую смену во главе с сержантом-разводящим, я перво-наперво попытался отпереть запоры вверенного мне объекта. Это вполне соответствовало тогдашней армейской доктрине - лямзить все, что плохо лежит. Однажды ночью, например, мы по приказу замполита целым взводом выехали в местный городской сад и погрузили в армейский грузовик десяток скамеек и урн для строящегося военного городка.
   Открыть замок склада не удалось. Зато удалось отодрать лист фанеры, которой было забито одно из окон бокса. Чтобы протиснуться в это окно, пришлось сбросить обмундирование и, спрятав под него автомат и подсумок с магазинами, остаться в одних кальсонах... Однако, как гласит народная пословица, "дайте солдату точку опоры, и он заснет..." Удивительно, что меня не упекли в дисбат, а ограничились только десятью сутками гауптвахты, когда нашли спящим на травке рядом с трофеями - ящиком тушенки, ящиком сгущенки и коробкой галет. Конечно же я хотел все это припрятать в укромное местечко, но после сытного ужина меня сморил богатырский сон...
   Я наблюдал за ее действиями с умилением. Вот ведь какая независимая тварь. "Не то что я, - пришло мне в голову внезапно, и я, пораженный этой мыслью, продолжал стоять на месте, хотя Сволочи уже простыл и след: - Да какого дьявола?! С какой это стати я послушно взялся выполнять обязанности стюарда и обслуживать сумасшедшую старуху? - Словно некая пелена спала с моих глаз. - И вообще почему я безропотно согласился лететь куда-то к черту на кулички, в то время как Ляля и Ромка находятся в плену свирепого врага?.. Я должен быть рядом. Я должен спасать их!" Похоже, Аджуяр при помощи своих гипнотических чар подавила мою волю, и рассеиваться эти чары начали только сейчас. Так оно и есть. Проклятая колдунья!
   Прежде чем вновь встретиться с ней, нужно окончательно прийти в себя и собраться с мыслями. Я понимал, что времени на это у меня немного - минут десять-пятнадцать. Если я задержусь дольше, старуха заподозрит неладное. Я огляделся. Толкнул боковую дверь и вкатил тележку в какое-то темное помещение. Но свет в нем тут же вспыхнул. Это была небольшая гостиная с прозрачным столиком в центре и четырьмя креслами вокруг него, в одном из которых восседала Аджуяр.
   - Входи, входи, - ехидно и одновременно загадочно усмехаясь, глядела она на мое ошарашенное лицо. - Пора уже нам поговорить начистоту, иначе толку не будет.
   Как я мог забыть об автопилоте? Расстыковка произведена, сложный участок пройден, направление задано, и теперь штурман может полностью положиться на автоматику, лишь для порядка время от времени проверяя верность курса. Но как старуха догадалась, что я отправлюсь именно сюда, именно в эту комнату, я ведь и сам еще минуту назад не знал этого?..
   - Это я тебя сюда направила, - ответила она на не высказанный мной вслух вопрос. - Садись же, не стой, как столб, на пороге. Дурная примета.
   Что мне оставалось делать? Я подкатил тележку к столику и плюхнулся в кресло.
   - Вижу, характер у тебя настырный, так и норовишь бунтовать. Не желаешь запросто плясать под чужую дудку.
   - Чего ради? - выдавил я из себя.
   - Раз так, будем договариваться.
   - Зачем тебе договариваться со мной, если ты можешь влезть ко мне в голову и приказать что угодно?
   - Так-то оно так. Но не раб мне нужен. Раб только о том и думает, как воли достичь. С таким каши не сваришь.
   - Я и не набивался к тебе в друзья.
   - Вот и толкую тебе: пора уже нам поговорить начистоту. Может, все-таки по своей воле помогать мне будешь? Цель-то у нас одна.
   - Чего ж раньше не поговорила, а заставляла силком?
   - Рассуждать некогда было, вот я тебя и околдовала. А ежели договоримся, никогда больше свои чары против тебя не применю. Если уж прямо сказать, был бы ты попроще, я бы чары и не снимала, а ты бы их не чувствовал и не сопротивлялся бы. Но с твоим упрямым характером, вижу, толку от тебя при таком раскладе никакого не будет. Так-то. Ну что? Успокоился? Готов? - Она испытующе прищурилась.
   Я, не зная, что сказать, только пожал плечами, Аджуяр же тем временем, как Веллина из "Волшебника Изумрудного города", вынула из складок своей обширной юбки колоду карт.
   - Но сперва посмотрим, что нам скажут ОНИ, - пояснила старуха, тасуя карты. - А ты покамест разлей чего покрепче. Долгий будет разговор, взбодриться бы надо.
   - Да-а, - протянула старуха, ловко перекладывая карты с места на место. Такого я еще не видывала. Все в твоей судьбе перепутано, словно ты и не человек вовсе. Никогда еще мне карты не лгали, а судя по ним, выходит, что твой смертный час уже давным-давно пробил. Как это прикажешь понимать, любезный мой?.. - глянула она на меня. - А не хочешь объясняться, не надо, сама разберусь.
   - Не разберешься, - возразил я, чувствуя, как джин приятным теплом разливается по внутренностям. В конце концов придется, наверное, играть с ней в открытую. - Я из прошлого.
   - Это как? - не отрывая глаз от карт, спросила она.
   - Меня вытащили из прошлого враги нынешнего царя... - начал я, но она закончила за меня:
   - Чтобы на трон посадить. Так выходит?
   - Так, - подтвердил я, выуживая из банки то ли малюсенький фрукт, то ли ягоду, то ли даже какой-то бутон. Сунул его в рот и сморщился: - Что за гадость?!
   - Каперсы, - глянув на банку, пояснила Аджуяр. - Деликатес, слышала. Невкусно, что ли?
   - Сама попробуй, - мстительно посоветовал я. Она поднесла банку к лицу, понюхала и, передернув плечами, возвратила ее на столик:
   - Благодарствую. Сам притащил, сам и ешь.
   Вернувшись к картам, она поцокала языком и сказала:
   - Из прошлого, говоришь. Вот, значит, как. А не видать тебе, милый, престола, как собственных ушей. Вот что я тебе скажу.
   - Плевать я хотел и на престол, и на твои пророчества, - покривив душой, сообщил я.
   - Вот и брешешь, - отозвалась она.
   И я вынужден был согласиться с ней:
   - Ну ладно, не совсем плевать. Но те, кто меня сюда вытащили, спасли меня от смерти. А я обещал им...
   - А я и не отговариваю, - перебила она. - Потому как дальше карты показывают два пути. Коли по одному дело пойдет, страшное станется: и правнучка моя и праправнук погибель найдут. По другому - быть твоему сыну царем, а ей царевой матерью. Это карты мне и раньше показывали. А про тебя они больше ничего не говорят. - Но в ее последних словах мне послышалась еле заметная неуверенность.
   И я глупо поинтересовался:
   - Совсем?
   - Да не то чтобы совсем... - покачала Аджуяр головой и подняла на меня глаза. - Только непонятно мне что-то. По картам выходит, диковинная у тебя, судьба: коли предашь кого, бросишь, тем его и спасешь. А коли не предашь, упрешься - наоборот, погубишь.
   - Что это ты несешь, старая! - повысил я голос, угрожающе наклоняясь к ней.
   - Говорю же я тебе - сама не пойму! - не отводя едкого взгляда, процедила она. - Все ведь у тебя не по-людски. Только запомни эти слова мои. Могут пригодиться.
   Залпом осушив свой сосуд с джином, она смешала карты и продолжила:
   - Но выбор этот тебе предстоит не скоро. А пока - спасать надо Лялю с дитем. Не с нашими силенками за такое дело браться, вот и летим к приятелям твоим. Ну так что, будем вместе это делать или же будем дальше мешать друг дружке?
   Что я мог ответить?
   - А ты точно знаешь, что сейчас Ляля и Ромка в безопасности? - спросил я примирительно.
   Но тут же получил оплеуху:
   - В безопасности? - переспросила ведьма. - С чего это ради? Джипси у властей в лапах - и в безопасности... Глуповат ты, братец, как я погляжу. У вас все там, в прошлом, такие олухи были?
   - Ты по существу говори! - вновь сменил я тон на враждебный. И со злости даже кинул в рот несколько каперсов. Как ни странно, на этот раз они показались мне вполне съедобными, даже вкусными.
   - С жандармского корабля идет непрерывный сигнал о том, что в случае, если ты не сдашься, твоей жене и сыну грозит гибель... Но раз грозит, значит, пока еще все не так плохо. Они не уверены, что ты их слышишь, и не станут зря уничтожать свой единственный козырь против тебя... Ну так что? Будем действовать сообща?
   Положение бесило меня. Но логика ее слов меня убедила. И я даже подумал, что был к ней несправедлив. В конце концов мы и вправду союзники.
   - Ладно, - махнул я рукой. - Уговорила. Чего делать-то?
   - А не догадываешься? - произнеся эту фразу, старуха хихикнула с такой гнусной интонацией, что моя на миг возникшая было приязнь к ней растаяла, как дым. - Лететь, чего ж еще?..
   * * *
   Как бы то ни было, я почти успокоился. И даже нашел способ, как искусственно приглушать свою тревогу о близких. Отнюдь не спиртным: такой путь, вполне пригодный для того, чтобы бороться с депрессией, связанной с твоими личными несчастьями, в данном случае почему-то казался мне нечестным. Мои смутные соображения можно выразить примерно так: если мне плохо от того, что в беде мои близкие, то будет нечестно, если мне станет хорошо, несмотря на то, что ситуация с близкими не изменится... Так что я почти не пил. Но сумел найти иной, не столь физиологичный способ отвлечься. Нечто вроде кино.
   Тут, на скутере, я дорвался наконец до того, с чем стоило бы познакомиться еще с самого начала моего пребывания в двадцать пятом веке. Но на кораблях джипси не было никаких информационных хранилищ - ни библиотек, ни видеотек, ни чего-нибудь в этом роде. Хотя "дорвался", пожалуй, громко сказано. Не шибко-то я и рвался. Я уже так привык к цыганскому стилю жизни "перекати-поле", что о самообразовании или хотя бы об интеллектуальных развлечениях даже и не помышлял. Ведь окружавшие меня доселе джипси, несмотря на разницу в половину тысячелетия, были, пожалуй, даже более невежественны, чем я.
   Но сейчас я с головой окунулся в то, что, по-видимому, заменяет тут беллетристику. Вообще-то слово "кино" довольно точно определяет суть данного развлечения. Но есть и основательные технические отличия. Элементы компьютерной игры, интерактивного телевидения... Нет, все не то! Больше всего это походило на грезы на заданную тему.
   Когда я, завалившись на кровать, включал то, что Аджуяр назвала "мнемопроектором", я просто-напросто становился участником неких событий. Редко, но ведь бывают такие сны, которые и по насыщенности, и по сюжету ничем не уступают яви. Именно в такие сновидения я и попадал. Вот только содержание большинства этих мнемофильмов, к сожалению, оставляло желать лучшего.
   Сперва меня изрядно раздражало, что в бортовой мнемотеке совсем нет просветительных, учебных или хотя бы исторических записей. Но, если вдуматься, часто ли "серьезные" ленты подобной тематики занимали место на полках наших домашних видеотек двадцатого века? А что там обычно стояло? Боевики, эротика, детективы, плохая фантастика... Так что я то и дело оказывался персонажем таких нелепых сюжетов, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Иногда они что-то напоминали мне... Но ведь не зря нам на лекциях сообщали, что число сюжетов в мировой литературе ограничено двенадцатью. За пять веков число это, похоже, не увеличилось.
   Например, поставив в мнемопроектор диск из коробочки с надписью "Гигант", я превратился в несчастного грудного младенца, которого терпящие бедствие родители косморазведчики вынуждены были засунуть в капсулу и отстрелить куда глаза глядят - в пространство.
   ... Хныча и агукая, мчался я с околосветовой скоростью через Вселенную и неминуемо помер бы с голоду (благо осознать опасность и испугаться я еще не был способен), если бы не счастливая случайность: на пути мне встретилась некая планета. И не простая, а живая. Такая, как в "Солярисе" у Лема. Только это сравнение не совсем удачное, потому что в отличие от Соляриса ни черта эта планета не соображала и никаких "гостей" не создавала. Все, что она умела, - с помощью гравитационных ловушек схватывать и пожирать метеориты, коих в этом секторе космоса летало превеликое множество, затем переваривать их и удрученно, с треском, испражняться. Тем и жила. Так что, если Солярис был чем-то вроде гигантского мозга, то эта планетка соответственно была чем-то вроде гигантской задницы.
   Мою капсулу она, само собой, приняла за очередной метеорит, мягко подтянула к себе... Так бы мне и быть перемолотым в ее недрах, но, к счастью, на планете имелись-таки разумные обитатели - ленточные паразиты-симбиоты. Они-то меня и приютили, пригрели и даже по-своему приласкали. Хотя, правду сказать, это им было не так-то легко, ведь размером они были миллиметров по пять длиной, не более... Да и вся эта планетка в диаметре была не больше десятка километров.
   Чтобы я выжил, мои спасители кое-что во мне переделали, и я стал питаться случайными грозовыми электроразрядами. Еще они обучили меня своей философии. Мастурбировать я научился уже сам, чем поверг своих спасителей и учителей в недоумение, близкое к коме.
   И жил бы я себе поживал припеваючи, буквально как Маленький принц в теплой заднице, но тут, как водится, как раз в период моего полового созревания на планету прибыл исследовательский корабль, конечно же, с девушкой на борту. Тут, естественно, возникла любовь... Но довольно странная. Просто-таки несчастная. Девушку я ассоциировал с единственной женщиной, которую когда-либо видел, с матерью. А психические механизмы, внедренные в мое сознание друзьями-паразитами, срабатывали так, что мать я ассоциировал с задницей. Потому я постоянно стремился залезть бедной девушке именно туда. Но я ведь прекрасно осознавал, что слишком велик для этого!
   Как я страдал! Каким уродом ощущал я себя! Проклятый, проклятый гигант!.. Да по сравнению с моим эдипов комплекс показался бы вам легкой грустью о сорванном ветром цветке... К тому же еще я время от времени бил ее током, как добрый электрический скат. Девушка страдала не меньше меня, но любовь не позволяла нам расстаться.
   Душераздирающим был и последний перед окончанием мнемофильма эпизод. Я на что-то решился. Я еще и сам не осознал, что собираюсь сделать. Я откинул одеяло со своей спящей возлюбленной. Она лежала на животе. Ее формы были прекрасны...
   И все. Я снова стал самим собой. Финал - в худших традициях триллеров моей юности, когда зритель так и не знает, закончилась ли история, а если да, то хорошо или плохо...
   Самое ужасное, что с момента включения мнемозаписи я полностью забывал себя как личность, а значит, не мог и остановить процесс, не дойдя до запрограммированного создателями фильма окончания. А сила воздействия мнемофильмов на мой неподготовленный разум была столь велика, что после "Гиганта" я ловил себя на том, что меня то и дело тянет забраться в какое-нибудь узкое отверстие. А дважды я просыпался по утрам под дверью каюты Аджуяр.