Страница:
Сообщая об этом, автор сетует: "он (Даль) не написал и двух строк по еврейской этнографии"41.
Имя В.И. Даля связывали с написанием одиозной брошюры "Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их" (СПб., 1844), изданной по инициативе Николая I в количестве десяти экземпляров для "внутреннего" пользования – для чтения императора, великих князей и членов Государственного совета. Эта брошюра тождественна записке, составленной в том же 1844 г. директором департамента духовных дел иностранных исповеданий Скрипицыным по распоряжению министра внутренних дел Л.А. Перовского. В 1878 г. она была перепечатана за подписью Скрипицына в журнале "Гражданин", издаваемом Ф.М.
Достоевским и князем В.П. Мещерским. Существует и третий предполагаемый автор этой убогой мистификации – Волынской губернатор генерал-майор И.В. Каменский.
Впоследствии антисемиты регулярно приписывали этот "опус" Далю, хотя в собственноручном перечне его работ он отсутствует. Подробно историю выхода в свет "Розыскания" поведал в своих воспоминаниях образованный юдофоб, проницательный человек и один из главных "экспертов" по данному вопросу, Осип Антонович Пржецлавский, хорошо знавший польскую антисемитскую литературу, из коей автор "Розыскания" почерпнул очень много. На мой взгляд, участие Даля в создании этого "труда" было номинальным – он управлял особой канцелярией Л.Р.
Перовского, и это дело проходило по его ведомству. В свое время я высказал предположение, что настоящим автором "Розыскания" был последовательный антисемит и тюрколог Василий Васильевич Григорьев (1816-1881), автор книги "Еврейские религиозные секты в России", изданной в типографии Министерства внутренних дел в 1846 г.42 В защиту В.И. Даля можно процитировать одну из обработанных им прибауток: "Вот нам сказка гладка; смекай, у кого есть догадка; кто охоч, да не горазд, тот поди, я с ним, глаз на глаз, еще потолкую; а кто горазд, да не охоч, тот прикуси язык, да отойди прочь"43. И еще издателем собранных Далем сказок был Маврикий Осипович Вольф – это ему посвящены в свое время известные в литературных кругах строки: "Хуже нет жида Маврикия…" Большой знаток русских обычаев М. Забелин в книге "Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия" (М., 1880), рассказывая о суевериях, констатировал, что зачастую они приводили к трагической развязке. Обвинение в чародействе было почти нормой придворной жизни вплоть до начала XVIII в.
Обвинение дяди матери Петра I Натальи Кирилловны Нарышкиной, боярина Артамона Сергеевича Матвеева, в чародействе – случай уникальный даже в богатый подобными историями период петровского царствования. Политические противники Матвеева по наущению Милославских донесли, что будто бы он со своим другом, крещеным евреем доктором Стефаном Гаденом, запершись в палату, читали черную книгу и будто бы в это время к ним являлась нечистая сила. По этому доносу несчастного сослали. А.С. Матвеев был образованным человеком, знал европейские языки и не гнушался дружить с выкрестом (и тот и другой были друзьями покойного царя Алексея Михайловича). Боярин Матвеев, будучи начальником Посольского приказа, повелел построить в Москве аптеку и множество государственных зданий, в том числе здание Посольского приказа. Из ссылки Матвеев отправил на имя государя челобитную (прошение), в которой привел список невинно обвиненных в чародействе лиц. В итоге и Матвеев, и Гаден, и многие другие, включая сына доктора, стали жертвами фанатичной и озверевшей толпы, разорвавшей их на части. Усугубило ли ярость толпы еврейское происхождение врача, сказать трудно. Но это был не первый случай подобной расправы. При Иване III толпа растерзала врача-еврея мессера Леона Эренштейна, также обвиненного в чародействе. Под 1490 г. в "Истории государства Российского" Н.М. Карамзина рассказано о казни лекаря "мистра Леона",
"родом жидовина", приглашенного из Италии, чтобы лечить наследника, но, к сожалению, "Иоанн молодой" скончался. Великий князь, склонный к ереси жидовствующих, приказал, однако, "всенародно" доктора казнить на Болванове за Москвой-рекой. Та же участь постигла некоего немца (лекаря) Антона, который якобы уморил своего пациента – татарского царевича. В 1485 г. несчастного зарезали под Москворецким мостом, чем повергли в ужас находившихся на службе у великого князя иностранцев – они запросились домой. В их числе был и знаменитый зодчий Аристотель Фиорованти. Просьбу отклонили, и несчастные навсегда остались в Московии… Есть предположение, что и доктор Антон был евреем. Суеверия "держались" долго, подтверждение чему – воинский устав Петра Великого (!?) 1716 г., в котором сказано, что если кто из "воинов" будет чернокнижник, заговорщик ружья и богохульный чародей, то его следует наказать шпицрутенами, заключением и даже сожжением!44 Будем справедливы: Россия не единственная страна, где казнили лекарей. Признак еврейского заговора против человечества возбуждал воображение христиан, искавших виновных в эпидемиях чумы и холеры, еще в средневековье (считалось, что евреи отравляют воду в колодцах). Личный врач английской королевы Елизаветы I Тюдор Родриго Лопец якобы за попытку ее отравления был в 1594 г. обезглавлен.
Признался в этом, он, естественно, под пыткой… В России вера в "козни" врачей дожила до новейшего времени: дело проф. Плетнева, "дело врачей" и т. д. Один из свидетелей "дела врачей" писал: "Распространялись и подогревались слухи о том, что зубные врачи прививают под пломбой
чуму и другие смертельные болезни"45. (Моя теща, будучи заведующей стоматологическим отделением одной из ленинградских поликлиник, всякий раз, когда пациент "бунтовал" против врача-еврейки, вызывала главврача, русскую женщину, которой ничего не оставалось, как крыть соплеменников матом.) Не только евреев подозревали в отравлении колодцев, распространении чумы и холеры. Вот другой пример: "…появление холеры в Петербурге пришлось как раз на время польского мятежа (1831 г.)… огромное большинство жителей столицы не колебалось эти мнимые отравления приписать… подкупам поляков. По всему городу разошлись и повторялись нелепые рассказы о том, как поляки ходят ночью по огородам и посыпают овощи ядом; как… всыпают яд в стоящие на дворах бочки с водою, как зафрахтованные мятежниками корабли привезли целые грузы мышьяку и всыпали их в Неву, и т. п." Картина ужасающая, но это лишь ягодки… По официальным данным (явно заниженным), холера унесла в Петербурге около 7 тыс. жизней, и панический страх спровоцировал 2 июня 1831 г. так называемый холерный бунт. Свидетель (О.А. Пржецлавский) писал: «Взволнованная чернь, в которой коноводами были мальчики – ученики разных мастерских и фабричные рабочие, расхаживала толпами по улицам и всякого, кто ей казался почему-то "холерщиком", била и истязала нередко до смерти. Учрежденная на Сенной площади холерная больница была разорена… два или три медика и столько же полицейских убиты.
Дело дошло до того, что в течение целых трех суток полиция и доктора прятались, и рассвирепевший народ делал, что хотел». Лишь после прибытия войск и личного обращения Николая I удалось несколько утихомирить бесновавшуюся толпу, и народ "ограничивался" задержанием "отравщиков", которых отводили в военную тюрьму, не доверяя это полиции. "Я видел, как толпы народа отводили их туда избитых и окровавленных.
Таким образом отведено и заарестовано было более 700 человек всякого звания, большая часть иностранцев и людей средних классов"46.
Удивительно, но мы никогда не знаем, где кончается суеверие "необразованного класса" и начинается интеллигентская истерия, подкрепленная юдофобией или, как в данном случае, полонофобией. Тот же свидетель не без иронии констатировал: «Но вот грустный факт:…нелепое убеждение, что "поляки отравляют", разделяли многие из числа образованного и даже ученого класса. Положение поляков в Петербурге было очень грустное: все они были заподозрены. Они перестали бывать в русских домах, заметив, что иные хозяйки, заваривая за общим столом чай,
наблюдают за ними и ставят подальше от них сахарницу, сливки, печенья. Полякам небезопасно было ходить по улицам. Народ зорко наблюдал за домами, где жил кто-нибудь из них». При этом не спасал даже министерский статус. Министр, граф Грабовский, запретил своим подчиненным выходить на улицу. Народ ждал лишь предлога, чтобы покончить с "холерщиками".
Нечто похожее происходило и спустя полтора века – во время печально известного "дела врачей".
Одно из следствий этой истории – преклонение перед медициной стал сопровождать страх перед врачевателем: а вдруг ошибется? Объяснение, на мой взгляд, должно лежать в подсознании, в том далеком прошлом, когда жрец был одновременно и вождем, и колдуном, и целителем, властителем душ и тел соплеменников…
Возвращаясь к О. А. Пржецлавскому, напомню, что, будучи одним из предшественников исследователей массовых психозов, он в своем ослеплении возводил на "божий народ" ту же клевету, какую русские возводили на его соплеменников…47 М. Забелин отмечает интерес простолюдинов к франкмасонству: они говорят, что вступивший в ложу должен исполнять все условия ордена, включая неразглашение их тайн. Для этого вступающий должен дать клятву, писанную своей кровью. С неофита (также кровью) пишут портрет, который вешают на стене комнаты, где заседает совет ложи. Если портрет почернеет, значит, что посвященный нарушил клятву.
Тогда один из членов совета стреляет в портрет, и "оригинал" тотчас же умирает, где бы он ни находился. (Этот своего рода сюжет использовал П.И. Мельников-Печерский (1818-1881) в одной из своих книг.) И еще: согласно народному суеверию, тот, кто подслушает тайну масонов, рано или поздно оглохнет48.
Тот же Забелин сообщает, что в Вербное воскресенье, возвращаясь из церкви с освященными ветками вербы, матери хлещут ими своих детей, приговаривая: "Верба хлёст, бьет до слез". Забелин не преминул заметить, что верба в России соответствует пальмовой ветви в Палестине, но не счел нужным рассказать о погромах и об избиении еврейских детей освященными вербами с приговариванием: "Верба хлёст, бьет до слез, верба бела бьет за дело, верба красна – бьет напрасно (вариант, который моя жена слышала в детстве).
Народные суеверия церковь не раз осуждала, однако преуспеть в их искоренении было сложно, и иерархи во многих случаях шли на компромисс. В начале XIX в. в Синод поступило следующее донесение:
Рапорт Правительственному Синоду волынского-житомирского епископа Даниила № 788 28-го февраля 1810 г.
В Волынской епархии в последней минувшего 1809 года половине кликуш, притворноюродцев, босых, так же и других суеверий, не было, кроме что Ровенского повета, как рапортом ныне от тамошнего духовного правления донесено, в селе Оржеве жители, Осип Зелюшка, Роман Жуй, Корней Товчин и Андрей Ковальцов 8 октября того 1809 года на еврейском кладбище местечка Деражна вырыли мертвого еврея кости, и оныя по суеверию держали в своих хлевах, ради прекращения возникшего скотского падежа, о каковом их поступке произведено ровенским нижним земским судом следствие, и оное отослано до поступления с виновными по законам в тамошний поветный суд. О чем и что в монастырях, соборах, также соборных и приходских церквах поучения читаются, Свят. Правительствующему Синоду, по силе указа 1731 года ноября 25-го дня всесмиреннейше рапортую"49.
Писатель Иван Федорович Наживин (1874-1940), сын крепостной крестьянки и монархиста, хотя и был толстовцем, посмеивался над идеализацией крестьянского быта, скажем, писателем Н.Н. Златовратским (1845-1911). Наживин приводит пример дикого суеверия: в декабре 1922 г. крестьяне Волоколамского уезда, в 100 верстах от Москвы, убили за "колдовство" писателя-почвенника Сергея Терентьевича Семенова (1858-1922). Наживин признавался, что зачастую не понимает поступков народа. Например: его приятель устроил у себя на хуторе сад, через несколько дней мужики все саженцы выдернули. Хозяину было жаль сада, но больше хотелось понять: для чего это сделано? Ведь несравненно выгодней воровать урожай, почему же его не подождать? Приятель поехал в станицу, собрал общество и произнес следующую речь: "Ну, что вы повытаскивали саженцы, это черт с вами… Это наплевать… Я взыскивать не буду… Вы только ради Бога скажите мне откровенно: зачем вы это делали?" Ответ был обескураживающе нелепым: "А зачем вин сажае?.. – хмуро раздалось из задних рядов"50.
Русские былины также не избежали еврейского влияния, в первую очередь те, что связаны со "злым Хазарином". Сей необыкновенно сильный степной богатырь побеждает всех киевских богатырей. Честь спасает сам Илья Муромец, удостоверивший, что такого силача, как Хазарин, он не встречал.
Безусловно, что одним из самых активных деятелей в период княжения Владимира Святого был его дядя Добрыня Малкович,перешедший в русские былины под именем Добрыни Никитича. Родной брат Малуши Малковны, наложницы князя Святослава, и добрый гений своего племянника Владимира (Красное Солнышко), будущего крестителя Руси. Согласно летописи, отцом Малуши и Добрыни был некий Малк из города Любеча – одного из древнейших русских городов, находящегося в 202 верстах (215,5 км) от Киева и в 50 верстах (около 53 км) от Чернигова, платившего дань хазарам, а в 882 г. захваченного князем Олегом51.
Вопрос, какой национальности был новгородский купец Садко, долгое время представлялся советским исследователям весьма сложным. В комментариях к вышедшим в свет в 1978 г. "Новгородским былинам" сказано, что большинство дореволюционных ученых сходились на том, что имя Садко – отражение древнееврейского имени Цадок (праведный, справедливый), но это утверждение якобы никак не вяжется с обликом героя52. Возможно, с опозданием, но должен огорчить комментаторов: в "Словаре русских личных имен" (М., 1965) сказано: "Садко – уменьшительное от древнееврейского Садок – праведный, справедливый"53.
В свое время академик А.Н. Веселовский указал на сходство былины о Садко с эпизодом одного старофранцузского романа, в котором действует герой по имени Садок. Ясно, что и былина, и роман восходят к одному и тому же источнику – еврейскому фольклору54. Что же касается облика героя, то нетрудно представить себе богатого купца-еврея в Новгороде, входившем когда-то в Ганзейский торговый союз. А что же вяжется с обликом героя-еврея? Русская сказка о Кощее Бессмертном.
Собственно, из всех чудовищ, населяющих волшебный мир русских сказок, самый злобный Кощей, равный Змию, возможно, его ипостась. Он олицетворяет мировое зло.
Наиболее полный вариант дан в сказке "Марья Моревна" у Афанасьева, в которой Кощей – насильник, коварный убийца с безобразной внешностью, он борется за обладание прекрасной женщиной – на одной стороне сила добра и красоты, на другой зла и безобразия.
Кроме всего прочего, Кощей Бессмертный – стяжатель. Сундуки в его подвалах ломятся от неправедно нажитого добра: "Там царь Кощей над златом чахнет".
Напоминает средневекового ростовщика Шейлока, не правда ли?.. Один из исследователей образа Кощея (В.П. Аникин) пытался определить "социальный статус" антигероя55, его изыскания любопытны, но не имеют прямого отношения к моим поискам.
Примечания
1 Подробнее см.: Дудаков С.Ю. История одного мифа. М., 1993. С. 29. 2 Карабчевский Н.П. Что глаза мои видели. Берлин, 1921. Т. 1: В детстве. С. 8. 3 Там же. С. 29, 138. 4 Чернявский-Черниговский А. Семь лун блаженной Бригитты. Таллин, 1938. С. 79. 5 Бруштейн А.Я. Вечерние огни. М., 1963. С. 15-16. 6 Чернявский-Черниговский А. Указ. соч. С. 114-115. 7 Шелгунов Н.В., Шелгунова Л.П., Михайлов М.Л. Воспоминания: В 2 т. М, 1967. Т. 1. С. 157-158. 8 Российский биографический словарь (РБС). М.; СПб., 1914. Т. 4. С. 24-25. 9 Цит. по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1962. Т. 15/16, кн. VIII. С. 67. 10 Отрывки из путевых записок старца Леонтия, ходившего в Иерусалим // Черниговский листок. 1862. № 6. С. 48. Цит. по: Регесты и надписи: Свод материалов для истории евреев в России (80-18000). СПб., 1910. Т. 11:1679-1739. С. 114. 11 Цит. по: Регесты и надписи. Т. II. С. 78-79. 12 Соловьев С.М. Указ. соч. М., 1989. Т. 7/8. Кн. IV. С. 143. 13 Цит. по: Регесты и надписи. Т. I: До 1670 г. СПб., 1899. С. 201. 14 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1911. Т. XVII. Стлб. 863-864. 15 Там же. Стлб. 234-235. 16 Там же. Т. II. Стлб. 403. 17 Там же. Т. XI. Стлб. 935. 18 Соловьев С.М. Указ. соч. Т. 5/6, кн. III. С. 557. 19 Пословицы евреев у европейских народов // Еврейская энциклопедия. СПб., 1912. Т. XII. Стлб. 771. 20 Иллюстратов И.И. Жизнь русского народа в его пословицах и поговорках. М., 1915. 21 Вайсенберг С.А. Евреи в русских пословицах // Еврейская старина. 1915. Т. VII. Янв.-март. С. 229. 22 Туткевич Д.В. Что такое евреи. Киев, 1906. С. 124-125. 23 Даль В.И. Пословицы русского народа (1861-1862) / Предисл. М. Шолохова. М., 1984. Т. 1. С. 3-4. 24 Пржецлавский О.А. Листки из записной книжки "Русской старины": Беглые очерки // Русская старина. 1876. Т. XVI. С. 564. 25 Пословицы, поговорки, загадки в рукописных сборниках XVIII-XX веков. М.; Л., 1961. С. 26. 26 Там же. С. 30, 105. 27 Вайсенберг С.А. Евреи в великорусской частушке // Еврейская старина. 1915. Т. I. Янв.-март. С. 119-120. 28 Афанасьев А.Н. Народные русские сказки и легенды. Берлин, 1922. Т. II. С. 508-514. Из собрания И.В. Киреевского. 29 Бейлин С.Х. Странствующие, или Всемирные повести и сказания в Древнераввинской письменности. Иркутск, 1907. С. 161-172. 30 Афанасьев А.Н. Указ. соч. С. 514. Из собрания П.И. Якушкина. 31 Бейлин С.Х. Указ. соч. 131-144, 232-248. 32 Афанасьев А.Н. Указ. соч. С. 387-390. 33 Цит. по: Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь. М., 1990. Т. I. С. 287. 34 Даль В.И. (Казак Луганский). Полн. собр. соч. М.; СПб., 1898. Т. 9: Русские сказки. С. 98. 35 Там же. С. 99-100. 36 Там же. С. 102, 108. 37 Там ж. С. 120. 38 Там же. С. 131. 39 Даль В.И. Толковый словарь живаго великорусскаго языка: В 4 т. СПб., 1863-1866. Т. IV, С. 617. 40 Беседы Екатерины II с И.М. Далем // Русская старина. 1876. Т. XVII. С. 12. 41 Ан-ский С.А. Еврейское народное творчество. СПб., [1910]. Т. 1: Пережитое. С. 277. 42 Подробнее см.: Дудаков С.Ю. Указ. соч. С. 85-87; см. также: Пржецлавcкий O.A. Воспоминания // Русская старина. 1883. Сент. 43 Даль В.И. (Казак Луганский). Полн. собр. соч. Т. 9. С. 94. 44 Забелин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880. С. 231-232. 45 Литвинова Ф. Боткинская больница и "Дело врачей" // Врач. 1998. № 1.С. 42. 46 Воспоминания О.А. Пржецлавского // Русская старина. 1874. Т. XI. Дек. С. 695-696. 47 Там же. 48 Забелин М. Указ. соч. С. 231-232. 49 Кости еврея как предохранение от падежа скота // Русская старина. 1903. Окт. С. 204. 50 Наживин И.Ф. Накануне: Из моих записок. Вена, 1923. С. 177-178, 182. 51 Поскольку "Малк" – имя еврейское и поскольку дело происходило в дохристианской Руси, то этого Малка следует считать либо евреем, либо хазарином-иудаистом. Малх… стар, ред.: Малхович, Малковна – от др.-евр. царь или ангел посланец // Петровский Н.А. Словарь русских личных имен. М., 1965. С. 149; см. также: Дудаков С.Ю. Петр Шафиров. Иерусалим, 1989. С. 15-17; Он же. Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России. М., 2000. С. 11-12; Карпов А. Владимир Святой. М., 1997. С. 13. Примеч. (Сер. ЖЗЛ). 52 Новгородские былины. М., 1978. С. 390. 53 Петровский Н.А. Указ. соч. С. 193. 54 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., Т. XXVIII. Стлб. 54. 55 Аникин В.П. Русская народная сказка. М, 1959. С. 143-151.
О крещении
Во множестве антисемитских произведений – В. Крестовского, С.К. Литвина-Эфрона, И.И. Ясинского и других – фигурирует тип крещеной еврейки-отступницы (были, конечно, и отступники, но в беллетристике их немного), преследуемой вездесущим Кагалом. Отступницы эти часто "по закону жанра", загнанные Кагалом в тупик, гибли. Бывали и благополучные развязки. Например, у некогда прославленного, а ныне напрочь забытого автора "Контрабандистов" С.К. Эфрона красавица-еврейка обрела счастье и покой в браке с христианином. Тема любопытная. Даже восемнадцатилетний Михаил Лермонтов отдал ей дань (возможно, под влиянием "Черной шали" А.С. Пушкина и "Венецианского купца" У. Шекспира). В "Лермонтовской энциклопедии" сказано, что сюжет "Баллады" (Куда так проворно, жидовка младая?) навеян реальным событием, произошедшим в Вильно в 1832 г., которому Т. Шевченко позже, в 1848 г., посвятил стихотворение "У Вiльнi, городi преславнiм".
Процитирую, однако, фрагмент "Баллады" Лермонтова:
Жизнь, как известно, порою сложнее и невероятнее самого запутанного сюжета.
Пожалуй, один из самых незаурядных провинциальных актеров и импрессарио дореволюционной России, Вениамин Иванович Никулин, поведал о своей семье следующую быль: "…мать моя была очень красива. В моем распоряжении нет нужных красок, и поэтому я не буду пытаться нарисовать ее портрет…сыновья моей матери обладали хорошей внешностью и прекрасным ростом. Я, например, когда стал русским актером, то играл драматических любовников и фатов… Важно то, что я и мои братья – бледные копии нашей красавицы матери. С нею, когда ей было семнадцать лет, произошла такая история. Какому-то польскому пану удалось ее, внучку раввина, ребе Абеле, похитить и поместить в католический монастырь. Там ее стали учить и готовить к восприятию святого крещения. Она должна была перейти в католическую веру, а потом обвенчаться с этим паном.
Мечтала ли об этом, хотела ли этого сама мать (здесь и далее курсив мой. – С. Д.)… родственницы наши, не говорили ‹…› евреи решили не допустить, чтобы этот несмываемый позор лег пятном на всю общину. Потратили много энергии, средств и вырвали внучку своего ребе (пока все в духе Крестовского. – С. Д.) из лап святейшей инквизиции, из-под замков монастырских, и… В этих случаях у евреев было верное средство угробить навеки подобные порывы молодых еврейских девушек, а именно – немедленно выдать замуж за первого попавшегося еврея, даже если он никак и ни с какой стороны не подходил к ней. Да этим и никто не интересовался.
Так поступили с моей матерью. Ее выдали в двадцать четыре часа за моего отца…"2 Но на этом рассказ о коварстве Кагала не кончается. Мать прожила с отцом – страшно подумать – 21 год! Но темперамент у матери шести (!) детей не пропал.
Мать влюбилась в… православного, в течение трех лет боролась сама с собой, но:
«В первый раз у нее, семнадцатилетней девушки, хватило сил, под влиянием уговоров единоверцев, бежать из монастыря, а сейчас, у сорокалетней женщины не было сил побороть свое чувство, вырвать из сердца любовь к "гою", то есть, к иноверцу». Дальше совсем необычно: мать, перейдя в православие, осталась в Житомире, продолжая держать постоялый двор. Жертвой такой метаморфозы в первую очередь стали дети. Трудно себе представить, чтобы Иван Иванович (так звали маминого избранника), даже будучи добрым человеком и влюбившись в сорокалетнюю женщину, мог взвалить на себя заботу о шести "жиденятах". Это уже слишком. Старший брат Вениамина Авель к этому времени учился в Москве на инженера, сам он уехал с отцом в Луцк, прочие остались с матерью. Неожиданно в Луцк пришло письмо "доброжелателя", можно предположить – агента Кагала, в котором он сообщал: "Хотя не полагается извещать хорошего и честного еврея о подобном несчастье, но ничего не поделаешь, рано или поздно необходимо ему узнать. Так знайте, реб Волька, что ваша бывшая жена, внучка Житомирского раввина, реб Абеле, бросила заведенное вами хозяйство, дом, в котором вы жили всем семейством, и вовсе ушла жить к своему Ивану. Но, реб Вольф, Бог покарал не только вас, но и всю нашу еврейскую общину. Она, ваша изменница, не ограничилась этим, а забрала с собою туда еще двух твоих маленьких детей. Реб Вольф, вы честный и старый еврей, можете себе представить, что творится сейчас среди евреев города Житомира. Дай вам Бог силы перенести это несчастье. Но детей, ни в чем неповинных, надо спасать. Мы не можем советовать, но верим, что Бог тебя вразумит и поможет". И двое детей вернулись к отцу. Но и на этом эпопея не закончилась. Уехавшая в Одессу мать не забыла своих детей и решила их постепенно перевести к себе. Начало положил Вениамин: он подружился с отчимом и, кажется, впервые понял, что имя и национальность ничего не определяют.
Кстати, добрейший Иван Иванович объяснял ему, бывшему талмудисту, рационализм Библии: "Когда ты учишь и познаешь Моисеевы законы… то должен учитывать, с каким темным быдлом Моисей имел дело. Подумай, какой тогда был убой скота, какие были… условия жизни и какого рода посудой и инструментами народ иудейский, бродяжничавший сорок лет в пустыне, пользовался? Были ли изучены все животные, птицы, рыба и зелень? Конечно, нет. Как добывался огонь и какие существовали печи? Какого уровня достигла медицина и гигиена? Принимая все во внимание… легко поймешь, что все заповеди, запреты, ритуалы имели единственную цель, возможную для того времени, гигиену… А чтоб евреи не мудрствовали лукаво… и не вступали в дискуссии, Моисей все свои наставления отдавал от имени Бога Адоная"3. Кажется, утилитарная критика Библии и материнский опыт пали на благодатную почву…
Имя В.И. Даля связывали с написанием одиозной брошюры "Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их" (СПб., 1844), изданной по инициативе Николая I в количестве десяти экземпляров для "внутреннего" пользования – для чтения императора, великих князей и членов Государственного совета. Эта брошюра тождественна записке, составленной в том же 1844 г. директором департамента духовных дел иностранных исповеданий Скрипицыным по распоряжению министра внутренних дел Л.А. Перовского. В 1878 г. она была перепечатана за подписью Скрипицына в журнале "Гражданин", издаваемом Ф.М.
Достоевским и князем В.П. Мещерским. Существует и третий предполагаемый автор этой убогой мистификации – Волынской губернатор генерал-майор И.В. Каменский.
Впоследствии антисемиты регулярно приписывали этот "опус" Далю, хотя в собственноручном перечне его работ он отсутствует. Подробно историю выхода в свет "Розыскания" поведал в своих воспоминаниях образованный юдофоб, проницательный человек и один из главных "экспертов" по данному вопросу, Осип Антонович Пржецлавский, хорошо знавший польскую антисемитскую литературу, из коей автор "Розыскания" почерпнул очень много. На мой взгляд, участие Даля в создании этого "труда" было номинальным – он управлял особой канцелярией Л.Р.
Перовского, и это дело проходило по его ведомству. В свое время я высказал предположение, что настоящим автором "Розыскания" был последовательный антисемит и тюрколог Василий Васильевич Григорьев (1816-1881), автор книги "Еврейские религиозные секты в России", изданной в типографии Министерства внутренних дел в 1846 г.42 В защиту В.И. Даля можно процитировать одну из обработанных им прибауток: "Вот нам сказка гладка; смекай, у кого есть догадка; кто охоч, да не горазд, тот поди, я с ним, глаз на глаз, еще потолкую; а кто горазд, да не охоч, тот прикуси язык, да отойди прочь"43. И еще издателем собранных Далем сказок был Маврикий Осипович Вольф – это ему посвящены в свое время известные в литературных кругах строки: "Хуже нет жида Маврикия…" Большой знаток русских обычаев М. Забелин в книге "Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия" (М., 1880), рассказывая о суевериях, констатировал, что зачастую они приводили к трагической развязке. Обвинение в чародействе было почти нормой придворной жизни вплоть до начала XVIII в.
Обвинение дяди матери Петра I Натальи Кирилловны Нарышкиной, боярина Артамона Сергеевича Матвеева, в чародействе – случай уникальный даже в богатый подобными историями период петровского царствования. Политические противники Матвеева по наущению Милославских донесли, что будто бы он со своим другом, крещеным евреем доктором Стефаном Гаденом, запершись в палату, читали черную книгу и будто бы в это время к ним являлась нечистая сила. По этому доносу несчастного сослали. А.С. Матвеев был образованным человеком, знал европейские языки и не гнушался дружить с выкрестом (и тот и другой были друзьями покойного царя Алексея Михайловича). Боярин Матвеев, будучи начальником Посольского приказа, повелел построить в Москве аптеку и множество государственных зданий, в том числе здание Посольского приказа. Из ссылки Матвеев отправил на имя государя челобитную (прошение), в которой привел список невинно обвиненных в чародействе лиц. В итоге и Матвеев, и Гаден, и многие другие, включая сына доктора, стали жертвами фанатичной и озверевшей толпы, разорвавшей их на части. Усугубило ли ярость толпы еврейское происхождение врача, сказать трудно. Но это был не первый случай подобной расправы. При Иване III толпа растерзала врача-еврея мессера Леона Эренштейна, также обвиненного в чародействе. Под 1490 г. в "Истории государства Российского" Н.М. Карамзина рассказано о казни лекаря "мистра Леона",
"родом жидовина", приглашенного из Италии, чтобы лечить наследника, но, к сожалению, "Иоанн молодой" скончался. Великий князь, склонный к ереси жидовствующих, приказал, однако, "всенародно" доктора казнить на Болванове за Москвой-рекой. Та же участь постигла некоего немца (лекаря) Антона, который якобы уморил своего пациента – татарского царевича. В 1485 г. несчастного зарезали под Москворецким мостом, чем повергли в ужас находившихся на службе у великого князя иностранцев – они запросились домой. В их числе был и знаменитый зодчий Аристотель Фиорованти. Просьбу отклонили, и несчастные навсегда остались в Московии… Есть предположение, что и доктор Антон был евреем. Суеверия "держались" долго, подтверждение чему – воинский устав Петра Великого (!?) 1716 г., в котором сказано, что если кто из "воинов" будет чернокнижник, заговорщик ружья и богохульный чародей, то его следует наказать шпицрутенами, заключением и даже сожжением!44 Будем справедливы: Россия не единственная страна, где казнили лекарей. Признак еврейского заговора против человечества возбуждал воображение христиан, искавших виновных в эпидемиях чумы и холеры, еще в средневековье (считалось, что евреи отравляют воду в колодцах). Личный врач английской королевы Елизаветы I Тюдор Родриго Лопец якобы за попытку ее отравления был в 1594 г. обезглавлен.
Признался в этом, он, естественно, под пыткой… В России вера в "козни" врачей дожила до новейшего времени: дело проф. Плетнева, "дело врачей" и т. д. Один из свидетелей "дела врачей" писал: "Распространялись и подогревались слухи о том, что зубные врачи прививают под пломбой
чуму и другие смертельные болезни"45. (Моя теща, будучи заведующей стоматологическим отделением одной из ленинградских поликлиник, всякий раз, когда пациент "бунтовал" против врача-еврейки, вызывала главврача, русскую женщину, которой ничего не оставалось, как крыть соплеменников матом.) Не только евреев подозревали в отравлении колодцев, распространении чумы и холеры. Вот другой пример: "…появление холеры в Петербурге пришлось как раз на время польского мятежа (1831 г.)… огромное большинство жителей столицы не колебалось эти мнимые отравления приписать… подкупам поляков. По всему городу разошлись и повторялись нелепые рассказы о том, как поляки ходят ночью по огородам и посыпают овощи ядом; как… всыпают яд в стоящие на дворах бочки с водою, как зафрахтованные мятежниками корабли привезли целые грузы мышьяку и всыпали их в Неву, и т. п." Картина ужасающая, но это лишь ягодки… По официальным данным (явно заниженным), холера унесла в Петербурге около 7 тыс. жизней, и панический страх спровоцировал 2 июня 1831 г. так называемый холерный бунт. Свидетель (О.А. Пржецлавский) писал: «Взволнованная чернь, в которой коноводами были мальчики – ученики разных мастерских и фабричные рабочие, расхаживала толпами по улицам и всякого, кто ей казался почему-то "холерщиком", била и истязала нередко до смерти. Учрежденная на Сенной площади холерная больница была разорена… два или три медика и столько же полицейских убиты.
Дело дошло до того, что в течение целых трех суток полиция и доктора прятались, и рассвирепевший народ делал, что хотел». Лишь после прибытия войск и личного обращения Николая I удалось несколько утихомирить бесновавшуюся толпу, и народ "ограничивался" задержанием "отравщиков", которых отводили в военную тюрьму, не доверяя это полиции. "Я видел, как толпы народа отводили их туда избитых и окровавленных.
Таким образом отведено и заарестовано было более 700 человек всякого звания, большая часть иностранцев и людей средних классов"46.
Удивительно, но мы никогда не знаем, где кончается суеверие "необразованного класса" и начинается интеллигентская истерия, подкрепленная юдофобией или, как в данном случае, полонофобией. Тот же свидетель не без иронии констатировал: «Но вот грустный факт:…нелепое убеждение, что "поляки отравляют", разделяли многие из числа образованного и даже ученого класса. Положение поляков в Петербурге было очень грустное: все они были заподозрены. Они перестали бывать в русских домах, заметив, что иные хозяйки, заваривая за общим столом чай,
наблюдают за ними и ставят подальше от них сахарницу, сливки, печенья. Полякам небезопасно было ходить по улицам. Народ зорко наблюдал за домами, где жил кто-нибудь из них». При этом не спасал даже министерский статус. Министр, граф Грабовский, запретил своим подчиненным выходить на улицу. Народ ждал лишь предлога, чтобы покончить с "холерщиками".
Нечто похожее происходило и спустя полтора века – во время печально известного "дела врачей".
Одно из следствий этой истории – преклонение перед медициной стал сопровождать страх перед врачевателем: а вдруг ошибется? Объяснение, на мой взгляд, должно лежать в подсознании, в том далеком прошлом, когда жрец был одновременно и вождем, и колдуном, и целителем, властителем душ и тел соплеменников…
Возвращаясь к О. А. Пржецлавскому, напомню, что, будучи одним из предшественников исследователей массовых психозов, он в своем ослеплении возводил на "божий народ" ту же клевету, какую русские возводили на его соплеменников…47 М. Забелин отмечает интерес простолюдинов к франкмасонству: они говорят, что вступивший в ложу должен исполнять все условия ордена, включая неразглашение их тайн. Для этого вступающий должен дать клятву, писанную своей кровью. С неофита (также кровью) пишут портрет, который вешают на стене комнаты, где заседает совет ложи. Если портрет почернеет, значит, что посвященный нарушил клятву.
Тогда один из членов совета стреляет в портрет, и "оригинал" тотчас же умирает, где бы он ни находился. (Этот своего рода сюжет использовал П.И. Мельников-Печерский (1818-1881) в одной из своих книг.) И еще: согласно народному суеверию, тот, кто подслушает тайну масонов, рано или поздно оглохнет48.
Тот же Забелин сообщает, что в Вербное воскресенье, возвращаясь из церкви с освященными ветками вербы, матери хлещут ими своих детей, приговаривая: "Верба хлёст, бьет до слез". Забелин не преминул заметить, что верба в России соответствует пальмовой ветви в Палестине, но не счел нужным рассказать о погромах и об избиении еврейских детей освященными вербами с приговариванием: "Верба хлёст, бьет до слез, верба бела бьет за дело, верба красна – бьет напрасно (вариант, который моя жена слышала в детстве).
Народные суеверия церковь не раз осуждала, однако преуспеть в их искоренении было сложно, и иерархи во многих случаях шли на компромисс. В начале XIX в. в Синод поступило следующее донесение:
Рапорт Правительственному Синоду волынского-житомирского епископа Даниила № 788 28-го февраля 1810 г.
В Волынской епархии в последней минувшего 1809 года половине кликуш, притворноюродцев, босых, так же и других суеверий, не было, кроме что Ровенского повета, как рапортом ныне от тамошнего духовного правления донесено, в селе Оржеве жители, Осип Зелюшка, Роман Жуй, Корней Товчин и Андрей Ковальцов 8 октября того 1809 года на еврейском кладбище местечка Деражна вырыли мертвого еврея кости, и оныя по суеверию держали в своих хлевах, ради прекращения возникшего скотского падежа, о каковом их поступке произведено ровенским нижним земским судом следствие, и оное отослано до поступления с виновными по законам в тамошний поветный суд. О чем и что в монастырях, соборах, также соборных и приходских церквах поучения читаются, Свят. Правительствующему Синоду, по силе указа 1731 года ноября 25-го дня всесмиреннейше рапортую"49.
Писатель Иван Федорович Наживин (1874-1940), сын крепостной крестьянки и монархиста, хотя и был толстовцем, посмеивался над идеализацией крестьянского быта, скажем, писателем Н.Н. Златовратским (1845-1911). Наживин приводит пример дикого суеверия: в декабре 1922 г. крестьяне Волоколамского уезда, в 100 верстах от Москвы, убили за "колдовство" писателя-почвенника Сергея Терентьевича Семенова (1858-1922). Наживин признавался, что зачастую не понимает поступков народа. Например: его приятель устроил у себя на хуторе сад, через несколько дней мужики все саженцы выдернули. Хозяину было жаль сада, но больше хотелось понять: для чего это сделано? Ведь несравненно выгодней воровать урожай, почему же его не подождать? Приятель поехал в станицу, собрал общество и произнес следующую речь: "Ну, что вы повытаскивали саженцы, это черт с вами… Это наплевать… Я взыскивать не буду… Вы только ради Бога скажите мне откровенно: зачем вы это делали?" Ответ был обескураживающе нелепым: "А зачем вин сажае?.. – хмуро раздалось из задних рядов"50.
Русские былины также не избежали еврейского влияния, в первую очередь те, что связаны со "злым Хазарином". Сей необыкновенно сильный степной богатырь побеждает всех киевских богатырей. Честь спасает сам Илья Муромец, удостоверивший, что такого силача, как Хазарин, он не встречал.
Безусловно, что одним из самых активных деятелей в период княжения Владимира Святого был его дядя Добрыня Малкович,перешедший в русские былины под именем Добрыни Никитича. Родной брат Малуши Малковны, наложницы князя Святослава, и добрый гений своего племянника Владимира (Красное Солнышко), будущего крестителя Руси. Согласно летописи, отцом Малуши и Добрыни был некий Малк из города Любеча – одного из древнейших русских городов, находящегося в 202 верстах (215,5 км) от Киева и в 50 верстах (около 53 км) от Чернигова, платившего дань хазарам, а в 882 г. захваченного князем Олегом51.
Вопрос, какой национальности был новгородский купец Садко, долгое время представлялся советским исследователям весьма сложным. В комментариях к вышедшим в свет в 1978 г. "Новгородским былинам" сказано, что большинство дореволюционных ученых сходились на том, что имя Садко – отражение древнееврейского имени Цадок (праведный, справедливый), но это утверждение якобы никак не вяжется с обликом героя52. Возможно, с опозданием, но должен огорчить комментаторов: в "Словаре русских личных имен" (М., 1965) сказано: "Садко – уменьшительное от древнееврейского Садок – праведный, справедливый"53.
В свое время академик А.Н. Веселовский указал на сходство былины о Садко с эпизодом одного старофранцузского романа, в котором действует герой по имени Садок. Ясно, что и былина, и роман восходят к одному и тому же источнику – еврейскому фольклору54. Что же касается облика героя, то нетрудно представить себе богатого купца-еврея в Новгороде, входившем когда-то в Ганзейский торговый союз. А что же вяжется с обликом героя-еврея? Русская сказка о Кощее Бессмертном.
Собственно, из всех чудовищ, населяющих волшебный мир русских сказок, самый злобный Кощей, равный Змию, возможно, его ипостась. Он олицетворяет мировое зло.
Наиболее полный вариант дан в сказке "Марья Моревна" у Афанасьева, в которой Кощей – насильник, коварный убийца с безобразной внешностью, он борется за обладание прекрасной женщиной – на одной стороне сила добра и красоты, на другой зла и безобразия.
Кроме всего прочего, Кощей Бессмертный – стяжатель. Сундуки в его подвалах ломятся от неправедно нажитого добра: "Там царь Кощей над златом чахнет".
Напоминает средневекового ростовщика Шейлока, не правда ли?.. Один из исследователей образа Кощея (В.П. Аникин) пытался определить "социальный статус" антигероя55, его изыскания любопытны, но не имеют прямого отношения к моим поискам.
Примечания
1 Подробнее см.: Дудаков С.Ю. История одного мифа. М., 1993. С. 29. 2 Карабчевский Н.П. Что глаза мои видели. Берлин, 1921. Т. 1: В детстве. С. 8. 3 Там же. С. 29, 138. 4 Чернявский-Черниговский А. Семь лун блаженной Бригитты. Таллин, 1938. С. 79. 5 Бруштейн А.Я. Вечерние огни. М., 1963. С. 15-16. 6 Чернявский-Черниговский А. Указ. соч. С. 114-115. 7 Шелгунов Н.В., Шелгунова Л.П., Михайлов М.Л. Воспоминания: В 2 т. М, 1967. Т. 1. С. 157-158. 8 Российский биографический словарь (РБС). М.; СПб., 1914. Т. 4. С. 24-25. 9 Цит. по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1962. Т. 15/16, кн. VIII. С. 67. 10 Отрывки из путевых записок старца Леонтия, ходившего в Иерусалим // Черниговский листок. 1862. № 6. С. 48. Цит. по: Регесты и надписи: Свод материалов для истории евреев в России (80-18000). СПб., 1910. Т. 11:1679-1739. С. 114. 11 Цит. по: Регесты и надписи. Т. II. С. 78-79. 12 Соловьев С.М. Указ. соч. М., 1989. Т. 7/8. Кн. IV. С. 143. 13 Цит. по: Регесты и надписи. Т. I: До 1670 г. СПб., 1899. С. 201. 14 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1911. Т. XVII. Стлб. 863-864. 15 Там же. Стлб. 234-235. 16 Там же. Т. II. Стлб. 403. 17 Там же. Т. XI. Стлб. 935. 18 Соловьев С.М. Указ. соч. Т. 5/6, кн. III. С. 557. 19 Пословицы евреев у европейских народов // Еврейская энциклопедия. СПб., 1912. Т. XII. Стлб. 771. 20 Иллюстратов И.И. Жизнь русского народа в его пословицах и поговорках. М., 1915. 21 Вайсенберг С.А. Евреи в русских пословицах // Еврейская старина. 1915. Т. VII. Янв.-март. С. 229. 22 Туткевич Д.В. Что такое евреи. Киев, 1906. С. 124-125. 23 Даль В.И. Пословицы русского народа (1861-1862) / Предисл. М. Шолохова. М., 1984. Т. 1. С. 3-4. 24 Пржецлавский О.А. Листки из записной книжки "Русской старины": Беглые очерки // Русская старина. 1876. Т. XVI. С. 564. 25 Пословицы, поговорки, загадки в рукописных сборниках XVIII-XX веков. М.; Л., 1961. С. 26. 26 Там же. С. 30, 105. 27 Вайсенберг С.А. Евреи в великорусской частушке // Еврейская старина. 1915. Т. I. Янв.-март. С. 119-120. 28 Афанасьев А.Н. Народные русские сказки и легенды. Берлин, 1922. Т. II. С. 508-514. Из собрания И.В. Киреевского. 29 Бейлин С.Х. Странствующие, или Всемирные повести и сказания в Древнераввинской письменности. Иркутск, 1907. С. 161-172. 30 Афанасьев А.Н. Указ. соч. С. 514. Из собрания П.И. Якушкина. 31 Бейлин С.Х. Указ. соч. 131-144, 232-248. 32 Афанасьев А.Н. Указ. соч. С. 387-390. 33 Цит. по: Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь. М., 1990. Т. I. С. 287. 34 Даль В.И. (Казак Луганский). Полн. собр. соч. М.; СПб., 1898. Т. 9: Русские сказки. С. 98. 35 Там же. С. 99-100. 36 Там же. С. 102, 108. 37 Там ж. С. 120. 38 Там же. С. 131. 39 Даль В.И. Толковый словарь живаго великорусскаго языка: В 4 т. СПб., 1863-1866. Т. IV, С. 617. 40 Беседы Екатерины II с И.М. Далем // Русская старина. 1876. Т. XVII. С. 12. 41 Ан-ский С.А. Еврейское народное творчество. СПб., [1910]. Т. 1: Пережитое. С. 277. 42 Подробнее см.: Дудаков С.Ю. Указ. соч. С. 85-87; см. также: Пржецлавcкий O.A. Воспоминания // Русская старина. 1883. Сент. 43 Даль В.И. (Казак Луганский). Полн. собр. соч. Т. 9. С. 94. 44 Забелин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880. С. 231-232. 45 Литвинова Ф. Боткинская больница и "Дело врачей" // Врач. 1998. № 1.С. 42. 46 Воспоминания О.А. Пржецлавского // Русская старина. 1874. Т. XI. Дек. С. 695-696. 47 Там же. 48 Забелин М. Указ. соч. С. 231-232. 49 Кости еврея как предохранение от падежа скота // Русская старина. 1903. Окт. С. 204. 50 Наживин И.Ф. Накануне: Из моих записок. Вена, 1923. С. 177-178, 182. 51 Поскольку "Малк" – имя еврейское и поскольку дело происходило в дохристианской Руси, то этого Малка следует считать либо евреем, либо хазарином-иудаистом. Малх… стар, ред.: Малхович, Малковна – от др.-евр. царь или ангел посланец // Петровский Н.А. Словарь русских личных имен. М., 1965. С. 149; см. также: Дудаков С.Ю. Петр Шафиров. Иерусалим, 1989. С. 15-17; Он же. Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России. М., 2000. С. 11-12; Карпов А. Владимир Святой. М., 1997. С. 13. Примеч. (Сер. ЖЗЛ). 52 Новгородские былины. М., 1978. С. 390. 53 Петровский Н.А. Указ. соч. С. 193. 54 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., Т. XXVIII. Стлб. 54. 55 Аникин В.П. Русская народная сказка. М, 1959. С. 143-151.
О крещении
Во множестве антисемитских произведений – В. Крестовского, С.К. Литвина-Эфрона, И.И. Ясинского и других – фигурирует тип крещеной еврейки-отступницы (были, конечно, и отступники, но в беллетристике их немного), преследуемой вездесущим Кагалом. Отступницы эти часто "по закону жанра", загнанные Кагалом в тупик, гибли. Бывали и благополучные развязки. Например, у некогда прославленного, а ныне напрочь забытого автора "Контрабандистов" С.К. Эфрона красавица-еврейка обрела счастье и покой в браке с христианином. Тема любопытная. Даже восемнадцатилетний Михаил Лермонтов отдал ей дань (возможно, под влиянием "Черной шали" А.С. Пушкина и "Венецианского купца" У. Шекспира). В "Лермонтовской энциклопедии" сказано, что сюжет "Баллады" (Куда так проворно, жидовка младая?) навеян реальным событием, произошедшим в Вильно в 1832 г., которому Т. Шевченко позже, в 1848 г., посвятил стихотворение "У Вiльнi, городi преславнiм".
Процитирую, однако, фрагмент "Баллады" Лермонтова:
Отец мой сказал, что закон Моисея
Любить запрещает тебя.
Мой друг, я внимала отцу не бледнея,
Затем, что внимала любя…
И мне обещал он страданья, мученья,
И нож наточил роковой; И вышел…
Мой друг, берегись его мщенья,
Он будет, как тень, за тобой…
Отцовского мщенья ужасны удары,
Беги же отсюда скорей!
Тебе не изменят уста твоей Сары
Под хладной рукой палачей.
Беги!..
Но отец оказался проворней и коварней:
Поутру, толпяся, народ изумленный
Кричал и шептал об одном:
Там в доме был русский, кинжалом пронзенный.
И женщины труп под окном1.
Жизнь, как известно, порою сложнее и невероятнее самого запутанного сюжета.
Пожалуй, один из самых незаурядных провинциальных актеров и импрессарио дореволюционной России, Вениамин Иванович Никулин, поведал о своей семье следующую быль: "…мать моя была очень красива. В моем распоряжении нет нужных красок, и поэтому я не буду пытаться нарисовать ее портрет…сыновья моей матери обладали хорошей внешностью и прекрасным ростом. Я, например, когда стал русским актером, то играл драматических любовников и фатов… Важно то, что я и мои братья – бледные копии нашей красавицы матери. С нею, когда ей было семнадцать лет, произошла такая история. Какому-то польскому пану удалось ее, внучку раввина, ребе Абеле, похитить и поместить в католический монастырь. Там ее стали учить и готовить к восприятию святого крещения. Она должна была перейти в католическую веру, а потом обвенчаться с этим паном.
Мечтала ли об этом, хотела ли этого сама мать (здесь и далее курсив мой. – С. Д.)… родственницы наши, не говорили ‹…› евреи решили не допустить, чтобы этот несмываемый позор лег пятном на всю общину. Потратили много энергии, средств и вырвали внучку своего ребе (пока все в духе Крестовского. – С. Д.) из лап святейшей инквизиции, из-под замков монастырских, и… В этих случаях у евреев было верное средство угробить навеки подобные порывы молодых еврейских девушек, а именно – немедленно выдать замуж за первого попавшегося еврея, даже если он никак и ни с какой стороны не подходил к ней. Да этим и никто не интересовался.
Так поступили с моей матерью. Ее выдали в двадцать четыре часа за моего отца…"2 Но на этом рассказ о коварстве Кагала не кончается. Мать прожила с отцом – страшно подумать – 21 год! Но темперамент у матери шести (!) детей не пропал.
Мать влюбилась в… православного, в течение трех лет боролась сама с собой, но:
«В первый раз у нее, семнадцатилетней девушки, хватило сил, под влиянием уговоров единоверцев, бежать из монастыря, а сейчас, у сорокалетней женщины не было сил побороть свое чувство, вырвать из сердца любовь к "гою", то есть, к иноверцу». Дальше совсем необычно: мать, перейдя в православие, осталась в Житомире, продолжая держать постоялый двор. Жертвой такой метаморфозы в первую очередь стали дети. Трудно себе представить, чтобы Иван Иванович (так звали маминого избранника), даже будучи добрым человеком и влюбившись в сорокалетнюю женщину, мог взвалить на себя заботу о шести "жиденятах". Это уже слишком. Старший брат Вениамина Авель к этому времени учился в Москве на инженера, сам он уехал с отцом в Луцк, прочие остались с матерью. Неожиданно в Луцк пришло письмо "доброжелателя", можно предположить – агента Кагала, в котором он сообщал: "Хотя не полагается извещать хорошего и честного еврея о подобном несчастье, но ничего не поделаешь, рано или поздно необходимо ему узнать. Так знайте, реб Волька, что ваша бывшая жена, внучка Житомирского раввина, реб Абеле, бросила заведенное вами хозяйство, дом, в котором вы жили всем семейством, и вовсе ушла жить к своему Ивану. Но, реб Вольф, Бог покарал не только вас, но и всю нашу еврейскую общину. Она, ваша изменница, не ограничилась этим, а забрала с собою туда еще двух твоих маленьких детей. Реб Вольф, вы честный и старый еврей, можете себе представить, что творится сейчас среди евреев города Житомира. Дай вам Бог силы перенести это несчастье. Но детей, ни в чем неповинных, надо спасать. Мы не можем советовать, но верим, что Бог тебя вразумит и поможет". И двое детей вернулись к отцу. Но и на этом эпопея не закончилась. Уехавшая в Одессу мать не забыла своих детей и решила их постепенно перевести к себе. Начало положил Вениамин: он подружился с отчимом и, кажется, впервые понял, что имя и национальность ничего не определяют.
Кстати, добрейший Иван Иванович объяснял ему, бывшему талмудисту, рационализм Библии: "Когда ты учишь и познаешь Моисеевы законы… то должен учитывать, с каким темным быдлом Моисей имел дело. Подумай, какой тогда был убой скота, какие были… условия жизни и какого рода посудой и инструментами народ иудейский, бродяжничавший сорок лет в пустыне, пользовался? Были ли изучены все животные, птицы, рыба и зелень? Конечно, нет. Как добывался огонь и какие существовали печи? Какого уровня достигла медицина и гигиена? Принимая все во внимание… легко поймешь, что все заповеди, запреты, ритуалы имели единственную цель, возможную для того времени, гигиену… А чтоб евреи не мудрствовали лукаво… и не вступали в дискуссии, Моисей все свои наставления отдавал от имени Бога Адоная"3. Кажется, утилитарная критика Библии и материнский опыт пали на благодатную почву…