Страница:
– Я не думаю, чтобы он куда-нибудь выезжал, как все нормальные люди.
Уинд Дансер замотал головой, и длинную серебристую гриву подхватил легкий ветерок из иллюминаторов. Тихо заржав, жеребец уткнулся мордой, в плечо Эша.
– Тебе уже надоело стоять на одном месте, мой мальчик? – ласково спросил он у коня. – Тебе хочется, наверное, размять свои ножки? Ощутить дыхание ветра. И я тоже по всему этому соскучился.
Вытащив из кармана морковку, Эш протянул ее любимцу. Уинд Дансер ткнулся теплой влажной мордой, в ладонь и осторожно взял угощение. Эш улыбнулся. Мускусный, терпкий дух сена, соломы и лошадей действовал на него успокаивающе. Даже в странном, новом для него мире этот запах нисколько не изменился.
– У меня такое чувство, словно я запутался в каких-то цепях, – тихо сказал Эш. – Всякий раз, когда открываю рот, я невольно начинаю думать, что и как надо сказать. Скорей бы все это кончилось, и мы снова вернулись к нормальной жизни.
Однако в глубину сознания Эша закрадывались сомнения. Он не был теперь уверен, сможет ли вернуться к прежней жизни.
Дверь на палубу с тихим скрипом отворилась. Эш резко обернулся и замер в ожидании, но тут же разглядел, вышедшего на свет Хейворда. Эша охватило легкое разочарование, помноженное на внезапную вспышку гнева, на собственную слабость. Неужели он и вправду ожидал, что войдет Бет? Но даже если бы это оказалась и она, что тогда? Близость в сене? Страстное слияние под тихое ржание лошадей? Помогло бы ему это выбросить ее из головы?
Пытаясь немного ослабить напряжение, Эш потер ладонью затылок и шею. Эта женщина превратила его в туго натянутую тетиву. С каждым днем нервы напрягались все сильнее. Всякий раз, когда Элизабет прикасалась к нему рукой или подолом платья, его охватывало страстное и неукротимое желание. Он становится похожим на жеребца, обхаживающего кобылу в критические для нее дни, и ненавидит себя за то, что позволил маленькой худой старой деве, так себя измучить.
– Прекрасное животное, – заговорил Хейворд, подойдя поближе.
Уинд Дансер тихонько заржал и замотал головой, словно понял, что речь идет о нем. Опустив руки на дверцу стойла, Хейворд с одобрительной улыбкой смотрел на жеребца.
– Арабских кровей? – поинтересовался он.
– Его отец, – коротко ответил Эш. – Я купил его у фермера недалеко от Диранго. Несколько лет назад он привез из Вирджинии племенного жеребца и полдюжины кобыл арабской масти.
Эш провел щеткой по лоснящимся бокам жеребца. Он сделал это, чтобы занять свои руки. Жеребец не нуждался в чистке: конюхи превосходно за ним ухаживали.
– Вместо того, чтобы заботиться о прекрасных арабских кобылах, фермер позволил жеребцу гулять среди мустангов-кобыл. Одна из них и оказалась матерью Уинда Дансера.
– Я заметил, что он не кастрирован. Вы хотите оставить его на племя? Или вам просто нравится ощущать под собой горячего коня?
– И то, и другое, – улыбнулся Эш.
Хейворд кивнул, и его синие глаза наполнились гордостью. Чувствуя неловкость от теплоты, исходящей от этого человека, Эш поспешно отвел взгляд. Нежность и теплота, должны по праву принадлежать вовсе не ему. Или все-таки ему? В последние дни память строила ему всяческие козни. Разный пустяк, например, шахматная фигурка, начинал казаться ужасно знакомым. Бывали моменты, когда он верил, что уже слышал когда-то давно голос Хейворда.
Временами ему казалось, что он плывет по волнам памяти.
– Держу пари, что у Джулианы есть парочка кобыл, которых она с удовольствием случила бы с этим великолепным жеребцом, – как бы, между прочим, обмолвился герцог.
– Джулиана? – удивленно спросил Эш.
– Это мать Элизабет, – объяснил Хейворд. – У нее в конюшне много превосходных арабских скакунов.
– Я думал, что родителей Элизабет нет в живых, – растерянно произнес Эш.
– Ее отец умер, когда ей было десять лет, – ответил Хейворд, глядя на Эша, словно играл с ним в шахматы и не знал, какой ход сделать дальше. – Мне показалось, что она говорила вам об этом.
– Нет, – признался Эш. – Но и не удивительно: нас едва ли можно назвать друзьями.
– Да, я заметил, что, как только вы оба оказываетесь в одной комнате, между вами словно холодок пробегает.
«Жаль, что холодок не пробегает по телу, когда рядом оказывается Элизабет», – пожалел он мысленно.
Избегая взгляда старика, Эш старательно водил щеткой по спине жеребца. Он не хотел, чтобы Хейворд заметил на его лице смятение. Да, эта женщина и в самом деле превратила его в туго натянутую тетиву. Он проклинал тот день, когда ее увидел, но уже в следующее мгновение представлял ее в своих объятиях.
– Но как вы можете быть опекуном леди при живой матери? – удивился Эш.
– Дело в том, что Джулиана... – начал старик, но после короткой заминки попытался уйти от прямого ответа: – Боюсь, что Джулиане не под силу задача воспитания дочери.
Эш, уловив в голосе старика нотки боли и видя озабоченное лицо герцога, осторожно спросил:
– Она больна?
– Да, но не тем, чем вы могли подумать. – Хейворд, не глядя на него, задумчиво вглядывался в темноту, словно в те далекие годы. – Джулиана и Элизабет стали с нами жить после того, как отец и ее братья погибли во время пожара в левом крыле их дома.
Глядя на гладкую серую спину Уинда Дансера, Эш думал, как многое он хотел бы знать о женщине, преследовавшей его в мечтах и днем, и ночью. И все-таки он боялся подробностей.
Сегодня вечером ему пришлось призвать на помощь свою волю, чтобы не заключить ее в объятия. Когда же она заговорила о новом учителе для него, ему захотелось схватить ее за плечи и целовать нежные губы до тех пор, пока такие мысли не покинут прелестную головку. И это было бы только началом того, чего он хотел.
– А сколько у нее было братьев? – спросил Эш.
– Трое, – ответил старик. – Самому старшему было восемь. Александр, отец Элизабет, успел вывести из горящего дома Джулиану, Элизабет и самого младшего из братьев. Потом он вернулся за остальными. – Хейворд помолчал. – Но ни ему, ни двум мальчикам спастись не удалось. Спустя два дня умер от отравления легких Филипп, младший сын.
Эш запустил руку в теплую холку жеребца и, поглаживая жесткий конский волос, невольно задумался о бедной маленькой девочке, лишившейся на этом свете почти всех. Похоже, у него с леди Бет гораздо больше общего, чем ему казалось.
– Элизабет и Джулиана сильно пострадали от дыма, – продолжил грустные воспоминания герцог. – Мы с вашей бабушкой поначалу даже боялись, что их легкие тоже окажутся отравленными. Потребовались время и масса забот, чтобы в конце концов, болезнь победить. Боюсь только, что раны Джулианы никто уже не излечит. Она никогда не станет такой, как прежде. Когда вы ее увидите, вы все поймете.
– Наверное, и для леди Бет эта трагедия не прошла бесследно, – осторожно заметил Эш.
– Да, – согласился Хейворд. – Несчастье украло у моей девочки юность. С того дня она не играла в те игры, которыми балуются маленькие дети. Она всегда была озабочена уходом за матерью. За мной и герцогиней, она так же рьяно ухаживает. Эта девушка невероятно преданна. Она готова на все, чтобы сделать нас счастливыми. Если ей кажется, что какой-то человек может нас обидеть, она становится свирепой, как тигрица, защищающая детеныша.
Посмотрев на старика, Эш заметил в его глазах задумчивость, словно тот оценивал каждый ход противника. Он догадался, что Тревелиан не случайно поведал ему эту историю.
– Если я правильно вас понял, вам хотелось бы видеть меня и леди Бет друзьями, – сказал Эш.
– Я подумал, если вы узнаете о ней немного больше, – улыбнулся Хейворд, – вам станет понятна ее слепая преданность мне, и вы не будете считать ее мегерой.
«Если бы леди Бет была только мегерой, – это не так страшно. Не была бы она такой соблазнительной!» – подумал Эш.
– Для меня очень важно, чтобы вы стали добрыми друзьями, – тихо и мягко сказал Хейворд.
Добрыми друзьями! Это было совсем не то, что представлял себе Эш, думая о ней. Стараясь казаться спокойным, он снова принялся водить щеткой по холке жеребца. Интересно, что сказал бы герцог, узнай он, чего на самом деле хочет Эш от своей строгой учительницы.
– Когда Элизабет была еще маленькой, мы часто говорили о Пейтоне и Эмори. И вы, и ваш отец никогда не покидали моего сердца. – Хейворд замолчал и, тяжело вздохнув, продолжил: – В том, что она вами так заинтересовалась, виноват только я. Не удивительно, что она думала о вас и представляла первую встречу. Боюсь, что она ожидала увидеть зеркальное отражение Эмори.
Эш изо всех сил сжал металлическую ручку щетки.
– Думаю, я ее разочаровал, – глухо произнес он.
– Только в том, что с неохотой воспринимаете встречу со своей семьей.
– Но я не уверен, что у меня есть семья.
– Я понимаю ваши чувства, – кивнул Хейворд, – но поймите и вы чувства Элизабет.
– Думаю, что теперь смогу ее понять, – тихо произнес Эш.
– В таком случае могу надеяться, что вы постараетесь стать друзьями? – спросил герцог.
Эш готов был признаться, что ему самому порядком надоела эта война. И если им суждено целых шесть месяцев прожить бок о бок, может быть, стоит в самом деле, заключить перемирие.
– Боюсь, что это будет зависеть от леди Бет.
ГЛАВА 15
Уинд Дансер замотал головой, и длинную серебристую гриву подхватил легкий ветерок из иллюминаторов. Тихо заржав, жеребец уткнулся мордой, в плечо Эша.
– Тебе уже надоело стоять на одном месте, мой мальчик? – ласково спросил он у коня. – Тебе хочется, наверное, размять свои ножки? Ощутить дыхание ветра. И я тоже по всему этому соскучился.
Вытащив из кармана морковку, Эш протянул ее любимцу. Уинд Дансер ткнулся теплой влажной мордой, в ладонь и осторожно взял угощение. Эш улыбнулся. Мускусный, терпкий дух сена, соломы и лошадей действовал на него успокаивающе. Даже в странном, новом для него мире этот запах нисколько не изменился.
– У меня такое чувство, словно я запутался в каких-то цепях, – тихо сказал Эш. – Всякий раз, когда открываю рот, я невольно начинаю думать, что и как надо сказать. Скорей бы все это кончилось, и мы снова вернулись к нормальной жизни.
Однако в глубину сознания Эша закрадывались сомнения. Он не был теперь уверен, сможет ли вернуться к прежней жизни.
Дверь на палубу с тихим скрипом отворилась. Эш резко обернулся и замер в ожидании, но тут же разглядел, вышедшего на свет Хейворда. Эша охватило легкое разочарование, помноженное на внезапную вспышку гнева, на собственную слабость. Неужели он и вправду ожидал, что войдет Бет? Но даже если бы это оказалась и она, что тогда? Близость в сене? Страстное слияние под тихое ржание лошадей? Помогло бы ему это выбросить ее из головы?
Пытаясь немного ослабить напряжение, Эш потер ладонью затылок и шею. Эта женщина превратила его в туго натянутую тетиву. С каждым днем нервы напрягались все сильнее. Всякий раз, когда Элизабет прикасалась к нему рукой или подолом платья, его охватывало страстное и неукротимое желание. Он становится похожим на жеребца, обхаживающего кобылу в критические для нее дни, и ненавидит себя за то, что позволил маленькой худой старой деве, так себя измучить.
– Прекрасное животное, – заговорил Хейворд, подойдя поближе.
Уинд Дансер тихонько заржал и замотал головой, словно понял, что речь идет о нем. Опустив руки на дверцу стойла, Хейворд с одобрительной улыбкой смотрел на жеребца.
– Арабских кровей? – поинтересовался он.
– Его отец, – коротко ответил Эш. – Я купил его у фермера недалеко от Диранго. Несколько лет назад он привез из Вирджинии племенного жеребца и полдюжины кобыл арабской масти.
Эш провел щеткой по лоснящимся бокам жеребца. Он сделал это, чтобы занять свои руки. Жеребец не нуждался в чистке: конюхи превосходно за ним ухаживали.
– Вместо того, чтобы заботиться о прекрасных арабских кобылах, фермер позволил жеребцу гулять среди мустангов-кобыл. Одна из них и оказалась матерью Уинда Дансера.
– Я заметил, что он не кастрирован. Вы хотите оставить его на племя? Или вам просто нравится ощущать под собой горячего коня?
– И то, и другое, – улыбнулся Эш.
Хейворд кивнул, и его синие глаза наполнились гордостью. Чувствуя неловкость от теплоты, исходящей от этого человека, Эш поспешно отвел взгляд. Нежность и теплота, должны по праву принадлежать вовсе не ему. Или все-таки ему? В последние дни память строила ему всяческие козни. Разный пустяк, например, шахматная фигурка, начинал казаться ужасно знакомым. Бывали моменты, когда он верил, что уже слышал когда-то давно голос Хейворда.
Временами ему казалось, что он плывет по волнам памяти.
– Держу пари, что у Джулианы есть парочка кобыл, которых она с удовольствием случила бы с этим великолепным жеребцом, – как бы, между прочим, обмолвился герцог.
– Джулиана? – удивленно спросил Эш.
– Это мать Элизабет, – объяснил Хейворд. – У нее в конюшне много превосходных арабских скакунов.
– Я думал, что родителей Элизабет нет в живых, – растерянно произнес Эш.
– Ее отец умер, когда ей было десять лет, – ответил Хейворд, глядя на Эша, словно играл с ним в шахматы и не знал, какой ход сделать дальше. – Мне показалось, что она говорила вам об этом.
– Нет, – признался Эш. – Но и не удивительно: нас едва ли можно назвать друзьями.
– Да, я заметил, что, как только вы оба оказываетесь в одной комнате, между вами словно холодок пробегает.
«Жаль, что холодок не пробегает по телу, когда рядом оказывается Элизабет», – пожалел он мысленно.
Избегая взгляда старика, Эш старательно водил щеткой по спине жеребца. Он не хотел, чтобы Хейворд заметил на его лице смятение. Да, эта женщина и в самом деле превратила его в туго натянутую тетиву. Он проклинал тот день, когда ее увидел, но уже в следующее мгновение представлял ее в своих объятиях.
– Но как вы можете быть опекуном леди при живой матери? – удивился Эш.
– Дело в том, что Джулиана... – начал старик, но после короткой заминки попытался уйти от прямого ответа: – Боюсь, что Джулиане не под силу задача воспитания дочери.
Эш, уловив в голосе старика нотки боли и видя озабоченное лицо герцога, осторожно спросил:
– Она больна?
– Да, но не тем, чем вы могли подумать. – Хейворд, не глядя на него, задумчиво вглядывался в темноту, словно в те далекие годы. – Джулиана и Элизабет стали с нами жить после того, как отец и ее братья погибли во время пожара в левом крыле их дома.
Глядя на гладкую серую спину Уинда Дансера, Эш думал, как многое он хотел бы знать о женщине, преследовавшей его в мечтах и днем, и ночью. И все-таки он боялся подробностей.
Сегодня вечером ему пришлось призвать на помощь свою волю, чтобы не заключить ее в объятия. Когда же она заговорила о новом учителе для него, ему захотелось схватить ее за плечи и целовать нежные губы до тех пор, пока такие мысли не покинут прелестную головку. И это было бы только началом того, чего он хотел.
– А сколько у нее было братьев? – спросил Эш.
– Трое, – ответил старик. – Самому старшему было восемь. Александр, отец Элизабет, успел вывести из горящего дома Джулиану, Элизабет и самого младшего из братьев. Потом он вернулся за остальными. – Хейворд помолчал. – Но ни ему, ни двум мальчикам спастись не удалось. Спустя два дня умер от отравления легких Филипп, младший сын.
Эш запустил руку в теплую холку жеребца и, поглаживая жесткий конский волос, невольно задумался о бедной маленькой девочке, лишившейся на этом свете почти всех. Похоже, у него с леди Бет гораздо больше общего, чем ему казалось.
– Элизабет и Джулиана сильно пострадали от дыма, – продолжил грустные воспоминания герцог. – Мы с вашей бабушкой поначалу даже боялись, что их легкие тоже окажутся отравленными. Потребовались время и масса забот, чтобы в конце концов, болезнь победить. Боюсь только, что раны Джулианы никто уже не излечит. Она никогда не станет такой, как прежде. Когда вы ее увидите, вы все поймете.
– Наверное, и для леди Бет эта трагедия не прошла бесследно, – осторожно заметил Эш.
– Да, – согласился Хейворд. – Несчастье украло у моей девочки юность. С того дня она не играла в те игры, которыми балуются маленькие дети. Она всегда была озабочена уходом за матерью. За мной и герцогиней, она так же рьяно ухаживает. Эта девушка невероятно преданна. Она готова на все, чтобы сделать нас счастливыми. Если ей кажется, что какой-то человек может нас обидеть, она становится свирепой, как тигрица, защищающая детеныша.
Посмотрев на старика, Эш заметил в его глазах задумчивость, словно тот оценивал каждый ход противника. Он догадался, что Тревелиан не случайно поведал ему эту историю.
– Если я правильно вас понял, вам хотелось бы видеть меня и леди Бет друзьями, – сказал Эш.
– Я подумал, если вы узнаете о ней немного больше, – улыбнулся Хейворд, – вам станет понятна ее слепая преданность мне, и вы не будете считать ее мегерой.
«Если бы леди Бет была только мегерой, – это не так страшно. Не была бы она такой соблазнительной!» – подумал Эш.
– Для меня очень важно, чтобы вы стали добрыми друзьями, – тихо и мягко сказал Хейворд.
Добрыми друзьями! Это было совсем не то, что представлял себе Эш, думая о ней. Стараясь казаться спокойным, он снова принялся водить щеткой по холке жеребца. Интересно, что сказал бы герцог, узнай он, чего на самом деле хочет Эш от своей строгой учительницы.
– Когда Элизабет была еще маленькой, мы часто говорили о Пейтоне и Эмори. И вы, и ваш отец никогда не покидали моего сердца. – Хейворд замолчал и, тяжело вздохнув, продолжил: – В том, что она вами так заинтересовалась, виноват только я. Не удивительно, что она думала о вас и представляла первую встречу. Боюсь, что она ожидала увидеть зеркальное отражение Эмори.
Эш изо всех сил сжал металлическую ручку щетки.
– Думаю, я ее разочаровал, – глухо произнес он.
– Только в том, что с неохотой воспринимаете встречу со своей семьей.
– Но я не уверен, что у меня есть семья.
– Я понимаю ваши чувства, – кивнул Хейворд, – но поймите и вы чувства Элизабет.
– Думаю, что теперь смогу ее понять, – тихо произнес Эш.
– В таком случае могу надеяться, что вы постараетесь стать друзьями? – спросил герцог.
Эш готов был признаться, что ему самому порядком надоела эта война. И если им суждено целых шесть месяцев прожить бок о бок, может быть, стоит в самом деле, заключить перемирие.
– Боюсь, что это будет зависеть от леди Бет.
ГЛАВА 15
Элизабет вышла и каюты и остановилась на палубе. Не отрываясь, она смотрела на посеребренный светом луны океан. Вздымавшиеся волны были величественными. Свободными. Неукротимыми. Как дух мужчины, овладевшего ее мыслями.
Она никогда и подумать не могла, что Пейтон откажется от положения лорда Энджелстоуна. Многие мужчины пошли бы на любой грех, чтобы носить титул. Богатство. Положение в обществе. Власть. Всем этим мог бы обладать Эш Макгрегор. Но он, похоже, к этому не стремился. Девушка тяжело вздохнула, не зная, как изменить его точку зрения.
– Похоже, вы отсюда за тысячу миль.
От низкого и звучного голоса Макгрегора Элизабет вздрогнула и резко обернулась. С учащенно бьющимся сердцем она уставилась на него, стоящего в нескольких шагах.
– Вы меня напугали, – растерянно произнесла. Эш улыбнулся:
– У меня это уже входит в привычку.
– Да, наверное.
«В какой, должно быть, беспорядок привел ветер прическу», – подумала она и принялась поспешно убирать выбившиеся локоны.
– Признаюсь, я впервые встречаю человека, который подходил бы так тихо и незаметно.
– Старая привычка, – небрежно бросил Эш и направился к девушке.
Каждый шаг, исполненный грации хищного зверя, был, тих и легок. Элизабет почувствовала дрожь в ногах и, чтобы удержаться, припала к массивной стальной опоре. Нет, такое ее состояние иначе, как смешным просто не назовешь. Она ведь не наивная маленькая девочка, вступающая в пору юности. Но как ни распекала себя Элизабет, ноги с каждой минутой дрожали все сильнее.
Остановившись рядом, Эш опустил руки на ограждение и с задумчивым видом уставился вдаль. Казалось, он думал о жизни, что ожидала его в конце путешествия. Таинственный лунный свет выхватывал из темноты лицо Эша и, словно скульптор резцом, делал его черты более выразительными и совершенными.
Повернувшись к девушке, Эш поймал ее взгляд.
– Марлоу сказал мне, что завтра вечером мы будем в Англии, – прервал он молчание.
– Завтра днем мы будем в Четсвике, – тихо отозвалась она.
– Вы, должно быть, с нетерпением ждете этой минуты? – поинтересовался Эш.
– Да. Домой всегда возвращаешься с радостью. А уж тем более в такое прекрасное место, как Четсвик. – После короткой паузы не без умысла добавила: – Это место любой человек с гордостью назвал бы своим домом. Если, конечно, он не совсем лишен чувств.
Эш криво улыбнулся:
– Если я правильно понял, леди Бет, то именно меня вы считаете самым черствым и бесчувственным человеком?
– Я этого не говорила, – уклонилась она от прямого ответа.
Эш засмеялся. Элизабет тоже захотелось улыбнуться, но она сдержалась, чтобы не воодушевлять его. Он и без того, должно быть, уверен, что она от него без ума.
– Мы с вами, вне всякого сомнения, воспринимаем жизнь по-разному, – снова заговорил Эш.
Ветер выхватил из прически Элизабет локон и, поиграв, бросил на лицо.
– Ваши высказывания, как правило, отличаются сдержанностью, мистер Макгрегор, – ответила девушка, убирая волосы.
– И все-таки, мне кажется, мы могли бы попытаться стать друзьями.
– Друзьями? – удивленно переспросила Элизабет, не ожидавшая от него, таких слов, и резко повернулась. – Мне казалось, вы не собираетесь задерживаться в Англии на столько, чтобы успеть с кем-то подружиться, – саркастически заметила девушка.
– Значит, вы хотите, чтобы мы остались врагами? – спросил он.
– Но мы ведь с вами не враги, – уклончиво ответила она.
Переминаясь с ноги на ногу, Эш оперся о трос.
– Мы обходим, друг друга, как две пантеры, и каждая опасается, как бы другая на нее не набросилась. Как это назвать?
– Я думаю, разлад, – хмуро предположила девушка.
– В ваших словах сдержанности не меньше, – не удержался от колкости Эш.
Отвернувшись, Элизабет стала смотреть на воду, – это более безопасно. К своему величайшему огорчению, чем больше она смотрела на Эша, тем красивее он ей казался.
– Почему бы не признать, что мы оба – сильные личности, только с разными представлениями о жизни, – прямо сказал Эш.
– Это очевидно, – согласилась девушка. Соленый морской ветер снова выхватил из волос Элизабет пушистую прядку. На этот раз она не стала ее убирать. Все ее сознание было сосредоточено на смысле неожиданного разговора.
– Мы будем жить вместе шесть месяцев. Может, попробуем подружиться? – Осторожно прикоснувшись к щеке девушки теплыми пальцами, Эш хотел убрать непослушную прядку.
Элизабет попыталась изобразить негодование: как смел этот невозможный человек, проявлять такую фамильярность.
Не обращая никакого внимания на ее показной гнев, Эш заложил выбившуюся прядку волос за ухо. Ощутив нежную девичью кожу, кончики пальцев на мгновение замерли.
– Кто знает, – продолжил Эш, – может быть, мы даже найдем друг в друге что-то общее.
Стараясь избежать нежной ласки Макгрегора, Элизабет сильнее вжималась в стальную опору. Но, как ни старалась, она не могла погасить вспыхнувшее пламя страсти. Она чувствовала, как неведомая мощная сила тянет к нему, заставляя броситься в объятия и наслаждаться до тех пор, пока не исчезнет окружающий мир.
Порывы ветра трепали густую темную гриву Эша, и Элизабет подмывало протянуть руку и убрать упавшие на лицо пряди.
Он искушал. Этот человек постоянно ее искушал, увлекая к краю пропасти.
Ей хотелось облизать внезапно пересохшие губы, но она боялась спровоцировать поцелуй. Поцелуй, который приблизит ее к непоправимой катастрофе.
– Я уверена, что у нас с вами разные представления о дружбе, – произнесла, наконец, она.
Элизабет показалось, что в бездонных голубых озерах глаз мелькнула бесконечная тоска, такая же, какой томилась и ее душа.
«Должно быть, мне только показалось, – подумала девушка. – Этому человеку никто не нужен».
Элизабет с достоинством вскинула подбородок, стараясь не думать, что ее ответ может показаться Эшу смешным.
– Настоящий друг – человек, которому ты можешь доверить сокровенные тайны, который всегда будет рядом – и в горе, и в радости. Друг всегда поймет, и вместе с тобой будет надеяться, что мечты сбудутся. Он будет рядом всю жизнь, а не каких-то несколько месяцев, – выпалила Элизабет.
– Не слишком ли много вы ждете от дружбы? – спросил Эш тихим и удивительно мягким голосом.
– Только то, что сама могу предложить взамен, – ответила девушка.
Что он скажет в ответ? Элизабет украдкой взглянула на его благородный профиль. Она еще не переставала надеяться, что этот человек изменится и перестанет, наконец, быть грозным и диким существом.
Эш с задумчивым видом смотрел на пенные волны океана. Он с наслаждением втягивал свежий соленый воздух. А когда повернулся, в его прекрасных глазах уже не было и намека на тоску. Они смотрели сурово и решительно.
– Боюсь, во мне нет того, что вы хотели бы видеть в друге, леди Бет.
Элизабет выдержала суровый взгляд. Он не имел права думать о ней, как о чудовище только потому, что она отказалась принять его дружбу. Они никак не могли быть друзьями. Слишком опасные эмоции пробуждал в ней Макгрегор. Она, конечно, не позволит этому негодяю поиграть ее чувствами, каких-то полгода, а потом никогда о ней и не вспоминать. Она не собирается превращаться в жалкую старую деву, всю жизнь оплакивающую несостоявшуюся любовь.
– Мне кажется, что вы просто не хотите ничего дать взамен, – съязвила девушка.
Эш с безразличным видом пожал плечами. Казалось, его нисколько не трогал этот разговор.
– Что ж, как знаете, – сказал он. – Если вы не хотите, чтобы мы с вами подружились, я не буду вам больше досаждать.
Дружба. Разве можно лишь ею ограничить то, на что рассчитывала она в отношениях с Эшем? Дружба оставляла пустым в ее душе место, которое должно было заполниться более глубоким чувством. Да, они с Макгрегором не могли быть ни врагами, ни возлюбленными. Им оставалось только придерживаться ровных, прохладных отношений.
– Думаю, мы должны как-то постараться найти общий язык, – согласилась Элизабет.
– Вы хотите сказать, что мы должны вести себя, как едва знакомые люди?
Элизабет стиснула дрожащие пальцы в кулак.
– Я хотела сказать, что мы должны попытаться относиться друг к другу с большим радушием, – ответила она. – Тем более, что я буду помогать вам привыкать к новому окружению.
– Конечно, – холодно усмехнулся Эш. – Мы ведь не позволим никому смеяться над именем Тревелиан.
Посмотрев ему в глаза, Элизабет поняла, что ледяным взглядом он прикрывает нежность ранимой души. Этот человек собирался войти в мир, о котором не имел ни малейшего представления. Этим миром управляли другие законы, а люди оценивали каждый твой шаг, жест и слово. Испытывал ли Макгрегор страх? Нуждался ли в поддержке и заверении, что не одинок?
– Должна сказать, вы добились превосходных результатов, – похвалила Элизабет.
– Но у меня нет другого выбора, правда?
Ей очень хотелось до него дотронуться, обнять и как-то поддержать. Но она должна соблюдать дистанцию. Уважающая себя леди никогда не бросится джентльмену на шею. Тем более, если джентльмен вовсе не джентльмен, а просто мужчина, высмеивающий ее слепое увлечение им.
– Разве вам это неприятно? – обиженно спросила Элизабет. – Быть здесь с Марлоу. – «И со мной», – прибавила она про себя.
Какое-то время Эш смотрел молча на темные воды океана. Было заметно, как под кожей ходили желваки.
– Всякий раз теперь, когда я открываю рот, то начинаю думать, что должен сказать и как сделать это правильно, – ответил он.
– Это потому, что многое кажется еще новым, – попыталась успокоить его девушка. – Не волнуйтесь – все получится. Порой меня поражает ваша удивительная способность запоминать все, мною рассказанное. Если бы не упрямство, у вас был бы по-настоящему яркий интеллект. Глаза Эша настороженно прищурились.
– Поосторожнее, леди Бет, не торопитесь с комплиментами в мой адрес.
У Элизабет было чувство, что стоящий рядом человек, как никто, нуждается в поощрении. Ему необходимо было услышать, что место, куда он ехал, совсем не походит на змеиное логово.
– Да я порой отказывалась верить своим собственным глазам. А что касается вашего упрямства, я уверена, что с его помощью вы сумеете добиться многого.
Эш повернулся к Элизабет, и она прочла в глазах полное ко всему равнодушие.
– Оставьте ваше милосердие для других, – коротко бросил он. – Я не нуждаюсь, чтобы меня гладили по головке. Я не маленький перепуганный ребенок.
«Смогу ли я, – думала Элизабет, – пробиться сквозь стену из гнева и озлобленности, которой он ограждает себя?»
– Значит, вам никто не нужен? – решилась задать она вопрос.
– Да, – ответил Эш. – Мне и одному неплохо.
– Именно поэтому мы не можем быть с вами друзьями, – усмехнулась Элизабет. – Настоящие друзья нуждаются друг в друге.
– Если вы не хотите быть моим другом, я настаивать не буду, – упрямо повторил Эш.
Элизабет старалась не обращать внимания на ту боль, которую причинили его слова. Она чувствовала за ними страх и желание кому-то довериться.
– Надеюсь, вы дадите себе шанс? – сказала девушка. – Я очень хочу, чтобы вы это вбили в свою упрямую голову и постарались найти дорогу к дому.
– Я понимаю, как сильно вам хочется, чтобы Пейтон Тревелиан вернулся домой, – насмешливо заметил Эш. – Но вы должны знать: если даже по какой-то иронии судьбы я окажусь этим парнем, едва ли буду чувствовать себя как дома в вашем мире.
– Я не уверена, что вы вообще понимаете, что значит иметь свой дом.
Эш резко отвернулся от Элизабет. Он не хотел, чтобы она заметила в его глазах боль, которая жила в нем все эти годы.
– Я уже говорил вам, что знаю, каково быть бездомным и никому не нужным, – глухо произнес Эш.
Элизабет осторожно положила руку на плечо Эша. Она заставила себя ограничиться незначительным прикосновением, хотя куда сильнее хотелось обнять его и крепко прижать к себе. В душе Макгрегора было столько боли, и она очень желала хоть немного облегчить его страдания. Элизабет почувствовала, как напряглись под ладонью его мускулы.
– Но у вас нет необходимости снова превращаться в бездомного, – решительно заговорила она. – Все, что сейчас требуется, дать герцогу и герцогине шанс, и, может быть, когда-нибудь вы признаете в них своих родных. Дайте шанс и себе, и обязательно найдете дорогу к сердцам любящих вас людей.
Эш покачал головой и тяжело вздохнул:
– Вы ничего не понимаете.
– Ну, так помогите мне понять, – попросила Элизабет.
Эш запрокинул голову и стал смотреть на звезды, мерцающие в темном бархате неба.
– Я – не Пейтон, – снова повторил он. – Но если я и в самом деле тот мальчик, который пропал двадцать три года назад, я не тот Пейтон Тревелиан, каким меня хочет видеть старик-герцог. И никогда им не стану.
– Как вы можете говорить об этом с такой уверенностью? – удивилась Элизабет.
Эш засмеялся, и в негромком смехе прозвучала нескрываемая злость.
– Все правила, которые вбивают в мою голову, не в состоянии переделать меня изнутри. Вам никогда не удастся покорить такого человека, как я, и превратить в дрессированного ручного щенка.
– Все жизненные испытания сделали вас только сильнее, – пыталась убедить его Элизабет. – Пожалуй, даже слишком сильным. Вы сумели выжить, в то время, как другие на вашем месте погибли бы. Уцелев, вы окружили себя крепкими стенами, которые невозможно преодолеть. Но заполнить пустые места в глубине души вы не сможете до тех пор, пока не подпустите кого-нибудь поближе.
– Я долго жил один, – покачав головой, сказал Эш. – Возможно, и не надо заполнять пустые места в душе. Меня вполне устраивает моя жизнь. Мне не хочется жить в стране, где людей гораздо больше заботит, как человек говорит, а не что он говорит.
– Вполне может быть, что вы – просто трус.
С этими словами Элизабет резко развернулась и направилась к каюте. Если она сию же минуту не убежит от этого упрямца, то уж точно на него накричит.
– Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? – вспыхнул Макгрегор, последовав за ней.
Рывком, открыв дверь, Элизабет переступила порог, намереваясь прекратить спор, пока дело не зашло слишком далеко.
– Спокойной ночи, – коротко бросила она через плечо.
– Ну, уж, нет! – вскричал Эш и схватился за дверь каюты. – Мы должны покончить с этим раз и навсегда.
Эш казался взбешенным и готовым задушить Элизабет. Но она не испугалась, а с вызовом вскинув голову, бросила прямо ему в лицо:
– Вы боитесь, что недостаточно хороши, чтобы быть Пейтоном Тревелианом, – выпалила она. – Признайтесь.
– Черта с два, – рассердился Эш. – Если мне начхать на ваши дурацкие правила и манеры, то это не значит, что я боюсь чего-то.
– Вы находите изъян в благородном обществе только потому, что боитесь людей, которые будут на вас смотреть. Если бы вы были по-настоящему смелый человек, то храбро встретились бы с каждым из них и доказали, что нисколько не хуже их.
В голубых глазах Эша загорелись опасные огоньки.
Благоразумная половина в мозгу девушки осознала приближающуюся грозу и приказала: «Беги » Но гнев мешал прислушаться к предостережению.
– Если бы вы были по-настоящему смелым, то нашли бы дорогу домой, даже если бы пришлось добираться туда ползком, – решительно заявила она.
– Всю жизнь я только и делал, что боролся с трудностями, – прошипел Макгрегор. – Но я не хочу жить там, где о человеке судят по тому, насколько хорошо он одет.
Каждый его мускул, казалось, был напряжен до предела. Элизабет с трудом сдерживалась, чтобы не закричать.
– Вы самый упрямый, самоуверенный... Договорить она не успела. Макгрегор схватил ее за талию и рывком поднял вверх. Ноги оторвались от пола, и она оказалась нос к носу с разъяренным зверем. Элизабет показалось, что сейчас он выбросит ее за борт.
– Замолчи, – прошептал Эш и жадно припал к губам своей пленницы.
Элизабет показалось, что сердце остановилось, но в следующее мгновенье оно застучало в бешеном ритме. Ошеломленная неистовством поцелуя, она пыталась его оттолкнуть.
Она никогда и подумать не могла, что Пейтон откажется от положения лорда Энджелстоуна. Многие мужчины пошли бы на любой грех, чтобы носить титул. Богатство. Положение в обществе. Власть. Всем этим мог бы обладать Эш Макгрегор. Но он, похоже, к этому не стремился. Девушка тяжело вздохнула, не зная, как изменить его точку зрения.
– Похоже, вы отсюда за тысячу миль.
От низкого и звучного голоса Макгрегора Элизабет вздрогнула и резко обернулась. С учащенно бьющимся сердцем она уставилась на него, стоящего в нескольких шагах.
– Вы меня напугали, – растерянно произнесла. Эш улыбнулся:
– У меня это уже входит в привычку.
– Да, наверное.
«В какой, должно быть, беспорядок привел ветер прическу», – подумала она и принялась поспешно убирать выбившиеся локоны.
– Признаюсь, я впервые встречаю человека, который подходил бы так тихо и незаметно.
– Старая привычка, – небрежно бросил Эш и направился к девушке.
Каждый шаг, исполненный грации хищного зверя, был, тих и легок. Элизабет почувствовала дрожь в ногах и, чтобы удержаться, припала к массивной стальной опоре. Нет, такое ее состояние иначе, как смешным просто не назовешь. Она ведь не наивная маленькая девочка, вступающая в пору юности. Но как ни распекала себя Элизабет, ноги с каждой минутой дрожали все сильнее.
Остановившись рядом, Эш опустил руки на ограждение и с задумчивым видом уставился вдаль. Казалось, он думал о жизни, что ожидала его в конце путешествия. Таинственный лунный свет выхватывал из темноты лицо Эша и, словно скульптор резцом, делал его черты более выразительными и совершенными.
Повернувшись к девушке, Эш поймал ее взгляд.
– Марлоу сказал мне, что завтра вечером мы будем в Англии, – прервал он молчание.
– Завтра днем мы будем в Четсвике, – тихо отозвалась она.
– Вы, должно быть, с нетерпением ждете этой минуты? – поинтересовался Эш.
– Да. Домой всегда возвращаешься с радостью. А уж тем более в такое прекрасное место, как Четсвик. – После короткой паузы не без умысла добавила: – Это место любой человек с гордостью назвал бы своим домом. Если, конечно, он не совсем лишен чувств.
Эш криво улыбнулся:
– Если я правильно понял, леди Бет, то именно меня вы считаете самым черствым и бесчувственным человеком?
– Я этого не говорила, – уклонилась она от прямого ответа.
Эш засмеялся. Элизабет тоже захотелось улыбнуться, но она сдержалась, чтобы не воодушевлять его. Он и без того, должно быть, уверен, что она от него без ума.
– Мы с вами, вне всякого сомнения, воспринимаем жизнь по-разному, – снова заговорил Эш.
Ветер выхватил из прически Элизабет локон и, поиграв, бросил на лицо.
– Ваши высказывания, как правило, отличаются сдержанностью, мистер Макгрегор, – ответила девушка, убирая волосы.
– И все-таки, мне кажется, мы могли бы попытаться стать друзьями.
– Друзьями? – удивленно переспросила Элизабет, не ожидавшая от него, таких слов, и резко повернулась. – Мне казалось, вы не собираетесь задерживаться в Англии на столько, чтобы успеть с кем-то подружиться, – саркастически заметила девушка.
– Значит, вы хотите, чтобы мы остались врагами? – спросил он.
– Но мы ведь с вами не враги, – уклончиво ответила она.
Переминаясь с ноги на ногу, Эш оперся о трос.
– Мы обходим, друг друга, как две пантеры, и каждая опасается, как бы другая на нее не набросилась. Как это назвать?
– Я думаю, разлад, – хмуро предположила девушка.
– В ваших словах сдержанности не меньше, – не удержался от колкости Эш.
Отвернувшись, Элизабет стала смотреть на воду, – это более безопасно. К своему величайшему огорчению, чем больше она смотрела на Эша, тем красивее он ей казался.
– Почему бы не признать, что мы оба – сильные личности, только с разными представлениями о жизни, – прямо сказал Эш.
– Это очевидно, – согласилась девушка. Соленый морской ветер снова выхватил из волос Элизабет пушистую прядку. На этот раз она не стала ее убирать. Все ее сознание было сосредоточено на смысле неожиданного разговора.
– Мы будем жить вместе шесть месяцев. Может, попробуем подружиться? – Осторожно прикоснувшись к щеке девушки теплыми пальцами, Эш хотел убрать непослушную прядку.
Элизабет попыталась изобразить негодование: как смел этот невозможный человек, проявлять такую фамильярность.
Не обращая никакого внимания на ее показной гнев, Эш заложил выбившуюся прядку волос за ухо. Ощутив нежную девичью кожу, кончики пальцев на мгновение замерли.
– Кто знает, – продолжил Эш, – может быть, мы даже найдем друг в друге что-то общее.
Стараясь избежать нежной ласки Макгрегора, Элизабет сильнее вжималась в стальную опору. Но, как ни старалась, она не могла погасить вспыхнувшее пламя страсти. Она чувствовала, как неведомая мощная сила тянет к нему, заставляя броситься в объятия и наслаждаться до тех пор, пока не исчезнет окружающий мир.
Порывы ветра трепали густую темную гриву Эша, и Элизабет подмывало протянуть руку и убрать упавшие на лицо пряди.
Он искушал. Этот человек постоянно ее искушал, увлекая к краю пропасти.
Ей хотелось облизать внезапно пересохшие губы, но она боялась спровоцировать поцелуй. Поцелуй, который приблизит ее к непоправимой катастрофе.
– Я уверена, что у нас с вами разные представления о дружбе, – произнесла, наконец, она.
Элизабет показалось, что в бездонных голубых озерах глаз мелькнула бесконечная тоска, такая же, какой томилась и ее душа.
«Должно быть, мне только показалось, – подумала девушка. – Этому человеку никто не нужен».
Элизабет с достоинством вскинула подбородок, стараясь не думать, что ее ответ может показаться Эшу смешным.
– Настоящий друг – человек, которому ты можешь доверить сокровенные тайны, который всегда будет рядом – и в горе, и в радости. Друг всегда поймет, и вместе с тобой будет надеяться, что мечты сбудутся. Он будет рядом всю жизнь, а не каких-то несколько месяцев, – выпалила Элизабет.
– Не слишком ли много вы ждете от дружбы? – спросил Эш тихим и удивительно мягким голосом.
– Только то, что сама могу предложить взамен, – ответила девушка.
Что он скажет в ответ? Элизабет украдкой взглянула на его благородный профиль. Она еще не переставала надеяться, что этот человек изменится и перестанет, наконец, быть грозным и диким существом.
Эш с задумчивым видом смотрел на пенные волны океана. Он с наслаждением втягивал свежий соленый воздух. А когда повернулся, в его прекрасных глазах уже не было и намека на тоску. Они смотрели сурово и решительно.
– Боюсь, во мне нет того, что вы хотели бы видеть в друге, леди Бет.
Элизабет выдержала суровый взгляд. Он не имел права думать о ней, как о чудовище только потому, что она отказалась принять его дружбу. Они никак не могли быть друзьями. Слишком опасные эмоции пробуждал в ней Макгрегор. Она, конечно, не позволит этому негодяю поиграть ее чувствами, каких-то полгода, а потом никогда о ней и не вспоминать. Она не собирается превращаться в жалкую старую деву, всю жизнь оплакивающую несостоявшуюся любовь.
– Мне кажется, что вы просто не хотите ничего дать взамен, – съязвила девушка.
Эш с безразличным видом пожал плечами. Казалось, его нисколько не трогал этот разговор.
– Что ж, как знаете, – сказал он. – Если вы не хотите, чтобы мы с вами подружились, я не буду вам больше досаждать.
Дружба. Разве можно лишь ею ограничить то, на что рассчитывала она в отношениях с Эшем? Дружба оставляла пустым в ее душе место, которое должно было заполниться более глубоким чувством. Да, они с Макгрегором не могли быть ни врагами, ни возлюбленными. Им оставалось только придерживаться ровных, прохладных отношений.
– Думаю, мы должны как-то постараться найти общий язык, – согласилась Элизабет.
– Вы хотите сказать, что мы должны вести себя, как едва знакомые люди?
Элизабет стиснула дрожащие пальцы в кулак.
– Я хотела сказать, что мы должны попытаться относиться друг к другу с большим радушием, – ответила она. – Тем более, что я буду помогать вам привыкать к новому окружению.
– Конечно, – холодно усмехнулся Эш. – Мы ведь не позволим никому смеяться над именем Тревелиан.
Посмотрев ему в глаза, Элизабет поняла, что ледяным взглядом он прикрывает нежность ранимой души. Этот человек собирался войти в мир, о котором не имел ни малейшего представления. Этим миром управляли другие законы, а люди оценивали каждый твой шаг, жест и слово. Испытывал ли Макгрегор страх? Нуждался ли в поддержке и заверении, что не одинок?
– Должна сказать, вы добились превосходных результатов, – похвалила Элизабет.
– Но у меня нет другого выбора, правда?
Ей очень хотелось до него дотронуться, обнять и как-то поддержать. Но она должна соблюдать дистанцию. Уважающая себя леди никогда не бросится джентльмену на шею. Тем более, если джентльмен вовсе не джентльмен, а просто мужчина, высмеивающий ее слепое увлечение им.
– Разве вам это неприятно? – обиженно спросила Элизабет. – Быть здесь с Марлоу. – «И со мной», – прибавила она про себя.
Какое-то время Эш смотрел молча на темные воды океана. Было заметно, как под кожей ходили желваки.
– Всякий раз теперь, когда я открываю рот, то начинаю думать, что должен сказать и как сделать это правильно, – ответил он.
– Это потому, что многое кажется еще новым, – попыталась успокоить его девушка. – Не волнуйтесь – все получится. Порой меня поражает ваша удивительная способность запоминать все, мною рассказанное. Если бы не упрямство, у вас был бы по-настоящему яркий интеллект. Глаза Эша настороженно прищурились.
– Поосторожнее, леди Бет, не торопитесь с комплиментами в мой адрес.
У Элизабет было чувство, что стоящий рядом человек, как никто, нуждается в поощрении. Ему необходимо было услышать, что место, куда он ехал, совсем не походит на змеиное логово.
– Да я порой отказывалась верить своим собственным глазам. А что касается вашего упрямства, я уверена, что с его помощью вы сумеете добиться многого.
Эш повернулся к Элизабет, и она прочла в глазах полное ко всему равнодушие.
– Оставьте ваше милосердие для других, – коротко бросил он. – Я не нуждаюсь, чтобы меня гладили по головке. Я не маленький перепуганный ребенок.
«Смогу ли я, – думала Элизабет, – пробиться сквозь стену из гнева и озлобленности, которой он ограждает себя?»
– Значит, вам никто не нужен? – решилась задать она вопрос.
– Да, – ответил Эш. – Мне и одному неплохо.
– Именно поэтому мы не можем быть с вами друзьями, – усмехнулась Элизабет. – Настоящие друзья нуждаются друг в друге.
– Если вы не хотите быть моим другом, я настаивать не буду, – упрямо повторил Эш.
Элизабет старалась не обращать внимания на ту боль, которую причинили его слова. Она чувствовала за ними страх и желание кому-то довериться.
– Надеюсь, вы дадите себе шанс? – сказала девушка. – Я очень хочу, чтобы вы это вбили в свою упрямую голову и постарались найти дорогу к дому.
– Я понимаю, как сильно вам хочется, чтобы Пейтон Тревелиан вернулся домой, – насмешливо заметил Эш. – Но вы должны знать: если даже по какой-то иронии судьбы я окажусь этим парнем, едва ли буду чувствовать себя как дома в вашем мире.
– Я не уверена, что вы вообще понимаете, что значит иметь свой дом.
Эш резко отвернулся от Элизабет. Он не хотел, чтобы она заметила в его глазах боль, которая жила в нем все эти годы.
– Я уже говорил вам, что знаю, каково быть бездомным и никому не нужным, – глухо произнес Эш.
Элизабет осторожно положила руку на плечо Эша. Она заставила себя ограничиться незначительным прикосновением, хотя куда сильнее хотелось обнять его и крепко прижать к себе. В душе Макгрегора было столько боли, и она очень желала хоть немного облегчить его страдания. Элизабет почувствовала, как напряглись под ладонью его мускулы.
– Но у вас нет необходимости снова превращаться в бездомного, – решительно заговорила она. – Все, что сейчас требуется, дать герцогу и герцогине шанс, и, может быть, когда-нибудь вы признаете в них своих родных. Дайте шанс и себе, и обязательно найдете дорогу к сердцам любящих вас людей.
Эш покачал головой и тяжело вздохнул:
– Вы ничего не понимаете.
– Ну, так помогите мне понять, – попросила Элизабет.
Эш запрокинул голову и стал смотреть на звезды, мерцающие в темном бархате неба.
– Я – не Пейтон, – снова повторил он. – Но если я и в самом деле тот мальчик, который пропал двадцать три года назад, я не тот Пейтон Тревелиан, каким меня хочет видеть старик-герцог. И никогда им не стану.
– Как вы можете говорить об этом с такой уверенностью? – удивилась Элизабет.
Эш засмеялся, и в негромком смехе прозвучала нескрываемая злость.
– Все правила, которые вбивают в мою голову, не в состоянии переделать меня изнутри. Вам никогда не удастся покорить такого человека, как я, и превратить в дрессированного ручного щенка.
– Все жизненные испытания сделали вас только сильнее, – пыталась убедить его Элизабет. – Пожалуй, даже слишком сильным. Вы сумели выжить, в то время, как другие на вашем месте погибли бы. Уцелев, вы окружили себя крепкими стенами, которые невозможно преодолеть. Но заполнить пустые места в глубине души вы не сможете до тех пор, пока не подпустите кого-нибудь поближе.
– Я долго жил один, – покачав головой, сказал Эш. – Возможно, и не надо заполнять пустые места в душе. Меня вполне устраивает моя жизнь. Мне не хочется жить в стране, где людей гораздо больше заботит, как человек говорит, а не что он говорит.
– Вполне может быть, что вы – просто трус.
С этими словами Элизабет резко развернулась и направилась к каюте. Если она сию же минуту не убежит от этого упрямца, то уж точно на него накричит.
– Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? – вспыхнул Макгрегор, последовав за ней.
Рывком, открыв дверь, Элизабет переступила порог, намереваясь прекратить спор, пока дело не зашло слишком далеко.
– Спокойной ночи, – коротко бросила она через плечо.
– Ну, уж, нет! – вскричал Эш и схватился за дверь каюты. – Мы должны покончить с этим раз и навсегда.
Эш казался взбешенным и готовым задушить Элизабет. Но она не испугалась, а с вызовом вскинув голову, бросила прямо ему в лицо:
– Вы боитесь, что недостаточно хороши, чтобы быть Пейтоном Тревелианом, – выпалила она. – Признайтесь.
– Черта с два, – рассердился Эш. – Если мне начхать на ваши дурацкие правила и манеры, то это не значит, что я боюсь чего-то.
– Вы находите изъян в благородном обществе только потому, что боитесь людей, которые будут на вас смотреть. Если бы вы были по-настоящему смелый человек, то храбро встретились бы с каждым из них и доказали, что нисколько не хуже их.
В голубых глазах Эша загорелись опасные огоньки.
Благоразумная половина в мозгу девушки осознала приближающуюся грозу и приказала: «Беги » Но гнев мешал прислушаться к предостережению.
– Если бы вы были по-настоящему смелым, то нашли бы дорогу домой, даже если бы пришлось добираться туда ползком, – решительно заявила она.
– Всю жизнь я только и делал, что боролся с трудностями, – прошипел Макгрегор. – Но я не хочу жить там, где о человеке судят по тому, насколько хорошо он одет.
Каждый его мускул, казалось, был напряжен до предела. Элизабет с трудом сдерживалась, чтобы не закричать.
– Вы самый упрямый, самоуверенный... Договорить она не успела. Макгрегор схватил ее за талию и рывком поднял вверх. Ноги оторвались от пола, и она оказалась нос к носу с разъяренным зверем. Элизабет показалось, что сейчас он выбросит ее за борт.
– Замолчи, – прошептал Эш и жадно припал к губам своей пленницы.
Элизабет показалось, что сердце остановилось, но в следующее мгновенье оно застучало в бешеном ритме. Ошеломленная неистовством поцелуя, она пыталась его оттолкнуть.