Инга Войновская родилась не здесь, не на территории бывшего Донгузского полигона со всеми его тайнами. Будущая майор приехала вместе с родителями из самого главного города страны, из ее столицы, в возрасте пяти лет. Родители не выжили в первых же ударах: отец находился на полигоне, мама поехала к дедушке с бабушкой, срочно, стараясь успеть. Майор никогда не думала о том, что могла бы отправиться с ней, если бы не обычный грипп.
   Смысла в подобных мыслях Войновская не находила. Ее детство прошло в темных казематах под полигоном, среди сотен таких же испуганных детей. Вот так повлияло на ее жизнь нахождение на военном серьезном объекте. Вспышка, дрожь земли, стремительный ветер, там, на поверхности. И очень много сирот.
   Мастер как-то рассказал ей о том, что перед Войной детей было мало, так казалось, во всяком случае. Для чего мало, он не говорил. Ракетные удары добавили неплохую корректировку, разом уменьшив шансы одних и задрав до небес, прокопченных и покрытых пеплом умирающей земли, других. И неожиданно оказалось, что детей вполне может хватить. Для определенных целей, конечно.
   Цели у Ордена оказались самые что ни на есть приземленные: выжить, стать сильными, взять под свою руку все окрестные территории. Закон выживания всегда прост: не сожрешь сам, тебя сожрут другие.
   Была ли война глобальной? Сейчас, имея допуск к переговорам того дня, к документам станций слежения, к протоколам IT-отряда, она знала ответ. Да, война оказалась глобальной. Да, человечество захлебнулось в собственной кровавой отрыжке, смешавшейся с радиоактивной кислотой, сжегшей большую часть планеты. Виноваты ли были военные, должные защищать свою страну, опережая врагов? Инга знала ответ. Да, виноваты.
   Виноваты все, включая ее отца. Виноваты из-за собственной лени, трусости, неумения, прикрытых в ненужное время глаз. Проблемы, из-за которых началась война, не важны, важен результат. На войне есть лишь одно правило: побеждает сильнейший. Победили ли враги? В этом Инга не была уверена. Пейзаж, открывающийся с наблюдательного поста номер десять, она запомнила на всю жизнь.
   Серая голая земля. Черные остовы зданий. Закопченный бетон и кирпич. Оплавившиеся до превращения в застывшие сопли бронемашины. Стена пыли, поднимающаяся при сильном ветре. Мертвая пустыня, а не военный городок в/ч 65…
   Орден исправлял ошибки своих предков. Орден создавал порядок, давал людям уверенность в будущем, готовился забрать мир назад. И уж солдат для этого необходимо в достатке.
   Ее ребята… отряд Инги никогда не подбирался только по выдающимся физическим параметрам. Ей было наплевать на рост, длину рук или ног, количество развитой мускулатуры. Критерий один: полезность. Два взвода по двадцать человек, по четыре специалиста и командиры, вот и весь отряд, не считая экипажа «Разрушителя», Шатуна и Серого Ильи. И она сама.
   – Первая, Второй! – командиры возникли перед ней практически сразу. Невысокий и очень крепкий Второй, высокая, чуть ниже самой Инги, Первая. – Сейчас подадут платформы. Начальный отрезок пойдем по железнодорожному пути. Загонять машины, крепить, маскировать. Топливо загружено? Боеприпасы?
   – Все на месте, майор. – Второй чуть гнусавил: сломанный в спарринге нос пока еще не зажил, да и маска, закрывающая, как и остальным бойцам, лицо, звук пропускала не очень хорошо. – Мы готовы.
   – Да. – Первая кивнула. – Пайки получены, дополнительный запас боеприпасов тоже.
   – Очень хорошо. – Войновская покосилась на Шатуна и Илью, стоявших за строем. – Присмотрите за этими двумя. Второй?
   – Да, майор?
   – Мои вещи уже на месте?
   – Как всегда, майор. Дежурный комплект и сам рюкзак с обвесом забрали из расположения. Оружие получил, почистил и подготовил необходимые боеприпасы.
   – Спасибо. А вот и транспорт. Начинайте погрузку.
   В ангар, шипя спускаемым воздухом, медленно вполз маневровый тепловоз. Платформы, семь штук, лязгая и позванивая цепями, подкатывались к стоянке транспорта группы.
   Орден располагал немалым подвижным составом, действующим на подконтрольной территории. В свое время Мастер приложил немало усилий для его нахождения, ремонта и компоновки, а также для восстановления хотя бы какого-то участка полотна, идущего в две стороны. Но его не хватало.
   Бойцы задвигались, забегали, готовя колодки и тросы для крепления транспорта. Сами платформы пойдут к нужной точке под присмотром нескольких бронеплощадок, но тем не менее Первая уже показывала точки размещения пулеметов. Вмешиваться Войновская не стала, взводная свое дело знала туго.
   Зафыркали, разворачиваясь практически на месте, маневренные «Выдры». Легкие вездеходные колесные броневики собирали из трех-четырех. И это здесь, на полигоне.
   «Тайфуны», мощные бронированные машины на базе довоенных КАМАЗов, залезали на положенное место неторопливо и чинно. Гулко басили движками, чуть покачивались, но вставали надежно и куда необходимо. Рыча усиленным двигателем, неторопливо и важно, закатился «наливник». Мелкую технику, пятерку квадроциклов, загнали внутрь высоких тягачей. Ну и вполне обоснованно самую большую платформу оставили именно для «Разрушителя», подогнав ее отдельно.
   – Майор Войновская! – посыльный из координационного центра вырос рядом, вытянулся. – Вас вызывают.
   – Хорошо. – Инга кивнула. Спустя минуту обнаружила солдата все также стоящим на одном месте. – Что такое?
   – Прямо сейчас, майор… – тот запнулся. Маска скрывала не только выражение лица. Даже интонации, проходя через нее, менялись. Но Инге показалось, что солдат то ли волнуется, то ли смущен. – Мне дали указания предупредить вас об этом.
   Надо же, какие интересные дела. Майор усмехнулась. Интересно, зачем она нужна в координационном центре? И надо ли ей туда идти?
   Телефон с «вертушкой» находился недалеко. Она набрала код для координаторов, дождалась ответа.
   – Это Войновская. Я занята, могу принять информацию по телефону.
   – Майор… – голос показался знакомым. Точно, это же Карпов, заместитель магистра. – Нам не совсем понятна поставленная вам задача, и мы хотели бы обсудить ее среди высших членов Ордена.
   Войновская изумилась. Мастер, конечно, сильно сдал. Но не настолько же, чтобы эти люди так игнорировали его приказание?
   «Девочка моя… – тихий шепот разом ответил на вопрос Инги о том, может ли Мастер ковыряться в ее голове. – Прости, но по-другому у меня вряд ли получится».
   Инга замерла. Голос Мастера оказался таким… реальным?
   – Да, я поняла. Но отходить от составленного графика не могу. Последствия? Я отвечу за них, когда вернусь. Слава Ордену, – трубка лязгнула об аппарат. Инга, понимая, что пути назад нет, прислушалась к тихому голосу, раздающемуся внутри.
   «Да-да, это я. – Мастер вздохнул. – Отправляйся прямо сейчас. Мне стоит обратить внимание на наших общих друзей, пытающихся выйти из-под контроля. Что-то идет не так, и помогать я тебе не смогу. Запомни, Илья сможет почувствовать девушку издалека, но только если она не будет защищена чем-то металлическим. Я дал ему все необходимое и навел на след, что она оставляет для тех, кто понимает, Илья его возьмет. Она нужна живой, девочка моя, помни про это. Только живой».
   Майор пошла к составу. Ждать чего-то, если Мастер прав, не стоило. Совет Ордена давно занимался собственными делами, не думая о цели, поставленной Мастером много лет назад. Сиюминутные желания и потребности объяснялись необходимостью и стремлением к стабильности. За последние три года Орден не присоединил к себе ни одного нового анклава людей. Инга была против подобной политики, но вслух пока еще не высказывалась.
   Орден давно стал смыслом жизни. Жестокий порядок, поддерживаемый воинами, стоил любой цены.
   Никаких опасных мутантов рядом с большим количеством людей. Огнем и сталью, заливая кровью созданий, не похожих ни на что, Орден добивался положенного порядка.
   Никаких банд рядом с крупными поселениями. Патронов на уничтожение двуногих стервятников не жалели… пока ловили. А потом многим разбойничкам приходилось завидовать своим погибшим товарищам. Петля, костер, кол.
   Никаких компромиссов, никакой жалости. Инга всегда соглашалась с Мастером в этом. Люди слабы, подвержены искушениям, частенько не могут объяснить своих поступков. А раз так, если человек не может сам заставить себя служить одной цели, то его заставят.
   Не хочешь прислушиваться к словам? Прислушаешься к выстрелам солдат или ударам палки надсмотрщика. Все очень просто: либо порядок, либо хаос. Другого выбора нет.
* * *
   Самарская обл., крепость Кинель (координаты: 53°14'00''с. ш., 50°37'00''в. д.), 2033 г. от РХ
 
   – Интересные дела. – Морхольд подошел к окошку, выглянув на улицу. Двухэтажка, куда они перебрались после визита Клеща в забегаловку, стояла рядом еще с шестью такими же. Серая улочка, темные лужи, шорох моросящего обложного дождя, несколько фигур, бредущих куда-то и зачем-то. – Очень интересные.
   Дарья сидела на матрасе, тонком, продавленном и покрытом пятнами. Пятна ее не пугали, оказавшись на поверку обычной плесенью и не застиранной до конца кровью. Смотрела на сталкера, гулявшего себе взад-вперед по комнате, лишь в сапогах и штанах.
   – Да.
   – Очень. – Морхольд закурил. – Слушай, вот тут потуже можно сделать?
   – Конечно.
   Дарья подошла и занялась тем же, что и несколько минут назад. Крепче затянула бинт, плотно обхватывающий грудь сталкера. Последнее дело далось ему не очень-то легко – несколько серьезных и глубоких порезов, содранный до мяса клок кожи размером с хороший бифштекс. Однако тело уже почти справилось само, раны заживали. Девушка покосилась на его плечи, но промолчала.
   – Итак, Дарьюшка, продолжим. – Морхольд поморщился. – Ты можешь на расстоянии общаться с некоторыми людьми, правильно понимаю?
   – Не со всеми, – она вернулась на свое место. – А почему мы ушли из той гостиницы, где ты остановился? Ты же вроде не боишься Клеща?
   – Не боюсь. – Морхольд пожал плечами. – Другое дело, не стоило так махать тесаком. Разозлил он меня, правда. Но на всякий случай, а он, как известно, разный бывает, стоило поменять пункт постоянной дислокации. Обратила внимание, что просто пункт, а не наш?
   – Обратила. – Дарья уставилась на свои ногти на правой руке. На безымянном пальце ноготь обломился, с мясом, до крови. Девушка нахмурилась. – Ты мне и так успел помочь. Спасибо тебе.
   – Пожалуйста. – Морхольд вытащил из кобуры большой револьвер. Слитным движением откинул барабан, придирчиво осмотрел патроны. – Все это лирика, Дарья. Давай к делу переходить, дела-то и впрямь интересные. Или ты считаешь, что мне нечем было заниматься, кроме как тащиться в самые дожди через половину бывшего Волжского района сюда?
   – Я не знаю. Совершенно не могу тебе ничего сказать по поводу твоих занятий. Да, могу общаться с некоторыми людьми, но не с тобой. А вот достучаться до тебя вышло… случайно. И когда поняла, кто ты такой, попробовала поговорить.
   – Угу, – буркнул Морхольд. – Это ладно. Вопрос звучит так, милая… Чего тебе конкретно от меня надо?
   Дарья уставилась на стенку, вздохнула, зябко повела плечами.
   Морхольд смотрел на нее, посасывая чубук, выпускал дым через нос. Бок чесался, небольшие ранения начали подживать. Это радовало, поскольку ему почему-то не верилось в ближайшие спокойные две недели. Не верилось, хоть ты тресни.
   – Мне надо уйти отсюда. – Дарья посмотрела на него. Не жалобно, нет. Взгляд у девочки казался очень решительным. Разве что сквозило в нем что-то непонятное… затравленность? – Я знаю куда, но одна дойти просто не смогу.
   – М-да… – Морхольд пыхнул трубкой, почесав небритое горло. – Уже хотя бы что-то. Мне в этом какой интерес?
   – Смогу заплатить.
   – Заплатить…
   Он присмотрелся к ней внимательнее. Заплатить. Ему, человеку, в основном промышлявшему не работой проводника. И чем? Что сможет дать ему эта не особо уж и малолетняя секильда, смешная даже из-за сильно сжатых и волевых, как наверняка кажется ей самой, губ?
   Морхольд взял единственный колченогий стул, подпиравший дверь. Вряд ли Клещ и его ребятки решатся сделать что-то плохое. А услышать их он услышит, если уж такая глупость придет в их головы: ступеньки, ведущие на второй этаж, скрипели не хуже левого колена у самого Морхольда. А оно щелкало и поскрипывало ой как громко.
   Он сел напротив нее, положил руки поверх спинки.
   – Чем ты мне сможешь заплатить, девочка? Не пойми меня неправильно, Дарьюшка, но ты мне не сможешь компенсировать даже мое вмешательство в твои дела с этим мелким пакостником, Клещом. Если ты боишься идти куда-то, то, думаю, это либо опасное, либо далекое место. Поправь меня, если я неправ.
   – Далеко. Опасно, – она кивнула. – Но у меня есть кое-что для тебя.
   – Смею надеяться, красотка, что речь вовсе не о твоих слегка худосочных прелестях, эм?
   – Нет. – Дарья почесала кончик носа. – Но тебе должно понравиться.
   – Угу, понятно. – Морхольд прикусил чубук. Покрутил пальцами, глядя на нее. – В основном, и ты явно это поняла, ты ж девушка умная, я никого и никуда не провожаю. Надо – пошел, нашел, притащил. Или самого человека, или голову, например. Голову, конечно, тащить всяко удобнее – она не просит жрать, пить, спать или срать. По-маленькому, если уж честно, организм и на ходу сможет, само от бега высохнет и снова промокнет, и не один раз. Но порой заказчику, хоть ты убейся, надо притащить живого человека. Знаешь, в чем тут сложность, не считая естественных надобностей человека, включая непреодолимое желание удрать от меня?
   – Нет. – Дарья тихонько вздохнула.
   – Во внимании и времени. Следить за поганцем, за сохранностью его никчемного организма и все остальное. Голова куда удобнее, ее можно просто положить в контейнер, мешок или завернуть в любой кусок брезента. Хотя, конечно, есть и минусы – она может тупо протухнуть. И ладно, если бы дело было только в запахе, там, за Кинелем, противогаз или респиратор частенько не снимаешь вообще. Нет, товарный вид портится. Видела головы у администрации?
   Дарья кивнула. Морхольду все меньше нравилось ее невозмутимое спокойствие.
   – Их я просолил. У меня в рюкзаке всегда лежит соль – полезная штука, хоть и очень дорогая, и не только в готовке. Хотя, конечно, лучше коптить. Потом немного сложно разобраться – кто есть кто, если клиентов много, но зато никаких опарышей или чего-то подобного.
   Девушка кивнула.
   – У меня даже собаки нет. А ведь собаки, милая Дарья, существа универсальные: мало того, что они сами могут найти, чего скушать, так они еще, хотя и не всегда, и тебе принесут, поделятся. Они молчат ровно тогда, когда необходимо, и разевают пасть именно когда нужно. Еще с ними можно поговорить. Ну как поговорить – делают вид, что слушают, такие дела.
   – И что? – она уставилась на сталкера совершенно непонимающе.
   – Черт… Я хожу один, всегда. Мне так нравится. Меня это устраивает. Не надо думать о ком-то, беспокоиться и переживать. Не из-за кого-то, а из-за себя, потому что при моей работе растяжение связок у напарника приведет к проблеме. Если у меня появится выбор, тащить или бросить, угадай, что я выберу?
   Дарья усмехнулась. Недобро, не по-детски и не по-девичьи. Усмехнулась так, как следовало улыбаться той, которая, не дождавшись чулана и задранной на голову юбки, свернула челюсть сыну авторитета.
   – Ты убьешь его. Не просто чтобы не мешал – чтобы никто не напал на твой след, не узнал про тебя. И даже не будешь тратить патрона, они же дорогие, просто прирежешь.
   – А, ты мне нравишься. – Морхольд выколотил трубку. Ткнул в Дарью чубуком. – Это здоровый эгоизм, дорогуша. Очень необходимый в окружающих реалиях, и меня радует, что ты это понимаешь. Знаешь, что настораживает?
   – Да. – Дарья пожала плечами. – Ну как… подозреваю, что знаю.
   – Поделишься?
   – Я сижу здесь, с тобой… И сама нашла тебя. Сколько там, часов пять, не меньше, мы с тобой вдвоем. Мне вполне известно, кто ты такой, иначе я не смогла бы тебя найти, даже близко не подошла бы. Когда нащупала твой след, увидела твоими глазами мир вокруг, и позвала, тогда же и начала узнавать, кто ты такой.
   Морхольд усмехнулся, тоже не особо ласково, слегка оскалив желтоватые и не очень ровные зубы.
   – И… а никто ничего про тебя не знает. Да, есть такой, да, вроде делает какие-то темные дела. Ну, вроде как сталкер, ходит, бродит, носит всякое там. Обещание держит. Если его обманет кто-то, обязательно накажет, жестко, и возмездие будет больше причиненного вреда. Только вот хорошего никто не говорил. – То есть, дорогая, ты что-то узнала, и решила, что я тот, кто тебе нужен? Послушала сплетни, байки, сказки? Странно, если бы кто-то рассказал про меня что-то хорошее, ничем таким я здесь не отличился. И не надо путать разговор с Клещом и хороший поступок – мне на самом деле неприятно, когда такие, как он, молодые да ранние, наглые, пользуются девочками вроде тебя.
   – Я и не путаю. – Дарья подтянула ноги, уткнулась в колени подбородком. – Сложно перепутать. Очень, да уж…
   Морхольд дернул щекой.
   – Не услышав именно плохого, все-таки не считаешь меня злым?
   – Почему? Считаю. Просто, как мне думается, будь ты таким, как тот же Клещ, так уже продал бы меня куда-то.
   – Верно мыслишь. Сколько маленьких укреплений и фортов находится рядом с Кинелем, ты знаешь? Нет? Я тебе расскажу. Это существенно изменит твое мнение про сам Кинель, и, возможно, тебе окажется куда легче устроить собственную судьбу в будущем. Без всяких непонятных походов в опасные и далекие задрищенски с мухосрансками.
   – Чего? – Дарья вытаращила глаза. – Куда?
   – Ай… – Морхольд отмахнулся. – Рядом с крепостью Кинель, чудесное молодое дарование, находятся пять больших поселений вроде слобод, пятнадцать фортов и сколько-то там хуторков на пять-шесть семей. На самой окраине от одной такой дыры до другой, около суток пехом. Это если без происшествий, а куда без них сейчас? И там всегда готовы купить что угодно, лишь бы чуток полезным оказалось – патроны, медикаменты, пачку сохранившихся шприцев. И все за еду, кожу, меха и много всякого другого добра.
   – Зачем ты сейчас мне все это говоришь?
   – Ты слушай и помалкивай. Пока во всяком случае. Раз уж ты смогла забраться мне в голову, найти и все это время ничего не рассказать, так хоть не перебивай. Я с тобой не пять, а целых шесть с половиной часов, и все никак не возьму в толк – че тебе от меня надо? Так вот, Дарья Дармовая, вот там тебе самое место. Не здесь, где Клещ, а там. А он, скорее всего, найдет, и использует Дашу по полной программе, а потом, так или эдак, продаст именно туда. Люди, милая, самый ходовой товар в той стороне – рабочие руки, расходный материал для мутантов, мешающих работать на их делянках и в крохотных палисадниках. А уж молодая девка, что сможет родить, самое малое, десять детишек… О-о-о, Дарьюшка, за тебя любой тамошний скупердяй с радостью отвалит хоть недавно купленными у меня же патронами, хоть оружием, да хоть животиной. И не просто отвалит, а посадит несколько поросят в клетку и довезет до ближайшего форта, если нет своего транспорта. Не лучше ли тебе убраться к ним самой? У меня как раз есть куда сходить в сторону тех хуторков, поискать там кое-чего. Даже не возьму никакой платы за эскорт.
   – Ты не понимаешь! – Дарья крикнула ему в лицо, вскинулась, сжав кулаки. – Нужен мне был такой умник, как ты? Ты думаешь, что я такая тупая и не знаю этого всего?
   Морхольд вытер с лица слюну.
   – Не знаю, тупая ты или нет, ты потратила кучу моего времени, и причина этого только в моих снах. А сейчас или рассказывай и попробуй меня заинтересовать, или проваливай к чертям собачьим.
   Она успокоилась. Села, выпрямив спину, уставилась в окно. Стекло, вернее, его неровный кусок, серел сумерками. Большой кусок фанеры, закрывающий остальной проем, гудел от барабанящего дождя. Ощутимо сквозило, порой продирало острым холодом. Небольшая печурка, топящая комнатку, раскалилась, но прогреть эти несчастные квадратные метры так и не смогла.
   – Я пряталась в трущобах южной части города. Сидела, замоталась каким-то тряпьем по самые глаза, боялась шевельнуться. Какая-то шайка пила прямо за стенкой своей конуры, а стенки у нее тонкие такие, из жести и еще чего-то. Сидела, слушала чушь эту. Потихоньку начала засыпать. Знаешь, я когда в первый раз услышала человека, как сейчас помню, водовоза на улице, где мы жили с мамой, очень испугалась. Мама успокоила, как могла, и попросила никому не говорить. Я никому и не говорила. А тут почти сплю – и раз! Щелкнуло, вокруг сплошной кокон тишины и голос. Больной, кашляла она очень сильно…
   – Она?
   – Да. Гульназ. Женщина из Уфы. Она лежала и ждала своей смерти. Может, уже умерла, у нее что-то очень тяжелое, и врачи не могут помочь. Как у нее получилось меня нащупать, не знаю.
   – Подожди-подожди! – Морхольд поднял руку. – Что ты имеешь в виду под «нащупать»? Услышать?
   – Ну… ну как тебе объяснить? – Дарья закусила ноготь на большом пальце. – Ты же чувствуешь, чем пахнет, если сильно?
   – Не, ну после гороха-то, понятно дело, или, если, грибы поганые какие-то кто-то съел… – Морхольд рассмеялся. – Понял. А ты ощущаешь меня как? Вот сейчас?
   – Сейчас? – Дарья пожала плечами. – Чувствую тебя и все. Ты рядом. Ровный, спокойный, без всполохов. Не то что с Клещом, ты ж его убить хотел, еле сдержался.
   – Так легко понять?
   – Ну да. В общем, я с Гульназ говорила раз пять. В последний, самый короткий, она мне показала место, где меня будут ждать.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента