Далтон Кларк. Бессмертие

   Представление длилось недолго. Взревев и увлекая за собой горящий шлейф ионизированной атмосферы, корабль ушел в открытый космос. Для того, кто разбирался в этом, было почти невероятным видеть, как огромный шар в течение нескольких секунд превратился в черную точку, а мгновение спустя полностью исчез.
   В помещении центрального поста управления корабля Родан следил за световыми указателями автоматического управления. Они загорались в правильной последовательности и нужным цветом.
   Функция курса осталась стабильной, транзиция не была запланирована. Полет должен был продолжаться сто десять минут.

23.

   Сороковая планета Веги была аммиачно-метановым гигантом типа Юпитера. Когда-то, когда началось вторжение топсидиан, недалеко от нее Родан на «Доброй надежде» выхватил ферронца Хактора из кружащихся обломков, в которые топсидиане превратили ферронский оборонительный флот.
   Гигант имел диаметр, в три раза больший, чем у Юпитера: четыреста тридцать четыре тысячи километров, и в отличие от Юпитера невероятно плотный. По данным ферронских астрономов гравитация поверхности составляла не более 900 метров на секунду в квадрате. Человек на поверхности огромной планеты должен был бы нести свой вес, увеличенный более, чем девятьсот раз.
   Однако, Родан все же считал эти данные преувеличенными и велел их перепроверить, пока «Звездная пыль II» приближалась к планете. 900 метров на секунду в квадрате гравитации поверхности означали бы, что отдельные маневры восьми вспомогательных лодок или даже космических истребителей над метано-аммиачной планетой были невозможны. Вспомогательные лодки могли нейтрализовать 500 метров на секунду в квадрате. Если бы гравитация была больше, в помощь им пришлось бы использовать двигатели, а это в свою очередь сокращало бы их маневренность.
   Планета была монстром во всех отношениях. Данные дальней локации показали, что над самим ядром — оно могло быть твердым или жидким — имелась атмосфера высотой почти в двадцать тысяч километров. Соотношение давлений на поверхности превышало все, что когда-либо изобрела и создала человеческая техника высокого давления.
   Когда «Звездная пыль II» приблизилась к планете до одной астрономической единицы, Родан получил результаты гравитационных измерений. На поверхности планеты-чудовища действовали 916 метров на секунду в квадрате, то есть в девятьсот шестнадцать раз больше земной гравитации.
   Родан известил о принятых им решениях.
   — Операция рискованная, — сказал он твердым голосом, — не надо строить себе на этот счет иллюзий. Мы рискуем потерять наш корабль. Но мы будем осторожны. Неизвестный указывает, что мы должны полагаться только на свои собственные силы. Я не сомневаюсь, что наши силы не меньше тех, с которыми нам придется иметь дело на этой планете, независимо от того, какого свойства они будут.
   Он помолчал, ожидая возражений. Но их не было.
   — Необходимо обсудить некоторые технические подробности, — продолжал он. — Нам нужны транспортные средства, на которых мы сможем передвигаться по поверхности. Эти транспортные средства должны выдерживать давление в пятьсот атмосфер и быть нейтрализованы относительно гравитации, составляющей девятьсот шестнадцать метров на секунду в квадрате. Помните о том, что безопасность находящихся на борту людей зависит от тщательности, с которой будут выполнены эти защитные мероприятия. У нас есть несколько часов, чтобы подготовить все это. Потом дело примет очень серьезный оборот.
   Оба арконида и люди, собравшиеся в помещении центрального поста управления, молча смотрели на него.
   — Нам следовало бы назвать его Голом, — задумчиво сказал Реджинальд Булль, показав на телеэкран, на котором была видна Сороковая планета. — Гол — это великан из старой легенды, правда?
   — Может быть, — ответил погруженный в мысли Родан.
   «Звездная пыль II» находилась в восемнадцати тысячах километров над тем, что микроволновый лот определял как собственно поверхность планеты. Корабль приближался с дневной стороны, и под прямым излучением сине-белого звездного гиганта Веги в окрестностях «Звездной пыли» температура составляла около пятидесяти градусов Цельсия.
   Локаторы определили, что период вращения планеты составляет почти четырнадцать часов. Это означало, что на быстро вращающейся поверхности имеется пограничный слой непрерывных бурь. Бурь при давлении, составляющем, вероятно, более сорока тысяч атмосфер.
   Родан попытался представить себе существо, избравшее такую планету в качестве арены для новых испытаний.
   Еще пятнадцать тысяч километров над поверхностью.
   — Скорость ветра четыреста метров в секунду, — доложил чей-то голос.
   Булль засмеялся. Его смех звучал не очень весело.
   — Скорость ветра больше, чем скорость звука, — пробормотал он. — Какова сила ветра?
   — Двадцать, — серьезно ответил Родан. — Кроме того, скорость звука зависит от вещества, для которого она задана и от его плотности. Веществом является аммиачно-метановая смесь, а плотность теперь уже намного больше, чем плотность атмосферы Земли. Таким образом, скорость звука будет здесь значительно больше, чем в воздухе при нормальном давлении.
   Булль собрался ответить, но его перебило гудение сигнального прибора.
   Осциллограф структурного зонда отреагировал на изменение структуры пространства в целом загоранием зеленой световой точки, которую он показал на своем телеэкране. Положение точки на координатной сетке экрана давало сведения о том, в каком месте космоса происходило изменение.
   То, что в эти минуты увидел Родан, было колыхающимся, неясным рисунком, исходящим из центральной точки и расходящимся по всему экрану. Родан не мог понять смысла этого рисунка.
   Он знал, что структурный зонд записывал свои показания в виде слайдов и сохранял их там. Поэтому у него было время рассматривать странную игру линий до тех пор, пока она вдруг не исчезла.
   Подключенный хронометр показал, что зонд работал в течение шестнадцати секунд.
   Родан провел короткий разговор по интеркому с Танакой Сейко, но Танака ничего не уловил. Если структурное изменение пространства имело поддающийся объяснению смысл, то он был скрыт в самих гравитационных толчках и был недоступен для Танаки.
   Игра стала еще на один нюанс сложнее.
   Родан снял со структурного зонда записанный слайд и спроецировал изображение. Он изучал в десятикратном увеличении картину, которую перед этим наблюдал непосредственно, но обнаружил в ней так же мало смысла, как и при первой попытке.
   Тем не менее, он рассчитал координаты центральной точки и направил «Звездную пыль» туда. При этом он пересек границу дня и ночи и двигался теперь сквозь стремительный круговорот мрака.
   Температура по ту сторону обшивки корабля снизилась до абсолютных ста десяти градусов, то есть до минус ста шестидесяти трех градусов Цельсия.
   В этот момент структурный зонд вновь заработал. Он сделал это точно так же, как и в первый раз. Электронный луч провел на экране зеленую линию лишенного смысла рисунка, играя таким образом с фантазией Родана в течение шестнадцати секунд, а потом погас.
   Изменилось только одно: центральная точка состоящего из линий рисунка находилась на пороге координат. «Звездная пыль» находилась вертикально над передатчиком, а передатчик, без всякого сомнения, находился на поверхности огромной планеты.
   Родан сравнил обе видеозаписи. У него не было времени исследовать сравнение, но, видимо, можно было считать, что оба рисунка отличаются друг от друга только положением центральной точки.
   Это означало, что структурное изменение пространства, происходящее под «Звездной пылью», было преднамеренным, а не случайным событием. На это указывало и то, что продолжительность изменения в обоих случаях составляла шестнадцать секунд.
   Отозвался штурман.
   — Под нами непросматриваемая область, сэр. Кажется, горы. Разница высот до двадцати тысяч метров. Местность абсолютно не приспособлена для посадки.
   — Вы можете найти что-нибудь более подходящее?
   — Да. На расстоянии примерно двухсот километров от нашей теперешней исходной точки. Зеркально гладкая поверхность, если приборы не ошибаются.
   — Уточните! Но оставайтесь как можно ближе к нашему теперешнему направлению.
   Штурман уточнил данные, рассчитав координаты нового места посадки и введя их в программный накопитель автоматического управления. На центральном посту управления о поступлении данных известил сигнал, и Родан, ведший «Звездную пыль» во время трудных условий посадки на полуавтомате, направил ее по новому курсу.
   На высоте тысячи километров потребовалось запустить генераторы экранирующего поля на самую полную мощность. Буря, с невероятной скоростью гнавшая перед собой аммиачно-метановые массы, начала оказывать влияние на курс корабля. Огромный шар «Звездной пыли» отнесло в сторону, а наивысшая энергетическая мощность защитных экранов не смогла защитить корабль от воздействия бури.
   На телеэкранах появилось странное изображение. Метан, один из двух основных составляющих атмосферы этой планеты, является легко ионизируеимым газом. Происходившая в нем ионизация молекул при попадании на защитный экран окружала «Звездную пыль» светящимся ореолом, тянувшимся за ним, словно мощный шлейф.
   Агрегатного состояния атмосферы уже нельзя было определить. Под сильным давлением молекулы аммиака и метана образовывали такое прочное соединение, которого можно было ожидать только от жидкости. К полному определению жидкого агрегатного состояния относится, однако, поверхность, образующая рассматриваемую жидкость. Этой поверхности не было у атмосферы, и Родан пришел к выводу, что здесь, в области сверхвысоких давлений и низких температур, было найдено состояние, которое земной термодинамике было пока неизвестно по причине недостатка экспериментальных возможностей.
   Между тем структурный зонд давал о себе знать еще три раза. Телеэкран показывал тот же рисунок, продолжительность приема составляла по-прежнему шестнадцать секунд, а Родан тем временем установил, что интервалы между отдельными передачами всегда были одинаковы.
   Передачи.
   Кто-то был вблизи горы, о которой штурман перед этим утверждал, что ее вершина на двадцать километров выше остального уровня, и вел передачу с такими же последствиями искажения пространства, какие возникают при транзиции космического корабля и которые до сих пор не поддавались успешному воздействию на них людей или других разумных существ. Он не только вел передачу, но и заранее смодулировал эффект, как доказывал рисунок на экране осциллографа.
   Здесь действовала сила, намного превосходящая арконическую.
   — Садимся! — услышал Родан свой голос.
 
   — Внимание! Корабль идет на посадку!
   Родан неподвижно стоял у большого операционного щита пилота. Автомат получил задание прозондировать подпочву и только тогда остановить двигатели или многократно снизить их мощность, доведя ее до минимального значения, когда он найдет хорошую площадку для посадки.
   На глубине десяти метров метан был расплавленным, а под ним начинался зыбкий грунт. Только на глубине двадцати метров гидравлические посадочные стойки корабля находили опору, заставлявшую автоматическое устройство опустить генераторы.
   Гудение, до сих пор переполнявшее огромное тело «Звездной пыли» до последнего уголка, за небольшим исключением смолкло, и воцарилась тишина.
   Родан снабдил генераторы блокирующим включателем, который не позволял им опускаться до значения ускорения меньше 916 метров на секунду в квадрате. С помощью нейтрализаторов силы тяжести двигатель и после посадки удерживал «Звездную пыль» в состоянии невесомости. Посадочные стойки нашли твердую опору, но она была им не нужна. Родан точно знал, что сможет поднять корабль, когда ему вздумается.
   Он втрое усилил контроль за генераторами и с достаточной доходчивостью дал понять, что безопасность корабля и его экипажа зависит от того, чтобы двигатель в любой момент был готов к старту.
   В этот момент Булли сказал:
   — Похоже на то, что кто-то там, снаружи, отводит наши экраны.
   На замечание Булля никто не отреагировал. Все надеялись, что он ошибается.
   — Я хотел бы просить вас заняться показаниями структурного зонда, — сказал Родан арконидам. — Похоже, что в этих структурных изменениях скрыто послание. Танака Сейко ничего не может сделать с этим. Он даже ничего не чувствует. Так что нам придется полагаться только на структурный зонд.
   Крэст задумчиво кивнул.
   — У вас есть какая-нибудь отправная точка? — спросил он.
   Родан покачал головой.
   — Нет, ни малейшей. Так что отправной точкой можно назвать только то, что нам до сих пор известно о менталитете неизвестного. Согласны?
   Крэст расдосадованно смотрел на узкие пластиковые полоски видеоленты, лежавшие перед ним на столе.
   — Что вы собираетесь делать? — спросил она наконец.
   Родан улыбнулся.
   — Техники изготовили экспериментальную машину. У нее есть дистанционное управление. Я хочу дать ей поездить снаружи, и если она может делать все, что должна, тогда я сам сяду в нее и немного осмотрюсь вокруг.
   — Там, снаружи? — спросил Крэст, показав большим пальцем через плечо.
   — Там снаружи. — подтвердил Родан.
   Крэст покачал головой.
   — Иногда меня охватывает ужас, когда я сталкиваюсь с вашей предприимчивостью. Вы не боитесь?
   — Еще как! — заверил его Родан.

24.

   «Машина» была чудовищным транспортным средством. С самого начала ее собирались построить как что-то вроде планера, передвигающегося по подпочве. Экстремальная гравитация Гола — Родан утвердил это название — сразу же исключила такие эксперименты. Поэтому машина передвигалась на гусеницах. Техники использовали для этого шасси автоматических рабочих машин. Только около тридцати процентов объема транспортного средства составляли непосредственно полезное пространство. Небольшая емкость скрывала собственно двигатель, а остальные приблизительно семьдесят процентов занимали оба генератора экранирующего поля, защищавшие машину от смертельной силы тяжести.
   В целях своей собственной безопасности Родан охотно разрешил бы машине совершить много испытательных поездок. Но в данном мероприятии нельзя было терять времени. У неизвестного были очень точные представления о том, в течение какого промежутка времени тот, кого он считал достойным, должен был разгадать его загадку, и никто до сих пор не знал, какой срок от отвел для решения загадки Гола.
   Булль попросил принять участие в первой поездке, но Родан отказал ему в этом.
   — Никогда не забывай о том, что, кроме меня, ты единственный человек, обладающий знаниями арконидов. Человечество не может позволить себе потерять нас обоих сразу.
   Вместо Булля он назначил своими сопровождающими майора Дерингхауса и японца Танаку Сейко.
   Гусеничная машина была выведена из самого нижнего шлюза «Звездной пыли». Родан сам управлял ею. Видоискатель, по которому он ориентировался, был подключен к прожекторам ультракрасного света, резко сфокусированный невидимый луч которого прорезал темноту на поверхности Гола более чем на километр и таким образом передавал на телеэкран ясное, четкое изображение.
   Майор Дерингхаус обслуживал общую микроволновую локацию, в то время как Танака Сейко выполнял пока функции радиста.
   Родан наблюдал на экране, как за гусеничной машиной закрываются мощные ворота корабельного шлюза. Жидкий метан проник тем временем внутрь и испарился в тепле шлюзового помещения. Опасный газ был откачан и в виде больших пузырей поднимался сквозь метановое море, сквозь которое машина пробивала себе дорогу к твердой почве.
   Родан сделал полный оборот прожекторов и увидел, что машина в самом деле передвигалась как подпочвенная лодка. Над верхним полюсом антигравитационного экрана эллипсной формы было еще восемь метров метана.
   Родан попытался представить себе, что произойдет, если температура вдруг понизится, и метан застынет.
   Но вскоре трудности с управлением отвлекли его от бесполезных мыслей. Почва под гусеницами машины была вязкой, и гусеницы захватывали ее только тогда, когда двигатели передавали им наивысшую мощность. Таким способом транспортное средство передвигалось со скоростью около тридцати километров в час.
   Родан вел машину в направлении, которое, согласно магнитным измерениям на борту «Звездной пыли», можно было определить как южное. На юге высился горный массив, в котором должен был находиться передатчик, рисовавший на телеэкране непонятный узор.
   Через полчаса они добрались до начала горы. За это время им повстречался целый ряд скал-видений, исчезавших у них на глазах.
   Природа находилась в движении. По мнению Родана, поблизости не было ничего, что не состояло бы из замерзшего метана или аммиака и потому не было бы подвержено деформирующему воздействию небольших изменений температуры.
   Родан понял, какие трудности представляет собой такая окружающая среда для ориентации того, кто должен передвигаться в ней. Единственным надежным способом здесь было передвижение по координатам. Родан велел Танаке передать на «Звездную пыль» соответствующее сообщение.
   Вопрос был в том, из чего состоит гора, в которой находится таинственный передатчик. Казалось невероятным, чтобы такое огромное образование спонтанно сформировалось из масс замерзшей атмосферы. Следовало предположить, что там из-подо льда выступала часть настоящей поверхности Гола, создавая участок местности, которая намного меньше была подвержена воздействию изменений.
   — …только гора будет пульсировать для тебя!
   Родан вспомнил последнюю фразу странного послания, которое перевел Танака Сейко.
   Ведь не называют горой то, что на самом деле ею не является.
   Гусеничная машина медленно, на увязающих гусеницах огибала невысокий холм. Склоны холма отбрасывали типичное ультракрасное свечение, которое Родан уже заметил везде: лед и снег.
   За холмом был участок ровной местности, на за ним почти отвесно высилась отвесная скала, которая отнюдь не выглядела гостеприимной. Очевидно, там не было ни выемки, ни люка. Скала была большой, и Родан начал искать возможность обойти препятствие. Он помахал прожектором и одновременно приглушил скорость. Конус света скользнул на несколько сот метров вперед над скалой, а потом неожиданно исчез.
   Родан насторожился и повторил игру снова. Конус света медленно скользил по скале, освещая трещины, щели и другие неровности скалы.
   Потом, отклонившись только на один градус, свет погас. Не было никаких признаков того, что скала в этом месте кончалась и что луч прожектора светил в серую ночь Гола на всю свою дальность действия.
   У Родана не было времени удивляться. Небольшой термоядерный агрегат, от которого мощный прожектор черпал свою энергию, вдруг загудел. Родан наклонился вперед, чтобы посмотреть, что произошло. Из соединения между агрегатом и кнопкой прожектора на распределительной доске с шипением выбивалась голубая искра длиной с ладонь. Зловонный запах сгоревшей изоляции в течение нескольких секунд наполнил внутренность машины и отсасывался насосами.
   Прожектор совсем погас, а на распределительной доске загорелась красная лампочка сигнала: прожектор неисправен.
   Родан понял опасность ситуации. С этой минуты он был обречен на продвижение вслепую. Локаторы Дерингхауса реагировали на препятствия из метано-аммиачного льда, представлявших собой большие трудности, не намного точнее, чем на остальную атмосферу.
   Он повернул машину.
   Дерингхаус и Сейко внимательно наблюдали за происходящим. Ни один из них, кажется, не понял, в какое сложное положение поставил машину выход из строя прожектора, а Родан ничего не делал для того, что бы разъяснить им это. Они и без того заметили бы, если бы первая же ледяная скала обрушилась над ними, завалив их своими обломками. Телеэкран был теперь не нужен, но не смотря на это, Родан не выключил его. В то время, как он осторожно вел машину в направлении пеленгационных импульсов, исходящих от «Звездной пыли», он, погрузившись в мысли, смотрел на лишенное очертаний окружающее их серое пространство.
   Он знал, что он не сможет увидеть ледяной скалы, если даже приблизится к ней вплотную. Атмосфера Гола была слишком плотной, чтобы уже через несколько миллиметров длины волны не абсорбировать полностью даже самый яркий солнечный луч.
   — Сигналы пеленгатора становятся слабее, сэр! — доложил Дерингхаус.
   Родану было знакомо это явление. Он приостановил машину, отодвинув ее немного назад. Он двигался до тех пор, пока Дерингхаус не доложил, что сигналы снова набрали обычную интенсивность.
   Танака Сейко сидел у своего телекома. Он мог отчетливо принимать пеленгационные импульсы «Звездной пыли» и даже различать их интенсивность, хотя и не так точно, как измерительные приборы Дерингхауса.
   Это было все, что мог слышать Танака. Кроме импульсов, слышался только обычный шум атмосферы.
   Танака спрашивал себя, на самом ли деле вызвано странное гудение только атмосферными помехами. Согласно законам статики, помехи были обычно различными по интенсивности: то сильнее, то слабее.
   Эти колебания Танака обнаружил и здесь. Но за всем этим сохранялось своеобразное гудение постоянной силы. Он подумал, следует ли обратить на это внимание Родана, когда гудение неожиданно переросло в гул, вызвавший у него головную боль.
   В тот же момент Родан вскочил.
   На сером телеэкране показалось светлое пятно. В первый момент оно было маленьким и круглым, но затем увеличилось, растекаясь во все стороны.
   Родан резким рывком остановил машину.
   — Я …я что-то чувствую. Гул, довольно громкий. У меня раскалывается голова! — простонал Танака.
   Родан уставился на светлое пятно. Он изъял из приемного канала ультракрасный фильтр и увидел, что пятно исчезло. Он ввел фильтр снова, и пятно опять появилось.
   — Ультракрасный свет, — пробормотал Родан.
   Дерингхаус выдвинул все локационные антенны на кузове машины.
   — Отключить! — крикнул Родан.
   Дерингхаус мгновенно отключил локатор. Свечение сразу же стало слабее, а через несколько секунд совсем пропало.
   Зато пятно стало немного больше и светлее.
   — Раскалилась их антенна, — сказал Родан, не отрывая взгляда от экрана.
   Дерингхаус не ответил. Антенна не могла раскалиться. Но эффект на телеэкране он видел сам.
   — Я еду к нему, — сказал Родан хриплым голосом. — Дерингхаус, следите за пеленгационными сигналами!
   Мотор загудел, машина тронулась с места. Метр за метром она приближалась к загадочному пятну света. По крайней мере, так казалось вначале. Начиная с определенного момента пятно не изменяло своих размеров. Оно выглядело так, словно удалялось с такой же скоростью, с какой машина пыталась приблизиться к нему.
   Родан проехал несколько сот метров, потом остановился.
   — Бесполезно, — разочарованно проворчал он. — Оно водит нас за нос. Может быть, оно здесь только для того, чтобы запутать нас. Дерингхаус, каково направление?
   — Ноль — ноль — восемь градусов, сэр.
   — Никаких трудностей?
   — Пока никаких.
   — Удаление?
   — Еще две тысячи метров.
   Эти две тысячи метров стоили им почти получаса.
   Метановое море, в которое погрузилась машина, показалось Родану родным палисадником. Он дал грузной машине погрузиться и уверенно направил ее к шлюзу «Звездной пыли», в котором Булль велел установить мощно светящий прожектор.
   Когда за машиной закрылись ворота шлюза, а мощные насосы осторожно сменили опасный метан на пригодный для дыхания воздух, опасность была позади.
   Немного обессиленные, они выбрались из машины, вошли в антигравитационный лифт и через несколько минут были в помещении центрального поста управления.
 
   Родан стоял спиной к тем, кто слушал его. Это были Булль, Крэст, Тора и оба майора, Дерингхаус и Нисеен.
   — Вашу теорию гроз, — сказал Родан, — я считаю превосходной, Крэст. Во всяком случае, для того… — при этом он повернулся на каблуке и посмотрел на арконида, — …чтобы успокоить экипаж. Кто мог знать, что мы будем здесь иметь дело не со случайными вещами или событиями?
   — Вот как! — воскликнул Крэст. — Откуда вам это известно?
   — Танака говорит, — охотно разъяснял Родан, — что пятно света, которое мы наблюдали, находясь в машине, испускало гиперизлучение. Танака мог отличить гиперизлучение от простого электромагнитного излучения по интенсивности своей головной боли. Электрического излучения, эмитирующего гиперизлучение, не бывает.
   Он сделал несколько шагов взад и вперед. Его слушатели следили за ним напряженными взглядами.
   — И еще кое-что, — продолжал Родан. — Что-то снаружи уничтожило наш прожектор. У меня было такое впечатление, что энергия из агрегата была попросту высосана. При этом провод оказался перегружен и расплавился. Через несколько минут нам посреди пустынного Гола встретилось светящееся существо, излучавшее ультракрасный свет, в том же диапазоне спектра, как и наш прожектор. Кроме того…