Уэстбери отпустил руку Уинвуда, бессильно упавшую на постель, посмотрел на Корина.
– Он мертв, Торникрофт.
Тревога охватила замок со скоростью пожара в давно высохшем лесу. В дверях уже толпились полуодетые, заспанные обитатели Везенхалле: последними подбежали дворецкий и экономка с первого этажа и леди Брунгильда, чьи апартаменты находились дальше прочих от комнаты Уинвуда. При других обстоятельствах можно было бы посмеяться над тем, как забавно она выглядит в ночном колпаке и длиннополом халате.
Барон Эстерхэйзи задал неоригинальный вопрос:
– Что случилось?
– Не входите в комнату! – рявкнул Уэстбери. В его голосе появилась неожиданная непререкаемая властность. – Мистер Эммет Уинвуд мертв, вот все, что я сейчас знаю.
– Убийство! – ахнула Рамона Лэддери.
– Почему вы решили, что это убийство? – прищурился Уэстбери.
– Подождите, подождите, – рассудительно сказал барон Эстерхэйзи. – Давайте не будем вести себя как при ловле карманника на восточном базаре, так мы ничего не добьемся. Прежде всего нужно увести отсюда миссис Уинвуд.
Это было видно и без слов барона.
Коретта выглядела невменяемой, рот ее дергался, глаза вылезли из орбит, слюна текла на светло-зеленую пижаму. Корин с помощью лорда Фитуроя отвел ее в спальню, смежную с комнатой Уинвуда, уложил в постель. Экономка принесла успокоительное лекарство, после нескольких тщетных попыток удалось заставить Коретту проглотить три таблетки, и она затихла, всхлипывая время от времени.
– Ну, а теперь, – барон обратился к Уэстбери, – рассказывайте.
Тот пожал плечами.
– Мы с Торникрофтом опередили вас на секунду или две, наши комнаты ближе.
Что до трупа, я не врач… Но признаков насильственной смерти нет.
Корин машинально отметил употребленный Уэстбери чисто полицейский оборот речи.
– Бог мой, – пробормотала стоявшая позади всех леди Брунгильда. – В моем доме…
– Это убийство, – с истерической настойчивостью повторила Рамона.
– Замолчи! – огрызнулся Огден Лэддери.
Экономка Франческа Лионна с недоумением озиралась.
– Почему здесь… – она запнулась и продолжила увереннее: – Почему здесь такой беспорядок?
– Беспорядок? – удивился барон. – Как будто бы все на своих местах.
– Да нет же, нет! – воскликнула экономка. – Вы не знаете, а я знаю. Я убирала эту комнату накануне. Тумбочка передвинута, сдвинут шкаф, на полу перевернут ковер – рисунок теперь обращен к окну, а не к двери, цветочные горшки стоят совсем не так, как их ставила я, телевизор был на метр или полтора правее, он загораживал те полки…
– Так, – нахмурился Уэстбери. – Добавим, что ящики письменного стола задвинуты неплотно. Похоже, здесь что-то искали, а если бы искал сам Уинвуд, он бы не торопился…
– О Господи, – произнес лорд Фитурой в замешательстве. – Неужели кто-то пробрался в замок и…
– Это нетрудно проверить, – сказал Корин. – Только что выпал свежий снег, а по всему периметру горят мощные фонари. Мы обойдем стены замка снаружи, и ни один след от нас не укроется…
– Ни с места, Торникрофт! – выкрикнул Билл Уотрэс. Корин с недоумением взглянул на него. – Почему это, интересно, вы один полностью одеты?
Хотите улизнуть?
– Послушайте, я… – Корин осекся, так как все уставились на него. Похоже, мысль 6 серьезности ситуации одновременно овладела умами присутствующих, как только прошел первый шок.
– Господа, – спокойно проговорил Джон Уэстбери. – Пока, кроме факта трагедии, нам ничего не известно, и не стоит с ходу подозревать друг друга невесть в чем. Тем не менее до выяснения всех обстоятельств я предлагаю держаться вместе, под взаимным присмотром.
Если кто-то попытается покинуть замок, тем самым он или .она поставит себя в сложное положение.
– По какому праву вы нами распоряжаетесь? – агрессивно выступила вперед Рамона. – Что до меня, я уеду, когда захочу.
– Прекрати, – примирительно произнес Огден Лэддери. – Мне кажется разумной идея мистера Уэстбери. Однако мы не можем торчать тут в пижамах и халатах, да и осмотреть замок снаружи необходимо. Давайте сделаем так: одна группа… Скажем, трое под руководством мистера Торникрофта отправятся на поиски следов, а остальные пока совместно приведут себя в порядок. Я имею в виду, будем заходить в наши комнаты не поодиночке, а по двое-трое. На женщин, разумеется, это не распространяется.
– Почему не распространяется? – зло проворчал Уотрэс. – Если Уинвуда ухлопали, это могла сделать и женщина…
– Затем, – продолжал Лэддери, пропустив реплику Уотрэса мимо ушей, – когда вернется группа мистера Торникрофта, мы и решим, как быть дальше.
Возражений не последовало ни с чьей стороны. Идти с Кориным вызвались барон Эстерхэйзи и лорд Фитурой, группу усилили дворецким.
Переодевание в необычных условиях заняло больше времени, чем могло бы, но в конце концов четверо вышли на ступени замка и приступили к осмотру. Как и предполагал Корин, он окончился безрезультатно: ни единого следа на свежем снегу.
– Итак, – преувеличенно бодро заявил барон Эстерхэйзи,. – если только наш таинственный незнакомец не прилетел на вертолете, значит, комнату мистера Уинвуда обшарил кто-то из нас. Вопрос: успел ли он найти то, что искал?
Когда они вернулись в замок, остальные ждали в коридоре у комнаты Уинвуда, не заходя внутрь. Отсутствовала только экономка, она дежурила возле постели Коретты. Корин кратко проинформировал о результатах инспекции.
– Так я и думал, – заключил Уэстбери. – Господа, у нас две возможности.
Первая: немедленно известить о случившемся полицию. Вторая; провести самостоятельное расследование, выработать линию поведения и уж затем сообщать в полицию.
– Конечно, второе, тут и сомнений нет, – сказал лорд Фитурой. – Только как мы потом объясним в полиции, что в доме лежал труп, а мы тянули с заявлением?
– Обдумаем и это, – неопределенно утешил его Уэстбери. – Так, значит, никто не против, чтобы у всех на глазах и с соблюдением необходимых предосторожностей я приступил к осмотру комнаты мистера Уинвуда?
– Почему вы? – вскинулся Уотрэс.
Уэстбери с готовностью объяснил:
– У меня есть некоторый опыт в подобного рода деятельности, – он усмехнулся. – Когда-то я служил в тайной полиции одного очень демократического латиноамериканского государства. Впрочем, если хотите, можете мне ассистировать, мистер Уотрэс. Однако, если вы по неопытности понаставите везде отпечатков пальцев или затопчете важную улику, я не стану прикрывать вас от швейцарских полицейских.
Уотрэс набычился, махнул рукой и отошел, словно говоря: «Делайте что хотите…»
Уэстбери потянулся к ручке двери, но тут вмешалась Марианна Эстерхэйзи (глядя на нее, Корин поразился, как тщательно она ухитрилась наложить макияж, несмотря на драматичность момента).
– Минутку, так не годится. Мы все забыли о леди Брунгильде, а ведь это ее дом, и только ей принимать окончательное решение.
Под напором обратившихся к ней взглядов владелица Везенхалле отступила в тень.
– Я доверяюсь мистеру Уэстбери, – скромно сказала она. – По-моему, он знает, что делает.
Уэстбери кивнул и вошел в комнату.
В дверях встали Корин и барон Эстерхэйзи, остальные наблюдали из-за их спин.
Как и полагается, Уэстбери начал с внимательного осмотра тела. Минут через пять он заговорил:
– Мой первоначальный вывод подтверждается – никаких признаков насильственной смерти. Основываясь на аналогичных случаях, я бы рискнул предположить, что это сердечный приступ…
– Как давно он умер? – спросил барон.
– Вот тут нужен полицейский врач, а не я… По крайней мере, труп не успел окоченеть. Может быть, что-то прояснит миссис Уинвуд, когда придет в себя.
Носовым платком Уэстбери осторожно обернул стоящий на тумбочке флакон, поднес к глазам, осмотрел, понюхал.
– Судя по надписи и по запаху, это жидкий тоноксил – очень сильное сердечное средство, оно изготавливается в Швейцарии на основе дигиталиса. Осталась приблизительно половина флакона… – Уэстбери понюхал рюмку. – Рюмка также пахнет тоноксилом. Ничего странного, что он принимал эту штуку, если у него было больное сердце… Но без экспертизы мы не можем утверждать, чистый это тоноксил или туда добавлено что-нибудь…
– Например, цианистый калий, – нервно хихикнула Рамона. Уэстбери поставил флакон на место.
– Мистер Уэстбери, – произнес Берковский. – Вы сказали, что лекарство очень сильное…
– Да.
– Следовательно, если бы человек со здоровым сердцем разом выпил полфлакона…
– Он бы умер… Правда, не мгновенно.
Билл Уотрэс скептически хмыкнул.
– Вы намекаете, что наш приятель покончил с собой? Бросьте! Только не Уинвуд… Да и с чего бы вдруг? От угрызений совести после вчерашней речи?
Как день ясно, он пил эту штуку по капельке, а к сегодняшнему дню осталось полфлакона, и все!
Берковский помолчал и тихо закончил свою мысль:
– Спящему на спине человеку можно влить тоноксил в рот… Он инстинктивно проглотит лекарство…
– Господа, обойдемся без гипотез, – предостерег Уэстбери. – Хотя бы пока…
Я продолжаю осмотр комнаты.
В следующие полчаса он аккуратно и методично вскрывал чемоданы, шкафы, передвигал мебель, комментировал свои действия. Все это было достаточно скучно и рутинно до тех пор, пока очередь не дошла до ящиков письменного стола. То есть в самих ящиках тоже не нашлось ничего заслуживающего внимания, но дотошный Уэстбери вытаскивал их из стола один за другим и под днищем третьего обнаружил сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув лист, Уэстбери увидел, что он исписан мелким почерком с обеих сторон, но не до конца.
Читая найденное письмо, Уэстбери все больше хмурился, а когда закончил чтение, опустил руку с листом и молча обвел присутствующих взглядом.
– Что там? – не выдержала Антония Фитурой.
Уэстбери все еще колебался.
– Этот документ, – нерешительно проговорил он после паузы, – настолько конфиденциального характера и настолько серьезен, что я вряд ли вправе его оглашать…
– Но скажите хотя бы, – настаивала Антония, – из-за этого документа Уинвуда могли убить?
Уэстбери медленно кивнул.
– И это мог сделать кто-то из нас?
Уэстбери снова кивнул.
– И этот документ то, что мог искать в комнате убийца?
Третий утвердительный кивок.
– Тогда вот что, – взял слово барон Эстерхэйзи. – Раз ситуация оборачивается таким образом, что все мы оказываемся под подозрением, ни у кого не должно быть преимущества. В том числе и у вас, Уэстбери. Либо содержания документа не знает никто, либо его знают все. Читайте вслух.
Совершенно неожиданно барона поддержала леди Брунгильда.
– Читайте. Я хочу знать, что происходит в моем доме.
Уэстбери неохотно сдался.
– Хорошо. Думается, вы правы… Но документ довольно длинный, и я предлагаю сначала закончить здесь, а потом перейти в курительную или в библиотеку.
Кроме того, мы не можем оставить тут тело Уинвуда…
– В подвале замка есть большие холодильники, – сказал дворецкий. – Если освободить один из них…
– Да, это подходит.
Осмотр быстро завершился, так как и без того приближался к концу. Тело Уинвуда перенесли в холодильник в подвале.
Никто уже не думал о том, как объяснить такое поведение швейцарской полиции, – другая общая мысль владела обитателями Везенхалле, мысль о возможном убийце среди них. Ведь если убийца существует, он способен нанести еще один удар…
По пути в библиотеку Корин немного отстал. Барон Эстерхэйзи обратил внимание на его глубокую задумчивость.
– Что с вами, Торникрофт? – вполголоса спросил он. – Вас так тревожит то, что Уэстбери нашел в комнате Уинвуда?
– Нет, – тихо ответил Корин. – Гораздо больше меня тревожит то, чего он так и не нашел.
20
21
– Он мертв, Торникрофт.
Тревога охватила замок со скоростью пожара в давно высохшем лесу. В дверях уже толпились полуодетые, заспанные обитатели Везенхалле: последними подбежали дворецкий и экономка с первого этажа и леди Брунгильда, чьи апартаменты находились дальше прочих от комнаты Уинвуда. При других обстоятельствах можно было бы посмеяться над тем, как забавно она выглядит в ночном колпаке и длиннополом халате.
Барон Эстерхэйзи задал неоригинальный вопрос:
– Что случилось?
– Не входите в комнату! – рявкнул Уэстбери. В его голосе появилась неожиданная непререкаемая властность. – Мистер Эммет Уинвуд мертв, вот все, что я сейчас знаю.
– Убийство! – ахнула Рамона Лэддери.
– Почему вы решили, что это убийство? – прищурился Уэстбери.
– Подождите, подождите, – рассудительно сказал барон Эстерхэйзи. – Давайте не будем вести себя как при ловле карманника на восточном базаре, так мы ничего не добьемся. Прежде всего нужно увести отсюда миссис Уинвуд.
Это было видно и без слов барона.
Коретта выглядела невменяемой, рот ее дергался, глаза вылезли из орбит, слюна текла на светло-зеленую пижаму. Корин с помощью лорда Фитуроя отвел ее в спальню, смежную с комнатой Уинвуда, уложил в постель. Экономка принесла успокоительное лекарство, после нескольких тщетных попыток удалось заставить Коретту проглотить три таблетки, и она затихла, всхлипывая время от времени.
– Ну, а теперь, – барон обратился к Уэстбери, – рассказывайте.
Тот пожал плечами.
– Мы с Торникрофтом опередили вас на секунду или две, наши комнаты ближе.
Что до трупа, я не врач… Но признаков насильственной смерти нет.
Корин машинально отметил употребленный Уэстбери чисто полицейский оборот речи.
– Бог мой, – пробормотала стоявшая позади всех леди Брунгильда. – В моем доме…
– Это убийство, – с истерической настойчивостью повторила Рамона.
– Замолчи! – огрызнулся Огден Лэддери.
Экономка Франческа Лионна с недоумением озиралась.
– Почему здесь… – она запнулась и продолжила увереннее: – Почему здесь такой беспорядок?
– Беспорядок? – удивился барон. – Как будто бы все на своих местах.
– Да нет же, нет! – воскликнула экономка. – Вы не знаете, а я знаю. Я убирала эту комнату накануне. Тумбочка передвинута, сдвинут шкаф, на полу перевернут ковер – рисунок теперь обращен к окну, а не к двери, цветочные горшки стоят совсем не так, как их ставила я, телевизор был на метр или полтора правее, он загораживал те полки…
– Так, – нахмурился Уэстбери. – Добавим, что ящики письменного стола задвинуты неплотно. Похоже, здесь что-то искали, а если бы искал сам Уинвуд, он бы не торопился…
– О Господи, – произнес лорд Фитурой в замешательстве. – Неужели кто-то пробрался в замок и…
– Это нетрудно проверить, – сказал Корин. – Только что выпал свежий снег, а по всему периметру горят мощные фонари. Мы обойдем стены замка снаружи, и ни один след от нас не укроется…
– Ни с места, Торникрофт! – выкрикнул Билл Уотрэс. Корин с недоумением взглянул на него. – Почему это, интересно, вы один полностью одеты?
Хотите улизнуть?
– Послушайте, я… – Корин осекся, так как все уставились на него. Похоже, мысль 6 серьезности ситуации одновременно овладела умами присутствующих, как только прошел первый шок.
– Господа, – спокойно проговорил Джон Уэстбери. – Пока, кроме факта трагедии, нам ничего не известно, и не стоит с ходу подозревать друг друга невесть в чем. Тем не менее до выяснения всех обстоятельств я предлагаю держаться вместе, под взаимным присмотром.
Если кто-то попытается покинуть замок, тем самым он или .она поставит себя в сложное положение.
– По какому праву вы нами распоряжаетесь? – агрессивно выступила вперед Рамона. – Что до меня, я уеду, когда захочу.
– Прекрати, – примирительно произнес Огден Лэддери. – Мне кажется разумной идея мистера Уэстбери. Однако мы не можем торчать тут в пижамах и халатах, да и осмотреть замок снаружи необходимо. Давайте сделаем так: одна группа… Скажем, трое под руководством мистера Торникрофта отправятся на поиски следов, а остальные пока совместно приведут себя в порядок. Я имею в виду, будем заходить в наши комнаты не поодиночке, а по двое-трое. На женщин, разумеется, это не распространяется.
– Почему не распространяется? – зло проворчал Уотрэс. – Если Уинвуда ухлопали, это могла сделать и женщина…
– Затем, – продолжал Лэддери, пропустив реплику Уотрэса мимо ушей, – когда вернется группа мистера Торникрофта, мы и решим, как быть дальше.
Возражений не последовало ни с чьей стороны. Идти с Кориным вызвались барон Эстерхэйзи и лорд Фитурой, группу усилили дворецким.
Переодевание в необычных условиях заняло больше времени, чем могло бы, но в конце концов четверо вышли на ступени замка и приступили к осмотру. Как и предполагал Корин, он окончился безрезультатно: ни единого следа на свежем снегу.
– Итак, – преувеличенно бодро заявил барон Эстерхэйзи,. – если только наш таинственный незнакомец не прилетел на вертолете, значит, комнату мистера Уинвуда обшарил кто-то из нас. Вопрос: успел ли он найти то, что искал?
Когда они вернулись в замок, остальные ждали в коридоре у комнаты Уинвуда, не заходя внутрь. Отсутствовала только экономка, она дежурила возле постели Коретты. Корин кратко проинформировал о результатах инспекции.
– Так я и думал, – заключил Уэстбери. – Господа, у нас две возможности.
Первая: немедленно известить о случившемся полицию. Вторая; провести самостоятельное расследование, выработать линию поведения и уж затем сообщать в полицию.
– Конечно, второе, тут и сомнений нет, – сказал лорд Фитурой. – Только как мы потом объясним в полиции, что в доме лежал труп, а мы тянули с заявлением?
– Обдумаем и это, – неопределенно утешил его Уэстбери. – Так, значит, никто не против, чтобы у всех на глазах и с соблюдением необходимых предосторожностей я приступил к осмотру комнаты мистера Уинвуда?
– Почему вы? – вскинулся Уотрэс.
Уэстбери с готовностью объяснил:
– У меня есть некоторый опыт в подобного рода деятельности, – он усмехнулся. – Когда-то я служил в тайной полиции одного очень демократического латиноамериканского государства. Впрочем, если хотите, можете мне ассистировать, мистер Уотрэс. Однако, если вы по неопытности понаставите везде отпечатков пальцев или затопчете важную улику, я не стану прикрывать вас от швейцарских полицейских.
Уотрэс набычился, махнул рукой и отошел, словно говоря: «Делайте что хотите…»
Уэстбери потянулся к ручке двери, но тут вмешалась Марианна Эстерхэйзи (глядя на нее, Корин поразился, как тщательно она ухитрилась наложить макияж, несмотря на драматичность момента).
– Минутку, так не годится. Мы все забыли о леди Брунгильде, а ведь это ее дом, и только ей принимать окончательное решение.
Под напором обратившихся к ней взглядов владелица Везенхалле отступила в тень.
– Я доверяюсь мистеру Уэстбери, – скромно сказала она. – По-моему, он знает, что делает.
Уэстбери кивнул и вошел в комнату.
В дверях встали Корин и барон Эстерхэйзи, остальные наблюдали из-за их спин.
Как и полагается, Уэстбери начал с внимательного осмотра тела. Минут через пять он заговорил:
– Мой первоначальный вывод подтверждается – никаких признаков насильственной смерти. Основываясь на аналогичных случаях, я бы рискнул предположить, что это сердечный приступ…
– Как давно он умер? – спросил барон.
– Вот тут нужен полицейский врач, а не я… По крайней мере, труп не успел окоченеть. Может быть, что-то прояснит миссис Уинвуд, когда придет в себя.
Носовым платком Уэстбери осторожно обернул стоящий на тумбочке флакон, поднес к глазам, осмотрел, понюхал.
– Судя по надписи и по запаху, это жидкий тоноксил – очень сильное сердечное средство, оно изготавливается в Швейцарии на основе дигиталиса. Осталась приблизительно половина флакона… – Уэстбери понюхал рюмку. – Рюмка также пахнет тоноксилом. Ничего странного, что он принимал эту штуку, если у него было больное сердце… Но без экспертизы мы не можем утверждать, чистый это тоноксил или туда добавлено что-нибудь…
– Например, цианистый калий, – нервно хихикнула Рамона. Уэстбери поставил флакон на место.
– Мистер Уэстбери, – произнес Берковский. – Вы сказали, что лекарство очень сильное…
– Да.
– Следовательно, если бы человек со здоровым сердцем разом выпил полфлакона…
– Он бы умер… Правда, не мгновенно.
Билл Уотрэс скептически хмыкнул.
– Вы намекаете, что наш приятель покончил с собой? Бросьте! Только не Уинвуд… Да и с чего бы вдруг? От угрызений совести после вчерашней речи?
Как день ясно, он пил эту штуку по капельке, а к сегодняшнему дню осталось полфлакона, и все!
Берковский помолчал и тихо закончил свою мысль:
– Спящему на спине человеку можно влить тоноксил в рот… Он инстинктивно проглотит лекарство…
– Господа, обойдемся без гипотез, – предостерег Уэстбери. – Хотя бы пока…
Я продолжаю осмотр комнаты.
В следующие полчаса он аккуратно и методично вскрывал чемоданы, шкафы, передвигал мебель, комментировал свои действия. Все это было достаточно скучно и рутинно до тех пор, пока очередь не дошла до ящиков письменного стола. То есть в самих ящиках тоже не нашлось ничего заслуживающего внимания, но дотошный Уэстбери вытаскивал их из стола один за другим и под днищем третьего обнаружил сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув лист, Уэстбери увидел, что он исписан мелким почерком с обеих сторон, но не до конца.
Читая найденное письмо, Уэстбери все больше хмурился, а когда закончил чтение, опустил руку с листом и молча обвел присутствующих взглядом.
– Что там? – не выдержала Антония Фитурой.
Уэстбери все еще колебался.
– Этот документ, – нерешительно проговорил он после паузы, – настолько конфиденциального характера и настолько серьезен, что я вряд ли вправе его оглашать…
– Но скажите хотя бы, – настаивала Антония, – из-за этого документа Уинвуда могли убить?
Уэстбери медленно кивнул.
– И это мог сделать кто-то из нас?
Уэстбери снова кивнул.
– И этот документ то, что мог искать в комнате убийца?
Третий утвердительный кивок.
– Тогда вот что, – взял слово барон Эстерхэйзи. – Раз ситуация оборачивается таким образом, что все мы оказываемся под подозрением, ни у кого не должно быть преимущества. В том числе и у вас, Уэстбери. Либо содержания документа не знает никто, либо его знают все. Читайте вслух.
Совершенно неожиданно барона поддержала леди Брунгильда.
– Читайте. Я хочу знать, что происходит в моем доме.
Уэстбери неохотно сдался.
– Хорошо. Думается, вы правы… Но документ довольно длинный, и я предлагаю сначала закончить здесь, а потом перейти в курительную или в библиотеку.
Кроме того, мы не можем оставить тут тело Уинвуда…
– В подвале замка есть большие холодильники, – сказал дворецкий. – Если освободить один из них…
– Да, это подходит.
Осмотр быстро завершился, так как и без того приближался к концу. Тело Уинвуда перенесли в холодильник в подвале.
Никто уже не думал о том, как объяснить такое поведение швейцарской полиции, – другая общая мысль владела обитателями Везенхалле, мысль о возможном убийце среди них. Ведь если убийца существует, он способен нанести еще один удар…
По пути в библиотеку Корин немного отстал. Барон Эстерхэйзи обратил внимание на его глубокую задумчивость.
– Что с вами, Торникрофт? – вполголоса спросил он. – Вас так тревожит то, что Уэстбери нашел в комнате Уинвуда?
– Нет, – тихо ответил Корин. – Гораздо больше меня тревожит то, чего он так и не нашел.
20
В библиотеке вспыхнул краткий спор о необходимости присутствия дворецкого Керслейна. Барон Эстерхэйзи резонно заметил, что, коль скоро дворецкий постоянно находился в замке, нельзя исключать его из числа подозреваемых. Та же логика требовала посвятить в суть дела экономку, но Франческа пока не могла оставить Коретту.
Леди Брунгильда села подальше от всех в плохо освещенном углу. Очевидно, смерть Уинвуда подействовала на нее гораздо сильнее, чем она хотела показать, и пожилая леди инстинктивно старалась спрятать побледневшее лицо и непослушные дрожащие руки.
Уэстбери уселся в кресло под лампой, вынул из кармана документ и расправил на коленях.
– Это письмо, – начал он, – адресованное заместителю директора ЦРУ США генералу Джеймсу Стюарту, как явствует из пометки в правом верхнем углу. Письмо не закончено, и подписи нет, но из содержания документа следует, что его автором мог быть только Уинвуд. Итак, я читаю текст: «Уважаемый сэр! Надеюсь, Вы поймете меня и простите за то, что обращаюсь к Вам, минуя предписанную официальную процедуру. Причина в том, что дело, о котором пойдет речь, слишком важно, а у меня нет никаких формальных доказательств…»
Ровным монотонным голосом Уэстбери читал дальше. В письме излагались разоблачения и обвинения, направленные против российского контрразведчика, некоего Сергея Корина, якобы внедренного русскими в окружение ответственного сотрудника ЦРУ полковника Коллинза.
Пока Уэстбери читал, Корин переводил взгляд с одного лица на другое, фиксируя реакции. Но фиксировать было почти нечего: заинтересованность, не более.
Уэстбери приступил к последнему абзацу.
– "Теперь все резко изменилось.
Именно здесь и сейчас я получил веское подтверждение моих подозрений. Как только я изложу существо дела, вы поймете, почему я счел необходимым отправить это письмо немедленно, не откладывая ни на день, ни на час…" – Уэстбери умолк, сложил листок и добавил: – Это все, господа. На этом письмо обрывается.
Какое-то время в библиотеке обитало безмолвие, потом заговорил лорд Фитурой – почему-то с возмущением не то по поводу Уэстбери, не то неведомого Корина, не то автора документа.
– Нелепость! Нет, как вы это себе представляете? – Он не вопрошал никого конкретно, но так как листок был у Уэстбери, тому и достался заряд гнева лорда Фитуроя. – Эммет Уинвуд опознает среди нас русского шпиона… или находит доказательства его деятельности, сие сейчас второстепенно… Это я еще могу допустить. Но дальше, что происходит дальше?! Вчера вечером пьяный Уинвуд, устроив скандал, возвращается к себе…
Садится за стол и пишет это письмо. Не заканчивает, несмотря на то что считает важным и срочным, да еще собирается отправить «не откладывая ни на день, ни на час». Кстати, как – голубиной почтой?
Потом прячет документ под ящиком стола и преспокойно засыпает, давая шпиону возможность отравить его и обыскать комнату…
Лорд Фитурой победоносно посмотрел на Уэстбери, точно только что разбил в пух и прах его блестящие логические построения.
– Господа, – сказал Уэстбери, пряча листок в карман. – Хочу сразу расставить все акценты. Сомнения, высказанные лордом Роджером, – лишь верхушка гигантского айсберга предположений, идей и версий, которые будут множиться у каждого из вас, как нарастает снежный ком. Это естественно, ибо они базируются не на том, что мы знаем, а на том, чего мы не знаем. То, что сейчас кажется загадочным и даже нелепым, в конце концов найдет самое простое объяснение, как только обретет фундамент фактов, уверяю вас как бывший полицейский. А фактов у нас пока два. Первый: Эммет Уинвуд мертв. Второй: есть, по крайней мере, один человек, которому несомненно выгодна смерть Уинвуда и уничтожение письма, – тот, о ком в письме и говорится. Заметьте, я не утверждаю, что Корин среди нас, что Уинвуда убил именно Корин или его сообщник и даже что его вообще убили.
Просто на данный момент это единственная версия, подкрепленная хоть какими-то фактами, и я считаю наиболее логичным начать с нее. Однако я не собираюсь игнорировать и другое…
– Но имеем ли мы теперь, после находки документа, право на какое-либо расследование? – спросил Огден Лэддери, выбирая сигару из богатейшего ассортимента табачного ящика.
– Как раз теперь у нас нет другого выхода, – пояснил Уэстбери. – С точки зрения полиции мы уже натворили столько, что нас всех вместе можно смело отправлять за решетку. Мало того, что мы сразу не сделали заявления, хозяйничали на месте происшествия, перенесли труп; так мы еще и устроили публичное чтение потенциально секретного документа. Как на это посмотрит полиция… И ЦРУ, если мы пойдем на попятную сейчас. Другое дело, если мы предъявим убийцу и доказательства его вины. О, это совсем другое дело!
– Я согласен с мистером Уэстбери, – заявил Берковский. – Но хочу заметить еще вот что, и это даже важнее. У каждого из нас есть свои маленькие тайны, свой скелет в шкафу. Если начнется официальное расследование, многое выплывет наружу, и я сомневаюсь, чтобы кому-то из нас это понравилось. А вот если мы, как выразился мистер Уэстбери, предъявим убийцу, власти в основном ограничатся его личностью, а мы останемся в тени.
– Так же говорил бы и преступник, желая во что бы то ни стало оттянуть вмешательство полиции, – с кривой усмешкой процедил Билл Уотрэс.
– Послушайте… – начал закипать Берковский.
– Стоп! – скомандовал Уэстбери. – Нет никакого смысла ссориться, под подозрением каждый из нас. Я ставлю главный вопрос: даете ли вы мне полномочия на проведение расследования?
– Вы тоже под подозрением! – выкрикнула Рамона Лэддери.
– Конечно… Но расследование должен вести кто-то один, в крайнем случае двое, а остальные – подчиняться. Иначе мы все перегрыземся, вцепимся друг другу в глотки и вместо одного трупа получим двенадцать. Я буду действовать открыто, у всех на глазах, так что каждый сможет указать другим на мои малейшие промахи…
– Он прав, – проговорил барон Эстерхэйзи. – Другого варианта попросту нет.
Граф Лэддери наконец раскурил сигару и сказал из-за клубов синего дыма:
– Полагаю, теперь нет необходимоети держаться всем вместе. Ведь покинуть замок – равносильно признанию в преступлении. Никто из нас не сделает этого… А убийца – в последнюю очередь.
– На правах полицейского следователя, – произнес Уэстбери жестко, – я прошу всех воздержаться от употребления слов «убийство» и «убийца», пока это не будет подтверждено или опровергнуто.
– Принято, – кивнул Эстерхэйзи.
– Тогда я приступаю. – Уэстбери выпрямился во весь рост и оглядел присутствующих. – Не думаю, что мне понадобится много времени, господа.
Леди Брунгильда села подальше от всех в плохо освещенном углу. Очевидно, смерть Уинвуда подействовала на нее гораздо сильнее, чем она хотела показать, и пожилая леди инстинктивно старалась спрятать побледневшее лицо и непослушные дрожащие руки.
Уэстбери уселся в кресло под лампой, вынул из кармана документ и расправил на коленях.
– Это письмо, – начал он, – адресованное заместителю директора ЦРУ США генералу Джеймсу Стюарту, как явствует из пометки в правом верхнем углу. Письмо не закончено, и подписи нет, но из содержания документа следует, что его автором мог быть только Уинвуд. Итак, я читаю текст: «Уважаемый сэр! Надеюсь, Вы поймете меня и простите за то, что обращаюсь к Вам, минуя предписанную официальную процедуру. Причина в том, что дело, о котором пойдет речь, слишком важно, а у меня нет никаких формальных доказательств…»
Ровным монотонным голосом Уэстбери читал дальше. В письме излагались разоблачения и обвинения, направленные против российского контрразведчика, некоего Сергея Корина, якобы внедренного русскими в окружение ответственного сотрудника ЦРУ полковника Коллинза.
Пока Уэстбери читал, Корин переводил взгляд с одного лица на другое, фиксируя реакции. Но фиксировать было почти нечего: заинтересованность, не более.
Уэстбери приступил к последнему абзацу.
– "Теперь все резко изменилось.
Именно здесь и сейчас я получил веское подтверждение моих подозрений. Как только я изложу существо дела, вы поймете, почему я счел необходимым отправить это письмо немедленно, не откладывая ни на день, ни на час…" – Уэстбери умолк, сложил листок и добавил: – Это все, господа. На этом письмо обрывается.
Какое-то время в библиотеке обитало безмолвие, потом заговорил лорд Фитурой – почему-то с возмущением не то по поводу Уэстбери, не то неведомого Корина, не то автора документа.
– Нелепость! Нет, как вы это себе представляете? – Он не вопрошал никого конкретно, но так как листок был у Уэстбери, тому и достался заряд гнева лорда Фитуроя. – Эммет Уинвуд опознает среди нас русского шпиона… или находит доказательства его деятельности, сие сейчас второстепенно… Это я еще могу допустить. Но дальше, что происходит дальше?! Вчера вечером пьяный Уинвуд, устроив скандал, возвращается к себе…
Садится за стол и пишет это письмо. Не заканчивает, несмотря на то что считает важным и срочным, да еще собирается отправить «не откладывая ни на день, ни на час». Кстати, как – голубиной почтой?
Потом прячет документ под ящиком стола и преспокойно засыпает, давая шпиону возможность отравить его и обыскать комнату…
Лорд Фитурой победоносно посмотрел на Уэстбери, точно только что разбил в пух и прах его блестящие логические построения.
– Господа, – сказал Уэстбери, пряча листок в карман. – Хочу сразу расставить все акценты. Сомнения, высказанные лордом Роджером, – лишь верхушка гигантского айсберга предположений, идей и версий, которые будут множиться у каждого из вас, как нарастает снежный ком. Это естественно, ибо они базируются не на том, что мы знаем, а на том, чего мы не знаем. То, что сейчас кажется загадочным и даже нелепым, в конце концов найдет самое простое объяснение, как только обретет фундамент фактов, уверяю вас как бывший полицейский. А фактов у нас пока два. Первый: Эммет Уинвуд мертв. Второй: есть, по крайней мере, один человек, которому несомненно выгодна смерть Уинвуда и уничтожение письма, – тот, о ком в письме и говорится. Заметьте, я не утверждаю, что Корин среди нас, что Уинвуда убил именно Корин или его сообщник и даже что его вообще убили.
Просто на данный момент это единственная версия, подкрепленная хоть какими-то фактами, и я считаю наиболее логичным начать с нее. Однако я не собираюсь игнорировать и другое…
– Но имеем ли мы теперь, после находки документа, право на какое-либо расследование? – спросил Огден Лэддери, выбирая сигару из богатейшего ассортимента табачного ящика.
– Как раз теперь у нас нет другого выхода, – пояснил Уэстбери. – С точки зрения полиции мы уже натворили столько, что нас всех вместе можно смело отправлять за решетку. Мало того, что мы сразу не сделали заявления, хозяйничали на месте происшествия, перенесли труп; так мы еще и устроили публичное чтение потенциально секретного документа. Как на это посмотрит полиция… И ЦРУ, если мы пойдем на попятную сейчас. Другое дело, если мы предъявим убийцу и доказательства его вины. О, это совсем другое дело!
– Я согласен с мистером Уэстбери, – заявил Берковский. – Но хочу заметить еще вот что, и это даже важнее. У каждого из нас есть свои маленькие тайны, свой скелет в шкафу. Если начнется официальное расследование, многое выплывет наружу, и я сомневаюсь, чтобы кому-то из нас это понравилось. А вот если мы, как выразился мистер Уэстбери, предъявим убийцу, власти в основном ограничатся его личностью, а мы останемся в тени.
– Так же говорил бы и преступник, желая во что бы то ни стало оттянуть вмешательство полиции, – с кривой усмешкой процедил Билл Уотрэс.
– Послушайте… – начал закипать Берковский.
– Стоп! – скомандовал Уэстбери. – Нет никакого смысла ссориться, под подозрением каждый из нас. Я ставлю главный вопрос: даете ли вы мне полномочия на проведение расследования?
– Вы тоже под подозрением! – выкрикнула Рамона Лэддери.
– Конечно… Но расследование должен вести кто-то один, в крайнем случае двое, а остальные – подчиняться. Иначе мы все перегрыземся, вцепимся друг другу в глотки и вместо одного трупа получим двенадцать. Я буду действовать открыто, у всех на глазах, так что каждый сможет указать другим на мои малейшие промахи…
– Он прав, – проговорил барон Эстерхэйзи. – Другого варианта попросту нет.
Граф Лэддери наконец раскурил сигару и сказал из-за клубов синего дыма:
– Полагаю, теперь нет необходимоети держаться всем вместе. Ведь покинуть замок – равносильно признанию в преступлении. Никто из нас не сделает этого… А убийца – в последнюю очередь.
– На правах полицейского следователя, – произнес Уэстбери жестко, – я прошу всех воздержаться от употребления слов «убийство» и «убийца», пока это не будет подтверждено или опровергнуто.
– Принято, – кивнул Эстерхэйзи.
– Тогда я приступаю. – Уэстбери выпрямился во весь рост и оглядел присутствующих. – Не думаю, что мне понадобится много времени, господа.
21
Корин сидел в своей комнате один.
Перед ним на столе лежала распечатанная пачка сигарет и высилась наполовину опустошенная бутылка содовой. Шторы прикрывали окна от прямых лучей яркого солнца, в неподвижном воздухе плыл табачный дым.
Проблема, которую решал Корин, была такова. Следует ли ему позвонить в Лэнгли, Коллинзу? Телефон в замке есть, и он работает. Прежде пользоваться им рекомендовалось, лишь предварительно известив Эммета Уинвуда. Теперь Уинвуда нет… Но звонок в Лэнгли был бы не только признаком паники. Он означал бы, что Корин капитулирует, не выполнив задания. Его отправили в Везенхалле, чтобы собирать информацию и по мере сил противодействовать сговору финансистов… А именно сейчас, когда ситуация обострилась до предела, открываются новые возможности, и если их использовать с толком…
О найденном письме и о том, кто и почему убил Уинвуда, Корин вообще не думал – он не привык гадать на кофейной гуще. Для всего есть свой срок, и этот срок придет.
Корин взял бутылку содовой, вылил в стакан, глядя, как бурлит и опадает шапка шипучей пены. Потом потянулся за сигаретой… Рука его замерла в воздухе, –он напряг слух. Шаги за дверью. Осторожные, подкрадывающиеся. Кто-то приближался к комнате и явно не желал быть услышанным.
Корин поднялся со стула, шагнул к внутренней двери, отделявшей его комнату от незанятой далекой спальни. Приоткрыв эту дверь, он встал за ней так, чтобы видеть вход и самому оставаться невидимым хотя бы первые две-три секунды.
Дверь из коридора плавно, бесшумно отворилась. В комнате появился Джон Уэстбери. Сам факт его прихода выглядел вполне объяснимо – в рамках расследования он обязан побеседовать с каждым. Малообъяснимым были три других факта. Первое: почему он крался?
Второе: почему он не постучал? И наконец, третье и самое забавное, усмехнулся про себя Корин. Почему в его руке снятый с предохранителя, изготовленный к стрельбе пистолет?
Корин рассудил, что прежде чем задать Уэстбери этот очевидный вопрос, следует как минимум поставить собеседников в равные условия, а то некоторые любят сначала стрелять, а потом уж разговаривать – и Корин знал это по опыту.
Уэстбери увидал Корина лишь тогда, когда тот выбросил вперед ногу в прыжке из-за двери. Страшный удар ботинком по запястью, и пистолет отлетел далеко в сторону.
К чести Уэстбери надо сказать, что пропущенный им удар был первым и последним. Он со скоростью отлаженного механизма получил мощный левый хук, отбросивший его к стене, а далее была проведена отличная профессиональная серия в корпус и в голову. На полсекунды Корин оказался в нокдауне, и вот тут Уэстбери допустил ошибку. Вместо того чтобы воспользоваться преимуществом и отправить противника в нокаут, он повернулся и наклонился за пистолетом. Корин прыгнул ему на спину, но последствия нокдауна помешали правильно рассчитать прыжок. Приемом Уэстбери перебросил Корина через себя, тот кубарем покатился в угол, вскочил, но было уже поздно: с расстояния полутора метров в его грудь уставился ствол пистолета.
– Не двигаться, Торникрофт! – крикнул Уэстбери, задыхаясь. – На стул!
Корин осторожно сел, ощупал разбитую правую половину лица. Ладно, починим; главное, что Уэстбери не выстрелил сразу, а следовательно, пришел не убивать.
– Черт, какой вы беспокойный, – проговорил Уэстбери более миролюбивым тоном.
– Поневоле забеспокоишься, когда к тебе в гости являются с пистолетом, – парировал Корин. – Ну, зачем эти театральные эффекты, Джон?
Уэстбери ногой подвинул к себе кресло, сел, не сводя с Корина пистолетного ствола.
– Сейчас объясню, но учтите: одно движение, и…
– Да будет вам, – отмахнулся Корин. – Говорите.
Уэстбери немного подумал, принял более удобную, расслабленную позу, не забывая держать Корина под прицелом.
– Чтобы вы поняли, расскажу сначала, кто я такой. Мое имя… Впрочем, это не имеет значения. Я сотрудник британской разведки…
Корин присвистнул. Кажется, Уэстбери истолковал это неправильно, потому что на его лице промелькнуло торжество.
– Мое задание здесь, – продолжал он, – присматривать за лордом Фитуроем, кое-какие аспекты его деятельности давно не дают нам покоя… Мы получили информацию и о других участниках встречи в Везенхалле. Не исчерпывающую, нет!
Но вполне достаточную для того, чтобы утверждать: ни один из них не связан с русскими разведывательными ведомствами. Исключение – вы, темная лошадка.
Поэтому, прочитав письмо Уинвуда, нетрудно было сообразить: либо вы и есть Корин, либо работаете на него.
Корин совершенно спокойно посмотрел в глаза Уэстбери и с покаянным видом наклонил голову.
– Вы правы, поздравляю. Сергей Корин – так меня зовут.
Уэстбери выглядел сбитым с толку.
Видимо, он никак не ожидал столь быстрой и безоговорочной победы.
– Гм… И то, что говорится о вас в письме, – правда?
– Чистейшая правда, кроме одной мелочи. Я не работаю на русские спецслужбы.
– Тогда зачем вы убили Уинвуда?! – воскликнул Уэстбери. – Из одного страха быть заподозренным в шпионаже?!
– Я не убивал Уинвуда, – пожал плечами Корин.
– Но письмо…
– Фальшивка. Оно у вас с собой?
– Да.
– Дайте сюда.
Уэстбери достал письмо из кармана и перебросил Корину, не вставая и не приближаясь. Корин не спешил разворачивать документ.
– Интересно, в каком подразделении британских спецслужб вы работаете, – задумчиво произнес он. – МИ-5? МИ-6?
«Интеллидженс сервис»? Как бы то ни было, у вас там довольно приблизительные представления о рангах в ЦРУ. Позвольте, я прочту вам маленькую лекцию под названием «Служебная лестница ЦРУ сверху вниз». Первое лицо – директор.
Второе – генерал Джеймс Стюарт, потом начальники отделов. Формально они все равны, но фактически начальник отдела координации и планирования, то есть Эммет Уинвуд – третий человек в ЦРУ.
– Куда вы клоните? – слегка обескураженно спросил Уэстбери.
– Взгляните, – Корин развернул письмо, пробежал текст глазами. – Вот…
Это якобы пишет Уинвуд генералу Стюарту… «Надеюсь, Вы… простите за то, что обращаюсь к Вам, минуя предписанную официальную процедуру…» Какую процедуру? Между Уинвудом и Стюартом нет других начальников.
– Проклятье! – вырвалось у Уэстбери. – Я должен был догадаться!
– Это не все, – говорил Корин, просматривая письмо дальше. – Есть иные вещи, они не столь очевидны, поскольку касаются лично меня. Автор пишет:
«Возможно… Вы не помните подробностей истории, связанной с Сергеем Николаевичем Кориным… Возьму на себя смелость…» Кстати, вот опять. Откуда бы у Эммета Уинвуда такое подобострастие?
Но это так, психологический штрих…
Перед ним на столе лежала распечатанная пачка сигарет и высилась наполовину опустошенная бутылка содовой. Шторы прикрывали окна от прямых лучей яркого солнца, в неподвижном воздухе плыл табачный дым.
Проблема, которую решал Корин, была такова. Следует ли ему позвонить в Лэнгли, Коллинзу? Телефон в замке есть, и он работает. Прежде пользоваться им рекомендовалось, лишь предварительно известив Эммета Уинвуда. Теперь Уинвуда нет… Но звонок в Лэнгли был бы не только признаком паники. Он означал бы, что Корин капитулирует, не выполнив задания. Его отправили в Везенхалле, чтобы собирать информацию и по мере сил противодействовать сговору финансистов… А именно сейчас, когда ситуация обострилась до предела, открываются новые возможности, и если их использовать с толком…
О найденном письме и о том, кто и почему убил Уинвуда, Корин вообще не думал – он не привык гадать на кофейной гуще. Для всего есть свой срок, и этот срок придет.
Корин взял бутылку содовой, вылил в стакан, глядя, как бурлит и опадает шапка шипучей пены. Потом потянулся за сигаретой… Рука его замерла в воздухе, –он напряг слух. Шаги за дверью. Осторожные, подкрадывающиеся. Кто-то приближался к комнате и явно не желал быть услышанным.
Корин поднялся со стула, шагнул к внутренней двери, отделявшей его комнату от незанятой далекой спальни. Приоткрыв эту дверь, он встал за ней так, чтобы видеть вход и самому оставаться невидимым хотя бы первые две-три секунды.
Дверь из коридора плавно, бесшумно отворилась. В комнате появился Джон Уэстбери. Сам факт его прихода выглядел вполне объяснимо – в рамках расследования он обязан побеседовать с каждым. Малообъяснимым были три других факта. Первое: почему он крался?
Второе: почему он не постучал? И наконец, третье и самое забавное, усмехнулся про себя Корин. Почему в его руке снятый с предохранителя, изготовленный к стрельбе пистолет?
Корин рассудил, что прежде чем задать Уэстбери этот очевидный вопрос, следует как минимум поставить собеседников в равные условия, а то некоторые любят сначала стрелять, а потом уж разговаривать – и Корин знал это по опыту.
Уэстбери увидал Корина лишь тогда, когда тот выбросил вперед ногу в прыжке из-за двери. Страшный удар ботинком по запястью, и пистолет отлетел далеко в сторону.
К чести Уэстбери надо сказать, что пропущенный им удар был первым и последним. Он со скоростью отлаженного механизма получил мощный левый хук, отбросивший его к стене, а далее была проведена отличная профессиональная серия в корпус и в голову. На полсекунды Корин оказался в нокдауне, и вот тут Уэстбери допустил ошибку. Вместо того чтобы воспользоваться преимуществом и отправить противника в нокаут, он повернулся и наклонился за пистолетом. Корин прыгнул ему на спину, но последствия нокдауна помешали правильно рассчитать прыжок. Приемом Уэстбери перебросил Корина через себя, тот кубарем покатился в угол, вскочил, но было уже поздно: с расстояния полутора метров в его грудь уставился ствол пистолета.
– Не двигаться, Торникрофт! – крикнул Уэстбери, задыхаясь. – На стул!
Корин осторожно сел, ощупал разбитую правую половину лица. Ладно, починим; главное, что Уэстбери не выстрелил сразу, а следовательно, пришел не убивать.
– Черт, какой вы беспокойный, – проговорил Уэстбери более миролюбивым тоном.
– Поневоле забеспокоишься, когда к тебе в гости являются с пистолетом, – парировал Корин. – Ну, зачем эти театральные эффекты, Джон?
Уэстбери ногой подвинул к себе кресло, сел, не сводя с Корина пистолетного ствола.
– Сейчас объясню, но учтите: одно движение, и…
– Да будет вам, – отмахнулся Корин. – Говорите.
Уэстбери немного подумал, принял более удобную, расслабленную позу, не забывая держать Корина под прицелом.
– Чтобы вы поняли, расскажу сначала, кто я такой. Мое имя… Впрочем, это не имеет значения. Я сотрудник британской разведки…
Корин присвистнул. Кажется, Уэстбери истолковал это неправильно, потому что на его лице промелькнуло торжество.
– Мое задание здесь, – продолжал он, – присматривать за лордом Фитуроем, кое-какие аспекты его деятельности давно не дают нам покоя… Мы получили информацию и о других участниках встречи в Везенхалле. Не исчерпывающую, нет!
Но вполне достаточную для того, чтобы утверждать: ни один из них не связан с русскими разведывательными ведомствами. Исключение – вы, темная лошадка.
Поэтому, прочитав письмо Уинвуда, нетрудно было сообразить: либо вы и есть Корин, либо работаете на него.
Корин совершенно спокойно посмотрел в глаза Уэстбери и с покаянным видом наклонил голову.
– Вы правы, поздравляю. Сергей Корин – так меня зовут.
Уэстбери выглядел сбитым с толку.
Видимо, он никак не ожидал столь быстрой и безоговорочной победы.
– Гм… И то, что говорится о вас в письме, – правда?
– Чистейшая правда, кроме одной мелочи. Я не работаю на русские спецслужбы.
– Тогда зачем вы убили Уинвуда?! – воскликнул Уэстбери. – Из одного страха быть заподозренным в шпионаже?!
– Я не убивал Уинвуда, – пожал плечами Корин.
– Но письмо…
– Фальшивка. Оно у вас с собой?
– Да.
– Дайте сюда.
Уэстбери достал письмо из кармана и перебросил Корину, не вставая и не приближаясь. Корин не спешил разворачивать документ.
– Интересно, в каком подразделении британских спецслужб вы работаете, – задумчиво произнес он. – МИ-5? МИ-6?
«Интеллидженс сервис»? Как бы то ни было, у вас там довольно приблизительные представления о рангах в ЦРУ. Позвольте, я прочту вам маленькую лекцию под названием «Служебная лестница ЦРУ сверху вниз». Первое лицо – директор.
Второе – генерал Джеймс Стюарт, потом начальники отделов. Формально они все равны, но фактически начальник отдела координации и планирования, то есть Эммет Уинвуд – третий человек в ЦРУ.
– Куда вы клоните? – слегка обескураженно спросил Уэстбери.
– Взгляните, – Корин развернул письмо, пробежал текст глазами. – Вот…
Это якобы пишет Уинвуд генералу Стюарту… «Надеюсь, Вы… простите за то, что обращаюсь к Вам, минуя предписанную официальную процедуру…» Какую процедуру? Между Уинвудом и Стюартом нет других начальников.
– Проклятье! – вырвалось у Уэстбери. – Я должен был догадаться!
– Это не все, – говорил Корин, просматривая письмо дальше. – Есть иные вещи, они не столь очевидны, поскольку касаются лично меня. Автор пишет:
«Возможно… Вы не помните подробностей истории, связанной с Сергеем Николаевичем Кориным… Возьму на себя смелость…» Кстати, вот опять. Откуда бы у Эммета Уинвуда такое подобострастие?
Но это так, психологический штрих…