Страница:
На глазах изумленного Рэпа эльф преобразился — его лицо из золотого стало свинцовым, а потом в точности воспроизвело тот жизнерадостный зеленый оттенок, который имеет окислившаяся медь. Он судорожно повернулся, наполовину перевалился через поручень и изверг все, что съел в течение последних пяти часов.
Часть одиннадцатая
1
* * *
И вновь крик чаек в вышине
В моря меня позвал.
И пусть не плачет обо мне
Покинутый причал.
Теннисон. Пересекая отмель
Часть одиннадцатая
ОДИН ПРИЧАЛ ОБОИХ ЖДАЛ
1
Рэп вызвался проводить Куиприана до каюты и в итоге волок его на себе большую часть пути. Рэп устроил бедолагу поудобнее — насколько это возможно сделать с человеком, убежденным, что он сейчас умрет, и чем скорее, тем лучше. А потом Рэп отправился на поиски Андора.
«Аллену» теперь довольно сильно качало; она медленно переваливалась с носа на корму, совсем не похоже на обычную качку на галере или боевом корабле джотуннов. На вершине волны каждый раз возникало необычное, захватывающее чувство полета. К этому примешивалась и ощутимая бортовая качка. Так как ветер усиливался, матросы начали убавлять паруса.
Двигаясь по коридору, Рэп заметил, что все эльфы на корабле находятся в том же состоянии, что и Куиприан. Манера эльфов делать все одинаково, очевидно, распространялась и на морскую болезнь. Впрочем, пассажиры-импы тоже начинали скисать.
Обнаружив Сагорна, который читал, растянувшись на койке, Рэп постучал в дверь, назвал его по имени и был приглашен в каюту.
На верхней палубе «Аллены» находилось сорок две каюты для пассажиров первого класса. Каюта Рэпа располагалась ближе к корме и была одной из лучших. Андор занимал помещение ближе к носу, поменьше и попроще. Хотя на суше такая каюта едва ли сошла за большой чулан, все равно она была больше и удобнее кубрика на «Танцоре гроз» или камеры, которую Рэп недавно делил с Гатмором. Отверстие иллюминатора было обито цветистой драпировкой, пол застелен толстым ковром, сияла начищенная медь. К передней переборке крепилась петлями двухэтажная койка. В кормовой части каюты находились зеркало и полка, под которую можно было поставить багаж. Подняв верхнюю койку, чтобы не мешала, старик удобно разлегся на нижней. Его длинные ноги торчали из серо-голубого одеяния, купленного, вероятно, на деньги подружки Андора.
Рэп скрестил руки на груди, прислонился к двери и стал ждать.
Сагорн держал книгу у самого носа, ловя последние лучи света, падающего из иллюминатора. Но вот он закрыл ее, заложив страницу пальцем, и уставился на Рэпа с обычным выражением кислого неодобрения.
— Почему ты со мной не посоветовался?
— О чем?
Сагорн сердито сжал губы.
— Обо всем! Ты не спросил, как я отношусь к колдуну-гному. О важности произнесения Высочайшего Вызова. О выборе жертвы. Вы ворвались в Нум точно стадо бешеных бегемотов.
— Но я вроде бы выпутался. Все идет по плану, старина.
— Да, после того как тебя чуть не превратили в котлету.
Рэп пожал плечами. У него осталось еще довольно много неучтенных ушибов и синяков, и из-за этого движения они напомнили о себе.
— Я как-нибудь справлюсь.
— Тебе очень повезло, что обошлось без переломов.
— У меня их девять, в основном пальцы, но срастаются они очень быстро.
Рот старика захлопнулся так резко, что громко клацнули зубы.
— Так, значит, адепты способны на такое?
Зависть и злоба исказили его лицо.
В течение нескольких минут они молча глядели друг на друга. Рэп смотрел против света, но, разумеется, прекрасно видел каждую морщинку на лице Сагорна. Старик несомненно выглядел моложе и здоровее после того, как Ишист подлечил его. Жаль, что волшебник не исправил ему характер.
И снова Сагорн первым нарушил молчание и произнес с оттенком нервного сарказма:
— Учишься быть таинственным?
— Нет, пытаюсь не использовать магию против тебя.
Сагорн поежился. Он заложил книгу обрывком тесьмы и положил ее на койку рядом с собой. Эта манипуляция дала ему пару секунд на то, чтобы собраться с мыслями. Все его помыслы были видны Рэпу как на ладони. Сейчас старик определенно что-то замышлял.
— Ну и как, получается?
— По-видимому, да. По крайней мере пока от тебя никакого толку.
— Из-за тебя я подвергался большой опасности в Нуме.
— Ты сам захотел этого, я не просил.
— Ха! Такие ловкие ответы — тоже свойство адептов?
Дрожь!
— Что это было? — вскричал Рэп, озираясь.
— О чем ты?
— Я почувствовал что-то.
Но корабль по-прежнему плавно переваливался с носа на корму и с борта на борт. Матросы на палубе не проявляли признаков беспокойства.
— Что именно? — раздраженно спросил Сагорн.
— Не знаю точно. — Рэп не знал даже, каким образом он это почувствовал.
Не звук и не движение. Он ощутил его не ушами, не костями и не кожей. Он не знал, с какой стороны это пришло. Но он был уверен, что что-то почувствовал — что-то слабое, но реальное. Он ощутил странную тревогу, внутренний голос говорил ему «важно», но едва ли «опасно». Не нравились Рэпу эти его новые таланты.
Сагорн презрительно отмахнулся от проблемы:
— Нервы!
— Наверно. Расскажи, какой ты опасности подвергался?
— Я обратился к своему старому другу, ученому, пользующемуся кое-каким влиянием в политических делах Империи. Мы не виделись тридцать лет.
— Ну и что в этом опасного?
— А то, что я не хочу, чтобы меня обвинили в колдовстве. Я за эти тридцать лет слишком мало состарился!
Его аквамариновые глаза неожиданно заблестели от удовольствия.
— Ну и что?
— Он тоже не состарился!
Рэп усмехнулся:
— То-то вы оба удивились.
— Да уж! Он остался таким же, каким был. А я, благодаря твоему дружку-гному, может быть, даже выгляжу моложе, чем тридцать лет назад. Но мой друг принял меня с почтением, и мы с ним долго беседовали. Он принадлежит к очень большому и могущественному роду. В своей семье он играет роль эксперта по политике и, подозреваю, разрабатывает стратегию негласного вмешательства в эту самую политику. Он был изгнан в Нум Эмтаром, и ему там так понравилось, что он ни разу не подавал прошений о возвращении. Тем не менее он по-прежнему твердо держит руку на пульсе Хаба.
— Он знает что-нибудь об Инос? О Краснегаре?
— Он знает о Краснегаре.
Сагорн растянул губы в недоброй улыбке, похожей, как всегда казалось Рэпу, на капкан. Потом замолчал, избрав паузу орудием утонченной пытки. Через какое-то время поняв, что реакции никакой все равно не дождаться, Сагорн сказал:
— Импы отступили, как я и предсказывал. Все побережье шумит. Много жертв.
— Я не стану их оплакивать.
Рэпу не было дела до гоблинов. Имперские войска — это хуже, а ведь именно они начали кровопролитие. Имперская оккупация оставит городку тяжелые раны — изнасилованные женщины, убитые, изувеченные мужчины, разграбленное или уничтоженное имущество. Эти войска — не что иное, как отбросы армии Империи. Лучше не знать подробностей.
Интереснее было другое. Сами эти сведения, несомненно, являлись результатом колдовства. Олибино, естественно, пытался скрыть отступление легионеров при помощи магии, но его усилия наткнулись на чье-то мощное противодействие. Чары Олибино могли быть разрушены или Распнексом, карликом, замаскировавшимся под гоблина, или самой Блестящей Водой.
— Верховный маршал использовал эту заварушку как предлог, чтобы избавиться кое от чего, что давно мешало, — усмехнулся Сагорн. — Но он опоздал! Верховное командование — гнилое болото, в котором квакают жабы. Маршал бросил Двенадцатый легион на север, потому что гоблины, перевалив через горы, разбойничали в северо-западном Джалгистро! У него были и другие проблемы. В дальнем Шимлундоке вспыхнуло восстание — разумеется, все из-за тех же разногласий с карликами и из-за подступов к Темной реке. Кроме того, половина Гваша в огне. Ничто в целом свете не может вызвать такого возмущения в сенате, как малейший намек на то, что гномы побеждают имперские войска. Это оскорбительно для...
— Так что же произошло в Краснегаре после того, как импы ушли?
Рэп помнил рассказы Блестящей Воды о налетах гоблинов — это было много месяцев назад, — остальное его не интересовало.
Быстро темнело. Сагорна окутал полумрак, но своим ясновидением Рэп различил, как старик пожал плечами.
— Кто знает?
— Как кто? Хранители, разумеется.
— Это верно. Но ты — единственный из известных мне смертных, кто то и дело беседует с чародеями и ведьмами. Ну конечно, ты ведь не простой смертный, правда? — Снова в нем заговорили зависть и обида. Сагорн считал, что он, а не Рэп, достоин быть адептом.
— Каковы планы императора?
Старый костлявый джотунн терпеть не мог, когда его допрашивают. Поэтому в этом месте разговора он должен был бы замолчать. Но, наверное, Рэп бессознательно использовал магию, поскольку ответ все же получил.
— Теплый супчик и мягкая постель, я думаю.
Рэп пронаблюдал знакомую циничную ухмылку и спросил:
— Плохие новости?
— Похоже, здоровье Эмшандара быстро ухудшается. Какая жалость! Он был хорошим человеком... по сравнению с другими. Его будет не хватать.
На лице Сагорна появилось злобное выражение, словно он раскаивался в том, что выразил кому-то симпатию.
— Но на политику Империи это не повлияет. Разумеется, его советники уже нашли выход.
— Какой? Говори!
Старик с неохотой перешел к самому главному.
— Слухи — и только слухи. Говорят, что тайный секретариат послал разведчиков в Нордландию.
— Собирать компрометирующие данные?
— Разумеется. Забавно, но, кажется, ни одна из сторон до сих пор не придавала значения Краснегару. Как ты думаешь, может ли это быть каким-нибудь долгодействующим последствием трудов Иниссо? Державная бюрократия всегда относилась к Краснегару как к зависимому государству или протекторату. Таны, похоже, считали его джотуннской территорией. И ни одна из сторон не удосужилась организовать военный поход в Краснегар. Кое-какое коммерческое значение у него было — торговля и все такое — но воевать из-за него никому и в голову не приходило.
— До тех пор, пока были способны рассуждать логично.
Сагорн передернул плечами, словно не желая признать, что сам Рэп способен рассуждать логично.
— По-видимому, планы Империи сводятся к следующему. Королем провозглашается герцог Анджилка, но он остается там же, где сейчас, и по-прежнему занимается коврами и драпировками. Реальная власть будет принадлежать вице-королю, управляющему от его имени.
— И этим вице-королем будет Калкор, полагаю?
Старик махнул тонкой, бледной рукой.
— Будет тот, кого назначит — то есть выберет — совет танов. Калкор может стать вице-королем, если захочет, но захочет ли он? Им может стать даже местный, вроде Форонода. Таким образом, Империя объявляет, что Нордландия получает Краснегар фактически в безраздельное владение, но номинально это будет не так. Северяне будут владеть Краснегаром до тех пор, пока не вздумают потребовать большего.
Но картографы по-прежнему будут закрашивать Краснегар цветом Империи... И пожалуйста, не убивайте людей больше, чем это необходимо, а то вы подорвете наши запасы шерстяных воротничков.
Значит, Инос будет лишена права на престол?
— Хранители, вероятно, поддержали это предложение?
— Разумеется. Только Олибино мог удержать легионы от полной оккупации гоблинской территории.
Инос, лишенная своего королевства, больше не будет королевой, а значит... Рэп в ужасе отогнал от себя запретные мысли. Не будь Инос королевой, она была бы вольна выйти замуж за конюха или простого матроса. Неужели он был таким себялюбивым чудовищем? Даже думать о таком не сметь!
Между тем Сагорн явно чего-то недоговаривал. Вид у него был довольный — значит, это новости дурные.
По коридору к ним приближались стюарды с горящими фонарями. Они стучались в каюты и предлагали пассажирам фонари, а также ценные советы по поводу того, как избежать пожара на корабле.
Наверху матросы снова убавляли паруса, канаты и реи гудели под напором внезапно налетевшего шторма. Безусловно, капитан не покинул бы порт, если бы знал, какова погода. Снова Рэп испытал странное чувство тревоги — как будто он не замечал чего-то очевидного.
Стюарды добрались до каюты Сагорна — два молодца в изящных белых ливреях. Не успел тот из них, что повыше, постучать в дверь, как Рэп уже открыл ее. Он протянул руку за фонариком и произнес заранее приготовленное «спасибо».
Молодой человек с фонарями застыл на месте. Челюсть у него отвисла, и он уставился на Рэпа так, словно он вылез у него на глазах из могилы. Его и без того светлокожее лицо стало бледным, как снег. Его товарищ, такой же светленький, тоже онемел и застыл.
Насладившись этим зрелищем, Рэп поднес палец к губам и сказал:
— Ш-ш!.. Я — замаскировавшийся джотунн. Никому не рассказывайте!
Тут же краска прилила к их щекам. Первый быстро вручил Рэпу фонарь, а у второго хватило духу, чтобы спросить:
— Вы будете ужинать сегодня, господа?
Вежливый джотунн? Куда катится мир?!
Но у Рэпа еще не прошли синяки, полученные в тюрьме.
— Разумеется, я буду ужинать, и мой друг тоже. Что в меню?
Обменявшись изумленными взглядами, стюарды выдали такой перечень блюд, что у Рэпа слюнки потекли. На «Танцоре гроз» такое и не снилось.
— Выглядит неплохо, — сказал он. — Если я закажу двойную порцию жирной жареной свинины с кровью, повар не сочтет за труд?
Ухмыляясь, Рэп закрыл дверь за ошалевшими стюардами и повесил на крюк в потолке фонарь, который стал бешено качаться.
Сагорн следил за дурачеством Рэпа с кислой улыбкой.
— Собрался ужинать в ресторане первого класса? Да знаешь ли ты, как полагается знатным особам вести себя за столом?
— Я думаю, это не должно превышать возможностей адепта.
Рэп был не слепой, он был в состоянии подражать поведению других.
Устав стоять, юноша шагнул через каюту к Андорову морскому сундуку и уселся. Хитрый старый лис наверняка что-то скрывал. Пришла пора устроить ему допрос с пристрастием
— Расскажи мне о Литриане.
Рэп сразу понял, что его догадка была неверной, поскольку старик ответил охотно:
— Пожалуйста! Он уселся на синем троне в первый год царствования Эмтара, шестьдесят восемь лет назад. О его прошлом почти ничего не известно, но говорят, будто он родился в Вальдоджифе, а не в самом Вальдориане. Клан Джифа — это ветвь клана Рианы, старший клан рода Эол. Он общий герой всех эльфов, а Рианов в особенности. Он — верховный военный вождь. Это почетнейшее звание, которое очень мало кому удавалось получить. Оно эквивалентно верховному властителю всего рода. Впрочем, думаю, чародею от этой чести немного проку. Возраст его неизвестен, и определить его совершенно невозможно, поскольку он одновременно и чародей и эльф. По-видимому, сама Умтрум избрала его своим наследником и отдала ему свои слова на смертном одре. Думаю, ему тогда могло быть лет восемнадцать — двадцать...
— Почему это ты так думаешь?
Сагорн фыркнул.
— Большинство чародеев к старости становятся маленько странными, а Умтрум было не меньше двухсот. К тому же она была русалкой.
— О!
— Она до конца своих дней сохраняла повышенный интерес к молодым красивым...
— Ясно.
— ...представителям любых рас, отличающимся...
— Я понял! — повторил Рэп настойчиво, испытывая неловкость, не имевшую ничего общего с морской болезнью. — Как ты все это ухитряешься помнить?
Старик усмехнулся:
— Тренировка и практика, естественно. У меня абсолютная зрительная память — я могу вспомнить любую картину, когда-либо увиденную, и любую страницу, когда-либо прочитанную. Я думаю, что такое умение не должно превышать возможностей адепта.
— Действительно? — Рэп не задумывался об этом, и снова он ощутил укол тревоги.
Даже не укол — удар! Очевидно, то, что сейчас сказал Сагорн, было очень важным, и Рэп упускал из виду что-то весьма существенное. Адепт может управлять любыми человеческими навыками — значит, и памятью тоже? Ему надо бы пойти в свою каюту и хорошенько поразмыслить. А эта странная тревога... может быть, она была первым признаком развивающейся способности к предвидению? Или это только игра воображения?
Его мать была провидицей.
Но он до сих пор так и не выяснил, какие дурные известия скрывал Сагорн.
— Как ты полагаешь, чародей поможет мне?
— Понятия не имею.
Судя по тому, как это было сказано, данная проблема старика нисколько не волновала.
— Сколько времени мне потребуется, чтобы добраться до Вальдориана?
Сагорн бросил озабоченный взгляд на иллюминатор. Вода просачивалась сквозь раму.
— Даже для того, чтобы предсказать, где мы будем завтра, нужны способности куда большие, чем у адепта. Тебе должно быть известно расписание «Аллены». Мальфин...
— Я знаю, что мы должны прибыть в Вислон не раньше чем через четыре недели. Я уже почти раскаиваюсь в том, что послушался безумных советов Ишиста. По-моему, я бы пешком быстрее дошел до Хаба.
Сагорн обнажил зубы в презрительной усмешке.
— Неужели? Значит, и ты можешь иногда ошибаться? Понял теперь, почему надо было посоветоваться со мной, прежде чем бросаться в эти авантюры?
Раньше подобные насмешки рассердили бы Рэпа. Но сейчас ему только стало немного грустно при мысли о жалком злорадстве, которое их порождает.
— Я понимал, что раб не может просто так подойти к дверям дворца чародея и потребовать аудиенции.
— У меня есть друзья в Хабе. Они могли бы организовать встречу.
— Быстро?
— Возможно, не очень быстро, — признал ученый.
— Значит, тот путь, который я избрал, в конце концов может оказаться кратчайшим?
Сагорн нехотя кивнул:
— Да. Как только ты доберешься до Илрейна, тебя тотчас же отправят в Вальдориан и будут подгонять изо всех сил. Я в этом не сомневаюсь. Конечно, дванишийские таможенники — лучшие в мире специалисты по волоките. Но эльфы там тоже весьма влиятельны. И они не любят, когда чужеземцы разгуливают по Илрейну. К тому же человек, произнесший Высочайший Вызов, — лицо государственного значения! Тебя повезут в почтовой карете.
— Ну и сколько это займет времени?
— Там примерно шестьдесят лиг. Это один тяжелый день езды на хороших лошадях.
Шестьдесят лиг за день? Пока Рэп переваривал эти невероятные сведения, Сагорн с трудом поднялся на негнущиеся ноги. Покачиваясь, он подошел к иллюминатору и задраил его наглухо.
— Не так просто дать точный ответ. Сейчас мы легли в дрейф. И мы не успели даже выйти из Нумской бухты. И вообще наше положение опасно.
Он снова сел — возможно, с более громким стуком, чем ему хотелось бы. Судя по всему, в нем было достаточно джотуннского, чтобы осознать опасности подветренного берега.
Стюард проскользнул по коридору, звоня в обеденный колокольчик.
— Пожалуй, я не рискну предпринять путешествие в столовую, — пробормотал Сагорн. — А Андор наверняка не голоден. Вот Джалон, пожалуй, с удовольствием покушает. А команда все равно никого из нас в лицо не знает...
— Я по-прежнему мечтаю о куске жареной свинины, — сказал Рэп. Пора уходить, а значит, пора предпринять решительное наступление. — Мне не совсем понятны ваши мотивы, доктор. И ваших друзей. Я заключил договор с Андором, Джалоном и Дарадом. Все они согласились помогать мне в обмен на мое обещание помочь им после. С вами и с Тиналом я пока об этом не говорил. Но я был крайне удивлен, когда увидел, как Андор садится на этот корабль. По-моему, излишней честностью Андор никогда не страдал.
Сагорн покраснел.
— Он лелеет тщетные надежды выманить из тебя слово силы при помощи своих чар.
Рэп покачал головой. Старик скривил лицо в неприязненной гримасе.
— А может, мы и не станем тебя сопровождать до самого Вислона. Расписанием предусмотрены заходы в Мальфин, и в Даль-Петр, и...
— Нет, не то. Андор далеко не храбрец. Он ни за что не отправился бы в морское путешествие без очень серьезных причин. И он согласился бы пройти пешком тысячу лиг, лишь бы не встретиться с чародеем. Могу ли я заключить, что Ишист внушил вам непреодолимое желание сопровождать меня к Литриану?
Сагорн побледнел.
— Разумеется, нет!
— А раз так, возникает естественный вопрос: что еще сказал тебе твой друг в Нуме?
Сагорн оскалился, обнажив желтые зубы.
— Ты становишься чересчур умным, молодой человек! Как бы тебе это не повредило! Ну так слушай. Иносолан мертва!
Нет!
Рэп полностью контролировал свое лицо и был уверен, что ничем не выдал своих чувств. Это подтверждалось разочарованным выражением на лице Сагорна.
— От кого исходит эта информация? — спросил Рэп ледяным голосом.
Нет! Нет! Нет!
— От Эмшандара. Он известил об этом сенат, когда выступал с сообщением по поводу Краснегара.
— А кто сказал императору?
— Не знаю.
Сагорн не лгал. У его загадочного друга тоже, по-видимому, не было причин лгать. Несколько месяцев назад, в ту ночь, когда Рэп видел Инос где-то в пустынях Зарка, по крайней мере трое Хранителей знали, где она находится, и по крайней мере двое из них собирались ее схватить. Если в Хабе полагают, что она мертва, значит, дело плохо... Рэп подавил в себе нарастающее чувство отчаяния, и ему показалось, что в этом помогло то странное тревожное ощущение, которое он испытывал в течение разговора. Где-то в этой истории притаилась ложь.
— Я не верю.
Сагорнова книга поползла по койке. Он потянулся за ней, но слишком поздно, и она отъехала в дальний конец койки. Потеряв интерес к ней, он откинулся на подушку и презрительно посмотрел на Рэпа.
— Когда ты станешь старше и мудрее, ты узнаешь, что чаще всего первой реакцией человека на неприятные известия является их неприятие. Разум поначалу отказывается верить, и верх берут эмоции. Но эту новость трудно назвать неожиданной. Пройдет день-два, и ты свыкнешься с этим.
— А потом?
— А потом ты поймешь, что твой поход завершен. Он стал бессмысленным. В соответствии с договором, который ты с нами заключил, теперь твой моральный долг — помочь нам. Я призываю тебя поделиться с нами твоим вторым словом.
Рэп промолчал, погруженный в раздумья. Сагорн нахмурился.
— Да, верно, такое условие прямо не оговаривалось. Моим товарищам не удалось добиться разумных условий в переговорах с тобой. Но с этической точки зрения ты, несомненно, обязан это сделать.
Он был далеко не так уверен в своей правоте, как старался показать. Но решение Андора явиться на корабль теперь получило свое объяснение.
Ишист велел Рэпу доверять своим предчувствиям.
— Я не верю, — повторил фавн упрямо.
— Ох, ты ведешь себя как ребенок. Возможно, она умерла в ту самую ночь, когда колдунья похитила...
— Она была жива, когда мы были в Мильфлере.
— Откуда ты знаешь? — проревел Сагорн.
— Это не важно. Я хочу знать, кто сообщил императору.
— Тогда отправляйся в Хаб и спроси у него!
— У кого в руках власть? У него или у сената?
Глаза Сагорна сузились.
— Десять лет назад — даже пять — Эмшандар мог заставить сенаторов танцевать джигу в ночных рубашках. А сейчас... кто знает?
— Значит, проблема Краснегара должна была его беспокоить. Без Инос найти решение, возможно, было легче, и он... решил упростить ситуацию?
Сагорн презрительно рассмеялся.
Эти доводы звучали неубедительно даже для самого Рэпа, однако он не сдавался.
— Юная королева в беде, и многие легионеры уже погибли, пытаясь помочь ей... А Эмшандар хочет отдать ее королевство тану, но сенаторы, возможно...
— Приятно верить в то, чему хочется верить! И все-таки...
— Император мог солгать! Да! — говорило предчувствие. — Ближе! Ближе! Или он действительно верил в то, во что хотелось верить? Ах, Инос!
— Твой оптимизм выходит за пределы разумного, так же как и твои потуги постичь все тайны, — сказал Сагорн. — Разве Хранители стали бы поддерживать такую ложь? Расскажи, что ты узнал в Мильфлере.
Старик сгорал от любопытства, но старался не показывать этого.
Сжалившись над ним, Рэп начал рассказывать о той ночи, когда он встретил Блестящую Воду и Зиниксо. Разговоры помогали отвлечься от тягостных мыслей. Он поведал все: как двое Хранителей предсказали будущее Маленького Цыпленка, как они составили заговор против Олибино и о том, как он увидел Инос в волшебном зеркале и как пытался предостеречь ее.
К тому времени, как Рэп закончил свой рассказ, офицеры и горстка пассажиров в столовой уже перешли к третьему блюду. Тени бешено плясали по каюте, и Рэпу приходилось перекрикивать шум бури. Сагорн был одним из самых нетипичных джотуннов, но он совсем по-джотуннски не обращал внимания на разгулявшуюся стихию и с удовольствием слушал Рэпа.
— Ты думаешь, она послушалась твоего предостережения и убежала?
— Не знаю. Надеюсь, что да.
— Вряд ли ей это удалось бы. Теперь, после всего услышанного, мне еще труднее понять твой оптимизм. Гораздо легче предположить, что вокруг нее развернулась борьба и она пала жертвой этой борьбы. Или же она попыталась убежать, следуя твоему совету, и ей не повезло. Хранители сообщили императору.
«Аллену» теперь довольно сильно качало; она медленно переваливалась с носа на корму, совсем не похоже на обычную качку на галере или боевом корабле джотуннов. На вершине волны каждый раз возникало необычное, захватывающее чувство полета. К этому примешивалась и ощутимая бортовая качка. Так как ветер усиливался, матросы начали убавлять паруса.
Двигаясь по коридору, Рэп заметил, что все эльфы на корабле находятся в том же состоянии, что и Куиприан. Манера эльфов делать все одинаково, очевидно, распространялась и на морскую болезнь. Впрочем, пассажиры-импы тоже начинали скисать.
Обнаружив Сагорна, который читал, растянувшись на койке, Рэп постучал в дверь, назвал его по имени и был приглашен в каюту.
На верхней палубе «Аллены» находилось сорок две каюты для пассажиров первого класса. Каюта Рэпа располагалась ближе к корме и была одной из лучших. Андор занимал помещение ближе к носу, поменьше и попроще. Хотя на суше такая каюта едва ли сошла за большой чулан, все равно она была больше и удобнее кубрика на «Танцоре гроз» или камеры, которую Рэп недавно делил с Гатмором. Отверстие иллюминатора было обито цветистой драпировкой, пол застелен толстым ковром, сияла начищенная медь. К передней переборке крепилась петлями двухэтажная койка. В кормовой части каюты находились зеркало и полка, под которую можно было поставить багаж. Подняв верхнюю койку, чтобы не мешала, старик удобно разлегся на нижней. Его длинные ноги торчали из серо-голубого одеяния, купленного, вероятно, на деньги подружки Андора.
Рэп скрестил руки на груди, прислонился к двери и стал ждать.
Сагорн держал книгу у самого носа, ловя последние лучи света, падающего из иллюминатора. Но вот он закрыл ее, заложив страницу пальцем, и уставился на Рэпа с обычным выражением кислого неодобрения.
— Почему ты со мной не посоветовался?
— О чем?
Сагорн сердито сжал губы.
— Обо всем! Ты не спросил, как я отношусь к колдуну-гному. О важности произнесения Высочайшего Вызова. О выборе жертвы. Вы ворвались в Нум точно стадо бешеных бегемотов.
— Но я вроде бы выпутался. Все идет по плану, старина.
— Да, после того как тебя чуть не превратили в котлету.
Рэп пожал плечами. У него осталось еще довольно много неучтенных ушибов и синяков, и из-за этого движения они напомнили о себе.
— Я как-нибудь справлюсь.
— Тебе очень повезло, что обошлось без переломов.
— У меня их девять, в основном пальцы, но срастаются они очень быстро.
Рот старика захлопнулся так резко, что громко клацнули зубы.
— Так, значит, адепты способны на такое?
Зависть и злоба исказили его лицо.
В течение нескольких минут они молча глядели друг на друга. Рэп смотрел против света, но, разумеется, прекрасно видел каждую морщинку на лице Сагорна. Старик несомненно выглядел моложе и здоровее после того, как Ишист подлечил его. Жаль, что волшебник не исправил ему характер.
И снова Сагорн первым нарушил молчание и произнес с оттенком нервного сарказма:
— Учишься быть таинственным?
— Нет, пытаюсь не использовать магию против тебя.
Сагорн поежился. Он заложил книгу обрывком тесьмы и положил ее на койку рядом с собой. Эта манипуляция дала ему пару секунд на то, чтобы собраться с мыслями. Все его помыслы были видны Рэпу как на ладони. Сейчас старик определенно что-то замышлял.
— Ну и как, получается?
— По-видимому, да. По крайней мере пока от тебя никакого толку.
— Из-за тебя я подвергался большой опасности в Нуме.
— Ты сам захотел этого, я не просил.
— Ха! Такие ловкие ответы — тоже свойство адептов?
Дрожь!
— Что это было? — вскричал Рэп, озираясь.
— О чем ты?
— Я почувствовал что-то.
Но корабль по-прежнему плавно переваливался с носа на корму и с борта на борт. Матросы на палубе не проявляли признаков беспокойства.
— Что именно? — раздраженно спросил Сагорн.
— Не знаю точно. — Рэп не знал даже, каким образом он это почувствовал.
Не звук и не движение. Он ощутил его не ушами, не костями и не кожей. Он не знал, с какой стороны это пришло. Но он был уверен, что что-то почувствовал — что-то слабое, но реальное. Он ощутил странную тревогу, внутренний голос говорил ему «важно», но едва ли «опасно». Не нравились Рэпу эти его новые таланты.
Сагорн презрительно отмахнулся от проблемы:
— Нервы!
— Наверно. Расскажи, какой ты опасности подвергался?
— Я обратился к своему старому другу, ученому, пользующемуся кое-каким влиянием в политических делах Империи. Мы не виделись тридцать лет.
— Ну и что в этом опасного?
— А то, что я не хочу, чтобы меня обвинили в колдовстве. Я за эти тридцать лет слишком мало состарился!
Его аквамариновые глаза неожиданно заблестели от удовольствия.
— Ну и что?
— Он тоже не состарился!
Рэп усмехнулся:
— То-то вы оба удивились.
— Да уж! Он остался таким же, каким был. А я, благодаря твоему дружку-гному, может быть, даже выгляжу моложе, чем тридцать лет назад. Но мой друг принял меня с почтением, и мы с ним долго беседовали. Он принадлежит к очень большому и могущественному роду. В своей семье он играет роль эксперта по политике и, подозреваю, разрабатывает стратегию негласного вмешательства в эту самую политику. Он был изгнан в Нум Эмтаром, и ему там так понравилось, что он ни разу не подавал прошений о возвращении. Тем не менее он по-прежнему твердо держит руку на пульсе Хаба.
— Он знает что-нибудь об Инос? О Краснегаре?
— Он знает о Краснегаре.
Сагорн растянул губы в недоброй улыбке, похожей, как всегда казалось Рэпу, на капкан. Потом замолчал, избрав паузу орудием утонченной пытки. Через какое-то время поняв, что реакции никакой все равно не дождаться, Сагорн сказал:
— Импы отступили, как я и предсказывал. Все побережье шумит. Много жертв.
— Я не стану их оплакивать.
Рэпу не было дела до гоблинов. Имперские войска — это хуже, а ведь именно они начали кровопролитие. Имперская оккупация оставит городку тяжелые раны — изнасилованные женщины, убитые, изувеченные мужчины, разграбленное или уничтоженное имущество. Эти войска — не что иное, как отбросы армии Империи. Лучше не знать подробностей.
Интереснее было другое. Сами эти сведения, несомненно, являлись результатом колдовства. Олибино, естественно, пытался скрыть отступление легионеров при помощи магии, но его усилия наткнулись на чье-то мощное противодействие. Чары Олибино могли быть разрушены или Распнексом, карликом, замаскировавшимся под гоблина, или самой Блестящей Водой.
— Верховный маршал использовал эту заварушку как предлог, чтобы избавиться кое от чего, что давно мешало, — усмехнулся Сагорн. — Но он опоздал! Верховное командование — гнилое болото, в котором квакают жабы. Маршал бросил Двенадцатый легион на север, потому что гоблины, перевалив через горы, разбойничали в северо-западном Джалгистро! У него были и другие проблемы. В дальнем Шимлундоке вспыхнуло восстание — разумеется, все из-за тех же разногласий с карликами и из-за подступов к Темной реке. Кроме того, половина Гваша в огне. Ничто в целом свете не может вызвать такого возмущения в сенате, как малейший намек на то, что гномы побеждают имперские войска. Это оскорбительно для...
— Так что же произошло в Краснегаре после того, как импы ушли?
Рэп помнил рассказы Блестящей Воды о налетах гоблинов — это было много месяцев назад, — остальное его не интересовало.
Быстро темнело. Сагорна окутал полумрак, но своим ясновидением Рэп различил, как старик пожал плечами.
— Кто знает?
— Как кто? Хранители, разумеется.
— Это верно. Но ты — единственный из известных мне смертных, кто то и дело беседует с чародеями и ведьмами. Ну конечно, ты ведь не простой смертный, правда? — Снова в нем заговорили зависть и обида. Сагорн считал, что он, а не Рэп, достоин быть адептом.
— Каковы планы императора?
Старый костлявый джотунн терпеть не мог, когда его допрашивают. Поэтому в этом месте разговора он должен был бы замолчать. Но, наверное, Рэп бессознательно использовал магию, поскольку ответ все же получил.
— Теплый супчик и мягкая постель, я думаю.
Рэп пронаблюдал знакомую циничную ухмылку и спросил:
— Плохие новости?
— Похоже, здоровье Эмшандара быстро ухудшается. Какая жалость! Он был хорошим человеком... по сравнению с другими. Его будет не хватать.
На лице Сагорна появилось злобное выражение, словно он раскаивался в том, что выразил кому-то симпатию.
— Но на политику Империи это не повлияет. Разумеется, его советники уже нашли выход.
— Какой? Говори!
Старик с неохотой перешел к самому главному.
— Слухи — и только слухи. Говорят, что тайный секретариат послал разведчиков в Нордландию.
— Собирать компрометирующие данные?
— Разумеется. Забавно, но, кажется, ни одна из сторон до сих пор не придавала значения Краснегару. Как ты думаешь, может ли это быть каким-нибудь долгодействующим последствием трудов Иниссо? Державная бюрократия всегда относилась к Краснегару как к зависимому государству или протекторату. Таны, похоже, считали его джотуннской территорией. И ни одна из сторон не удосужилась организовать военный поход в Краснегар. Кое-какое коммерческое значение у него было — торговля и все такое — но воевать из-за него никому и в голову не приходило.
— До тех пор, пока были способны рассуждать логично.
Сагорн передернул плечами, словно не желая признать, что сам Рэп способен рассуждать логично.
— По-видимому, планы Империи сводятся к следующему. Королем провозглашается герцог Анджилка, но он остается там же, где сейчас, и по-прежнему занимается коврами и драпировками. Реальная власть будет принадлежать вице-королю, управляющему от его имени.
— И этим вице-королем будет Калкор, полагаю?
Старик махнул тонкой, бледной рукой.
— Будет тот, кого назначит — то есть выберет — совет танов. Калкор может стать вице-королем, если захочет, но захочет ли он? Им может стать даже местный, вроде Форонода. Таким образом, Империя объявляет, что Нордландия получает Краснегар фактически в безраздельное владение, но номинально это будет не так. Северяне будут владеть Краснегаром до тех пор, пока не вздумают потребовать большего.
Но картографы по-прежнему будут закрашивать Краснегар цветом Империи... И пожалуйста, не убивайте людей больше, чем это необходимо, а то вы подорвете наши запасы шерстяных воротничков.
Значит, Инос будет лишена права на престол?
— Хранители, вероятно, поддержали это предложение?
— Разумеется. Только Олибино мог удержать легионы от полной оккупации гоблинской территории.
Инос, лишенная своего королевства, больше не будет королевой, а значит... Рэп в ужасе отогнал от себя запретные мысли. Не будь Инос королевой, она была бы вольна выйти замуж за конюха или простого матроса. Неужели он был таким себялюбивым чудовищем? Даже думать о таком не сметь!
Между тем Сагорн явно чего-то недоговаривал. Вид у него был довольный — значит, это новости дурные.
По коридору к ним приближались стюарды с горящими фонарями. Они стучались в каюты и предлагали пассажирам фонари, а также ценные советы по поводу того, как избежать пожара на корабле.
Наверху матросы снова убавляли паруса, канаты и реи гудели под напором внезапно налетевшего шторма. Безусловно, капитан не покинул бы порт, если бы знал, какова погода. Снова Рэп испытал странное чувство тревоги — как будто он не замечал чего-то очевидного.
Стюарды добрались до каюты Сагорна — два молодца в изящных белых ливреях. Не успел тот из них, что повыше, постучать в дверь, как Рэп уже открыл ее. Он протянул руку за фонариком и произнес заранее приготовленное «спасибо».
Молодой человек с фонарями застыл на месте. Челюсть у него отвисла, и он уставился на Рэпа так, словно он вылез у него на глазах из могилы. Его и без того светлокожее лицо стало бледным, как снег. Его товарищ, такой же светленький, тоже онемел и застыл.
Насладившись этим зрелищем, Рэп поднес палец к губам и сказал:
— Ш-ш!.. Я — замаскировавшийся джотунн. Никому не рассказывайте!
Тут же краска прилила к их щекам. Первый быстро вручил Рэпу фонарь, а у второго хватило духу, чтобы спросить:
— Вы будете ужинать сегодня, господа?
Вежливый джотунн? Куда катится мир?!
Но у Рэпа еще не прошли синяки, полученные в тюрьме.
— Разумеется, я буду ужинать, и мой друг тоже. Что в меню?
Обменявшись изумленными взглядами, стюарды выдали такой перечень блюд, что у Рэпа слюнки потекли. На «Танцоре гроз» такое и не снилось.
— Выглядит неплохо, — сказал он. — Если я закажу двойную порцию жирной жареной свинины с кровью, повар не сочтет за труд?
Ухмыляясь, Рэп закрыл дверь за ошалевшими стюардами и повесил на крюк в потолке фонарь, который стал бешено качаться.
Сагорн следил за дурачеством Рэпа с кислой улыбкой.
— Собрался ужинать в ресторане первого класса? Да знаешь ли ты, как полагается знатным особам вести себя за столом?
— Я думаю, это не должно превышать возможностей адепта.
Рэп был не слепой, он был в состоянии подражать поведению других.
Устав стоять, юноша шагнул через каюту к Андорову морскому сундуку и уселся. Хитрый старый лис наверняка что-то скрывал. Пришла пора устроить ему допрос с пристрастием
— Расскажи мне о Литриане.
Рэп сразу понял, что его догадка была неверной, поскольку старик ответил охотно:
— Пожалуйста! Он уселся на синем троне в первый год царствования Эмтара, шестьдесят восемь лет назад. О его прошлом почти ничего не известно, но говорят, будто он родился в Вальдоджифе, а не в самом Вальдориане. Клан Джифа — это ветвь клана Рианы, старший клан рода Эол. Он общий герой всех эльфов, а Рианов в особенности. Он — верховный военный вождь. Это почетнейшее звание, которое очень мало кому удавалось получить. Оно эквивалентно верховному властителю всего рода. Впрочем, думаю, чародею от этой чести немного проку. Возраст его неизвестен, и определить его совершенно невозможно, поскольку он одновременно и чародей и эльф. По-видимому, сама Умтрум избрала его своим наследником и отдала ему свои слова на смертном одре. Думаю, ему тогда могло быть лет восемнадцать — двадцать...
— Почему это ты так думаешь?
Сагорн фыркнул.
— Большинство чародеев к старости становятся маленько странными, а Умтрум было не меньше двухсот. К тому же она была русалкой.
— О!
— Она до конца своих дней сохраняла повышенный интерес к молодым красивым...
— Ясно.
— ...представителям любых рас, отличающимся...
— Я понял! — повторил Рэп настойчиво, испытывая неловкость, не имевшую ничего общего с морской болезнью. — Как ты все это ухитряешься помнить?
Старик усмехнулся:
— Тренировка и практика, естественно. У меня абсолютная зрительная память — я могу вспомнить любую картину, когда-либо увиденную, и любую страницу, когда-либо прочитанную. Я думаю, что такое умение не должно превышать возможностей адепта.
— Действительно? — Рэп не задумывался об этом, и снова он ощутил укол тревоги.
Даже не укол — удар! Очевидно, то, что сейчас сказал Сагорн, было очень важным, и Рэп упускал из виду что-то весьма существенное. Адепт может управлять любыми человеческими навыками — значит, и памятью тоже? Ему надо бы пойти в свою каюту и хорошенько поразмыслить. А эта странная тревога... может быть, она была первым признаком развивающейся способности к предвидению? Или это только игра воображения?
Его мать была провидицей.
Но он до сих пор так и не выяснил, какие дурные известия скрывал Сагорн.
— Как ты полагаешь, чародей поможет мне?
— Понятия не имею.
Судя по тому, как это было сказано, данная проблема старика нисколько не волновала.
— Сколько времени мне потребуется, чтобы добраться до Вальдориана?
Сагорн бросил озабоченный взгляд на иллюминатор. Вода просачивалась сквозь раму.
— Даже для того, чтобы предсказать, где мы будем завтра, нужны способности куда большие, чем у адепта. Тебе должно быть известно расписание «Аллены». Мальфин...
— Я знаю, что мы должны прибыть в Вислон не раньше чем через четыре недели. Я уже почти раскаиваюсь в том, что послушался безумных советов Ишиста. По-моему, я бы пешком быстрее дошел до Хаба.
Сагорн обнажил зубы в презрительной усмешке.
— Неужели? Значит, и ты можешь иногда ошибаться? Понял теперь, почему надо было посоветоваться со мной, прежде чем бросаться в эти авантюры?
Раньше подобные насмешки рассердили бы Рэпа. Но сейчас ему только стало немного грустно при мысли о жалком злорадстве, которое их порождает.
— Я понимал, что раб не может просто так подойти к дверям дворца чародея и потребовать аудиенции.
— У меня есть друзья в Хабе. Они могли бы организовать встречу.
— Быстро?
— Возможно, не очень быстро, — признал ученый.
— Значит, тот путь, который я избрал, в конце концов может оказаться кратчайшим?
Сагорн нехотя кивнул:
— Да. Как только ты доберешься до Илрейна, тебя тотчас же отправят в Вальдориан и будут подгонять изо всех сил. Я в этом не сомневаюсь. Конечно, дванишийские таможенники — лучшие в мире специалисты по волоките. Но эльфы там тоже весьма влиятельны. И они не любят, когда чужеземцы разгуливают по Илрейну. К тому же человек, произнесший Высочайший Вызов, — лицо государственного значения! Тебя повезут в почтовой карете.
— Ну и сколько это займет времени?
— Там примерно шестьдесят лиг. Это один тяжелый день езды на хороших лошадях.
Шестьдесят лиг за день? Пока Рэп переваривал эти невероятные сведения, Сагорн с трудом поднялся на негнущиеся ноги. Покачиваясь, он подошел к иллюминатору и задраил его наглухо.
— Не так просто дать точный ответ. Сейчас мы легли в дрейф. И мы не успели даже выйти из Нумской бухты. И вообще наше положение опасно.
Он снова сел — возможно, с более громким стуком, чем ему хотелось бы. Судя по всему, в нем было достаточно джотуннского, чтобы осознать опасности подветренного берега.
Стюард проскользнул по коридору, звоня в обеденный колокольчик.
— Пожалуй, я не рискну предпринять путешествие в столовую, — пробормотал Сагорн. — А Андор наверняка не голоден. Вот Джалон, пожалуй, с удовольствием покушает. А команда все равно никого из нас в лицо не знает...
— Я по-прежнему мечтаю о куске жареной свинины, — сказал Рэп. Пора уходить, а значит, пора предпринять решительное наступление. — Мне не совсем понятны ваши мотивы, доктор. И ваших друзей. Я заключил договор с Андором, Джалоном и Дарадом. Все они согласились помогать мне в обмен на мое обещание помочь им после. С вами и с Тиналом я пока об этом не говорил. Но я был крайне удивлен, когда увидел, как Андор садится на этот корабль. По-моему, излишней честностью Андор никогда не страдал.
Сагорн покраснел.
— Он лелеет тщетные надежды выманить из тебя слово силы при помощи своих чар.
Рэп покачал головой. Старик скривил лицо в неприязненной гримасе.
— А может, мы и не станем тебя сопровождать до самого Вислона. Расписанием предусмотрены заходы в Мальфин, и в Даль-Петр, и...
— Нет, не то. Андор далеко не храбрец. Он ни за что не отправился бы в морское путешествие без очень серьезных причин. И он согласился бы пройти пешком тысячу лиг, лишь бы не встретиться с чародеем. Могу ли я заключить, что Ишист внушил вам непреодолимое желание сопровождать меня к Литриану?
Сагорн побледнел.
— Разумеется, нет!
— А раз так, возникает естественный вопрос: что еще сказал тебе твой друг в Нуме?
Сагорн оскалился, обнажив желтые зубы.
— Ты становишься чересчур умным, молодой человек! Как бы тебе это не повредило! Ну так слушай. Иносолан мертва!
Нет!
Рэп полностью контролировал свое лицо и был уверен, что ничем не выдал своих чувств. Это подтверждалось разочарованным выражением на лице Сагорна.
— От кого исходит эта информация? — спросил Рэп ледяным голосом.
Нет! Нет! Нет!
— От Эмшандара. Он известил об этом сенат, когда выступал с сообщением по поводу Краснегара.
— А кто сказал императору?
— Не знаю.
Сагорн не лгал. У его загадочного друга тоже, по-видимому, не было причин лгать. Несколько месяцев назад, в ту ночь, когда Рэп видел Инос где-то в пустынях Зарка, по крайней мере трое Хранителей знали, где она находится, и по крайней мере двое из них собирались ее схватить. Если в Хабе полагают, что она мертва, значит, дело плохо... Рэп подавил в себе нарастающее чувство отчаяния, и ему показалось, что в этом помогло то странное тревожное ощущение, которое он испытывал в течение разговора. Где-то в этой истории притаилась ложь.
— Я не верю.
Сагорнова книга поползла по койке. Он потянулся за ней, но слишком поздно, и она отъехала в дальний конец койки. Потеряв интерес к ней, он откинулся на подушку и презрительно посмотрел на Рэпа.
— Когда ты станешь старше и мудрее, ты узнаешь, что чаще всего первой реакцией человека на неприятные известия является их неприятие. Разум поначалу отказывается верить, и верх берут эмоции. Но эту новость трудно назвать неожиданной. Пройдет день-два, и ты свыкнешься с этим.
— А потом?
— А потом ты поймешь, что твой поход завершен. Он стал бессмысленным. В соответствии с договором, который ты с нами заключил, теперь твой моральный долг — помочь нам. Я призываю тебя поделиться с нами твоим вторым словом.
Рэп промолчал, погруженный в раздумья. Сагорн нахмурился.
— Да, верно, такое условие прямо не оговаривалось. Моим товарищам не удалось добиться разумных условий в переговорах с тобой. Но с этической точки зрения ты, несомненно, обязан это сделать.
Он был далеко не так уверен в своей правоте, как старался показать. Но решение Андора явиться на корабль теперь получило свое объяснение.
Ишист велел Рэпу доверять своим предчувствиям.
— Я не верю, — повторил фавн упрямо.
— Ох, ты ведешь себя как ребенок. Возможно, она умерла в ту самую ночь, когда колдунья похитила...
— Она была жива, когда мы были в Мильфлере.
— Откуда ты знаешь? — проревел Сагорн.
— Это не важно. Я хочу знать, кто сообщил императору.
— Тогда отправляйся в Хаб и спроси у него!
— У кого в руках власть? У него или у сената?
Глаза Сагорна сузились.
— Десять лет назад — даже пять — Эмшандар мог заставить сенаторов танцевать джигу в ночных рубашках. А сейчас... кто знает?
— Значит, проблема Краснегара должна была его беспокоить. Без Инос найти решение, возможно, было легче, и он... решил упростить ситуацию?
Сагорн презрительно рассмеялся.
Эти доводы звучали неубедительно даже для самого Рэпа, однако он не сдавался.
— Юная королева в беде, и многие легионеры уже погибли, пытаясь помочь ей... А Эмшандар хочет отдать ее королевство тану, но сенаторы, возможно...
— Приятно верить в то, чему хочется верить! И все-таки...
— Император мог солгать! Да! — говорило предчувствие. — Ближе! Ближе! Или он действительно верил в то, во что хотелось верить? Ах, Инос!
— Твой оптимизм выходит за пределы разумного, так же как и твои потуги постичь все тайны, — сказал Сагорн. — Разве Хранители стали бы поддерживать такую ложь? Расскажи, что ты узнал в Мильфлере.
Старик сгорал от любопытства, но старался не показывать этого.
Сжалившись над ним, Рэп начал рассказывать о той ночи, когда он встретил Блестящую Воду и Зиниксо. Разговоры помогали отвлечься от тягостных мыслей. Он поведал все: как двое Хранителей предсказали будущее Маленького Цыпленка, как они составили заговор против Олибино и о том, как он увидел Инос в волшебном зеркале и как пытался предостеречь ее.
К тому времени, как Рэп закончил свой рассказ, офицеры и горстка пассажиров в столовой уже перешли к третьему блюду. Тени бешено плясали по каюте, и Рэпу приходилось перекрикивать шум бури. Сагорн был одним из самых нетипичных джотуннов, но он совсем по-джотуннски не обращал внимания на разгулявшуюся стихию и с удовольствием слушал Рэпа.
— Ты думаешь, она послушалась твоего предостережения и убежала?
— Не знаю. Надеюсь, что да.
— Вряд ли ей это удалось бы. Теперь, после всего услышанного, мне еще труднее понять твой оптимизм. Гораздо легче предположить, что вокруг нее развернулась борьба и она пала жертвой этой борьбы. Или же она попыталась убежать, следуя твоему совету, и ей не повезло. Хранители сообщили императору.