Страница:
Ночь выдалась тёмная. Луна катилась по небу, будто гонимая ветром. Когда она скрывалась за тучами, становилось ещё темнее, как в кинотеатре перед началом сеанса.
Но постепенно глаза привыкли к темноте, и Павлик видел даже большие оттопыренные уши Вильки. Тот шёл впереди.
Лишь в редких окнах горел свет. Где-то громко играло радио. Сколько ни вслушивался Павлик, он не мог разобрать слов песни. Мешало волнение.
– Скоро? – прошептал он.
– Боишься?
– Почти нет.
– Стрелять будут, ложись! – посоветовал Вилька.
Павлик съёжился. Он ведь не хотел идти за колёсами, но пошёл. Почему? – спросите вы. А помните Люсю? Тогда Павлик испугался насмешек – струсил. И вот сейчас он думал: знала бы Люся, каким он стал храбрым!
Но было страшно. Ему казалось, что со всех сторон на него смотрят осуждающие глаза.
– СТОЙ!
Он едва не крикнул от страха, остановился, отдышался и понял, что голос ему просто почудился.
– Внимание, – прошептал Вилька, – здесь…
Но постепенно глаза привыкли к темноте, и Павлик видел даже большие оттопыренные уши Вильки. Тот шёл впереди.
Лишь в редких окнах горел свет. Где-то громко играло радио. Сколько ни вслушивался Павлик, он не мог разобрать слов песни. Мешало волнение.
– Скоро? – прошептал он.
– Боишься?
– Почти нет.
– Стрелять будут, ложись! – посоветовал Вилька.
Павлик съёжился. Он ведь не хотел идти за колёсами, но пошёл. Почему? – спросите вы. А помните Люсю? Тогда Павлик испугался насмешек – струсил. И вот сейчас он думал: знала бы Люся, каким он стал храбрым!
Но было страшно. Ему казалось, что со всех сторон на него смотрят осуждающие глаза.
– СТОЙ!
Он едва не крикнул от страха, остановился, отдышался и понял, что голос ему просто почудился.
– Внимание, – прошептал Вилька, – здесь…
Как погиб Вилька
Они были у двухэтажной дачи, окружённой садом. Вилька пошарил дрожащей рукой, повернул вертушку и толкнул калитку. Павлик шагнул следом.
Они шли, держась за изгородь.
Эх, убежать бы!
– Вот колёса, – прошептал Вилька, – кати…
Павлик поставил колесо и начал толкать. Колесо было тяжёлым.
Вдруг откуда-то сверху бабахнул выстрел.
Мелькнул огонь.
Вилька упал.
Павлик бросился к калитке, но мозг пронзила мысль: не бросай товарища в беде! Он схватил Вильку за ногу и потащил.
В окнах загорелся свет. Хлопнула дверь.
– Стой! Стрелять буду!
Выпустив Вилькину ногу, Павлик остановился. К нему подошёл мужчина с ружьём в руках.
– Хорош герой! – сказал он. – А ну, пошли в дом! Павлик посмотрел вниз: Вильки не было.
Они шли, держась за изгородь.
Эх, убежать бы!
– Вот колёса, – прошептал Вилька, – кати…
Павлик поставил колесо и начал толкать. Колесо было тяжёлым.
Вдруг откуда-то сверху бабахнул выстрел.
Мелькнул огонь.
Вилька упал.
Павлик бросился к калитке, но мозг пронзила мысль: не бросай товарища в беде! Он схватил Вильку за ногу и потащил.
В окнах загорелся свет. Хлопнула дверь.
– Стой! Стрелять буду!
Выпустив Вилькину ногу, Павлик остановился. К нему подошёл мужчина с ружьём в руках.
– Хорош герой! – сказал он. – А ну, пошли в дом! Павлик посмотрел вниз: Вильки не было.
Неприятный разговор
Его провели на кухню. Странно: он не испытывал никакого страха. Ему было стыдно. Он согласился бы сейчас умереть, если бы первого сентября ему не надо было идти в первый класс.
В кухню заглянули несколько человек. Алексей Егорович (а это был именно он) что-то им сказал, и они ушли.
– Как тебя звать?
– Павлик.
– А фамилия?
– Меркушев.
– А где живёшь?
– Восьмая дача.
Алексей Егорович задумался и сказал:
– Где-то я слышал твою фамилию… Это не ты ловлю тигров организовал? Это из-за тебя мальчик в яме чуть не погиб?
– Он сам в яму залез. Никто его не просил.
– Сам? – Видно было, что Алексей Егорович не поверил. – Ну, не будем вспоминать тигров. А ты вот до воровства дошёл. Ты понимаешь, что за такие делишки судят?
Павлику хотелось заплакать, но он сдержался и пробормотал:
– Маленьких не судят.
– А ты разве маленький?
– Нет… но и не большой.
– Вот что, – предложил Алексей Егорович, – давай без лишних слов расскажи мне про свои дела, и я отведу тебя домой.
И Павлик рассказал обо всём, начиная с того, как Мурашкин упал с кровати.
Алексей Егорович долго смеялся, потом сказал:
– Непутёвый вы народ, хотя и любопытный… Что с тобой?
Глаза Павлика расширились от удивления: в дверях стояла Люся!
Она сделала вид, что не заметила Павлика, подошла и спросила:
– Кто тут стрелял, дядя Лёша? В кого стрелял?
– Понимаешь, племянница, ерунда получилась. Жулики у нас появились.
– Мы с ним не жулики… – начал Павлик и осёкся.
– Мы с ним? – быстро переспросил Алексей Егорович. – Разве ты был не один?
Сказать о Вильке или не сказать? А вдруг будут дразнить предателем?
– Не хочешь выдавать товарища?
– Нет, – твёрдо ответил Павлик, – он мне не товарищ. Виноват я сам. Своя голова на плечах.
Люся подошла к нему и сказала:
– А ты всё-таки трус.
…Так печально закончился пятый день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах. Мне даже не хотелось писать об этом, но я написал, потому что так и было.
В кухню заглянули несколько человек. Алексей Егорович (а это был именно он) что-то им сказал, и они ушли.
– Как тебя звать?
– Павлик.
– А фамилия?
– Меркушев.
– А где живёшь?
– Восьмая дача.
Алексей Егорович задумался и сказал:
– Где-то я слышал твою фамилию… Это не ты ловлю тигров организовал? Это из-за тебя мальчик в яме чуть не погиб?
– Он сам в яму залез. Никто его не просил.
– Сам? – Видно было, что Алексей Егорович не поверил. – Ну, не будем вспоминать тигров. А ты вот до воровства дошёл. Ты понимаешь, что за такие делишки судят?
Павлику хотелось заплакать, но он сдержался и пробормотал:
– Маленьких не судят.
– А ты разве маленький?
– Нет… но и не большой.
– Вот что, – предложил Алексей Егорович, – давай без лишних слов расскажи мне про свои дела, и я отведу тебя домой.
И Павлик рассказал обо всём, начиная с того, как Мурашкин упал с кровати.
Алексей Егорович долго смеялся, потом сказал:
– Непутёвый вы народ, хотя и любопытный… Что с тобой?
Глаза Павлика расширились от удивления: в дверях стояла Люся!
Она сделала вид, что не заметила Павлика, подошла и спросила:
– Кто тут стрелял, дядя Лёша? В кого стрелял?
– Понимаешь, племянница, ерунда получилась. Жулики у нас появились.
– Мы с ним не жулики… – начал Павлик и осёкся.
– Мы с ним? – быстро переспросил Алексей Егорович. – Разве ты был не один?
Сказать о Вильке или не сказать? А вдруг будут дразнить предателем?
– Не хочешь выдавать товарища?
– Нет, – твёрдо ответил Павлик, – он мне не товарищ. Виноват я сам. Своя голова на плечах.
Люся подошла к нему и сказала:
– А ты всё-таки трус.
…Так печально закончился пятый день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах. Мне даже не хотелось писать об этом, но я написал, потому что так и было.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Специалист по Нижним Петухам
Утром Павлик навестил бородатого историка Петра Петровича Золотарёва. Он колол дрова.
– Приветствую вас, молодой человек! – сказал он, вонзив топор в толстое полено. – Чем могу служить? Может быть, ты со своими приятелями решил послушать лекцию о Нижних Петухах?
Честно говоря, Павлик забыл о предложении Петра Петровича прочитать лекцию, но сейчас обрадовался:
– Да, да!
– Я ведь специалист по Нижним Петухам, – сказал Пётр Петрович. – Я знаю о них много интересного. Пусть приходят все, кто желает. Куда? Это ваше дело. К семи часам я буду готов. Заходите за мной.
– Приветствую вас, молодой человек! – сказал он, вонзив топор в толстое полено. – Чем могу служить? Может быть, ты со своими приятелями решил послушать лекцию о Нижних Петухах?
Честно говоря, Павлик забыл о предложении Петра Петровича прочитать лекцию, но сейчас обрадовался:
– Да, да!
– Я ведь специалист по Нижним Петухам, – сказал Пётр Петрович. – Я знаю о них много интересного. Пусть приходят все, кто желает. Куда? Это ваше дело. К семи часам я буду готов. Заходите за мной.
Ребята просят работу
В районном комитете партии заседание подходило к концу. Время было жаркое: шла уборка урожая, и никому не хотелось заседать долго.
У здания райкома стояли запылённые автомашины, подводы, осёдланные лошади. Они ждали председателей колхозов, агрономов и других людей, от которых зависела судьба урожая.
Вот в это время сюда и пришёл Павлик.
В комнате, которая называлась приёмной, сидела тётенька и стучала на пишущей машинке. Тётенька спросила:
– Что тебе нужно, мальчик?
– Мне велели прийти сюда.
– Как твоя фамилия?
– Меркушев.
– Подожди немного.
Павлик стал листать какой-то журнал и думал, что сейчас он трусит куда сильнее, чем вчера ночью.
Обитая клеёнкой дверь открылась, из-за неё один за другим выходили люди.
Тётенька сказала Павлику:
– Пройдите, товарищ Меркушев.
В кабинете, куда он вошёл, сидели несколько человек.
– Товарищи, вот тот самый Павлик, – оказал Алексей Егорович. – Делать ему с приятелями нечего, и занимаются они разными глупыми и нехорошими делишками с утра до вечера.
– Нет, – несмело возразил Павлик, – утром я продляю жизнь.
Раздался хохот. Смеялись так громко, что, казалось, в кабинете стало тесно от смеха. Видимо, поэтому один усатый дяденька распахнул окно.
– Жизнь продляешь? – спросил он. – А как? Научи-ка нас.
– Очень просто, – объяснил Павлик, – встаю пораньше. Вот жизнь чуть-чуть и продляется.
– А ведь, пожалуй, правильно, – сказал усатый дяденька.
– А для чего же ты жизнь продляешь? – спросил Алексей Егорович. – Чтобы успеть побольше глупостей сделать?
– Нет.
В кабинет вошла тётенька и сказала:
– Их там целая делегация, Алексей Егорович. Шумят.
Алексей Егорович разрешил своим товарищам уйти и попросил тётеньку впустить делегацию.
В кабинет с шумом и гамом ввалились мальчишки и заговорили все сразу. Даже Павлик не мог разобрать, о чём они шумели.
– Что случилось?
Мальчишки притихли, а Петя Масалкин сказал:
– Мы все виноваты. Нас всех судить надо.
Тут Алексей Егорович, можно сказать, рассердился. Он заговорил так:
– Никто вас судить не собирается. А наказать надо бы.
– Зачем? – шёпотом спросил Мурашкин. – Мы и так больше не будем. Но жить нам очень трудно. Никаких интересных дел нет.
– Делать-то нам нечего! – подтвердили ребята. – Вот и ловим тигров!
Алексей Егорович молчал. Он понимал мальчишек. На их лицах было написано желание что-нибудь делать, работать…
Вперёд вышел Петя Масалкин и начал рассказывать:
– Вот сегодня лекцию организуем. Пётр Петрович Золотарёв будет рассказывать, почему Нижние Петухи Нижними Петухами называются. На сегодня у нас работа есть. А завтра что делать? А послезавтра?
– Придумаем что-нибудь, – пообещал Алексей Егорович, – встретимся на лекции и поговорим.
У здания райкома стояли запылённые автомашины, подводы, осёдланные лошади. Они ждали председателей колхозов, агрономов и других людей, от которых зависела судьба урожая.
Вот в это время сюда и пришёл Павлик.
В комнате, которая называлась приёмной, сидела тётенька и стучала на пишущей машинке. Тётенька спросила:
– Что тебе нужно, мальчик?
– Мне велели прийти сюда.
– Как твоя фамилия?
– Меркушев.
– Подожди немного.
Павлик стал листать какой-то журнал и думал, что сейчас он трусит куда сильнее, чем вчера ночью.
Обитая клеёнкой дверь открылась, из-за неё один за другим выходили люди.
Тётенька сказала Павлику:
– Пройдите, товарищ Меркушев.
В кабинете, куда он вошёл, сидели несколько человек.
– Товарищи, вот тот самый Павлик, – оказал Алексей Егорович. – Делать ему с приятелями нечего, и занимаются они разными глупыми и нехорошими делишками с утра до вечера.
– Нет, – несмело возразил Павлик, – утром я продляю жизнь.
Раздался хохот. Смеялись так громко, что, казалось, в кабинете стало тесно от смеха. Видимо, поэтому один усатый дяденька распахнул окно.
– Жизнь продляешь? – спросил он. – А как? Научи-ка нас.
– Очень просто, – объяснил Павлик, – встаю пораньше. Вот жизнь чуть-чуть и продляется.
– А ведь, пожалуй, правильно, – сказал усатый дяденька.
– А для чего же ты жизнь продляешь? – спросил Алексей Егорович. – Чтобы успеть побольше глупостей сделать?
– Нет.
В кабинет вошла тётенька и сказала:
– Их там целая делегация, Алексей Егорович. Шумят.
Алексей Егорович разрешил своим товарищам уйти и попросил тётеньку впустить делегацию.
В кабинет с шумом и гамом ввалились мальчишки и заговорили все сразу. Даже Павлик не мог разобрать, о чём они шумели.
– Что случилось?
Мальчишки притихли, а Петя Масалкин сказал:
– Мы все виноваты. Нас всех судить надо.
Тут Алексей Егорович, можно сказать, рассердился. Он заговорил так:
– Никто вас судить не собирается. А наказать надо бы.
– Зачем? – шёпотом спросил Мурашкин. – Мы и так больше не будем. Но жить нам очень трудно. Никаких интересных дел нет.
– Делать-то нам нечего! – подтвердили ребята. – Вот и ловим тигров!
Алексей Егорович молчал. Он понимал мальчишек. На их лицах было написано желание что-нибудь делать, работать…
Вперёд вышел Петя Масалкин и начал рассказывать:
– Вот сегодня лекцию организуем. Пётр Петрович Золотарёв будет рассказывать, почему Нижние Петухи Нижними Петухами называются. На сегодня у нас работа есть. А завтра что делать? А послезавтра?
– Придумаем что-нибудь, – пообещал Алексей Егорович, – встретимся на лекции и поговорим.
«Пожар, что ли?»
По улицам посёлка бежали ребята и кричали:
– Внимание! Внимание! Слушайте! Слушайте!
– Пожар, что ли? – спрашивали жители.
Нет, не пожар. Это ребята приглашали всех на лекцию в Старый парк.
Старый парк до войны назывался Новым. Там было уютно и красиво. Каждый вечер жители приходили сюда отдыхать. Но во время войны отдыхать было некогда, парк зарос крапивой, кустарником, и стали его называть уже не Новым, а Старым.
По размерам и форме он напоминал футбольное поле. Прямые, с золотистой корой сосны стояли на расстоянии двух-трёх метров друг от друга. А всё остальное пространство заросло крапивой, травой, кустарником.
На небольшой полянке ребята установили несколько скамеек, принесли табуретки и стулья. Народу собралось много, расселись прямо на траве.
– Итак, друзья мои, вы хотите знать историю Нижних Петухов? – спросил Пётр Петрович.
– Какая такая история? – отозвалась одна женщина. – Посёлок и посёлок. Название смешное.
– Вот именно! – согласился Пётр Петрович. – Послушайте, какую сказку сочинил народ…
Он начал рассказывать. Сосны перестали шуметь ветками, словно боялись помешать.
– Внимание! Внимание! Слушайте! Слушайте!
– Пожар, что ли? – спрашивали жители.
Нет, не пожар. Это ребята приглашали всех на лекцию в Старый парк.
Старый парк до войны назывался Новым. Там было уютно и красиво. Каждый вечер жители приходили сюда отдыхать. Но во время войны отдыхать было некогда, парк зарос крапивой, кустарником, и стали его называть уже не Новым, а Старым.
По размерам и форме он напоминал футбольное поле. Прямые, с золотистой корой сосны стояли на расстоянии двух-трёх метров друг от друга. А всё остальное пространство заросло крапивой, травой, кустарником.
На небольшой полянке ребята установили несколько скамеек, принесли табуретки и стулья. Народу собралось много, расселись прямо на траве.
– Итак, друзья мои, вы хотите знать историю Нижних Петухов? – спросил Пётр Петрович.
– Какая такая история? – отозвалась одна женщина. – Посёлок и посёлок. Название смешное.
– Вот именно! – согласился Пётр Петрович. – Послушайте, какую сказку сочинил народ…
Он начал рассказывать. Сосны перестали шуметь ветками, словно боялись помешать.
Глупый царь
Было это давно, очень давно. Страной, в которой мы живём, правил жестокий царь. Жить было очень тяжело.
Однажды царь задумал прокатиться по реке. Сел он на пароход со своими слугами и стражей и поплыл. Что он там делал, этот царь, не важно. Но как-то у него заболела голова, и он не мог уснуть.
Внизу, на корме, стояли ящики с курами. Этих кур одну за другой резали и кормили ими царя.
Среди кур оказался петух. Сначала он вёл себя тихо, а тут вдруг распелся. Пел он громко и весело, до того весело, что даже пароход побежал побыстрее.
– Что такое? – закричал царь. – Нет мне в моём государстве покоя! Царь я или не царь? Могу я спокойно поспать в своей собственной стране? Ненавижу петушиный крик! Если он ещё хоть раз крикнет, я прикажу тебя повесить! – и царь стукнул по голове своего главного слугу.
Побежали царские слуги резать петуха. Однако он выскользнул из их рук и убежал. Куда? Весь пароход обшарили, а петуха так и не нашли.
Ночью, когда царь крепко спал, петух вдруг появился на палубе.
Слуги – за ним.
А петух бегом-бегом к царской каюте. Добежал до дверей да как закричит!
Тут ему и скрутили голову.
А царь проснулся и закричал ещё громче, чем петух:
– Это что такое? Почему не выполняются мои приказы? Могу я спокойно поспать в своём собственном государстве?
Главный слуга стоит ни жив ни мёртв.
– А тебя, – говорит царь, – утром повешу.
– За что, ваше великое царское величество? Ведь это кричал петух на берегу.
– Вруша ты, вруша! – отвечает царь, а сам от злости трясётся. – В этих местах деревень нет. Я знаю. У меня по географии, к твоему сведению, тройка была.
– Ваше великое царское величество, есть здесь деревня. Называется она Петухи, потому что петухов в ней видимо-невидимо.
– Проверю, – сквозь зубы процедил царь. – Обратно когда поедем, проверю. Если соврал, велю тебя повесить.
Царь лёг спать, а слуги забегали: ведь никакой деревни нет! Что делать?
Думали, думали и придумали: надо срочно построить деревню! Срочно!
Согнали царские чиновники работников и приказали:
– Построить деревню за одни сутки – или головы с плеч!
За одну ночь построили работники деревню. К утру чиновники привезли жителей и каждому дали по петуху.
Когда царь плыл обратно, всех согнали на берег. Петухи кричали во всю мочь.
Царь был очень доволен, на одной ножке попрыгал.
– В честь моего великого царского величества постройте точно такую же деревню выше по течению, – приказал он, – и назовите Верхние Петухи, а это будут Нижние Петухи.
Верхних Петухов так и не построили, а Нижние остались…
Однажды царь задумал прокатиться по реке. Сел он на пароход со своими слугами и стражей и поплыл. Что он там делал, этот царь, не важно. Но как-то у него заболела голова, и он не мог уснуть.
Внизу, на корме, стояли ящики с курами. Этих кур одну за другой резали и кормили ими царя.
Среди кур оказался петух. Сначала он вёл себя тихо, а тут вдруг распелся. Пел он громко и весело, до того весело, что даже пароход побежал побыстрее.
– Что такое? – закричал царь. – Нет мне в моём государстве покоя! Царь я или не царь? Могу я спокойно поспать в своей собственной стране? Ненавижу петушиный крик! Если он ещё хоть раз крикнет, я прикажу тебя повесить! – и царь стукнул по голове своего главного слугу.
Ночью, когда царь крепко спал, петух вдруг появился на палубе.
Слуги – за ним.
А петух бегом-бегом к царской каюте. Добежал до дверей да как закричит!
Тут ему и скрутили голову.
А царь проснулся и закричал ещё громче, чем петух:
– Это что такое? Почему не выполняются мои приказы? Могу я спокойно поспать в своём собственном государстве?
Главный слуга стоит ни жив ни мёртв.
– А тебя, – говорит царь, – утром повешу.
– За что, ваше великое царское величество? Ведь это кричал петух на берегу.
– Вруша ты, вруша! – отвечает царь, а сам от злости трясётся. – В этих местах деревень нет. Я знаю. У меня по географии, к твоему сведению, тройка была.
– Ваше великое царское величество, есть здесь деревня. Называется она Петухи, потому что петухов в ней видимо-невидимо.
– Проверю, – сквозь зубы процедил царь. – Обратно когда поедем, проверю. Если соврал, велю тебя повесить.
Царь лёг спать, а слуги забегали: ведь никакой деревни нет! Что делать?
Думали, думали и придумали: надо срочно построить деревню! Срочно!
Согнали царские чиновники работников и приказали:
– Построить деревню за одни сутки – или головы с плеч!
За одну ночь построили работники деревню. К утру чиновники привезли жителей и каждому дали по петуху.
Когда царь плыл обратно, всех согнали на берег. Петухи кричали во всю мочь.
Царь был очень доволен, на одной ножке попрыгал.
– В честь моего великого царского величества постройте точно такую же деревню выше по течению, – приказал он, – и назовите Верхние Петухи, а это будут Нижние Петухи.
Верхних Петухов так и не построили, а Нижние остались…
Алексей Егорович даёт задание
Когда кончили смеяться над царём, Алексей Егорович поблагодарил Петра Петровича, и слушатели разошлись.
Ребята окружили Алексея Егоровича и забросали вопросами:
– Какое дело нам дадите?
– Будет нам работа?
– Будет, – ответил Алексей Егорович, – а справитесь?
– Справимся! – закричали ребята, а Мурашкин взял под козырёк и торжественно произнёс:
– Клянёмся!
– Видите, сколько крапивы? – спросил Алексей Егорович. – Весь парк зарос. А что, если её вырубить?
Ребята разочарованно вздохнули: разве это задание?
– Справитесь с крапивой, другое задание получите. Справитесь?
Ребята кивнули.
…Это было на шестой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
Ребята окружили Алексея Егоровича и забросали вопросами:
– Какое дело нам дадите?
– Будет нам работа?
– Будет, – ответил Алексей Егорович, – а справитесь?
– Справимся! – закричали ребята, а Мурашкин взял под козырёк и торжественно произнёс:
– Клянёмся!
– Видите, сколько крапивы? – спросил Алексей Егорович. – Весь парк зарос. А что, если её вырубить?
Ребята разочарованно вздохнули: разве это задание?
– Справитесь с крапивой, другое задание получите. Справитесь?
Ребята кивнули.
…Это было на шестой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Звать или не звать на помощь девочек?
Утром собрались в Старом парке.
– Нужны смелость и ловкость, – сказал Мурашкин.
– Нужны серпы и рукавицы, – сказал Петя.
– Какие рукавицы? – закричали ребята.
– Такие. Обыкновенные. Ведь крапива-то жжётся.
– А где же мы столько рукавиц найдём?
Призадумались.
Надолго призадумались.
Павлик знал, что делать, но боялся сказать об этом приятелям. Он знал, что надо позвать на помощь девочек – они соберут дома какие-нибудь старые рукавицы и перчатки или сошьют новые.
А может быть, и Люся придёт?
И Павлик сказал твёрдо:
– Надо позвать девочек.
– Девчонок? – возмутился Мурашкин. – Прибегут, запищат, зачирикают! Мы сами эту крапиву раз-два и готово! Мы – орлы!
– Это кто орел? Тигролов несчастный!
– С тиграми не повезло. А девчонок звать не будем. Я сгорю со стыда.
– Гори! – Павлик оттолкнул Мурашкина в сторону и крикнул: – Кто за то, чтобы позвать девочек, поднимите руку!
– Не поднимайте! – закричал Мурашкин. – Смешно! Всю жизнь без девчонок прожили, а тут…
– Если будешь против, – зашептал ему на ухо Павлик, – всем расскажу про твои секреты.
Мурашкин вздрогнул и закричал сильнее прежнего:
– Братцы! Я передумал! Пошли звать девчонок!
– Потопали, – грустно сказал Петя.
– Магом шарш! – скомандовал Мурашкин.
– Нужны смелость и ловкость, – сказал Мурашкин.
– Нужны серпы и рукавицы, – сказал Петя.
– Какие рукавицы? – закричали ребята.
– Такие. Обыкновенные. Ведь крапива-то жжётся.
– А где же мы столько рукавиц найдём?
Призадумались.
Надолго призадумались.
Павлик знал, что делать, но боялся сказать об этом приятелям. Он знал, что надо позвать на помощь девочек – они соберут дома какие-нибудь старые рукавицы и перчатки или сошьют новые.
А может быть, и Люся придёт?
И Павлик сказал твёрдо:
– Надо позвать девочек.
– Девчонок? – возмутился Мурашкин. – Прибегут, запищат, зачирикают! Мы сами эту крапиву раз-два и готово! Мы – орлы!
– Это кто орел? Тигролов несчастный!
– С тиграми не повезло. А девчонок звать не будем. Я сгорю со стыда.
– Гори! – Павлик оттолкнул Мурашкина в сторону и крикнул: – Кто за то, чтобы позвать девочек, поднимите руку!
– Не поднимайте! – закричал Мурашкин. – Смешно! Всю жизнь без девчонок прожили, а тут…
– Если будешь против, – зашептал ему на ухо Павлик, – всем расскажу про твои секреты.
Мурашкин вздрогнул и закричал сильнее прежнего:
– Братцы! Я передумал! Пошли звать девчонок!
– Потопали, – грустно сказал Петя.
– Магом шарш! – скомандовал Мурашкин.
Неравный бой
Крапивы было больше, чем ребят.
– Бой будет неравным, – гордо сказал Мурашкин. – Учитесь!
Он подскочил к зарослям и взмахнул палкой. Несколько стеблей крапивы подогнулись и, падая, задели Мурашкина по лицу.
– Ого-го! – закричал он, бросил палку и начал прыгать. – Первое ранение! Где госпиталь? Положите меня на койку!
– Так тебе и надо, – сказал Петя.
Дело в том, что один Мурашкин пришёл с палкой, все остальные ребята принесли серпы и длинные ножи. Почти у всех на руках были варежки, перчатки и даже шубенки.
Бой шёл не на жизнь, а на смерть. Ребятами овладел азарт. Они с криками рубили заросли, а девочки складывали крапиву в кучи.
– Вы очень плотно укладываете, – с обидой заметил Петя. – Так до вечера кучи не вырастут.
Уже ныли поясницы, а крапивы не убывало. Бой был неравным.
И только Павлик не устал. Он смотрел на Люсю и готов был работать без конца.
– Бой будет неравным, – гордо сказал Мурашкин. – Учитесь!
Он подскочил к зарослям и взмахнул палкой. Несколько стеблей крапивы подогнулись и, падая, задели Мурашкина по лицу.
– Ого-го! – закричал он, бросил палку и начал прыгать. – Первое ранение! Где госпиталь? Положите меня на койку!
– Так тебе и надо, – сказал Петя.
Бой шёл не на жизнь, а на смерть. Ребятами овладел азарт. Они с криками рубили заросли, а девочки складывали крапиву в кучи.
– Вы очень плотно укладываете, – с обидой заметил Петя. – Так до вечера кучи не вырастут.
Уже ныли поясницы, а крапивы не убывало. Бой был неравным.
И только Павлик не устал. Он смотрел на Люсю и готов был работать без конца.
Крапива – это вам не пустяк
А крапива стояла густая, высокая, всем своим видом она словно говорила: «Сколько ни старайтесь, вам меня не одолеть!»
– Эх, комбайн бы сюда, – мечтательно сказал Мурашкин, но никто ему не ответил. – Искупаться бы, – со вздохом сказал он.
И снова никто ему не ответил.
Работали молча и вяло.
Павлик подумал, что надо как-то взбодрить товарищей. Но как? Ещё сильнее ему хотелось доказать Люсе, что он молодец. Вот смотри, Люся, все отдыхают, а он размахивает серпом.
– Чего встали? – весело спросил он. – Силёнок не хватает? Да?
– Силёнки-то есть, – жалобно отозвался Мурашкин. – Но мы её рубим, а её всё больше становится.
– Заныл опять, – сказал Петя. – Это тебе не тигров ловить и не вездеход строить.
Тут Мурашкин рассердился. Он громко шмыгнул носом, подтянул штаны и сказал:
– Если хотите знать, не нужна мне ваша крапива. Я лучше сено пойду косить в колхозе. Или трактористом наймусь. А ещё лучше – пастухом. Коров дрессировать буду! Красота! Захотел молочка – пожалуйста!
Ребята загалдели все сразу. Одни соглашались с Мурашкиным, другие не соглашались, остальные шумели просто так – за компанию.
– А кто хвастался, что раз-два и готово? – спросила Люся.
– Хвастался Мурашкин, – ответил Петя, – а я крапиве не сдамся. Я упрямый.
Тут снова все загалдели, но всех перекричал Мурашкин:
– Братцы! Пора по домам! Хватит на сегодня!
…Это было на седьмой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
– Эх, комбайн бы сюда, – мечтательно сказал Мурашкин, но никто ему не ответил. – Искупаться бы, – со вздохом сказал он.
И снова никто ему не ответил.
Работали молча и вяло.
Павлик подумал, что надо как-то взбодрить товарищей. Но как? Ещё сильнее ему хотелось доказать Люсе, что он молодец. Вот смотри, Люся, все отдыхают, а он размахивает серпом.
– Чего встали? – весело спросил он. – Силёнок не хватает? Да?
– Силёнки-то есть, – жалобно отозвался Мурашкин. – Но мы её рубим, а её всё больше становится.
– Заныл опять, – сказал Петя. – Это тебе не тигров ловить и не вездеход строить.
Тут Мурашкин рассердился. Он громко шмыгнул носом, подтянул штаны и сказал:
– Если хотите знать, не нужна мне ваша крапива. Я лучше сено пойду косить в колхозе. Или трактористом наймусь. А ещё лучше – пастухом. Коров дрессировать буду! Красота! Захотел молочка – пожалуйста!
Ребята загалдели все сразу. Одни соглашались с Мурашкиным, другие не соглашались, остальные шумели просто так – за компанию.
– А кто хвастался, что раз-два и готово? – спросила Люся.
– Хвастался Мурашкин, – ответил Петя, – а я крапиве не сдамся. Я упрямый.
Тут снова все загалдели, но всех перекричал Мурашкин:
– Братцы! Пора по домам! Хватит на сегодня!
…Это было на седьмой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
Кто будет командиром?
Утром каждый мускул болел. Даже шевельнуть рукой было больно.
Павлик не стал продлять жизнь.
В парк собрались с большим опозданием. Самым последним пришёл Мурашкин. Когда ребята стали ругать его, он сказал:
– Не шумите. Я придумал.
– Опять тигров ловить?
– Или вездеход строить?
– Я придумал, как расправиться с этой крапивой, – важно ответил Мурашкин. – Надо выбрать командира, тогда дело пойдёт. Я, например, не возражаю покомандовать. Умею.
Конечно, командиром хотелось быть каждому, и больше всех мечтал об этом Мурашкин.
Но его имени даже не назвали.
Спорили, спорили, и Петя предложил:
– Давайте выберем самого терпеливого! Вот я могу на одной ноге два часа стоять! Смотрите! Считайте!
Петя встал на одну ногу. Ребята загалдели, и все встали на одну ногу – кто на левую, кто – на правую. Девочки засмеялись.
– Вот укусите меня за палец, не пикну, – сказал Павлик.
– Пожалуйста, кусай меня за все пальцы! – взмолился Мурашкин.
Тут все стали протягивать друг другу пальцы.
– Вы перекусаетесь, – сказала Люся. – Командиром будет тот, кто лучше всех работает.
Ребята набросились на крапиву. Каждый хотел стать командиром, каждый старался работать лучше всех.
До обеда командира выбрать не удалось. Все работали хорошо, хотя каждый был уверен, что работает лучше других.
Павлик не стал продлять жизнь.
В парк собрались с большим опозданием. Самым последним пришёл Мурашкин. Когда ребята стали ругать его, он сказал:
– Не шумите. Я придумал.
– Опять тигров ловить?
– Или вездеход строить?
– Я придумал, как расправиться с этой крапивой, – важно ответил Мурашкин. – Надо выбрать командира, тогда дело пойдёт. Я, например, не возражаю покомандовать. Умею.
Конечно, командиром хотелось быть каждому, и больше всех мечтал об этом Мурашкин.
Но его имени даже не назвали.
Спорили, спорили, и Петя предложил:
– Давайте выберем самого терпеливого! Вот я могу на одной ноге два часа стоять! Смотрите! Считайте!
Петя встал на одну ногу. Ребята загалдели, и все встали на одну ногу – кто на левую, кто – на правую. Девочки засмеялись.
– Вот укусите меня за палец, не пикну, – сказал Павлик.
– Пожалуйста, кусай меня за все пальцы! – взмолился Мурашкин.
Тут все стали протягивать друг другу пальцы.
– Вы перекусаетесь, – сказала Люся. – Командиром будет тот, кто лучше всех работает.
Ребята набросились на крапиву. Каждый хотел стать командиром, каждый старался работать лучше всех.
До обеда командира выбрать не удалось. Все работали хорошо, хотя каждый был уверен, что работает лучше других.
Павлик принимает важное решение
Павлику стало ясно: он должен помириться с Люсей. Пусть стыдно, страшно, пусть! Надо мириться. Но как?
Подойти к ней при всех – опять начнут дразнить женихом и невестой. А хуже этого ничего быть не может.
Он сделал вид, что идёт домой, свернул в переулок и побежал, чтобы встретить Люсю у дачи.
План удался. Едва Павлик успел перевести дух, как в конце улицы появилась Люся.
Сначала Павлику показалось, что ноги его приросли к земле, потом – наоборот – ноги сами оторвались от земли. Он почувствовал, что краснеет, притворился, что зашнуровывает ботинок.
Вот Люся подошла… прошла мимо… скрипнула калитка…
Павлик поднял голову – Люси уже не было.
Подойти к ней при всех – опять начнут дразнить женихом и невестой. А хуже этого ничего быть не может.
Он сделал вид, что идёт домой, свернул в переулок и побежал, чтобы встретить Люсю у дачи.
План удался. Едва Павлик успел перевести дух, как в конце улицы появилась Люся.
Сначала Павлику показалось, что ноги его приросли к земле, потом – наоборот – ноги сами оторвались от земли. Он почувствовал, что краснеет, притворился, что зашнуровывает ботинок.
Вот Люся подошла… прошла мимо… скрипнула калитка…
Павлик поднял голову – Люси уже не было.
Позорное бегство
Один за другим уходили ребята. У одного – сестра болеет, другому – надо рыбачить, третьему – завтра рано вставать, с отцом за дровами ехать…
Наконец из мальчиков остались двое: Павлик и Петя.
– Да, дела, – вздохнул Петя, – пожалуй, надо и нам сматываться.
– Что?! Что?! – испугался Павлик.
– Ничего. Засмеют нас с тобой. С девчонками вдвоём остались. Женихи! Позор! Так и скажут: женихи!
А этого слова Павлик боялся больше всего на свете. Вы только представьте: соберутся все ребята вместе и начнут кричать:
– Жених и невеста поехали по тесто! Умрёшь от стыда.
Павлик оглянулся на девочек и встретился глазами с Люсей. Казалось, она спрашивала: «Неужели опять струсишь?»
– Я пошёл, – тихо сказал Петя, – я так не могу…
Павлик двинулся за ним следом.
…Это было на восьмой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
Наконец из мальчиков остались двое: Павлик и Петя.
– Да, дела, – вздохнул Петя, – пожалуй, надо и нам сматываться.
– Что?! Что?! – испугался Павлик.
– Ничего. Засмеют нас с тобой. С девчонками вдвоём остались. Женихи! Позор! Так и скажут: женихи!
А этого слова Павлик боялся больше всего на свете. Вы только представьте: соберутся все ребята вместе и начнут кричать:
– Жених и невеста поехали по тесто! Умрёшь от стыда.
Павлик оглянулся на девочек и встретился глазами с Люсей. Казалось, она спрашивала: «Неужели опять струсишь?»
– Я пошёл, – тихо сказал Петя, – я так не могу…
Павлик двинулся за ним следом.
…Это было на восьмой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ, САМЫЙ ВАЖНЫЙ
Откровенный разговор
Утром Павлик шёл по берегу.
– Что, друг, голову опустил? – услышал он знакомый голос.
Перед ним стоял Алексей Егорович.
– Да так, – ответил Павлик, – просто так…
– А всё же?
– Несчастье у меня… горе…
– Горе? – переспросил Алексей Егорович. – Это брат, плохо. А что именно?
Павлик долго отмалчивался, а потом взял да и рассказал обо всём: и о том, что крапива ребят победила, и о том, что с девочками нельзя дружить.
– О крапиве разговор у нас особый будет. А вот почему нельзя с девочками дружить, не понимаю. Я, например, с малых лет дружил.
– Да ну? – поразился Павлик.
– Честное слово. Смешной ты человек. – Алексей Егорович наклонился к Павлику и прошептал: – Все взрослые мужчины женаты. И ты ведь женишься, когда вырастешь?
– Да, наверное, – Павлик пожал плечами, – придётся.
– Но ведь прежде чем жениться, надо сначала дружить, – продолжал Алексей Егорович. – Я тебе по секрету скажу: кто не дружит с девочками, тот просто балбес. Вот дразнится, от зависти, между прочим. На дразнилки не обращай внимания. Я тебе хочу посоветовать…
О том, что посоветовал Павлику Алексей Егорович, вы узнаете дальше.
– Что, друг, голову опустил? – услышал он знакомый голос.
Перед ним стоял Алексей Егорович.
– Да так, – ответил Павлик, – просто так…
– А всё же?
– Несчастье у меня… горе…
– Горе? – переспросил Алексей Егорович. – Это брат, плохо. А что именно?
Павлик долго отмалчивался, а потом взял да и рассказал обо всём: и о том, что крапива ребят победила, и о том, что с девочками нельзя дружить.
– О крапиве разговор у нас особый будет. А вот почему нельзя с девочками дружить, не понимаю. Я, например, с малых лет дружил.
– Да ну? – поразился Павлик.
– Честное слово. Смешной ты человек. – Алексей Егорович наклонился к Павлику и прошептал: – Все взрослые мужчины женаты. И ты ведь женишься, когда вырастешь?
– Да, наверное, – Павлик пожал плечами, – придётся.
– Но ведь прежде чем жениться, надо сначала дружить, – продолжал Алексей Егорович. – Я тебе по секрету скажу: кто не дружит с девочками, тот просто балбес. Вот дразнится, от зависти, между прочим. На дразнилки не обращай внимания. Я тебе хочу посоветовать…
О том, что посоветовал Павлику Алексей Егорович, вы узнаете дальше.
Девчоночный командир
Ребята лежали на пляже, когда прибежал сухопутный пират Вилька Чудиков и заговорил:
– Что я видел! Что я видел! Вот позорище-то! Вот безобразие-то! Павка Меркушев у девчонок командиром стал!
Ребята от изумления слова сказать не могли, а Вилька продолжал:
– Глаза бы мои не видели! Уши мои не слышали бы! Вот позорище-то на нашу голову!
– Не врёшь? – спросил Петя.
– Не вру! Песок мне есть с камнями!
– Ешь!
Вилька взял щепотку песка, закрыл глаза, и песок заскрипел у него на зубах. Он с трудом проглотил песчинки, вытер губы, сплюнул и сказал:
– Вот.
Ребята вскочили.
– Нахальство! – крикнул Мурашкин. – Лучше умереть!
– Правильно! – поддержали ребята. – Позор!
– Надо придумать ему дразнилку, – предложил Петя. – Задразнить, чтоб помнил!
И, казалось, по всей реке раздалось грозное:
– Девчоночный командир!
– Что я видел! Что я видел! Вот позорище-то! Вот безобразие-то! Павка Меркушев у девчонок командиром стал!
Ребята от изумления слова сказать не могли, а Вилька продолжал:
– Глаза бы мои не видели! Уши мои не слышали бы! Вот позорище-то на нашу голову!
– Не врёшь? – спросил Петя.
– Не вру! Песок мне есть с камнями!
– Ешь!
Вилька взял щепотку песка, закрыл глаза, и песок заскрипел у него на зубах. Он с трудом проглотил песчинки, вытер губы, сплюнул и сказал:
– Вот.
Ребята вскочили.
– Нахальство! – крикнул Мурашкин. – Лучше умереть!
– Правильно! – поддержали ребята. – Позор!
– Надо придумать ему дразнилку, – предложил Петя. – Задразнить, чтоб помнил!
И, казалось, по всей реке раздалось грозное:
– Девчоночный командир!
Сухопутный пират ошибся
Дело было вовсе не так, как сообщил ребятам Вилька. Павлик командовал не только девочками. В его отряде было ещё несколько человек. И это были не девочки. Но их-то сухопутный пират не заметил.
Не увидели их и ребята, когда пришли дразнить Павлика. Что же они увидели?
Девочки и Павлик рубили крапиву и складывали её в кучу.
– Девчоночный командир! – крикнул Мурашкин.
Ребята захохотали. Они стояли за забором и хохотали, навалившись на него.
– Дев-чо-ноч-ный ко-ман-дир!
Забор пошатнулся и упал. Ребята полетели вместе с забором. Но даже на это девочки и Павлик не обратили внимания. Они продолжали работать.
А ребята, потирая ушибленные локти и колени, хором кричали, вернее, не кричали, а вопили:
– Девчоночный командир!
Вдруг они замолчали.
Из зарослей крапивы выходил бородатый историк Пётр Петрович Золотарёв. Он шёл, размахивая косой, и крапива рядами валилась на сторону. Пётр Петрович дошёл до конца зарослей, встал перед Павликом по стойке смирно и сказал:
– Товарищ командир! Ваше задание выполнено.
Не успели ребята прийти в себя от изумления, как из зарослей с косой в руках вышел дядя Семён и доложил Павлику, что порученное ему задание выполнено.
Но когда к Павлику подошёл Алексей Егорович, ребята ахнули. Они не верили своим глазам.
– Товарищ командир, – сказал Алексей Егорович Павлику, – задание выполнено. Разрешите закурить?
– Перерыв на пятнадцать минут, – объявил Павлик.
Нет, это был настоящий командир, и Мурашкин крикнул:
– Командуй мной! Согласен!
Вот и всё. Я думаю, вы сами догадаетесь о том, как закончилась война с крапивой.
Сами догадайтесь и о том, подружился Павлик с Люсей или опять испугался дразнилок.
1955 г.
Не увидели их и ребята, когда пришли дразнить Павлика. Что же они увидели?
Девочки и Павлик рубили крапиву и складывали её в кучу.
– Девчоночный командир! – крикнул Мурашкин.
Ребята захохотали. Они стояли за забором и хохотали, навалившись на него.
– Дев-чо-ноч-ный ко-ман-дир!
Забор пошатнулся и упал. Ребята полетели вместе с забором. Но даже на это девочки и Павлик не обратили внимания. Они продолжали работать.
А ребята, потирая ушибленные локти и колени, хором кричали, вернее, не кричали, а вопили:
– Девчоночный командир!
Вдруг они замолчали.
Из зарослей крапивы выходил бородатый историк Пётр Петрович Золотарёв. Он шёл, размахивая косой, и крапива рядами валилась на сторону. Пётр Петрович дошёл до конца зарослей, встал перед Павликом по стойке смирно и сказал:
– Товарищ командир! Ваше задание выполнено.
Но когда к Павлику подошёл Алексей Егорович, ребята ахнули. Они не верили своим глазам.
– Товарищ командир, – сказал Алексей Егорович Павлику, – задание выполнено. Разрешите закурить?
– Перерыв на пятнадцать минут, – объявил Павлик.
Нет, это был настоящий командир, и Мурашкин крикнул:
– Командуй мной! Согласен!
Вот и всё. Я думаю, вы сами догадаетесь о том, как закончилась война с крапивой.
Сами догадайтесь и о том, подружился Павлик с Люсей или опять испугался дразнилок.
1955 г.