Буркин Юлий Сергеевич. Звездный табор, серебряный клинок

   - Откуда эта информация? - недоверчиво прищурился дядюшка.
   - Не считаю необходимым перед кем-либо отчитываться, - парировала Ляля.
   - Скорее всего, нас уже ждут там! - воскликнул дядюшка, мстительно покосившись в ее сторону.
   - Если я верно понимаю вас, вы предполагаете, что я пытаюсь заманить всех нас в ловушку? - В голосе Ляли звучал лед, и я почувствовал гордость за нее. Нет, не зря она включилась в разговор... Как изменил ее рюриковский плен... Возможно, я потерял любимую женщину, но зато приобрел хладнокровного стратега. А в нынешнем положении второе, пожалуй, ценнее первого...
   - Нет, что вы, - смутился дядюшка, порывисто выдернул из-за пазухи маленькую морковку, нервно откусил кончик, пару раз хрустнул и закончил: - Я лишь думаю о нашей безопасности.
   - Да, - вмешался Филипп, на этот раз приняв сторону дядюшки. - Это очевидно. По вашей же логике. Если лиряне бережно относятся к своим детям, то планета надежно защищена.
   - Посмотрим, - проговорил я тоном, не терпящим возражений. И Филиппу не осталось ничего другого, как только пожать плечами.
   Глава 3
   ВОЛЧАТА
   Обсуждая вопрос, как именно мы будем действовать, от идеи вновь прихватить с собой напичканные поронием шлюпки отказались. Дважды этот номер не пройдет, а с чудовищной взрывчаткой на борту мы были слишком уязвимы. Тем более что сейчас в ней не было и особой необходимости, ведь теперь мы обладали огневой мощью захваченного крейсера, а этого вполне достаточно, чтобы разнести в пух и прах любую планету. Пилотов наших "призраков" тут же отрядили к их кораблям избавляться от смертоносных приспособлений. Остальные отправились отдыхать.
   С операцией по захвату Блиц-12ХЬ тянуть не следует. "Блиц" - очень подходящее название. Быстрота и внезапность - вот метод, который может принести победу... Но участники прошлой операции были измотаны, и мы решили взять двенадцатичасовой тайм-аут. Только Гойке предстояло отсыпаться в другой раз: сейчас он занялся спешным переводом всей боеспособной части своего табора в захваченный крейсер.
   Мне, правда, тоже поспать удалось совсем мало. О чем я ничуть не жалел.
   ... Эта женщина, эта новая женщина, которая у меня появилась, была совсем не знакома мне не только внешне.
   Я шагнул в глубину этих глаз, помешавшись от трепетных бликов, поскользнувшись на солнечных плитах, увеличившись в тысячи раз.
   Я упал в теплоту этих рук,
   коченея в январскую стужу,
   расхотев возвращаться наружу,
   потеряв равновесие вдруг...*
   Слишком хорошо. Так хорошо, что появилось нелогичное чувство вины перед всем тем, что я помнил о Ляле прежней и что еще недавно надеялся вернуть. Зато она теперешняя не ревновала меня к себе прежней. Ведь она изменилась только в моих глазах, а для себя она осталась собой. Лишь мягкая ее нежность превратилась в неистовую страсть, а жертвенность - в четкое знание собственных желаний. Мне нравилось все это, но было жаль чего-то, чего уже не будет никогда.
   Между нами есть тяжесть,
   полутемная верность.
   Ты мне ночью расскажешь
   словно бритвой порежешь.
   Я тебе изменяю лишь с тобою самою.
   Я тебя обоняю недовытекшей кровью.
   Мы друг друга не знаем, лишь два сердца,
   как птицы, раз вспорхнувши, летают - и не в силах разбиться.*
   Ей нечего было рассказать мне. Ей угрожали, но ни разу не тронули и пальцем. Она боялась за Ромку и за меня, но не прекращала верить в то, что я объявлюсь, помогу, спасу. Хорошо, что я почувствовал бездонную силу этой веры только сейчас, иначе я уже давным-давно очертя голову кинулся бы навстречу опасности и, скорее всего, погубил бы нас всех.
   Мы произнесли мало слов в эту ночь.
   Бездна:
   над нами, под нами,
   в нас...*
   ... Рев сигнала тревоги заставил меня вскочить как ошпаренного. Глянул на часы. До установленного срока подъема оставалось еще полтора часа. Значит, что-то непредвиденное. Застегиваясь на ходу, я вылетел в коридор штаб-квартиры "пчеловодов" и тут же лицом к лицу столкнулся с Филиппом, который, по-видимому, спешил ко мне.
   - Ваше Величество! - В его интонациях слышалась смесь тревоги, удивления и досады. - Только что царский флот вынырнул возле Петушков и движется к нам. Мы еще можем успеть скрыться, но времени в обрез! - Глядя через мое плечо, он смущенно добавил: - Доброе утро, Ваше Величество.
   Ляля, облаченная в мою пижаму, в которой и уснула, стояла у меня за спиной. В руке она держала сундучок, в котором хранила все самое ценное.
   - Ромку подняли?.. - встревоженно спросила она.
   - Царевич одевается, - отозвался Филипп.
   - А где Брайан?
   - Не знаю, о ком вы говорите. Но большинство людей уже эвакуированы. В нашем распоряжении пять-десять минут, не больше.
   - Мы готовы! - вскинула голову Ляля.
   - Тем лучше. Быстрее вниз!
   Сказав это, Филипп, пользуясь способностью летать, помчался дальше вдоль коридора. Дел у него хватало.
   Мы бросились в соседнюю спальню. Аджуяр уже застегивала на Ромке курточку. Он стоял на кровати босиком, хныкал и обеими руками тер глаза. Я сгреб его в охапку и, бросив Аджуяр: "Захватите ботинки!" - потащил сына из комнаты.
   - Переоденься! - предложил я Ляле, вновь оказавшись возле нашей двери.
   - Плевать! - махнула она рукой. - Не время!
   И то верно.
   Через несколько минут мы покинули здание. Колонна "пчеловодов" уже взмывала в поднебесье, в направлении космодрома.
   - Сюда! - услышал я голос дядюшки Сэма. Он сидел в водительском кресле флаера-псевдолета, а на щитке управления перед ним красовалась клетка со Сволочью.
   Запихивая в машину Ромку, Лялю и Аджуяр, я напомнил дядюшке:
   - Я могу лететь сам!
   - Не надо! - помотал он головой. - Места хватает. Лучше не расползаться. Лезьте быстрее!
   И то верно. Мы-то с ним можем и полететь, но Ляля, Ромка и Аджуяр - нет. А это - моя семья, и я должен быть рядом с ними. Я послушался дядюшку, и машина тут же ввинтилась в рассветное небо.
   - Как вы меня напугали! - зубы дядюшки слегка постукивали. - Все уже эвакуированы, вы возились дольше всех.
   - Похоже, идея с передышкой была не самой правильной?
   - Кто же мог предполагать? - судорожно пожал плечами дядюшка, не оборачиваясь. - Назначь мы на отдых не двенадцать часов, а десять, нас бы тут уже не было. А сейчас ситуация, конечно, жутко рискованная. Но есть в ней и свое преимущество.
   - Какое? - удивился я.
   - Если нам удастся удрать, то сейчас уже почти точно можно сказать, что на Блиц-12ХЬ нас не ждут. Если б ждали, устроили бы засаду там, а не пожаловали бы сюда. Я знаю имперский флот, и он почти весь тут... Какая-то часть осталась охранять Москву, там ведь сейчас, наверное, военное положение. А про то, что МЫ вместо столицы махнем к созвездию Лиры, Рюрик явно не подумал.
   - Значит, она все-таки была права? - кивнул я на Дялю.
   Мне было приятно, что дядюшка признал свое поражение.
   - Да, - кивнул он, - я искренне восхищаюсь вашей супругой, мой государь.
   - Не очень-то вежливо говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, заявила Ляля. Она явно продолжала сердиться на дядюшку.
   - Простите, Ваше Величество, - поспешил дядюшка согласиться с ней. - Я хотел сказать, что остроте вашего ума позавидовали бы и профессиональные политики.
   - Просто я - мать, - отозвалась Ляля, ничуть не смущаясь.
   - И прошу простить меня еще раз... - продолжал дядюшка, но Ляля прервала его:
   - Я не сержусь. Вы выполняли свой долг, думая о нашей же безопасности, а вовсе не старались оскорбить меня... Ваши заслуги перед государем не останутся без вознаграждения.
   Откуда у нее эта лексика? Похоже, она подготовлена к роли царицы несколько лучше, чем я к роли царя.
   - То есть сейчас мы отправимся на Блиц-12ХЬ, как и было решено, - уточнил я, убедившись, что они перешли на бессодержательный обмен словами вежливости. А как же джипси?
   - Нам повезло, что они остались на орбите, - отозвался дядюшка. - Сейчас они перебираются в крейсер.
   - До сих пор? - удивился я. - А чем они занимались всю ночь?!
   - Как и было предусмотрено изначально, те, кто нужны для участия в боевых действиях - пилоты и стрелки, - уже в крейсере. Но ситуация изменилась. Перебираются все. Будет тесновато, даже очень тесно, но что поделаешь. Корабли джипси не оснащены гиперпространственными приводами. Нельзя же оставлять этих женщин и детей в заложники Рюрику. Как только все они будут на борту, сразу махнут на Блиц-12ХЬ.. Операцией руководит ваш друг Гойка. Думаю, они будут там раньше нас.
   - Крейсер ведь хоть и огромный, но не резиновый. Куда дели людей Рюрика, которые были там?
   Такого материала - резина - на свете давным-давно не существовало. Но суть моего вопроса он все-таки понял:
   - Думаю, их усадили в шлюпки и выбросили на орбиту. Лично я поступил бы именно так. Их подберут.
   - А генерал? Я обещал ему политическую защиту.
   - Бедняге не повезло, - пожал плечами дядюшка. - У нас есть дела поважнее, чем думать о судьбе генерала-перебежчика. К тому же я точно помню, что ничего конкретного вы ему не обещали. Да и черт с ним! Бессмертие иногда может стоить жизни.
   Я не стал спорить с ним, тем более что не совсем понял его последний философский пассаж, а продолжил расспросы:
   - А те несколько джипси, которые были сейчас с нами на Петушках?
   - Их уже везут к "призракам" на таких же армейских псевдолетах, что и этот.
   - Мы успеваем?
   - Должны успеть, - пожал плечами дядюшка. - Если, конечно, Рюрик не прикажет обстреливать планету.
   - А это возможно?
   - Надеюсь, что нет. Надеюсь, он пока что недооценивает нас.
   Еще через несколько минут мы уже были на борту "призрака" (несколько "пчеловодов" и мы с дядюшкой подняли Ромку, Лялю и Аджуяр к входной диафрагме). Чудовищная перегрузка вдавила нас в пол шлюза.
   - Оставайтесь здесь, - прохрипел я Ляле в ухо и буквально пополз в сторону рубки, чувствуя во рту соленый вкус крови.
   В кресле пилота сидел Филипп. Кресло второго пилота пустовало, и я сумел забраться в него. Филипп глянул в мою сторону, и я с удивлением заметил в его глазах слезы.
   - Слава Всевышнему, вы здесь, - перекрестился он. - Я молился за вас... Только посмотрите вниз...
   Я глянул на обзорный экран и увидел гигантское зарево.
   - Он все-таки бомбит планету! Подонок! Миллионы ни в чем не повинных...
   - Нет, - перебил меня Филипп. - Рюрик взорвал лишь промышленную зону. Людей там практически нет. Видимо, узнав, что мы базируемся на Петушках, Рюрик сопоставил это с нашей технической оснащенностью и решил, что мы контролируем его стратегические объекты. И базируемся там же. И он уничтожил эти объекты. Жертвы среди мирного населения, конечно, есть, но, надеюсь, они невелики.
   Перегрузка стала спадать, и я, чувствуя физическое, но отнюдь не моральное облегчение, откинулся на спинку кресла. Все, чего бы я ни коснулся в этом мире, рушится, уничтожается, превращается в пепел...
   Блиц Я не перестаю думать, Филипп, действительно ли нужны все эти жертвы? - обернулся я к "пчеловоду". - А если мы не остановимся, их будет все больше и больше. Может быть, лучше было сохранить все как есть? Вы ведь неплохо жили, пока не вытащили меня из прошлого. Что касается меня, то ведь я-то совсем не жажду власти. Еще не поздно отказаться от всей этой затеи. Как раз сейчас я наиболее близок к тому, что называется счастьем. Моя семья со мной, и все, чего я хочу по-настоящему, - это как можно надежнее спрятать их.
   - Нет! - уверенно заявил бородач. - Мы должны продолжать. Я не осуждаю вас за слабость, мой государь. Но оставить Россию в лапах Рюрика - значит обречь ее на постыдную гибель.
   - Почему вы так уверены в этом? Все это не более чем политические амбиции...
   - Вы ошибаетесь, государь. Я никогда не посмел бы вас учить чему-то, но вы родились и выросли далеко отсюда...
   - Не затрудняйте себя оправданиями. Чему вы хотите научить меня?
   - Борьба "пчеловодов" с Рюриком носит вовсе не абстрактно-политический характер. Все мы - православные христиане. И все мы искренне верим в то, что наше дело правое. Что вы знаете о клятве русского народа роду Романовых?
   - Честно сказать, ничего...
   - То-то и оно, - покачав головой, сказал Филипп. - Что уж говорить о других, если этого не знаете даже вы. Эту клятву, во-первых, Богу, а во-вторых, роду Романовых - быть верным ему до Второго пришествия Христа - русский народ принес в тысяча шестьсот тринадцатом году на Великом Земском соборе, что засвидетельствовано специальной грамотой. Но она хранится в сверхсекретных архивах. А в двадцатой веке, в семнадцатом году, русский народ нарушил эту клятву. Бог карает клятвопреступников, вот в чем причина всех наших неисчислимых бедствий. И тогда, еще в вашем веке, Россия утонула в крови, и с тех пор нет ей покоя, хотя она уже и стала галактической державой. И вот, как апофеоз падения, власть над Россией оказалась в лапах зверя. Мы, православные воины, считаем, что Рюрик - олицетворение сатаны. И мы, как представители русского народа, должны вырвать страну из его когтей и передать ее в руки того, кому поклялись в верности.
   Чудно было слышать эти религиозно-монархические речи от человека, ведущего межзвездный корабль. Но скорее всего, это издержки моего совдеповского воспитания. А в этом мире космические путешествия и вера в Бога никоим образом не противоречат друг другу.
   Филипп, становясь все более пафосным, продолжал:
   - А жертвы... Они неизбежны. Но иногда они и необходимы. Вам не следует корить себя. Не вы создали ситуацию, в которой не обойтись без жертв. Кстати, это понимают даже те, кого не минула чаша сия. Почему вы застали меня расстроенным? За минуту до вашего появления здесь я принял посланную на всех волнах радиограмму от одного из тех, кто погиб в пламени пожара... Когда-то Сема был моим другом, но я был уверен, что его уже давно нет в живых. И вдруг это послание...
   Он говорил уже, как будто бы сам с собой, вновь впадая в меланхолическое состояние духа. "Сема"... Знакомое имя. Очень знакомое, и все-таки я не мог припомнить, кому оно принадлежит.
   - Что же это было за послание? - спросил я и тут же вспомнил, кто это "Сема". И почувствовал, как к горлу подступил комок жалости.
   - Вот оно, - отозвался Филипп. - Я вывел его на печать, чтобы отдать вам. - Обидно. Если бы мы знали, что он жив, мы могли бы спасти его.
   Он передал мне листок пластиката, и я прочел:
   "Ваше Величество, я умираю. Спасибо за избавление.
   Семецкий".
   Все верно. Горит промышленная зона. Заводы гибнут...
   Неожиданное, нелогичное чувство ревности возникло в моей душе: если это послание получил и Рюрик, то он, конечно же, принял его на свой счет...
   Я отложил листок в сторону.
   - Не корите себя, Филипп.
   Тот с удивлением посмотрел на меня, но тут же удивление сменилось пониманием:
   - Ах да, ведь он принимал участие в переброске вас из прошлого в наше время. Собственно, с его изобретения все и началось... Выходит, вы были знакомы с ним?
   - Да. Если не сказать больше.
   - Он пропал во время этой операции. Вы знаете что-то о его дальнейшей судьбе?
   Я кивнул, думая о том, есть ли смысл рассказывать ему, как Семецкий спас меня на планете железных страусов и чем он стал в результате.
   - Почему он благодарит? В какую переделку он попал?
   "Переделка". Чертовски точное слово.
   - Сейчас у меня нет ни времени ни сил рассказывать вам все, - решил я. Но поверьте моему слову, спасти его было невозможно.
   * * *
   Когда мы вышли на орбиту, там болталось лишь несколько старых цыганских жестянок. Люди Рюрика, не зная, что они пусты, как раз занимались тем, что увлеченно, словно пацаны из воздушек по голубям, палили по ним, и жестянки одна за другой послушно превращались в облачка плазмы. Но нам ПОВЕЗЛО: по нашим "призракам" не было произведено ни единого выстрела. Почему, я не знаю. Возможно, потому, что на орбите мы оставались не более минуты.
   Я почувствовал, как смертельно устал от всей этой непрекращающейся кутерьмы. Вот так светлое будущее! Вот так утопия! Когда по тебе не стреляют, говоришь "повезло"...
   На орбите мы лишь убедились, что крейсера там нет, и тут же совершили прыжок к созвездию Лиры, надеясь, что джипси уже там, а не уничтожены. Я был уверен в этом почти на сто процентов и оказался прав. Стоило нам вынырнуть в районе планетной системы, куда входит Блиц-12ХЬ, как мы тут же получили известие от Гойки о том, что все его люди благополучно выведены из-под обстрела. Крейсер успешно движется к назначенному пункту, кораблей охраны в районе планеты не наблюдается.
   - Я пока не нужен? - спросил я Филиппа.
   - Да, я справлюсь, - отозвался тот и глянул на меня с пониманием. Беспокоитесь о семье?
   - Да. Пойду, посмотрю, как там они, - подтвердил я, выбираясь из кресла. Им пришлось туго.
   Свое семейство я нашел на камбузе. В моей полосатой пижаме Ляля выглядела тут довольно экзотично. Ромка за обе щеки уписывал мороженое с клубникой, а она сидела напротив, подперев голову руками, и внимательно наблюдала за ним. Я присел рядом, и только тут она меня заметила.
   - Все в порядке? - спросила она с легкой тревогой в голосе. - Все живы?
   - На удивление, - подтвердил я. - Мы уже подходим к Блиц-12ХЬ, а крейсер, наверное, уже там.
   - Я тебе совсем не дала поспать, - она погладила меня по голове. Неожиданно Ромка, как оказалось, наблюдавший за нами, положил ложку и безапелляционно заявил:
   - Нельзя его гладить.
   - Это еще почему? - сделала Ляля большие глаза, а я почувствовал, что краснею. Похоже, он ревнует, ведь я для него все еще совсем чужой... Но он свое заявление объяснил по-другому:
   - Потому что он большой и он царь.
   - Ну и что? - усмехнулась Ляля. - Я же люблю его.
   - Как меня? - уточнил Ромка.
   - Да, - подтвердила Ляля, - так же. - Но добавила, чтобы не обидеть его: Ну-у, может быть, чуть меньше, - хитро на меня при этом поглядывая.
   - Странно, - заявил Ромка и вновь принялся за мороженое.
   Я сдержал улыбку, тем более что она была бы горькой. Мальчонка слишком умен для своего возраста. Я не сумел сделать так, чтобы у моего сына было полноценное детство... И это беда, когда твоему сыну кажется странным, что его родители любят друг друга. Свою сознательную жизнь он начал в окружении врагов, и это может оставить печать в его душе очень и очень надолго. А его любви, похоже, мне еще предстоит добиваться. Но это - позже.
   - Где ведьма? - поинтересовался я.
   - Она дурно себя чувствует и отправилась передохнуть в каюту. Дядюшка Сэм тоже отдыхает. Он весьма изменился с того дня, когда я видела его в последний раз. И не в лучшую сторону...
   До меня дошло, что Ляля не знает о том, какую шутку над дядюшкой сыграл Рюрик. Но, щадя его репутацию, я решил пока промолчать. Да она и не ждала ответа, а ответила себе сама:
   - Хотя мне ли обижаться на него? Это ведь он придумал, что ты должен на мне жениться. Помнишь?
   Я кивнул. Еще бы я не помнил. Также я помню и то, что это дядюшкино заявление особого восторга с моей стороны не вызвало. А теперь я и представить себе не могу, что все могло сложиться как-то иначе...
   - Будешь кофе? - предложила Ляля.
   - Пожалуй, - согласился я. - И вообще, я не прочь перекусить. Яичница, например, тут найдется?
   ... Пока мы завтракали, на камбуз дважды заглядывали "пчеловоды" из экипажа, но, испуганно козырнув, тут же исчезали. А ведь я не имел абсолютно ничего против того, чтобы они поели с нами. Но похоже, субординация у них в крови.
   - Пойдем-ка отсюда, - предложил я, расправившись с яичницей и кофе, - а то люди так и останутся голодными.
   И мы перебрались в пустую двухкомнатную каюту, в одной комнате Брайан стал укладывать Ромку спать, а мы принялись обсуждать наши дальнейшие действия. Несмотря на то, что за неимением лучшего я сразу же подхватил Лялину идею, я до сих пор не был уверен, что она мне нравится. Брать в заложники детей... Я не мог заставить себя думать о них как о врагах.
   - Но Роман Михайлович, - говорила Ляля, упорно величая меня по отчеству. Мы не причиним им вреда! Когда Рюрик выполнит наши условия, мы тут же покинем планету.
   - А если он их не выполнит? Что тогда делает захватчик с заложниками? Начинает убивать по одному или по нескольку. Мы будем вынуждены начать обстрел планеты. А если мы не станем этого делать, Рюрик поймет, что мы на это не способны, что мы слишком мягкотелы, и возьмет нас голыми руками...
   Мы спорили до хрипоты, но вскоре выглянул Брайан и сообщил, что Ромка из-за нас не может уснуть. Тогда мы перебрались в рубку, и там к нашему обсуждению подключились Филипп и дядюшка Сэм. Благо времени было достаточно и можно было позволить себе абстрактные рассуждения.
   Действительно, как мы можем убивать детей? В конце концов мы даже еще и не видели их. Да, представитель этого разумного вида узурпировал в России власть, но он получил ее мирным путем из рук благодарных бояр... Да, лиряне питаются человеческой кровью, но, кто знает, может быть, не все, может быть, это атавизм, возрожденный лично Рюриком, а может быть, это и вовсе не так, дядюшка упорно повторял, что эта информация получена им из непроверенного источника.
   А каннибализм случался и в человеческом обществе; в двадцатом веке, помнится, существовала даже теория о том, что именно каннибализм, как фактор искусственного отбора, привел к формированию современного человека: выживали сильнейшие и хитрейшие. А вот волков мы в том же двадцатом веке просто-напросто отстреливали, безжалостно уничтожали. Каково было узнать об этом лирянину?
   Да ведь и мы в конце концов - далеко не вегетарианцы. Случись нам встретить во Вселенной мир, населенный разумными коровами... Как бы, интересно, относились к нам такие рогатые братья по разуму, побывав, например, на бойне? Или на мясоконсервном заводе... Или какая-нибудь разумная курица увидела бы, как я только что расправлялся с яичницей...
   "На войне, как на войне!" - кричал дядюшка. Больно он боевит, когда знает, что воевать предстоит с детьми. Но действительно, иного выхода, кроме предложенного Лялей, у нас, пожалуй, все-таки нет... В то же время надо отдать должное и Рюрику: при всей его жестокости он не причинил физического вреда ни Ляле, ни Ромке, пока они были у него в плену. А уж мы-то тем более не звери. Чем тогда мы лучше его, если ради политических целей будем угрожать целой планете детенышей?..
   - А никто и не говорит, что лучше! - вопил дядюшка. - Речь тут идет не о том, кто лучше, а о том, кто кого!!!
   Но мне эта его логика не очень-то нравилась. В конце концов мы решили сперва высадить на планету немногочисленную разведгруппу. И не только по названным выше причинам морального характера. Прежде чем выставлять свои условия Рюрику, нужно было еще проверить сведения Ляли. Она не могла гарантировать их истинность. А вдруг на Блиц-12ХЬ обитают вовсе не дети лирян, а кто-то другой, а информацию эту ей подсунули специально? Вдруг это все-таки ловушка?
   А что касается морали... Лично для меня было бы большим облегчением обнаружить, что лирянские детеныши - подлые и кровожадные монстры... Эдакие маленькие Рюрики... Но я и сам не верил в это. Что Может быть симпатичнее львят, тигрят или волчат, какими бы хищниками они ни были?
   Сперва Филипп хотел отправиться в разведку с парой своих лучших людей, но я настоял на том, что обязательно должен быть с ними. Филипп говорил о риске, которому я не имею права подвергать себя, но я стоял на своем. В конце концов решение принимать мне, а не кому-то другому.
   Не осталась в долгу и Ляля. Похоже, ей судьба носить военную форму. Хотя розовый пчеловодский плащ, накинутый поверх моей пижамы, и пришелся ей к лицу, настроена она была весьма воинственно.
   - Во-первых, - на повышенных тонах говорила она, - все это придумала я, и вы не можете не взять меня с собой. А во-вторых, нам предстоит общаться с детьми... Пусть не с человеческими, но с детьми, детенышами, и женщина тут может оказаться незаменима! Я лучше знаю, как с ними разговаривать!
   Несмотря на все мои уговоры, она твердо стояла на своем, и в конце концов мы включили ее в разведгруппу... И тут же она заявила:
   - Надо взять и Брайана. Никто так легко не находит общего языка с детьми, как он.
   Мы были вынуждены сдаться вновь, раз уже однажды приняли этот довод...
   Итак, крейсер с джипси и три наших "призрака" добрались до Блиц-12ХЬ и крутились теперь возле нее. Планетка была совсем небольшой. Пользуясь мощной оптикой, мы внимательнейшим образом изучили ее.
   Городов в нашем понимании на ней не было.
   Но на одном из трех материков мы обнаружили несколько сотен приземистых, длинных, сложно изгибающихся и разветвляющихся зданий, сверху напомнивших мне партии домино. Стояли они в отдалении друг от друга, прямо в густой чаще почему-то желтой и коричнево-красной растительности. "Этакие гигантские пионерские лагеря в осеннем лесу" - подумалось мне. Хотя вполне возможно, что сейчас на планете действительно царит осень.
   Орудийные компьютеры крейсера запомнили местонахождение всех обнаруженных нами строений, взяли их под прицел, и теперь достаточно было одного нажатия кнопки, чтобы все эти объекты вместе с их возможными обитателями взлетели на воздух.
   Мы нашли и космопорт, но решили не пользоваться им, чтобы не обнаружить себя прежде времени. Благо маневренные "призраки" позволяют высаживаться и на площадке, не оборудованной специально для этого, лишь бы она была достаточно гладкой. Садиться решили, само собой, неподалеку от "лагеря", но, дождавшись, когда на этой стороне планеты наступит ночь. Для посадки выбрали омываемую морскими волнами пустынную песчаную отмель, в стороне от буйной растительности, а соответственно и от жилья.
   Все, кроме разведгруппы, то есть кроме меня, Ляли, Брайана, Филиппа и двух его суровых молчаливых "пчеловодов", сели в шлюпки и перебрались на крейсер. Хотя он и без того был уже переполнен. А мы, оставшись в "призраке" вшестером, двинули его вниз по касательной к месту предполагаемой посадки.