Дж. Р. Уорд
Темный любовник

   Посвящается тебе с благоговением и любовью. Спасибо за то, что пришел и нашел меня.
   И за то, что показал мне путь.
   Это была лучшая прогулка в моей жизни

Благодарности

   Большое спасибо Карен Солем, Каре Чезаре, Клэр Зион, Каре Уэлш, Роуз Хильяр.
   И моему исполнительному комитету: Сью Грэфтон, доктору Джессике Андерсон, Бэтси Воган.
   Перегружая Интернет и обрывая телефоны в Хатчинсе и Сенека-парке, вы спасли меня от безумия и помогли остаться целеустремленной и жизнерадостной.
   Моей семье с любовью.

Глава 1

   В клубе «Скример» было полно народу. Дариус осмотрелся. Публика выглядела жутковато: дамы, затянутые в кожу, кавалеры с физиономиями серийных убийц, припадочные полуголые фигуры на танцполе.
   Внешность Дариуса и его спутника отвечала стилю заведения. С поправкой на то, что оба и вправду были убийцами.
   Они сели за столик.
   – Итак, ты все-таки решил это сделать? – спросил Торман.
   Дариус твердо взглянул ему в глаза.
   – Решил.
   Торман повертел в руке стакан с виски и мрачно улыбнулся, показав кончики клыков.
   – Ди, ты просто спятил.
   – Тебе виднее.
   – Ну, прикинь сам. – Торман отставил стакан. – Ты возьмешь невинную девочку, которая понятия не имеет о том, во что влипла, и доверишь ее превращение такому типу, как Рэт? Это безумие.
   – Да брось ты, он же не Князь Тьмы, хотя видок у него, конечно…
   Дариус допил пиво.
   – И – ну-ка, побольше уважения к старшим.
   – Да уважаю я его, уважаю. Мне идея твоя не нравится.
   – Мне нужен Рэт.
   – Ты в этом уверен?
   К столу подлетела красотка в микромини, грудь в цепях, армейские ботинки до колен. Косметики на лице килограмма два, и походочка что надо: задница, как на шарнирах.
   Дариус отогнал ее от столика. Сегодня секс в его планы не входил.
   – Тор, она же моя дочь.
   – Ди, она полукровка. Ты прекрасно знаешь, как Рэт относится к людям. – Торман покачал головой. – Моя прапрабабка тоже была полукровкой, но я не треплюсь об этом в его присутствии.
   Дариус поднял руку и взглядом указал официантке на свою бутылку и пустой стакан Тормана.
   – Я не позволю, чтобы погиб еще один мой ребенок. Спасу ее любой ценой. Есть шанс, что после превращения она останется человеком и до конца жизни не узнает, кем был ее отец. У полукровок бывает такое. Она может прожить всю жизнь, не зная, от кого родилась.
   Он очень надеялся на такой исход. Потому что, если победит его кровь и дочь станет вампиром, на нее тотчас же начнется охота.
   – Дариус, если Рэт когда-нибудь на это согласится, то только из уважения к тебе. Хотя я и в этом сомневаюсь.
   – Я заставлю его любым способом.
   – Думаешь, что окажешь ей этим большую услугу? Он же настоящий зверь. Ты не боишься? Превращение – испытание еще то, а твоя дочь ничего даже еще не знает.
   – Я сам ей все объясню.
   – Интересно, как? Подойдешь на улице и скажешь: «Привет, ты меня не знаешь, но я твой папка. И вообще, поздравляю, ты выиграла в лотерею. Первый приз – превращение в вампира. Добро пожаловать в Диснейленд!»
   – Ты меня достал.
   Торман подался вперед, повел могучими плечами, затянутыми в черную кожу.
   – Слушай, Ди, я тут подумал: ты мой старый друг. – Он помедлил. – Давай все это сделаю я, а не Рэт.
   Дариус обжег его взглядом.
   – Так: ты сделаешь это, а потом как ни в чем не бывало вернешься домой? Да за все это, старина, Уэлси забьет тебе кол в сердце и оставит на солнышке подыхать.
   Торман вздрогнул.
   – Пожалуй, ты прав.
   – А после займется мной.
   Тут уже оба поежились.
   – И вот еще… – Дариус откинулся на стуле и подождал, пока официантка поставит на стол выпивку и отойдет. Грохот тяжелого рэпа заглушал все. – Мы живем в опасное время. Если со мной что-нибудь случится…
   – Я о ней позабочусь.
   Дариус похлопал друга по плечу.
   – Я в этом не сомневаюсь.
   – Но Рэт все-таки, увы, лучше, – сказал Торман без малейшей зависти, просто констатируя факт.
   – Да, ему нет равных.
   – И слава богу, что нет. – Торман ухмыльнулся. – Ребята того же мнения.
   Их команда предпочитала решать все вопросы в тесном кругу. Рэт не имел себе равных, когда речь шла о мести. Ненависть, с которой он преследовал врагов, граничила с одержимостью. Он был последним из рода. Последний оставшийся в живых чистокровный вампир. Вся раса почитала его за короля, но он плевал на свое благородное происхождение.
   Беда в том, что для дочери Дариуса, полукровки, Рэт оставался последней надеждой на выживание. Только его кровь могла спасти ее во время превращения. Если дойдет до него… Тормана это утешало слабо. Он считал, что гуманнее бросить девушку на съедение льву.
   Публика вокруг заволновалась и подалась в стороны, освобождая проход для кого-то или чего-то…
   – Черт, вот и он, – пробормотал Торман и быстро допил свой стакан. – Ну все, без обид: я пошел. Вы и без меня разберетесь.
   Дариус смотрел, как человеческое море обтекает огромную тень. Каждый инстинктивно стремился уклониться от опасности.
   Рэт возвышался над толпой. Шесть футов и двенадцать дюймов ужаса, одетого в кожу. Длинные черные волосы падали на лоб. Выпуклые темные очки полностью закрывали глаза. Плечи вдвое шире, чем у любого из стоящих в проходе парней. Лицо аристократа, отмеченное печатью жестокости. Каждое его движение источало угрозу. Он был королем по праву рождения и солдатом по призванию.
   Дариуса накрыла волна исходящей от Рэта угрозы; он взял бутылку пива и сделал большой глоток.
   – Господи, укрепи меня.
 
   Бэт Рэндалл подняла голову; над нею буквально нависал главный редактор. Подойдя вплотную к столу, он вовсю запускал свои похотливые глаза за вырез ее блузки.
   – Опять заработалась допоздна, – проворковал он.
   – Привет, Дик.
   «Шел бы ты домой к жене и детям», – подумала она.
   – И чем же ты занимаешься?
   – Редактирую статью для Тони.
   – Ты же знаешь, есть много других способов сделать мне приятно.
   «Да… можно себе представить…»
   – Дик, ты прочитал мое письмо? Я была сегодня в полицейском участке, говорила с Хосе и Рики. Они клянутся, что в городе появился оружейный дилер. У наркоторговцев нашли два переделанных «магнума».
   Дик сунулся было потрепать ее по плечу, но передумал и лишь погладил.
   – Лучше займись своей работой и оставь серьезные преступления для взрослых мальчиков. Мы не простим себе, если что-нибудь случится с твоей симпатичной мордашкой.
   Он улыбнулся и перевел взгляд на ее губы.
   Третий год ко мне клеится, подумала Бэт. С первого дня, как я сюда устроилась.
   Черт, как надоел, хоть мешок на голову надевай. Нет: лучше бумажный пакет, и чтобы на нем фотография миссис Дик. Как только увижу, что он подходит, пакетик на голову – и привет.
   – Тебя подбросить до дома?
   «Жди, кобель, сяду я к тебе в машину!»
   – Нет, спасибо.
   Бэт повернулась к монитору, надеясь, что намек ясен.
   Несолоно хлебавши Дик двинул из офиса. Скорее всего, в соседний бар, где после работы оттягивались репортеры. Колдуэлл не был городом мечты и не сулил журналисту большой карьеры, но Дик и его парни любили напускать на себя утомленный, пресыщенный жизнью вид. Они собирались в баре «У Чарли» и вспоминали лучшие времена. Все когда-то работали в серьезных газетах. Мужчины средних лет и средних способностей, знающие свое дело и свое место.
   Колдуэлл сам по себе город не маленький, а тут еще и Нью-Йорк неподалеку – оказывает, так сказать, гуманитарную помощь. Убийства, наркотики, проституция – всего этого дерьма здесь навалом, работы у репортеров хоть отбавляй. Но «Колдуэллскому курьеру» было далеко до «Таймс», и рассчитывать на Пулитцеровскую премию не приходилось. Такие дела…
   «Да что там коллеги, ты на себя взгляни, – подумала Бэт. – Киснешь в паршивой газетенке со своей убогой колонкой. Перспективы уйти в приличное место никакой. А стукнет пятьдесят, будешь править бесплатные объявления в рекламном листке, если повезет, и вспоминать былую службу в “Курьере”, как сказку».
   Она полезла в пакетик «M&M», который давно держала в руке. Черт, пусто. Еще один облом.
   Пора домой. По дороге загляну к китайцам и перекушу.
   Бэт выбралась из своего отсека, прошла по пустому офису и украла со стола Тони его заначку, пачку печенья. Обжора Тони все время что-то жевал. Для него не существовало таких понятий, как завтрак, обед и ужин, все заменял один безостановочный процесс – питание. Когда он не спал, его рот постоянно был занят. И чтобы не умереть с голоду на работе, он запасал еду. Его стол ломился от вредных и калорийных продуктов. Бэт содрала с пачки целлофан и, содрогаясь от отвращения, положила в рот синтетическую дрянь. Потом выключила свет, спустилась по лестнице и вышла на Трейд-стрит.
   На нее обрушилась жара. До дома – двенадцать кварталов, а вокруг еще и влажность такая, что не продохнуть. К счастью, на полпути есть китайский ресторан с кондиционером. Если повезет и народу будет в меру, можно посидеть в холодке подольше.
   Когда печенье было съедено, она достала телефон, нажала кнопку скоростного набора и заказала себе говядину с брокколи. Улица уходила в темноту, маршрут был привычный и довольно-таки опасный, не расслабишься. В этом районе тянулись ряды баров и стрип-клубов, изредка попадались салоны тату и пирсинга. А нормальных ресторанов всего два, китайский и мексиканский. В некоторых кварталах все здания стояли пустыми, раньше там были офисы. Бэт ходила по этой улице каждый день и знала ее наизусть, автоматически обходя знакомые выбоины на тротуаре, и, казалось, даже светофоры на перекрестке загорались по ее мысленной команде. Вопли из открытых окон уже давно не пугали, а только создавали ощущение жизни, бьющей через край.
   В баре Макгридера играли блюз, из стеклянных дверей «Зеро Сам» рявкал рэп, а у Рубина пели караоке. В большинстве своем это были приличные заведения, но какая же бочка меда обойдется без ложки дегтя. Завсегдатаи «Скримера» наводили страх на округу. Мимо дверей этого клуба Бэт предпочла бы идти об руку с полицейским.
   Она прикинула, сколько осталось ходу до китайского ресторана. Жара давила, силы кончались. Воздух такой влажный, что им впору захлебнуться.
   Бэт подозревала, что дело не только в жаре: с недавних пор что-то в ней сломалось. Может, это начало депрессии? На работе никаких перспектив. Дома развал. Нет ни любовника, ни романтических отношений. Только пара друзей. Если заглянуть лет на десять вперед, там светит все тот же Дик со своими дружками и вечная карусель: подъем, дорога на работу, попытки что-то изменить в жизни, а затем – полное фиаско.
   Может, пора удрать куда-нибудь подальше от Колдуэлла и его «Курьера»? Покинуть компанию электронных друзей. Отдохнуть от будильника, телефона и телевизора, бубнящего по ночам.
   Бог свидетель, в этом городе ее держит только привычка. Приемные родители скучать не будут, сто лет уже им не звонила. А у семейных друзей и своих забот полон рот.
   Сзади раздался тихий свист, и Бэт посмотрела через плечо. Опасно ходить мимо этих баров, вечно рискуешь нарваться на подонка.
   Не переставая свистеть, два парня перебежали дорогу и направились прямиком в ее сторону. Она осмотрелась. Впереди – целый квартал заброшенных домов. Темно, хоть глаз выколи, только огни фар изредка проносятся мимо.
   – Мне нравятся твои волосы, такие черные, – сказал один из парней, пристроившись у нее за спиной. – Потрогать можно?
   Бэт знала, что останавливаться нельзя. Эти двое смахивали на студентов колледжа, приехавших оттянуться на каникулах. Будут приставать всю дорогу, если их вовремя не отшить. Главное, не давать им повода и прибавить шагу, благо китайский ресторан уже близко.
   На ходу она рылась в сумочке, разыскивая баллончик с перцовым спреем.
   – Может, подвезти? – спросил длинный. – У меня тут недалеко машина. Нет, серьезно: поехали, покатаемся.
   Он ухмыльнулся и подмигнул дружку. Тот рассмеялся и стал скакать вокруг них кругами, жидкие белые волосы взлетали над головой.
   – Давай, давай покатаем ее! – кричал белобрысый.
   Куда девался чертов баллончик?
   Длинный подошел совсем близко и коснулся ее волос. Бэт твердо посмотрела ему в глаза. Просто красавчик, этакий стопроцентный американец.
   Когда он улыбнулся в ответ, она развернулась и побежала в сторону китайского ресторана. Не сводя глаз с его мерцающей неоновой вывески, она молила бога, чтобы кто-нибудь прошел мимо, но вокруг не было ни души: жара прогнала с улицы всех гуляк.
   – Эй, а как тебя зовут? – пыхтел за спиной Стопроцентный Американец.
   Сердце заколотилось: она поняла, что забыла спрей дома, в другой сумке. Осталось всего четыре квартала.
   – Ладно, сам тебе имя придумаю. Подожди… Как тебе нравится Кошечка?
   Белобрысый хихикнул.
   Бэт сглотнула и вынула из сумки телефон, готовая набрать девять-один-один.
   Спокойствие. Главное – не растеряться.
   Она представила, как войдет в ресторан под освежающий ветерок кондиционера. А потом вызовет такси, чтобы доехать до самого дома, подальше от этих придурков.
   – Ну, куда же ты, Кошечка, – канючил Стопроцентный Американец, – я тебе понравлюсь.
   Осталось всего три квартала…
   Бэт уже сошла с тротуара, чтобы перейти Десятую улицу, когда парень схватил ее и потащил назад, зажав рот тяжелой ладонью. Она отбивалась как одержимая, лупила руками и ногами. Подалась назад и заехала ему прямо в глаз. Руки, державшие ее, разжались. Рванувшись вперед, она перевела дыхание и застучала каблуками по мостовой. На Трейд-стрит вывернула машина; Бэт закричала, но та проехала мимо.
   Длинный снова настиг.
   – Ты мне за это заплатишь, сука! – прошипел он в ухо Бэт и сдавил ей горло.
   Казалось, еще немного, и сломается шея. Пленницу затошнило от запахов пота и дешевого одеколона, а равно и от визгливого смеха белобрысого.
   «В переулок тащат, – сообразила она, – а там совсем темно».
   Желудок сжался, еще немного – и вырвет; в горле возник противный привкус желчи. Бэт предприняла еще одну попытку вырваться. Ужас придал ей сил, но противник оказался сильнее.
   Он выбрал уютное местечко за мусорным баком и всем телом прижался к ней. Она успела врезать ему пару раз локтями по ребрам.
   – Вот зараза! Держи ей руки!
   Белобрысый получил хорошую порцию ударов каблуками по голени, но все-таки поймал ее руки и задрал их кверху.
   – Давай, сучка, тебе понравится! – рычал Стопроцентный Американец, пытаясь раздвинуть ей ноги коленом.
   Он пристроил ее спиной к кирпичной стене и удерживал на месте, сжимая горло. Другой рукой расстегивал блузку. Бэт закричала и сразу получила удар в лицо. В глазах потемнело от боли, появился привкус крови во рту.
   – Так: заорешь еще раз, язык отрежу.
   Длинный сорвал с нее кружевной лифчик. В глазах ничего, кроме похоти и злости.
   – Эй, а сиськи-то у тебя настоящие? – спросил белобрысый, как будто она могла ответить.
   Длинный больно стиснул ей грудь и дернул за сосок. Бэт сморщилась от боли, на глаза навернулись слезы.
   Стопроцентный Американец заржал:
   – Настоящие. Дам и тебе попробовать, когда сам кончу.
   Омерзительное хихиканье белобрысого и осознание неотвратимо приближающейся развязки включило защитный механизм в ее мозгу. Бэт заставила себя расслабиться и вспомнить уроки самообороны. Она больше не сопротивлялась, только тяжело дышала.
   – Неужели решила стать хорошей девочкой? – спросил длинный, глядя на нее с подозрением.
   Бэт медленно кивнула.
   – Отлично. – Он наклонился и задышал ей в лицо. Она еле удержалась, чтобы не скривиться от запаха табака и пивного перегара. – Но если снова закричишь, будет плохо. Поняла?
   Она еще раз кивнула.
   – Отпусти ее.
   Похрюкивая, белобрысый выпустил ее руки и стал выбирать местечко поудобнее, чтобы насладиться зрелищем.
   Стопроцентный Американец шарил по ее телу грубыми ладонями, Бэт боролась с тошнотой и пыталась удержать в желудке печенье. Пока длинный занимался ее грудью, она потихоньку расстегнула ему брюки.
   Дышать было тяжело, длинный теперь крепко держал ее за горло. Но, когда Бэт погладила его потайное местечко, застонал и ослабил хватку.
   Железной рукой она скрутила мошонку, он дернулся, как от удара током, скрючился и получил в нос коленом. Адреналин хлынул в кровь. Она была готова изувечить и второго подонка, но тот лишь стоял в стороне и глазел, разинув рот.
   – Чтоб вы сдохли, сволочи!
   Бэт кинулась вон из переулка, пытаясь застегнуть разлетавшиеся полы блузки. Не помня себя, добежала до дома. Руки тряслись, ключ не попадал в замок. Добравшись до ванной, Бэт посмотрела на себя в зеркало. По разбитому лицу ручьями текли слезы.
 
   Буч О’Нил патрулировал район, когда в машине включилась рация и он получил новый вызов: потерпевший мужчина, без сознания, но дышит, – в переулке, недалеко от него.
   А сколько времени-то? Десять часов; да, веселье начинается. Пятница, вечер, начало июля, у молокососов каникулы. Добро пожаловать на праздник дураков! Этот пацан либо перебрал, либо кто-то вправил ему мозги. Второе вернее.
   Нужно напомнить диспетчеру, что Буч работает в убойном отделе и жертвы мордобоя – не его профиль. На нем и так два незакрытых дела – утопленник и жертва наезда, – а начальство вечно норовит еще что-нибудь повесить. Впрочем, лучше уж на работе гореть, чем в квартире киснуть. Никто его дома не ждет, кроме грязной посуды и неубранной постели.
   Он включил сирену, нажал педаль газа и подумал: «Let’s hear it for the boys of summer»[1].

Глава 2

   Рэт медленно шел по клубу и с ухмылкой смотрел, как завсегдатаи «Скримера» вжимаются в стены, уступая ему дорогу. В воздухе распространялся запах паники и животного страха. Он вдохнул поглубже: знакомый аромат щекотал ноздри.
   Быдло, тупое человеческое стадо.
   В клубе царил полумрак, но даже слабый свет причинял боль, темные очки не помогали; он закрыл глаза. Зрение было настолько слабым, что проку от него все равно не было. Рэт умел жить в полной темноте и доверял своим ушам. За ревом музыки он различал шарканье ног, шепот за столиками, звон разбитого стакана. Он шел вперед, не разбирая дороги; если на пути встречалось препятствие – отшвыривал его в сторону.
   Дариуса было достаточно легко вычислить в толпе, от него одного не пахло страхом. Рэт подошел вплотную, открыл глаза и увидел темный расплывчатый силуэт. Да, от такого зрения проку нет.
   – А куда делся Торман? – спросил он, уловив запах виски.
   – Пошел подышать, милорд. Спасибо, что пришли.
   Рэт повалился в кресло.
   Снова заиграла музыка, на смену безумному рэпу Лудакриса пришел старый добрый хип-хоп Сипресс-Хилл.
   Рэт смотрел, как толпа медленно заполняет проделанный им коридор, и терпеливо ждал.
   – Милорд…
   Дариус поставил пиво на стол и глубоко вздохнул.
   – Если тебе что-то от меня нужно, то не тяни, выкладывай, – нараспев произнес Рэт.
   Потянул носом – и догадался, что к ним подошла официантка. В голове возник ее образ: большая грудь, тесная футболка, полоска голого тела.
   – Что будете пить? – спросила она.
   Он поборол искушение разложить ее тут же, на столе, и отхлебнуть из сонной артерии. Человеческая кровь жизни не продлевает, но всяко приятнее на вкус, чем разбавленный алкоголь.
   – Попозже. – Он слегка улыбнулся.
   Девушка вздрогнула. В воздухе разлился запах страха и похоти. Он втянул воздух и замер, прислушиваясь к своим ощущениям.
   «Нет, неинтересно», – подумал он.
   Официантка кивнула, но не сдвинулась с места. Она смотрела на него во все глаза. Короткие светлые волосы встали дыбом. Зачарованная, она забыла и про работу, и про то, как ее зовут.
   Рэта все это начало раздражать; он нетерпеливо заерзал и пробормотал:
   – Все, топай отсюда. Мы хорошие ребята.
   Она попятилась и скрылась в толпе.
   Дариус откашлялся:
   – Спасибо, что пришли.
   – Ближе к делу.
   – Рэт, нам обоим есть что вспомнить.
   – Короче.
   – Мы сражались плечом к плечу, перебили уйму лессеров…
   Рэт кивнул. Дариус, Торман и еще четверо воинов – вот и все, что осталось от некогда могучего Братства черного кинжала, защищавшего племя вампиров. Самыми опасными врагами были лессеры – люди без души, прислужники мерзавца Омеги. Рэту и его парням приходилось быть всегда начеку.
   Дариус снова откашлялся:
   – После всех этих долгих лет…
   – Ди, тебе придется-таки сказать, зачем звал. И заодно – вот что: Марисса имеет на меня сегодня вечером виды.
   – Хотите воспользоваться своей комнатой в моем доме? Она и так ваша. Вы же знаете, я туда никого не пускаю. Вряд ли ее братец захочет пригласить вас к себе.
   Дариус натужно рассмеялся.
   Рэт скрестил руки на груди, пнул стол и вытянул ноги.
   Ему было наплевать на брата Мариссы и все его деликатные чувства. Хаверс – поганый сноб и дилетант, что понимает он в жизни воина. Ему никак не осознать, что расе угрожает опасность и только Рэт со своими парнями спасает ее от полного истребления.
   Какого рожна строить из себя денди и угождать этому слюнтяю, когда на улице каждый день убивают вампиров. Место воина в бою, а не на чертовом троне. Пропади ты пропадом, Хаверс.
   Но Марисса не должна страдать из-за своего братца-придурка.
   – Ладно, спасибо за приглашение, а теперь говори, что тебе надо.
   – У меня есть дочь.
   – С каких это пор?
   Рэт медленно повернулся к нему.
   – Уже порядком.
   – А кто ее мать?
   – Вы ее не знаете. Она… умерла.
   Дариуса охватила грусть. Сквозь смрад потных тел, алкоголя и табака пробился запах боли.
   – Сколько ей лет? – спросил Рэт, начиная догадываться, чего от него хотят.
   – Двадцать пять.
   Рэт чертыхнулся вполголоса.
   – Даже не проси меня об этом, Дариус. Даже не проси!
   – Я должен, милорд. Ваша кровь…
   – Еще раз заикнешься об этом, и ты покойник.
   – Вы не поняли. Она…
   Рэт стал было подниматься, но Дариус удержал его за руку.
   – Она полукровка.
   – Господи Иисусе…
   – Ей не пережить превращение наедине с собой, но, если вы согласитесь помочь, у нее появится шанс выкарабкаться. Ваша кровь достаточно сильна, чтобы спасти полукровку от смерти. Я не прошу вас сделать ее своей шеллан или защищать ее. Об этом я сам позабочусь. Пожалуйста. Мои сыновья мертвы. Она – это все, что останется после меня. А я… я так любил ее мать.
   Попроси об этом кто-нибудь другой, Рэт сразу послал бы его подальше. С людьми и полукровками он не церемонился, признавая их только в двух видах: самок – на спине, самцов – ничком и прижмуренных.
   Но Дариус был его близким другом. Вернее – его можно было бы назвать таковым, если бы Рэт его подпускал ближе.
   Гнев пробежал по жилам и затаился в груди. Пусть он покажется неблагодарным, но он не станет распускать слюни из-за какой-то полукровки. Доброта и милосердие – не его профиль. Он встал из-за стола.
   – Я не могу сделать этого даже для тебя.
   Дариус судорожно сглотнул. Рэт смутился и потрепал его за плечо.
   – Если ты ее любишь, сделай одолжение, попроси кого-нибудь другого.
   Развернулся и пошел к выходу. По дороге он очистил память посетителей бара. Те, что покрепче, будут думать, что он им приснился, которые послабее – забудут вовсе.
   Выйдя на улицу, он направился в темный двор позади «Скримера», чтобы дематериализоваться без свидетелей. У дверей бара валялся обкуренный бомж, рядом в кустах проститутка обслуживала клиента, а чуть в стороне наркодилер дискутировал по телефону насчет партии крэка.
   Рэт почувствовал, что его преследуют, и сразу догадался кто. Сладкий запах детской присыпки бил в нос.
   Он широко улыбнулся, расстегнул кожаную куртку и достал сюрикен. Звездочка из нержавеющей стали удобно легла в ладонь.
   Разговор с Дариусом вывел его из себя, так что дружок из Общества лессеров подвернулся очень кстати. Убить человека без души – вот что ему нужно, чтобы выпустить пар.
   Рэт заманивал лессера в темноту и готовился к бою. Сердце билось ровно, мышцы напряглись. Чуткие уши вампира различили щелчок затвора.
   Со скоростью молнии он увернулся от пули, присел и метнул сюрикен на звук. Серебряная звездочка описала дугу, полоснула лессера по горлу и унеслась в темноту. Пистолет покатился по асфальту. Лессер схватился обеими руками за шею и упал на колени.
   Рэт подошел к нему, обшарил карманы и переложил к себе в куртку бумажник и телефон. Потом медленно вытащил из заплечных ножен длинный кинжал с черным лезвием. Схватка его разочаровала, все кончилось слишком быстро. Судя по темным волнистым волосам и неумелой атаке, ему достался молодой рекрут.
   Быстрым движением Рэт перевернул труп на спину, подбросил нож, поймал его за рукоятку и снова метнул. Клинок вонзился в тело, прошел через грудину и попал в черную пустоту, где раньше было сердце.
   Громкий хлопок, вспышка света – и лессер превратился в прах.
   Рэт вытер кинжал о кожаные штаны и засунул в ножны. Вокруг было тихо. Он выпрямился и дематериализовался.
 
   Дариус допивал третью бутылку пива. К столу подкатилась парочка красоток в боевой раскраске готов и предложила скрасить одиночество. Наткнувшись на полное безразличие с его стороны, они отвалили.