Страница:
— Я опущу тебя сейчас вниз на пол, скатерти на столах почти до пола, так что тебя не заметят. Ты взял флакон?
Я также тихо ответил, что держу флакон и готов бежать ко входу на кухню.
Как раз в эту минуту к нашему столу подошёл официант. Когда он заговорил, я узнал его по голосу. Это был Уильям. Он приветливо поздоровался с бабушкой и вежливо спросил:
— А где же наш маленький джентльмен?
— Он нездоров и остался в спальне, — ответила бабушка.
— Очень жаль, — искренне огорчился Уильям. — У нас сегодня приготовили вкусный суп с зелёным горошком, а на второе — отличное рыбное филе или, по выбору, жареный ягнёнок.
Бабушка сделала заказ и попросила официанта не спешить, поскольку она хочет спокойно посидеть и отдохнуть за хорошо сервированным столом, с рюмочкой хереса.
Уильям ушёл, а бабушка тотчас сделала вид, что уронила на пол платок. И когда она наклонилась, чтобы поднять его, я выскользнул из-под платка и спрятался за ножкой стола.
— Беги, милый, беги, — шепнула мне она, выпрямляясь на стуле.
С этого момента я был предоставлен самому себе. Я постоял недолго под столом, прижимая к себе драгоценный флакон и размышляя о том, как пробегу почти половину огромной столовой до дверей, ведущих в кухню. В своей комнате наверху мне представлялось всё значительно проще.
Но надо было действовать! Я выскочил из-под стола и прижался к стене: не бежать же мне через весь зал, на виду у всех!
Я решил как можно плотнее прилипнуть к плинтусу, он был широкий и тёмного цвета, и рвануть вдоль него до самой кухни. Но на этом пути был один особенно опасный участок: открытое пространство перед широкими входными дверями в столовую. Однако раздумывать было уже некогда, и я побежал! Да что там побежал... я, как говорится, просто рвал когти!
Мне удалось преодолеть эту часть пути незамеченным. Все были настолько увлечены вкусным ужином, что им некогда было смотреть, кто там несётся вдоль тёмного плинтуса. Однако мне пришлось притормозить перед открывающимися в этот момент входными дверями: в столовую шумно входила большая группа женщин.
Заслоняя собой заветный флакон, я вжался в плинтус, различая только многочисленные женские туфельки. Однако, подняв глаза, я с ужасом узнал некоторые знакомые мне лица: это были ведьмы! Дождавшись, пока они пройдут, я помчался дальше к двери на кухню, благо к этому времени она была ещё довольно широко открыта. Вслед за официантом я проскользнул внутрь и спрятался за большим мусорным баком у самой двери. Некоторое время я сидел там, вслушиваясь в громкие разговоры поваров и официантов. Честное слово, я никогда не думал, что на кухне может быть такое. Сплошной шум, гам, низко висящий пар в воздухе, какие-то выкрики, чьи-то команды, звон и грохот многочисленных сковородок и кастрюль! Повара не просто разговаривают друг с другом — нет, они орут, стараясь перекричать весь этот шум. В кухню ежеминутно влетают официанты, громко требуя что-то и отдавая команды поварам:
— Четыре супа, два ягнёнка и две рыбы на двадцать восьмой! Три яблочных пирога на семнадцатый! Две порции земляничного мороженого на восьмой! И так без конца.
Оглядевшись, я заметил над своей головой ручку мусорного бака. Вспомнив наш последний разговор с бабушкой, я подпрыгнул как можно выше, в воздухе сумел перевернуться через голову и зацепился хвостом за ручку бака. Повиснув на ней вниз головой, я раскачивался изо всех сил, словно я был уже не я, а цирковой акробат, со свистом рассекающий воздух под самым куполом цирка. Ощущение было жутким, но и прекрасным одновременно! По сравнению с акробатом, который мог на трапеции крутиться только вперёд или назад, я на своём хвосте поворачивался в любом направлении.
«А что, — мелькнула у меня мысль, — пожалуй, я вполне мог бы стать дрессированной мышью!»
В это время в помещение вошёл официант с тарелкой в руках и громко объявил:
— Старая карга за четырнадцатым столом заявила, что мясо жёсткое, и требует замены. Другую порцию, быстро!
Один из поваров крикнул:
— Давай сюда её тарелку.
Я шлёпнулся на пол и огляделся: повар скинул с тарелки кусок мяса и положил другой. А потом подозвал своих товарищей и предложил им:
— Добавим-ка ей немного соуса!
С ужасом, от которого моя шёрстка на спине вздыбилась, я наблюдал, как все повара, присутствовавшие на кухне, со смехом смачивали кусок мяса своей слюной.
— Ну теперь-то уж точно она будет довольна! — захохотал повар, возвращая тарелку официанту.
Тут же в кухню вошёл другой официант с возгласом:
— Вся компания из КОПЖД пожелала суп!
Я замер и стал внимательно наблюдать, весь обратившись в слух. Высунув голову из-за бака, я видел, что повар в высоком белом колпаке, наверное шеф-повар, приказал:
— Большую серебряную супницу!
И тут же на широкую деревянную скамью, что тянулась вдоль всей противоположной стены, поставили громадную серебряную посудину с красиво изогнутыми ручками.
«Так вот куда нальют суп для ведьм! — подумал я. — Значит, мне нужно будет вылить содержимое моего флакона именно в неё!»
Высоко под потолком, прямо над деревянной скамьёй, куда поставили супницу, висела длинная полка, буквально забитая доверху всякой кухонной утварью: сковородками, сотейниками, кастрюлями.
«Как бы попасть туда? — подумал я. — Если я доберусь туда, то окажусь как раз над этой супницей, и тогда можно сказать, что дело в шляпе!»
Но для этого нужно было пересечь всю кухню и забраться на эту полку.
И мне пришла в голову прекрасная идея: я вновь подпрыгнул, зацепился хвостом за ручку бака и, прижимая флакон с зельем к груди, начал раскачиваться изо всех сил, с каждым разом взлетая всё выше и выше, словно настоящий циркач. Подобное я видел в цирке, куда ходил ещё с мамой: там акробат, взлетая на трапеции всё выше и выше, неожиданно разжимал руки, отпуская трапецию, и летел вперёд по воздуху, в конце своего полёта успевая ухватиться за другую, встречную, трапецию.
Вспоминая то, что я видел в цирке, я раскачался на своём хвосте так, что сила инерции подбросила меня к потолку, и я воспарил над кухней, перелетев всё пространство до противоположной стены и свалившись как раз на полку с посудой.
«Ай да молодец! — похвалил я себя. — Как много всё-таки может мышь!»
Но главное было то, что я удержал в целости свой драгоценный флакон!
В кухне каждый был занят своим делом, поэтому никто не обратил внимания на мой полёт. Меня не заметили. С места своей посадки я вскочил на водопроводную трубу, а оттуда в щель между посудинами, стоявшими на полке. Теперь я был полностью уверен, что меня здесь не заметят, а серебряная супница была прямо подо мной. Нельзя было выбрать места более удачного для исполнения моего замысла!
Один из поваров подошёл к скамье с огромной кастрюлей супа в руках и вылил её содержимое в серебряную посудину. Когда же он отошёл за серебряной крышкой, я быстро отвинтил пробочку флакона и вылил содержимое бутылочки, все пятьсот доз, прямо в горячий суп!
Повар вернулся с крышкой, закрыл супницу и зычно крикнул:
— Суп для дам из КОПЖД готов!
Тут же возникший официант немедленно унёс серебряный сосуд в столовую.
Я был доволен! Ура! Получилось! Даже если мне не удастся вернуться живым и невредимым к моей бабушке, всё равно ведьмы станут жертвами своего колдовского варева!
Я спрятал флакончик подальше, между кастрюлями, и начал пробираться обратно. Без флакона в лапках я двигался намного увереннее и смелее. Я бежал, время от времени цепляясь хвостом за ручки разной кухонной утвари, чтобы прыгнуть дальше. И всё время слушал, что кричат внизу подо мной люди в кухне. А там кипела жизнь: над громадными чайниками поднимался пар, в котлах что-то бурлило, прибегали официанты.
«Какая всё-таки интересная жизнь у мышей, — подумал я, — особенно у тех, кто способен на такие акробатические трюки».
Но в конце концов я так увлёкся своими акробатическими подвигами, качанием на хвосте, полётами и прыжками, что на мгновение забыл, где я. Забыл, что для меня опасен любой случайно брошенный на меня взгляд. И это случилось довольно быстро, я не успел даже затаиться. Я только услышал дикий вопль, перекрывающий весь остальной шум:
— Мышь! Глядите, грязная, мерзкая мышь!
Краем глаза я успел заметить высокую фигуру в белой куртке и белом колпаке прямо под собой, в воздухе блеснула сталь ножа, взлетевшего вверх, и я сразу почувствовал острую боль: нож зацепил мой хвост. И тут же я начал стремительно падать, падать... и вот я уже на полу.
Только оказавшись на полу, я понял, что случилось. Произошла катастрофа! Мало того, что я потерял кончик хвоста, отхваченный острым ножом, но теперь у всех на виду мне предстояло загнанно мчаться через всю кухню, под злобные крики:
— Мышь! Дави её! Лови!
Всё же я собрался с духом и вскочил, чтобы бежать вперёд. Ведь речь шла о жизни или смерти! Но передо мной стеной стояли чёрные башмаки поваров, каждый старался наступить на меня или поддать мне в бок, а я, пытаясь увернуться, подскакивая и прыгая из стороны в сторону, мчался вперёд. Надо мной гремели голоса:
— Хватай! Убить её! Дави скорее!
В полном отчаянии мчался я среди множества ног, увёртываясь от ударов. Я уже плохо соображал, куда бегу. Спасением могла быть любая щель, дырка — хоть где-нибудь, только чтобы спрятаться там и перевести дыхание.
В изнеможении я бросился на чью-то ногу, залез под белую штанину и прильнул к ноге человека, обтянутой мягким носком. Повар закричал:
— Чёрт возьми! Вы посмотрите-ка! Эта мышь висит у меня на ноге! Ребята! Хватайте её, пока она здесь!
И он начал с силой хлопать ладонью по своей ноге.
Я понял, что мне несдобровать и через пару секунд его огромная лапища прихлопнет меня насмерть. Надо было бежать, но куда? Бежать вверх! Я вонзил свои крохотные коготочки в волосатую ногу повара повыше мягкого носка и начал карабкаться вверх.
— Ах чтоб тебя! — вскричал повар. — Братцы, она ползёт по моей ноге!
Я услышал, кроме возмущённых криков повара, ещё и смех окружающих его товарищей. Но мне было не до смеха! Я просто спасал свою жизнь.
Мой повар начал прыгать на месте, словно он стоял на раскалённых угольях, не переставая хлопать себя огромными ручищами по ноге. Мне оставалось только ползти всё выше и выше, увёртываясь от этих ударов, пока я не добрался до его пояса. Дальше пути не было!
— Да помогите же мне, чёрт возьми! — простонал повар. — Я больше не могу! Она защекочет меня до смерти!
— Снимай скорей штаны! — неслось со всех сторон. — Чудак! Снимай брюки, и мы её схватим!
Как здесь было темно и жарко! Но всё же я нашёл выход! Я с трудом пролез вдоль пояса и очутился в другой штанине и, не задерживаясь здесь, молниеносно скатился вниз и снова оказался на полу!
Повар ещё продолжал кричать под громкий хохот окружавших его, призывая:
— Ну помогите же! Хоть кто-нибудь! Я боюсь, она меня укусит!
А я тем временем, не глядя на обступивших моего спасителя поваров, мальчиков из обслуги, официантов, весело хохотавших, моментально пронёсся между их ног и юркнул в мешок с картошкой. Там я залез в щель между большими картофелинами и затаил дыхание.
По-видимому, мой повар действительно начал снимать брюки, поскольку окружающие начали кричать:
— Да нет же там никого! Вот балбес! Где же твоя мышь?
Повар растерянно оправдывался:
— Была! Клянусь, ползла по мне! По штанине прямо наверх! Не представляете, какой это кошмар!
Я и не думал, что такое крохотное существо, как мышь, может произвести подобный переполох, наделать столько шума и поселить ужас в сердце взрослого человека. Видя, как суетятся, хохочут, размахивают руками эти громадные, в сравнении со мной, мужчины, я улыбался в своём убежище.
Довольно долго просидел я в мешке с картошкой, пока не убедился, что люди забыли про меня. Лишь тогда с величайшей осторожностью выглянул я из мешка. Кухня по-прежнему пребывала в суете и суматохе. Я даже узнал того официанта, который приносил тарелку с жёстким мясом от привередливой леди. Он весело крикнул с порога:
— Эй, ребята, старая карга осталась очень довольна новой порцией отлично приготовленного мяса!
Мне же хотелось как можно быстрее убраться отсюда и поскорее оказаться под защитой моей бабушки!
Но для этого мне надо было выбраться незаметно из мешка, а потом промчаться до дверей, ведущих из кухни в столовый зал.
В ожидании удобного момента я решил осмотреть свою рану. Нож повара отхватил самый кончик хвоста, и он кровоточил. И тут я заметил, что официант с громадным подносом, заставленным большим количеством порций мороженого, собирается выходить. Он очень осторожно, стараясь сохранить равновесие, широко открыл дверь, придерживая одну из её створок плечом.
Я пулей выскочил из своего укрытия, молнией проскочил в открытую дверь и в мгновение ока долетел до бабушкиного стола. Под ним, скрытый от чужих глаз длинной скатертью, я смог наконец отдышаться. Я сразу успокоился рядом с бабушкиными башмачками — старомодными, с пуговичками и пряжками, но такими мне родными!
По бабушкиной юбке я потихоньку вскарабкался на её колено и прошептал:
— Привет, это я! Я вернулся, мне всё удалось, и весь флакон в их серебряной супнице!
Бабушкина рука приласкала меня, и я услышал, как она прошептала мне в ответ:
— Какой молодец! Ты хорошо это придумал, они как раз сейчас едят свой суп.
Но тут рука её дрогнула:
— Что они сделали с тобой? Я чувствую кровь на руке.
И мне пришлось вкратце прошептать ей всё, что произошло со мной на кухне.
Слушая меня, она достала из сумочки кружевной платочек и перевязала мою рану.
— Бедный, бедный мой, — приговаривала она при этом шёпотом, — постарайся поскорее обо всём забыть. А тебе и вправду удалось вылить весь флакон в суп?
— До капли! — опять шёпотом, но радостно подтвердил я. — Бабушка, — взмолился я, — мне так хочется посмотреть!
Бабушка, внемля моей просьбе, поставила сумочку на пустующий стул и осторожно пересадила меня со своего колена в сумочку. Бруно по-прежнему сидел там и уписывал за обе щеки какое-то лакомство.
— Привет, Бруно, — сказал я ему, и он тут же показал мне свою добычу:
— Посмотри, какая вкусная булочка, жаль только, что без масла.
С осторожностью высунул я нос из сумочки: недалеко от нашего стола сидели ведьмы. Они уже покончили с супом, и официант в это время собирал на поднос тарелки с их стола.
Моя милая бабушка устроилась поудобнее и разожгла одну из своих чёрных сигар. Время от времени облачко дыма окутывало меня, скрывая от посторонних глаз. В зале было шумно: постояльцы с удовольствием ужинали, весело разговаривая при этом. Здесь были люди пожилые, как моя бабушка, некоторые с палочками или с тростями, но было и много молодых семейств с уймой симпатичных ребятишек. Видно было, что все они люди состоятельные. Ещё бы! Не каждый мог позволить себе поселиться летом в таком отеле у самого моря!
— Бабушка! Посмотри скорее вон туда, это и есть Великая старшая ведьма!
Едва пошевелив губами, бабушка прошептала:
— Я знаю, я ведь видела её на балконе, она самая низкорослая и сидит во главе стола.
— Но ведь она может убить тебя одним взглядом! Сжигающими искрами!
— Тебе бы лучше спрятаться, — спокойно сказала бабушка. — К нам идёт официант.
И тут я услышал шаги Уильяма.
— Ваш ягнёнок, мадам, — сказал он. — А какой подать гарнир?
— Морковь, пожалуйста, — приветливо ответила бабушка, потом раздался лёгкий стук расставляемых на столе тарелок и удаляющиеся шаги.
— Он ушёл, — прошептала бабушка, и я снова осторожно высунул голову из сумки.
— Не бойся, тебя не видно, — сказала мне бабушка, — но вот мне всё время приходится изощряться, чтобы поговорить с тобой и ещё стараться при этом не шевелить губами.
— У тебя отлично получается! — похвалил я её.
— Знаешь, милый, — продолжала она, — я сосчитала всех ведьм. Их, оказывается, и не так уж много, я думала, что в Англии их значительно больше. А их всего восемьдесят четыре.
— Было восемьдесят пять, — откликнулся я. — Ты помнишь, что одну сожгли?
В этот момент я увидел, что к нашему столу приближается мистер Дженкинс.
— Бабушка, — только и успел шепнуть я, — оглянись скорее!
Мистер Дженкинс и его сынок
Триумф
Я также тихо ответил, что держу флакон и готов бежать ко входу на кухню.
Как раз в эту минуту к нашему столу подошёл официант. Когда он заговорил, я узнал его по голосу. Это был Уильям. Он приветливо поздоровался с бабушкой и вежливо спросил:
— А где же наш маленький джентльмен?
— Он нездоров и остался в спальне, — ответила бабушка.
— Очень жаль, — искренне огорчился Уильям. — У нас сегодня приготовили вкусный суп с зелёным горошком, а на второе — отличное рыбное филе или, по выбору, жареный ягнёнок.
Бабушка сделала заказ и попросила официанта не спешить, поскольку она хочет спокойно посидеть и отдохнуть за хорошо сервированным столом, с рюмочкой хереса.
Уильям ушёл, а бабушка тотчас сделала вид, что уронила на пол платок. И когда она наклонилась, чтобы поднять его, я выскользнул из-под платка и спрятался за ножкой стола.
— Беги, милый, беги, — шепнула мне она, выпрямляясь на стуле.
С этого момента я был предоставлен самому себе. Я постоял недолго под столом, прижимая к себе драгоценный флакон и размышляя о том, как пробегу почти половину огромной столовой до дверей, ведущих в кухню. В своей комнате наверху мне представлялось всё значительно проще.
Но надо было действовать! Я выскочил из-под стола и прижался к стене: не бежать же мне через весь зал, на виду у всех!
Я решил как можно плотнее прилипнуть к плинтусу, он был широкий и тёмного цвета, и рвануть вдоль него до самой кухни. Но на этом пути был один особенно опасный участок: открытое пространство перед широкими входными дверями в столовую. Однако раздумывать было уже некогда, и я побежал! Да что там побежал... я, как говорится, просто рвал когти!
Мне удалось преодолеть эту часть пути незамеченным. Все были настолько увлечены вкусным ужином, что им некогда было смотреть, кто там несётся вдоль тёмного плинтуса. Однако мне пришлось притормозить перед открывающимися в этот момент входными дверями: в столовую шумно входила большая группа женщин.
Заслоняя собой заветный флакон, я вжался в плинтус, различая только многочисленные женские туфельки. Однако, подняв глаза, я с ужасом узнал некоторые знакомые мне лица: это были ведьмы! Дождавшись, пока они пройдут, я помчался дальше к двери на кухню, благо к этому времени она была ещё довольно широко открыта. Вслед за официантом я проскользнул внутрь и спрятался за большим мусорным баком у самой двери. Некоторое время я сидел там, вслушиваясь в громкие разговоры поваров и официантов. Честное слово, я никогда не думал, что на кухне может быть такое. Сплошной шум, гам, низко висящий пар в воздухе, какие-то выкрики, чьи-то команды, звон и грохот многочисленных сковородок и кастрюль! Повара не просто разговаривают друг с другом — нет, они орут, стараясь перекричать весь этот шум. В кухню ежеминутно влетают официанты, громко требуя что-то и отдавая команды поварам:
— Четыре супа, два ягнёнка и две рыбы на двадцать восьмой! Три яблочных пирога на семнадцатый! Две порции земляничного мороженого на восьмой! И так без конца.
Оглядевшись, я заметил над своей головой ручку мусорного бака. Вспомнив наш последний разговор с бабушкой, я подпрыгнул как можно выше, в воздухе сумел перевернуться через голову и зацепился хвостом за ручку бака. Повиснув на ней вниз головой, я раскачивался изо всех сил, словно я был уже не я, а цирковой акробат, со свистом рассекающий воздух под самым куполом цирка. Ощущение было жутким, но и прекрасным одновременно! По сравнению с акробатом, который мог на трапеции крутиться только вперёд или назад, я на своём хвосте поворачивался в любом направлении.
«А что, — мелькнула у меня мысль, — пожалуй, я вполне мог бы стать дрессированной мышью!»
В это время в помещение вошёл официант с тарелкой в руках и громко объявил:
— Старая карга за четырнадцатым столом заявила, что мясо жёсткое, и требует замены. Другую порцию, быстро!
Один из поваров крикнул:
— Давай сюда её тарелку.
Я шлёпнулся на пол и огляделся: повар скинул с тарелки кусок мяса и положил другой. А потом подозвал своих товарищей и предложил им:
— Добавим-ка ей немного соуса!
С ужасом, от которого моя шёрстка на спине вздыбилась, я наблюдал, как все повара, присутствовавшие на кухне, со смехом смачивали кусок мяса своей слюной.
— Ну теперь-то уж точно она будет довольна! — захохотал повар, возвращая тарелку официанту.
Тут же в кухню вошёл другой официант с возгласом:
— Вся компания из КОПЖД пожелала суп!
Я замер и стал внимательно наблюдать, весь обратившись в слух. Высунув голову из-за бака, я видел, что повар в высоком белом колпаке, наверное шеф-повар, приказал:
— Большую серебряную супницу!
И тут же на широкую деревянную скамью, что тянулась вдоль всей противоположной стены, поставили громадную серебряную посудину с красиво изогнутыми ручками.
«Так вот куда нальют суп для ведьм! — подумал я. — Значит, мне нужно будет вылить содержимое моего флакона именно в неё!»
Высоко под потолком, прямо над деревянной скамьёй, куда поставили супницу, висела длинная полка, буквально забитая доверху всякой кухонной утварью: сковородками, сотейниками, кастрюлями.
«Как бы попасть туда? — подумал я. — Если я доберусь туда, то окажусь как раз над этой супницей, и тогда можно сказать, что дело в шляпе!»
Но для этого нужно было пересечь всю кухню и забраться на эту полку.
И мне пришла в голову прекрасная идея: я вновь подпрыгнул, зацепился хвостом за ручку бака и, прижимая флакон с зельем к груди, начал раскачиваться изо всех сил, с каждым разом взлетая всё выше и выше, словно настоящий циркач. Подобное я видел в цирке, куда ходил ещё с мамой: там акробат, взлетая на трапеции всё выше и выше, неожиданно разжимал руки, отпуская трапецию, и летел вперёд по воздуху, в конце своего полёта успевая ухватиться за другую, встречную, трапецию.
Вспоминая то, что я видел в цирке, я раскачался на своём хвосте так, что сила инерции подбросила меня к потолку, и я воспарил над кухней, перелетев всё пространство до противоположной стены и свалившись как раз на полку с посудой.
«Ай да молодец! — похвалил я себя. — Как много всё-таки может мышь!»
Но главное было то, что я удержал в целости свой драгоценный флакон!
В кухне каждый был занят своим делом, поэтому никто не обратил внимания на мой полёт. Меня не заметили. С места своей посадки я вскочил на водопроводную трубу, а оттуда в щель между посудинами, стоявшими на полке. Теперь я был полностью уверен, что меня здесь не заметят, а серебряная супница была прямо подо мной. Нельзя было выбрать места более удачного для исполнения моего замысла!
Один из поваров подошёл к скамье с огромной кастрюлей супа в руках и вылил её содержимое в серебряную посудину. Когда же он отошёл за серебряной крышкой, я быстро отвинтил пробочку флакона и вылил содержимое бутылочки, все пятьсот доз, прямо в горячий суп!
Повар вернулся с крышкой, закрыл супницу и зычно крикнул:
— Суп для дам из КОПЖД готов!
Тут же возникший официант немедленно унёс серебряный сосуд в столовую.
Я был доволен! Ура! Получилось! Даже если мне не удастся вернуться живым и невредимым к моей бабушке, всё равно ведьмы станут жертвами своего колдовского варева!
Я спрятал флакончик подальше, между кастрюлями, и начал пробираться обратно. Без флакона в лапках я двигался намного увереннее и смелее. Я бежал, время от времени цепляясь хвостом за ручки разной кухонной утвари, чтобы прыгнуть дальше. И всё время слушал, что кричат внизу подо мной люди в кухне. А там кипела жизнь: над громадными чайниками поднимался пар, в котлах что-то бурлило, прибегали официанты.
«Какая всё-таки интересная жизнь у мышей, — подумал я, — особенно у тех, кто способен на такие акробатические трюки».
Но в конце концов я так увлёкся своими акробатическими подвигами, качанием на хвосте, полётами и прыжками, что на мгновение забыл, где я. Забыл, что для меня опасен любой случайно брошенный на меня взгляд. И это случилось довольно быстро, я не успел даже затаиться. Я только услышал дикий вопль, перекрывающий весь остальной шум:
— Мышь! Глядите, грязная, мерзкая мышь!
Краем глаза я успел заметить высокую фигуру в белой куртке и белом колпаке прямо под собой, в воздухе блеснула сталь ножа, взлетевшего вверх, и я сразу почувствовал острую боль: нож зацепил мой хвост. И тут же я начал стремительно падать, падать... и вот я уже на полу.
Только оказавшись на полу, я понял, что случилось. Произошла катастрофа! Мало того, что я потерял кончик хвоста, отхваченный острым ножом, но теперь у всех на виду мне предстояло загнанно мчаться через всю кухню, под злобные крики:
— Мышь! Дави её! Лови!
Всё же я собрался с духом и вскочил, чтобы бежать вперёд. Ведь речь шла о жизни или смерти! Но передо мной стеной стояли чёрные башмаки поваров, каждый старался наступить на меня или поддать мне в бок, а я, пытаясь увернуться, подскакивая и прыгая из стороны в сторону, мчался вперёд. Надо мной гремели голоса:
— Хватай! Убить её! Дави скорее!
В полном отчаянии мчался я среди множества ног, увёртываясь от ударов. Я уже плохо соображал, куда бегу. Спасением могла быть любая щель, дырка — хоть где-нибудь, только чтобы спрятаться там и перевести дыхание.
В изнеможении я бросился на чью-то ногу, залез под белую штанину и прильнул к ноге человека, обтянутой мягким носком. Повар закричал:
— Чёрт возьми! Вы посмотрите-ка! Эта мышь висит у меня на ноге! Ребята! Хватайте её, пока она здесь!
И он начал с силой хлопать ладонью по своей ноге.
Я понял, что мне несдобровать и через пару секунд его огромная лапища прихлопнет меня насмерть. Надо было бежать, но куда? Бежать вверх! Я вонзил свои крохотные коготочки в волосатую ногу повара повыше мягкого носка и начал карабкаться вверх.
— Ах чтоб тебя! — вскричал повар. — Братцы, она ползёт по моей ноге!
Я услышал, кроме возмущённых криков повара, ещё и смех окружающих его товарищей. Но мне было не до смеха! Я просто спасал свою жизнь.
Мой повар начал прыгать на месте, словно он стоял на раскалённых угольях, не переставая хлопать себя огромными ручищами по ноге. Мне оставалось только ползти всё выше и выше, увёртываясь от этих ударов, пока я не добрался до его пояса. Дальше пути не было!
— Да помогите же мне, чёрт возьми! — простонал повар. — Я больше не могу! Она защекочет меня до смерти!
— Снимай скорей штаны! — неслось со всех сторон. — Чудак! Снимай брюки, и мы её схватим!
Как здесь было темно и жарко! Но всё же я нашёл выход! Я с трудом пролез вдоль пояса и очутился в другой штанине и, не задерживаясь здесь, молниеносно скатился вниз и снова оказался на полу!
Повар ещё продолжал кричать под громкий хохот окружавших его, призывая:
— Ну помогите же! Хоть кто-нибудь! Я боюсь, она меня укусит!
А я тем временем, не глядя на обступивших моего спасителя поваров, мальчиков из обслуги, официантов, весело хохотавших, моментально пронёсся между их ног и юркнул в мешок с картошкой. Там я залез в щель между большими картофелинами и затаил дыхание.
По-видимому, мой повар действительно начал снимать брюки, поскольку окружающие начали кричать:
— Да нет же там никого! Вот балбес! Где же твоя мышь?
Повар растерянно оправдывался:
— Была! Клянусь, ползла по мне! По штанине прямо наверх! Не представляете, какой это кошмар!
Я и не думал, что такое крохотное существо, как мышь, может произвести подобный переполох, наделать столько шума и поселить ужас в сердце взрослого человека. Видя, как суетятся, хохочут, размахивают руками эти громадные, в сравнении со мной, мужчины, я улыбался в своём убежище.
Довольно долго просидел я в мешке с картошкой, пока не убедился, что люди забыли про меня. Лишь тогда с величайшей осторожностью выглянул я из мешка. Кухня по-прежнему пребывала в суете и суматохе. Я даже узнал того официанта, который приносил тарелку с жёстким мясом от привередливой леди. Он весело крикнул с порога:
— Эй, ребята, старая карга осталась очень довольна новой порцией отлично приготовленного мяса!
Мне же хотелось как можно быстрее убраться отсюда и поскорее оказаться под защитой моей бабушки!
Но для этого мне надо было выбраться незаметно из мешка, а потом промчаться до дверей, ведущих из кухни в столовый зал.
В ожидании удобного момента я решил осмотреть свою рану. Нож повара отхватил самый кончик хвоста, и он кровоточил. И тут я заметил, что официант с громадным подносом, заставленным большим количеством порций мороженого, собирается выходить. Он очень осторожно, стараясь сохранить равновесие, широко открыл дверь, придерживая одну из её створок плечом.
Я пулей выскочил из своего укрытия, молнией проскочил в открытую дверь и в мгновение ока долетел до бабушкиного стола. Под ним, скрытый от чужих глаз длинной скатертью, я смог наконец отдышаться. Я сразу успокоился рядом с бабушкиными башмачками — старомодными, с пуговичками и пряжками, но такими мне родными!
По бабушкиной юбке я потихоньку вскарабкался на её колено и прошептал:
— Привет, это я! Я вернулся, мне всё удалось, и весь флакон в их серебряной супнице!
Бабушкина рука приласкала меня, и я услышал, как она прошептала мне в ответ:
— Какой молодец! Ты хорошо это придумал, они как раз сейчас едят свой суп.
Но тут рука её дрогнула:
— Что они сделали с тобой? Я чувствую кровь на руке.
И мне пришлось вкратце прошептать ей всё, что произошло со мной на кухне.
Слушая меня, она достала из сумочки кружевной платочек и перевязала мою рану.
— Бедный, бедный мой, — приговаривала она при этом шёпотом, — постарайся поскорее обо всём забыть. А тебе и вправду удалось вылить весь флакон в суп?
— До капли! — опять шёпотом, но радостно подтвердил я. — Бабушка, — взмолился я, — мне так хочется посмотреть!
Бабушка, внемля моей просьбе, поставила сумочку на пустующий стул и осторожно пересадила меня со своего колена в сумочку. Бруно по-прежнему сидел там и уписывал за обе щеки какое-то лакомство.
— Привет, Бруно, — сказал я ему, и он тут же показал мне свою добычу:
— Посмотри, какая вкусная булочка, жаль только, что без масла.
С осторожностью высунул я нос из сумочки: недалеко от нашего стола сидели ведьмы. Они уже покончили с супом, и официант в это время собирал на поднос тарелки с их стола.
Моя милая бабушка устроилась поудобнее и разожгла одну из своих чёрных сигар. Время от времени облачко дыма окутывало меня, скрывая от посторонних глаз. В зале было шумно: постояльцы с удовольствием ужинали, весело разговаривая при этом. Здесь были люди пожилые, как моя бабушка, некоторые с палочками или с тростями, но было и много молодых семейств с уймой симпатичных ребятишек. Видно было, что все они люди состоятельные. Ещё бы! Не каждый мог позволить себе поселиться летом в таком отеле у самого моря!
— Бабушка! Посмотри скорее вон туда, это и есть Великая старшая ведьма!
Едва пошевелив губами, бабушка прошептала:
— Я знаю, я ведь видела её на балконе, она самая низкорослая и сидит во главе стола.
— Но ведь она может убить тебя одним взглядом! Сжигающими искрами!
— Тебе бы лучше спрятаться, — спокойно сказала бабушка. — К нам идёт официант.
И тут я услышал шаги Уильяма.
— Ваш ягнёнок, мадам, — сказал он. — А какой подать гарнир?
— Морковь, пожалуйста, — приветливо ответила бабушка, потом раздался лёгкий стук расставляемых на столе тарелок и удаляющиеся шаги.
— Он ушёл, — прошептала бабушка, и я снова осторожно высунул голову из сумки.
— Не бойся, тебя не видно, — сказала мне бабушка, — но вот мне всё время приходится изощряться, чтобы поговорить с тобой и ещё стараться при этом не шевелить губами.
— У тебя отлично получается! — похвалил я её.
— Знаешь, милый, — продолжала она, — я сосчитала всех ведьм. Их, оказывается, и не так уж много, я думала, что в Англии их значительно больше. А их всего восемьдесят четыре.
— Было восемьдесят пять, — откликнулся я. — Ты помнишь, что одну сожгли?
В этот момент я увидел, что к нашему столу приближается мистер Дженкинс.
— Бабушка, — только и успел шепнуть я, — оглянись скорее!
Мистер Дженкинс и его сынок
К нашему столу широкими шагами приближался отец Бруно. Вид у него был решительный и ничего хорошего не предвещал.
— Где ваш внук? — строго спросил он голосом, в котором звучал металл. Видно было, что он едва сдерживает гнев.
Бабушка окинула его ледяным взглядом и ничего не ответила.
— Я подозреваю, — продолжал мистер Дженкинс, — что они с Бруно затеяли какую-то проказу, поэтому их нет в столовой! Я знаю, что ничто в мире не заставит Бруно пропустить свой ужин! Это не в его привычке — отказываться от вкусностей!
— Да, аппетит у вашего сына завидный, — холодно заметила бабушка, не глядя на мистера Дженкинса.
— А мне почему-то кажется, что вы, мадам, замешаны в их проделках. Не имею чести знать, кто вы, впрочем, меня это и не интересует, но вы сыграли отличную шутку со мной и моей женой. Вы посадили грязную мышь нам на стол. В чём заключается смысл этой шутки, в которой, я уверен, вы замешаны все трое? Ответьте, где именно находится мой сын?!
— Увы, это была не шутка, — наконец повернулась к нему бабушка. — Эта мышь — действительно ваш сын. Я пыталась объяснить вам это как можно мягче. Я должна была вернуть вам вашего сына, но вы не стали меня слушать и отвергли его.
— Какого чёрта?! — опять было возвысил голос отец Бруно, но тут же осёкся: — То есть я хотел сказать, что вы имели в виду, мадам? — И тут же опять загремел во весь голос: — Мой сын — не мышь!
Усы, как и раньше, запрыгали вверх и вниз, взгляд стал безумным.
— Я требую от вас ответа: где мой сын? Отвечайте немедленно!
Все, кто ужинал за соседними столами, прекратили разговоры и в полном молчании уставились на мистера Дженкинса и бабушку.
Бабушка, как будто всё это её не касалось, молчала, затягиваясь сигарой с совершенно безмятежным выражением лица. Она молчала довольно долго, только облачка сигарного дыма окутывали её голову, и лишь спустя несколько минут она произнесла:
— Мне понятен ваш гнев, мистер Дженкинс. На вашем месте любой другой отец в Англии испытал бы те же чувства. Но я сама — родом из Норвегии, и мы, норвежцы, более привычны к подобным происшествиям. Мы умеем принимать их последствия с достоинством, понимая, что это тоже часть нашей жизни.
— Вы действительно сумасшедшая! — воскликнул несчастный отец. — Или вы возвращаете нам Бруно, или я немедленно вызываю полицию!
— Но ваш Бруно теперь мышонок, — как можно хладнокровнее ответила бабушка.
И вдруг из её сумочки раздался голос Бруно:
— Это правда, папа... — И он высунул оттуда свою мордочку.
Потрясённый мистер Дженкинс в растерянности присел на мой стул. Бруно продолжал:
— Привет, папа!
Он даже пытался робко улыбнуться, но улыбку мышонка трудно назвать настоящей улыбкой. Его отец как будто окаменел, широко открыв рот. А Бруно определённо разговорился:
— Ты не волнуйся, папа. Всё обстоит не так уж плохо, если только какая-нибудь кошка меня не съест. Но зато мне не нужно ходить в школу. И дома не буду сидеть над уроками и учебниками. И кормить меня вам проще: я просто перееду жить в кухонный буфет, поближе к изюму и шоколаду. Там и попирую!
Он опять попытался улыбнуться, но, честно говоря, всё это выглядело довольно глупо.
Мистер Дженкинс хотел что-то произнести, но у него не получилось. Наконец, заикаясь, он прошептал:
— Н-но, Б-Б-Бруно! К-к-как эт-т-то произошло?
Бедный джентльмен! Он был совершенно уничтожен свалившимся на него несчастьем, даже усы опустились. Я бы сказал, что паруса этой большой яхты обвисли навсегда!
— Это всё сделали ведьмы, — опять попыталась объяснить происшедшее бабушка.
— Но я не хочу иметь такого сына! — взвизгнул мистер Дженкинс.
— И тем не менее это ваш сын. Будьте с ним поласковее, — мягко сказала ему бабушка.
— Боже! А моя жена?! Она ведь боится их! Она просто сойдёт с ума...
— Да, ей будет нелегко привыкнуть, — согласилась с ним бабушка. — Надеюсь, у вас дома нет кошки?
— Есть! Есть! Есть! — в отчаянии воскликнул бедный отец Бруно. — У моей жены дома есть её любимая кошка Топси.
— Значит, вам предстоит расстаться с ней: вы ведь понимаете, что для вас и вашей супруги сын дороже.
— Конечно, — подтвердил из глубины сумки Бруно. — Скажи маме, что я ни за что не вернусь домой, пока в доме будет Топси.
Теперь уже добрая половина ужинавших заинтересованно вслушивалась в разговоры за нашим столом. Никто не мог взять в толк, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор. К тому же никто не видел Бруно, так и не выглянувшего из бабушкиной сумки.
— А теперь, — громко произнесла бабушка, явно обращаясь ко всем, кто мог её слышать, — теперь посмотрите на тех, кто превратил наших мальчиков в мышей!
— Кто они? Где? — громче всех возопил мистер Дженкинс.
— Посмотрите на эту маленькую женщину в чёрном во главе вон того стола, — громко продолжала бабушка.
— Я её знаю, — оглянувшись, сказал мистер Дженкинс, — это президент Королевского обще...
— Нет, нет и нет! — прервала его бабушка. — Это Великая старшая ведьма, главная ведьма над всеми ведьмами мира!
— Как?! Эта тощая тётка?! — вскричал мистер Дженкинс, с безумным видом тыча пальцем в Великую ведьму. — Да я пошлю к ней немедленно своих адвокатов! Она заплатит мне за эти проделки своей шкурой!
— Не будьте так опрометчивы, — остановила его бабушка. — Не забудьте, что она обладает магической силой и властью. Она может убить вас одним взглядом или превратить вас в таракана...
— Меня?! — загремел отец Бруно, надувая щёки и выпячивая грудь. — Пусть только попробует!
Он круто повернулся и двинулся решительным шагом к столу, где восседали ведьмы. Мы с бабушкой замерли, даже Бруно выскочил на стол, чтобы наблюдать за своим папочкой.
Теперь уже все присутствовавшие в столовой смотрели на мистера Дженкинса. А я сидел в сумке, едва высунув голову. Мне было ясно, что лучше пока не показываться.
— Где ваш внук? — строго спросил он голосом, в котором звучал металл. Видно было, что он едва сдерживает гнев.
Бабушка окинула его ледяным взглядом и ничего не ответила.
— Я подозреваю, — продолжал мистер Дженкинс, — что они с Бруно затеяли какую-то проказу, поэтому их нет в столовой! Я знаю, что ничто в мире не заставит Бруно пропустить свой ужин! Это не в его привычке — отказываться от вкусностей!
— Да, аппетит у вашего сына завидный, — холодно заметила бабушка, не глядя на мистера Дженкинса.
— А мне почему-то кажется, что вы, мадам, замешаны в их проделках. Не имею чести знать, кто вы, впрочем, меня это и не интересует, но вы сыграли отличную шутку со мной и моей женой. Вы посадили грязную мышь нам на стол. В чём заключается смысл этой шутки, в которой, я уверен, вы замешаны все трое? Ответьте, где именно находится мой сын?!
— Увы, это была не шутка, — наконец повернулась к нему бабушка. — Эта мышь — действительно ваш сын. Я пыталась объяснить вам это как можно мягче. Я должна была вернуть вам вашего сына, но вы не стали меня слушать и отвергли его.
— Какого чёрта?! — опять было возвысил голос отец Бруно, но тут же осёкся: — То есть я хотел сказать, что вы имели в виду, мадам? — И тут же опять загремел во весь голос: — Мой сын — не мышь!
Усы, как и раньше, запрыгали вверх и вниз, взгляд стал безумным.
— Я требую от вас ответа: где мой сын? Отвечайте немедленно!
Все, кто ужинал за соседними столами, прекратили разговоры и в полном молчании уставились на мистера Дженкинса и бабушку.
Бабушка, как будто всё это её не касалось, молчала, затягиваясь сигарой с совершенно безмятежным выражением лица. Она молчала довольно долго, только облачка сигарного дыма окутывали её голову, и лишь спустя несколько минут она произнесла:
— Мне понятен ваш гнев, мистер Дженкинс. На вашем месте любой другой отец в Англии испытал бы те же чувства. Но я сама — родом из Норвегии, и мы, норвежцы, более привычны к подобным происшествиям. Мы умеем принимать их последствия с достоинством, понимая, что это тоже часть нашей жизни.
— Вы действительно сумасшедшая! — воскликнул несчастный отец. — Или вы возвращаете нам Бруно, или я немедленно вызываю полицию!
— Но ваш Бруно теперь мышонок, — как можно хладнокровнее ответила бабушка.
И вдруг из её сумочки раздался голос Бруно:
— Это правда, папа... — И он высунул оттуда свою мордочку.
Потрясённый мистер Дженкинс в растерянности присел на мой стул. Бруно продолжал:
— Привет, папа!
Он даже пытался робко улыбнуться, но улыбку мышонка трудно назвать настоящей улыбкой. Его отец как будто окаменел, широко открыв рот. А Бруно определённо разговорился:
— Ты не волнуйся, папа. Всё обстоит не так уж плохо, если только какая-нибудь кошка меня не съест. Но зато мне не нужно ходить в школу. И дома не буду сидеть над уроками и учебниками. И кормить меня вам проще: я просто перееду жить в кухонный буфет, поближе к изюму и шоколаду. Там и попирую!
Он опять попытался улыбнуться, но, честно говоря, всё это выглядело довольно глупо.
Мистер Дженкинс хотел что-то произнести, но у него не получилось. Наконец, заикаясь, он прошептал:
— Н-но, Б-Б-Бруно! К-к-как эт-т-то произошло?
Бедный джентльмен! Он был совершенно уничтожен свалившимся на него несчастьем, даже усы опустились. Я бы сказал, что паруса этой большой яхты обвисли навсегда!
— Это всё сделали ведьмы, — опять попыталась объяснить происшедшее бабушка.
— Но я не хочу иметь такого сына! — взвизгнул мистер Дженкинс.
— И тем не менее это ваш сын. Будьте с ним поласковее, — мягко сказала ему бабушка.
— Боже! А моя жена?! Она ведь боится их! Она просто сойдёт с ума...
— Да, ей будет нелегко привыкнуть, — согласилась с ним бабушка. — Надеюсь, у вас дома нет кошки?
— Есть! Есть! Есть! — в отчаянии воскликнул бедный отец Бруно. — У моей жены дома есть её любимая кошка Топси.
— Значит, вам предстоит расстаться с ней: вы ведь понимаете, что для вас и вашей супруги сын дороже.
— Конечно, — подтвердил из глубины сумки Бруно. — Скажи маме, что я ни за что не вернусь домой, пока в доме будет Топси.
Теперь уже добрая половина ужинавших заинтересованно вслушивалась в разговоры за нашим столом. Никто не мог взять в толк, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор. К тому же никто не видел Бруно, так и не выглянувшего из бабушкиной сумки.
— А теперь, — громко произнесла бабушка, явно обращаясь ко всем, кто мог её слышать, — теперь посмотрите на тех, кто превратил наших мальчиков в мышей!
— Кто они? Где? — громче всех возопил мистер Дженкинс.
— Посмотрите на эту маленькую женщину в чёрном во главе вон того стола, — громко продолжала бабушка.
— Я её знаю, — оглянувшись, сказал мистер Дженкинс, — это президент Королевского обще...
— Нет, нет и нет! — прервала его бабушка. — Это Великая старшая ведьма, главная ведьма над всеми ведьмами мира!
— Как?! Эта тощая тётка?! — вскричал мистер Дженкинс, с безумным видом тыча пальцем в Великую ведьму. — Да я пошлю к ней немедленно своих адвокатов! Она заплатит мне за эти проделки своей шкурой!
— Не будьте так опрометчивы, — остановила его бабушка. — Не забудьте, что она обладает магической силой и властью. Она может убить вас одним взглядом или превратить вас в таракана...
— Меня?! — загремел отец Бруно, надувая щёки и выпячивая грудь. — Пусть только попробует!
Он круто повернулся и двинулся решительным шагом к столу, где восседали ведьмы. Мы с бабушкой замерли, даже Бруно выскочил на стол, чтобы наблюдать за своим папочкой.
Теперь уже все присутствовавшие в столовой смотрели на мистера Дженкинса. А я сидел в сумке, едва высунув голову. Мне было ясно, что лучше пока не показываться.
Триумф
Мистер Дженкинс ещё не успел подойти к столам ведьм, как раздался раздирающий душу крик, тут же перешедший в визг, перекрывший шум в столовой. И тут я увидел... Боже, что я увидел!.. Великая старшая ведьма на глазах у всех вдруг взлетела в воздух: со стула — на стол, вот она, вытянувшись над своим столом, машет руками по-птичьи, словно крыльями.
Я было вознамерился выползти из сумки, но бабушка сказала:
— Сиди спокойно. Надо ещё подождать немного.
Внезапно все остальные ведьмы подняли отчаянный визг, переходящий в горестный вой. Они уже не сидели за столами, а стояли на своих стульях, а потом одна за другой начали прыгать на столы, словно кто-то невидимый подталкивал их снизу. При этом они странно извивались, махали руками, и зрелище восьмидесяти пар трепещущих рук производило ужасное и завораживающее впечатление. Многим стало не по себе.
— Бабушка, — сказал я, — они скукоживаются, я это знаю, со мной такое уже было. Это начала действовать их «Формула-86». Посмотри, на их лицах уже появилась шерсть! Но мне кажется, что всё происходит очень быстро!
— Но ты ведь сам понимаешь, — ласково сказала бабушка, — что ведьмы получили не по капле этой «Формулы», а пятьсот доз на восемьдесят персон.
Поэтому-то их «будильник» дал сигнал намного раньше, как и в случае с тобой, правда?
Все посетители столовой давно оставили свои места и смотрели на происходящее широко открытыми глазами, наполненными ужасом. Многие с осторожностью подходили поближе, и вскоре ведьмы были окружены плотной толпой. Некоторые из тех, кто встали из-за своих столов, так и подошли с накрахмаленными салфетками за воротничками.
И через несколько минут произошло самое главное: поверхности длинных столов, где только что размахивали руками ведьмы, вмиг опустели, не было там ни извивающихся, ни окаменевших фигур, а на столах забегали стаи мышей, сновавших между тарелками.
Женщины, увидевшие это мгновенное превращение, подняли страшный визг, даже многие мужчины, спокойно воспринимавшие происходящее, невольно побледнели. Раздались возгласы:
— Что здесь происходит?! Это безумие! Этого не может быть! Кошмар! Надо скорее уезжать отсюда!
По столовой забегали испуганные официанты, они смахивали мышей со стола салфетками, полотенцами, бросали в них столовые приборы, бутылки, даже стулья — словом, всё, что оказывалось под рукой. Из кухни выскочил шеф-повар в высоком белом колпаке, размахивая огромной сковородой. Кто-то позади него сгонял мышей со стола большим сверкающим ножом. В столовой не стихало:
— Мыши! Мыши!
И только дети, единственные среди этой кричащей, визжащей толпы, с восторгом наблюдали за происходящим. Для них это было просто небывалое приключение. Они-то были уверены, что этот «спектакль» закончится хорошо, это им подсказывало их детское чутьё. Они ни о чём не беспокоились, их ничто не тревожило, они смеялись и аплодировали происходящему на их глазах.
— Ну что же, — решительно сказала бабушка, — нам пора уходить!
Она поднялась со своего места и перекинула через плечо сумку. Нас с Бруно она аккуратно держала в руке.
Я было вознамерился выползти из сумки, но бабушка сказала:
— Сиди спокойно. Надо ещё подождать немного.
Внезапно все остальные ведьмы подняли отчаянный визг, переходящий в горестный вой. Они уже не сидели за столами, а стояли на своих стульях, а потом одна за другой начали прыгать на столы, словно кто-то невидимый подталкивал их снизу. При этом они странно извивались, махали руками, и зрелище восьмидесяти пар трепещущих рук производило ужасное и завораживающее впечатление. Многим стало не по себе.
— Бабушка, — сказал я, — они скукоживаются, я это знаю, со мной такое уже было. Это начала действовать их «Формула-86». Посмотри, на их лицах уже появилась шерсть! Но мне кажется, что всё происходит очень быстро!
— Но ты ведь сам понимаешь, — ласково сказала бабушка, — что ведьмы получили не по капле этой «Формулы», а пятьсот доз на восемьдесят персон.
Поэтому-то их «будильник» дал сигнал намного раньше, как и в случае с тобой, правда?
Все посетители столовой давно оставили свои места и смотрели на происходящее широко открытыми глазами, наполненными ужасом. Многие с осторожностью подходили поближе, и вскоре ведьмы были окружены плотной толпой. Некоторые из тех, кто встали из-за своих столов, так и подошли с накрахмаленными салфетками за воротничками.
И через несколько минут произошло самое главное: поверхности длинных столов, где только что размахивали руками ведьмы, вмиг опустели, не было там ни извивающихся, ни окаменевших фигур, а на столах забегали стаи мышей, сновавших между тарелками.
Женщины, увидевшие это мгновенное превращение, подняли страшный визг, даже многие мужчины, спокойно воспринимавшие происходящее, невольно побледнели. Раздались возгласы:
— Что здесь происходит?! Это безумие! Этого не может быть! Кошмар! Надо скорее уезжать отсюда!
По столовой забегали испуганные официанты, они смахивали мышей со стола салфетками, полотенцами, бросали в них столовые приборы, бутылки, даже стулья — словом, всё, что оказывалось под рукой. Из кухни выскочил шеф-повар в высоком белом колпаке, размахивая огромной сковородой. Кто-то позади него сгонял мышей со стола большим сверкающим ножом. В столовой не стихало:
— Мыши! Мыши!
И только дети, единственные среди этой кричащей, визжащей толпы, с восторгом наблюдали за происходящим. Для них это было просто небывалое приключение. Они-то были уверены, что этот «спектакль» закончится хорошо, это им подсказывало их детское чутьё. Они ни о чём не беспокоились, их ничто не тревожило, они смеялись и аплодировали происходящему на их глазах.
— Ну что же, — решительно сказала бабушка, — нам пора уходить!
Она поднялась со своего места и перекинула через плечо сумку. Нас с Бруно она аккуратно держала в руке.