Страница:
Невидимые связи: человеческая форма с человеческой формой
В следующий раз, разговаривая с человеком, расположившимся на другом конце комнаты, остановитесь и спросите себя: «Как это происходит? Человек находится в трех метрах от меня, шевелит ртом, между нами нет ничего, кроме воздуха, и все-таки я мгновенно слышу и воспринимаю все, что он говорит. Как это может быть?» Когда вы задумываетесь над этим повседневным, обыкновенным явлением, оно оказывается совсем не таким простым для понимания. Невидимые вещи, называемые звуковыми волнами, путешествуют между ртом и ухом, и вы способны обрабатывать их своим мозгом. Где же эти связи? Я вижу, как двигается его рот. Он посылает их своим ртом? Я не пытаюсь заставить свои уши воспринимать эти невидимые сигналы, но они как будто все-таки делают это. Мы без вопросов верим в целые классы связей между людьми, которые наш рациональный разум просто не может постичь.
Мы знаем, что эти невидимые волны связывают нас от одного человека к другому или даже от такого предмета, как радио, от стука двери к человеку. Мы даже не пытаемся понять все это. Мы просто принимаем принцип, именуемый «звуком» как нечто существующее, нечто, являющееся неотъемлемой частью нашей человечности. Мы не говорим: «Этого просто не может быть. Если я не могу видеть или осязать это, значит, оно не должно существовать». Наша вера в этот принцип позволяет нам функционировать как человеческим существам. Есть невидимые связи между людьми, и вы просто участвуете в них каждодневно.
Наши собственные связи: наша мысль с нашей формой
Вы танцуете с партнершей, без усилия скользя по полу танцевального зала. Ваши ноги делают точно то, что им должно делать. Существует некая таинственная связь между вашими мыслями и нервно-мышечной деятельностью ваших ног. Почему ваши ноги двигаются в ответ на мысль, которая велит им двигаться? Что это за связь? Как это может быть?
Каждый раз, когда вы двигаете конечностями и прочими придатками своей формы, они откликаются на мысль. Но мысль невидима и бесформенна, и эта бесформенность каким-то образом управляет этими действиями. Вы не можете видеть связь. Вы не можете объяснить ее. И тем не менее когда вы чешете нос, или идете на кухню, или двигаете головой, или тянетесь навстречу брошенному вам мячу и вытягиваете руки, чтобы поймать его, или выполняете любое другое из мириадов каждодневных движений, этот факт свидетельствует о существовании невидимых связей, которые позволяют вам без усилий двигаться в повседневной жизни.
Психическая энергия направляет энергию мышечную. Психическая энергия — это мысль. Следовательно, мысль является своего рода связью между желанием и физическим результатом. Вы свято верите в эту связь, даже если не можете объяснить ее. Вы принимаете эту автоматическую рефлекторную связь как образ жизни. Вы верите в нее. Вы функционируете в ней. Вы не ставите под сомнение существование этой связи, так как миллионы ежедневных движений служат абсолютным доказательством существования связи между бесформенным и миром формы. Держите это в уме, когда мы перейдем в последние сферы существования этих связей.
Непостижимые формы: человеческая форма с формой другого человека
Моя жена сидит в одной части дома, а наш ребенок — в другой, вне пределов слышимости. Она вдруг говорит мне: «Ребенок плачет…… сходи посмотри, что там».
Он действительно плачет, однако жена никак не могла услышать плач. Любая мать, читающая эти строки, согласно кивнет головой, потому что знает о существовании невидимой связи между ее мыслями и действиями ее ребенка.
Мы уже перешли в область непостижимого. Может существовать связь между мыслью одного человека и действиями другого без какого-либо участия пяти органов чувств. Мы все знаем, что такая невидимая связь может существовать. Моя жена, находясь в десяти километрах от ребенка, скажет мне: «Поехали домой — ребенок хочет есть». Я говорю: «Как ты можешь знать, что он голоден? Ты так хорошо знаешь его распорядок дня?» Она отвечает: «Просто у меня прибыло молоко, а оно всегда приходит, когда ему пора есть».
Что представляет собой эта связь между телом матери и телом ребенка, находящегося в десяти километрах от нее? Ее тело точно знает, когда вырабатывать молоко, основываясь на мысли, что ребенок голоден, и это превосходно срабатывает каждый раз. Связь невидима, но она определенно существует, и мы можем ее наблюдать.
Если такая невидимая связь может существовать между матерью и ребенком, можно ли ее поймать и использовать между любыми двумя людьми? Можно ли выделить в чистом виде эту взаимосвязь между нашими мыслями и миром формы другого человека?
Когда я выступал недавно в Сакраменто, штат Калифорния, среди слушателей был отец с ребенком на руках, и этот ребенок начал икать. Отец занервничал, расстроенный тем, что помешал остальным, и начал пробираться к выходу, хотя ему явно хотелось дослушать мою презентацию. Я предложил ему успокоиться в отношении собственного дискомфорта и передать спокойствие ребенку. Он улыбнулся мне, испытывая
облегчение от моих слов, от того, что я не осуждаю его за о, что пришел сюда с ребенком, и заметно расслабился. Ребенок перестал хныкать и в течение следующих трех часов ни разу даже не пискнул. Между мыслями отца и поведением ребенка существовала невидимая связь — связь, которая не поддается описанию.
Ваши собственные связи: мысль с мыслью
Мы даже не знаем, что такое мысль, но все мы знаем и верим, что мысли существуют и что между одной мыслью и другой тоже существует связь. Например, я сижу и думаю, о чем собираюсь писать. Эта мысль ведет меня к другой мысли: следует ли мне выразиться так или эдак. Затем меня посещает следующая мысль, которая позволяет моим пальцам напечатать то, к чему привели меня предыдущие связанные мысли.
Мы можем сесть неподвижно и «придумать» любую мысль, потому что мы источник мыслей. Потом мы можем родить другую мысль, основанную на первой, и, может быть, еще десяток мыслей, пока не решим выразить их в мире формы или просто позабыть о них.
Я здесь говорю не о мыслительном процессе. Речь идет о существовании связей между мыслями. Наиболее правдоподобным кажется существование связей между двумя бесформенными вещами, называемыми мыслями, в вас, в существе, которым вы являетесь в данный момент. Если вы можете принять существование этих связующих звеньев, значит, вы готовы перейти на следующий уровень. Если вы не готовы, то я хочу услышать это от вас!
Скажите мне, как может не быть связей между мыслями, когда одна мысль влечет другую?
Синхронность: человеческая мысль с мыслью другого человека
Именно к этому я вел вас. Конечно, связи скрыты, как это имеет место и во всех остальных категориях, кроме первой. Однако вы верите в существование всех других связей. Так что теперь попробуйте открыть свое сердце и допустить, что, может быть, просто может быть, эта невидимая связь тоже существует в нашей Вселенной и что, как только вы поверите в это, вы увидите это повсюду.
Если вы поверите в это, свидетельства, хоть и скрытые для органов чувств, проявятся ошеломляющим образом. Давайте посмотрим, как они проявляются в вашей и моей жизни.
Бесформенные связи между человеческими существами
Вообразите контейнер размером с грейпфрут с крышечкой наверху. Теперь попробуйте угадать, сколько центовых монет может уместиться в этом контейнере. Ваша оценка может оказаться в районе трехсот монет. Но если вы спросите себя: «Сколько мыслей можно уместить в этот контейнер с туго завинчивающейся крышкой во избежание утечки?», вы, вероятно, возразите себе: «Как можно поместить мысли в контейнер? Мысли бесформенны и безразмерны. В контейнер невозможно положить нечто, не имеющее физических характеристик или границ».
Теперь спросите себя: «Что такое память?» Вы придете к выводу, что память есть не что иное как мысли.
Так где же хранятся эти безразмерные мысли, чтобы мы могли вспоминать их? Многие люди искренне верят, что мысли хранятся в мозгу, однако мозг как раз и есть контейнер размером с грейпфрут. Он есть форма. Можно ли хранить бесформенные мысли в мозгу, который является формой? Конечно, нет. Так что же такое память и где она находится, если не в мозгу? Подождите, мы обсудим это чуть позже.
Теперь позвольте мне задать вам вопрос, который я часто слышу: «Куда мы уходим, когда умираем?» Большинство людей пытаются вообразить некое место, удовлетворяющее их ориентации «только на форму». Но я верю, что большая часть того, чем мы являемся, существует вне правил формы. И потому я отвечаю на этот вопрос встречным вопросом: «Куда уходят все те персонажи, которые были с вами в вашем сне, когда вы просыпаетесь?»
Форма занимает место; вы можете хранить ее. Бесформенное (мысль) не требует места, поскольку оно безразмерно. Мысль бесконечна, и потому нам невозможно постичь ее с позиции только формы. Чтобы пережить вселенскую духовность, нужно войти в иное измерение бытия, где нет необходимости в началах, концах и местах для хранения.
Многие религии говорят, что вначале Бог сотворил небо и землю. На вопрос «Когда начался Бог?» они отвечают: «Бог был всегда». Этот ответ приемлем для большинства из нас, и мы перестали терзать себя мыслями о началах и концах. Что вы думаете об этой бесконечности, которую большинство людей именуют Богом? Бесформенное, не имеющее ни начала, ни конца, вечно существующее измерение, о котором я говорю на протяжении всей этой книги? Важно не то, как вы его называете. Важно впустить в себя понятие измерения, в котором вы пребываете две трети своей жизни — когда бодрствуете. Для меня мысль является частью этого измерения.
У бесформенного измерения есть много наименований: духовность, высшее сознание, внутренняя мудрость, просветление, измененное состояние сознания и так далее. Я называю это мыслью, потому что мы все часть его, а оно — часть всех нас. Именно отсюда из всеми признаваемой человеческой деятельности мышления, начинается постижение бесформенного измерения.
В некоторых восточных традициях это высшее измерение называют «Дао», что на английский язык может быть переведено как «откровение». Было сказано, что «Дао описанное — не Дао» [Сравните с известным утверждением: «Мысль изреченная есть ложь» (см. стих Ф.Тютчева "Silentilium")]. Это связано с тем, что форма словами, устными или письменными, описывает переживание. Но то, что мы переживаем своими чувствами, — совсем другое дело. Описание отличается от переживания в измерении мысли. Но чтобы написать о переживании, сделать его как можно более доступным, приходится пользоваться словами. Иначе книга была бы подшивкой пустых страниц. Впрочем, если бы мы были настолько просветленными, насколько могли бы быть, этого бы нам было достаточно! Вы бы отложили книгу, тщательно изучив ее, и сказали: «В самом деле глубоко!» Но мы еще не настолько просветлены, во всяком случае я. Поэтому, будучи писателем, я обнаруживаю себя пишущим о том, что невозможно описать здесь, на этой территории синхронности, в измерении мысли.
Если память (мысли) нельзя хранить в мозгу, значит, мы должны открыть для себя возможность того, что они существуют где-то вне мозга. Таинственные происшествия, которые кажутся такими необъяснимыми, могут относиться к категории мыслей, встречающихся с мыслями. Если существуют невидимые связи между мыслями и формой, так почему им не быть между мыслями и мыслями? И если мысли действительно встречаются с другими мыслями и мы являемся источником мыслей, тогда кажется возможным, что мы сами порождаем ситуации синхронности.
Рассматривайте мысль как нечто такое, что мы создаем все время. Мы являемся источником этого творческого процесса через нашу связь с божественным и бесконечным. Сознавая это, мы можем отвергнуть «совпадения» и поверить в божественный интеллект, действующий в нашей Вселенной. Как только вы поверите в это, вы по-настоящему увидите это, работающим ежедневно.
Синхронность — не пассивный спекулятивный принцип. Она здесь, она работает, и вы часть ее. Верите вы в нее или нет. Видите вы ее или нет.
Из чего сотканы эти связи?
Когда мы изучаем связи между формой и формой, мы можем четко определить, что составляет эти узы. Но переходя в область бесформенного, нам нельзя полагаться на свои органы чувств и приходится использовать вместо них интуицию, чтобы понять, как мысли связаны с формой и с другими мыслями. Насчет строения мысли есть три возможности:
1) это энергия, резонирующая во Вселенной;
2) это невидимые волны, колеблющиеся так быстро, что мы не можем засечь или измерить их;
3) это часть морфогенетических, подобных магнитным, полей, которые окружают каждую особь вида.
Но несмотря на большое число теорий и исследований и множество книг, посвященных анализу этих вопросов, до сих пор нет общего мнения о том, что представляет собой мысль и как мысли передаются. Поэтому я предлагаю перейти от анализа к синтезу. Анализ — это форма интеллектуального насилия, где мы разделяем исследуемый объект на кусочки, ищем характерные признаки, пытаемся перевести его в научный режим и свести к формуле. Синтез — это путь слияния частей, начиная с самого очевидного.
Мысли бесформенны. Они существуют в нашей Вселенной. Мы участвуем в этом процессе. Нам не нужна формула, чтобы понять, что есть связь между мыслью и всем, что мы делаем. Мы знаем, что не можем хранить мысли в контейнере. Мысли в каком-то смысле суть часть невидимого мира, который существует, хотя и' скрыт от нас.
В романе «Невидимый путь» Решада Фейлда один из героев говорит:
«Я понимаю, что ты говоришь, Джон, — ответил Hyp. — Было время, когда я мог видеть тот другой мир. Каждая идея имела форму, которую можно было скорее понять, чем увидеть глазами».
Решад Фейлд намекнул на мир, почти непроницаемый для нас, из-за того, что мы привыкли жить почти исключительно в форме: мир идей, мысли; эта аморфная бесформенная материя, именуемая мыслью, которая рождается с человеком и одновременно является этим человеком. Мысли существуют там и здесь одновременно. Они всюду. Энергия? Возможно. Резонанс? Возможно. Связующее звено морфогенетических полей? Возможно. Невидимка? Определенно! Нечто, от чего мы никогда не можем убежать? Определенно!
Просто попробуйте не думать хотя бы несколько мгновений, и вы увидите, что мысль — нечто неотъемлемое от вас.
Приняв идею, что мысль может существовать вне вас, вы вступаете на путь к пониманию синхронности. Сцепление между вроде бы несвязанными событиями — это на самом деле сцепление мыслей, квинтэссенция нашей Вселенной, эта вибрирующая энергия, которую мы не можем видеть или определить. Подобным же образом, сцепление между вашими мыслями и мыслями другого человека легче рассматривать с той точки зрения, что мысль есть энергия, беспрепятственно текущая во Вселенной, а не только внутри индивида.
Кажущиеся совпадения выглядят элегантно обоснованными, когда мы настроены на измерение мысли. Для меня ответ на вопрос «Из чего сделаны эти связи?» прост: «Это мысли».
Мысли, рассматриваемые как энергия, сцепляются не по совпадению, но потому, что мы одновременно являемся источником мысли и частью вселенской мысли. Способность быть мыслью и порождать мысль позволяет нам создавать практически любые соединения с мыслью. Когда мы пробуждаемся до признания такой возможности, совпадения больше не удивляют нас. В скором времени мы уже научаемся предвидеть их. А потом происходит транс-форм-ация, когда мы становимся способны создавать их по собственному желанию.
Признание синхронности в нашей жизни укрепляет нашу божественную связь с невидимым, бесформенным миром. Оно позволяет нам начать процесс пробуждения и увидеть, что с помощью нашей способности мыслить и быть мыслью мы можем преобразить и перенаправить всю свою жизнь.
Процесс пробуждения
Стадия первая: начало вашего пути. Помните, как ваше сердце было разбито и как вам казалось, что вы уже никогда не преодолеете эту беду? Вероятно, ваш разум работал как будто против вас, порождая бесконечный поток мыслей о том, как вы несчастны и какое ужасное вас ждет будущее. Может быть, это был любовный кризис, развод, финансовый крах, болезнь или несчастный случай. Вы не могли постичь его ретроспективно.
Переживание кризиса надолго парализует нас. Наш разум фокусируется на катастрофических аспектах ситуации, и мы не можем функционировать эффективно. Мы не можем спать и есть и не представляем, как нам удастся миновать это ужасное стечение обстоятельств. Мы фокусируем свой разум на том, что плохо, на том, как все это больно и как ужасно это будет в будущем. Советы друзей и родных кажутся не относящимися к нашим проблемам и лишь вызывают злость и раздражение. Мы не видим никакого выхода из нашей беды.
Такова типичная реакция всех тех из нас, кто идет по неизменным дорогам с верой в то, что только внешние указательные столбы составляют всю нашу реальность. Мы не можем представить, какой ценный урок можем извлечь из душевной травмы. Мы отвергаем любые намеки на то, что однажды будем вспоминать этот опыт как необходимый шаг в нашем развитии. Мы просто хотим барахтаться в нашей боли, веря, что ее порождает кто-то или что-то вне нас и желая, чтобы эти внешние обстоятельства изменились.
Признаюсь, что и сам был в таком положении часть своей жизни. Я помню, как бывал парализован романтическими и семейными кризисами, так что тоска и слезы не давали мне функционировать эффективно. Мой разум, казалось, был настолько прикован к частной проблеме, что я не мог не думать об этом хотя бы несколько минут подряд. Я был одержим проблемой и не мог представить, почему такое приключилось со мною, или визуализировать какой-либо положительный результат, вытекающий из этих затруднений.
Все мы в такой момент нашего личного пути к пробуждению одержимы своими травмами. Мы искренне верим, что несчастными нас делают внешние события, еще не поняв, что мы сами порождаем свое несчастье тем, как мы воспринимаем эти события.
Дж. Кришнамурти в своих «Комментариях жизни» так пишет о человеке, переживающем утрату жены:
Я любил рисовать, но сейчас я не могу прикоснуться к кистям или смотреть на созданные мною вещи. Последние шесть месяцев я как будто сам умер… На другой день я все же взялся за кисти, и они показались мне чужими. Прежде я никогда даже не замечал, как держу кисть в руке, а теперь она такая тяжелая, неудобная. Я часто ходил к реке, желая никогда не вернуться, но всегда возвращался. Я не мог видеть людей, передо мной стояло лишь ее лицо. Я спал, видел сны, ел вместе с ней, но знал, что прежнего никогда не будет… Я пытался забыть, но что бы я ни делал, того, что было, уже никогда не будет. Я любил слушать птиц, но теперь мне хотелось уничтожить их всех. Я не мог так дальше жить, я не видел своих друзей с тех пор, и они ничего не значили для меня без нее. Что мне делать?
Вдовец драматично описывает, как его разум завяз в страдании. Все мы переживали или еще будем переживать подобные болезненные эмоции. Мы не способны увидеть подарок судьбы в драме, которую представляет собой наша жизнь в такой момент.
Стадия вторая: середина пути. Все более пробуждаясь, мы используем свой разум для создания своего мира через мысль гораздо более трансцендентным образом. Оглядываясь назад, мы почти всегда видим пользу для нас. Развод, который, нам казалось, мы никогда не переживем, теперь представляется самым лучшим событием в жизни. Юношеские кризисы, которые в свое время казались угрожавшими самой жизни, теперь видятся естественным этапом нашего развития. Запои, которые губили нашу жизнь, теперь видятся самым важным жизненным опытом — они научили нас, сколько силы прячется внутри нас, даже если дни пьянства в то время, казалось, уничтожили все, что было важного в жизни. Банкротство видится необходимым катализатором, подвигнувшим нас сместить жизненные акценты. Серьезная болезнь теперь воспринимается как послание, призывающее пересмотреть приоритеты и «притормозить». Ретроспективно мы теперь видим благоприятные возможности во всем, что происходило в прежние годы нашей жизни.
Стадия вторая является серединой пути к просветлению потому, что отныне мы видим благоприятные возможности не только с опозданием. Приближаясь к этой стадии, мы начинаем осознавать пользу уже в тот момент, когда что-то происходит. Мы перестаем фокусировать мысли на том, чего нам недостает, и перестаем рисовать будущее в катастрофических тонах. Вместо этого мы думаем: «Что это дает мне прямо сейчас? Как мне превратить эту ситуацию в благоприятную возможность без того, чтобы переживать годы страданий, пока не увижу, насколько необходимо все это?» Это важный шаг в процессе просветления, и он помогает нам увидеть, насколько в самом деле синхронизирована единая песня. Разумеется, мы еще переживаем боль и страдания, но мы одновременно знаем, что в этом есть и нечто благотворное. Мы способны быть доброжелательными и восприимчивыми по отношению к себе и чтить и любить даже ту часть себя, которая породила этот кризис. Мы, вероятно, не в состоянии адекватно понять, почему эта боль возникает именно теперь, но мы приобретаем соответствующее знание и веру в его ценность.
Я слышал, как Рам Дасс описывал свои чувства по поводу смерти своей любимой мачехи. Он гадал, почему ей пришлось так страдать — у нее была поздняя стадия меланомы. Он сердцем знал, что страдание есть часть пути и что оно всегда ведет к чему-то более великому, но это такая ужасная боль, такая прекрасная женщина, которую он так нежно любил, — почему? На финальной стадии ее болезни, перед смертью, он видел, как она становилась все более спокойной, как ею овладевала необыкновенная безмятежность и радость; покидая форму, она, казалось, входила в новое царство, блаженное состояние. Страдание ушло, поскольку боль ощущается лишь в форме. Она освободилась, и Рам Дасс, наблюдая за развертыванием этой сцены, сказал себе: «Да, и даже это тоже ведет в высшее состояние». Он видел, что страдание вело ее к чему-то большему для нее, и ему не пришлось гадать несколько лет, чтобы понять это. Когда она скончалась, он отнесся к этому спокойно, потому что знал, что смерть — не наказание, а награда. Он испытывал внутренний покой, зная, что страдание содержит в себе благословение.
Таким образом, вторая стадия предполагает сосуществование со всем тем, что вы переживаете в данный момент, а не долгое страдание перед осознанием того, что благословение свойственно борьбе. Я понял, что миновал первую стадию, 15 декабря 1982 г. в Афинах. Я решил тогда пробежать настоящий оригинальный греческий марафон и после периода подготовки приехал в Грецию. Расстояние в сорок с небольшим километров не пугало меня, поскольку я уже до того участвовал в четырех марафонских забегах. Но я не представлял, с чем мне придется столкнуться, когда примерно полторы тысячи спортсменов выстроились на стартовой линии в Марафоне, крошечной рыбацкой деревушке, расположенной в двадцати шести с небольшим милях от финишной линии на Олимпийском стадионе Афин.
Старт был отложен примерно на час из-за каких-то технических проблем, и когда мы начали гонку, было уже 10:20 утра. Температура была около 30 градусов, и впереди у нас было самое жаркое время дня. Из сорока двух километров первые двадцать дорога постепенно шла в гору. После 24 километров я почувствовал, что у меня серьезные проблемы. Жара и движение в гору делали свое дело. Некоторые сошли с дистанции, рыгая на обочине, а многим потребовалась даже врачебная помощь.