Даша, нетерпеливо перебирая несколько иксообразными ногами, томится по эту сторону двери цельного мутного стекла. Завидев мою макушку на лестнице, тут же срывается с высокого старта в направлении своего логова: миссия на месте исчерпана, а сей же секунд проследить, со всем ли рвением ее дворовые девки готовят приказ, насущнейше необходимо, иначе от банка дымящиеся руины останутся. До теперешних вершин с исходного манагера по персоналу куколка доросла за неполных три года и, по всему, имеет хорошие шансы вскоре украсить собой правление.
Внутри обнаруживается Вера, главный специалист отдела анализа чтоб-я-помнил-чего. Комкает бумажную салфетку и шмыгает носом.
По делу на моей памяти не пересекались ни разу. Не ослепительна и не страшна - ортогональна моим вкусам. На грани четвертого десятка; по какую сторону, не ведаю. Ежемесячные корпоративные гульбища в "Кристалле" аккуратно покидает в одиннадцать, когда ужин начинает переходить в концерт звезд отечественной эстрады.
(Я обычно делаю - делал - это около полуночи, как только предоплаченные напитки иссякали и желающим предоставлялось догоняться за наличные по далеким от гуманности расценкам…)
Сама из сущего Усть-Волчегонска, кончила вечернее отделение Плешки и трогательно этим гордится, у нас начинала чуть ли не операционисткой, черт знает, из каких источников оно отложилось в памяти. А, конечно - прошлогодние майские, когда щедротами банка в компании группы прочих товарищей проводили праздники в валдайском пансионате. Баловались на террасе настольным теннисом под не сильно предметный треп и озверелое раннее комарье, там еще наследник ее вертелся, никто понять не мог, с чего его так счастьем распирает, а он в Хрюшины покои лягух натаскал, хороший мальчик…
- Привет. Как ухитрилась-то?
Поднимает голову. Красные глаза и добротная синяя кайма вокруг. Две ночи, не меньше.
- Еще один… Все тебе знать надо?
Молчу. Выговорится.
И в этом не ошибаюсь: Вовка, неделю мотавший сопли, позавчера среди ночи выдал ложный круп, слава богу, больница у нас рядом, больше суток глаз не спускали и чем только не кололи, а потом ожил так быстренько, что сегодня выписали нас с самого утра, даже на работу не опоздала, больничного не дали, потому что полис еще весной посеян где-то в поликлинике, а Хрюша сказала, что это все лирика, нет оправдательного документа - на выход с вещами, оспаривайте увольнение в суде сколько влезет. В общем, хотите больницу запрашивайте, хотите что хотите, все равно уже.
- Сочувствую, что я могу сказать… Неприятно, да, но не смертельно все-таки. Сейчас горю, боюсь, уже не помочь, банк больницу запрашивать не обязан, даже если сама запросишь - все равно полиса нет, пес знает, как на это обстоятельство само по себе суд посмотрит. По бюджету, конечно, удар, ну не убьет же муж теперь, я надеюсь.
- Муж… со славных времен шестого курса… отсутствует. И алименты заодно.
Осознаю, разворачиваюсь на каблуке и удаляюсь вон.
Службу сполнять. Четыре года и три месяца до изничтожения ипотечного кредита.
Растекшись по креслу, несколько минут смакую омерзение.
Во рту и впрямь знатная помойка, не хуже, чем после общего наркоза. Лезу в пиджак за жвачкой.
Пачка прощупывается в сокровенных изгибах лопатника и извлекается с ним совместно. Из-под прозрачного пластика - взгляд с крошечной, даже не три на четыре, фотографии.
Я до сих пор не знаю, надолго ли ты и с чем.
Две пластинки в пасть. Портмоне на место. Медленный выдох в коченеющие ладони. Мышка. Ворд. Объяснительная. Я, поименованная, отсутствовала на рабочем месте 13 и 14 июня с.г., так как находилась в энской горбольнице с госпитализированным сыном Владимиром. Сохранить. Печать.
- Даша? Переговорили. Объяснительную она подпишет, в приказе на нее ссылайся. Вот так, уметь надо. Нет, я сам занесу.
Возвращаюсь.
- Вера, паспорт дай на минутку, пожалуйста.
Ага…
Вывожу на объяснительной развесистую, как на червонце, подпись. На первый беглый взгляд должно сойти.
- Все поняла?
Мотает головой.
- Ума я с тобой лишусь. Без объяснительной или акта об отказе ее составлять увольнение незаконно. Твоя подпись на объяснительной подделана, графологическая экспертиза докажет это на раз. Автоматическое восстановление на работе с оплатой вынужденного прогула. Если ни на чем больше не попадешься, дотягиваешь до увольнения по сокращению и получаешь выходное за два месяца. Да, расходами на адвокатишку не парься, суд их взыщет с проигравшей стороны. Сейчас жди приказ, трудовую и расчет, потом бегом кашу заваривать, чтоб мне в понедельник иск как штык был в суде. Все, будь здорова, потомству привет.
Разворачиваюсь и удаляюсь. Не ловя взглядов и не ожидая словес. В мотивациях тут не Вера - надежда.
Что? В огороде бузина? Да чтоб вас так избавление от чесоточного клеща интересовало, как меня ваше мнение.
Транзитом через кадровиков шествую обедать.
Прием пищи на работе теперь выглядит так: из портфеля или, если недоедено со вчера, холодильника, извлекается и влечется в столовку хлеб насущный, в моем сегодняшнем случае это баночка частика в масле, полуфунтовый кус бородинского и три конфеты соевого шоколада, там погрустневшая Татьяна Павловна применяет к банкам консервный нож и оделяет желающих кипятком - по потребности. Применять и оделять ей еще полтора месяца.
Пристраиваюсь к жизнерадостным, преимущественно бородатым, обормотам из валютного дилинга.
- …а японцы экологов изящно натянули. Киты кого жрут? Планктон. Планктону что нужно? Освещенность. Светло щас где? У бабы Мани… под подолом. Мораль? Лови их всех, пока сами, болезные, не передохли - Гринпису привет! Если килограмм по пять на душу выйдет - уже лучше, чем ничего.
- Приходит мужик к доктору: я тут, знаете, получил по талонам две банки бычка в томате, обе скушал и отравился, спасите! А врач ему: да вы, батенька, не отравились, вы обожрались - вам этого бычка на месяц выдали!…
- Илюха, знаешь, как ты задрал баянить?
- Корсунского-то с Шаповаловым к вышке, ага…
- А ты думал. Я еще не удивлюсь, если их на Лобном месте, показательно, чтобы другим впредь наука. Во, сейчас юрист нам скажет. Валера, разрешено по закону на Лобном месте казнить?
- Тела казненных употреблять в пищу - точно не запрещено, гадом буду.
- Бууэээ!!
- Пришло семя крапивное и все опошлило…
- Веденеева расстрелять, как самого сцуко жирного!
- Мужики, а кто-нибудь вообще понимает, в чью козлиную голову пришло электроприборы отбирать и лампочки выкручивать? Чего проще - установить на каждую квартиру расчетный лимит потребления, исходя там из площади, количества жильцов и так далее, выбрал лимит раньше времени - до первого числа кукуй, а счетчики опечатать, чтоб не шалили…
- Я от твоего умища щас заплачу. Чтобы оно работало, надо за повреждение печатей отбирать карточки, точно так же, как сейчас за нарушение этих правил по энергосбережению. Вопрос. Мне твоя рожа не нравится или, еще лучше, твоя жена нравится, я к тебе на этаж пришел и печать со счетчика сорвал - как ты собираешься доказывать, что это все враги, а не ты сам?
- Крузейро к евро - двенадцать процентов за неделю неполную. Ух теперь латиносы поднимутся, полконтинента поди распашут. С Европы удобрения, с арабов нефть, со Штатов оружие…
- Все подымутся, где не похолодало, и Австралия, и ЮАР, особливо если Зимбабве отожрать не забздит…
- Приходит в военкомат безработный менеджер по продажам…
- Илюха, матерь твою, за-дол-бал!
И не вас одних. Счастливо оставаться, орлы, приятного аппетита.
Не успеваю совместить филейные части с креслом, как от Снохачева поступает приглашение заглянуть.
Обогреватель в кабинете наяривает вовсю. По правую руку от хозяина сидит Хрюша. С характерной плотоядной улыбочкой.
- Ну что, Саранцев, ягодка наша волчья, фрондируем понемногу, работать скучно стало?
Продолжительно, вкладывая душу, высмаркиваюсь.
- Не понял.
- Непонятливый сразу какой, кто бы мог подумать.
Тыкает в цифровой диктофон перед собой.
"Все поняла?… Ума я с тобой лишусь. Без объяснительной или акта об отказе ее составлять…"
Что у нас, товарищи, в данном аксепте главное? Правильно. Не доставить удовольствия. А то ишь.
- А. Только-то. Напугал ежа голой правдой. Трудовую она забрать хоть успела?
- Она - дело не твое, а ты точно успеешь… Тебе все ясно?
- Полагаю, Леша, что многое неясно как раз тебе. Не столько даже то, как ты эту запись суду собираешься предъявлять и обосновывать ее допустимость как доказательства…
Даша встревает с праведным пылом отличницы:
- Пойдешь по статье как миленький! Дернешься - экспертиза подтвердит, кто за Верку расписался, еще убытки банку возмещать будешь!
- …Я правильно понял, что Вера все-таки успела?
Снохачев обводит соратницу взором, в котором легко читается вся скорбь о первородном несовершенстве мира сего. Даша, переливаясь насыщенными свекольными тонами, сперва, кажется, собирается что-то визгнуть, потом, сквозь зубы ознаменовав меня уродом, удаляется в угол любоваться гравюрами позапрошлого века.
- Вот и добренько, страсть не люблю бессмысленного гусарства… Так вот. Ты полагаешь, причем достаточно справедливо, что прием от меня дел, всего шкафа и всего винта, стоит не только… взаимно уважительного расставания, но и расчета за половину июня - ты же понимаешь, что я его все равно получу, вот в чем прелесть белой зарплаты. Вот кто теперь начиная с понедельника потащит весь конвейер судов по дебиторке-кредиторке, неясно даже мне, а тебе, боюсь, и подавно, об этом ты и подумать не успел, хотя есть о чем… А там в большинстве случаев не выйдешь и не отбубнишь по заранее заготовленному, там процессуальных и иных нюансов масса, на многое реагировать придется на месте, незамедлительно и единственно верным образом. Помнишь, ты мне внушал, как у нас незаменимых нет? Так чем вон Даша не кандидат - и в убытках шарит, и в экспертизах разбирается, ей ли не флаг в руки… Ну давай бумагу, что ли, напишу тебе по собственному, не обижу, время к двум, а в пять мне отбывать надо, хошь тушкой, хошь чучелом…
Собирается с мыслями.
- Все сказал? Теперь пиши заявление и вали к Андрею сдавать дела. И чтобы глаза мои тебя больше. Не буди во мне зверя. Наплачешься.
Удачно все же, что кредит номинирован в евро, заметно падающем даже к рублю. Менее удачно, что по сегодняшнему рынку потерять в зарплате на новом месте всего вдвое уже сойдет за большое везение…
Так, проехали. Что должно сделал, чему суждено свершится.
Застаю непосредственное начальство в тоскливом недоумении. С этой колокольни масштаб дыры к затыканию куда понятнее.
- Валер, ты мне не поможешь понять, у кого из нас едет крыша?
- Ты полностью в курсе предыстории, с самого начала? Ну вот. Если что-то надо объяснять, то ничего не надо объяснять. Тебе бы сложнее было, своих двое по лавкам, а я в этом плане посвободнее все-таки: если собрался взять самоотвод с совета нечестивых, на тылы могу не оглядываться… Ладно. На той неделе заседаний четырнадцать штук, все предварительные, с них бы и начать.
Андрей - человек на своем месте, повторять что-то дважды ему не приходится. Перекачка информации переваливает за половину, когда снохачевская секретарша приносит в клюве оливковую ветку. Взяв на себя зарплату Веры до первоначальной даты ее увольнения, и выходное пособие, натурально, тоже, допускаюсь тянуть лямку далее, а прошлое считать преданным забвению.
Передай, Катенька, Ляксей Сергеичу, что помирать - не в помирушки играть…
В четверть шестого взаимные счеты сведены и закрыты. Теперь подать сюда момент истины.
Вечерний час пик начнется самую капельку позже. В вагонах найдется где упасть яблоку, а на пересадке на кольцевую, если хорошо прицелиться, пожалуй, даже и тыкве.
Вот при входе на Курвокзал - мама не горюй. Выход к поездам строго по отечественному паспорту, паспортным контролем заняты аж четверо, величина, если разделить ее на поток страждущих, беспредельно малая.
В тесном кругу сограждан доводится нешуточно взопреть. Заодно и потерять почти все время, оставшееся до поезда.
На платформе оказываюсь за шесть минут. Как раз успеть дошагать до хвоста.
Мимо продрогшего оцепления, герметически укупорившего левую, примыкающую к крайнему пути, половину платформы.
Мимо теплушек, поди разбери, соответствуют ли названию, с однообразными скачущими надписями мелом "Х-лы 70 шт Каз. Лопань".
Мимо истинно арийского, даром что восточноевропейского, овчара у длинной тощей ноги капитана с соломенным "ежиком", оловянными глазами за моднючими каплевидными очками и кобурой на середине живота, с азартом орущего в теплушку: "Вот же ж ты сука тупая! Залупу тебе на воротник, чтоб шея не потела, а не парашу! Утром дома будешь, а до того перетопчешься, флюродросина, не в восточном экспрессе!…"
Мимо всего, до чего мне сейчас нет дела.
Не выпадало, не накатывало, не сгущалось еще минуты важнее. Надо было до нее дожить, чтобы понять это окончательно.
Поезд, шипя тормозами, замирает. Проводница в шубке поверх мундира отмыкает дверь.
Необъятная тетка с бегемотообразным, себе под стать, клеенчатым баулом. Двое ребят студенческого возраста, нашли время кататься в разгар сессии. Неприметный мужичок средних лет в плаще развитой социалистической болоньи.
Ты - за ними. В тамбуре. На ступеньках. На скользком перроне. В шаге от меня.
Такие вопросы задают не вслух. Плавно, по сантиметру, оставляя время любому ответу, протягиваю руку к твоей сумке.
Сумка на моем плече. И твои руки на шее. И легкий флер ментоловой сигареты.
Вот курить ты теперь точно бросишь. Потому что мята в домашних условиях не растет, а махорка и подавно…
- Больше друг от друга не прячемся?
- Только в разных углах черной-черной комнаты. Чтобы сэкономить побольше электричества. Ну привет…Я это, я. Никто не отнимет. Ой… Нет, здесь нас сметут сейчас. Поехали?
- Ага. Да, а кыська-то где?
- Кошатина у родителей осталась. Ей не сегодня-завтра, как ты выражаешься, наследников производить…
- Ффу… Не прошло и двух часов.
- И трех лет в придачу…
- Вот долгопамятная, а. Заходи, героическая женщина, хозяйкой будешь. Раз не устрашилась с безработным связаться…
Завтра, мобилизовав тару для четырех рук и, похоже, минимум одной шеи, поедем на противоположную окраину - освобождать площадь и перевозить пожитки. Воскресенье - надеюсь, что только оно - употребится на доведение до державного сведения, что отныне жить Норе здесь и снабжаться продуктами также. На следующей неделе тоже будет чему состояться.
Но сегодня это все обождет.
Каноны требуют шампанского и свечей, поэтому их и не будет. Заповедная бутылка "Массандры" и не слишком, к счастью, переслащенное фруктовое ассорти из банки консервированного компота.
Разлив, собираюсь с мыслями.
- Возьму слово, пока ты думаешь? Я не знаю, заслужили мы будущее или нет. И все равно предлагаю поднять кубки за то, чтобы оно… случилось и получилось.
- Хм. Касса-то в будущее, думаю, работает круглосуточно, и цена во всех случаях одинаковая: оплата собой до последней клетки и минуты, торга не предумотрено. Оказаться при этом оно может каким угодно; только мало кому в голову приходит, что продолженным настоящим - ни при каких обстоятельствах. Вот на какие билеты нашего всего хватит, вопрос отдельный. Зависящий в основном от нас. И это уже кое-что. Подойди-ка…
Голова к голове стоим перед сумеречной панорамой Проспекта, пустынного, как плац в неурочное время. Подышав на стекло, вывожу на нем пальцем: Eye may q happy.
- Ну, сударь, этот ребус даже не на один зуб…
- А это не ребус. Это обязательство.
- Спасибо тебе.
- Рад стараться. То есть готов целовать носок. Если ты его не носила. Чучело! Положи скалку, где висела!…
…А будут ли послезавтра опухоль резать, нет ли - этого ей знать не дано.
Связаться с программистом сайта.
Внутри обнаруживается Вера, главный специалист отдела анализа чтоб-я-помнил-чего. Комкает бумажную салфетку и шмыгает носом.
По делу на моей памяти не пересекались ни разу. Не ослепительна и не страшна - ортогональна моим вкусам. На грани четвертого десятка; по какую сторону, не ведаю. Ежемесячные корпоративные гульбища в "Кристалле" аккуратно покидает в одиннадцать, когда ужин начинает переходить в концерт звезд отечественной эстрады.
(Я обычно делаю - делал - это около полуночи, как только предоплаченные напитки иссякали и желающим предоставлялось догоняться за наличные по далеким от гуманности расценкам…)
Сама из сущего Усть-Волчегонска, кончила вечернее отделение Плешки и трогательно этим гордится, у нас начинала чуть ли не операционисткой, черт знает, из каких источников оно отложилось в памяти. А, конечно - прошлогодние майские, когда щедротами банка в компании группы прочих товарищей проводили праздники в валдайском пансионате. Баловались на террасе настольным теннисом под не сильно предметный треп и озверелое раннее комарье, там еще наследник ее вертелся, никто понять не мог, с чего его так счастьем распирает, а он в Хрюшины покои лягух натаскал, хороший мальчик…
- Привет. Как ухитрилась-то?
Поднимает голову. Красные глаза и добротная синяя кайма вокруг. Две ночи, не меньше.
- Еще один… Все тебе знать надо?
Молчу. Выговорится.
И в этом не ошибаюсь: Вовка, неделю мотавший сопли, позавчера среди ночи выдал ложный круп, слава богу, больница у нас рядом, больше суток глаз не спускали и чем только не кололи, а потом ожил так быстренько, что сегодня выписали нас с самого утра, даже на работу не опоздала, больничного не дали, потому что полис еще весной посеян где-то в поликлинике, а Хрюша сказала, что это все лирика, нет оправдательного документа - на выход с вещами, оспаривайте увольнение в суде сколько влезет. В общем, хотите больницу запрашивайте, хотите что хотите, все равно уже.
- Сочувствую, что я могу сказать… Неприятно, да, но не смертельно все-таки. Сейчас горю, боюсь, уже не помочь, банк больницу запрашивать не обязан, даже если сама запросишь - все равно полиса нет, пес знает, как на это обстоятельство само по себе суд посмотрит. По бюджету, конечно, удар, ну не убьет же муж теперь, я надеюсь.
- Муж… со славных времен шестого курса… отсутствует. И алименты заодно.
Осознаю, разворачиваюсь на каблуке и удаляюсь вон.
Службу сполнять. Четыре года и три месяца до изничтожения ипотечного кредита.
Растекшись по креслу, несколько минут смакую омерзение.
Во рту и впрямь знатная помойка, не хуже, чем после общего наркоза. Лезу в пиджак за жвачкой.
Пачка прощупывается в сокровенных изгибах лопатника и извлекается с ним совместно. Из-под прозрачного пластика - взгляд с крошечной, даже не три на четыре, фотографии.
Я до сих пор не знаю, надолго ли ты и с чем.
Две пластинки в пасть. Портмоне на место. Медленный выдох в коченеющие ладони. Мышка. Ворд. Объяснительная. Я, поименованная, отсутствовала на рабочем месте 13 и 14 июня с.г., так как находилась в энской горбольнице с госпитализированным сыном Владимиром. Сохранить. Печать.
- Даша? Переговорили. Объяснительную она подпишет, в приказе на нее ссылайся. Вот так, уметь надо. Нет, я сам занесу.
Возвращаюсь.
- Вера, паспорт дай на минутку, пожалуйста.
Ага…
Вывожу на объяснительной развесистую, как на червонце, подпись. На первый беглый взгляд должно сойти.
- Все поняла?
Мотает головой.
- Ума я с тобой лишусь. Без объяснительной или акта об отказе ее составлять увольнение незаконно. Твоя подпись на объяснительной подделана, графологическая экспертиза докажет это на раз. Автоматическое восстановление на работе с оплатой вынужденного прогула. Если ни на чем больше не попадешься, дотягиваешь до увольнения по сокращению и получаешь выходное за два месяца. Да, расходами на адвокатишку не парься, суд их взыщет с проигравшей стороны. Сейчас жди приказ, трудовую и расчет, потом бегом кашу заваривать, чтоб мне в понедельник иск как штык был в суде. Все, будь здорова, потомству привет.
Разворачиваюсь и удаляюсь. Не ловя взглядов и не ожидая словес. В мотивациях тут не Вера - надежда.
Что? В огороде бузина? Да чтоб вас так избавление от чесоточного клеща интересовало, как меня ваше мнение.
Транзитом через кадровиков шествую обедать.
Прием пищи на работе теперь выглядит так: из портфеля или, если недоедено со вчера, холодильника, извлекается и влечется в столовку хлеб насущный, в моем сегодняшнем случае это баночка частика в масле, полуфунтовый кус бородинского и три конфеты соевого шоколада, там погрустневшая Татьяна Павловна применяет к банкам консервный нож и оделяет желающих кипятком - по потребности. Применять и оделять ей еще полтора месяца.
Пристраиваюсь к жизнерадостным, преимущественно бородатым, обормотам из валютного дилинга.
- …а японцы экологов изящно натянули. Киты кого жрут? Планктон. Планктону что нужно? Освещенность. Светло щас где? У бабы Мани… под подолом. Мораль? Лови их всех, пока сами, болезные, не передохли - Гринпису привет! Если килограмм по пять на душу выйдет - уже лучше, чем ничего.
- Приходит мужик к доктору: я тут, знаете, получил по талонам две банки бычка в томате, обе скушал и отравился, спасите! А врач ему: да вы, батенька, не отравились, вы обожрались - вам этого бычка на месяц выдали!…
- Илюха, знаешь, как ты задрал баянить?
- Корсунского-то с Шаповаловым к вышке, ага…
- А ты думал. Я еще не удивлюсь, если их на Лобном месте, показательно, чтобы другим впредь наука. Во, сейчас юрист нам скажет. Валера, разрешено по закону на Лобном месте казнить?
- Тела казненных употреблять в пищу - точно не запрещено, гадом буду.
- Бууэээ!!
- Пришло семя крапивное и все опошлило…
- Веденеева расстрелять, как самого сцуко жирного!
- Мужики, а кто-нибудь вообще понимает, в чью козлиную голову пришло электроприборы отбирать и лампочки выкручивать? Чего проще - установить на каждую квартиру расчетный лимит потребления, исходя там из площади, количества жильцов и так далее, выбрал лимит раньше времени - до первого числа кукуй, а счетчики опечатать, чтоб не шалили…
- Я от твоего умища щас заплачу. Чтобы оно работало, надо за повреждение печатей отбирать карточки, точно так же, как сейчас за нарушение этих правил по энергосбережению. Вопрос. Мне твоя рожа не нравится или, еще лучше, твоя жена нравится, я к тебе на этаж пришел и печать со счетчика сорвал - как ты собираешься доказывать, что это все враги, а не ты сам?
- Крузейро к евро - двенадцать процентов за неделю неполную. Ух теперь латиносы поднимутся, полконтинента поди распашут. С Европы удобрения, с арабов нефть, со Штатов оружие…
- Все подымутся, где не похолодало, и Австралия, и ЮАР, особливо если Зимбабве отожрать не забздит…
- Приходит в военкомат безработный менеджер по продажам…
- Илюха, матерь твою, за-дол-бал!
И не вас одних. Счастливо оставаться, орлы, приятного аппетита.
Не успеваю совместить филейные части с креслом, как от Снохачева поступает приглашение заглянуть.
Обогреватель в кабинете наяривает вовсю. По правую руку от хозяина сидит Хрюша. С характерной плотоядной улыбочкой.
- Ну что, Саранцев, ягодка наша волчья, фрондируем понемногу, работать скучно стало?
Продолжительно, вкладывая душу, высмаркиваюсь.
- Не понял.
- Непонятливый сразу какой, кто бы мог подумать.
Тыкает в цифровой диктофон перед собой.
"Все поняла?… Ума я с тобой лишусь. Без объяснительной или акта об отказе ее составлять…"
Что у нас, товарищи, в данном аксепте главное? Правильно. Не доставить удовольствия. А то ишь.
- А. Только-то. Напугал ежа голой правдой. Трудовую она забрать хоть успела?
- Она - дело не твое, а ты точно успеешь… Тебе все ясно?
- Полагаю, Леша, что многое неясно как раз тебе. Не столько даже то, как ты эту запись суду собираешься предъявлять и обосновывать ее допустимость как доказательства…
Даша встревает с праведным пылом отличницы:
- Пойдешь по статье как миленький! Дернешься - экспертиза подтвердит, кто за Верку расписался, еще убытки банку возмещать будешь!
- …Я правильно понял, что Вера все-таки успела?
Снохачев обводит соратницу взором, в котором легко читается вся скорбь о первородном несовершенстве мира сего. Даша, переливаясь насыщенными свекольными тонами, сперва, кажется, собирается что-то визгнуть, потом, сквозь зубы ознаменовав меня уродом, удаляется в угол любоваться гравюрами позапрошлого века.
- Вот и добренько, страсть не люблю бессмысленного гусарства… Так вот. Ты полагаешь, причем достаточно справедливо, что прием от меня дел, всего шкафа и всего винта, стоит не только… взаимно уважительного расставания, но и расчета за половину июня - ты же понимаешь, что я его все равно получу, вот в чем прелесть белой зарплаты. Вот кто теперь начиная с понедельника потащит весь конвейер судов по дебиторке-кредиторке, неясно даже мне, а тебе, боюсь, и подавно, об этом ты и подумать не успел, хотя есть о чем… А там в большинстве случаев не выйдешь и не отбубнишь по заранее заготовленному, там процессуальных и иных нюансов масса, на многое реагировать придется на месте, незамедлительно и единственно верным образом. Помнишь, ты мне внушал, как у нас незаменимых нет? Так чем вон Даша не кандидат - и в убытках шарит, и в экспертизах разбирается, ей ли не флаг в руки… Ну давай бумагу, что ли, напишу тебе по собственному, не обижу, время к двум, а в пять мне отбывать надо, хошь тушкой, хошь чучелом…
Собирается с мыслями.
- Все сказал? Теперь пиши заявление и вали к Андрею сдавать дела. И чтобы глаза мои тебя больше. Не буди во мне зверя. Наплачешься.
Удачно все же, что кредит номинирован в евро, заметно падающем даже к рублю. Менее удачно, что по сегодняшнему рынку потерять в зарплате на новом месте всего вдвое уже сойдет за большое везение…
Так, проехали. Что должно сделал, чему суждено свершится.
Застаю непосредственное начальство в тоскливом недоумении. С этой колокольни масштаб дыры к затыканию куда понятнее.
- Валер, ты мне не поможешь понять, у кого из нас едет крыша?
- Ты полностью в курсе предыстории, с самого начала? Ну вот. Если что-то надо объяснять, то ничего не надо объяснять. Тебе бы сложнее было, своих двое по лавкам, а я в этом плане посвободнее все-таки: если собрался взять самоотвод с совета нечестивых, на тылы могу не оглядываться… Ладно. На той неделе заседаний четырнадцать штук, все предварительные, с них бы и начать.
Андрей - человек на своем месте, повторять что-то дважды ему не приходится. Перекачка информации переваливает за половину, когда снохачевская секретарша приносит в клюве оливковую ветку. Взяв на себя зарплату Веры до первоначальной даты ее увольнения, и выходное пособие, натурально, тоже, допускаюсь тянуть лямку далее, а прошлое считать преданным забвению.
Передай, Катенька, Ляксей Сергеичу, что помирать - не в помирушки играть…
В четверть шестого взаимные счеты сведены и закрыты. Теперь подать сюда момент истины.
Вечерний час пик начнется самую капельку позже. В вагонах найдется где упасть яблоку, а на пересадке на кольцевую, если хорошо прицелиться, пожалуй, даже и тыкве.
Вот при входе на Курвокзал - мама не горюй. Выход к поездам строго по отечественному паспорту, паспортным контролем заняты аж четверо, величина, если разделить ее на поток страждущих, беспредельно малая.
В тесном кругу сограждан доводится нешуточно взопреть. Заодно и потерять почти все время, оставшееся до поезда.
На платформе оказываюсь за шесть минут. Как раз успеть дошагать до хвоста.
Мимо продрогшего оцепления, герметически укупорившего левую, примыкающую к крайнему пути, половину платформы.
Мимо теплушек, поди разбери, соответствуют ли названию, с однообразными скачущими надписями мелом "Х-лы 70 шт Каз. Лопань".
Мимо истинно арийского, даром что восточноевропейского, овчара у длинной тощей ноги капитана с соломенным "ежиком", оловянными глазами за моднючими каплевидными очками и кобурой на середине живота, с азартом орущего в теплушку: "Вот же ж ты сука тупая! Залупу тебе на воротник, чтоб шея не потела, а не парашу! Утром дома будешь, а до того перетопчешься, флюродросина, не в восточном экспрессе!…"
Мимо всего, до чего мне сейчас нет дела.
Не выпадало, не накатывало, не сгущалось еще минуты важнее. Надо было до нее дожить, чтобы понять это окончательно.
Поезд, шипя тормозами, замирает. Проводница в шубке поверх мундира отмыкает дверь.
Необъятная тетка с бегемотообразным, себе под стать, клеенчатым баулом. Двое ребят студенческого возраста, нашли время кататься в разгар сессии. Неприметный мужичок средних лет в плаще развитой социалистической болоньи.
Ты - за ними. В тамбуре. На ступеньках. На скользком перроне. В шаге от меня.
Такие вопросы задают не вслух. Плавно, по сантиметру, оставляя время любому ответу, протягиваю руку к твоей сумке.
Сумка на моем плече. И твои руки на шее. И легкий флер ментоловой сигареты.
Вот курить ты теперь точно бросишь. Потому что мята в домашних условиях не растет, а махорка и подавно…
- Больше друг от друга не прячемся?
- Только в разных углах черной-черной комнаты. Чтобы сэкономить побольше электричества. Ну привет…Я это, я. Никто не отнимет. Ой… Нет, здесь нас сметут сейчас. Поехали?
- Ага. Да, а кыська-то где?
- Кошатина у родителей осталась. Ей не сегодня-завтра, как ты выражаешься, наследников производить…
- Ффу… Не прошло и двух часов.
- И трех лет в придачу…
- Вот долгопамятная, а. Заходи, героическая женщина, хозяйкой будешь. Раз не устрашилась с безработным связаться…
Завтра, мобилизовав тару для четырех рук и, похоже, минимум одной шеи, поедем на противоположную окраину - освобождать площадь и перевозить пожитки. Воскресенье - надеюсь, что только оно - употребится на доведение до державного сведения, что отныне жить Норе здесь и снабжаться продуктами также. На следующей неделе тоже будет чему состояться.
Но сегодня это все обождет.
Каноны требуют шампанского и свечей, поэтому их и не будет. Заповедная бутылка "Массандры" и не слишком, к счастью, переслащенное фруктовое ассорти из банки консервированного компота.
Разлив, собираюсь с мыслями.
- Возьму слово, пока ты думаешь? Я не знаю, заслужили мы будущее или нет. И все равно предлагаю поднять кубки за то, чтобы оно… случилось и получилось.
- Хм. Касса-то в будущее, думаю, работает круглосуточно, и цена во всех случаях одинаковая: оплата собой до последней клетки и минуты, торга не предумотрено. Оказаться при этом оно может каким угодно; только мало кому в голову приходит, что продолженным настоящим - ни при каких обстоятельствах. Вот на какие билеты нашего всего хватит, вопрос отдельный. Зависящий в основном от нас. И это уже кое-что. Подойди-ка…
Голова к голове стоим перед сумеречной панорамой Проспекта, пустынного, как плац в неурочное время. Подышав на стекло, вывожу на нем пальцем: Eye may q happy.
- Ну, сударь, этот ребус даже не на один зуб…
- А это не ребус. Это обязательство.
- Спасибо тебе.
- Рад стараться. То есть готов целовать носок. Если ты его не носила. Чучело! Положи скалку, где висела!…
…А будут ли послезавтра опухоль резать, нет ли - этого ей знать не дано.