Дуэн Джеймс. Капер

   Не отваживаясь выпустить свои противоракеты, «Непобедимый» оставался беззащитным перед атакой.
   – Попадание будет в кормовой сектор, – объявил Труон Ле.
   – Нельзя ли точнее, мистер Ле? – спросил капитан.
   – Никак нет, сэр. На данный момент.
   – Держите меня в курсе, – прорычал Каверс.
   Команда капитанского мостика пристегнулась.
   – Попадание через двадцать секунд, – объявил начальник тактического отдела.

* * *

   Синтия и старшина запрыгнули обратно в лифт. На четвертом уровне тоже было чисто.
   Неуверенно морщась, Роббинс сказала:
   – Теперь мостик.
   Пока лифт поднимался, минуя уровни, ар-Рашид с сомнением на нее глянул.
   – На мостике, лейтенант, нам вальс станцевать не дадут. По крайней мере, пока идет бой.
   Синтия покачала головой.
   – Поймите, старшина, ведь этими устройствами занимался Ларкин. – Бросив на него взгляд, она затем посмотрела на цифры, указывающие уровень. – Где бы вы на его месте разместили что-то подобное?
   – На мостике. Пожалуй, вы правы. Особенно учитывая то презрение, которое он к нам питал.
   – Нам даже из лифта не понадобится выходить, – сказала Синтия. – Если маяк там, прибор его зарегистрирует отсюда.
   Тут вдруг завыла сирена и замигал тревожный огонек, а компьютерный голос монотонно произнес:
   – Готовность принять удар… Готовность принять удар…
   – Уровень седьмой! – выкрикнула Роббинс, и лифт остановился на следующем уровне. – Дверцы открыть, аварийная отмена, – рявкнула девушка.
   Лифт открывался с мучительной медлительностью, и Роббинс со старшиной протолкнулись наружу раньше, чем он успел открыться до конца. Развернувшись к аварийной шахте рядом с лифтом, Синтия взялась за ручку дверцы.
   – Нет! – решительно возразил ар-Рашид. – Готовность принять удар, лейтенант, этого не предполагает. Если корабль получит попадание, пока мы будем взбираться на другой уровень, мы себе шеи сломаем.
   Видя, что он настроен серьезно, девушка взглянула ему прямо в глаза.
   – Вы совершенно правы, старшина, – сказала она.
   Он кивнул.
   – Еще бы.
   Синтия распахнула дверцу и начала подниматься. Ар-Рашид негромко выругался и последовал за ней.

* * *

   – Куда ожидается попадание? – снова спросил капитан.
   – В моторную раму слева по корме, – ответил Труон Ле.
   – Убрать оттуда людей, – распорядился Каверс.
   Если удар был неизбежен, большего он сделать не мог. Удачного места для попадания вообще не существовало, но удар по моторам был одним из самых скверных. Если реактор пробьет…
   Образ взрывающегося мокакского крейсера был у всех в головах как свежая рана.
   В космосе было очень тяжело маневрировать, и даже легкий авианосец обладал колоссальной массой. Ракета определенно имела здесь преимущество.
   Ничто не остановило антикорабельную ракету, никакой щит ее не отразил. Мокаки на других кораблях наверняка были близки к восторгу.
   Труон Ле едва слышно охнул от облегчения, заметив, как последний красный огонек становится янтарным, а потом гаснет. Теперь, по крайней мере, их собственное оружие не станет помогать врагу их уничтожить.
   Внезапно рулевой запустил все верхние маневровые движки разом, и «Непобедимый» резко дернулся; ракета ударила под косым углом и разлетелась на куски. Удар неуправляемо закрутил судно. Каждый надежно не закрепленный предмет внезапно сам по себе превратился в ракету, а члены личного состава, не удосужившиеся пристегнуться, оказались в воздухе. За считанные секунды было получено столько серьезных увечий, что лазарет теперь ожидала минимум неделя напряженной работы.
   – Осечка! – выкрикнул Труон Ле. – Как же я обожаю мокакскую технику! – добавил он уже тише, дрожащим голосом.
   – Рулевой! – проревел капитан. – В темпе сделайте что-нибудь!
   Каверс слишком хорошо сознавал, как много они теряли с каждым неуправляемым оборотом. И «Непобедимый» мог снести лишь определенную степень такого наказания. Предательское воображение обеспечивало капитана ярким образом того, как корабль разламывается пополам, а мужчины и женщины беспомощно кувыркаются среди звезд.
   Оджи Скиннер подошел к интеркому.
   – Кормовой мотор перешел на автоматическую остановку, – сообщил он. – Но повреждения он, похоже, не получил. Примерно через четыре минуты мы снова его запустим, а тогда, сэр, мы должны получить больше передней движущей силы.
   – Давайте, Скиннер, – сказал капитан. – Запустите мне этот мотор. Пусть будут две минуты.
   – Есть, сэр. Конец связи.

* * *

   – Держитесь, лейтенант! – выкрикнул старшина.
   Бог свидетель, сам он только и мог, что держаться. При первом ударе его ноги сорвались, и он закачался высоко над палубой, пока центробежная сила грозила оторвать его руки от ступеньки.
   – Воспользуйтесь своим советом, старшина, – крикнула в ответ Синтия.
   Просунув тонкую ногу под ступеньку, она зацепилась ступней за нижнюю. И все же одной рукой ей было чертовски трудно держаться. Другой рукой девушка железной хваткой сжимала свой самодельный прибор. Сколько это могло продолжаться?
   – Мы должны отсюда выбраться, – сказал она старшине.
   – Я едва держусь! – крикнул в ответ ар-Рашид. – Я не могу подниматься! И вы тоже не пытайтесь! Сэр, – тактично добавил он. Порой становилось чертовски тяжело помнить, что кто-то, вдвое тебя моложе и на голову короче – твой командир.
   – Суть в том, – объяснила Роббинс, все-таки цепляясь обремененной прибором рукой за ступеньку и протягивая свободную руку к следующей, – что я уже слишком устала, чтобы и дальше держаться. Мы всего ступеньках в пятнадцати от верхней площадки. – Она взяла паузу, чтобы наладить дыхание – Мы можем туда добраться.
   – Конечно, можем, – отозвался ар-Рашид. – А еще я летать умею.
   Он глянул вверх. И прикинул, что там куда больше пятнадцати ступенек. А затем старшина все-таки потянулся к следующей; голова у него кружилась еще почище, чем весь корабль.

* * *

   Голос Скиннера объявил:
   – Моторы снова в работе, сэр.
   – Очень хорошо, – спокойно отозвался Каверс. Несмотря на привязные ремни, костяшки его пальцев побелели от судорожной хватки за подлокотники кресла.
   – Не запускайте главные моторы, сэр, пока я не возьму эту круговерть под контроль! – крикнул рулевой. – Корабль не выдержит напряжения!
   Капитан посмотрел, как руки лейтенанта исполняют виртуозный танец над пультом рулевого управления. Компьютер, которому полагалось справиться с замысловатой последовательностью запуска ракет подстройки положения, по какой-то причине не откликался.
   «И тут Ларкин поработал?» – задумался Каверс. Неужели им придется ободрать этот корабль до переборок, чтобы окончательно избавиться от всех последствий диверсии этого человека? Капитан от души пожелал, чтобы все его люди обладали шестым чувством лейтенанта Роббинс по поводу дефектных деталей. И продолжил с неподдельным восхищением наблюдать за работой рулевого.
   – Где мокаки, мистер Ле? – спросил он затем. От взгляда на экран ему пришлось закрыть глаза, ибо это удваивало головокружение.
   – В десяти мегакэмэ, сэр, и приближаются.
   Капитан опять сжал подлокотники. Они уже были почти в пределах досягаемости. Его взгляд нашел рулевого, но Каверс заставил себя смолчать. Никакие приказы или советы не смогли бы заставить этого человека делать свою работу быстрей или лучше. Тогда он мысленно проклял Ларкина, отправляя его на самую глубину мокакского ада.
   А затем, почти внезапно, дикое верчение замедлилось и остановилось.
   – Куда мы направляемся, мисс Люрман?
   Ашли Люрман, астронавигатор, дала ему цифры. Прямиком от мокаков.
   «Благодарение Богу за небольшие милости», – подумал капитан.
   – Мистер Скиннер, запускайте моторы. Дайте нам всю скорость, на какую этот корабль способен.
   – Есть запустить моторы, сэр.
   Каверс с удовлетворением отметил, что начальник тактического отдела выпустил еще одно облако дипольных отражателей и ложных целей. Их преследователи еще не стреляли, но они непременно будут. И на какие-то мгновения это в любом случае поможет.
   Тут дверца аварийной шахты рядом с лифтом широко распахнулась, и оттуда на капитанский мостик выпала второй лейтенант Синтия Роббинс. Главный старшина Джомо ар-Рашид вылез следом и поднял девушку на ноги.
   Каверс развернул свое командное кресло лицом к ним, и серые глаза капитана запылали гневом, когда он глухо прорычал:
   – Какого черта вы делаете на мостике, лейтенант?
   Ар-Рашид с трудом проглотив комок в горле, в отчаянии глядел на Синтию и страстно желал, чтобы она дала нужный ответ.
   Сама же Роббинс какое-то время капитана попросту игнорировала, увлеченно набирая клавиши на своем переносном блоке и размахивая им по сторонам.
   – Вот он! – воскликнула Синтия. – Сэр, – с жаром произнесла она, наконец-то поднимая взгляд на капитана, – маяк передает с мостика.
   – Ничего подобного! – возразил Харткорпф. – Мои приборы показывают…
   – Должно быть, он хорошо заэкранирован, – рассеянно отозвалась Синтия, водя повсюду своим прибором. – Но все остальные палубы являются всего лишь пассивными отражателями. Следовательно, методом исключения это получается капитанский мостик.
   Синтия набрала еще несколько команд, и прибор треугольником очертил местоположение маяка. Она последовала за сигналом, а когда подняла голову, то обнаружила, что стоит прямо перед капитаном. Девушка неуверенно заморгала, затем, явно робея, попыталась зафиксировать местоположение маяка, рассчитывая найти его в капитанском компьютере или интеркоме. К ее немалой досаде ни там, ни там его не оказалось. Тогда она с очевидной неохотой снова направила прибор на капитана.
   Сверившись с показаниями своего устройства, Синтия прикусила нижнюю губу, затем решительно взглянула на Каверса.
   – Прошу прощения, сэр. Но мне кажется, он в вашем кресле. Каверс медленно поднялся и, не сводя с нее пристального взгляда, отступил. Роббинс подошла к креслу и поводила по нему своим прибором. Затем опять подняла голову.
   – Он под сиденьем, – сказала она и стала рыться у себя в карманах, но нужного инструмента там не нашла.
   Ар-Рашид подошел и дал ей отвертку. Синтия взялась за работу и через считанные секунды стащила сиденье со стойки. Под ним оказалась небольшая, решительно нелепая на вид металлическая коробочка. Капитан протянул туда руку, схватил коробочку, швырнул ее на пол и крепко на нее наступил.
   – Маяк прекратил передачу, – доложил Харткорпф.
   – Итак, одна проблема улажена, – резюмировал Каверс, подбирая сиденье своего кресла. – Лейтенант, – сказал он затем, протягивая его Синтии, – вас не затруднит?
   Та оторвала взгляд от капитанского экрана, на котором демонстрировались заметно приблизившиеся к «Непобедимому» мокаки, и посмотрела на подушку.
   – Ах, да! – сказала она. – Сейчас, сэр, конечно, сэр. – И, забрав у капитана сиденье, она в темпе прикрепила его обратно к стойке.
   – Вот и две проблемы улажены, – заметил капитан, снова занимая свое кресло. – Если бы теперь нашлось что-то такое, чем бы нам в мокаков швырнуть, было бы совсем хорошо.
   Старшина ар-Рашид откашлялся.
   – Э-э… – неуверенно начал он.
   Каверс на него посмотрел.
   – Вижу, у вас есть идея, старшина, – подбодрил он его.
   – Сэр, у нас там эти мины, – сказал ар-Рашид.
   Роббинс охнула, и вид у нее стал такой шокированный, как если бы он предложил швырнуть во врага целые ясли несчастных сироток.
   – Мины? – переспросил капитан, недоверчиво повышая голос.
   Старшина развел руками.
   – Такого они наверняка не ожидают, – пробормотал он, словно бы ища себе оправдание.
   Каверс задумчиво на него глянул, а затем лицо его начало расплываться в улыбке.
   – Вы совершенно правы, старшина, – сказал он.
   – Мне тоже это нравится, сэр, – со смехом присоединилась к обсуждению Ван Чунь-мэй. – Совсем как в том фильме.
   – Прекрасно его помню, – заверил ее Каверс и прыснул. – Все правильно, старшина. Идите туда, подготовьте эти мины и запустите.
   – Есть, сэр, – дружно отозвались Роббинс и ар-Рашид.
   – Выполнять! – гаркнул Каверс.
   И старшина с Синтией понеслись к лифту.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   Капитан Оппенгеймер Венец Целомудрия с прямой спиной сидел в своем капитанском кресле. Его злобный немигающий взор был сосредоточен на корабле Содружества; если бы дурной глаз действительно имел какую-то силу, на экране тут же возникло бы расширяющееся облако плазмы.
   Никоим образом капитан не проявил своего недовольства, когда их ракета не взорвалась. Для Оппенгеймера это просто указывало на то, что Дух Судьбы отверг жертву крейсера. Несомненно, кто-то на том обреченном корабле оскорбил Духа посредством какого-то непризнанного и нераскаянного греха.
   Его собственный корабль был чист. Рука капитана медленно сжалась в кулак. Он пошел на невероятно мучительные меры, чтобы в этом увериться. Как там в Слове Мудрости сказано?
   «Наказание рождает страх, страх рождает повиновение, повиновение рождает дисциплину, дисциплина рождает добродетель. Следственно, наказание рождает добродетель». Чтобы ободрить свою команду, Оппенгеймер позволил себе легкую улыбку.
   Когда придет время, и грязный содруг подобно бешеному псу развернется, чтобы сражаться со «Стрелой Судьбы», его люди должны оказаться достойными.
   Венец Целомудрия склонил голову и сотворил краткую молитву, прося Духа Судьбы простить ему гордыню. Как всегда, перед битвой он положил жизни своих людей на алтарь Судьбы. Затем он заметил, как убегающий корабль извергает еще одно облако ложных целей. Оппенгеймер не намеревался стрелять, пока он точно не будет знать, что уничтожит врага. Зато он намеревался гнать его хоть до адовых врат, чтобы сделать этот решающий выстрел.
   Тем временем он аккуратно записывал информацию, которую предоставил им какой-то отважный мокак. Несомненно, Толкователи Праведного Пути найдут этой информации достойное применение.

* * *

   – Ничего не понимаю, – пробурчала лейтенант Роббинс, слегка повышая голос. Затем она усиленно поморгала и начала снова.
   – Это потому что вы читаете руководство, – сказал ар-Рашид. Захлопнув маленькую дверцу в боку здоровенной мины, с которой он работал, старшина подошел к девушке.
   – Каким же образом мне тогда узнать, как эта штуковина заряжается, если я не освою руководство? – спросила Синтия.
   – А вы на рисунки перелистните, – предложил ей ар-Рашид.
   Синтия еще немного повозилась с инструкцией.
   – А как это? – спросила она, поднимая взор.
   Старшина протянул руку и нажал одну-единственную клавишу. Мгновенно бестелесная пара рук принялась наглядно изображать весь процесс снаряжения мины.
   – Ого! – подивилась Синтия. – Никогда раньше с таким не сталкивалась.
   – Здорово, да? Вы, вербальные типы, обычно этой функцией пренебрегаете. А мне она нравится, потому что экономит время. Которое мы, между прочим, попусту тратим, – со значением добавил старшина.
   – Да, верно, – согласилась девушка, облизывая пот с верхней губы.
   Они с шестью другими добровольцами сгрузили объемистые мины на поддоны и подвели их к громадным наружным воротам. Шесть гладких тяжелых сфер стояли в один ряд, ожидая развертывания – нетривиальной процедуры, поскольку никто не собирался доверять единственное функционирующее оружие на корабле зловредно перепрограммированным системам запуска. Сами мины были по природе своей совершенно пассивны, так что их требовалось вручную сталкивать с корабля, но поддоны, к которым они крепились, имели примитивные движки с небольшим объемом горючего и могли направлять мины куда следует. Синтия лично убедилась, что все предохранительные линии их скафандров надежно прикреплены к специальным кольцам на палубе.
   – Готово, капитан, – объявила она затем.
   – Развернуть мины, – приказал Каверс.
   Синтия на четверть приподняла вспомогательные дверцы, и одну за другой они вытолкнули мины наружу, оперируя автоматическими поддонами для формирования в кильватере минного поля, после чего поддоны были отключены.
   – Думаете, это сработает? – спросил у Синтии ар-Рашид.
   – По крайней мере, очень на это надеюсь, – ответила девушка. – Тогда это будет почти как в том фильме.
   Увидев, как ее глаза заискрились, старшина поморщился.
   – Ну ладно, по этой и по нескольким тысячами других причин, – сказал он, имея в виду капитана и команду славного корабля под названием «Непобедимый», – я тоже надеюсь, что это сработает.
   – Это же была ваша идея, старшина, – заметила Синтия.
   Остальные добровольцы заулыбались и закивали, показывая поднятые кверху большие пальцы.
   – Лучше не напоминайте, – пробурчал ар-Рашид, прикидывая, что скажет Редер, когда обнаружит, что его редкостные и драгоценные мины оказались безвозвратно потеряны. «Пожалуй, он не на шутку озлится, – решил старшина. – Но только потому, что пропустил такой роскошный спектакль».

* * *

   – Брат капитан, – уважительно произнес техник.
   После краткой паузы Венец Целомудрия дал ему понять, что услышал.
   – Докладывайте, – лаконично приказал он.
   – Брат капитан, корабль Содружества выпустил что-то значительно более тяжелое, нежели обычное облако ложных целей. Я всерьез озабочен. Они могут в нас стрелять, а мы неспособны предсказать траектории их ракет, а также их число и предполагаемые цели.
   – Сколько времени мы потеряем, обходя это препятствие? – спросил Оппенгеймер у астронавигатора.
   – Не менее часа, брат капитан, а возможно, и больше. Облако распространяется прямо на глазах.
   Оппенгеймер нахмурился. Содруг мог готовиться предпринять маневры уклонения, ожидая увидеть, как станут двигаться «Стрела Судьбы» и истребители, чтобы затем увеличить дистанцию.
   – Мы не должны терять преимущество, дарованное нам Судьбой, – напыщенно произнес он. – Они в отчаянии, и это просто уловка, рассчитанная на то, чтобы нас смутить. Мы будем следовать прежним курсом.
   – Есть, брат капитан, – дружно отозвались члены его команды.
   Венец Целомудрия был порадован их почтительностью, а затем сурово напомнил себе, что все это происходит не благодаря ему, а исключительно волей действующего посредством него Духа.

* * *

   Они не сдвинулись ни на дюйм, сэр, – взволнованно сообщил Труон Ле. – Прут прямо по центру.
   – А мины? – спросил Каверс.
   – Прямо по центру, – с улыбкой ответил глава тактического отдела.
   «Не говори „гоп“, пока не перепрыгнешь, сынок», – подумал капитан. Но и у него на сердце была немалая толика радостного предвкушения.

* * *

   – Когда мы узнаем? – спросила Роббинс.
   Они со старшиной рассиживались за столом в маленьком кабинете Редера. Коммандер создал программу, чтобы подключаться к картинке на капитанском мостике, и теперь они бессовестно ею пользовались.
   – Теперь уже в любую минуту, – тихо сказал ар-Рашид.
   Сложно было что-либо разглядеть сквозь выпущенные Труоном Ле дипольные отражатели, но вспышка взрыва прорвала бы даже этот туман.
   – Вот она! – воскликнула Синтия, указывая на экран.

* * *

   – Брат капитан! – крикнул техник.
   Оппенгеймер повернул к нему огненный взор. Независимо от обстоятельств, кричать на капитанском мостике было непозволительно.
   – Докладывайте, – процедил он сквозь зубы.
   – «Мученик» только что был уничтожен. – Заметно побледневший член команды смотрел на капитана.
   Капитан смотрел на него, позволяя лишь легкое проявление гнева. Новость его на самом деле не очень-то и удивила; «Мученик» славился своей неудачливостью.
   – Почему меня не проинформировали о том, что содруг в нас стреляет?
   – Брат капитан, не было никаких признаков, что он в нас стреляет. Конечно, наши датчики могли быть введены в заблуждение электронными мерами противодействия, но я так не думаю.
   – А не мог «Мученик» попытаться предпринять ту же жертву, которую принесли другие наши собратья? – предположил старший помощник.
   Венец Целомудрия с неприязнью посмотрел на старпома. Этот амбициозный подчиненный слишком часто пренебрегал обращением к нему как к «брату капитану». Затем Оппенгеймер снова повернулся к технику.
   – Можно это как-то установить? – спросил он.
   – В таком электронном тумане с определенностью нельзя, брат капитан. В подобных обстоятельствах можно установить, что враг в нас стреляет, только когда его артиллерия берет нас на прицел.
   – Возвращайтесь к своим обязанностям, – задумчиво на него глянув, велел технику капитан.
   Член команды, еще бледнее прежнего, сел к своему пульту. Почти тут же он объявил:
   – Брат капитан, «Свет Конгрегации» уничтожен.
   – Вместе с этим электронным мусором они в нас что-то бросают! – заключил капитан. – Астронавигатор, немедленно уводите нас с этого курса! Свяжитесь с остальным эскортом, ему также приказывается сменить курс. Догонять содруга следует быстро, но с предельной осторожностью.
   – Как по-вашему, что они используют? – спросил у него старпом. – Брат капитан, – добавил он в ответ на огненный взор Оппенгеймера.
   – Дайте мне только на них прямую наводку, и это уже будет несущественно, – прорычал Венец Целомудрия.

* * *

   Мокаки уходят в сторону от минного поля, – объявил техник.
   Капитан удовлетворенно кивнул. Это должно было предоставить «Непобедимому» больше возможностей для маневра. Кроме того, два истребителя и линейный крейсер стали уже более предпочтительным вариантом. «Точнее, станут, – мысленно поправил себя Каверс, – когда мы наши орудия наладим».
   – Еще одна мина попала, сэр, – доложил техник. – Там слишком много помех, чтобы установить, в кого именно.
   Затем два истребителя один за другим выскочили на свободное пространство.
   – Сэр! – с сомнением в голосе произнес Труон Ле. – Они стреляют. Я насчитываю пятнадцать самонаводящихся ракет, идущих от одного из истребителей.
   «Зачем?» – задумался Каверс. На таком расстоянии это казалось пустой тратой боеприпасов. С другой стороны, всего лишь одной ракете требовалось попасть, чтобы уничтожить «Непобедимый» или фатально его замедлить. Даже неразорвавшаяся ракета, которая в них угодила, сильно сократила дистанцию.
   Возможно, это был импульсивный жест, продиктованный гневом от потери собратьев. Именно подобные поступки делали мокаков такими опасными; практически невозможно было предугадать, что они сделают дальше.
   – Есть у нас, чем в них бросить, мистер Ле?
   – Проверяем, сэр. – Глава тактического отдела связался с Региной Бах.
   – Что у вас, старшина?
   – Сэр, сами по себе ракеты, похоже, в порядке. Это новые боеприпасы, доставленные уже после мистера Ларкина. Только пусковые установки себя скомпрометировали.
   Каверс задумчиво оглянулся на Ван Чунь-мэй, которая стояла у него за плечом. Та задумчиво пожевала нижнюю губу, затем подалась вперед.
   – Оставайтесь на связи, – велела она старшине Бах. Затем Ван включила общий интерком на главной палубе. – Лейтенант Роббинс, будьте добры, немедленно свяжитесь с пультом начальника тактического отдела.
   – Слушаю, мистер Ле, – секунду спустя сказала Синтия и удивленно заморгала, увидев сразу два лица на экране.
   – Скажите, как вы разворачивали те мины? – поинтересовалась Ван.
   – Мы установили их на поддоны и отправили в кильватер.
   – У вас такие поддоны остались? – спросила Ван Чунь-мэй.
   – Десятки, – ответила Синтия.
   Ван улыбнулась впервые за то время, которое показалось ей вечностью. Ле, также с улыбкой, подключил Роббинс к каналу Регины Бах.
   – Мы не можем использовать пусковые установки, – объяснила лейтенанту старпом. – Но если мы погрузим ракеты на ваши поддоны и отправим их в кильватер, они смогут выстрелить.
   – У них будет низкая скорость.
   – Это лучше, чем совсем никакой скорости! Вы со старшиной Бах доработаете детали, но учтите, что это необходимо было сделать еще пять минут назад.
   – Есть, сэр, – дружно отозвались они.
   – Две женщины стали договариваться о том, как им доставить артиллерию из зоны хранения ракет, смежной с главной палубой.
   Когда они обо всем условились, Ван повернулась к капитану и доложила.
   Труон Ле выпустил еще одно облако дипольных отражателей. Запас электронных мер противодействия уже дошел до опасно низкой черты.
   Каверс наблюдал за тем, как большинство ракет уничтожаются в быстро расчищающемся поле ложных целей. Одна-единственная полетела дальше к «Непобедимому».
   «Нет, только не это», – подумал капитан.

* * *

   – Брат капитан! – удивленно воскликнул техник.
   Капитан Оппенгеймер бросил на этого человека огненный взор, и в глазах у него уже виднелось откровенное бешенство.
   «Никому не будет позволено кричать на моем мостике!» – гневно подумал он.
   Достаточно скверно было уже то, что среди всякого мусора они напоролись на мину, которая вывела из строя целый блок маневровых движков, не говоря уж о шести лазерных пушках. Но никогда, абсолютно ни в каком случае, не потерпел бы Венец Целомудрия столь вопиющего нарушения дисциплины.
   Он медленно повернулся к старпому.
   – Наложите на этого человека дисциплинарное взыскание, – с деланным спокойствием приказал он.
   Затем Оппенгеймер резко переключил свой взор на техника, который оцепенело сидел у своего пульта, после чего перевел его обратно на старпома, удивляясь выражению жалости на лице своего ближайшего сподвижника.