де Линт Чарльз. Волчья тень

   – Мне он сказал, его зовут Гремучка, – говорю я.
   – Это скорее не имя, а описание – как если меня назвать трактирщиком. А зовут меня Уильям, кстати сказать. Уильям Кемпер.
   Кажется, и Тоби говорил про Гремучку что-то такое. «Это не имя, а звание».
   Я называю Уильяму свое имя и прохожу за ним к стойке, где он моет стакан Гремучки в раковине из нержавеющей стали и начинает его протирать. Современная мойка и водопровод меня удивляют, но сейчас на уме более важные вопросы.
   – Так что такое этот Гремучка? – спрашиваю я.
   Уильям с ухмылкой пожимает плечами:
   – Кто его знает. Появился откуда-то довольно давно и сказал только, что зовут его Лиходей Гренн, Гремучая Змея. Кажется, долго дивился, что никто его не узнает.
   – А он… опасен?
   – Всякий бывает опасен, если доведешь. Впрочем… – Он кивает. – Пожалуй, Лиходей всегда довольно опасен. Заносчивость так и прет из него, и ему явно случалось подраться. Из-за чего он к вам прицепился?
   – Сама не знаю.
   Он, кажется, думает, что знает меня, и то, что он знает, ему очень не нравится.
   – Вы писательница?
   Я качаю головой.
   – Тогда совсем не понимаю. Выпьете что-нибудь?
   – А что у вас можно заказать?
   – Все, что обычно пьете, дома то есть.
   – Пиво. Или кофе.
   – Есть и то, и другое.
   – Тогда, пожалуй, кофе.
   – Сливки? Сахар?
   Услышав, что я предпочитаю черный без сахара, он снимает с полки одну из бутылок, и из нее в толстостенную фарфоровую кружку льется дымящийся ароматный кофе. Он ставит кружку передо мной и усмехается моему обалделому виду.
   – Ну что вы? – говорит он. – Это ведь сон. Здесь все по-другому.
   Я улыбаюсь:
   – Просто еще не привыкла. Пока что только и повидала, что пару кварталов Мабона да Большой лес.
   Он кивает:
   – А потом впали в уныние и очутились здесь?
   – А что, все ваши гости – люди, впавшие в депрессию?
   – Да нет, всякие бывают. Видели бы вы, что здесь творится в полнолуние. Но название вроде «Забытых Звездами» привлекает, конечно, прежде всего несчастных и невезучих. По первому разу многие ради названия сюда и наведываются.
   – Не то чтобы я так уж унывала, – говорю я, – по крайней мере, когда я здесь. Хотя в Мире Как Он Есть я не очень-то счастлива.
   Он молча кивает – универсальный отклик барменов на все случаи жизни. Продолжу я рассказ или буду молча пялиться в свою чашку – ему все равно. Я пробую кофе.
   – Замечательно! – хвалю я и добавляю: – А почему вы спросили, не писательница ли я?
   – Из-за Лиха. Он их не любит.
   – За что?
   – Ну… – Уильям с минуту глядит мимо меня, в пространство. – Ребят вроде него я называю ничейными, – говорит он, вернувшись взглядом к моему лицу, и вскидывает руку, останавливая вертящийся у меня на языке вопрос – Понимаете, они в стране снов не свои, и не в ворота сна прошли, как, скажем, вы. Их кто-то выдумал, и жизнь у них ограничена книжной полкой, да и длится только до тех пор, пока в них кто-то верит.
   – Эдар, – говорю я, вспоминая разговор с Тоби. – Они пришли из междумирья.
   Он с любопытством глядит на меня:
   – Вот-вот. Где вы о них слышали?
   Я рассказываю ему о Тоби.
   – Знаю я его – тот, что зовет себя Буас, да? Думается, эти двое из одной истории. Видел я и других оттуда же, но они теперь почти растворились.
   – Так это правда? Они в самом деле истаивают, когда в них перестают верить?
   – О да… К слову о несправедливости жизни.
   – Все равно не понимаю, из-за чего на меня взъелся ваш Лиходей.
   – А это он так старается остаться в памяти, – поясняет Уильям. – Доведет человека до белого каления, так уж тот его не забудет.
   Я качаю головой. Чувствую, что дело не только в этом, но не знаю, как объяснить.
   – Понятно, я могу и ошибаться, – признает Уильям.
   – Я не спорю, – говорю я, – просто, по-моему, тут было что-то личное.
   – Я бы не слишком беспокоился на вашем месте. Поверьте, он то и дело творит всякие пакости. Сколько раз уж я грозился его выставить, но… – он пожимает плечами, – наверно, мне его жалко.
   – Кажется, у вас хватает свободного времени, – замечаю я, чтобы сменить тему.
   – Ну, по большей части мои посетители – ничейный народ, а нынче утром заглянула компания Родичей и вроде как распугала всех. Вы ведь слышали, как на них действует присутствие чистокровок?
   Я киваю:
   – Думаете, и это правда?
   – А какая разница? Ничейные этому верят, вот и разбежались. Хотя да, скорее всего, правда.
   – Я думала, знают ли об этом Родственники?
   – Трудно сказать, – тянет Уильям. – Вообще-то сомневаюсь. Они больше между собой общаются, а ничейные стараются держаться от них подальше – так кто бы им рассказал?
   «Ты бы мог рассказать», – думаю я. Но сегодня мне не хочется больше никого раздражать. Спрошу лучше Джо, когда в следующий раз с ним увижусь.
   – А оборотни здесь не бывают? – спрашиваю я.
   – Вы хотите сказать, кроме Родственников?
   – Ну да…
   Не могу поверить, чтобы возненавидевшая меня волчица была из Народа.
   – Вообще-то нет, – говорит Уильям. – Сновидцы вроде вас обычно какой облик приняли, пересекая границу, такого и держатся. И с ничейными то же самое – если только тот, кто их выдумал, не дал им способности менять шкуру. Но если они не превращаются у меня на глазах, так откуда мне знать?
   – Так что люди-волки к вам не заглядывают?
   Он улыбается:
   – Псовые частенько бывают – чистой крови то есть.
   – А кроме них?
   – Вы кого-то ищете?
   «Того, кто меня ненавидит», – думаю я, но качаю головой:
   – Нет, просто любопытствую.
   Он опирается локтями на стойку, наклоняется поближе ко мне.
   – Может, и не мое это дело, – шепчет он, – но в последнее время на сей счет лучше не любопытствовать попусту. Объявилась тут банда сновидцев, которые пересекают границу в волчьих шкурах, так они охотятся на единорогов и пьют кровь.
   Я чувствую, как округлились у меня глаза и кровь прихлынула к щекам.
   – Да-да, – продолжает Уильям. – Сами понимаете, все всполошились. Я слышал, кое-кто из Родственников взялся их выследить, и, если вас примут за одну из их компании, неприятностей не оберешься.
   – Я… я не из их компании, – говорю я. – Но, по-моему, я их видела. Они сегодня вечером напали на нас с подружкой.
   – А вы проснулись и удрали у них из-под носа?
   Я киваю.
   – Местные так не могут. Им некуда проснуться, и стая до них добирается. Никто не знает, сколько времени это тянется, но уже довольно давно. Особенно бесятся псовые, потому что, видите ли, эти сновидцы рядятся в их шкуры.
   У меня начинает сосать под ложечкой. Что, если Софи права? Если стаю водит моя сестра?
   – Мне… наверное, пора, – говорю я. – Сколько я вам должна?
   – За счет заведения, – отвечает Уильям и ловит мой взгляд. – Ну и светитесь же вы изнутри.
   Я вздыхаю:
   – Надо полагать. По крайней мере, я от всех только об этом и слышу.
   Он еще минуту удерживает мой взгляд, а потом резко распрямляется.
   – Поглядывайте, кто у вас за спиной, – советует он. – Такое сияние, оно вроде маяка.
   – Жаль, что оно ни на что не годно, кроме как объявлять: «Привет, вот она я, световая реклама!»
   – Польза-то от него есть, – заверяет меня Уильям, – только такими вещами сразу пользоваться не научишься.
   «Разница невелика», – думаю я и встаю с табурета.
   – Спасибо за кофе и беседу.
   – Берегите себя.
   Я слабо улыбаюсь:
   – И за совет.
   – Слушайте, я только хотел…
   Я накрываю ладонью его руку, лежащую на стойке.
   – И не думала иронизировать, – говорю я ему, – очень благодарна, правда.
   Пожимаю ему руку и выхожу из зала. Останавливаюсь во дворе и оглядываюсь по сторонам. Меня не покидает ощущение, что за мной следят. Может, это какой-нибудь Эдар, истаявший до невидимости. Быстро пробегаю по булыжной мостовой к той арке, в какую вошла.
   От открывшегося передо мной вида захватывает дух, и я долго стою, озирая бесконечные просторы Большого леса. Если вспомнить, какой высоты там каждое отдельное дерево, огромный лес, раскинувшийся внизу, предстает и вовсе необозримым. Я гляжу на него еще минуту, а потом позволяю себе проснуться.
 

3

 
   Софи хорошо знала, что не она создала страну снов. По всей видимости, тот, другой мир существовал вечно, а то и дольше и был известен под самыми разными названиями с тех пор, как появились те, кто умел давать имена.
   А вот Мабон, город, раскинувшийся в его снах, был ее собственным.
   Хотя теперь уже, может быть, нет. Теперь он не принадлежал ей целиком. Зато начинался он с нее.
   Это не было похоже на создание картины. Она не натягивала холст, не накладывала грунтовку и крупные первые мазки, не прорабатывала детали. Да и замысла никакого не было.
   Была маленькая девочка, которая после школы просиживала одна в квартире, где жила с отцом с тех давних пор, как мать бросила их. Софи ее почти не помнила. Тогда они были бедны, и денег на краски и книги не хватало, вот она, дожидаясь отца с работы, и развлекалась тем, что рисовала карандашом на старых пакетах и читала книги, стопку которых раз в неделю приносила из библиотеки. Она прибирала дом, готовила обед и делала домашнее задание, но все равно времени на чтение и рисунки оставалось вдоволь. Даже слишком много. Ко вторнику она обычно успевала прочитать пять книг, взятых в субботу утром в библиотеке. И тогда начинала грезить наяву.
   Первым появился мистер Честный Малый с его удивительной лавкой, в которой имелись все не написанные еще книги, а в дальних комнатах была устроена художественная галерея, где хранились несозданные шедевры великих художников.
   Там, в кожаном кресле, она прочла «Стоика» Эмили Бронте, «Перегрина» Авраама Дэвидсона, пятую песнь байроновского «Чайльд Гарольда» и «Элидор» Алана Гарнера.
   Она в одиночестве созерцала полотна, которые написали бы Ватто и Дали, если бы прожили немного дольше. Живопись Уотерхауза и Кольера, гравюры Сарджента, пастели Дега – не виданные никем в Мире Как Он Есть. А она видела их, и не только их, в той маленькой галерее за книжной лавкой.
   Лавка с ее богатствами привиделась ей с такой отчетливостью, что время, проведенное в грезах, ничем не отличалось для нее от жизни наяву. А вокруг лавки постепенно возникал город. Сначала появилась улочка, видная из окна, за ней – дом напротив, потом кварталы жилых домов по сторонам улочки. Город рос и ширился, она уже не властвовала над ним безраздельно, его существование питалось и другими мечтателями, поселившимися в нем и дополнившими его собственными представлениями и идеями. Кроме мечтателей в город стекались Эдар из междумирья, существование которых зависело от того, верили ли в них.
   Софи ничего этого не замечала. Она выросла, поступила в университет, сама стала художницей и забыла про город, про странную лавчонку, даже про мистера Честного Малого не вспоминала, пока восемь лет йазад сон не вернул ее в знакомые места. Помимо ее воли – сказывалась «кровь эльфов», как сказала бы Джилли. Город без нее обветшал, вылинял и расползался по швам. Его обитатели призраками слонялись по опустевшим улицам и прозябали в покинутых домах.
   Но возвращение Софи возродило город.
   Оборотной стороной этого дела был Джинкс, вновь объявившийся примерно тогда же. Стоило ей начать «исполнять сны», как говорила Джилли, и все электронные и механические устройства выходили из повиновения и пускались развлекаться на собственный лад – точь-в-точь как бывало с ней в детстве. Софи и не вспоминала об этих детских бедах, пока Джинкс не вернулся.
   Впрочем, Джинкс принадлежал Миру Как Он Есть и не преследовал ее в стране снов. Был ли он связан с ее мечтами или с кровью эльфов, но стоило ей шагнуть через границу, и перед ней возникали только те проблемы, которые она создавала сама. Приятно было для разнообразия носить часы, на которые можно положиться, работать с художественными программами на послушном компьютере, включить видеоролик и увидеть именно то, что написано на упаковке, а не первое, что втемяшится в электронную башку ее телевизору.
   Джилли, надо сказать, особенно бесилась по этому поводу: как можно, попав в страну снов, где тебе предоставлены такие возможности, проводить время в городе, не слишком отличающемся от Ныофорда, и заниматься самыми обыкновенными делами!
   Софи не раз случалось отбиваться от подруги, негодующей на то, что она растрачивает свой дар, целыми вечерами бездельничая на пару с дружком Джэком. «Наверное, – говорила она, – у меня просто бедное воображение».
   – Да ты же вся насквозь волшебная: крови эльфов в тебе через край.
   – Да ну?
   – Ты могла бы вести сказочную жизнь!
   – Я так и представляю себе сказочную жизнь: развлекаться на пару с Джэком и не опасаться нападения взбесившегося тостера или телефона.
   – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю!
   – Наверное, знаю, – соглашалась Софи, – но я не могу измениться.
   При этом Джилли обычно бессильно качала головой, демонстративно вздыхала и принималась перебирать наброски и рисунки, которые Софи делала по памяти, возвращаясь из Мабона.
   Особенно ее очаровал Джэк – как своим родством с воронами, так и тем, что все приключения, которые Софи случалось все же пережить в стране снов, происходили обычно в его компании. До сего дня ни одна из них так и не знала, был ли он уроженцем страны снов, сновидцем, как Софи, или одним из Эдар, которого извлек из междумирья сочинитель некой истории. Софи не спрашивала, и Джэк тоже молчал, а то, что в лавочке Честного Малого обнаружилась сказка, довольно точно описывавшая историю его семьи, – «Семь воронов» братьев Гримм с иллюстрациями Эрнста Шепарда, разумеется недоступная в Мире Как Он Есть, – еще не означало, что он Эдар.
   Но каково бы ни было его происхождение, о стране снов он знал куда больше Софи. Он чувствовал себя в ней уверенно, как местный уроженец или, по крайней мере, старожил. Такое знание входит в плоть и кровь, а не приобретается урывками, как добывала свои сведения Софи.
   В тот вечер, встретившись с ним в своей квартирке и первым делом рассказав ему о последних событиях, из-за которых ей казалось, что с их встречи прошлой ночью прошло бог знает сколько времени, она спросила, не сумеет ли он помочь разыскать Джо. Потому что если кто и мог дать совет, так это он.
   – Я ни с кем из псовых не знаком, – ответил Джэк, – а спрашивать надо у них.
   – У тех, которые из первого звериного народа, так? – спросила Софи. Она никогда не уделяла таким вопросам столько внимания, как Джилли. – Кто может обернуться волком или собакой?
   Джэк кивнул:
   – Или лисом, или койотом. Говорят, Народ легко умеет найти любого из своего клана – много быстрее, чем кого-нибудь из чужого.
   Софи было известно, что Джо в родстве с псовыми. Была в нем и воронья кровь, но не того сорта, что текла в жилах Джэка. Джэк умел сменить облик только в сказочном мире, где они впервые повстречались: эта способность не была у него врожденной, как у Народа.
   – Значит, надо найти кого-то из псовых, – сказала она.
   – Легко сказать! Никто из Родственников не держит конторы на Главной улице, куда можно было бы позвонить и записаться на прием. Может оказаться, что отыскать родичей Джо не легче, чем его самого, по крайней мере не так быстро, чтобы успеть помочь твоей подружке Джилли.
   – Но должен же кто-то из тех, кого мы знаем, быть с ними знаком, – сказала Софи. – Например, Керри.
   – Керри?
   – Да ты ее знаешь. У нее лавочка на той же улице, что и у Честного Малого…
   Она осеклась. Джилли досадовала напрасно. Сколько бы ни отпиралась Софи, ей случалось участвовать в приключениях – хоть и невольно. Чаще всего она нарывалась на них в мире сказок – в той части страны снов, где волшебство проявлялось явственнее, чем в Мабоне. Где водились и гоблины, и домовые, и колдуньи вроде матушки Погоды. Где она познакомилась с Джэком – сперва вороном, потом красавцем парнем, ставшим ее любовником. Но однажды она очутилась в иной стороне – пустынной части мира снов, напоминавшей юго-запад Америки, и долгое время, стоило ей уснуть, те места притягивали ее, не давая попасть в Мабон.
   – Что такое? – напомнил о себе Джэк.
   – Я знакома с одним койотом, – сказала она. – В тот раз, как я вышла в заднюю дверь магазинчика Честного Малого…
   – И пропала на целую вечность!
   Она перегнулась через стол, чтобы чмокнуть его в щеку.
   – Мне тоже так показалось, и очень мило, что ты так говоришь.
   – Ты попала в ловушку того мира.
   Софи кивнула:
   – Но больше не попадусь. Я уже знаю выход.
   – Койотам нельзя доверять.
   – То же самое я слышала о воронах.
   Джэк вздохнул:
   – Даже если ты туда попадешь, как ты собираешься его отыскать?
   – Надо надеяться, моя пресловутая волшебная кровь не подведет.
   Джэк послал ей долгий взгляд. В его фиалковых глазах стояло изумление. Наконец он склонился к ней.
   – Где моя Софи? – спросил он. – Что ты с ней сделала?
   Софи не сразу сообразила, о чем он говорит, но затем поняла.
   – Знаю, это кажется странным, – сказала она, – но я, похоже, готова поверить, что все это правда. Или хотя бы, что во мне в самом деле есть что-то, заставляющее механизмы сходить с ума и помогающее сделать все это, – она широким жестом охватила не только их квартирку, но и весь город, – настоящим.
   Джэк задумчиво покачал головой:
   – С чего такая перемена?
   – Сама не знаю. Наверно, из-за разговора с Джилли. Ты шокирован?
   – Нет. Честно говоря, я счастлив.
   Софи с любопытством взглянула на него.
   – Почему? – спросила она. – Это разве что-то меняет в наших отношениях?
   – Только в том смысле, что тебе будет легче с собой.
   Софи с минуту обдумывала его слова и пришла к выводу, что, может, он и прав. В ней все время шла подспудная война: то, во что она верила, боролось с тем, что считала выдумкой. А из-за беды с Джилли, встречи с волками и всех прочргх дел у нее не было времени задуматься. Теперь же, когда выпала тихая минута, она ощутила, что борьба в ней прекратилась. Странное это было чувство, надо признать. Будто привычная тесная футболка вдруг стала слишком свободной.
   – Может статься, – продолжал Джэк, – что, вернувшись домой, ты обнаружишь исчезновение Джинкса.
   – Ты думаешь, все беды с механикой только оттого, что я не признаю, будто во мне есть что-то вроде эльфийской крови?
   – Возможно. В стране снов у тебя все в порядке, и здесь ты гораздо спокойнее миришься с чудесами и волшебством. Неверие прорывается, только когда ты уходишь отсюда. Когда возвращаешься домой.
   Софи долго глядела на него.
   – В тебя я всегда верила, – сказала она. – Ты ведь знаешь, верно?
   Он кивнул.
   – Не знаю отчего, – добавила она, – но тут у меня никогда не было сомнений.
   Она протянула руку через стол, он накрыл ее своей, и они посидели немного, глядя друг на друга и улыбаясь.
   – Я пойду с тобой, – сказал он погодя.
   – Я рада.
 
   «Галерея и магазин» мистера Честного Малого располагалась всего в нескольких кварталах от их дома, так что добираться туда пришлось недолго. Лавка уже закрылась, но, заглянув в окно, они увидели хозяина, который устроился за конторкой, с трудом втиснув свою долговязую фигуру Дон Кихота в узкое пространство между кипами журналов, томов и томиков, окружавших его рабочее место. Изучая раскрытую на конторке книгу, он рассеянно посасывал незажженную трубочку.
   Услышав стук в окно, мистер Честный Малый встрепенулся так резко, что едва не выронил трубку. Обернувшись, он нацепил на нос очки и широко улыбнулся, узнав поздних гостей. Он осторожно извлек из-за стола свои длинные конечности и направился к двери, чтобы отпереть ее.
   – Заходите, заходите, – повторял он. – Чем обязан нежданному удовольствию?
   – Нам нужна ваша задняя дверь, – объяснила Софи.
   Хозяин ответил ей недоуменным взглядом.
   – Вы знаете, – сказала она, – та, что иногда открывается в пустыню.
   Только теперь на его лице забрезжило понимание. Софи подивилась такой замедленной реакции, потому что в прошлый раз, когда она исчезла за этой дверью, Джэк едва не свел хозяина с ума, требуя объяснить, что с ней сталось.
   – Как вы понимаете, она открывается не только в пустыню, – предостерег мистер Честный Малый.
   Софи кивнула:
   – Знаю. Как правило, она просто ведет в переулок…
   Она замолчала, увидев, что хозяин качает головой.
   – С этой дверью, – сказал он, – как и с другими такими же, сложность в том, что они могут открыться в любое место и в любое время.
   Софи вздохнула:
   – Один из тех случаев, когда «необходимо тщательно сосредоточиться на том, что делаешь»?
   – Вот именно, – кивнул хозяин. – Если нет чего-то влекущего вас в определенное место…
   – Как в тот раз звук флейты?
   – … то вам необходимо очень точно представить, куда вы хотите попасть.
   – Представим, – заверила его Софи. – Верно, Джэк?
   – Попробуем, – согласился он.
   – Я хочу сказать: кровь воронов и кровь эльфов – они не подведут, верно?
   Мистер Честный Малый поправил очки и поглядел на нее сквозь круглые стекла.
   – Похоже на то, что вы не столько меня, сколько себя уговариваете, – заметил он.
   «И почему это все видят меня насквозь?» – задумалась Софи. Вслух же она призналась:
   – Может, и себя…
   Хозяин задумчиво кивнул.
   – Хоть это и не мое дело, – заговорил он, – но не скажете ли, зачем вам так понадобился доступ в пустынный мир?
   – Секрета нет, – сказала Софи, – но просто рассказ займет много времени.
   – Поставлю чай, – отозвался хозяин лавки. Пока он возился с чайником, Софи с Джэком вернулись в переднюю комнату и расчистили себе место, передвинув часть сложенных стопками новых поступлений.
   Софи заулыбалась, пробежав взглядом заглавие верхней книги: «Внутреннее устройство сельскохозяйственных машин» Марты Стюарт. Да, в Мире Как Он Есть эта книга в ближайшее время не появится. Другую кипу венчала «Лиса-пастушка путешествует автостопом» Ким Антье. Эту Софи отложила в сторону, чтобы попросить хозяина оставить ей экземпляр.
   Когда Софи закончила рассказ, Джэк налил всем еще по чашке чаю из темного керамического чайника, который Софи запомнила с первого своего визита в эту лавку. Рыжий, как апельсин, кот Доджер, улучив минуту, вспрыгнул к ней на колени и принялся тыкаться лбом в ладонь, требуя, чтобы ему почесали шейку.
   – Так вам, значит, сам Джозеф нужен, – заключил мистер Честный Малый, – а не тот койот или еще кто из псовых.
   Софи отметила про себя, что не стоит так уж удивляться, если хозяин, оказывается, знаком с Джо. Джо в этом отношении был вроде Джилли, только если у Джилли в знакомых числился каждый третий житель Ньюфорда, то круг друзей и знакомых Джо охватывал большую часть страны снов.
   – Вы не можете как-то с ним связаться? – с надеждой спросила она.
   – Лично я – нет, – ответил он и, не дав Софи времени разочарованно вздохнуть, добавил: – Но проще всего послать ему весточку через фирму «Скороход и Шмыг».
   Софи переглянулась с Джэком.
   – «Скороход и Шмыг»? – повторила она. Хозяин остановился, не донеся ложку сахара до чашки, и поглядел на нее поверх очков.
   – Курьеры, – пояснил он и назвал адрес, всего в нескольких шагах от его лавки. Потом высыпал сахар в чай и потянулся за молочником. – С прошлого года, как они открылись, в городе их то и дело расхваливают. Странно, неужели вы не слышали?
   Софи с Джэком дружно покачали головами.
   – Они гарантируют доставку ответа из любой точки страны снов в течение двух дней, – продолжал хозяин, – и обещают в случае опоздания полное возмещение расходов.
   При той путанице участков быстрого и замедленного времени, которая охватывала страну снов во всех направлениях, подобная скорость доставки, да еще с гарантией, была достойна изумления.
   – Как они умудряются делать это? – спросила Софи.
   Хозяин пожал плечами:
   – Понятия не имею. А как умудряются феи в своей «Лесной пекарне» выпекать булочки из опилок?
   – А они выпекают?
   – С помощью магии, – пояснил букинист.
   Он размешал сахар, еще раз поправил очки и сделал глоток. Удовлетворенно улыбнувшись, отставил чашку и принялся возиться с трубкой.
   – Все всегда сводится к магии, – продолжал он. – Как она работает, нам неизвестно, но мне всегда представлялось, что тайна тут – первое необходимое условие.
   – А «Скороход и Шмыг» в это время еще работают? – спросил Джэк.
   – Круглосуточная служба, – сообщил мистер Честный Малый. – Меня даже удивляет, как это вы до сих пор ни разу к ним не обращались. Мне чрезвычайно удобно доставлять через них срочные заказы. – Он покосился на опустевшую чашку и вздохнул. – Напрасно я вспомнил про «Лесную пекарню». Сразу аппетит разыгрался. Захотелось сладенького, а последний ореховый кекс я с утра доел.
   Софи встряхнулась и встала, ссадив с коленей Доджера и не обращая внимания на недовольный вид изгнанного с теплого местечка кота.
   – У нас дома есть сладкие булочки, – сказала она. – Можем вам занести после того, как отправим сообщение.