Страница:
Наконец последняя дырка была высверлена, и последний штырь приварен.
Карл отправил коллектив отдохнуть, а сам заперся в гараже на сутки для окончательной доводки оборудования. Электрические цепи были в полном порядке, диоды и триоды работали согласно штатным характеристикам, осциллографы выдавали идеальные, с точки зрения Сапеги, синусоиды.
Аппаратура была целиком и полностью готова к использованию, о чем Карл радостно доложил невозмутимому Кроллю.
Йозеф бесстрастно кивнул, посмотрел на календарь и приказал начать установку оборудования двадцать второго июня. Минская группа получила три дня отдыха.
Если быстро бежать по неосвещенному коридору, то можно наткнуться на острые арматурины и пропороть себе живот.
Рокотов мстительно ухмыльнулся, согнул железки под углом градусов сорок пять к полу и втиснулся в узкий боковой проход, заканчивающийся вертикальным тоннелем с вбитыми в стену скобами лестницы.
Бородатый глава администрации мелко закивал.
Секретарь Совбеза отметил про себя, что бывший математик сильно нервничает — его лысина покрылась капельками пота.
Боится, что всплывут его переговоры с Басаевым? Или еще где-то напортачил?
Похоже…
Не зря ведь пропихивает на место полномочного представителя Президента в Чечне своего дружка Кушмана, прославившегося тем, что ворует абсолютно все, к чему получает доступ. Эшелоны с нефтью, медицинские препараты, гуманитарную помощь. Не брезгует даже утащить из своего кабинета пачку бумаги для принтера или набор авторучек.
Новая чеченская операция может послужить первым толчком для обвала карьер сотен российских чиновников. Если лидеры боевиков будут захвачены живыми, то молчать и покрывать кремлевских подельников они не станут. С потрохами сдадут, вспомнят даже то, о чем давно забыли. Еще и от себя что нибудь добавят. Для закрепления успеха.
Нервничает глава администрации, переживает. Ручки трясутся, глазки бегают, без снотворного заснуть не может. Откровения пленных бандитов для него равны приговору. Слишком во многом замазан лично, слишком много сделок сам проворачивал…
Да и не он один.
Трудно вообще обнаружить чиновника, кто бы не приложил ручонку к сладкой теме «восстановления» Чечни. Все так или иначе отметились. Кто бумажки о переводе денег подписал, кто заложниками занимался и свой законный процент с сумм выкупа в карман клал, кто чеченским коммерсантам с фальшивыми авизо помогал, кто интересы бандитов в Думе и правительстве лоббировал, а иные ваххабитов себе в помощники брали.
Теперь не знают, что дальше делать.
С одной стороны, война для них благо. И денежки лишние, и от опасных свидетелей избавиться можно. С другой стороны — возрастает опасность того, что подельники начнут рты открывать, информацию независимой прессе сливать. А тут и до отставки недолго… Если не до тюрьмы.
— Генералы представили поэтапный план, — секретарь Совбеза аккуратно положил на стол машинописный лист, — выдавливание боевиков из Дагестана, освобождение Надтеречного района и блокировка бандитов в горах. Одновременно с этим блокируется граница с Грузией.
Президент поскреб себя пальцами по могучей шее.
От него опять требовалось решение.
— А если санитарный кордон вокруг Чечни? — предложил глава администрации.
— Не пойдет, — Штази коротко мотнул головой, — это не решение проблемы. Для непроницаемого кордона мы должны будем стянуть на Кавказ полумиллионную группировку. А это не только нереально с точки зрения военной тактики, но и напрочь нарушает договоренность с Европой по фланговым ограничениям сухопутных соединений. До ста тысяч человек — еще куда ни шло, мы сумеем это объяснить. Но не полмиллиона.
— Что ж, решать проблему все равно надо, — протянул недовольный Президент, — пусть действуют…
— Новая война вызовет недовольство наших партнеров, — забубнил глава администрации, — мы и так уже балансируем на грани с момента входа наших десантников в Косово.
— Перебьются, — неожиданно резко заявил Президент.
Он лично принял решение о марш-броске российских миротворцев из Боснии в Приштину. И очень гордился своей смелостью.
Агрессивные порывы случались у Президента не раз и не два.
Один расстрел здания Верховного Совета чего стоит. Но он был давно, и о непредсказуемости Президента постепенно стали забывать.
Западные лидеры не ожидали от престарелого монарха очередного взбрыка, и потому явление в ночной Приштине семисот рязанских парней было сродни явлению там же апостола Павла под ручку с Гавриилом. Пока натовцы прогревали моторы в Македонии, русские уже раскатывали по столице Косова на бронетранспортерах, сплошь обвешанные гирляндами цветов. И поднимали тосты за Великую Сербию.
— К информационному давлению мы готовы, — спокойно отреагировал секретарь Совбеза. — Альянсу, и прежде всего США, сейчас нужен повод, чтобы переключить внимание общественности с проблемы Косова на любую иную. Естественно, Чечня придется как нельзя кстати. Мы имеем данные о проплаченных правозащитникам и журналистам суммах, а также о том, что Совет Европы не останется в стороне. Сейчас крик поднимать не будут, ибо налицо агрессия бандформирований против Дагестана, но как только мы перейдем границы Чечни, агитационная машина заработает в полную силу. Также есть агентурные сведения о контактах некоторых сотрудников иностранных спецслужб с губернаторами.
— С кем именно? — набычился Президент.
— С мэром Москвы и президентом Ингушетии. Конечно же, контакты закамуфлированы под коммерческие переговоры. Но в составе делегаций слишком много разведчиков. Я ни в коем случае не хочу сказать, что указанные мной губернаторы являются агентами влияния, но считаю, что при определенных условиях на них может быть оказано давление. Как именно — мы посмотрим.
Секретарь Совета Безопасности сказал только половину того, что знал. Большего в присутствии сопревшего от ужаса Стальевича он произнести не мог.
Закон о неприкосновенности губернаторов и о невозможности проведения против них оперативно-розыскных мероприятий выполнялся только на бумаге. На самом же деле эти персоны почти круглосуточно находились под колпаком у служб наружного наблюдения ФСБ, ГРУ и иных не менее серьезных организаций. Исключение составляли МВД и прокуратура.
Руководство страны желало знать абсолютно все о жизни удельных князьков и потому держало руку на пульсе, используя в качестве информаторов даже телохранителей избранных народом персон. Телохранители в большинстве своем были выходцами из недр Девятого управления[36] КГБ СССР и угрызений совести касательно своего «художественного стука» на нынешних хозяев не испытывали.
В конце концов, они были офицерами из действующего резерва, а любой офицер ставит интересы государства выше личной преданности работодателю.
— Есть что-нибудь конкретное? — Президент стал мрачнее тучи.
— Пока рано говорить о конкретике. В данный момент идет систематизация сведений и их анализ. Через неделю я доложу подробнее…
Глава администрации чуть не потерял сознание.
Не далее как позавчера он сам получал инструкции от резидента БНД и был уверен, что все идет хорошо. Теперь же уверенности у него поубавилось. Он и не предполагал, что свежеиспеченный директор ФСБ так рьяно возьмется за наблюдение над неприкосновенной политической элитой.
— Кто в данный момент находится в разработке? — как можно спокойнее спросил Стальевич.
Однако тренированное ухо Штази уловило нервные нотки.
— Несколько губернаторов и ряд чиновников из правительства… — Секретарь Совбеза сделал невинные глаза. А сам отметил себе, что за бородатым требуется поставить хвост. Причем немедленно.
— А-а, — глава администрации повернулся к Президенту, — что в этой ситуации требуется от меня?
Первое лицо несколько секунд непонимающе разглядывало вспотевшего экс математика.
— Что требуется? Да ничего… Владимир Владимирович и сам справится.
— Я имел в виду другое, — заюлил глава администрации. — Какова роль моего ведомства в вопросе Чечни?
— Продолжать работать в обычном режиме, — отмахнулся Президент и вновь обратился к секретарю Совбеза: — Кого рекомендуете на командование операцией?
— Я побеседовал с Грошевым и Колдуновым. Думаю, они подходят. Общее руководство за Казанковым…
— Согласен, — важно кивнул Президент, тщетно пытаясь вспомнить названных Штази генералов. Но так и не вспомнил. — Министр обороны поставлен в известность?
— Да…
— Тогда действуйте, — глава государства по-отечески посмотрел на секретаря Совбеза.
Этот молодой человек с каждым днем нравился ему все больше и больше.
Подтянут, исполнителен, с ненужными инициативами не лезет, со всеми поддерживает ровные отношения. И главное — ни на что не претендует. Самоустранился от грызни внутри «элиты» и занял позицию стороннего наблюдателя. Сколько влиятельные кланы ни пытались его переманить на свою сторону, ничего не вышло. Все получили вежливый отказ. Для секретаря Совбеза есть только один начальник — Президент. Остальные побоку.
В вопросах внедрения и агентурной работы глава государства был полным профаном.
В конце своего пути, так и не обнаружив ничего подходящего и не увидев ни одного террориста, Рокотов уткнулся в прямоугольный люк. Сквозь прорези в металле пробивался достаточно яркий свет.
Биолог приложил глаз к щели и узрел темно-зеленый обтекатель.
«Ракетуля… Сбылась мечта идиота. И что теперь делать? В шахте никого, но это не значит, что тут в любой момент кто-нибудь не появится. Прострелить корпус и смыться? Опасно… Могу не успеть уйти. Даже точно не успею. Ракетное топливо — штука сильно ядовитая. Даже если ничего не загорится, от одних испарений задохнусь. А ежели шарахнет, то тем более шансов нет. Испарюсь на фиг. Буду как „Инвайт-плюс“. Просто добавь воды…»
Влад перевернулся на спину, извлек из рюкзачка пенал с инструментами. Привязал к поясу один конец двухметровой веревки. Второй просунул в прорезь люка и протолкнул обратно через боковое отверстие.
Теперь можно было снимать крепления. Зафиксированный тросом, люк не упадет в шахту и не вызовет лишнего шума.
Четыре гайки открутились быстро.
Рокотов чуть отпустил веревку, и жестяной прямоугольник съехал вниз по стене, освободив проем. Он высунул голову, огляделся и убедился, что снизу никого нет. Равно в стенах не было окон наблюдения.
«До дна — метров двадцать. Многовато. А вот до боеголовки — всего три. И лючок такой миленький прямо с моей стороны. Если зависнуть возле ракеты, то вполне можно дотянуться. И что-нибудь испортить… Это я мастак. От стены до корпуса — метр. Придется оседлать боеголовку… Надеюсь, она не сильно фонит. А то импотенция в виде бесплатного приложения к героическим поступкам меня как-то не вдохновляет. Ладно, от пары минут ничего не будет. Делали у нас все надежно. Так что не мандражируй. Главный орган не пострадает…»
Биолог привязал два независимых троса к выступам внутри вентиляционного люка я стал медленно выбираться наружу.
— Нет, — Зверев заинтересованно посмотрел на своего визави.
Во встрече дипломатов в курительной комнате Государственного департамента США не было ничего особенного. Каждый день сотни иностранцев получают белые с синей полосой пропуска и решают вопросы с клерками из американского министерства. И ничего удивительного, что между представителями разных государств завязываются неформальные контакты.
Гомеш и Зверев познакомились полгода назад, ожидая приема у дверей кабинета отдела краткосрочных виз. Россиянин прибыл для решения вопроса о гастролях музыкального коллектива, а португалец занимался оформлением документов торгово-промышленной делегации.
— Париж крайне недоволен, — английский Гомеша был безупречен. — Мадам позволила себе охарактеризовать французов как нацию, живущую представлениями прошлого века. Практически это было злобной насмешкой.
— Мадлен не всегда думает головой, — согласился россиянин, — и в своем стремлении быть святее самого президента часто переходит границы дозволенного. За что же французам так досталось?
— «Макдональдс» и «Кэрролз» провалили французские программы. Мадам, по всей видимости, лоббировала интересы компаний «быстрой еды». А французы не стали изменять традициям и переходить к гамбургерам и кока-коле. Соответственно, американцы понесли громадные убытки.
«Кока-кола — пойло для идиотов!» — Зверев вспомнил недавно виденный в Санкт-Петербурге плакат и улыбнулся.
— Олбрайт несколько потеряла ощущение реальности, — Жуау стряхнул пепел с сигары. — После балканского конфликта она ведет себя аналогично доктору Геббельсу.
— Французы заявили протест?
— Официально пока нет. Но газеты и телевидение уже встали на дыбы. Своим выступлением мадам окончательно похоронила американский пищевой бизнес во Франции. А вслед за Парижем настанет очередь Бельгии и Италии. Там та же ситуация.
— Насколько мне известно, торговые конфликты между Европой и США имеют тенденцию к усилению, — обтекаемо заявил российский дипломат.
— Без сомнения. И связано это прежде всего с качеством американских товаров. Янки позволяют себе продавать в Европу ту продукцию, которая не сертифицирована в США и произведена в филиалах их фирм в Индонезии и Малайзии. Некоторые продукты просто запрещены для внутриамериканского потребления в связи с использованием вредных веществ. Должен вам сказать, что у нас готовится законопроект о резком ограничении американского импорта.
Зверев отметил про себя, как ненавязчиво португалец дал понять, что его страна заинтересована в сотрудничестве с Россией. Дипломаты обычно напрямую ничего не говорят, обходятся гладкими и общими формулировками.
Но имеющий уши да услышит.
— Это разумно, — кивнул россиянин, — излишняя зависимость от страны, находящейся за океаном, к хорошему не приведет. Я слышал, что наш министр экономики собирается в скором времени в европейское турне. И, возможно, на несколько дней задержится в Мадриде.
От Мадрида до Лиссабона рукой подать. Полдня на машине. Гомеш обязательно передаст слова Зверева своему атташе по торговле, а тот в свою очередь сообщит информацию дальше, и представители португальских деловых кругов примут участие в мадридской встрече, уже имея благожелательное отношение со стороны России.
Оба дипломата поняли, что каждый из них имел в виду. И обменялись взаимными обещаниями.
Серьезные переговоры на уровне министров или глав государств всегда начинаются с контактов между незаметными чиновниками. Затем встречаются бюрократы рангом повыше и так вплоть до первых лиц.
— Несколько дней назад я видел здесь одного вашего телебосса, — Жуау легко сменил тему разговора, — его принимали на очень высоком уровне.
— И кого же?
— Мистера Малашенкова, — с ударением на последний слог сказал Гомеш, — мне показалось, что он не хотел, чтобы его присутствие афишировалось…
«Вот крыса! — зло подумал Зверев. — Недели не прошло, как началась заваруха в Чечне, а подручный Индюшанского уже тут как тут. Примчался инструкции получать…»
— Малашенков частное лицо, — бесстрастно заметил российский дипломат. — В дела частных средств массовой информации наше государство не вмешивается. НТВ — компания господина Индюшанского, значит, Малашенков прибыл в США по поручению своего шефа. Насколько мне известно, у НТВ с рядом американских компаний есть совместные проекты. Так что его посещение Государственного департамента меня не удивляет.
В переводе на нормальный язык монолог Зверева звучал так: «Благодарим за информацию. При возможности ответим тем же».
Гомеш загасил сигару и поднялся.
— Был рад с вами пообщаться, господин Зверев. Если в моих услугах возникнет необходимость, прошу звонить без стеснения.
— Обязательно. Возможно, что это произойдет очень скоро.
— До свидания, господин Зверев.
— Ate a vista[37], — россиянин козырнул знанием португальского языка.
Гомеш улыбнулся и вышел из курительной комнаты первым.
Сергей посидел еще пару минут, обдумывая состоявшийся разговор.
Уже проходя к выходу по коридору третьего этажа, российский дипломат обратил внимание на приоткрытую дверь кабинета под номером 32-С. Зверев вежливо постучал, бросив быстрый взгляд себе за спину.
Коридор был пуст.
Сергей толкнул дверь и оказался в приемной.
Никого.
Такой шанс выпадает редко.
Зверев огляделся.
Шкаф, стол с компьютером и принтером, кресло, диван для посетителей.
На диване возле подлокотника оставленная каким-то растяпой сумка, из которой торчит уголок ноутбука.
Сергей сделал шаг вперед…
Через семь минут капитан Службы внешней разведки Зверев уже ехал в такси по Второй авеню, нежно поглаживая кожаный бок вишневого кейса, в котором покоился персональный компьютер «IBM ThinkPad i1410 Celeron 366», на жестком диске которого содержалось четыре мегабайта секретной информации.
Пропажу ноутбука, принадлежавшего заместителю начальника оперативного управления Государственного департамента, обнаружили только в следующем месяце.
Все проходило как нельзя лучше. Трехтысячный бандитский отряд навалился на Дагестан. А на войне, как известно, нужно оружие. Много оружия. Адамыч не растерял своих связей с золотопогонным ворьем в российском Министерстве обороны и потому предвкушал большие гешефты. Пройдет еще неделя-другая, и эмиссары Хаттаба, Басаева, Гилаева и десятков других полевых командиров выйдут с ним на связь.
Адамычу есть, что им предложить. И не только из российских арсеналов.
Сто сорок «М-52»[38], триста «НК-23Е»[39], полторы тысячи «Энфилдов» модели L85A1[40], семьсот бельгийских ручных гранатометов «RL-83»[41], тысяча сто «SG510-4»[42], две тысячи четыреста семьдесят финских Jati Matik[43], девятьсот «SPP»[44]и многое другое.
Все надежно упаковано и спрятано в помещениях, арендованных на подставные фирмы складов.
Жаль, что к этому изобилию не присоединились и пять сотен «агранов», арестованных контрразведчиками в Петербурге по вине этого придурковатого Пенькова[45].
Адамыч злобно оскалился. Полмиллиона долларов в минусе. А если считать недополученную прибыль, то сумма возрастает вдвое. Меньше, чем по две тысячи за ствол, правозащитник реализовывать «аграны» не собирался.
Пеньков идиот. Пустил дело на самотек — и вот результат. И сам денег не заработал, и своим боссам в столице всю малину обгадил…
Очкастая Гнида вздохнул и оторвался от блокнота, где в столбик были записаны цифры.
Сидевшие напротив Адамыча гости из Минска выдержали почтительную паузу.
— И что студенческие организации? — взгляд правозащитника потеплел.
Среди белорусской молодежи попадаются такие аппетитные мальчики…
— Полностью нас поддегживают, — заверил Адамыча Богданкович. — Мы пговодим постоянную габоту. На демонстгации пегвого числа будет больше тысячи стогонников.
— Немного.
— Многие боятся, — печально высказался Голубко, — каждый митинг заканчивается побоищем.
— Приглашайте больше телевизионщиков, особенно западных. При них подручные Лукашенки поостерегутся махать дубинками, — посоветовал Адамыч. — Надо развивать демократическое движение, а не топтаться на месте. Посмотрите на Прибалтику. Всего за восемь лет они прошли половину пути до вступления в Совет Европы и НАТО.
— Нам это не светит, — мрачно заявил Голубко, — народ совершенно не готов к преобразованиям. Вялая безынициативная масса… Только и знают, что по хатам сидеть.
— Усильте пропаганду. Объясните людям, что от их голосов зависит будущее страны.
— Пгобовали, не помогает. — Богданкович взял с тарелочки бутерброд с копченой колбасой. — Единственный способ заставить их выйти на улицы — устгоить бесплатную газдачу водки.
— Так устройте…
— Денег не хватает. Еле концы с концами сводим.
У Богданковича на счетах в западных банках лежали всего триста восемьдесят тысяч долларов. Смехотворная сумма для крупного демократа. Ее еле хватит на то, чтобы купить скромный домик где нибудь в швейцарских Альпах.
— Финансами мы поможем, — пообещал Адамыч, — но вам надо активизировать работу. Я скоро буду с визитом в Латвии, оттуда заеду к вам. И посмотрю на месте.
— А что в Латвии? — поинтересовался Голубко.
— Начинается суд над очередным палачом из НКВД по фамилии Саенко, — важно ответил правозащитник. — Думал, если ему восемьдесят пять лет, то уголовной ответственности он не подлежит. Еще болезнь Паркинсона симулирует, сволочь старая… Но ничего! Латыши молодцы, освидетельствование провели — и в камеру. Я бы таких расстреливал. Жаль, что в Латвии смертной казни нет.
— Да он сам ского сдохнет, — захихикал Богданкович.
— А зачем вы туда едете? — спросил Голубко.
— Пригласили как специалиста по методам работы НКВД КГБ, — небрежно ответил Адамыч. — Дам свидетельские показания на закрытом слушании. Латыши останавливаться не намерены. У них сейчас в производстве несколько сотен дел.
— Говорят, сама Гоннор туда собирается, — с придыханием произнес Голубко.
— Да уж, Лену тоже пригласили, — Очкастая Гнида важно нахмурился, — я не знаю, поедет она или нет… Видите ли, госпожа Гоннор должна в скором времени выступить перед специальной комиссией Конгресса США. По вопросам Чечни.
— Наш диктатог поддегжал Богиса, — Богданкович взял второй бутерброд.
— А кстати! — оживился Адамыч. — Почему бы вам не провести митинг в защиту независимой Ичкерии? Думаю, это вызовет большой общественный резонанс. У вас ведь назначена демонстрация на первое июля, так? Давайте объединим усилия. Я поговорю с членами нашего движения, и в Минск направится представительная делегация…
— Это интегесно, — согласился основатель «Хартии 98».
— И может сильно осложнить отношения Москвы с диктатором, — правозащитник развил свою мысль, показавшуюся ему зело прогрессивной. — Особенно в том случае, если на митинге выступит кто-нибудь из ваших госчиновников.
Богданкович и Голубко переглянулись.
— Изотович? — вслух подумал лидер молодых политиков.
— Изотович не чиновник, — грустно заявил Богданкович. — Вот если б Тгебухович…
— Требухович не пойдет на такое, — Голубко свел на переносице жидкие, криво выщипанные брови. — Как никак, он глава администрации…
— А за денежку малую? — вклинился Адамыч, почитавший самым простым способом решения любого вопроса пачку зеленых бумажек, передаваемую из рук в руки заинтересованному лицу. Глава «Хартии 98» отрицательно мотнул плешивой головой.
— Испугается. Его в таком гаскладе пгосто уничтожат.
— Кто? — не понял правозащитник.
— Зимовский и Азагенок. Публично подвесят за мочеиспускательный канал…
— Это еще что за личности? — Очкастая Гнида надулся, исподлобья разглядывая присмиревших Богданковича и Голубко.
— Есть такие, — в голосе лидера молодых белорусских политиков проявились истерические нотки. — Акулы пера, чтоб им пусто было… У Зимовского своя независимая информационно публицистическая программа на телевидении, типа вашего Одуренко. А Азаренок ему помогает.
Карл отправил коллектив отдохнуть, а сам заперся в гараже на сутки для окончательной доводки оборудования. Электрические цепи были в полном порядке, диоды и триоды работали согласно штатным характеристикам, осциллографы выдавали идеальные, с точки зрения Сапеги, синусоиды.
Аппаратура была целиком и полностью готова к использованию, о чем Карл радостно доложил невозмутимому Кроллю.
Йозеф бесстрастно кивнул, посмотрел на календарь и приказал начать установку оборудования двадцать второго июня. Минская группа получила три дня отдыха.
* * *
Влад на цыпочках пробрался вдоль идущего по дуге вниз коридора, обнаружил сложенные у стены обрезки арматуры и соорудил из них нечто вроде частокола, вогнав метровые железные колья в промежуток между рельсами.Если быстро бежать по неосвещенному коридору, то можно наткнуться на острые арматурины и пропороть себе живот.
Рокотов мстительно ухмыльнулся, согнул железки под углом градусов сорок пять к полу и втиснулся в узкий боковой проход, заканчивающийся вертикальным тоннелем с вбитыми в стену скобами лестницы.
* * *
— …И, понимаешь, повторения девяносто шестого года допустить никак нельзя, — российский Президент яростно засопел и заворочался в кресле. — Поторопились тогда, поверили… Теперь по-другому. Пусть генералы решают.Бородатый глава администрации мелко закивал.
Секретарь Совбеза отметил про себя, что бывший математик сильно нервничает — его лысина покрылась капельками пота.
Боится, что всплывут его переговоры с Басаевым? Или еще где-то напортачил?
Похоже…
Не зря ведь пропихивает на место полномочного представителя Президента в Чечне своего дружка Кушмана, прославившегося тем, что ворует абсолютно все, к чему получает доступ. Эшелоны с нефтью, медицинские препараты, гуманитарную помощь. Не брезгует даже утащить из своего кабинета пачку бумаги для принтера или набор авторучек.
Новая чеченская операция может послужить первым толчком для обвала карьер сотен российских чиновников. Если лидеры боевиков будут захвачены живыми, то молчать и покрывать кремлевских подельников они не станут. С потрохами сдадут, вспомнят даже то, о чем давно забыли. Еще и от себя что нибудь добавят. Для закрепления успеха.
Нервничает глава администрации, переживает. Ручки трясутся, глазки бегают, без снотворного заснуть не может. Откровения пленных бандитов для него равны приговору. Слишком во многом замазан лично, слишком много сделок сам проворачивал…
Да и не он один.
Трудно вообще обнаружить чиновника, кто бы не приложил ручонку к сладкой теме «восстановления» Чечни. Все так или иначе отметились. Кто бумажки о переводе денег подписал, кто заложниками занимался и свой законный процент с сумм выкупа в карман клал, кто чеченским коммерсантам с фальшивыми авизо помогал, кто интересы бандитов в Думе и правительстве лоббировал, а иные ваххабитов себе в помощники брали.
Теперь не знают, что дальше делать.
С одной стороны, война для них благо. И денежки лишние, и от опасных свидетелей избавиться можно. С другой стороны — возрастает опасность того, что подельники начнут рты открывать, информацию независимой прессе сливать. А тут и до отставки недолго… Если не до тюрьмы.
— Генералы представили поэтапный план, — секретарь Совбеза аккуратно положил на стол машинописный лист, — выдавливание боевиков из Дагестана, освобождение Надтеречного района и блокировка бандитов в горах. Одновременно с этим блокируется граница с Грузией.
Президент поскреб себя пальцами по могучей шее.
От него опять требовалось решение.
— А если санитарный кордон вокруг Чечни? — предложил глава администрации.
— Не пойдет, — Штази коротко мотнул головой, — это не решение проблемы. Для непроницаемого кордона мы должны будем стянуть на Кавказ полумиллионную группировку. А это не только нереально с точки зрения военной тактики, но и напрочь нарушает договоренность с Европой по фланговым ограничениям сухопутных соединений. До ста тысяч человек — еще куда ни шло, мы сумеем это объяснить. Но не полмиллиона.
— Что ж, решать проблему все равно надо, — протянул недовольный Президент, — пусть действуют…
— Новая война вызовет недовольство наших партнеров, — забубнил глава администрации, — мы и так уже балансируем на грани с момента входа наших десантников в Косово.
— Перебьются, — неожиданно резко заявил Президент.
Он лично принял решение о марш-броске российских миротворцев из Боснии в Приштину. И очень гордился своей смелостью.
Агрессивные порывы случались у Президента не раз и не два.
Один расстрел здания Верховного Совета чего стоит. Но он был давно, и о непредсказуемости Президента постепенно стали забывать.
Западные лидеры не ожидали от престарелого монарха очередного взбрыка, и потому явление в ночной Приштине семисот рязанских парней было сродни явлению там же апостола Павла под ручку с Гавриилом. Пока натовцы прогревали моторы в Македонии, русские уже раскатывали по столице Косова на бронетранспортерах, сплошь обвешанные гирляндами цветов. И поднимали тосты за Великую Сербию.
— К информационному давлению мы готовы, — спокойно отреагировал секретарь Совбеза. — Альянсу, и прежде всего США, сейчас нужен повод, чтобы переключить внимание общественности с проблемы Косова на любую иную. Естественно, Чечня придется как нельзя кстати. Мы имеем данные о проплаченных правозащитникам и журналистам суммах, а также о том, что Совет Европы не останется в стороне. Сейчас крик поднимать не будут, ибо налицо агрессия бандформирований против Дагестана, но как только мы перейдем границы Чечни, агитационная машина заработает в полную силу. Также есть агентурные сведения о контактах некоторых сотрудников иностранных спецслужб с губернаторами.
— С кем именно? — набычился Президент.
— С мэром Москвы и президентом Ингушетии. Конечно же, контакты закамуфлированы под коммерческие переговоры. Но в составе делегаций слишком много разведчиков. Я ни в коем случае не хочу сказать, что указанные мной губернаторы являются агентами влияния, но считаю, что при определенных условиях на них может быть оказано давление. Как именно — мы посмотрим.
Секретарь Совета Безопасности сказал только половину того, что знал. Большего в присутствии сопревшего от ужаса Стальевича он произнести не мог.
Закон о неприкосновенности губернаторов и о невозможности проведения против них оперативно-розыскных мероприятий выполнялся только на бумаге. На самом же деле эти персоны почти круглосуточно находились под колпаком у служб наружного наблюдения ФСБ, ГРУ и иных не менее серьезных организаций. Исключение составляли МВД и прокуратура.
Руководство страны желало знать абсолютно все о жизни удельных князьков и потому держало руку на пульсе, используя в качестве информаторов даже телохранителей избранных народом персон. Телохранители в большинстве своем были выходцами из недр Девятого управления[36] КГБ СССР и угрызений совести касательно своего «художественного стука» на нынешних хозяев не испытывали.
В конце концов, они были офицерами из действующего резерва, а любой офицер ставит интересы государства выше личной преданности работодателю.
— Есть что-нибудь конкретное? — Президент стал мрачнее тучи.
— Пока рано говорить о конкретике. В данный момент идет систематизация сведений и их анализ. Через неделю я доложу подробнее…
Глава администрации чуть не потерял сознание.
Не далее как позавчера он сам получал инструкции от резидента БНД и был уверен, что все идет хорошо. Теперь же уверенности у него поубавилось. Он и не предполагал, что свежеиспеченный директор ФСБ так рьяно возьмется за наблюдение над неприкосновенной политической элитой.
— Кто в данный момент находится в разработке? — как можно спокойнее спросил Стальевич.
Однако тренированное ухо Штази уловило нервные нотки.
— Несколько губернаторов и ряд чиновников из правительства… — Секретарь Совбеза сделал невинные глаза. А сам отметил себе, что за бородатым требуется поставить хвост. Причем немедленно.
— А-а, — глава администрации повернулся к Президенту, — что в этой ситуации требуется от меня?
Первое лицо несколько секунд непонимающе разглядывало вспотевшего экс математика.
— Что требуется? Да ничего… Владимир Владимирович и сам справится.
— Я имел в виду другое, — заюлил глава администрации. — Какова роль моего ведомства в вопросе Чечни?
— Продолжать работать в обычном режиме, — отмахнулся Президент и вновь обратился к секретарю Совбеза: — Кого рекомендуете на командование операцией?
— Я побеседовал с Грошевым и Колдуновым. Думаю, они подходят. Общее руководство за Казанковым…
— Согласен, — важно кивнул Президент, тщетно пытаясь вспомнить названных Штази генералов. Но так и не вспомнил. — Министр обороны поставлен в известность?
— Да…
— Тогда действуйте, — глава государства по-отечески посмотрел на секретаря Совбеза.
Этот молодой человек с каждым днем нравился ему все больше и больше.
Подтянут, исполнителен, с ненужными инициативами не лезет, со всеми поддерживает ровные отношения. И главное — ни на что не претендует. Самоустранился от грызни внутри «элиты» и занял позицию стороннего наблюдателя. Сколько влиятельные кланы ни пытались его переманить на свою сторону, ничего не вышло. Все получили вежливый отказ. Для секретаря Совбеза есть только один начальник — Президент. Остальные побоку.
В вопросах внедрения и агентурной работы глава государства был полным профаном.
* * *
На шахту с ракетой Владислав нарвался совершенно случайно. Он залез в обнаруженный над подземной рекой лаз, там перекусил и поспал, а теперь полз по горизонтальной шахте около километра, выискивая местечко для очередной засады.В конце своего пути, так и не обнаружив ничего подходящего и не увидев ни одного террориста, Рокотов уткнулся в прямоугольный люк. Сквозь прорези в металле пробивался достаточно яркий свет.
Биолог приложил глаз к щели и узрел темно-зеленый обтекатель.
«Ракетуля… Сбылась мечта идиота. И что теперь делать? В шахте никого, но это не значит, что тут в любой момент кто-нибудь не появится. Прострелить корпус и смыться? Опасно… Могу не успеть уйти. Даже точно не успею. Ракетное топливо — штука сильно ядовитая. Даже если ничего не загорится, от одних испарений задохнусь. А ежели шарахнет, то тем более шансов нет. Испарюсь на фиг. Буду как „Инвайт-плюс“. Просто добавь воды…»
Влад перевернулся на спину, извлек из рюкзачка пенал с инструментами. Привязал к поясу один конец двухметровой веревки. Второй просунул в прорезь люка и протолкнул обратно через боковое отверстие.
Теперь можно было снимать крепления. Зафиксированный тросом, люк не упадет в шахту и не вызовет лишнего шума.
Четыре гайки открутились быстро.
Рокотов чуть отпустил веревку, и жестяной прямоугольник съехал вниз по стене, освободив проем. Он высунул голову, огляделся и убедился, что снизу никого нет. Равно в стенах не было окон наблюдения.
«До дна — метров двадцать. Многовато. А вот до боеголовки — всего три. И лючок такой миленький прямо с моей стороны. Если зависнуть возле ракеты, то вполне можно дотянуться. И что-нибудь испортить… Это я мастак. От стены до корпуса — метр. Придется оседлать боеголовку… Надеюсь, она не сильно фонит. А то импотенция в виде бесплатного приложения к героическим поступкам меня как-то не вдохновляет. Ладно, от пары минут ничего не будет. Делали у нас все надежно. Так что не мандражируй. Главный орган не пострадает…»
Биолог привязал два независимых троса к выступам внутри вентиляционного люка я стал медленно выбираться наружу.
* * *
— Вы слышали последнее высказывание мадам Олбрайт относительно Франции? — Жуау Гомеш, пресс-секретарь португальской миссии в Вашингтоне, немного наклонился к Сергею Звереву, третьему секретарю российского посольства.— Нет, — Зверев заинтересованно посмотрел на своего визави.
Во встрече дипломатов в курительной комнате Государственного департамента США не было ничего особенного. Каждый день сотни иностранцев получают белые с синей полосой пропуска и решают вопросы с клерками из американского министерства. И ничего удивительного, что между представителями разных государств завязываются неформальные контакты.
Гомеш и Зверев познакомились полгода назад, ожидая приема у дверей кабинета отдела краткосрочных виз. Россиянин прибыл для решения вопроса о гастролях музыкального коллектива, а португалец занимался оформлением документов торгово-промышленной делегации.
— Париж крайне недоволен, — английский Гомеша был безупречен. — Мадам позволила себе охарактеризовать французов как нацию, живущую представлениями прошлого века. Практически это было злобной насмешкой.
— Мадлен не всегда думает головой, — согласился россиянин, — и в своем стремлении быть святее самого президента часто переходит границы дозволенного. За что же французам так досталось?
— «Макдональдс» и «Кэрролз» провалили французские программы. Мадам, по всей видимости, лоббировала интересы компаний «быстрой еды». А французы не стали изменять традициям и переходить к гамбургерам и кока-коле. Соответственно, американцы понесли громадные убытки.
«Кока-кола — пойло для идиотов!» — Зверев вспомнил недавно виденный в Санкт-Петербурге плакат и улыбнулся.
— Олбрайт несколько потеряла ощущение реальности, — Жуау стряхнул пепел с сигары. — После балканского конфликта она ведет себя аналогично доктору Геббельсу.
— Французы заявили протест?
— Официально пока нет. Но газеты и телевидение уже встали на дыбы. Своим выступлением мадам окончательно похоронила американский пищевой бизнес во Франции. А вслед за Парижем настанет очередь Бельгии и Италии. Там та же ситуация.
— Насколько мне известно, торговые конфликты между Европой и США имеют тенденцию к усилению, — обтекаемо заявил российский дипломат.
— Без сомнения. И связано это прежде всего с качеством американских товаров. Янки позволяют себе продавать в Европу ту продукцию, которая не сертифицирована в США и произведена в филиалах их фирм в Индонезии и Малайзии. Некоторые продукты просто запрещены для внутриамериканского потребления в связи с использованием вредных веществ. Должен вам сказать, что у нас готовится законопроект о резком ограничении американского импорта.
Зверев отметил про себя, как ненавязчиво португалец дал понять, что его страна заинтересована в сотрудничестве с Россией. Дипломаты обычно напрямую ничего не говорят, обходятся гладкими и общими формулировками.
Но имеющий уши да услышит.
— Это разумно, — кивнул россиянин, — излишняя зависимость от страны, находящейся за океаном, к хорошему не приведет. Я слышал, что наш министр экономики собирается в скором времени в европейское турне. И, возможно, на несколько дней задержится в Мадриде.
От Мадрида до Лиссабона рукой подать. Полдня на машине. Гомеш обязательно передаст слова Зверева своему атташе по торговле, а тот в свою очередь сообщит информацию дальше, и представители португальских деловых кругов примут участие в мадридской встрече, уже имея благожелательное отношение со стороны России.
Оба дипломата поняли, что каждый из них имел в виду. И обменялись взаимными обещаниями.
Серьезные переговоры на уровне министров или глав государств всегда начинаются с контактов между незаметными чиновниками. Затем встречаются бюрократы рангом повыше и так вплоть до первых лиц.
— Несколько дней назад я видел здесь одного вашего телебосса, — Жуау легко сменил тему разговора, — его принимали на очень высоком уровне.
— И кого же?
— Мистера Малашенкова, — с ударением на последний слог сказал Гомеш, — мне показалось, что он не хотел, чтобы его присутствие афишировалось…
«Вот крыса! — зло подумал Зверев. — Недели не прошло, как началась заваруха в Чечне, а подручный Индюшанского уже тут как тут. Примчался инструкции получать…»
— Малашенков частное лицо, — бесстрастно заметил российский дипломат. — В дела частных средств массовой информации наше государство не вмешивается. НТВ — компания господина Индюшанского, значит, Малашенков прибыл в США по поручению своего шефа. Насколько мне известно, у НТВ с рядом американских компаний есть совместные проекты. Так что его посещение Государственного департамента меня не удивляет.
В переводе на нормальный язык монолог Зверева звучал так: «Благодарим за информацию. При возможности ответим тем же».
Гомеш загасил сигару и поднялся.
— Был рад с вами пообщаться, господин Зверев. Если в моих услугах возникнет необходимость, прошу звонить без стеснения.
— Обязательно. Возможно, что это произойдет очень скоро.
— До свидания, господин Зверев.
— Ate a vista[37], — россиянин козырнул знанием португальского языка.
Гомеш улыбнулся и вышел из курительной комнаты первым.
Сергей посидел еще пару минут, обдумывая состоявшийся разговор.
Уже проходя к выходу по коридору третьего этажа, российский дипломат обратил внимание на приоткрытую дверь кабинета под номером 32-С. Зверев вежливо постучал, бросив быстрый взгляд себе за спину.
Коридор был пуст.
Сергей толкнул дверь и оказался в приемной.
Никого.
Такой шанс выпадает редко.
Зверев огляделся.
Шкаф, стол с компьютером и принтером, кресло, диван для посетителей.
На диване возле подлокотника оставленная каким-то растяпой сумка, из которой торчит уголок ноутбука.
Сергей сделал шаг вперед…
Через семь минут капитан Службы внешней разведки Зверев уже ехал в такси по Второй авеню, нежно поглаживая кожаный бок вишневого кейса, в котором покоился персональный компьютер «IBM ThinkPad i1410 Celeron 366», на жестком диске которого содержалось четыре мегабайта секретной информации.
Пропажу ноутбука, принадлежавшего заместителю начальника оперативного управления Государственного департамента, обнаружили только в следующем месяце.
* * *
Правозащитник, награжденный орденами независимой Ичкерии, обласканный парламентариями Европы и известный в своей стране под кличкой «Очкастая Гнида», которая мелькала в прессе не реже его отчества, Адамович потер сухонькие ладошки.Все проходило как нельзя лучше. Трехтысячный бандитский отряд навалился на Дагестан. А на войне, как известно, нужно оружие. Много оружия. Адамыч не растерял своих связей с золотопогонным ворьем в российском Министерстве обороны и потому предвкушал большие гешефты. Пройдет еще неделя-другая, и эмиссары Хаттаба, Басаева, Гилаева и десятков других полевых командиров выйдут с ним на связь.
Адамычу есть, что им предложить. И не только из российских арсеналов.
Сто сорок «М-52»[38], триста «НК-23Е»[39], полторы тысячи «Энфилдов» модели L85A1[40], семьсот бельгийских ручных гранатометов «RL-83»[41], тысяча сто «SG510-4»[42], две тысячи четыреста семьдесят финских Jati Matik[43], девятьсот «SPP»[44]и многое другое.
Все надежно упаковано и спрятано в помещениях, арендованных на подставные фирмы складов.
Жаль, что к этому изобилию не присоединились и пять сотен «агранов», арестованных контрразведчиками в Петербурге по вине этого придурковатого Пенькова[45].
Адамыч злобно оскалился. Полмиллиона долларов в минусе. А если считать недополученную прибыль, то сумма возрастает вдвое. Меньше, чем по две тысячи за ствол, правозащитник реализовывать «аграны» не собирался.
Пеньков идиот. Пустил дело на самотек — и вот результат. И сам денег не заработал, и своим боссам в столице всю малину обгадил…
Очкастая Гнида вздохнул и оторвался от блокнота, где в столбик были записаны цифры.
Сидевшие напротив Адамыча гости из Минска выдержали почтительную паузу.
— И что студенческие организации? — взгляд правозащитника потеплел.
Среди белорусской молодежи попадаются такие аппетитные мальчики…
— Полностью нас поддегживают, — заверил Адамыча Богданкович. — Мы пговодим постоянную габоту. На демонстгации пегвого числа будет больше тысячи стогонников.
— Немного.
— Многие боятся, — печально высказался Голубко, — каждый митинг заканчивается побоищем.
— Приглашайте больше телевизионщиков, особенно западных. При них подручные Лукашенки поостерегутся махать дубинками, — посоветовал Адамыч. — Надо развивать демократическое движение, а не топтаться на месте. Посмотрите на Прибалтику. Всего за восемь лет они прошли половину пути до вступления в Совет Европы и НАТО.
— Нам это не светит, — мрачно заявил Голубко, — народ совершенно не готов к преобразованиям. Вялая безынициативная масса… Только и знают, что по хатам сидеть.
— Усильте пропаганду. Объясните людям, что от их голосов зависит будущее страны.
— Пгобовали, не помогает. — Богданкович взял с тарелочки бутерброд с копченой колбасой. — Единственный способ заставить их выйти на улицы — устгоить бесплатную газдачу водки.
— Так устройте…
— Денег не хватает. Еле концы с концами сводим.
У Богданковича на счетах в западных банках лежали всего триста восемьдесят тысяч долларов. Смехотворная сумма для крупного демократа. Ее еле хватит на то, чтобы купить скромный домик где нибудь в швейцарских Альпах.
— Финансами мы поможем, — пообещал Адамыч, — но вам надо активизировать работу. Я скоро буду с визитом в Латвии, оттуда заеду к вам. И посмотрю на месте.
— А что в Латвии? — поинтересовался Голубко.
— Начинается суд над очередным палачом из НКВД по фамилии Саенко, — важно ответил правозащитник. — Думал, если ему восемьдесят пять лет, то уголовной ответственности он не подлежит. Еще болезнь Паркинсона симулирует, сволочь старая… Но ничего! Латыши молодцы, освидетельствование провели — и в камеру. Я бы таких расстреливал. Жаль, что в Латвии смертной казни нет.
— Да он сам ского сдохнет, — захихикал Богданкович.
— А зачем вы туда едете? — спросил Голубко.
— Пригласили как специалиста по методам работы НКВД КГБ, — небрежно ответил Адамыч. — Дам свидетельские показания на закрытом слушании. Латыши останавливаться не намерены. У них сейчас в производстве несколько сотен дел.
— Говорят, сама Гоннор туда собирается, — с придыханием произнес Голубко.
— Да уж, Лену тоже пригласили, — Очкастая Гнида важно нахмурился, — я не знаю, поедет она или нет… Видите ли, госпожа Гоннор должна в скором времени выступить перед специальной комиссией Конгресса США. По вопросам Чечни.
— Наш диктатог поддегжал Богиса, — Богданкович взял второй бутерброд.
— А кстати! — оживился Адамыч. — Почему бы вам не провести митинг в защиту независимой Ичкерии? Думаю, это вызовет большой общественный резонанс. У вас ведь назначена демонстрация на первое июля, так? Давайте объединим усилия. Я поговорю с членами нашего движения, и в Минск направится представительная делегация…
— Это интегесно, — согласился основатель «Хартии 98».
— И может сильно осложнить отношения Москвы с диктатором, — правозащитник развил свою мысль, показавшуюся ему зело прогрессивной. — Особенно в том случае, если на митинге выступит кто-нибудь из ваших госчиновников.
Богданкович и Голубко переглянулись.
— Изотович? — вслух подумал лидер молодых политиков.
— Изотович не чиновник, — грустно заявил Богданкович. — Вот если б Тгебухович…
— Требухович не пойдет на такое, — Голубко свел на переносице жидкие, криво выщипанные брови. — Как никак, он глава администрации…
— А за денежку малую? — вклинился Адамыч, почитавший самым простым способом решения любого вопроса пачку зеленых бумажек, передаваемую из рук в руки заинтересованному лицу. Глава «Хартии 98» отрицательно мотнул плешивой головой.
— Испугается. Его в таком гаскладе пгосто уничтожат.
— Кто? — не понял правозащитник.
— Зимовский и Азагенок. Публично подвесят за мочеиспускательный канал…
— Это еще что за личности? — Очкастая Гнида надулся, исподлобья разглядывая присмиревших Богданковича и Голубко.
— Есть такие, — в голосе лидера молодых белорусских политиков проявились истерические нотки. — Акулы пера, чтоб им пусто было… У Зимовского своя независимая информационно публицистическая программа на телевидении, типа вашего Одуренко. А Азаренок ему помогает.