Страница:
Самми едва не поперхнулась ликером. Она-то полагала, что никто не поверит, будто граф ухаживает за ней, но ее преданные сестры приняли это за чистую монету.
Эмили принялась хлопать ее по спине, добавив при этом:
— Представляешь, он заявил, что никогда не женится. Вот чепуха-то. Мы знали, что он передумает, как только встретит ту, которая ему нужна. — Она посмотрела на Самми с выражением, весьма смахивающим на благоговейный ужас. — Просто мы не знали, что этой женщиной окажешься ты.
Самми закашлялась и отчаянно замахала рукой, на глаза навернулись слезы.
— Нет, — выдохнула она, — это не так.
— Передай мне ее рюмку, Эмили, — вмешалась Люсиль. — Я еще ей налью. И перестань колотить ее по спине. Посмотри, она уже пришла в себя.
— Когда он собирается снова к тебе прийти? — спросила Гермиона, беря вновь наполненную рюмку. — Надо, чтобы он не каждый раз заставал тебя дома.
— Гермиона права, — сказала Эмили. — И пусть ждет не меньше четверти часа, прежде чем ты выйдешь к нему. Не бойся, он не уйдет. Такой искушенный джентльмен привык к подобным вещам.
— И еще, — прозвенел голосок Люсиль, — ты должна хотя бы полчаса в день практиковаться перед зеркалом в кокетливых взглядах. Лучше всех мне удавался такой. — Опустив подбородок, она скромно потупилась, потом медленно подняла глаза, и ресницы ее затрепетали.
— Чудесно! — воскликнула Эмили. — А еще можно бросить взгляд поверх веера…
— Или надуть губки, — добавила Гермиона, округлив губы в совершенно круглое «о». — И можешь быть уверена, что…
Самми подняла руку:
— Перестаньте. Замолчите. Сначала выслушайте меня.
Сестры замолчали, глядя на нее с нетерпеливым, любопытным и восторженным видом.
«Господи, надо пресечь все это в корне».
— Вы совершенно неверно истолковали происходящее. Между мной и графом ничего нет, — сказала Самми, поправляя очки.
— Но мамочка говорит, что он приехал к тебе с цветами, — возразила Люсиль.
— После моего похищения мне наносили визиты все холостые джентльмены, чтобы расспросить о Похитителе Невест. Лорд Уэсли не исключение.
Эмили выпила свой шерри и протянула рюмку за новой порцией.
— Но мамочка сказала, что он пригласил тебя к себе домой и…
— …прислал за тобой карету, — договорила за сестру Люсиль.
— В таком случае мамочка не могла не сказать, что он пригласил и меня, и Хьюберта с единственной целью — показать нам свой гершелевский телескоп. Приглашение это имело чисто научный характер.
На безукоризненном лбу Гермионы появилась морщинка.
— И больше он к тебе не приходил?
— Нет, — сказала Самми, быстро сообразив, что его сегодняшнее появление у озера нельзя назвать визитом. — И вряд ли придет. Мамочке все показалось. — Господи, заподозри мать правду, она грохнулась бы в настоящий обморок.
Улыбка исчезла с лица Эмили.
— Ты хочешь сказать, что он вовсе не собирается…
— Ты хочешь сказать, что он вовсе не намерен…
— Не намерен и не собирается, — ответила Самми как могла бодро. — Говорю же вам, между нами ничего нет. — Она с невинным видом поджала губы, надеясь, что вспыхнувший на щеках румянец не выдаст ее. — Так что выбросьте все это из головы.
Разочарованные, сестры что-то промямлили. Потом Эмили погладила Самми по руке:
— Ладно, если лорд Уэсли, проведя целый вечер в твоем обществе, умудрился не рассмотреть, какая ты необыкновенная, значит, он просто…
— Болван, — вставила Герми, кладя руку на руку Эмили.
— Осел, — заявила Люсиль чересчур громким шепотом и икнула, что совершенно не приличествовало леди. — Кто-нибудь хочет еще шерри?
Все протянули рюмки. Люсиль налила ликеру и сказала:
— Если тебе не хочется говорить о своих отношениях с графом…
— Да тут и говорить не о чем, — произнесла Самми, стиснув зубы.
— Ладно. Тогда скажи, зачем мы тебе понадобились?
Самми не стала уточнять, что ей нужна была только Люсиль. Очевидно, Люсиль разослала записки всем сестрам, пообещав им, что можно будет узнать подробности отношений Самми с графом. Но ей не к кому было больше обратиться за нужной информацией. Когда она объяснит, что сведения ей нужны для научных целей, все обойдется.
— На самом деле мне необходима ваша помощь в одном научном вопросе.
Это заявление было встречено без всякого энтузиазма.
— Мы ничего такого не знаем, — сказала Эмили, отломив кусочек бисквита. — Лучше спроси у Хьюберта.
— К сожалению, эту тему я не могу обсуждать с мужчиной.
Гермиона нахмурилась.
— Тогда обратись к мамочке.
Услышав это, Самми с трудом подавила дрожь.
— Не думаю, что она мне поможет. Боюсь, она неправильно истолкует мой вопрос. Разволнуется, как это обычно бывает.
— Спрашивай, мы тебя слушаем, — сказала Люсиль с ободряющей улыбкой.
— Вот и хорошо. Мне нужно знать, как может женщина предохранить себя от беременности?
Этот вопрос был встречен тремя раскрытыми ртами и тремя парами вытаращенных глаз. Сердце у нее упало. Вот досада1 Неужели сестры ничего не знают? Но они должны знать, ведь они замужем. Сестры переглянулись и снова устремили глаза на Самми. Она почувствовала себя так, словно ее положили под микроскоп.
Люсиль сделала большой глоток шерри.
— Ведь ты сказала, что ничего не происходит…
— Между тобой. — Эмили залпом осушила рюмку.
— И графом. — Гермиона сделала то же самое. Самми бросило в жар, даже кончики ушей зарделись.
— Между нами действительно ничего не происходит. Я же сказала, что мне нужны сведения для научного эксперимента. Вопрос деликатный, и мне некому его задать, кроме вас.
— Обсуждать подобные вещи с незамужней девушкой крайне неприлично, — нахмурившись, заявила Эмили.
— Да уж, — согласилась Гермиона. — Что же это за эксперимент, для которого понадобились такие сведения?
Тогда Самми заговорила тем монотонным голосом, который, как она знала, вызывал скуку у ее сестер:
— Я хочу провести сравнительное изучение репродуктивного цикла нескольких образчиков, среди которых имеются лягушки, змеи и мыши, все они родственны человеку. — При упоминании лягушек, змей и мышей сестры как по команде поморщились, словно проглотили лимон. А Самми как ни в чем не бывало продолжила: — Возьмем, к примеру, змею. После того, как она сбрасывает кожу…
— Это очень увлекательно, Самми, — прервала ее Эмили, — но нет необходимости вдаваться в детали. — И она подала Самми блюдо с бисквитами.
Самми взяла бисквит и постаралась заглушить в себе неловкость оттого, что так бесстыдно манипулирует сестрами.
Эмили откашлялась, а потом проговорила тихим голосом:
— Ну, раз это нужно для науки, то я слышала, что некоторые женщины потом промывают сама знаешь что уксусом.
Самми воззрилась на нее совершенно ошеломленная. Обретя дар речи, она пробормотала:
— Неужели? А… а зачем они это делают?
— Чтобы смыть сама знаешь что. — Лицо у Эмили сделалось малинового цвета, и она потянулась за очередным бисквитом.
Как зачарованная, Самми открыла рот, чтобы продолжать расспросы, но тут вмешалась Люсиль:
— Ну а я слышала… — Она замолчала, быстро оглядела комнату, словно желая убедиться, что в ней нет никого из посторонних, и наклонилась вперед. Самми, крайне заинтересованная этим, тоже подалась вперед, так что чуть было не сползла с кушетки. Люсиль продолжала, понизив голос до шепота: — Что некоторые женщины даже промывают там душем из уксуса.
Глаза у Эмили стали круглыми.
— Не может быть!
— Или из лимонного сока, — кивнув, добавила Гермиона. — Но это сложнее. — Она наполнила до краев все рюмки. — Еще я слышала, что некоторые женщины пользуются морскими губками.
— А что они с ними делают? — спросила Самми, размышляя, где можно достать морскую губку.
— Смачивают уксусом.
— Или бренди, — вставила Эмили.
— А потом помещают сама знаешь куда, — закончила Гермиона.
— И что это дает в итоге? — спросила Самми, надеясь, что поняла, о каком именно месте идет речь. Эмили снова икнула.
— Они не дают сама знаешь чему проникнуть сама знаешь куда и зачать младенца.
— А, да, это весьма обычная вещь, я знаю, — сказала Люсиль. — И еще я слышала, что есть предмет, который джентльмен может надеть сама знаешь на что, и это не даст сама знаешь чему попасть сама знаешь куда. — Она стала обмахиваться рукой и ослабила узел шейной косынки. — Господи, как здесь жарко!
— Ну а я слышала, — сказала Эмили, — что существует способ, при котором джентльмену нужно удалиться сама знаешь из чего до того, как он сама знаешь что.
Леди замерли на несколько мгновений, потом Гермиона захихикала:
— Господи, Эмили, я не уверена, что мне хотелось бы узнать об этом!
Эмили расхохоталась и прижала руки к губам. Смех ее оказался заразительным, и вскоре все четверо хохотали как безумные.
— Ну, что до меня, я не стала бы ни за что прибегать к этим способам, — сказала Люсиль, вытирая слезы подолом платья. — Мне очень хочется стать матерью.
— И мне, — сказала Гермиона. — Хотя мысль о родах меня немного пугает. Одна из нас должна обзавестись младенцем и рассказать остальным, каково это. Эмили, ты должна быть первой.
— Я? — Эмили сердито посмотрела на сестру. — А почему не ты?
Гермиона повернулась к Люсиль:
— Ты, Люсиль, первая вышла замуж. Вот почему.
— Ладно. Раз уж вы настаиваете, я рожу до конца этого года.
— Но это невозможно, — фыркнула Эмили. — Сейчас уже июль.
Люсиль молча подняла брови, в уголках ее губ заиграла легкая усмешка. Тут Самми осенило.
— Вполне возможно, — сказала она, — если Люсиль уже ждет ребенка.
На некоторое время воцарилось молчание, а потом началось что-то невообразимое. Все разом принялись кричать, смеяться, плакать, обниматься.
— И давно ты об этом узнала?
— Как ты себя чувствуешь?
— Не похоже, что ты ждешь ребенка!
— А мамочка знает?
Люсиль рассмеялась:
— Господи, успокойтесь! Я знаю об этом несколько недель, и мне хотелось сначала сказать Ричарду, а он гостит у своей матушки и вернется только завтра.
— Поэтому ты не поехала с ним? — спросила Гер-миона.
Люсиль кивнула.
— Мы подозревали, что я беременна, и не хотели рисковать — путь неблизкий. Пока Ричарда не было, доктор подтвердил наши подозрения. А вообще, я чувствую себя прекрасно. Мамочке я уже сообщила, но взяла с нее слово, что она не проговорится, я хотела сама вам сказать.
Снова начались объятия. Эмили и Гермиона засыпали Люсиль вопросами.
«Интересно, — думала Саманта, — что ощущает женщина, когда носит в себе младенца от любимого человека? Судя по сияющему лицу Люсиль, это прекрасное, удивительное чувство».
Зачать ребенка. Как замечательно, что для Люсиль это самая чудесная новость в мире!
Как грустно, что для нее это было бы настоящим крушением.
На мгновение сердце ее наполнилось желанием иметь любящего мужа и ребенка, но она прогнала его. Она либо превратится в иссохшую старую деву, либо станет любовницей. Его любовницей. И теперь, когда она знает, как предотвратить беременность, ее никто не остановит.
Кроме лорда Уэсли.
Но она сумеет его уговорить. Удастся ли это ей? Непременно. Она в этом уверена. Сейчас надо отработать перед зеркалом кокетливые взгляды. Это делу не помешает.
Глава 11
Но прежде чем она успела попросить брата ходить потише, он бросил ей конверт, запечатанный восковой печатью, и, запыхавшись, сказал:
— Это передал Сирилу какой-то малый, которого он никогда не видел.
— Вот как? — На конверте аккуратным незнакомым почерком было написано ее имя. — От кого это?
— Не знаю, но, может быть, от него.
Самми замерла.
— От него?
— От лорда Уэсли. Разве он не может еще раз пригласить нас воспользоваться гершелевским телескопом?
Глаза Хьюберта сияли, и это тронуло Самми до глубины души. Положив письмо на стол, она схватила брата за руки и сжала их.
— Хьюберт, не настраивайся на то, что он еще раз пригласит нас. Он, конечно, был очень любезен…
— Он сказал, что будет рад, если я еще раз приду.
— Вот как? Когда?
— Когда мы уезжали от него, ты как раз садилась в карету. Он выразил сожаление, что мы так рано уезжаем, поскольку я не успел закончить свои записи, и сказал, что я могу сделать это в любое время. — На щеках его вспыхнул румянец. — Но я не решаюсь, пока он сам не назначит мне день и час.
Самми судорожно сглотнула.
— Это очень великодушно со стороны лорда Уэсли.
— Замечательный джентльмен, — отдышавшись, согласился Хьюберт. — Несмотря на титул и положение, он… — Юноша пожал плечами и отвернулся.
— Добр к нам, — тихо произнесла Самми. — Ты это хотел сказать?
— Да. Видимо, потому он мне и понравился, что был добр к тебе, не считая того, что у него такой замечательный телескоп, — шутливым тоном заметил Хьюберт.
— Какое совпадение, — в тон ему сказала Самми. — А мне он понравился потому, что был добр к тебе.
Хьюберт усмехнулся.
— Да, все говорят, что мы с тобой чувствуем одинаково. — Он кивнул на письмо: — Ты собираешься его читать?
— Конечно. — Девушка взяла письмо. Хьюберт сел напротив, намазал кусок хлеба клубничным джемом и принялся есть. Самми сломала восковую печать и вынула из конверта два листа веленевой бумаги.
Хьюберт с тревогой взглянул на нее:
— Самми, ты побелела как мел. Что случилось? Это письмо от лорда Уэсли?
— Нет. — Девушка молча протянула Хьюберту письмо.
Хьюберт прочел, и его синие глаза округлились.
— Какой ужас!
— Воистину так. Я должна помочь этой бедной девочке. — Поднявшись, Самми стала мерить шагами столовую. — Необходимо сейчас же доставить эти сведения Похитителю Невест. Но как это сделать?
Хьюберт тоже стал ходить взад-вперед по комнате, только по другую сторону длинного стола.
— Если бы отыскать коттедж, в который он тебя привез, можно было бы оставить там ему записку. Я рассмотрел несколько волосков и образчиков листвы, которые снял с твоей одежды наутро после твоего похищения, но…
Самми остановилась и уставилась на брата:
— Что ты сделал?!
Хьюберт вспыхнул.
— Я искал хоть что-нибудь, чтобы установить его личность. Но все, что мне удалось определить, ты уже рассказала: он был на вороном коне, и вы ехали по лесу.
— Но зачем тебе понадобилось устанавливать его личность? Ты ведь не собирался получить награду за его поимку?
— Конечно, нет. Впрочем, я не колебался бы ни минуты, если бы он причинил тебе вред. Нет, я совершенно согласен с тобой, что это благородный человек и что он борется за правое дело. Мне просто хотелось противопоставить мой ум его уму. — Застенчивая улыбка изогнула его губы. — Ты же знаешь, я не могу пройти мимо проблемы, не разрешив ее.
— Знаю, но в данном случае ты не должен был этого делать. Поиски ответа могли оказаться опасными не только для тебя, но и для него. В этом случае ему бы грозила виселица. А тебе этот процесс мог бы сильно навредить.
Хьюберт похлопал ее по руке:
— Самми, спокойно. Я просто провел несколько экспериментов, и они ничего не дали. Но если бы даже я узнал, кто он, ни слова не сказал бы судье.
— Найти коттедж — это хорошее предложение, но на это могут уйти недели, месяцы. Тогда было темно, и без очков я совершенно потеряла ориентацию. Нет, нужно придумать что-то еще. — Постучав пальцами по подбородку, она снова заходила взад-вперед. — Давай рассуждать логично. Нам нужно, чтобы Похититель Невест узнал о тяжелом положении этой девушки. Как он узнаёт о других девушках, которых спасает?
Хьюберт нахмурился.
— Вот именно, как? Не мог же он знать их всех.
— Воистину. А как он узнал обо мне? Как узнал, что я не хочу выходить замуж за майора Уилшира? О моей помолвке еще не было объявлено.
— Тогда есть только один способ… — помолчав, сказал Хьюберт.
— Он мог узнать обо всем только…
— …по слухам, — сказали оба в один голос. Самми хлопнула в ладоши:
— Да, это единственное логичное объяснение. Не знаю, почему оно раньше не пришло мне в голову.
— Скорее всего потому, что ты не пыталась найти способ, как связаться со своим похитителем.
Схватив со стола письмо, Самми обошла вокруг стола.
— Слухи могли пойти только от нашей прислуги или от прислуги майора Уилшира. — Она побарабанила пальцами по столу. — Надо немедленно рассказать об этой девушке нашим слугам и слугам майора Уилшира. Нельзя терять ни минуты.
— Я побываю у майора, — предложил Хьюберт. — Я знаком с сыном его конюха. Но, Самми, а если судья узнает об этом и устроит Похитителю ловушку?
— Мы сделаем все возможное, чтобы слух этот не распространился за пределы двух домов, и будем надеяться, что нам повезет.
— А что, если эти сведения не дойдут до Похитителя вовремя? — спросил Хьюберт.
Сердце у Самми болезненно сжалось. Какое-то время она молчала, потом сказала:
— Если Похититель Невест не узнает и не сможет ее спасти, придумаем что-нибудь еще.
Хьюберт уехал к майору Уилширу, а Самми отыскала мать, которая обладала способностью распространять слухи быстрее, чем сорняки растут под солнцем. Рассказав о трудном положении, в котором оказалась Анна Барроу, девушка побывала на кухне и поделилась этой новостью с Сарой, кухаркой. Уверенная, что вся прислуга узнает об этом в течение часа, Самми подарила кухарке шаль и шляпку. По дороге в деревню с ежедневным визитом она задержалась в конюшне и рассказала эту историю Сирилу.
У мисс Уэйнзборо-Пакстон она провела несколько часов. Самми почитала ей истрепанную книжку «Чувство и чувствительность», а потом втерла в негнущиеся руки пожилой женщины медовый крем. С удовольствием подкрепившись чашкой чаю, она поспешила домой — ей хотелось узнать, какие новости привезет Хьюберт, вернувшись из дома майора.
Идя домой, когда низкое солнце светило сквозь деревья, она молилась, чтобы ее план удался, чтобы слухи о насильственной выдаче замуж Анны Барроу достигли ушей Похитителя Невест, но не достигли ушей судьи. Она опасалась навлечь опасность на Похитителя, но не могла не помочь оказавшейся в беде девушке. В критической ситуации необходимы отчаянные меры.
Перед глазами ее мелькнул образ дерзкого Похитителя Невест. И вдруг ее осенило. Она остановилась, быстро все обдумала, взвесила, измерила под всеми углами. Это очень рискованно, но на карту поставлена человеческая жизнь. Рассудок предупреждал Самми, что может случиться множество неожиданностей.
Сердце говорило, что одно случится обязательно. Мисс Барроу будет свободна.
Если Похититель Невест не явится на помощь мисс Барроу, Самми спасет ее сама.
Эрик смотрел то на Императора, который пасся рядом с озером, то на тропу, идущую от деревни через лес. Он взглянул на часы, которые вынул из жилетного кармана, и нахмурился. Проклятие, неужели он ее пропустил? Не может быть. Ведь он прождал целый час. Либо она вообще не ходила сегодня в деревню, либо заболела…
Хрустнул сучок, и он посмотрел на тропинку. Увидев Самми, вздохнул — до этого он, сам того не замечая, стоял затаив дыхание. Сердце его неожиданно подпрыгнуло, и это подействовало раздражающе. Черт побери, он ведет себя как зеленый юнец! Стоит в лесу, держит банку с медом, как опьяненный глупец. «А ты и есть опьяненный глупец», — сказал ему внутренний голос.
Стиснув зубы, он послал этот раздражающий его внутренний голос в преисподнюю. Он не опьянен. Он просто…
Его брови сошлись на переносице. Что он просто?.. Разве что необъяснимым образом раздражен. На себя, за то, что она вызывает у него такое желание. На нее — за то, что вид у нее такой совершенно… Самантовый.
При виде ее желание снова охватило его. Саманта шла по дорожке бодро, решительным шагом, поджав губы и сведя брови, поглощенная своими мыслями. Шляпку она несла в руке, держа за ленты, как сумочку, и ее блестящие волосы казались немножко растрепанными. Машинально она поправила очки на переносице — вряд ли можно было ожидать, что от этого жеста в крови у него вспыхнет жар. Но он, заметив этот жест, сразу же вспомнил, как снял тогда с нее очки и погрузился в ее прекрасные глаза.
Он хмыкнул, провел рукой по лицу. Не стоило приходить сюда. Не стоило ждать ее. Так какого же черта?.. «Потому что ты не мог удержаться».
Раздражение его усилилось от этой неоспоримой истины. Но как можно держаться вдали от той, к которой его так влечет? Которая очаровала его, не отдавая себе в этом отчета. От той, которая захотела стать его любовницей. Он этого не знал, но ясно было одно: лежать вот так в лесу, стараясь не пропустить ее, отнюдь не лучший способ выбросить ее из головы.
Он только отдаст ей обещанную баночку с медом. Это дело чести. И сразу уйдет. Это великолепный план.
Когда Саманта была уже совсем близко, он вышел из-под развесистой ивы на тропинку.
Она остановилась и ахнула:
— Господи, лорд Уэсли, вы меня напугали.
— Прошу прощения. Я не хотел.
Воцарилось оглушительное молчание. Она комкала в пальцах ленты своей шляпки, ожидая, когда он заговорит, но он словно лишился дара речи и только смотрел на нее, не в силах произнести ни слова, вспоминая их вчерашний разговор. Ведь она предложила ему стать его любовницей, а он отказался. Ее голос прервал его размышления:
— Что же, приятно было повидаться с вами, милорд. Извините, я тороплюсь. — Она повернулась, чтобы уйти. Он схватил ее за руку:
— Постойте. Я хотел отдать вам вот это. — Он протянул ей баночку. — Вы вчера ее забыли.
Румянец выступил у нее на лице, и он спросил себя: не вспомнила ли она, как он целовал ее у себя дома, после того как отдал ей мед?
Она взяла баночку.
— Благодарю вас. Я постараюсь, чтобы мистер Тимстоун получил крем. А теперь прошу прощения… — Она попыталась высвободить руку, но он крепче сжал ее. Саманта вопросительно посмотрела на него: — Что-нибудь еще, милорд?
Он внимательно смотрел на нее. В глазах ее не было и намека на желание, только холодное отчуждение.
Вот непостоянная особа! Только что хотела взять его в любовники, а теперь, судя по всему, ей не терпится поскорее избавиться от него. Здравый смысл подсказывал ему, что так и должно быть. Но все существо его восставало против этого. Какая разительная перемена! Пусть он отказался стать ее любовником, но его желание нисколько не ослабло.
— Что-нибудь случилось, мисс Бриггем? Вы, кажется, спешите.
— Нет, милорд. Но есть один проект, и я должна осуществить его как можно скорее.
— Что за проект?
Она опустила глаза.
— Вас это никак не может заинтересовать.
Она не хочет поделиться с ним деталями проекта, который явно очень важен для нее, раз ей так не терпится вернуться домой и заняться им. Черт побери, он никак не думал, что ему будет так не хватать простых дружеских отношений, установившихся между ними. Нужно просто дать ей уйти.
Но этого Эрик не мог сделать.
Став прямо перед ней, он кончиком пальца поднял ее подбородок так, что глаза их встретились.
— О нашем вчерашнем споре…
Эмили принялась хлопать ее по спине, добавив при этом:
— Представляешь, он заявил, что никогда не женится. Вот чепуха-то. Мы знали, что он передумает, как только встретит ту, которая ему нужна. — Она посмотрела на Самми с выражением, весьма смахивающим на благоговейный ужас. — Просто мы не знали, что этой женщиной окажешься ты.
Самми закашлялась и отчаянно замахала рукой, на глаза навернулись слезы.
— Нет, — выдохнула она, — это не так.
— Передай мне ее рюмку, Эмили, — вмешалась Люсиль. — Я еще ей налью. И перестань колотить ее по спине. Посмотри, она уже пришла в себя.
— Когда он собирается снова к тебе прийти? — спросила Гермиона, беря вновь наполненную рюмку. — Надо, чтобы он не каждый раз заставал тебя дома.
— Гермиона права, — сказала Эмили. — И пусть ждет не меньше четверти часа, прежде чем ты выйдешь к нему. Не бойся, он не уйдет. Такой искушенный джентльмен привык к подобным вещам.
— И еще, — прозвенел голосок Люсиль, — ты должна хотя бы полчаса в день практиковаться перед зеркалом в кокетливых взглядах. Лучше всех мне удавался такой. — Опустив подбородок, она скромно потупилась, потом медленно подняла глаза, и ресницы ее затрепетали.
— Чудесно! — воскликнула Эмили. — А еще можно бросить взгляд поверх веера…
— Или надуть губки, — добавила Гермиона, округлив губы в совершенно круглое «о». — И можешь быть уверена, что…
Самми подняла руку:
— Перестаньте. Замолчите. Сначала выслушайте меня.
Сестры замолчали, глядя на нее с нетерпеливым, любопытным и восторженным видом.
«Господи, надо пресечь все это в корне».
— Вы совершенно неверно истолковали происходящее. Между мной и графом ничего нет, — сказала Самми, поправляя очки.
— Но мамочка говорит, что он приехал к тебе с цветами, — возразила Люсиль.
— После моего похищения мне наносили визиты все холостые джентльмены, чтобы расспросить о Похитителе Невест. Лорд Уэсли не исключение.
Эмили выпила свой шерри и протянула рюмку за новой порцией.
— Но мамочка сказала, что он пригласил тебя к себе домой и…
— …прислал за тобой карету, — договорила за сестру Люсиль.
— В таком случае мамочка не могла не сказать, что он пригласил и меня, и Хьюберта с единственной целью — показать нам свой гершелевский телескоп. Приглашение это имело чисто научный характер.
На безукоризненном лбу Гермионы появилась морщинка.
— И больше он к тебе не приходил?
— Нет, — сказала Самми, быстро сообразив, что его сегодняшнее появление у озера нельзя назвать визитом. — И вряд ли придет. Мамочке все показалось. — Господи, заподозри мать правду, она грохнулась бы в настоящий обморок.
Улыбка исчезла с лица Эмили.
— Ты хочешь сказать, что он вовсе не собирается…
— Ты хочешь сказать, что он вовсе не намерен…
— Не намерен и не собирается, — ответила Самми как могла бодро. — Говорю же вам, между нами ничего нет. — Она с невинным видом поджала губы, надеясь, что вспыхнувший на щеках румянец не выдаст ее. — Так что выбросьте все это из головы.
Разочарованные, сестры что-то промямлили. Потом Эмили погладила Самми по руке:
— Ладно, если лорд Уэсли, проведя целый вечер в твоем обществе, умудрился не рассмотреть, какая ты необыкновенная, значит, он просто…
— Болван, — вставила Герми, кладя руку на руку Эмили.
— Осел, — заявила Люсиль чересчур громким шепотом и икнула, что совершенно не приличествовало леди. — Кто-нибудь хочет еще шерри?
Все протянули рюмки. Люсиль налила ликеру и сказала:
— Если тебе не хочется говорить о своих отношениях с графом…
— Да тут и говорить не о чем, — произнесла Самми, стиснув зубы.
— Ладно. Тогда скажи, зачем мы тебе понадобились?
Самми не стала уточнять, что ей нужна была только Люсиль. Очевидно, Люсиль разослала записки всем сестрам, пообещав им, что можно будет узнать подробности отношений Самми с графом. Но ей не к кому было больше обратиться за нужной информацией. Когда она объяснит, что сведения ей нужны для научных целей, все обойдется.
— На самом деле мне необходима ваша помощь в одном научном вопросе.
Это заявление было встречено без всякого энтузиазма.
— Мы ничего такого не знаем, — сказала Эмили, отломив кусочек бисквита. — Лучше спроси у Хьюберта.
— К сожалению, эту тему я не могу обсуждать с мужчиной.
Гермиона нахмурилась.
— Тогда обратись к мамочке.
Услышав это, Самми с трудом подавила дрожь.
— Не думаю, что она мне поможет. Боюсь, она неправильно истолкует мой вопрос. Разволнуется, как это обычно бывает.
— Спрашивай, мы тебя слушаем, — сказала Люсиль с ободряющей улыбкой.
— Вот и хорошо. Мне нужно знать, как может женщина предохранить себя от беременности?
Этот вопрос был встречен тремя раскрытыми ртами и тремя парами вытаращенных глаз. Сердце у нее упало. Вот досада1 Неужели сестры ничего не знают? Но они должны знать, ведь они замужем. Сестры переглянулись и снова устремили глаза на Самми. Она почувствовала себя так, словно ее положили под микроскоп.
Люсиль сделала большой глоток шерри.
— Ведь ты сказала, что ничего не происходит…
— Между тобой. — Эмили залпом осушила рюмку.
— И графом. — Гермиона сделала то же самое. Самми бросило в жар, даже кончики ушей зарделись.
— Между нами действительно ничего не происходит. Я же сказала, что мне нужны сведения для научного эксперимента. Вопрос деликатный, и мне некому его задать, кроме вас.
— Обсуждать подобные вещи с незамужней девушкой крайне неприлично, — нахмурившись, заявила Эмили.
— Да уж, — согласилась Гермиона. — Что же это за эксперимент, для которого понадобились такие сведения?
Тогда Самми заговорила тем монотонным голосом, который, как она знала, вызывал скуку у ее сестер:
— Я хочу провести сравнительное изучение репродуктивного цикла нескольких образчиков, среди которых имеются лягушки, змеи и мыши, все они родственны человеку. — При упоминании лягушек, змей и мышей сестры как по команде поморщились, словно проглотили лимон. А Самми как ни в чем не бывало продолжила: — Возьмем, к примеру, змею. После того, как она сбрасывает кожу…
— Это очень увлекательно, Самми, — прервала ее Эмили, — но нет необходимости вдаваться в детали. — И она подала Самми блюдо с бисквитами.
Самми взяла бисквит и постаралась заглушить в себе неловкость оттого, что так бесстыдно манипулирует сестрами.
Эмили откашлялась, а потом проговорила тихим голосом:
— Ну, раз это нужно для науки, то я слышала, что некоторые женщины потом промывают сама знаешь что уксусом.
Самми воззрилась на нее совершенно ошеломленная. Обретя дар речи, она пробормотала:
— Неужели? А… а зачем они это делают?
— Чтобы смыть сама знаешь что. — Лицо у Эмили сделалось малинового цвета, и она потянулась за очередным бисквитом.
Как зачарованная, Самми открыла рот, чтобы продолжать расспросы, но тут вмешалась Люсиль:
— Ну а я слышала… — Она замолчала, быстро оглядела комнату, словно желая убедиться, что в ней нет никого из посторонних, и наклонилась вперед. Самми, крайне заинтересованная этим, тоже подалась вперед, так что чуть было не сползла с кушетки. Люсиль продолжала, понизив голос до шепота: — Что некоторые женщины даже промывают там душем из уксуса.
Глаза у Эмили стали круглыми.
— Не может быть!
— Или из лимонного сока, — кивнув, добавила Гермиона. — Но это сложнее. — Она наполнила до краев все рюмки. — Еще я слышала, что некоторые женщины пользуются морскими губками.
— А что они с ними делают? — спросила Самми, размышляя, где можно достать морскую губку.
— Смачивают уксусом.
— Или бренди, — вставила Эмили.
— А потом помещают сама знаешь куда, — закончила Гермиона.
— И что это дает в итоге? — спросила Самми, надеясь, что поняла, о каком именно месте идет речь. Эмили снова икнула.
— Они не дают сама знаешь чему проникнуть сама знаешь куда и зачать младенца.
— А, да, это весьма обычная вещь, я знаю, — сказала Люсиль. — И еще я слышала, что есть предмет, который джентльмен может надеть сама знаешь на что, и это не даст сама знаешь чему попасть сама знаешь куда. — Она стала обмахиваться рукой и ослабила узел шейной косынки. — Господи, как здесь жарко!
— Ну а я слышала, — сказала Эмили, — что существует способ, при котором джентльмену нужно удалиться сама знаешь из чего до того, как он сама знаешь что.
Леди замерли на несколько мгновений, потом Гермиона захихикала:
— Господи, Эмили, я не уверена, что мне хотелось бы узнать об этом!
Эмили расхохоталась и прижала руки к губам. Смех ее оказался заразительным, и вскоре все четверо хохотали как безумные.
— Ну, что до меня, я не стала бы ни за что прибегать к этим способам, — сказала Люсиль, вытирая слезы подолом платья. — Мне очень хочется стать матерью.
— И мне, — сказала Гермиона. — Хотя мысль о родах меня немного пугает. Одна из нас должна обзавестись младенцем и рассказать остальным, каково это. Эмили, ты должна быть первой.
— Я? — Эмили сердито посмотрела на сестру. — А почему не ты?
Гермиона повернулась к Люсиль:
— Ты, Люсиль, первая вышла замуж. Вот почему.
— Ладно. Раз уж вы настаиваете, я рожу до конца этого года.
— Но это невозможно, — фыркнула Эмили. — Сейчас уже июль.
Люсиль молча подняла брови, в уголках ее губ заиграла легкая усмешка. Тут Самми осенило.
— Вполне возможно, — сказала она, — если Люсиль уже ждет ребенка.
На некоторое время воцарилось молчание, а потом началось что-то невообразимое. Все разом принялись кричать, смеяться, плакать, обниматься.
— И давно ты об этом узнала?
— Как ты себя чувствуешь?
— Не похоже, что ты ждешь ребенка!
— А мамочка знает?
Люсиль рассмеялась:
— Господи, успокойтесь! Я знаю об этом несколько недель, и мне хотелось сначала сказать Ричарду, а он гостит у своей матушки и вернется только завтра.
— Поэтому ты не поехала с ним? — спросила Гер-миона.
Люсиль кивнула.
— Мы подозревали, что я беременна, и не хотели рисковать — путь неблизкий. Пока Ричарда не было, доктор подтвердил наши подозрения. А вообще, я чувствую себя прекрасно. Мамочке я уже сообщила, но взяла с нее слово, что она не проговорится, я хотела сама вам сказать.
Снова начались объятия. Эмили и Гермиона засыпали Люсиль вопросами.
«Интересно, — думала Саманта, — что ощущает женщина, когда носит в себе младенца от любимого человека? Судя по сияющему лицу Люсиль, это прекрасное, удивительное чувство».
Зачать ребенка. Как замечательно, что для Люсиль это самая чудесная новость в мире!
Как грустно, что для нее это было бы настоящим крушением.
На мгновение сердце ее наполнилось желанием иметь любящего мужа и ребенка, но она прогнала его. Она либо превратится в иссохшую старую деву, либо станет любовницей. Его любовницей. И теперь, когда она знает, как предотвратить беременность, ее никто не остановит.
Кроме лорда Уэсли.
Но она сумеет его уговорить. Удастся ли это ей? Непременно. Она в этом уверена. Сейчас надо отработать перед зеркалом кокетливые взгляды. Это делу не помешает.
Глава 11
Из лондонской «Таймс»:На следующее утро все планы Самми касательно лорда Уэсли рухнули. Как только она закончила завтрак, в столовую вбежал Хьюберт, громко стуча ботинками. После вчерашнего возлияния у сестер у нее раскалывалась голова, и она прижала пальцы к вискам.
«Общество охотников за Похитителем Невест сообщает, что с целью охватить большую территорию они приглашают любого, у кого есть дочь брачного возраста, вступить в их ряды. Джентльмены, желающие сделать это, должны внести денежный вклад, который будет добавлен к награде за поимку Похитителя».
Но прежде чем она успела попросить брата ходить потише, он бросил ей конверт, запечатанный восковой печатью, и, запыхавшись, сказал:
— Это передал Сирилу какой-то малый, которого он никогда не видел.
— Вот как? — На конверте аккуратным незнакомым почерком было написано ее имя. — От кого это?
— Не знаю, но, может быть, от него.
Самми замерла.
— От него?
— От лорда Уэсли. Разве он не может еще раз пригласить нас воспользоваться гершелевским телескопом?
Глаза Хьюберта сияли, и это тронуло Самми до глубины души. Положив письмо на стол, она схватила брата за руки и сжала их.
— Хьюберт, не настраивайся на то, что он еще раз пригласит нас. Он, конечно, был очень любезен…
— Он сказал, что будет рад, если я еще раз приду.
— Вот как? Когда?
— Когда мы уезжали от него, ты как раз садилась в карету. Он выразил сожаление, что мы так рано уезжаем, поскольку я не успел закончить свои записи, и сказал, что я могу сделать это в любое время. — На щеках его вспыхнул румянец. — Но я не решаюсь, пока он сам не назначит мне день и час.
Самми судорожно сглотнула.
— Это очень великодушно со стороны лорда Уэсли.
— Замечательный джентльмен, — отдышавшись, согласился Хьюберт. — Несмотря на титул и положение, он… — Юноша пожал плечами и отвернулся.
— Добр к нам, — тихо произнесла Самми. — Ты это хотел сказать?
— Да. Видимо, потому он мне и понравился, что был добр к тебе, не считая того, что у него такой замечательный телескоп, — шутливым тоном заметил Хьюберт.
— Какое совпадение, — в тон ему сказала Самми. — А мне он понравился потому, что был добр к тебе.
Хьюберт усмехнулся.
— Да, все говорят, что мы с тобой чувствуем одинаково. — Он кивнул на письмо: — Ты собираешься его читать?
— Конечно. — Девушка взяла письмо. Хьюберт сел напротив, намазал кусок хлеба клубничным джемом и принялся есть. Самми сломала восковую печать и вынула из конверта два листа веленевой бумаги.
«Дорогая мисс Бриггем!На втором листе бумаги был обозначен маршрут кареты. Самми положила оба листа на стол и прерывисто вздохнула.
Меня зовут Энн Барроу, и живу я в маленькой деревушке примерно в часе езды от Танбридж-Уэллз. Хотя мы с вами никогда не встречались, я пишу вам, чтобы просить — нет, умолять о помощи. Я в полном отчаянии. Когда до меня дошли слухи о том, что вас увез Похититель Невест, я поняла, что вы — моя последняя надежда.
Отец заставляет меня выйти замуж за человека, который вызывает у меня отвращение. Он жестокий, безжалостный, пытался взять меня силой. Отцу он пообещал выплатить все его карточные долги. Сумма огромная. Отец просто продал меня. Я не хочу, чтобы он попал в долговую тюрьму, но не собираюсь приносить себя в жертву. Отец сделал свой выбор, теперь я должна сделать свой.
Прошу вас, мисс Бриггем, вы единственная можете мне помочь. Больше мне не к кому обратиться. Моя мать умерла, родственников у меня нет. Не могли бы вы связаться с Похитителем Невест и сказать ему обо мне? Я поеду куда угодно, буду делать что угодно, лишь бы избежать кошмара, в который превратится моя жизнь, если я стану женой этого человека. Я сама попыталась бы связаться с Похитителем Невест, но папа запер меня в моей комнате. Не знаю, дойдет ли до вас это письмо.
Через два дня отец отправит меня в дом жениха. Прилагаю нарисованную мной карту маршрута, по которому будет ехать наша карета. Умоляю вас, передайте ее Похитителю Невест. Я не стала бы докучать вам, отчаяние толкнуло меня на этот шаг. Помогите мне! Иначе я погибну.
Вечно в долгу перед вами.
Анна Барроу».
Хьюберт с тревогой взглянул на нее:
— Самми, ты побелела как мел. Что случилось? Это письмо от лорда Уэсли?
— Нет. — Девушка молча протянула Хьюберту письмо.
Хьюберт прочел, и его синие глаза округлились.
— Какой ужас!
— Воистину так. Я должна помочь этой бедной девочке. — Поднявшись, Самми стала мерить шагами столовую. — Необходимо сейчас же доставить эти сведения Похитителю Невест. Но как это сделать?
Хьюберт тоже стал ходить взад-вперед по комнате, только по другую сторону длинного стола.
— Если бы отыскать коттедж, в который он тебя привез, можно было бы оставить там ему записку. Я рассмотрел несколько волосков и образчиков листвы, которые снял с твоей одежды наутро после твоего похищения, но…
Самми остановилась и уставилась на брата:
— Что ты сделал?!
Хьюберт вспыхнул.
— Я искал хоть что-нибудь, чтобы установить его личность. Но все, что мне удалось определить, ты уже рассказала: он был на вороном коне, и вы ехали по лесу.
— Но зачем тебе понадобилось устанавливать его личность? Ты ведь не собирался получить награду за его поимку?
— Конечно, нет. Впрочем, я не колебался бы ни минуты, если бы он причинил тебе вред. Нет, я совершенно согласен с тобой, что это благородный человек и что он борется за правое дело. Мне просто хотелось противопоставить мой ум его уму. — Застенчивая улыбка изогнула его губы. — Ты же знаешь, я не могу пройти мимо проблемы, не разрешив ее.
— Знаю, но в данном случае ты не должен был этого делать. Поиски ответа могли оказаться опасными не только для тебя, но и для него. В этом случае ему бы грозила виселица. А тебе этот процесс мог бы сильно навредить.
Хьюберт похлопал ее по руке:
— Самми, спокойно. Я просто провел несколько экспериментов, и они ничего не дали. Но если бы даже я узнал, кто он, ни слова не сказал бы судье.
— Найти коттедж — это хорошее предложение, но на это могут уйти недели, месяцы. Тогда было темно, и без очков я совершенно потеряла ориентацию. Нет, нужно придумать что-то еще. — Постучав пальцами по подбородку, она снова заходила взад-вперед. — Давай рассуждать логично. Нам нужно, чтобы Похититель Невест узнал о тяжелом положении этой девушки. Как он узнаёт о других девушках, которых спасает?
Хьюберт нахмурился.
— Вот именно, как? Не мог же он знать их всех.
— Воистину. А как он узнал обо мне? Как узнал, что я не хочу выходить замуж за майора Уилшира? О моей помолвке еще не было объявлено.
— Тогда есть только один способ… — помолчав, сказал Хьюберт.
— Он мог узнать обо всем только…
— …по слухам, — сказали оба в один голос. Самми хлопнула в ладоши:
— Да, это единственное логичное объяснение. Не знаю, почему оно раньше не пришло мне в голову.
— Скорее всего потому, что ты не пыталась найти способ, как связаться со своим похитителем.
Схватив со стола письмо, Самми обошла вокруг стола.
— Слухи могли пойти только от нашей прислуги или от прислуги майора Уилшира. — Она побарабанила пальцами по столу. — Надо немедленно рассказать об этой девушке нашим слугам и слугам майора Уилшира. Нельзя терять ни минуты.
— Я побываю у майора, — предложил Хьюберт. — Я знаком с сыном его конюха. Но, Самми, а если судья узнает об этом и устроит Похитителю ловушку?
— Мы сделаем все возможное, чтобы слух этот не распространился за пределы двух домов, и будем надеяться, что нам повезет.
— А что, если эти сведения не дойдут до Похитителя вовремя? — спросил Хьюберт.
Сердце у Самми болезненно сжалось. Какое-то время она молчала, потом сказала:
— Если Похититель Невест не узнает и не сможет ее спасти, придумаем что-нибудь еще.
Хьюберт уехал к майору Уилширу, а Самми отыскала мать, которая обладала способностью распространять слухи быстрее, чем сорняки растут под солнцем. Рассказав о трудном положении, в котором оказалась Анна Барроу, девушка побывала на кухне и поделилась этой новостью с Сарой, кухаркой. Уверенная, что вся прислуга узнает об этом в течение часа, Самми подарила кухарке шаль и шляпку. По дороге в деревню с ежедневным визитом она задержалась в конюшне и рассказала эту историю Сирилу.
У мисс Уэйнзборо-Пакстон она провела несколько часов. Самми почитала ей истрепанную книжку «Чувство и чувствительность», а потом втерла в негнущиеся руки пожилой женщины медовый крем. С удовольствием подкрепившись чашкой чаю, она поспешила домой — ей хотелось узнать, какие новости привезет Хьюберт, вернувшись из дома майора.
Идя домой, когда низкое солнце светило сквозь деревья, она молилась, чтобы ее план удался, чтобы слухи о насильственной выдаче замуж Анны Барроу достигли ушей Похитителя Невест, но не достигли ушей судьи. Она опасалась навлечь опасность на Похитителя, но не могла не помочь оказавшейся в беде девушке. В критической ситуации необходимы отчаянные меры.
Перед глазами ее мелькнул образ дерзкого Похитителя Невест. И вдруг ее осенило. Она остановилась, быстро все обдумала, взвесила, измерила под всеми углами. Это очень рискованно, но на карту поставлена человеческая жизнь. Рассудок предупреждал Самми, что может случиться множество неожиданностей.
Сердце говорило, что одно случится обязательно. Мисс Барроу будет свободна.
Если Похититель Невест не явится на помощь мисс Барроу, Самми спасет ее сама.
Эрик смотрел то на Императора, который пасся рядом с озером, то на тропу, идущую от деревни через лес. Он взглянул на часы, которые вынул из жилетного кармана, и нахмурился. Проклятие, неужели он ее пропустил? Не может быть. Ведь он прождал целый час. Либо она вообще не ходила сегодня в деревню, либо заболела…
Хрустнул сучок, и он посмотрел на тропинку. Увидев Самми, вздохнул — до этого он, сам того не замечая, стоял затаив дыхание. Сердце его неожиданно подпрыгнуло, и это подействовало раздражающе. Черт побери, он ведет себя как зеленый юнец! Стоит в лесу, держит банку с медом, как опьяненный глупец. «А ты и есть опьяненный глупец», — сказал ему внутренний голос.
Стиснув зубы, он послал этот раздражающий его внутренний голос в преисподнюю. Он не опьянен. Он просто…
Его брови сошлись на переносице. Что он просто?.. Разве что необъяснимым образом раздражен. На себя, за то, что она вызывает у него такое желание. На нее — за то, что вид у нее такой совершенно… Самантовый.
При виде ее желание снова охватило его. Саманта шла по дорожке бодро, решительным шагом, поджав губы и сведя брови, поглощенная своими мыслями. Шляпку она несла в руке, держа за ленты, как сумочку, и ее блестящие волосы казались немножко растрепанными. Машинально она поправила очки на переносице — вряд ли можно было ожидать, что от этого жеста в крови у него вспыхнет жар. Но он, заметив этот жест, сразу же вспомнил, как снял тогда с нее очки и погрузился в ее прекрасные глаза.
Он хмыкнул, провел рукой по лицу. Не стоило приходить сюда. Не стоило ждать ее. Так какого же черта?.. «Потому что ты не мог удержаться».
Раздражение его усилилось от этой неоспоримой истины. Но как можно держаться вдали от той, к которой его так влечет? Которая очаровала его, не отдавая себе в этом отчета. От той, которая захотела стать его любовницей. Он этого не знал, но ясно было одно: лежать вот так в лесу, стараясь не пропустить ее, отнюдь не лучший способ выбросить ее из головы.
Он только отдаст ей обещанную баночку с медом. Это дело чести. И сразу уйдет. Это великолепный план.
Когда Саманта была уже совсем близко, он вышел из-под развесистой ивы на тропинку.
Она остановилась и ахнула:
— Господи, лорд Уэсли, вы меня напугали.
— Прошу прощения. Я не хотел.
Воцарилось оглушительное молчание. Она комкала в пальцах ленты своей шляпки, ожидая, когда он заговорит, но он словно лишился дара речи и только смотрел на нее, не в силах произнести ни слова, вспоминая их вчерашний разговор. Ведь она предложила ему стать его любовницей, а он отказался. Ее голос прервал его размышления:
— Что же, приятно было повидаться с вами, милорд. Извините, я тороплюсь. — Она повернулась, чтобы уйти. Он схватил ее за руку:
— Постойте. Я хотел отдать вам вот это. — Он протянул ей баночку. — Вы вчера ее забыли.
Румянец выступил у нее на лице, и он спросил себя: не вспомнила ли она, как он целовал ее у себя дома, после того как отдал ей мед?
Она взяла баночку.
— Благодарю вас. Я постараюсь, чтобы мистер Тимстоун получил крем. А теперь прошу прощения… — Она попыталась высвободить руку, но он крепче сжал ее. Саманта вопросительно посмотрела на него: — Что-нибудь еще, милорд?
Он внимательно смотрел на нее. В глазах ее не было и намека на желание, только холодное отчуждение.
Вот непостоянная особа! Только что хотела взять его в любовники, а теперь, судя по всему, ей не терпится поскорее избавиться от него. Здравый смысл подсказывал ему, что так и должно быть. Но все существо его восставало против этого. Какая разительная перемена! Пусть он отказался стать ее любовником, но его желание нисколько не ослабло.
— Что-нибудь случилось, мисс Бриггем? Вы, кажется, спешите.
— Нет, милорд. Но есть один проект, и я должна осуществить его как можно скорее.
— Что за проект?
Она опустила глаза.
— Вас это никак не может заинтересовать.
Она не хочет поделиться с ним деталями проекта, который явно очень важен для нее, раз ей так не терпится вернуться домой и заняться им. Черт побери, он никак не думал, что ему будет так не хватать простых дружеских отношений, установившихся между ними. Нужно просто дать ей уйти.
Но этого Эрик не мог сделать.
Став прямо перед ней, он кончиком пальца поднял ее подбородок так, что глаза их встретились.
— О нашем вчерашнем споре…