Дэйн Клаудиа. Брачное ложе

   – Я не могу ответить на твой вопрос.
   – Я не буду спрашивать Ричарда! – перебила она, зная, что именно это предложит Лангфрид.
   – Ричард найдет способ, – произнес он. – Ты должна вверить себя его заботе. Он твой муж. Он узнает, что нужно сделать, чтобы ты достигла этого.
   Она вряд ли могла бы последовать этому совету, но Изабель оставила свои замечания при себе. Хотя ей и не надо было ничего говорить: все ее чувства были ясно написаны у нее на лице.

Глава 20

   – Вы не присягнули мне в верности, – сказал Ричард.
   – Я сделаю это. Просто я хотел верно служить вам, – ответил Луи.
   Они были одни в большом холле. Яркие лучи солнца хорошо освещали каменные стены, а мерное и успокаивающее воркование птиц, чьи гнезда примостились в узких окошках под потолком, радовало слух. Ричарда радовали эти звуки, чего нельзя было сказать о словах Луи.
   – И поэтому привел вооруженных рыцарей, не связанных со мной присягой, в мои владения?
   – Они не предатели. Не то что Адам и Николас…
   – Вы знаете, что они уехали отсюда, и теперь пытаетесь отдалиться от них, чтобы я не подумал, что вы тоже участвовали в их заговоре?
   – Единственное, в чем я виноват, – это в том, что хотел, чтобы вы стали хорошим лордом для Дорни.
   – И для Изабель? – нападал Ричард, чувствуя, что Луи слабее.
   Луи на секунду опустил глаза, но затем решительно посмотрел на Ричарда.
   – Изабель – ваша жена. И больше ничего.
   – А больше ничего и не может быть, – заявил Ричард. – Эту женщину дал мне в жены Господь, и ни один человек не отнимет ее у меня. Только Бог может забрать ее.
   – Вы говорите не как монах, – сказал Луи. Его глаза смеялись.
   – А я и не монах, – отрезал Ричард. – На то была воля Всевышнего.
   И Изабель.
   Изабель отняла у него возможность служить Богу, и ему одному. Прошлой ночью он получил удовольствие от соединения с ней, удвоив степень своего греха. И ничего не дал ей взамен, увеличив его во много раз. Сейчас она сбежала от него, и все из-за его приказания. А ведь до этого она постоянно, все время преследовала его. День казался… пустым… когда ее не было рядом.
   – Я только стараюсь помочь вам в ваших стремлениях не быть монахом, – уверил Луи. – Только ради этого я попросил прибыть Уильяма и Роланда в Дорни.
   Ричарду было оскорбительно слышать, что Луи такого плохого мнения о его навыках обращения с оружием. Но правда в том, что он тренируется, и пришло время сразиться с более сильным противником, чем Гилберт, который был лучшим рыцарем в Дорни. Возможно, было бы не лишним посостязаться на мечах и проверить свои боевые навыки, а кто подходит для этого лучше, чем Уильям ле Бруйяр и его темный товарищ, Роланд? Они были широко известны благодаря своей силе и ловкости, а также неслыханной доблести. За одно это он мог бы позволить себе доверять им. Но Луи? Луи он не доверял. Луи тосковал по Изабель. Хотя, с другой стороны, кто этого не делал?
 
   – Она не стремится на супружеское ложе, – заметил Роланд.
   Уильям хмыкнул и глубже погрузился в горячую воду. Эти слова звучали до боли знакомо.
   – Они женаты всего два дня. Дай ему время, – отозвался Уильям.
   Комната, в которой они обосновались, была чистой и хорошо обставленной. Простыни были белыми и пахли лавандой, а шерстяное покрывало, окрашенное в синий цвет и расшитое красной нитью, – мягким и теплым. На подоконнике лежал букет весенних цветов, и проникающий в комнату легкий ветерок разносил в воздухе их свежий аромат. Уильям был всем доволен. Даже горячей воды в его ванне было достаточно.
   Ульрик растирал его спину превосходным душистым мылом. Роланд стоял, прислонившись к противоположной стене и скрестив на груди руки. Он не был доволен тем, что увидел в Дорни. Луи, друг Ульрика, сообщил, что они срочно должны приехать в Дорни, чтобы оказать помощь. Но Ричард, лорд Дорни, оказался совсем не таким, как его описывал Луи, поскольку ни один монах не стал бы держать их в узкой башне пойманными между ворот. И все же Ричард был человеком, не привыкшим к битве, а такому будет нелегко справиться с управлением замком и обширными землями. С каких это пор монахов призывают поднимать оружие?
   – Дай ему время, – повторил Уильям. Он уже понял, что время может вылечить любой недуг.
   – Будь моя воля, у него в распоряжении была бы целая вечность, но леди… – Роланд пожал плечами.
   – Брак – это не только общая постель, – произнес Уильям.
   Ульрик, который так не считал, недоверчиво фыркнул, в то время как Роланд беззвучно смеялся над наивным юным оруженосцем.
   – Но мы ничего не можем с этим поделать, – продолжил Уильям, грозно посмотрев на Ульрика. Но тот только улыбнулся в ответ. – Его обучали рыцарскому мастерству, но он выбрал монашескую рясу, от которой вскорости ему пришлось отказаться. Он прошел нелегкий путь – от монастыря до поля боя.
   – Итак, – сказал Роланд, догадываясь о намерениях Уильяма. – Мы помогаем ему заново научиться силой защищать свои земли. А удерживать свою леди рядом с собой пусть он учится сам.
   – Это все, что мы можем сделать, Роланд, – ответил Уильям серьезно и в то же время печально.
   Смех Ульрика эхом отразился от стен, вспугнув жаворонка, который искал место для гнезда среди разложенных цветов.
 
   Незадолго до обеда мужчины решили немного потренироваться в боевом искусстве. Стоял чудесный день. Под горячими лучами весеннего солнышка грязь от вчерашнего дождя начала подсыхать. Первые цветы тянулись к яркому свету, распространяя вокруг себя легкий аромат. Но он терялся, заглушаемый сильными запахами пота и навоза.
   – Я слышал, – сказал Ричард Роланду, описывая вокруг него круги, держа наготове остро отточенный меч, – что вы всегда деретесь бок о бок, а поодиночке…
   – Что «поодиночке»? – спросил Роланд.
   – Не так сильны, как могли бы быть, – поддразнил Ричард, вызывая борющегося с ним рыцаря на словесный поединок. Он был рад, что представилась возможность отточить навыки, которыми он так долго пренебрегал, и с удовольствием поиграл бы на нервах Роланда, подкалывая его. Но, казалось, нервы у рыцаря были железными: он мало говорил, улыбался только Уильяму, а дрался… дрался он с яростью дикого льва.
   Ричарду очень понравилось находиться в обществе такого человека, как Роланд Темный.
   Звуки борьбы заполнили все пространство вокруг. Каждый из сражающихся мужчин то наносил удар, то подставлял щит, отражая выпад противника. Глухие удары металла по дереву переплетались со звоном стали о сталь. Внезапно небо заволокло облаками. Солнце изо всех сил старалось сохранить свое господствующее положение на небе, но быстро потерпело поражение, окутываемое все новыми и новыми волнами облаков. Вскоре все небо стало серым и мрачным. Природа как будто замерла, наступившую тишину нарушали лишь звуки ударов металла и дерева. Начался дождь, но он был таким мелким, что никто из присутствующих во внутреннем дворе его не замечал. Мелкие капельки, больше похожие на туман, прикасались к коже почти нежно. Противники кружили и нападали, отступали и делали выпады. С каждым ударом мечей число наблюдающих за разворачивающейся во дворе схваткой росло. Но среди них не было Изабель. Она не следила за разыгравшейся сценой.
   Роланд нанес удар, к которому Ричард не был готов, и щит в руках лорда Дорни разломился надвое, распространяя во влажном воздухе терпкий запах древесины. Роланд стоял, готовый в любой момент нанести следующий удар.
   – Когда вот так теряешь внимание, можно спокойно попасть в могилу, – мягко сказал Роланд. В тусклом свете его меч казался уныло-серым, как оловянная посуда на кухне. – Если вы хотите, чтобы она смотрела, как вы тренируетесь, просто попросите ее.
   Значит, его мысли настолько очевидны? Даже совершенно незнакомому человеку? Но Роланд так открыто высказал свое мнение, так ненавязчиво дал совет, что Ричард не смог обидеться на него.
   – Попросить ее? – спросил он.
   Неужели он и вправду хотел, чтобы Изабель наблюдала за этим поединком? Ответ на этот вопрос удивил его самого: да, он хотел этого.
   – Попросите ее, – повторил Роланд. – Наверное, она не знает, что вам это будет приятно.
   Скорее всего он прав. Раньше ее внимание вызывало у него недовольство, но то, что ее не было рядом сейчас, раздосадовало его еще больше. Но Ричард не хотел думать о том, пожелает ли она сделать что-нибудь такое, что было бы ему приятно. Он не понимал, отчего Изабель рассердилась на него и избегала его общества. Он не знал, чего от нее ожидать и что делать ему самому.
   Роланд отступил назад, пока Ричард поднимался с колен. Как только Эдмунд подал Ричарду другой щит, Роланд отступил в сторону. Его место тут же занял Уильям ле Бруйяр. Если Роланд со своими тайными мыслями и скрытыми планами был Темным, то Уильяма по праву можно было бы назвать Призрачным, поскольку, хотя его и было видно, поймать или удержать его было невозможно, и дрался он бесшумно, но твердо. В битве они с Роландом, наверное, идеально смотрелись рядом.
   Ричард твердо решил стать достойным противником для каждого из них.
   – У вас довольно тяжелая рука… для набожного человека, – сострил Уильям.
   Ричард улыбнулся, принимая комплимент.
   – Дьявол – сильный противник. Я набил руку, сражаясь с ним.
   Мужчины заулыбались. Стремление к битвам и войнам было у них в крови. Наверное, они полюбили сражения и драки еще до того, как появились на свет.
   Воздух большого внутреннего двора снова наполнился звоном стали, заглушившим все остальные звуки.

Глава 21

   Стоя на цыпочках, Элзбет выглядывала в окно, открывающее вид на внутренний двор. Ей повезло, что сражающиеся мужчины располагались преимущественно на одном месте, а моросящий дождь, больше похожий на ледяной туман, не попадал в лицо.
   – Он ослабил внимание, и Темный повалил его. А теперь он сражается с лордом Уильямом, – сказала Элзбет, не отрывая глаз от развернувшейся перед ней картины. Когда в прошлый раз она отвернулась, Изабель отругала ее, поэтому в этот раз девушка стала осмотрительнее.
   – Они сменяют друг друга, а ему не дают даже короткой передышки, – пробормотала Изабель. – Мне это совсем не интересно, – громко произнесла она, стараясь убедить в своих словах не столько Элзбет, сколько себя саму.
   Но это не подействовало.
   Чего еще может ожидать женщина, если она взяла в мужья монаха из монастыря? Вот если бы они соревновались, кто лучше и громче споет молитву, Изабель могла бы держать пари, что Ричард с легкостью победит.
   Если он не сможет сражаться, и сражаться хорошо, он потеряет все. Но если она родит ребенка, он унаследует все те земли, поместья и замки, которые ее предки завоевывали и строили с таким трудом.
   Да, ей нужен ребенок. Дорни нужен наследник.
   Лязг оружия был слышен даже в комнате, и Изабель постаралась переключиться со своих мыслей на происходящее рядом с ней. Она должна родить сына. А для того, чтобы зачать ребенка, если отец Лангфрид прав, она должна получить удовольствие на брачном ложе.
   Но он может и ошибаться. Он ведь не был женат, и детей у него нет.
   Она не пойдет дальше, пока не узнает об этом как можно больше. Она не попросит Ричарда доставить ей удовольствие, если этого можно избежать. Она не позволит Ричарду прикасаться к себе, если получится обойтись без этого.
   – Элзбет, – медленно сказала она.
   – Хмм? – промычала Элзбет, внимательно наблюдая за событиями, происходящими во внутреннем дворе.
   – Ты когда-нибудь слышала о том, что женщина должна получить удовольствие в супружеской постели, чтобы зачать ребенка?
   Элзбет удивленно повернулась к ней. Ее глаза были широко открыты, девушка не знала, что и сказать.
   – Ты слышала об этом? – повторила свой вопрос Изабель. Мама Элзбет дала жизнь десятерым детям. Она, должно быть, рассказала своей дочери хоть что-то, прежде чем отсылать ее на воспитание.
   – Да, мне говорила об этом моя мать.
   – Правда? – разочарованно спросила Изабель. Ее отчаяние росло. Ну почему никто никогда не рассказывал этих подробностей ей? Ответ прост: ее мать умерла, когда она была совсем еще девочкой, слишком маленькой, чтобы быть посвященной в таинства супружеских отношений. Когда Изабель подросла, отец женился на Иде. А Джоан? Без кубка доброго вина Джоан не могла говорить о таких интимных делах.
   – Да, – ответила Элзбет. – Вот почему она забеременела моим старшим братом только после трех лет супружества. А после этого она приносила ребенка почти каждый год.
   Три года! Она не хотела испытывать это каждую ночь в течение трех лет. Она не хотела даже просто жить с Ричардом в течение трех лет. Пусть он возвращается обратно в монастырь. Там он сможет молиться и мечтать о Бертраде сколько душе угодно.
   Звуки от ударов мечей за окном усилились, как вдруг послышался грохот упавшего на влажную землю тела.
   Изабель вскочила и кинулась к окну, но на полдороге заставила себя остановиться. Она больше не будет выставлять себя полной дурой из-за Ричарда.
   Элзбет, которая все еще смотрела в окно, стояла как громом пораженная. Изабель, сама того не желая, подалась вперед и обеспокоенно спросила:
   – С Ричардом все в порядке?
   Элзбет повернулась, ее лицо все еще было бледным.
   – Это не Ричард, а Эдмунд с Ульриком, и это не сражение, а ссора, Изабель. Они хотят убить друг друга.
   Изабель сбросила с себя маску безразличия и кинулась к окну.
 
   Они боролись, превращая мягкую землю под собой в грязную жижу. Почва под ногами начинала скользить и проваливаться, угрожающе хлюпая, но они не замечали этого. Они продолжали драться, как делают только юноши, у которых зов сердца заглушает слова разума.
   Но это длилось недолго.
   Уильям отразил удар, который, несомненно, поранил бы Эдмунда, и меч Ульрика, отлетев на несколько метров, шлепнулся в грязь.
   – Остановись, парень, – скомандовал он своему оруженосцу.
   Ульрик, которого учили беспрекословно повиноваться этому голосу, подчинился, с трудом заставив себя остановиться, задыхаясь и дрожа всем телом. Но все же он подчинился.
   Ричард швырнул Эдмунда на землю сильным ударом руки. Свой меч он поднес к горлу оруженосца. Эдмунд, нервно сглотнув, уставился на своего лорда. Выражение лица Ричарда было серьезным, черные брови грозно нависли над синими глазами, он тяжело дышал, стараясь подавить свой гнев. Эдмунд поднял оружие против гостя Дорни, и расплатой за этот опрометчивый поступок могла быть смерть. К его чести, Эдмунд не стал ничего говорить в свою защиту, а только молча ждал решения своего лорда.
   Убедившись, что Эдмунд не станет подниматься с земли, Ричард оглядел наблюдавшую за его действиями толпу. Увидев среди собравшихся потрясенную и одновременно взбудораженную Элис, он заговорил. С ней.
   – Он должен умереть, девушка? Дадим ли мы повод трубадурам сочинить новую песнь о двух оруженосцах, которые передрались из-за тебя? Он должен умереть, потому что напал на гостя без причины, – сказал он. Его голос, хорошо слышный во влажном воздухе, был на удивление спокойным, хотя то, о чем говорил Ричард, было ужасно.
   Люди, заполнившие большой двор, замерли. Никто не проронил ни слова. Ричард посмотрел вниз, на Эдмунда. Его лицо стало белым, как облако в летний день. И только огромные блестящие глаза выделялись на этом мертвенно-бледном лице.
   – Его нападение не было беспричинным, лорд Ричард, – сказал Ульрик дрожащим голосом. Он говорил тихо и неохотно. И он говорил в защиту Эдмунда. – У Эдмунда не было плохих намерений.
   Это было очень смело с его стороны. У лорда Уильяма был достойный и хорошо обученный оруженосец. Хотел бы Ричард сказать то же самое об Эдмунде.
   – А что скажешь ты, Элис? – обратился к девушке Ричард, все еще ожидая от нее ответа. – Действительно ли это недостойное нападение не было спровоцировано? Тебе, наверное, обидно, что сегодня из-за тебя не пролилась кровь?
   Леди Джоан толкнула Элис локтем в ребра, заставляя говорить. Дрожа всем телом, она произнесла:
   – Не проливайте кровь, милорд, умоляю вас. Эдмунд ни в чем не виноват. – Когда она произносила его имя, ее голос сорвался и она вся затряслась от еле сдерживаемых рыданий.
   Ричард получил ответ, которого ждал.
   Он снова посмотрел вниз, на Эдмунда, и хрипло прошептал:
   – Ты доверил свое сердце женщине, а она украла твою честь. Хорошо запомни этот день, мальчишка.
   Ричард поднялся, вложив меч в ножны, и отвернулся от лежащего в грязи Эдмунда. Он не будет оскорблять юношу, разыгрывая обеспокоенную няньку. Ульрик подскочил к Эдмунду и предложил ему свою руку. Эдмунд без колебания принял ее, и Ульрик одним сильным рывком поднял его на ноги. Плечом к плечу они покинули двор, опустив головы и тихо разговаривая о чем-то. Громкий голос Гилберта разогнал оставшуюся толпу обитателей Дорни, и на месте недавнего сражения остались только Уильям, Роланд и Ричард.
   – Теперь они станут верными друзьями, – сказал Уильям. – Вы правильно поступили с ними.
   Ричард только хмыкнул в ответ на похвалу и задал вопрос, который его мучил:
   – Вы думаете, юная Элис поняла, что нельзя играть жизнью мужчины? Именно этого я хотел добиться.
   – Возможно, теперь она сможет жить только в женском монастыре, – усмехнулся Уильям.
   – Только не это, – улыбнулся в свою очередь Ричард. – Она обручена, и ее нареченный – человек немолодой.
   – О-о, – протянул Уильям. – Так, значит, она оттачивает свое мастерство на оруженосцах.
   – Вы называете то, что она делает, мастерством?
   – Уильям родом с континента, где такое мастерство высоко ценится, мужчина им обладает или женщина, – криво усмехнулся Роланд.
   – Если бы я позволил этим щенкам оттачивать свое мастерство, ей пришлось бы всю оставшуюся жизнь заниматься рукоделием. – Ричард повернул к складу оружия. Его гости шли рядом с ним.
   – Вы все сделали правильно, – заключил Уильям. – Или юноши не понимали, какую игру она с ними ведет, либо она сама этого не осознавала. В любом случае, все улажено. Каждый получил свой урок.
   – Остается только молиться Господу, чтобы это пошло им на пользу, – задумчиво произнес Ричард.
   Роланд с Уильямом обменялись многозначительными взглядами, но никто ничего не сказал.
 
   Элзбет нашла Элис скрывающейся за кухней. Она рыдала, но Элзбет решила, что это ей только на пользу. Она долго искала Элис, и вот нашла ее сидящей на полу. Девушка сжалась в комочек, опустив голову на колени. Густые волосы закрывали ее горящее от стыда лицо. Но это не остановило Элзбет. Она твердо решила высказать подруге все, что думает.
   – Что ты сделала, чтобы заставить их схватиться за оружие? Тебе было недостаточно того, что они оба бегали за тобой, добиваясь твоего расположения? Тебе надо было заставить их сражаться?
   – Меня только что отчитала леди Джоан, – фыркнула Элис. – Не хватало еще, чтобы все то же самое мне говорила ты.
   – Ты не хочешь это слушать? – прошипела Элзбет. – Да посмотри на себя! В твоем голосе нет ни капли раскаяния! Только гнев.
   – Я раскаивалась, когда здесь была Джоан, – раздраженно отрезала Элис.
   – Когда это раскаяние так быстро превращалось в гнев? Так что ты сделала?
   – Не знаю, – сказала Элис, снова расплакавшись. Элзбет удовлетворенно кивнула. – Я только знаю, что зашла слишком далеко.
   – Значит, ты извлекла из этого урок?
   – Я просто хотела того же, что есть у Изабель: она получила в мужья человека, которого выбрала сама, а не которого ей навязали. Она преследовала лорда Ричарда, и вот теперь он принадлежит ей.
   – Ты думаешь, что, поступая таким образом, следуешь ее примеру? – Элзбет нависла над съежившейся Элис огромной черной тенью. – Спроси ее, поощряла ли она драки Ричарда с другими оруженосцами. Спроси ее, как мечты повлияли на то, что Ричард стал ее мужем. Спроси ее.
   – Так я и сделаю.
   Элзбет ушла, и Элис смогла наконец глотнуть свежего воздуха. Она знала, что ей скажет Изабель. Она знала, насколько несчастной была леди Дорни.

Глава 22

   Когда Элис начала изливать на Изабель скопившиеся в ней боль и стыд, леди Дорни поняла, что спектакль, который Ричард устроил во дворе, предназначался именно для нее. И имел свой результат. Теперь ее задача – закончить начатое Ричардом дело, чтобы то, что произошло сегодня по вине Элис, никогда не повторилось.
   – Ты думаешь, что я поощряю твои попытки избежать брака с лордом Иво? – серьезно спросила она. – Ты не права. Или ты думаешь, что сможешь выйти за Эдмунда? Или теперь тебе больше нравится Ульрик? Ты забыла, что мой брак с Ричардом был устроен лордом Робертом и самим епископом? Ты думаешь, что я могла выбрать, за кого и когда мне выйти замуж?
   Элис стояла, дрожа всем телом, по ее раскрасневшимся щекам текли слезы. Изабель продолжила:
   – Ты, наверное, вообще не думаешь, раз могла предположить, что я рада смерти двух братьев Ричарда. Ты глубоко заблуждаешься, Элис. Я сделала так, как мне было приказано, и ты поступишь так же. И если в тебе осталась хоть капля здравого смысла, сделаешь это по доброй воле.
   У нее самой здравого смысла не было, и вот к чему это привело.
   Элис вышла вся в слезах, но Изабель не сделала попытки успокоить ее. Даст Бог, Элис что-нибудь поймет. Даст Бог, это положит конец ее заигрываниям и бесконечному флирту.
   Видел ли Ричард в Элис Изабель? Неужели она такая же своенравная? Изабель надеялась, что нет. Хоть он ей теперь и безразличен, все же совсем не хочется, чтобы Ричард так о ней думал.
   От этого человека она должна произвести на свет наследников.
   Это будет чудом из чудес, потому что Изабель не могла даже представить, что останется с ним в одной комнате.
   Но глупо мучить себя мыслями об этом, когда день еще только начинается. Ее ждут дела. У нее нет ни времени, ни желания думать о Ричарде. Она должна вынести все это, ведь леди Дорни обязана родить наследников. Три года? Сможет она терпеть Ричарда в своей постели целых три года? Нет, не сможет и не будет. Каждым своим словом он давал ей понять, насколько она ему отвратительна, каждый его взгляд, каждое действие говорили о том, как ему не нравится жить с ней. Она не станет делить с ним постель столько лет; Ричарду придется постараться, чтобы выполнить свою обязанность как можно скорее. Он всегда прилежно и хорошо исполнял свои обязанности; наверное, и с этим справится намного быстрее, чем дряхлый папаша Элзбет. А потом, когда у нее прекратятся месячные, он сможет вернуться назад, к своим излюбленным молитвам и песнопениям. И к мечтам о Бертраде.
   Да, он выполнит свой долг по отношению к ней, а она – свой. Она не хуже его знает, как исполнять свои обязанности.
   А ее долг – проследить за приготовлением ванны для гостей. Изабель направилась к лестнице, ей необходимо было разыскать дворецкого, но тут в холл взбежала запыхавшаяся Джоан. Изабель подумала, что Джоан, увидев ее, развернется и умчится обратно, как делала это весь день. Ей не хотелось обсуждать тему брачной ночи, как и самой Изабель не хотелось говорить об этом.
   – Изабель, – пропыхтела она, нервно поправляя платок, – в Дорни прибыли гости.
   – Да, я знаю. К нам приехали лорд Уильям из Гринфорда и…
   – Нет, Изабель! – произнесла Джоан, и ее голос зазвенел от напряжения. – В Дорни приехал лорд Хенли.
 
   Ричард не мог не впустить его в замок. Хенли воспитывал его как отец, он не мог дать ему от ворот поворот. С каменным лицом Ричард наблюдал, как лорд Хенли и его свита въезжают в ворота Дорни.
   Он не был подготовлен к приему такого гостя. Они с Уильямом как раз состязались на мечах, и тот обучал Ричарда некоторым редким приемам, которые узнал во время жестокого сражения с сарацинами. Ричард был весь потный, его кожаная куртка была вся в грязи. С дрожащими от напряжения мускулами, он стоял лицом к лицу с человеком, которого хотел видеть меньше всего на свете.
   Его напряжение передалось всем присутствующим во дворе. Уильям опустил меч и встал рядом с Ричардом. Роланд стоял прямо у него за спиной, и одно только присутствие его темной фигуры успокаивало. Гилберт хмыкал, поглаживая пальцами рукоять меча, очевидно не доверяя новому гостю. Но все же Хенли ни в чем не виноват. Это Ричард заслуживает недоверчивых и подозрительных взглядов.
   Он знал это.
   И Изабель тоже.
   Ричард повернул голову в сторону холла, надеясь увидеть ее и одновременно не желая ее прихода. Пусть она не увидит этого. Всевышний, сделай так, чтобы она не стала свидетельницей его позора.
   – Кто он? – спросил Уильям.
   – Лорд Хенли из Молтона. Я провел там свою юность, – ответил Ричард.
   – Были трудные времена? Ты совсем не рад его видеть, – заявил Уильям. Это звучало как утверждение, а не как вопрос.
   Ричард не ответил. Да и что он мог сказать? Молясь про себя, чтобы Бог дал ему смирения, и стряхнув грустные мысли, Ричард пошел навстречу Хенли, чтобы поприветствовать его. Если бы он был настоящим мужчиной, он рассказал бы Хенли о том, что произошло между ним и Бертрадой. Если бы он был настоящим мужчиной, он с гордостью встал бы перед лицом смерти, достойно встречая свой конец. Именно так поступил Иисус. Хотя Иисус был невинен, а Ричард погряз в грехе.
   Но у него есть Изабель. Он не может оставить ее одну, без защитника.
   Он не хотел оставлять Изабель.
   В этот момент все мысли покинули его. Люди, сопровождавшие Хенли, начали снимать шлемы, один за одним. И внимание Ричарда привлекло к себе одно лицо: солнце вспыхивало в его огненно-рыжих волосах, серые глаза радостно сияли в предвкушении скандала. Адам снова оказался в стенах Дорни, приехав в числе рыцарей, сопровождающих лорда Хенли. Адам, которого он прогнал, осмелился вернуться в Дорни. Прежде чем Ричард успел заговорить, Хенли жестом остановил его. В этом был весь лорд Молтона: неимоверно гордый человек, который взрывался каждый раз, когда что-то шло не так, как ему хотелось. Если он решил что-то сказать, его ничто не остановит, и уж тем более какое-то там приветствие не помешает ему высказаться.