Чистов Дмитрий. Время колесниц

   — Честно говоря, не понимаю, о чём идёт речь. Кто вы?
   — У меня много имён. Многим я известен как Фехтне.
   — Младший сын Торнора? Проклятие пяти воинских родов?!
   — Ну да, это я. Все воины в пяти Священных городах обычно упоминают моё имя в качестве ругательства.
   — Но чем же я могу вам помочь?
   — Тебе известно, где находится нефритовый жезл. Если ты не добудешь его в самом ближайшем будущем, им завладеет внук моего покойного братца Урга, витязь по имени Брес. Ты не находишь, что не стоит допускать такого развития событий?
   — Подожди! — взмолился Эдан. — Откуда я могу знать о местонахождении нефритового жезла?
   — Не валяй дурака, сынок. Тебе сообщил его последний из воинов-ургитов, осквернивших могилу Медного Правителя. Кстати, несчастный, по странному стечению обстоятельств умерший у тебя на руках, приходится Бресу родным братом.
   — Но он мне ничего не... — начал было Эдан, но внезапно, подобно вспышке, его озарило. «Покровитель Духа это, конечно же, Ллир. Значит, жезл спрятан за алтарём в каком-то горном храме Ллира!» — подумал он.
   — Вот именно! — обрадовался Фехтне, который во сне легко читал мысли молодого человека. — Я бы и сам его оттуда забрал, но по некоторым причинам не могу встречаться со своим родственником. Поэтому я предлагаю тебе свою помощь. Ты убьёшь Бреса, возьмёшь из святилища Ллира нефритовый жезл и отдашь его мне.
   — Ничего не понимаю! — заявил Эдан. — Во-первых, мне никогда не победить Бреса: раз он родной внук самого Урга, он, наверное, один из лучших воинов среди смертных. Я не продержусь против него и трёх ударов. Во-вторых, что за выгода мне его убивать, если затем я отдам тебе реликвию даром?!
   — Сейчас объясню. Я могу снабдить тебя всем необходимым для победы над Бресом. Ты получишь особый подарок, который останется при тебе и после поединка. Твоим друзьям важно, чтобы нефритовый жезл не попал к ургитам? Ургитам он и не достанется. Уж не думаешь ли ты, что я им его подарю или продам? Мне он нужен для обмена на один предмет, принадлежащий мне по праву. Ещё скажу тебе: я знаю, где находится заветное святилище Ллира.
   — Тогда почему ты не заберёшь его прямо сейчас? Или не убьёшь Бреса сам?
   — Глупый вопрос. Как я могу убить родственника своим копьём?! Такое деяние было бы во много раз ужаснее несправедливого раздела наследства! Я поклялся отомстить своим братьям и всему их роду по меньшей мере в четвёртом колене; но, поскольку они мои родные братья, я всегда действую чужими руками. Наши интересы совпадают: ты получаешь бесценный дар и гарантию того, что нефритовый жезл не попадёт к ургитам, я же получаю голову внучатого племянника и сам жезл. Идёт?
   — Вам не откажешь в логике, — заметил Эдан. — Однако не могу избавиться от ощущения, что меня просто используют.
   — Называй это как хочешь. Не позабыл ли ты о своём долге старому Эльгу? Похоже, настало время вернуть его!
   — Что?!
   — Сынок, мой голос тебе случайно не показался знакомым?
   — Учитель Эльг?! Но твоё лицо...
   — Некоторые знают меня под этим именем. Пусть новая внешность тебя не смущает: при моём подвижном образе жизни приходится менять личины так же часто, как имена. Если согласен, к закату наступающего дня отправляйся в путь. Кстати, ещё одно условие: твои божественные друзья не должны пока знать о нашем соглашении. Хитрый Гони обязательно всё опять испортит! Ну, до встречи!
   Фехтне поднялся с кресла и накинул на голову капюшон.
   — Постой, а куда же мне ехать?
   — Не имеет значения. Просто выходи пешком из Брега в любом направлении, а я тебя встречу по пути, — пояснил маг и растворился в воздухе.
   Увитая плющом площадка и водопад исчезли, Эдан проснулся.
 

* * *

 
   Весь последовавший за загадочным сном день молодой жрец размышлял над словами своего необычного собеседника. Старый искатель приключений знал своё дело: его предложение глубоко задело Эдана, который по натуре был таким же авантюристом, как и сам Эльг. Несмотря на соблазн посоветоваться с кем-нибудь из богов, он хорошо помнил условие Младшего Брата.
   — Эй, ты не заболел? — поинтересовался Талес, озабоченно поглядывая на своего ученика. — Хочу напомнить: магия без концентрации — ничто!
   Огненный шар, вызванный из небытия и направляемый волей Эдана, бесцельно блуждал по просторному залу. Жрец Бринна отвлёкся и потерял над ним контроль, полностью погрузившись в раздумья.
   — Нет, всё в порядке, — рассеянно ответил он. Когда клубок огня врезался в стену и с грохотом взорвался, Эдан вздрогнул от неожиданности.
   — Думаю, на сегодня хватит, — заметил Талес, взмахами руки отгоняя прочь клубы едкого дыма. — Похоже, ты немного устал.
   Не успел красный щит солнца коснуться кромкой горизонта, как Эдан принял решение. Наш герой проследовал в свои покои, располагавшиеся неподалёку от ворот, соединявших Город Мудрецов и Город Воинов. Брег, равно как и остальные Священные города, строился по единому плану, скопированному с легендарной Столицы, в которой некогда проживал сам Медный Правитель. По сравнению с другими городами он не блистал высокими зданиями и каменными стенами: две внутренние стены были бревенчатыми, а внешняя линия обороны и вовсе представляла собой обыкновенный земляной вал. Правда, поднаторевшие в магии Стихии Дерева брегские чародеи высадили по гребню вала специально выведенный сорт колючего кустарника; он охранял город не хуже высокого частокола. Эта растительность почти не горела, упруго пружинила под топором, обладала крайне острыми и длинными шипами и сплеталась так плотно, что даже кролик не отыскал бы для себя лазейки в живой изгороди. Вдобавок ко всему живая брегская стена в начале лета зацветала, а сказочный аромат её цветов ветер разносил по всем окрестностям города.
   Жилище, ставшее временным приютом нашего героя, принадлежало святилищу богини Эйте. Это был бревенчатый дом с крышей, крытой тростником, и выходами на четыре стороны света. Посередине располагалась большая гостевая зала с очагом в центре; занавешенные циновками двери вели в небольшие подсобные помещения, хлев и конюшню. За домом присматривали несколько храмовых рабов, хорошо вышколенных для того, чтобы лишний раз не попадаться постояльцу на глаза. На полах в зале и примыкающих к ней комнатах лежал мягкий, пружинящий под ногами ковёр. Чудесное покрытие было живым: оно представляло собой породу растения, которую маги усердно выводили на протяжении нескольких столетий. Кроме того, его уходящая на большую глубину корневая система снабжала обитателей дома отличной питьевой водой, которая постепенно стекала с листьев в предназначенную для этой цели керамическую бочку.
   Оказавшись дома, Эдан выбрал хороший лёгкий панцирь из воловьей кожи. За спину он повесил ножны с говорящим мечом; голени его прикрыли поножи, а предплечья — наручи из светлой узорчатой бронзы. На плечо лёг синий плащ, подбитый мехом речной выдры; а в левую руку он взял крепкий, окованный железом щит с заточенным краем.
   За сборами его застал Кермайт, по обыкновению зашедший под вечер к другу пропустить кружку-другую медовухи. Хольдеринг слегка удивился, увидев Эдана в воинском снаряжении.
   — Куда ты собрался на ночь глядя? — Он окинул удивлённым взглядом раскиданные по комнате вещи. — Похоже, намечается хорошая драка! Возьмёшь меня с собой?
   — Извини, Кермайт, не могу. Более того, я попросил бы тебя никому не говорить о моём уходе. Пока это секрет.
   — Опять какие-то дела, в которых замешаны светлоликие боги?
   — Что-то в этом роде. Если всё будет в порядке, я скоро вернусь. У тебя случайно не найдётся хорошего шлема?
   — Могу предложить тебе свой. — Кермайт свистнул мальчику-колесничему, и тот принёс из повозки во дворе цельнолитой бронзовый шлем с прорезями для глаз и красивым гребнем из раскрашенной конской щетины от уха до уха. — Такой подойдёт? Конечно, тяжеловат, зато надёжно. Только потом верни — всё-таки вещь дорогая. Мне на такой за полжизни не скопить.
   — Спасибо, дружище. — Эдан повязал на голову платок и примерил шлем. В последнее время он пристрастился к ношению особой косынки взамен привычного в его родных краях войлочного подшлемника. Клетчатый платок, который воины всех пяти Священных городов завязывали строго определённым традицией образом, плотно держался на голове и впитывал капающий со лба пот.
   Кермайтов шлем оказался и вправду тяжёл и довольно сильно уменьшал обзор. За всё в этой жизни приходится платить — хочешь остаться с непробитой головой, изволь пострадать немного в шлеме.
   — Ты не берёшь колесничего?
   — Я отправляюсь пешком.
   — Ну, в таком случае ты и вправду недалеко собрался, — со вздохом облегчения заключил хольдеринг. — Вернёшься — дай знать! Смотаемся на праздник солнцеворота к жрицам любви! Или, может, на охоту в Багряный Бор? Знаешь, сколько там дичи? Даже куропатки размером с большой котёл! Возьмём с собой старину Талеса, он нам всю дичь сразу и зажарит!
   — Непременно! — пообещал ему Эдан.
   Сердечно попрощавшись с товарищем, он направился к Западным воротам Брега, а потом, выйдя за пределы внешнего городского вала, зашагал куда глаза глядят. Солнце уже почти село, и вся эта затея казалась жрецу Бринна всё более и более бессмысленной. На небе появились первые звёзды, Эдан уже начал подумывать о том, не повернуть ли • ему обратно, как за спиной он внезапно услышал знакомый голос:
   — А вот и я!
   В десятке локтей над землёй парил большой круглый щит с медными заклёпками по краю. На нём стояло проклятие пяти воинских родов, Фехтне собственной персоной. Как и следовало ожидать, наяву он выглядел точно так же, как и во сне.
   — Рад, что ты принял моё предложение, Эдан. — Повинуясь лёгкому взмаху его руки, летающий щит мага плавно опустился на землю.
   — Залезай ко мне, — пригласил он молодого человека. — Нас ждёт дальнее путешествие. Ты будешь очень удивлён, когда узнаешь, кого мы собираемся посетить.
   — Разве мы летим не в храм Ллира?
   — Не всё сразу. Сначала я планирую подготовить тебя к битве с Бресом. Да ты залезай, не бойся! — Фехтне повторил приглашение, заметив, что Эдан с сомнением взирает на небольшой щит. Было совершенно непонятно, каким образом на нём могут одновременно разместиться двое. Однако стоило ему лишь ступить ногой на кромку волшебного щита, как тот в мгновение ока увеличился в размерах раза в два.
   — Как-то раз я перевёз на нём небольшую армию, — заметил маг. — Так что вдвоём мы можем здесь расположиться с достаточным комфортом.
   Эдан уселся на щит, поджав под себя ноги. Чудесное средство передвижения тотчас же взмыло в воздух и, резко развернувшись, понеслось на юго-восток. Фехтне не прибегал ни к каким видимым усилиям для управления полётом своего экипажа — тот, казалось, хорошо знал дорогу и сам по себе летел по прямой в указанном ему направлении.
   — Без своего щита я как без рук, — признался Фехтне. — Постоянно требуется моё присутствие в самых разных местах, а он позволяет экономить массу времени на дорогу.
   — Позволь полюбопытствовать, а куда мы, собственно, летим? — осторожно спросил жрец у своего старого учителя.
   — Увидишь. Пусть это будет для тебя приятным сюрпризом. Даже при такой скорости путешествие займёт несколько часов, а значит, времени у нас предостаточно.
   Волшебный щит нёсся над лесами, горами и равнинами континента с головокружительной скоростью. Как ни странно, сидящие на нём люди не чувствовали силы встречного ветра, хотя сейчас она должна была быть подобной удару о каменную стену. Виды внизу проносились в таком темпе, что Эдан не успевал любоваться ими; вскоре жрец Бринна задремал.
   Он проснулся лишь оттого, что летающий щит заложил крутой поворот.
   — Почти приехали! — прокомментировал это событие Фехтне.
   Они летели над береговой полосой. Безбрежная поверхность океана была покрыта белыми барашками: на море дул сильный ветер. Эдан впервые в жизни видел такую огромную массу воды, но больше всего его захватила другая картина. В десятке лиг от берега находился скалистый остров, или, скорее, гора, окруженная со всех сторон бурлящей водой. Вершину её окутывала чёрная туча. Между островом и сушей повисла удивительно яркая радуга. Приглядевшись, Эдан понял, что перед ним — грандиозный висячий мост, созданный неведомым строителем в виде многоцветной радуги. Один его конец вырастал из прибрежного песка, а другой обрывался в далёких скалах загадочной горы. Пробивавшееся из-за тучи солнце играло в цветных полосах чудесного моста, придавая суровому ландшафту сказочно красивый вид.
   — Он воистину великолепен! — прошептал Эдан.
   — Это и неудивительно, если учесть, кто его строитель, — заметил Фехтне. — Впрочем, ты скоро сам с ним познакомишься.
   Послушный его приказу щит плавно опустился на песчаный берег.
   — Пошли! — Маг жестом пригласил Эдана следовать за ним к началу радуги. — Мы идём в гости к Гофаннону!

ГЛАВА III

   Неожиданно со стороны острова раздался яростный крик, и яркая раскалённая точка с воем понеслась в их направлении, оставляя за собой дымный след. Не долетев локтей пятьдесят до берега, этот загадочный предмет с громким шипением рухнул на мелководье; на месте его падения забурлила вода, и в небо поднялся высокий столб пара.
   — Похоже, нас встречают не очень дружелюбно, — заметил Эдан, опасливо косясь на другую сторону пролива.
   — Ничего страшного! Просто у старика в очередной раз ничего не получилось! — объяснил ничуть не смутившийся Фехтне.
   Жрец Бринна заметил, что весь берег усеяли разнообразные металлические предметы. Многие из них выглядели совсем новыми, иные были покрыты ржавчиной и почти занесены песком. Он подошел к ближайшему, который напоминал рукоятку меча. Впрочем, так оно и было. Ухватившись за рукоять, Эдан поднатужился и вытянул из земли весь увязший клинок. У него в руках оказался меч с односторонней заточкой, весьма странных пропорций, размером почти с него самого. Казалось, оружие изготовили для воина вдвое более высокого, нежели средний человек.
   — Эй, поосторожнее с этой игрушкой! — предостерёг его Фехтне. — Она всё-таки бракованная!
   Маг оказался совершенно прав: Эдан заметил черную ломаную трещину, идущую вдоль всего клинка. Оружие было безнадёжно испорчено. Юноша разочарованно вздохнул, положив руки на перекрестье, слегка опёрся на меч.... и с трудом удержался на ногах. Клинок со свистом вошёл в песок почти по рукоять, хотя к нему не было приложено почти никакого усилия.
   — Ну и ну! — пробормотал он, поднимаясь с колен. — Какой же он острый!
   — Не стоит попусту играть с отходами производства кузни Гофаннона! — наставительно произнёс Фехтне. — Отыщешь, скажем, кинжал и захочешь подровнять им ногти — скорее всего, останешься без всей руки! Да и вообще — мало ли что можно здесь найти! Уже не одну тысячу лет Мастер выкидывает на противоположный берег неполучившиеся изделия...
   Как бы в подтверждение его слов с противоположного берега вновь раздался неистовый вопль, вероятно обозначавший ругательство на неизвестном Эдану языке. Вновь неведомый раскаченный предмет прочертил в небе дымную дугу и с грохотом зарылся в землю далеко за их спинами.
   — Теперь перелёт, — прокомментировал маг. — Похоже, старик сегодня немного не в духе. Ну, идём.
   С этими словами Фехтне подобрал с земли волшебный щит, который тотчас же уменьшился до нормальных размеров, и повесил его себе за спину.
   Они ступили на мост; семь цветных полос были откованы из какого-то неведомого Эдану металла. Каждая из них тихо пела на свой лад, стоило лишь коснуться ногой её поверхности. На шаги идущих по нему мост отзывался мелодичным звоном.
   — Очень удобно! — заметил Фехтне. — Приближение гостей или недругов хорошо слышно заранее.
   — Скажи, Учитель, а почему весь берег усеян испорченными клинками?
   — Дело в том, что Мастер уже не одно столетие пытается создать величайший из мечей. Не меч из бронзы или стали, но суть саму овеществлённую идею оружия. Клинок, равного которому никогда не было и не будет.
   — А зачем?
   — Понятия не имею. Может, ему просто некуда девать свободное время? По сей день все попытки отковать его оканчиваются неудачей. Гофаннон век за веком оттачивает своё мастерство. Чего он только не пробовал! Какие только необычные материалы ни добывал, какие только неведомые силы ни привлекал — всё впустую. Думаю, что это закономерно, абсолютное совершенство вообще недостижимо. Может, оно и к лучшему. В нашем мире опасные игрушки и без того имеются в избытке. Кстати, веди себя поскромнее: старик Гофаннон не очень-то жалует людей.
   — Но ты ведь тоже человек!
   — Наполовину. По отцу я веду своё происхождение из Племени Ллеу, — заметил маг. — Кроме того, я Фехтне, ученик Ир.мина, который приходится Гофаннону сыном.
   — Ты учился у самого Ирмина? — переспросил Эдан. — В легендах об этом ничего не говорится!
   — Неудивительно. В пяти Священных городах по понятным причинам обходят молчанием данный исторический факт. С богами из Племён у меня сложные отношения: многие из них покровительствуют людям пяти городов, а значит, и воинской касте. Тем не менее то, что я тебе сказал, — чистая правда. Я единственный человек, удостоившийся чести учиться лично у Ирмина, Хранителя Мирового Древа, принёсшего людям вопреки воле богов дар магии. Думаю; эта история тебе известна: Ирмин даровал людям мудрость магии Стихий, а разозлившиеся боги в отместку натравили на него специально изготовленного ими великана. Славная была битва, скажу я тебе! Даже небесная твердь содрогалась от поступи глиняного страшилища!
   — А правду ли говорят, будто великан ненароком разрушил первый город людей, в котором царствовал благословенный богами Медный Правитель?
   — Чистая правда. Безмозглая ходячая гора наступила на город и расплющила его в лепёшку. Очень жаль: с выстроенными богами бронзовыми стенами и белокаменными башнями он был очень красив. Впоследствии пришлось возвести пять новых, каждый из которых получил по святилищу одной из Стихий.
   — Но предание гласит, что Ирмин убегал от своего преследователя не один век, унося в ладонях украденную им из источника богов воду! За это время и возвели пять новых крепостей!
   — Всё сказанное не более чем поэтическое преувеличение. Битва длилась около трёх суток, и всё равно к её концу мой учитель еле держался на ногах от усталости. Он действительно расплескал воду в тех местах, где сейчас находятся Священные города, но сами они были отстроены на столетие позже.
   За подобной беседой прогулка по волшебному мосту прошла незаметно.
   У подножия горы прилепился небольшой дом, сложенный из необработанных обломков скаты. Окон строение не имело; из-за ничем не прикрытого дверного проёма доносились мощные удары молота о наковальню.
   — Почему у дома нет крыши? — полюбопытствовал Эдан у своего провожатого.
   — А зачем Мастеру крыша? Он ведь бог, и ему всё равно, идёт дождь или нет! К тому же в его кузне обычно так жарко, что вода обращается в пар раньше, чем достигает раскалённых горнов!
   Хозяин вышел встречать гостей сам. В Гофанноне было двенадцать локтей росту; его абсолютно чёрная кожа резко контрастировала с растрёпанными белоснежными волосами, перехваченными литым медным обручем, и сверкающими глазами. Мощные мускулы плеч. В руках он держал огромный каменный молот, насаженный на рукоять толщиной с дерево средних размеров. Вблизи голос кузнеца походил на рокот извергающегося вулкана.
   — Здорово, малыш! — поприветствовал он склонившегося в почтительном поклоне Фехтне. — Зачем пожаловал? И что за обезьянку ты прихватил с собой?
   — Перед тобой стоит Эдан, жрец Бринна из Племени Ллеу, — произнёс маг. — Я рассказывал тебе о нём.
   — Да, припоминаю, — прогремел Гофаннон в ответ. — А откуда взялся этот Бринн? В Племени Ллеу сроду не водилось такого!
   — Этот бог совсем юн. Он из второго поколения; к Племени Ллеу он относится по отцу, Огаму.
   — Как же, знавал я старину Огама! Пару столетий назад он заходил сюда — мы славно с ним поболтали! Впрочем, моё время дорого — займёмся-ка делом!
   Сказав так, Мастер удалился в свой дом, на ходу легко помахивая гигантским молотом. Зашипели мехи; через дверной проём в отблесках пламени был виден силуэт кузнеца, склонившегося над наковальней.
   — Для работы он использует жар из жерла вулкана, — пояснил Фехтне своему попутчику. — В мастерскую отведена протока для лавы из ближайшей расщелины. А когда Мастеру нужна действительно высокая температура, он отправляется работать прямо в сердце огнедышащей горы!
   Молот ударил один-единственный раз, и вскоре Гофаннон вышел во двор. В руке он нёс щипцы, которыми сжимал своё докрасна раскалённое творение. Он небрежно швырнул его в большое каменное корыто с кристально прозрачной водой, тотчас же забурлившей и помутневшей.
   Через несколько мгновений Мастер выудил из воды остывший предмет и кинул его на песок перед Фехтне:
   — Забирай свою безделушку! Сделал такую, как ты просил! Кстати, сына моего не видел? Совсем он меня позабыл, не навешает старика!
   — Нет, уже очень давно, — покачал головой маг. — Даже не представляю себе, где он может быть. Когда я нужен Ирмину, он сам меня находит.
   — Если увидишь, передавай ему привет от отца, — заключил Гофаннон и, не прощаясь, вернулся в свою кузню. Оттуда вновь послышались удары молота, от которых, казалось, вся гора ходила ходуном.
   Фехтне, проворно подскочив к брошенному кузнецом предмету, поднял его с земли. Им оказался красивый пояс, составленный из скреплённых друг с другом металлических пластин.
   — Отличная вещь! Впрочем, от старика халтуры ждать не приходится, — сказал он, любуясь вычеканенными узорами, покрывавшими каждую пластину.
   — А каково его назначение? — спросил Эдан, подойдя поближе.
   — Это пояс силы. Он увеличивает мощь того, кто его носит, примерно в девять раз. Одев такой пояс, сможешь запросто крошить пальцами камни. Во всяком случае какую-нибудь мягкую породу — например, песчаник. Если требуется прикончить величайшего из живущих смертных воинов, то без такой штуки — как без рук. Кстати, советую не одевать его без надобности: могут возникнуть непредвиденные неприятности. Захочешь ты, например, обнять дорогого друга после возвращения из героического похода и... Рёбра от подобного приветствия могут треснуть запросто. Ну, примерим?
   Фехтне расстегнул пояс и протянул его Эдану.
   Жрец Бринна осторожно принял могущественный талисман и, обернув его вокруг пояса, защёлкнул пряжку. Никаких особенных ощущений он при этом не испытал.
   — Проведём опыт! — заявил маг и, подобрав с земли небольшой булыжник, подал его нашему герою. — Видишь вон ту стаю птиц? Добрось до них камень!
   — Это невозможно! Они летят очень высоко — до них не меньше пятисот локтей!
   — Кидай!..
   ...Вожак серых гусей, возвращавшихся к себе на родину из жарких стран, был очень напуган, когда неизвестный предмет на огромной скорости промчался в дюйме от его бока, больно зацепив правую лапу. Пожилой гусь возмущённо загоготал и повернул стаю на северо-восток: отныне во время своих сезонных перекочёвок они будут облетать опасное место стороной.
   — ...Здорово! С таким поясом можно и против Бреса выйти!
   — Я рад, что он тебе понравился. Нам пора в путь. Придётся многое рассказать тебе по дороге.
   Чудесный щит вновь рассекал облака, проносясь в вышине над заснеженными горами. Фехтне устроился, скрестив ноги, на своём сложенном плаще, извлёк из складок хитона кожаный мешочек и загадочный предмет, напоминавший небольшую глиняную трубу с расширением на конце.
   — Это музыкальный инструмент? — поинтересовался Эдан.
   — Вовсе нет. — ответил маг. Он высыпан на ладонь горсть мелкого серого порошка из мешочка и затолкал его в трубу большим пальцем руки, после чего зажал вещицу в зубах. Жрец Бринна с большим интересом наблюдал за его манипуляциями: он был уверен, что присутствует при неведомом ему магическом обряде. На перстне, надетом на указательный палец правой руки мага, затеплился язычок пламени. Фехтне поднёс его к трубе, поджёг находящийся в ней порошок и жадно втянул в себя едкий дым.
   — Ты питаешься дымом?
   — Я просто вдыхаю его. Старая привычка. Мой порошок — высушенные и измолотые листья одного растения. Глотание этого дыма поднимает настроение и позволяет коротать время, — объяснил маг, с удовольствием попыхивая и подобно дракону выпуская дым из ноздрей. — Перейдём к нашему делу. Как тебе наверняка известно, в своё время я сгоряча проклял своих братьев, обделивших меня при разделе отцовского наследства. И не скажу, что я сделал это без особых оснований, — их поступок хорошим никак не назовёшь. Братья пытались оправдаться тем, что в те далёкие годы я не интересовался воинскими искусствами и боевое снаряжение покойного папы мне, стало быть, совершенно ни к чему. Однако я не счёл их объяснения убедительными, и проклятие осталось в силе.
   — Скажи, Фехтне, — прервал его повествование Эдан, — а история с налокотниками Великого Воина — правда или это тоже всего лишь красивая сказка?
   — С налокотниками? Откуда ты знаешь?! Ах да, небось Гонор рассказал... Так всё и было на самом деле. Я бы попросил тебя не предавать эту позорную версию легенды особой огласке — моя роль в мифологии и так весьма неоднозначна..: Однако вернёмся к вопросу о проклятии. Я произнёс его по всем правилам, в особом месте и в особое время, соблюдая все законы полузабытого в наши времена искусства ненависти. Результат не замедлил проявить себя. Видишь ли, природа проклятий такова, что они тем эффективнее, чем больше у человека оснований их произнести. Одно дело, если сосед пустил в твой огород свою свинью; совсем другое дело, если он в твоё отсутствие спалил дом, изнасиловал твою жену и продал в рабство детей. Как тебе известно, основания у меня имелись вполне веские; я решил не распыляться, проклиная моих братьев и весь их род, — потомков я проклял только до четвёртого колена. Это сработало. Последствия были весьма серьёзными для всех пяти братьев, но тем не менее в дальнейшем троим из них удалось прожить достаточно долгую жизнь. Нарсит и Хольдер живы и поныне. Что касается потомков, то проклятие проявилось очень любопытным образом. На каждого из них оно действует по-своему. Любой из сыновей, внуков, правнуков и праправнуков моих братьев имеет своё уязвимое место. Им может быть всё, что угодно: невозможность увернуться от скачущей по дороге синей в полоску лошади, если таковая существует в природе; обязанность выходить из дома только налево или прямо, но никогда направо, если хочешь дожить до заката, и так далее. Разумеется, все они тщательно скрывают особенности своего проклятия, иначе любой враг сможет их использовать. Понимаешь, к чему я клоню?