— Да, действительно позор, — продолжал Билл, не обращая внимания на реакцию толпы и кивая в сторону Холмотопа. — Это было бы достойное зрелище.
Он посмотрел на Плоскопалого, который с мрачным видом сунул сломанные концы обруча в раскаленные угли и угрюмо раздувал меха.
— Да... — продолжал Билл, проводя пальцем по одному из бревен и пытаясь оценить его вес. Оно было около пяти футов в длину и на вид могло весить примерно фунтов сто. Бревна под ним были такого же размера и, соответственно, веса. — Уговор есть уговор. Если опоздал, то все. Надеюсь, Плоскопалый не обидится, если я предположу, что он мог бы состязаться со мной прямо сейчас, раз я уже упустил один свой шанс.
— Так ты ничем не рискуешь, Коротышка! — прогудел чей-то голос из наблюдающей толпы, и последовал новый взрыв смеха.
— Нет, — задумчиво сказал Билл. — Могут подумать, что я снова смошенничаю. Так что, полагаю, мне здесь больше нечего делать...
Он замолчал, когда сквозь толпу с сосредоточенным видом протолкалась Красотка, с висевшим на плече полиспастом, который сделал Билл. При виде ее в толпе послышался гул голосов, но она не обращала на это никакого внимания. Она подошла к Биллу и сбросила полиспаст ему в руки.
— Держи! — сказала Красотка.
Она отошла в сторону и села на скамью рядом с Холмотопом с таким видом, будто совершила нечто выдающееся, ставя все на свои места. Толпа с интересом уставилась на Билла и полиспаст. Даже Плоскопалый, склонившийся над горном, исподтишка бросил взгляд в сторону Билла.
— С другой стороны, — продолжал Билл словно про себя, но достаточно громко, чтобы слышали все окружающие, — почему бы мне просто не поднять что-нибудь, а потом оставить лежать на месте; может быть, Плоскопалый потом заметит, а может быть, и нет.
С этими словами в лучшем стиле Еще-Варенья он взобрался на небольшую груду бревен и перебросил конец веревки, прикрепленной к полиспасту, через балку, а затем проверил, легко ли она скользит. Балка, которая сама представляла собой гладкий круглый отрезок бревна, полностью очищенного от коры, позволяла веревке скользить вокруг нее почти так же свободно, словно она тоже была блоком.
Билл спустился вниз, взял веревку за нижний конец и накинул петлю на пять бревен. Он подвинул веревку к их середине и туго завязал ее, так что нижний блок полиспаста находился примерно в шести дюймах над узлом. Затем он закрепил верхнюю часть полиспаста с помощью отдельной веревки на перекладине и еще раз перебросил через балку длинный, рабочий, конец веревки, проходивший через шкивы полиспаста.
Толпа успокоилась и заинтересованно следила за его манипуляциями. Краем глаза Билл видел Плоскопалого, тоже следившего за ним.
— Ну что ж, — сказал он, когда все было закончено, — посмотрим, смогу ли я поднять эти пять деревяшек.
Он как следует ухватился за веревку и начал тянуть. Веревка со скрипом сдвинулась с места. Деревянные блоки полиспаста жалобно застонали. Веревка рывком дернулась в его руках, но сначала, казалось, пять бревен даже не сдвинулись с места.
— Тяни сильнее, Коротышка! — послышался возглас из толпы, за которым снова последовал взрыв смеха, но затем смех внезапно оборвался, ибо все вдруг увидели, как связанные вместе бревна зашевелились, и оказалось, что они уже приподнялись на долю дюйма.
Билл, задыхаясь, еще приналег на веревку, и пять бревен повисли в воздухе над поленницей.
Из толпы послышался изумленный и одобрительный ропот. Оставив бревна висеть в воздухе, удерживаемые тормозом полиспаста, который не давал веревке двигаться в обратном направлении, Билл вытер руки и подошел к Холмотопу. Зрители замолчали.
— Как ты считаешь, Холмотоп, — беззаботно сказал Билл, — сможет Плоскопалый это поднять?
Холмотоп задумчиво посмотрел на связку из пяти бревен.
— Да, — наконец сказал он, — должен сказать, я думаю, сможет, Кирка-Лопата.
— Ладно, добавлю пару бревен, — сказал Билл.
Он подошел к поленнице и опустил связку вниз. Затем развязал удерживавшую бревна веревку, водрузил сверху еще одно, затянул петлю и с помощью полиспаста начал поднимать потяжелевший груз. Он снова подошел к Холмотопу.
— Что ты думаешь теперь, Холмотоп? — спросил он. — Плоскопалый сможет поднять столько?
Билл старался говорить весело, но ему было несколько не по себе от осознания, что Плоскопалый стоит в полудюжине футов позади и все слышит. Однако близость кузнеца, казалось, вовсе не беспокоила Холмотопа. Он еще раз тщательно изучил связку бревен.
— Если хочешь знать мое мнение, Кирка-Лопата, — наконец рассудительно сказал он, — я думаю, что кузнец сможет поднять столько и еще, скажем, два бревна.
— Как, по-твоему, он сможет поднять столько и еще три бревна? — спросил Билл.
Холмотоп задумался.
— Ну, — наконец протянул он, — должен сказать, что я так не думаю.
— Предположим, я добавлю сюда еще четыре бревна, — сказал Билл. — Ты уверен, что он не сможет их поднять?
— Конечно, уверен, — быстро сказал Холмотоп.
— Что ж, тогда я добавлю эти четыре бревна, — сказал Билл.
Он вернулся к поленнице и так и сделал. Когда он ухватился за веревку, перекинутую через балку к полиспасту, и навалился на нее всем своим весом, сначала его охватила неуверенность в своих силах. На другом конце было свыше полутонны груза. Полиспаст мог поднять такой груз, но вопрос в том, сможет ли это сделать он, Билл? Во-первых, добавленный вес делал трение между веревкой и балкой, через которую она была перекинута, весьма существенным фактором. После первых усилий Биллу показалось, что груз не сдвинется с места. Потом Билл вспомнил ярость, которая охватила его в лесу, куда уволок его Мюла-ай. Он стиснул зубы, изо всех сил вцепился в веревку — и потянул.
В течение томительно долгой секунды ничего не происходило. Затем веревка подалась, сначала немного, затем чуть больше. Вскоре он смог перехватить веревку, и она начала медленно, но верно двигаться. Однако он все еще не считал состязание выигранным, пока внезапный вздох толпы позади него не сказал ему, что связка из десяти бревен наконец повисла в воздухе над поленницей.
Он с облегчением отпустил веревку и обернулся. Между грузом, который он только что поднял, и грудой бревен четко просматривалось свободное пространство.
— Ну вот, — спокойно сказал Билл. — Полагаю, мне в конце концов удалось чуть-чуть их приподнять.
Он вытер ладони, повернулся и отпустил тормоз полиспаста. Груз с грохотом снова опустился на верхушку поленницы. Билл незаметно поставил тормоз на место, повернув большим пальцем специально предусмотренный для этого рычажок. Затем подошел к скамье, где все еще сидел Холмотоп.
— Ну что ж, — сказал Билл, — полагаю, мы с тобой спокойно можем отправляться обратно в Представительство. Я хотел показать, что бы я мог сделать, будь у меня такое желание. Но я вовсе не рассчитываю на то, что Плоскопалый тоже пойдет и попробует поднять тот же самый груз. Так что я просто оставлю его здесь, а мы пойдем...
Холмотоп поднялся на ноги, и Билл уже направился было в сторону Представительства, когда сердитое ворчание за спиной заставило его остановиться.
— Одну минуту, Кирка-Лопата! — прорычал кузнец.
Он шагнул к веревке, все еще свисавшей с противоположной стороны балки, к которой был подвешен полиспаст, и крепко ухватился за нее своими громадными мохнатыми лапами.
Затем, без всякого предупреждения, он навалился на веревку всем своим весом. Резко натянувшаяся веревка зазвенела как струна, и Билл не на шутку встревожился. Веревка, которую он подобрал, вполне соответствовала тому грузу, который он только что поднял, — иначе бы она оборвалась. Однако он знал, что веревка, которая не рвется под постоянным натяжением, может лопнуть от резкого рывка. Какое-то мгновение, слыша басовитое гудение натянувшейся веревки, Билл был уверен, что именно это произошло с ней в громадных лапах Плоскопалого.
Но потом он увидел, что веревка выдержала. Несмотря на героическое напряжение могучих мускулов под черной шкурой Плоскопалого и жалобный скрип полиспаста, груз не двигался с места.
Веревка теперь натянулась так, что напоминала прямой железный стержень. Тело кузнеца содрогалось от неимоверных усилий. Но бежали секунды, и становилось очевидным, что поднять груз ему не удастся.
Из толпы послышался короткий, язвительный смешок. Со скоростью, казавшейся невероятной для столь крупного существа, Плоскопалый внезапно отпустил веревку, развернулся и, сделав три больших шага в толпу, секунду спустя появился снова, таща за шею и за лапу дилбианина поменьше. Выбравшись на свободное пространство, кузнец встряхнул его, словно терьер крысу.
— Хочешь попробовать, Толстогубый? Вместе с одним из своих приятелей — хочешь попробовать поднять это? — прорычал Плоскопалый.
Он отпустил Толстогубого, и тот, пошатываясь, с трудом удержал равновесие. Однако, облизнув губы, бросил взгляд на веревку и повернулся к толпе, выкрикнув чье-то имя.
В ответ на его зов из толпы вышел другой дилбианин примерно такого же роста. Ухмыльнувшись, они вместе навалились на веревку.
Но, несмотря на все их усилия, тормоз полиспаста удерживал веревку. Если Билл тянул за веревку, свободно проходившую по шкивам, то они, как и Плоскопалый, пытались преодолеть вес не только бревен, но и самого полиспаста. Попытки оказались безуспешными. Потребовалась помощь третьего дилбианина, чтобы связка бревен наконец со скрипом поднялась в воздух.
По толпе пробежал изумленный ропот. Зрители уставились на Билла каким-то странным взглядом.
— Ну что, Кузнец? — спросил Холмотоп с явным торжеством в голосе. — Полагаю, все ясно?
— Не совсем, Почтальон! — ответил кузнец.
Он подошел к горну и взял с небольшого стола рядом с ним довольно длинный острый нож. Подойдя к связке бревен и отодвинув в сторону троих, пытавшихся ее поднять, он обрезал веревку над полиспастом и под ним, отшвырнул его в сторону и снова привязал обрезанный конец непосредственно к веревке, связывавшей бревна вместе. Затем он отступил назад и повернулся к Биллу.
— Отлично, Кирка-Лопата, — зловеще сказал он. — Посмотрим, как ты теперь это поднимешь.
Билл не двинулся с места. Ему показалось, что его сердце перестало биться.
— Зачем? — спросил он.
— Я скажу тебе зачем! — сказал Плоскопалый. Он наклонился, поднял полиспаст могучей лапой и сунул его под нос Биллу. — Ты что думаешь, профессионал вроде меня, видя нечто подобное прямо у себя под носом, мог не понять, в чем дело? Ты смог поднять эти бревна лишь потому, что пользовался этим! Вот этой самой штуковиной! — Он яростно потряс ею перед самым лицом Билла. — Не знаю, как ты сделал так, что она работала у тебя, но не работала у меня, — но именно так тебе удалось поднять эти бревна!
— Ты прав, — спокойно сказал Билл, чувствуя, как пот стекает ему за воротник.
— Эй! — встревоженно крикнул Холмотоп. — Кирка-Лопата, ты же не хочешь сказать...
— Пусть он сначала ответит мне, — угрожающе прорычал кузнец.
Глаза на его мохнатой морде внезапно покраснели и налились кровью.
— Я сказал, — отчетливо проговорил Билл, — что это правда. Как вы все знаете, — он повернулся к толпе дилбиан, стоявших вокруг сарая, — моя главная задача здесь — научить вас всех пользоваться орудиями, которые мы, Коротышки, привезли вам для того, чтобы, прилагая меньше усилий, вы могли бы выращивать больший урожай. Так вот, я решил продемонстрировать вам пример того, что может делать одна из наших штуковин.
Он показал на полиспаст, который все еще держал кузнец.
— Вот одна из них, — сказал он, — и вы только что видели, как легко с ее помощью удалось поднять эти бревна. Разве вам не хотелось бы иметь нечто подобное...
— Хватит! — угрожающе прорычал Плоскопалый. — Не пытайся увильнуть, Кирка-Лопата! Ты вызвался на состязание по поднятию тяжестей. Ты заявил, что сможешь победить меня. Но когда дошло до дела, ты воспользовался этой штукой. Ты смошенничал!
Эти слова громко прозвучали в теплом полуденном воздухе. Со стороны окружавшей их толпы не доносилось ни звука. Билл знал, что подобное обвинение считалось у дилбиан самым тяжким.
Это была старая история — насчет противоречия между духом и буквой закона. Не меньшую силу, чем закон, имели устные договоренности и личные обещания. Билл придумал полиспаст как вполне разумный способ выполнить явно невыполнимое обещание. Но по словам Плоскопалого выходило, что Билл обещал одно, а сделал совсем другое.
Для дилбиан это была существенная разница. То, чего намеревался добиться Билл, было с его точки зрения разумным и потому достойным похвалы. То, в чем обвинял его Плоскопалый, было проклятием с точки зрения любого дилбианина.
Дилбианскую культуру цементировало абсолютное послушание букве закона. Это было единственное, чему крестьяне, разбойники, обитатели Нижних и Верхних Земель следовали инстинктивно. Даже Холмотоп не стал бы на сторону Билла, если бы все согласились с тем, в чем обвинил его кузнец. Наказанием за мошенничество была смерть.
Толпа вокруг кузницы молчала, ожидая ответа Билла.
Он посмотрел на Плоскопалого, который с мрачным видом сунул сломанные концы обруча в раскаленные угли и угрюмо раздувал меха.
— Да... — продолжал Билл, проводя пальцем по одному из бревен и пытаясь оценить его вес. Оно было около пяти футов в длину и на вид могло весить примерно фунтов сто. Бревна под ним были такого же размера и, соответственно, веса. — Уговор есть уговор. Если опоздал, то все. Надеюсь, Плоскопалый не обидится, если я предположу, что он мог бы состязаться со мной прямо сейчас, раз я уже упустил один свой шанс.
— Так ты ничем не рискуешь, Коротышка! — прогудел чей-то голос из наблюдающей толпы, и последовал новый взрыв смеха.
— Нет, — задумчиво сказал Билл. — Могут подумать, что я снова смошенничаю. Так что, полагаю, мне здесь больше нечего делать...
Он замолчал, когда сквозь толпу с сосредоточенным видом протолкалась Красотка, с висевшим на плече полиспастом, который сделал Билл. При виде ее в толпе послышался гул голосов, но она не обращала на это никакого внимания. Она подошла к Биллу и сбросила полиспаст ему в руки.
— Держи! — сказала Красотка.
Она отошла в сторону и села на скамью рядом с Холмотопом с таким видом, будто совершила нечто выдающееся, ставя все на свои места. Толпа с интересом уставилась на Билла и полиспаст. Даже Плоскопалый, склонившийся над горном, исподтишка бросил взгляд в сторону Билла.
— С другой стороны, — продолжал Билл словно про себя, но достаточно громко, чтобы слышали все окружающие, — почему бы мне просто не поднять что-нибудь, а потом оставить лежать на месте; может быть, Плоскопалый потом заметит, а может быть, и нет.
С этими словами в лучшем стиле Еще-Варенья он взобрался на небольшую груду бревен и перебросил конец веревки, прикрепленной к полиспасту, через балку, а затем проверил, легко ли она скользит. Балка, которая сама представляла собой гладкий круглый отрезок бревна, полностью очищенного от коры, позволяла веревке скользить вокруг нее почти так же свободно, словно она тоже была блоком.
Билл спустился вниз, взял веревку за нижний конец и накинул петлю на пять бревен. Он подвинул веревку к их середине и туго завязал ее, так что нижний блок полиспаста находился примерно в шести дюймах над узлом. Затем он закрепил верхнюю часть полиспаста с помощью отдельной веревки на перекладине и еще раз перебросил через балку длинный, рабочий, конец веревки, проходивший через шкивы полиспаста.
Толпа успокоилась и заинтересованно следила за его манипуляциями. Краем глаза Билл видел Плоскопалого, тоже следившего за ним.
— Ну что ж, — сказал он, когда все было закончено, — посмотрим, смогу ли я поднять эти пять деревяшек.
Он как следует ухватился за веревку и начал тянуть. Веревка со скрипом сдвинулась с места. Деревянные блоки полиспаста жалобно застонали. Веревка рывком дернулась в его руках, но сначала, казалось, пять бревен даже не сдвинулись с места.
— Тяни сильнее, Коротышка! — послышался возглас из толпы, за которым снова последовал взрыв смеха, но затем смех внезапно оборвался, ибо все вдруг увидели, как связанные вместе бревна зашевелились, и оказалось, что они уже приподнялись на долю дюйма.
Билл, задыхаясь, еще приналег на веревку, и пять бревен повисли в воздухе над поленницей.
Из толпы послышался изумленный и одобрительный ропот. Оставив бревна висеть в воздухе, удерживаемые тормозом полиспаста, который не давал веревке двигаться в обратном направлении, Билл вытер руки и подошел к Холмотопу. Зрители замолчали.
— Как ты считаешь, Холмотоп, — беззаботно сказал Билл, — сможет Плоскопалый это поднять?
Холмотоп задумчиво посмотрел на связку из пяти бревен.
— Да, — наконец сказал он, — должен сказать, я думаю, сможет, Кирка-Лопата.
— Ладно, добавлю пару бревен, — сказал Билл.
Он подошел к поленнице и опустил связку вниз. Затем развязал удерживавшую бревна веревку, водрузил сверху еще одно, затянул петлю и с помощью полиспаста начал поднимать потяжелевший груз. Он снова подошел к Холмотопу.
— Что ты думаешь теперь, Холмотоп? — спросил он. — Плоскопалый сможет поднять столько?
Билл старался говорить весело, но ему было несколько не по себе от осознания, что Плоскопалый стоит в полудюжине футов позади и все слышит. Однако близость кузнеца, казалось, вовсе не беспокоила Холмотопа. Он еще раз тщательно изучил связку бревен.
— Если хочешь знать мое мнение, Кирка-Лопата, — наконец рассудительно сказал он, — я думаю, что кузнец сможет поднять столько и еще, скажем, два бревна.
— Как, по-твоему, он сможет поднять столько и еще три бревна? — спросил Билл.
Холмотоп задумался.
— Ну, — наконец протянул он, — должен сказать, что я так не думаю.
— Предположим, я добавлю сюда еще четыре бревна, — сказал Билл. — Ты уверен, что он не сможет их поднять?
— Конечно, уверен, — быстро сказал Холмотоп.
— Что ж, тогда я добавлю эти четыре бревна, — сказал Билл.
Он вернулся к поленнице и так и сделал. Когда он ухватился за веревку, перекинутую через балку к полиспасту, и навалился на нее всем своим весом, сначала его охватила неуверенность в своих силах. На другом конце было свыше полутонны груза. Полиспаст мог поднять такой груз, но вопрос в том, сможет ли это сделать он, Билл? Во-первых, добавленный вес делал трение между веревкой и балкой, через которую она была перекинута, весьма существенным фактором. После первых усилий Биллу показалось, что груз не сдвинется с места. Потом Билл вспомнил ярость, которая охватила его в лесу, куда уволок его Мюла-ай. Он стиснул зубы, изо всех сил вцепился в веревку — и потянул.
В течение томительно долгой секунды ничего не происходило. Затем веревка подалась, сначала немного, затем чуть больше. Вскоре он смог перехватить веревку, и она начала медленно, но верно двигаться. Однако он все еще не считал состязание выигранным, пока внезапный вздох толпы позади него не сказал ему, что связка из десяти бревен наконец повисла в воздухе над поленницей.
Он с облегчением отпустил веревку и обернулся. Между грузом, который он только что поднял, и грудой бревен четко просматривалось свободное пространство.
— Ну вот, — спокойно сказал Билл. — Полагаю, мне в конце концов удалось чуть-чуть их приподнять.
Он вытер ладони, повернулся и отпустил тормоз полиспаста. Груз с грохотом снова опустился на верхушку поленницы. Билл незаметно поставил тормоз на место, повернув большим пальцем специально предусмотренный для этого рычажок. Затем подошел к скамье, где все еще сидел Холмотоп.
— Ну что ж, — сказал Билл, — полагаю, мы с тобой спокойно можем отправляться обратно в Представительство. Я хотел показать, что бы я мог сделать, будь у меня такое желание. Но я вовсе не рассчитываю на то, что Плоскопалый тоже пойдет и попробует поднять тот же самый груз. Так что я просто оставлю его здесь, а мы пойдем...
Холмотоп поднялся на ноги, и Билл уже направился было в сторону Представительства, когда сердитое ворчание за спиной заставило его остановиться.
— Одну минуту, Кирка-Лопата! — прорычал кузнец.
Он шагнул к веревке, все еще свисавшей с противоположной стороны балки, к которой был подвешен полиспаст, и крепко ухватился за нее своими громадными мохнатыми лапами.
Затем, без всякого предупреждения, он навалился на веревку всем своим весом. Резко натянувшаяся веревка зазвенела как струна, и Билл не на шутку встревожился. Веревка, которую он подобрал, вполне соответствовала тому грузу, который он только что поднял, — иначе бы она оборвалась. Однако он знал, что веревка, которая не рвется под постоянным натяжением, может лопнуть от резкого рывка. Какое-то мгновение, слыша басовитое гудение натянувшейся веревки, Билл был уверен, что именно это произошло с ней в громадных лапах Плоскопалого.
Но потом он увидел, что веревка выдержала. Несмотря на героическое напряжение могучих мускулов под черной шкурой Плоскопалого и жалобный скрип полиспаста, груз не двигался с места.
Веревка теперь натянулась так, что напоминала прямой железный стержень. Тело кузнеца содрогалось от неимоверных усилий. Но бежали секунды, и становилось очевидным, что поднять груз ему не удастся.
Из толпы послышался короткий, язвительный смешок. Со скоростью, казавшейся невероятной для столь крупного существа, Плоскопалый внезапно отпустил веревку, развернулся и, сделав три больших шага в толпу, секунду спустя появился снова, таща за шею и за лапу дилбианина поменьше. Выбравшись на свободное пространство, кузнец встряхнул его, словно терьер крысу.
— Хочешь попробовать, Толстогубый? Вместе с одним из своих приятелей — хочешь попробовать поднять это? — прорычал Плоскопалый.
Он отпустил Толстогубого, и тот, пошатываясь, с трудом удержал равновесие. Однако, облизнув губы, бросил взгляд на веревку и повернулся к толпе, выкрикнув чье-то имя.
В ответ на его зов из толпы вышел другой дилбианин примерно такого же роста. Ухмыльнувшись, они вместе навалились на веревку.
Но, несмотря на все их усилия, тормоз полиспаста удерживал веревку. Если Билл тянул за веревку, свободно проходившую по шкивам, то они, как и Плоскопалый, пытались преодолеть вес не только бревен, но и самого полиспаста. Попытки оказались безуспешными. Потребовалась помощь третьего дилбианина, чтобы связка бревен наконец со скрипом поднялась в воздух.
По толпе пробежал изумленный ропот. Зрители уставились на Билла каким-то странным взглядом.
— Ну что, Кузнец? — спросил Холмотоп с явным торжеством в голосе. — Полагаю, все ясно?
— Не совсем, Почтальон! — ответил кузнец.
Он подошел к горну и взял с небольшого стола рядом с ним довольно длинный острый нож. Подойдя к связке бревен и отодвинув в сторону троих, пытавшихся ее поднять, он обрезал веревку над полиспастом и под ним, отшвырнул его в сторону и снова привязал обрезанный конец непосредственно к веревке, связывавшей бревна вместе. Затем он отступил назад и повернулся к Биллу.
— Отлично, Кирка-Лопата, — зловеще сказал он. — Посмотрим, как ты теперь это поднимешь.
Билл не двинулся с места. Ему показалось, что его сердце перестало биться.
— Зачем? — спросил он.
— Я скажу тебе зачем! — сказал Плоскопалый. Он наклонился, поднял полиспаст могучей лапой и сунул его под нос Биллу. — Ты что думаешь, профессионал вроде меня, видя нечто подобное прямо у себя под носом, мог не понять, в чем дело? Ты смог поднять эти бревна лишь потому, что пользовался этим! Вот этой самой штуковиной! — Он яростно потряс ею перед самым лицом Билла. — Не знаю, как ты сделал так, что она работала у тебя, но не работала у меня, — но именно так тебе удалось поднять эти бревна!
— Ты прав, — спокойно сказал Билл, чувствуя, как пот стекает ему за воротник.
— Эй! — встревоженно крикнул Холмотоп. — Кирка-Лопата, ты же не хочешь сказать...
— Пусть он сначала ответит мне, — угрожающе прорычал кузнец.
Глаза на его мохнатой морде внезапно покраснели и налились кровью.
— Я сказал, — отчетливо проговорил Билл, — что это правда. Как вы все знаете, — он повернулся к толпе дилбиан, стоявших вокруг сарая, — моя главная задача здесь — научить вас всех пользоваться орудиями, которые мы, Коротышки, привезли вам для того, чтобы, прилагая меньше усилий, вы могли бы выращивать больший урожай. Так вот, я решил продемонстрировать вам пример того, что может делать одна из наших штуковин.
Он показал на полиспаст, который все еще держал кузнец.
— Вот одна из них, — сказал он, — и вы только что видели, как легко с ее помощью удалось поднять эти бревна. Разве вам не хотелось бы иметь нечто подобное...
— Хватит! — угрожающе прорычал Плоскопалый. — Не пытайся увильнуть, Кирка-Лопата! Ты вызвался на состязание по поднятию тяжестей. Ты заявил, что сможешь победить меня. Но когда дошло до дела, ты воспользовался этой штукой. Ты смошенничал!
Эти слова громко прозвучали в теплом полуденном воздухе. Со стороны окружавшей их толпы не доносилось ни звука. Билл знал, что подобное обвинение считалось у дилбиан самым тяжким.
Это была старая история — насчет противоречия между духом и буквой закона. Не меньшую силу, чем закон, имели устные договоренности и личные обещания. Билл придумал полиспаст как вполне разумный способ выполнить явно невыполнимое обещание. Но по словам Плоскопалого выходило, что Билл обещал одно, а сделал совсем другое.
Для дилбиан это была существенная разница. То, чего намеревался добиться Билл, было с его точки зрения разумным и потому достойным похвалы. То, в чем обвинял его Плоскопалый, было проклятием с точки зрения любого дилбианина.
Дилбианскую культуру цементировало абсолютное послушание букве закона. Это было единственное, чему крестьяне, разбойники, обитатели Нижних и Верхних Земель следовали инстинктивно. Даже Холмотоп не стал бы на сторону Билла, если бы все согласились с тем, в чем обвинил его кузнец. Наказанием за мошенничество была смерть.
Толпа вокруг кузницы молчала, ожидая ответа Билла.
14
Билл про себя поблагодарил судьбу за вдохновение, снизошедшее на него ранее, когда он пытался бросить вызов кузнецу. Это вдохновение должно теперь помочь ему выпутаться из переплета, в котором он оказался, — твердо сказал он себе. Но несмотря на подобную твердость намерений, он почувствовал, как его желудок ухнул куда-то вниз, пока он смотрел на мрачные мохнатые физиономии. Он заставил себя говорить как можно более безразлично и изобразил на лице беззаботную улыбку.
— Ну, я бы этого не сказал, — спокойно произнес Билл. Он повернулся и посмотрел на толпу. — Где Еще-Варенья?
— При чем здесь Еще-Варенья? — прорычал за его спиной Плоскопалый.
— Притом, что он присутствовал здесь при нашем с тобой разговоре, — не оборачиваясь, ответил Билл. — Он мой свидетель. Где Еще-Варенья?
— Иду! — прогудел голос откуда-то сзади из толпы.
Мгновение спустя Еще-Варенья расчистил путь через передние ряды и присоединился к Биллу и остальным под навесом.
— Ну, Кирка-Лопата, — сказал он. — Ты меня звал?
— Да, — ответил Билл. — Ты был сегодня утром в Представительстве и, может быть, слышал нашу беседу с Плоскопалым. Мне интересно, не мог бы ты вспомнить, что именно я говорил насчет того, зачем я хочу встретиться с ним в полдень? Я говорил, что намерен победить его в поднятии тяжестей?
— Посмотрим, — прогремел Еще-Варенья. — Насколько я помню, Кирка-Лопата сказал следующее: «Я всего лишь Коротышка, и мне никогда не хватило бы мужества предположить, что я смог бы победить тебя обычным образом. Но, если бы пришлось, я мог бы сделать это, и я готов это доказать, сдвинув с места нечто такое, чего ты сдвинуть не сможешь».
Еще-Варенья наклонил голову, глядя на кузнеца.
— Как мне ни жаль, Плоскопалый, — грустно сказал отец Красотки, — но именно так и сказал Кирка-Лопата. Потом он предложил тебе встретиться после обеда, и ты сказал: «Меня это устраивает...», — продолжал Еще-Варенья, воспроизводя разговор с такой точностью, словно внутри у него был магнитофон.
Билл облегченно вздохнул. Как он знал, дилбиане владели довольно примитивной письменностью, что делало работу Холмотопа в качестве почтальона возможной. Но Биллу помог тот факт, что, как и у большинства первобытных культур, в обычаях дилбиан было полагаться в любых соглашениях или сделках на память живых свидетелей.
Однако, отметил Билл, приговор еще не был вынесен. Толпа все еще молчала.
У Билла снова перехватило дыхание, но тут же в его ушах звоном отдалась нарастающая волна громоподобного, басовитого дилбианского хохота. Все смеялись — даже сам Плоскопалый. Кузнец даже проявил опасное намерение дружески хлопнуть Билла по спине — намерение, которого Биллу едва удалось избежать, поспешно отступив под защиту дородного брюха Еще-Варенья.
— Хо, хо, хо! — прогудел наконец кузнец, когда смех начал стихать. — Ты действительно маленький хитрый Коротышка, а я первый, кто с этим согласился! Надеюсь, ты на меня на обижаешься за то, что я сорвался с тормозов и назвал тебя мошенником? Если считаешь себя обиженным, можем сразиться прямо сейчас...
— Нет, нет, не обижаюсь! — быстро сказал Билл. — Ни в коей мере!
Толпа приветствовала это проявление великодушия со стороны Билла одобрительными возгласами. Жители деревни полностью окружили навес. Билл решил, что настал подходящий момент, чтобы привлечь их на свою сторону против разбойников, как говорится, куй железо, пока горячо. Он взобрался на груду бревен.
— Э... народ Мокрого Носа, — сказал Билл.
На мгновение ему показалось, что слова застряли у него в горле. Несмотря на доброе настроение толпы, Билл не мог забыть зловещую тишину, повисшую над ними совсем недавно, когда кузнец обвинил его в мошенничестве. Это немного напоминало публичное выступление перед сборищем медведей-гризли. Тем не менее Билл призвал на помощь все свое упорство и решимость и продолжил свою речь.
— Как вы все знаете, — сказал он, — моя главная задача — помочь вам получать со своей земли больший и лучший урожай. Но, как вы все тоже знаете, мне пока ничего не удалось сделать, поскольку мне мешали проблемы, связанные с Грязными Зубами и бандой разбойников под предводительством Костолома, которого вы все хорошо знаете. Я уверен, вам понятно, каким образом это могло мне досаждать, — продолжал Билл, — поскольку те же самые разбойники уже давно досаждают вам, народу Мокрого Носа. Так что я хотел бы заметить, что, возможно, пришло время нам с вами объединить силы и разделаться с этими разбойниками раз и навсегда, — сказал Билл. — Когда я впервые высадился здесь, мне дали понять, что вы не слишком заинтересованы в том, чтобы последовать за Коротышкой, который хочет избавить местное население от угрозы, исходящей из Разбойничьей Долины. Я могу это понять — вы ничего обо мне не знали. Но теперь, хотя мне и не следовало бы говорить об этом самому, вы видели наше скромное соревнование с вашим деревенским кузнецом, который ничем не хуже их...
Билл махнул рукой в сторону Плоскопалого, и Плоскопалый повел головой слева направо — что было дилбианским аналогом поклона при публичном упоминании.
— Во всяком случае, я подумал, что, может быть, теперь мы могли бы объединиться и начать строить планы, как нам избавиться от разбойников...
Только сейчас Билл начал осознавать добродушное, но очевидное отсутствие какой-либо реакции со стороны собравшейся перед ним толпы. Со своей позиции на верхушке груды бревен он мог видеть, как некоторые из его слушателей поворачиваются и не спеша уходят прочь.
— Поверьте мне, — сказал он, повышая голос и стараясь говорить как можно более убедительно, — селение Мокрый Нос не сможет стать богаче и сильнее, пока не избавится от разбойников. Так что я подумал, что, может быть, нам стоит организовать общее собрание жителей...
Толпа, однако, явно рассасывалась. По одному и небольшими группами они начали расходиться, поворачиваясь спиной к Биллу и удаляясь в сторону деревни. Билл продолжал говорить, почти в отчаянии. Но это было бесполезно. Скоро аудитория сократилась до ее ядра, то есть Красотки, Еще-Варенья, Холмотопа и Плоскопалого. Чувствуя себя глупо, Билл кончил говорить и слез с поленницы.
— Похоже, мне не слишком удалось их убедить, — с искренним недоумением сказал он оставшимся.
— Не говори так! — строго сказал Плоскопалый. — Ты убедил меня, Кирка-Лопата! И я могу заменить любых троих в нашей деревне, в любое время... — Он запнулся и, словно извиняясь, посмотрел на родителя Красотки. — Я имею в виду, троих моего возраста.
— Ну, спасибо, кузнец, — тяжело вздохнув, сказал Еще-Варенья. — Очень любезно с твоей стороны, что ты не включил в это число меня, хотя, конечно, я всего лишь тень того, кем был когда-то. — Он повернулся к Биллу, и его голос посерьезнел. — Собственно, в моем лице ты тоже приобрел друга, Кирка-Лопата, как я тебе уже сказал вчера. Но это ничего не меняет. Если ты рассчитывал, что вся деревня стройными рядами пойдет следом за тобой сражаться с разбойниками, то тебе следовало бы лучше их знать.
— Наверняка следовало бы! — вмешался Холмотоп. — Я мог бы сказать тебе, Кирка-Лопата, что твои хитрости не произведут на этот народ никакого впечатления. Они знают, что Коротышки могут быть очень хитрыми, и Хитрый Учитель это только подтвердил. В значительно большей степени их интересует, насколько крепки твои мускулы и хватает ли тебе храбрости. Все, что от тебя требуется, — это сделать то, что ты и собирался сделать, то бишь сразиться с Костоломом. Положи его на обе лопатки! Вот тогда народ пойдет за тобой против разбойников.
— Я немедленно займусь мечом и щитом для тебя, Кирка-Лопата, — добавил Плоскопалый. — Посмотрим, смогу ли я найти здесь подходящий материал для клинка...
— Мускулы... храбрость... — задумчиво пробормотал Билл, повторяя слова Холмотопа. Похоже, все страстно желали, чтобы он показал себя именно с этой стороны, включая, в первую очередь, тех, из-за кого он оказался в этой ситуации.
Трудно было представить, что Мюла-ай говорил правду сегодня утром в лесу, когда заявил, что Билла преднамеренно подставили люди-начальники, просто чтобы сохранить лицо в отношении проекта в Мокром Носу. С другой стороны, кое-что из того, что говорил гемноид, неприятным образом вполне согласовывалось с тем, что говорила Анита, когда он разговаривал с ней в Разбойничьей Долине.
Либо Анита столь же глубоко заблуждалась относительно истинного положения дел, как и Билл, либо... Биллу пришло в голову, что расклад может оказаться еще меньше в его пользу, чем он считал, даже когда в задумчивости сидел перед пультом связи после неудачных попыток связаться с Гринтри или кем-либо за пределами планеты. Казалось, поединок с Костоломом был неизбежен, если только ему не удастся выяснить, из-за кого или из-за чего он оказался в подобной ситуации и каковы были истинные цели и мотивы всех замешанных в этом деле.
Так или иначе, некоторые ответы на эти вопросы могла дать Анита. Это означало, что он должен был снова поговорить с ней, что, в свою очередь, означало очередное проникновение в Разбойничью Долину, а это вряд ли было возможно при свете дня...
— Мускулы? Храбрость? — снова повторил он, глядя на Холмотопа. — Полагаю, потребуются некоторые мускульные усилия — и храбрость тоже, — чтобы пробраться в эту самую Разбойничью Долину, а потом выбраться оттуда, после того как ее закроют на ночь?
Холмотоп изумленно уставился на него. Красотка и Еще-Варенья тоже. Невдалеке от них кузнец удивленно поднял голову.
— Ты с ума сошел, Кирка-Лопата? — вопросил Плоскопалый. — Ворота в эту долину закрываются и запираются в ту же минуту, когда заходит солнце, и их охраняют двое вооруженных стражников, пока они не будут вновь открыты на заре. Никто не может ни войти в долину, ни выйти из нее после захода солнца!
— Я смогу, — мрачно сказал Билл. — Думаю, я загляну туда сегодня ночью и принесу оттуда тот кусок металла, который разбойники используют в качестве гонга возле своей столовой, чтобы доказать, что я там был!
— Ну, я бы этого не сказал, — спокойно произнес Билл. Он повернулся и посмотрел на толпу. — Где Еще-Варенья?
— При чем здесь Еще-Варенья? — прорычал за его спиной Плоскопалый.
— Притом, что он присутствовал здесь при нашем с тобой разговоре, — не оборачиваясь, ответил Билл. — Он мой свидетель. Где Еще-Варенья?
— Иду! — прогудел голос откуда-то сзади из толпы.
Мгновение спустя Еще-Варенья расчистил путь через передние ряды и присоединился к Биллу и остальным под навесом.
— Ну, Кирка-Лопата, — сказал он. — Ты меня звал?
— Да, — ответил Билл. — Ты был сегодня утром в Представительстве и, может быть, слышал нашу беседу с Плоскопалым. Мне интересно, не мог бы ты вспомнить, что именно я говорил насчет того, зачем я хочу встретиться с ним в полдень? Я говорил, что намерен победить его в поднятии тяжестей?
— Посмотрим, — прогремел Еще-Варенья. — Насколько я помню, Кирка-Лопата сказал следующее: «Я всего лишь Коротышка, и мне никогда не хватило бы мужества предположить, что я смог бы победить тебя обычным образом. Но, если бы пришлось, я мог бы сделать это, и я готов это доказать, сдвинув с места нечто такое, чего ты сдвинуть не сможешь».
Еще-Варенья наклонил голову, глядя на кузнеца.
— Как мне ни жаль, Плоскопалый, — грустно сказал отец Красотки, — но именно так и сказал Кирка-Лопата. Потом он предложил тебе встретиться после обеда, и ты сказал: «Меня это устраивает...», — продолжал Еще-Варенья, воспроизводя разговор с такой точностью, словно внутри у него был магнитофон.
Билл облегченно вздохнул. Как он знал, дилбиане владели довольно примитивной письменностью, что делало работу Холмотопа в качестве почтальона возможной. Но Биллу помог тот факт, что, как и у большинства первобытных культур, в обычаях дилбиан было полагаться в любых соглашениях или сделках на память живых свидетелей.
Однако, отметил Билл, приговор еще не был вынесен. Толпа все еще молчала.
У Билла снова перехватило дыхание, но тут же в его ушах звоном отдалась нарастающая волна громоподобного, басовитого дилбианского хохота. Все смеялись — даже сам Плоскопалый. Кузнец даже проявил опасное намерение дружески хлопнуть Билла по спине — намерение, которого Биллу едва удалось избежать, поспешно отступив под защиту дородного брюха Еще-Варенья.
— Хо, хо, хо! — прогудел наконец кузнец, когда смех начал стихать. — Ты действительно маленький хитрый Коротышка, а я первый, кто с этим согласился! Надеюсь, ты на меня на обижаешься за то, что я сорвался с тормозов и назвал тебя мошенником? Если считаешь себя обиженным, можем сразиться прямо сейчас...
— Нет, нет, не обижаюсь! — быстро сказал Билл. — Ни в коей мере!
Толпа приветствовала это проявление великодушия со стороны Билла одобрительными возгласами. Жители деревни полностью окружили навес. Билл решил, что настал подходящий момент, чтобы привлечь их на свою сторону против разбойников, как говорится, куй железо, пока горячо. Он взобрался на груду бревен.
— Э... народ Мокрого Носа, — сказал Билл.
На мгновение ему показалось, что слова застряли у него в горле. Несмотря на доброе настроение толпы, Билл не мог забыть зловещую тишину, повисшую над ними совсем недавно, когда кузнец обвинил его в мошенничестве. Это немного напоминало публичное выступление перед сборищем медведей-гризли. Тем не менее Билл призвал на помощь все свое упорство и решимость и продолжил свою речь.
— Как вы все знаете, — сказал он, — моя главная задача — помочь вам получать со своей земли больший и лучший урожай. Но, как вы все тоже знаете, мне пока ничего не удалось сделать, поскольку мне мешали проблемы, связанные с Грязными Зубами и бандой разбойников под предводительством Костолома, которого вы все хорошо знаете. Я уверен, вам понятно, каким образом это могло мне досаждать, — продолжал Билл, — поскольку те же самые разбойники уже давно досаждают вам, народу Мокрого Носа. Так что я хотел бы заметить, что, возможно, пришло время нам с вами объединить силы и разделаться с этими разбойниками раз и навсегда, — сказал Билл. — Когда я впервые высадился здесь, мне дали понять, что вы не слишком заинтересованы в том, чтобы последовать за Коротышкой, который хочет избавить местное население от угрозы, исходящей из Разбойничьей Долины. Я могу это понять — вы ничего обо мне не знали. Но теперь, хотя мне и не следовало бы говорить об этом самому, вы видели наше скромное соревнование с вашим деревенским кузнецом, который ничем не хуже их...
Билл махнул рукой в сторону Плоскопалого, и Плоскопалый повел головой слева направо — что было дилбианским аналогом поклона при публичном упоминании.
— Во всяком случае, я подумал, что, может быть, теперь мы могли бы объединиться и начать строить планы, как нам избавиться от разбойников...
Только сейчас Билл начал осознавать добродушное, но очевидное отсутствие какой-либо реакции со стороны собравшейся перед ним толпы. Со своей позиции на верхушке груды бревен он мог видеть, как некоторые из его слушателей поворачиваются и не спеша уходят прочь.
— Поверьте мне, — сказал он, повышая голос и стараясь говорить как можно более убедительно, — селение Мокрый Нос не сможет стать богаче и сильнее, пока не избавится от разбойников. Так что я подумал, что, может быть, нам стоит организовать общее собрание жителей...
Толпа, однако, явно рассасывалась. По одному и небольшими группами они начали расходиться, поворачиваясь спиной к Биллу и удаляясь в сторону деревни. Билл продолжал говорить, почти в отчаянии. Но это было бесполезно. Скоро аудитория сократилась до ее ядра, то есть Красотки, Еще-Варенья, Холмотопа и Плоскопалого. Чувствуя себя глупо, Билл кончил говорить и слез с поленницы.
— Похоже, мне не слишком удалось их убедить, — с искренним недоумением сказал он оставшимся.
— Не говори так! — строго сказал Плоскопалый. — Ты убедил меня, Кирка-Лопата! И я могу заменить любых троих в нашей деревне, в любое время... — Он запнулся и, словно извиняясь, посмотрел на родителя Красотки. — Я имею в виду, троих моего возраста.
— Ну, спасибо, кузнец, — тяжело вздохнув, сказал Еще-Варенья. — Очень любезно с твоей стороны, что ты не включил в это число меня, хотя, конечно, я всего лишь тень того, кем был когда-то. — Он повернулся к Биллу, и его голос посерьезнел. — Собственно, в моем лице ты тоже приобрел друга, Кирка-Лопата, как я тебе уже сказал вчера. Но это ничего не меняет. Если ты рассчитывал, что вся деревня стройными рядами пойдет следом за тобой сражаться с разбойниками, то тебе следовало бы лучше их знать.
— Наверняка следовало бы! — вмешался Холмотоп. — Я мог бы сказать тебе, Кирка-Лопата, что твои хитрости не произведут на этот народ никакого впечатления. Они знают, что Коротышки могут быть очень хитрыми, и Хитрый Учитель это только подтвердил. В значительно большей степени их интересует, насколько крепки твои мускулы и хватает ли тебе храбрости. Все, что от тебя требуется, — это сделать то, что ты и собирался сделать, то бишь сразиться с Костоломом. Положи его на обе лопатки! Вот тогда народ пойдет за тобой против разбойников.
— Я немедленно займусь мечом и щитом для тебя, Кирка-Лопата, — добавил Плоскопалый. — Посмотрим, смогу ли я найти здесь подходящий материал для клинка...
— Мускулы... храбрость... — задумчиво пробормотал Билл, повторяя слова Холмотопа. Похоже, все страстно желали, чтобы он показал себя именно с этой стороны, включая, в первую очередь, тех, из-за кого он оказался в этой ситуации.
Трудно было представить, что Мюла-ай говорил правду сегодня утром в лесу, когда заявил, что Билла преднамеренно подставили люди-начальники, просто чтобы сохранить лицо в отношении проекта в Мокром Носу. С другой стороны, кое-что из того, что говорил гемноид, неприятным образом вполне согласовывалось с тем, что говорила Анита, когда он разговаривал с ней в Разбойничьей Долине.
Либо Анита столь же глубоко заблуждалась относительно истинного положения дел, как и Билл, либо... Биллу пришло в голову, что расклад может оказаться еще меньше в его пользу, чем он считал, даже когда в задумчивости сидел перед пультом связи после неудачных попыток связаться с Гринтри или кем-либо за пределами планеты. Казалось, поединок с Костоломом был неизбежен, если только ему не удастся выяснить, из-за кого или из-за чего он оказался в подобной ситуации и каковы были истинные цели и мотивы всех замешанных в этом деле.
Так или иначе, некоторые ответы на эти вопросы могла дать Анита. Это означало, что он должен был снова поговорить с ней, что, в свою очередь, означало очередное проникновение в Разбойничью Долину, а это вряд ли было возможно при свете дня...
— Мускулы? Храбрость? — снова повторил он, глядя на Холмотопа. — Полагаю, потребуются некоторые мускульные усилия — и храбрость тоже, — чтобы пробраться в эту самую Разбойничью Долину, а потом выбраться оттуда, после того как ее закроют на ночь?
Холмотоп изумленно уставился на него. Красотка и Еще-Варенья тоже. Невдалеке от них кузнец удивленно поднял голову.
— Ты с ума сошел, Кирка-Лопата? — вопросил Плоскопалый. — Ворота в эту долину закрываются и запираются в ту же минуту, когда заходит солнце, и их охраняют двое вооруженных стражников, пока они не будут вновь открыты на заре. Никто не может ни войти в долину, ни выйти из нее после захода солнца!
— Я смогу, — мрачно сказал Билл. — Думаю, я загляну туда сегодня ночью и принесу оттуда тот кусок металла, который разбойники используют в качестве гонга возле своей столовой, чтобы доказать, что я там был!
15
— Мы доберемся туда до темноты? — спросил Билл.
— До темноты? — Холмотоп, шагавший под Биллом, бросил взгляд сквозь деревья на заходящее солнце, отсвечивавшее красным на фоне чернеющих стволов и ветвей. — Ну что ж, в долине будет уже темно. Но на вершине утеса еще останется немного дневного света. А тебе ведь нужен северный утес, верно?
— Верно, — сказал Билл. — Если там еще светло, тогда это все, что мне нужно.
— Все, что тебе нужно, вот как? — пробормотал Холмотоп. — Может, все-таки расскажешь, каким образом ты собираешься попасть в долину?
— Когда придем, я тебе покажу, — сказал Билл.
Хотя Билл и был искренне уверен, что сделает это тем или иным способом, он не мог бы в точности сказать, как именно, пока не окажется на вершине утеса и не проведет некоторые измерения. Вокруг его запястья под рубашкой было намотано сто футов мягкой прочной веревки толщиной в четверть дюйма, а с помощью программируемого токарного станка он изготовил некоторое количество крючьев, карабинов и легкий металлический молотах с киркой на противоположном конце. Все это лежало в рюкзаке за его спиной.
Как и предсказывал Почтальон, когда они добрались до северного утеса, нависавшего над Разбойничьей Долиной, закат еще опускался на крыши домов внизу. Холмотоп остановился и опустил Билла на землю, но настроен он был явно скептически.
— Что ты собираешься делать, Кирка-Лопата? — спросил Почтальон. — Спуститься в долину на крыльях?
— Не совсем, — сказал Билл.
Он достал из кармана складной нож и раскрыл его. Пока Холмотоп с нескрываемым любопытством наблюдал за Биллом, тот нашел и срезал две небольших ветки с развилками на концах. Подрезав развилки, он воткнул ветки длинными концами в землю, одну за другой, так чтобы проходившая через развилки воображаемая линия пересекала долину.
Затем Билл нашел и срезал еще одну прямую палку, достаточно длинную для того, чтобы лечь на развилки, словно стрела, указывающая на вершину противоположного утеса. Покопавшись в рюкзаке, он достал один из самодельных крючьев, выглядевший словно толстый гвоздь, заостренный с одного конца и с петлей на другом. Он привязал один конец веревки к петле, а другой к середине палки, лежавшей на развилках двух врытых в землю столбиков. Затем он подрегулировал столбики так, чтобы крюк висел в точности параллельно двум стоикам над точкой, находившейся посередине между ними.
— До темноты? — Холмотоп, шагавший под Биллом, бросил взгляд сквозь деревья на заходящее солнце, отсвечивавшее красным на фоне чернеющих стволов и ветвей. — Ну что ж, в долине будет уже темно. Но на вершине утеса еще останется немного дневного света. А тебе ведь нужен северный утес, верно?
— Верно, — сказал Билл. — Если там еще светло, тогда это все, что мне нужно.
— Все, что тебе нужно, вот как? — пробормотал Холмотоп. — Может, все-таки расскажешь, каким образом ты собираешься попасть в долину?
— Когда придем, я тебе покажу, — сказал Билл.
Хотя Билл и был искренне уверен, что сделает это тем или иным способом, он не мог бы в точности сказать, как именно, пока не окажется на вершине утеса и не проведет некоторые измерения. Вокруг его запястья под рубашкой было намотано сто футов мягкой прочной веревки толщиной в четверть дюйма, а с помощью программируемого токарного станка он изготовил некоторое количество крючьев, карабинов и легкий металлический молотах с киркой на противоположном конце. Все это лежало в рюкзаке за его спиной.
Как и предсказывал Почтальон, когда они добрались до северного утеса, нависавшего над Разбойничьей Долиной, закат еще опускался на крыши домов внизу. Холмотоп остановился и опустил Билла на землю, но настроен он был явно скептически.
— Что ты собираешься делать, Кирка-Лопата? — спросил Почтальон. — Спуститься в долину на крыльях?
— Не совсем, — сказал Билл.
Он достал из кармана складной нож и раскрыл его. Пока Холмотоп с нескрываемым любопытством наблюдал за Биллом, тот нашел и срезал две небольших ветки с развилками на концах. Подрезав развилки, он воткнул ветки длинными концами в землю, одну за другой, так чтобы проходившая через развилки воображаемая линия пересекала долину.
Затем Билл нашел и срезал еще одну прямую палку, достаточно длинную для того, чтобы лечь на развилки, словно стрела, указывающая на вершину противоположного утеса. Покопавшись в рюкзаке, он достал один из самодельных крючьев, выглядевший словно толстый гвоздь, заостренный с одного конца и с петлей на другом. Он привязал один конец веревки к петле, а другой к середине палки, лежавшей на развилках двух врытых в землю столбиков. Затем он подрегулировал столбики так, чтобы крюк висел в точности параллельно двум стоикам над точкой, находившейся посередине между ними.