Дрейк Шеннон. Рассвет любви

   Хагар снова одарил де Лонгвиля хмурым взглядом.
   — Французский хорош только для англичанишек да смазливых мальчишек, — огрызнулся он.
   — Но… — начал Томас. Эрик перебил его:
   — Гэльский, французский — один черт. Единственный подходящий язык для настоящих мужчин — это норвежский.
   Оба удивленно покосились на него и увидели, что Эрик смеется.
   — Рано веселитесь, парни, — буркнул Лайам. — Отправляемся к самому дьяволу в пасть.
   Эрик, подойдя к лошади, поставил ногу в стремя. — Привыкай, дружок, мы, норвежцы, и смерти в глаза смеемся!
   Они уже выехали на дорогу, когда Брендан, услышав топот приближающейся лошади, вдруг поднял руку. Кто-то ехал им навстречу. Он шепотом предупредил остальных, чтобы были наготове. Укрыв лошадей в кустах, Брендан спешился и положил руку на нос коня, чтобы не дать ему выдать их ржанием.
   Похоже, всадник был один. Но видимо, что-то все же предупредило его об опасности. Топот копыт вдруг стих. Нахмурившись, Брендан молча ждал, что будет дальше.
   Вот лошадь сделала еще один шаг. Но тут всадник, видно, сообразив, что дело неладно, повернул обратно.
   Не желая, чтобы кто-то вернулся в замок и предупредил гарнизон об их приближении, Брендан быстро вскочил в седло и помчался вдогонку. Погоня обещала быть долгой — неизвестный противник явно догадывался о его приближении.
   Но, выехав на дорогу, Брендан сразу заметил, что всадник был не один. Перед ним в седле устроилась молодая женщина.
   Это был Грегори.
   Юноша узнал его в тот же самый миг. И натянул поводья.
   — Сэр Брендан, о Боже, какая удача! — вскрикнул он. — А я уж решил, что это англичане! Или головорезы с дороги. Просто поверить не могу, что наткнулся на вас, — ведь мы собирались ехать день и ночь, лишь бы только поспеть вовремя! Господи, вы даже вообразить не можете, что там стряслось!
   — Могу, парень.
   — Они собираются убить ее, леди Элинор! За то, что она якобы отравила мужа!
   — Да, малыш, знаю.
   — Надо же что-то делать!
   — Послушай, Грегори…
   — Я видел ее, и она сказала, что я не должен вам говорить, иначе вы тоже погибнете вместе с ней и… — Он вдруг осекся. — Так вы все знаете?!
   — Да. Мы наткнулись на отряд, который послали, чтобы отвезти ее в Лондон.
   Поравнявшись с ними, Эрик нетерпеливо предложил:
   — Может, съедем с дороги и спокойно послушаем, что удалось узнать Грегори?
   Спешившись, они уселись в кружок и принялись уплетать домашнюю снедь, которую Молли, сестренка Грегори, позаботилась прихватить с собой. Только откусив первый кусок, Брендан понял, что умирает с голоду. Он кивком поблагодарил Молли.
   — Она не виновата! А сейчас ее держат под замком в ее комнате и даже не позволяют ни с кем видеться. А мне удалось притвориться, что я работаю в замке.
   — И никто тебя не узнал?
   — Конечно, узнали. Но у меня в Клэрине немало друзей.
   — Скажи, — вмешался Брендан, — англичане послали за вооруженным конвоем, потому что боялись волнений в том случае, если они попробуют забрать с собой леди Элинор?
   — Да, это так.
   — А что ее родственники?
   — Альфред и Корбин, похоже, здорово расстроились. Альфред — тот больше молчит и ходит мрачный как туча. А Корбин — он горячий. Так вот, он твердит, что надо, дескать, что-то делать.
   — А что свита де Лаквиля, которую он привез с собой? — поинтересовался Эрик.
   — Похоже, ни один из них не верит в то, что говорят. Они ведь были вместе с ней и графом во Франции и здесь.
   — Понятно… Стало быть, если дело дойдет до драки, нам придется иметь дело только с людьми шерифа, — предположил Брендан.
   — Гарнизон Клэрина, естественно, должен будет хотя бы для вида сопротивляться. А среди них много хорошо обученных воинов.
   — Лучше всего все-таки пробраться туда незамеченными. Да и уйти так же, — заключил Эрик.
   — А может, просто вырядимся англичанами и подъедем к воротам?
   — По крайней мере так нас не застанут врасплох, — поддакнул де Лонгвиль.
   — Только уж будь добр, Хагар, не вздумай открыть рот, — попросил Брендан. — Не то чтобы мне не нравился твой французский — просто не стоит привлекать к себе внимания.
   — Твои мускулы, мой друг, а наши мозги, — промолвил де Лонгвиль, с улыбкой постучав себя по лбу.
   — А я? — вспыхнул Грегори.
   — А ты отвезешь Молли на север, — отрезал Брендан. Грегори отчаянно затряс головой.
   — Я вам пригожусь.
   — Это почему так, парень? — добродушно хмыкнул Эрик.
   — Я знаю замок, как свой собственный карман. Знаю даже, где там сток для нечистот, — может, и это понадобится. И систему подземных ходов, что под замком. И каждого человека.
   — Но твоя сестра…
   — Я могу подождать вас в лесу, — вмешалась Молли. — И я не боюсь. Вам действительно не справиться без Грегори. Да и потом, надо же как-то предупредить леди Элинор, иначе она того гляди решится на отчаянный поступок и вы все окажетесь в опасности.
   Брендан задумался.
   — Что ж, план неплох, но одно неосторожное слово, одно движение могут выдать нас с головой. Кто-то, кто видел нас… нет, похоже, нам и впрямь не обойтись без Грегори.
   — Ура! — возликовал юноша и покосился на Эрика. — Ну как, теперь вы мне верите?
   Смерив его взглядом, гигант пожал плечами.
   — Более или менее. Но если предашь нас, Хагар свернет тебе шею, как куренку!
   — Я никогда не предам вас, — упрямо буркнул Грегори и умоляюще посмотрел на Брендана. — Нужно непременно предупредить миледи. Не такая она женщина, чтобы покорно ждать, когда топор палача снесет ей голову!
   — Это уж точно, — пробормотал Брендан. — Итак, мой юный друг, у тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет?
   Тот лукаво усмехнулся.
   — Кажется, да.

Глава 16

   Элинор была готова.
   Она еще не забыла, как пыталась сбежать — тогда, на корабле, и потом, из того дома в Париже… и угодила прямо к Брендану.
   К счастью, сэр Майлз Фицджеральд — не Брендан. Он не знает ее и не догадывается, что она готова рискнуть всем, лишь бы избежать этой смехотворной пародии на суд.
   На цыпочках подкравшись к двери, Элинор приложила ухо и прислушалась. Все было тихо. Вытащив из-под подушки веревку из простыней, она подбежала к окну и выглянула наружу. К своему облегчению, она поняла, что стражника там нет. Элинор задохнулась от волнения.
   Судьба подарила ей еще один шанс.
   Привязывая конец веревки к тяжелой деревянной кровати, она пугливо косилась в сторону двери, моля Бога о том, чтобы ей никто не помешал. Потом несколько раз с силой дернула за веревку, проверяя ее на прочность, спустила другой конец за окно и проводила ее тоскливым взглядом. Хоть бы ее хватило, думала Элинор. И тут услышала какой-то неясный звук за спиной.
   Элинор поспешно обернулась. Дверь в комнату медленно и бесшумно открылась. На пороге застыла знакомая мрачная фигура в плаще. Проклятый священник вернулся! Элинор в отчаянии ухватилась за веревку. — Нет! Кто это сказал? Он? Или она сама?
   Мужчина в два прыжка пересек комнату и схватил ее прежде, чем она успела вскарабкаться на подоконник. Его хватка была железной.
   — Проклятый ублюдок! — злобно прошипела Элинор, отбиваясь изо всех сил.
   — Дикая кошка! — взорвался монах, оттаскивая ее от окна.
   Он дернул ее с такой силой, что оба повалились на пол. Взбешенная Элинор отбивалась как безумная. Она пустила в ход ногти, зубы… наконец, изловчившись, с силой пнула его в пах. Мужчина хрипло выругался и чуть ослабил хватку. Воспользовавшись минутным преимуществом, она бросилась к окну, но он тут же схватил ее. Элинор жалобно вскрикнула — руки у монаха были точно железные.
   — Ш-ш! — прошипел он.
   — Пусти…
   — Маленькая дурочка! А ну прекрати немедленно! — Обхватив ее руками, монах повалил Элинор. Она попыталась вырваться, но мужчина, навалившись на нее сверху, вдавил ее в пол. Пальцы его сомкнулись у нее на горле, и Элинор почувствовала, что задыхается.
   Итак, она попалась. Элинор чуть не зарыдала от бешенства и разочарования. Ладонь мужчины зажала ей рот. И тут ей вдруг показалось, что она хорошо помнит этот голос. Капюшон монаха во время схватки свалился на плечи, и она впервые ясно увидела его лицо. Элинор застыла как громом пораженная. И крик замер у нее в груди.
   — Брендан!
   — Должна была бы, кажется, догадаться! — прорычал он. — Ведь я и раньше уже являлся в этом виде. Мадам, вы едва не нанесли мне серьезное увечье. Мой род мог бы прерваться, а это, согласитесь, было бы ужасно!
   — Но я не знала…
   — Ты ведь уже видела меня в таком виде!
   — Монах… настоящий монах… он был здесь совсем недавно. Я решила тогда, что это ты…
   — Вот как? Вообразила, что я готов ради твоих прекрасных глаз сразиться со всей английской армией?
   — Это все из-за сутаны! — запротестовала она, все еще лежа под ним на полу.
   Элинор не могла поверить собственным глазам — он здесь! Его лицо было так близко, что она стиснула зубы, чтобы они не стучали. Это какое-то безумие, подумала она.
   — Ты не должен был приходить сюда, — прошептала она, — я бы и сама отлично справилась.
   — Не думаю. Тебя бы тут же схватили.
   — Вовсе нет! У меня был план! — солгала она. — А теперь отпусти меня, будь добр!
   Встав на ноги, Брендан помог ей подняться. Элинор опустила голову, борясь с желанием кинуться к нему в объятия, прильнуть к его широкой груди… Нет, она не должна этого делать! Отвернувшись, она подошла к окну.
   Брендан был прав — самодельная веревка не доставала до земли. Элинор рухнула бы на камни и сломала шею.
   Элинор стояла к нему спиной. С каждой минутой ее все больше одолевал страх. Он здесь, в замке, а кругом полным-полно людей… шериф со своим отрядом! На этот раз ему не удастся уйти!
   — Видите, где кончается ваша веревка, миледи? — Элинор обернулась.
   — Я хорошо прыгаю.
   — А перелезть через крепостную стену со сломанной ногой Ты тоже смогла бы?
   — Зачем? Я бы выбралась через водопроводную трубу. А теперь как нам быть?
   Элинор вся дрожала. Он был здесь, он все-таки пришел за ней! Господи, ей бы следовало упасть ему в ноги! Ну, хоть кинуться ему на шею… в последний раз. Коснуться его лица, чтобы запомнить его навсегда.
   Нет, он точно сошел с ума!
   Элинор покосилась на дверь — сюда могли войти в любую минуту.
   — А где монах? — спросила она.
   — Беседует со своим Создателем, — хмыкнул Брендан.
   — Ты убил монаха?! — поразилась она.
   — Нет. Он лежит связанный, как свинья на рынке, в уголке часовни. У него оказался приятель, куда больше склонный прислушаться к моим доводам. Правда, он не забыл попросить связать его как следует — парень неглуп и не хочет рисковать головой. Притом, говорит, уж очень хорошо тут кормят.
   Сердце Элинор отчаянно заколотилось.
   — Он тебе помог?
   — Угу.
   — И… как тебе удалось?..
   — Миледи, может, поиграем в вопросы и ответы как-нибудь потом? Мне нельзя оставаться долго — мало кто поверит, что вы решили облегчить душу раскаянием.
   — Как я могу каяться в том, чего не делала?
   — Элинор, я ведь тебя не обвиняю! Просто хочу сказать, что у меня нет ни одной лишней минуты. Завтра мы встретимся — ты увидишь меня среди своей охраны.
   — Что?! — поразилась она, не осмеливаясь поверить собственным ушам. — Нет, это безумие! Ты ведь вне закона! А мы в Англии! У тебя на лбу написано, сколько она стоит, твоя голова!
   — А ваша голова, миледи, вообще держится на волоске, так что не известно, кто больше рискует. Завтра, когда увидишь меня, сделай вид, что видишь в первый раз, поняла? Со мной будут Эрик и де Лонгвиль. Запомни, ты никого из нас не знаешь!
   Элинор молча смотрела на него. Казалось, это сон. Она не очень понимала, что он говорит.
   Высунувшись из окна, Брендан торопливо втянул веревку.
   Элинор вдруг вцепилась ему в руку.
   — А как же быть с людьми Фицджеральда? — шепотом спросила она. — Чего вы от меня хотите, миледи? — Брендан покачал головой. — Если придется драться…
   — Но он только выполняет приказ!
   — Тогда молите Бога, чтобы у него хватило ума сдаться. — Элинор замолчала, надеясь, что он окажется прав… и что именно Фицджеральду придется умолять о пощаде. Она опустила голову.
   — Не хочу, чтобы из-за меня гибли люди! — глухо вырвалось у нее. — Еще не все потеряно. Меня ведь пока что только обвиняют. Моя вина не доказана!
   Брендан застыл, молча глядя на нее.
   — Просто ушам своим не верю! — взорвался он. — Вздор! Увидишь — тебя признают виновной! И перестань морочить мне голову! Я не оставлю тебя здесь!
   Элинор взглянула ему в глаза.
   — Как ты мог уже заметить, я и сама не намерена здесь оставаться. Но может быть, было бы лучше, если бы я осталась. Не могут же меня казнить без суда, верно? В конце концов, я ведь святая Ленора! А легенды живут долго. Обращаются со мной хорошо. И нет ничего странного в том, что меня отвезут в Лондон, чтобы судить. Я постараюсь доказать свою невиновность, и никому не придется рисковать жизнью…
   — Мы уже рискуем, потому что осмелились явиться сюда! — оборвал ее Брендан.
   — Да, но тогда опасность будет намного больше! Забирай своих людей и уходи! Прямо сейчас, прежде чем кто-нибудь узнает, что вы здесь! Я смогу позаботиться о себе. Если Алена отравили, значит, в замке есть убийца. Скрыться, бежать — все равно что признать, что это сделала я. Но я невиновна, Богом клянусь! Кто-то обязательно встанет на мою защиту. Бог не допустит, чтобы меня осудили, Брендан, я верю в это. Я не убивала Алена, не убивала…
   — Он уже не допустил этого, Элинор. Ведь мы здесь.
   Элинор затрясла головой.
   — Ничего не выйдет, — мягко сказала она. — Слишком большой риск…
   Брендан шагнул к ней, схватил за плечи и посмотрел ей в глаза. На щеках у него гневно заходили желваки.
   — Прекрати! — жестко бросил он.
   — Есть же в Англии законы, и…
   — Это верно. Только вот до справедливости им далеко.
   — Брендан, я тебе благодарна! Богом клянусь, это так! Слишком благодарна для того, чтобы позволить тебе умереть из-за меня!
   — Мы не умрем!
   — Я… мне нет места в твоей жизни. Уходи… уезжай из Клэрина… прямо сейчас, иначе утром я могу выдать тебя…
   — Нет, миледи, ты этого не сделаешь.
   — Мне нужно время, чтобы хорошенько все обдумать. Мои двоюродные братья не бросят меня — один из них непременно поедет вместе со мной в Лондон. Меня будут защищать…
   С губ Брендана сорвалось проклятие.
   — Будь ты проклята! За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я оставлю тебя здесь, позволю положить глупую голову на плаху?! И главное, ради чего, миледи? Ради кучки замшелых камней и бесплодной земли? Ради денег, оставленных вашим мужем?
   — Ради своего доброго имени! — крикнула Элинор.
   — Знаете, миледи, стереть пятно позора с доброго имени обычно легче живому, чем мертвому!
   — Брендан…
   — Мне пора. Всем известно, что ты не собираешься признаваться. И не вздумай попытаться выдать меня утром, если, конечно, по-прежнему хочешь, чтобы обошлось без кровопролития. Запомни — ты меня не знаешь!
   — Неужели ты не понимаешь, что это невозможно? Кто-то из людей Алена может тебя узнать…
   — Только не завтра.
   — Брендан, умоляю тебя, это глупая затея…
   Но прежде чем она успела что-то добавить, дверь вдруг открылась и в комнату заглянул охранник.
   — Что-то не так, святой отец? — с беспокойством спросил он.
   Бросив на Элинор последний предостерегающий взгляд, Брендан низко склонил голову, и капюшон вновь упал ему на глаза, скрыв лицо.
   — Что ж, выходит, место твое в аду, — пробормотал он злобно себе под нос.
   И, не поднимая головы, вышел из комнаты. Колени Элинор подогнулись, и, вся дрожа, она упала на пол.
   Ее мечта сбылась — он пришел за ней!
   Он здесь.
   Никогда в жизни она не испытывала такого страха.
   Выйдя из комнаты Элинор, Брендан посоветовал стражнику хорошенько стеречь ее.
   Войдя в зал, он с облегчением отметил, что, хотя сэр Майлз и держит Элинор под замком, а его люди караулят крепостную стену и ворота в замок, но ему хватило деликатности оставить в покое остальную семью. И теперь они все были здесь, в зале. По описанию Грегори Брендану не составило труда узнать всех этих людей. Вон сидит Альфред — высокий, с суровым и надменным лицом; устало ссутулившиеся плечи говорят о том, какой тяжкий груз ответственности взвалил он на себя. Корбин, его младший брат, привлекательный, с сардонической улыбкой, — он смирился с положением второго сына, безземельного и безденежного, чье благополучие много лет зависело сначала от расположения дядюшки, а потом от его кузины Элинор.
   Была там и Изабель, жена Корбина. Миниатюрная, элегантная, она оказалась редкостной красавицей. Устроившись у камина, она молча смотрела на огонь, пока ее муж расхаживал из угла в угол. Первой мыслью Брендана было убраться отсюда, и поскорее.
   А второй — послушать, о чем эти трое будут говорить.
   — Но ты не можешь ехать с ней в Лондон! — возмутилась Изабель, схватив мужа за руки. В словах ее, казалось, была искренняя тревога за Корбина.
   — Альфред управляется здесь гораздо лучше меня, — возразил Корбин, выдернув руки, — а кто-то все равно должен ехать.
   — Но ты не можешь! — вскочив на ноги, закричала она. — А что, если за тобой пришлет король? Что, если боевые действия возобновятся снова? Корбин, не уезжай! Король может арестовать тебя, если ты ослушаешься его приказа! Альфред, ну хоть ты ему скажи!
   Альфред смерил невестку суровым взглядом.
   — Одному из нас нужно поехать!
   — Но ведь лекари уже подтвердили, что он был отравлен! Вы что, не понимаете?! — фыркнула Изабель. — Ах, ваша драгоценная кузина! Элинор то, Элинор се! Слепы вы или глухи, что ли?
   — Изабель…
   — Какие еще нужны доказательства?! — возмутилась она.
   — Может, испорченная пища… — нерешительно начал Корбин, но Изабель, забыв о нем, уже напала на Альфреда:
   — Это ты его убил?
   — Черт тебя подери, женщина, конечно же, нет! — рявкнул тот, придя в ярость от одного только ее предположения.
   — Элинор одна выигрывала в случае смерти мужа, — сказала Изабель. — А ты, Альфред, единственный, кому была выгодна смерть Элинор.
   Тот грохнул кулаком по столу.
   — Благодарите Бога, мадам, что никто вас не слышит. По доброте своей я сделаю вид, что забыл ваши слова. Мне хватает дел и без ваших отравлений — я целый день в поле! А яд — это женское оружие, медленное и… и отвратительное!
   Изабель немного помолчала, потом губы ее скривились в улыбке.
   — Ты сам это сказал, Альфред, — промурлыкала она.
   — Элинор никогда бы этого не сделала!
   — Даже если бы была доведена до отчаяния?
   — С чего бы ей быть в отчаянии? Она души не чаяла в Алене, нянчилась с ним, как с ребенком. И он ее любил — для него солнце вставало и садилось вместе с его Элинор.
   — Ну, на этот счет мне известно немного больше, — вкрадчиво проворковала Изабель. — Думаю, она ждала ребенка.
   — Они оба были бы только счастливы узнать, что у них будет дитя, — вмешался Корбин.
   — Если только этот ребенок графа, — тихонько шепнула Изабель.
   В комнате повисло тягостное молчание.
   — На что ты намекаешь, Изабель? — вспылил Корбин.
   — Вы оба любите свою кузину, — развела руками Изабель, — и просто не хотите видеть, сколько зла может таиться в женском сердце. Вспомните, какие ходили слухи… И не странно ли, что она вдруг прониклась добрыми чувствами к тем, кто захватил ее корабль, к этим шотландцам… к Уоллесу… Я уж не говорю о Грэме, о котором говорят, что он, как дикий зверь, рыщет в лесах к северу от старой римской дороги? Может, все началось с простого насилия, а потом… Во всяком случае, рассказывают, что даже сам король Франции, заметив, что происходит, строго предупредил Элинор.
   — Изабель, это грязная ложь! Сплетни! — возмутился Альфред.
   — Она никогда не спала в его постели. У них были разные комнаты.
   — Большинство знатных дворян в цивилизованном обществе спят раздельно, — фыркнул Корбин. — Между прочим, дорогая моя, и мы с тобой годами — годами! — не то что спали, а и жили раздельно. Разве это — преступление?
   Но Изабель не собиралась сдаваться.
   — Он был… уже неспособен спать с женщиной.
   — Вот как? — вкрадчиво спросил Корбин, наливая себе эль из кувшина. — Это тебе сам граф сказал?
   — Любая женщина сразу догадается о таких вещах! Корбин всплеснул руками.
   — Чтобы Элинор убила мужа только за то, что он… несостоятелен как мужчина?!
   — Да. Потому что он в конце концов узнал бы о ребенке, которого она ждет.
   — Изабель, да с чего ты вообще взяла, что она беременна?!
   Помолчав немного, Изабель сладко улыбнулась.
   — Догадалась!
   — Я буду сопровождать кузину в Лондон, Изабель. И хватит об этом! — твердо заявил Корбин. — Нужно, чтобы хоть кто-то выступил в ее защиту!
   — Как угодно. Но у твоего брата могут быть неприятности.
   Опустившись в кресло во главе обеденного стола, Альфред на минуту закрыл лицо руками.
   — Как-нибудь справимся, Изабель, — глухо ответил он и покачал головой. — Господи, все это сводит меня с ума! Я чувствую себя совсем больным!
   — Может быть, съел что-то не то? — лукаво прошептала Изабель.
   Он смерил ее угрюмым взглядом.
   — На что ты намекаешь? Элинор сидит, под замком, при чем тут…
   — Я слышала, что говорили лекари. Алена отравили не сразу. Ему подсыпали яд каждый день, — ответила она.
   Брендан решил, что с него хватит, он успел услышать достаточно. Выступив из своего угла, он подошел к столу. Изабель удивленно подняла на него глаза.
   — Святой отец! — ахнула она, вскочив на ноги.
   На миг ему стало противно делать вид, что он ничего не слышал из того, что тут говорилось… Но он не мог позволить себе вызвать подозрения.
   Молитвенно сложив руки, Изабель присела.
   — Святой отец, леди признала свою вину?
   — Нет, мадам. Она утверждает, что невиновна. Будем молиться за ее душу.
   К нему подошел Корбин.
   — Может, она тут вообще ни при чем.
   — Одному Богу известно, сын мой. — Брендан опустил голову.
   — Я поеду с ней. И постараюсь узнать правду. Брендан колебался, гадая, насколько искренне желание молодого человека поддержать Элинор в несчастье. Лишние свидетели ему не нужны. Элинор противна даже мысль о том, что из-за нее может пролиться кровь, а если Корбин поедет, этого не избежать. Вряд ли Элинор простит ему, если он поднимет оружие на ее кузена.
   — Может быть, было бы лучше, если бы вы остались, как советует ваша супруга…
   — Даже вы, священник, и то против нее!
   — Это ведь Англия. Ее ждет справедливый суд, разве не так?
   — Все доказательства против нее, — глухо пробормотал Альфред, не вставая с места. — Не хотите ли вина, святой отец? Или эля? — спохватился он, вспомнив законы гостеприимства.
   Альфред казался совсем больным. Брендану хотелось выяснить, что у него на уме, но вдруг ему стало противно даже думать о том, чтобы съесть или выпить что-то в этом доме. Он весь кипел от едва сдерживаемого гнева. Что из всего сказанного было правдой? Конечно, он и подумать не мог, что Элинор могла отравить мужа. Ну а ребенок? А ее любовь к Алену…
   — Нет, сэр, спасибо. Мне нужно молиться. К тому же я очень устал.
   — Вы не тот… не тот монах, который приходил в первый раз, — вдруг заметила Изабель.
   — Да. Мы посоветовались и решили, что, может, другой служитель Господа найдет путь к ее сердцу.
   — И как, удалось? — спросил Корбин.
   — Нет, сэр. Прошу прощения, мне пора. Благослови вас Бог. — Брендан перекрестил склонившуюся к его руке Изабель. — И вас, мадам.
   — Аминь, — прошептала она.
   — И сохранит вас от несчастья попасть в ад, где те ваши сестры, кто слишком давал волю своему языку, обречены вечно лизать раскаленную сковороду в ожидании Страшного суда!
   Повернувшись, Брендан исчез прежде, чем онемевшая от изумления Изабель нашлась что ответить.
   Отец Джиллиан еще утром предупредил, что его непременно нужно оставить связанным крепко-накрепко — точь-в-точь как куда более несговорчивого монаха, которого привез с собой сэр Майлз.
   Но когда Брендан вошел, то, к его удивлению, пухленький капеллан, устроившись за маленьким столиком, забавлялся игрой в шахматы. Его противником был Хагар, весьма искусный в этой игре. Потягивая маленькими глотками вино, он то и дело чертыхался сквозь зубы.
   Заручившись помощью Грегори, который и подал Брендану идею прикинуться исповедником, Томас де Лонгвиль увлеченно стряпал, утверждая, что дикарям, привыкшим питаться лесными ягодами и сырым мясом, полезно попробовать те чудесные дары, которые Господь в своей милости послал им в этот благословенный день.
   Брендан не знал, что там намешал лукавый француз, но в воздухе витал такой дивный аромат, что он мгновенно почувствовал волчий голод и набросился на еду. Только когда стол опустел, он вдруг заметил, что Эрик выжидательно смотрит на него.
   — Ты видел Элинор?
   — Да. Вошел в комнату как раз в тот момент, когда она собиралась спуститься из окна по веревке.
   Эрик расхохотался.
   — Собиралась удрать!
   — Похоже на то. Мне удалось убедить ее, что она свернет себе шею. Теперь она с пеной у рта требует, чтобы ей позволили предстать перед судом и доказать свою невиновность.
   Эрик наклонился к нему.
   — Она не выдаст нас? Я-то не прочь рискнуть жизнью… но только если сама леди не против бежать.
   — На этот счет можешь не волноваться, — отрезал Брендан, чувствуя, как в душе снова закипает гнев.