Страница:
— Да, мадам.
Миссис Меривейл махнула рукой в сторону столовой:
— Кэтрин, веди его сиятельство к столу, а я принесу вино. И объясни своему нареченному, насколько невозможен его план. О свадьбе не напишут даже в газетах, если все будет организовано таким образом!
Миссис Меривейл удалилась, а Кэтрин и Алек последовали за Томасом. Когда они вошли в столовую, Кэтрин обратилась к слуге:
— Томас, ты свободен.
— Очень хорошо, мисс, — пробормотал тот и вышел. Кэтрин повернулась к Алеку:
— Вы обязательно должны возвращаться в Суффолк так скоро?
Этот вопрос застал Алека врасплох. Он ожидал жалоб по поводу скромной свадьбы.
— Поверь, я бы с удовольствием остался, но дела не могут ждать. — Не желая больше обсуждать вопрос, Алек поторопился сменить тему. — Вероятно, я должен что-нибудь съесть, прежде чем уйду. — Он лукаво улыбнулся, направляясь к буфету. — У меня вдруг проснулся волчий аппетит.
Кэтрин подошла к Алеку поближе:
— А что, если мама и я поедем вместе с тобой в Суффолк?
Алек застыл, поднеся руку к тарелке с едой. Проклятие!
— Вряд ли это будет разумно.
— Почему? Мы можем сыграть свадьбу в твоем имении. Ты хочешь скромную свадьбу, мама и я — быструю, что бы она там ни думала. В конце концов, нельзя забывать о мистере Берне. Если мы поженимся в Эденморе, все проблемы будут улажены. И нам не нужно будет расставаться.
О нет, расставание неизбежно, когда Кэтрин увидит, в каком состоянии находится имение Алека. Дело даже не дойдет до свадьбы.
Нехорошо, очень нехорошо. Алек положил себе на тарелку холодный ростбиф. Аппетит сразу же пропал.
— Нецелесообразно жениться в Суффолке. Нам так или иначе придется возвращаться в Лондон, чтобы выплатить долг мистеру Берну; опять же предстоит разговор с солиситором…
— Ты мог бы сделать это завтра утром. Ты говоришь, что у тебя есть разрешение на венчание без церковного оглашения. Так почему бы нам не сыграть свадьбу в твоем доме?
— Очень сожалею, дорогая, но Эденмор сейчас не в том состоянии, чтобы там играть свадьбу. Опять же у меня нет времени для встречи с солиситором до моего отъезда.
— Тогда мы поедем с тобой в имение, а затем вернемся в Лондон на свадьбу, когда ты закончишь все свои дела.
— Нет, — резко возразил Алек. Должно быть, слишком резко, судя по недоуменному выражению лица Кэтрин.
Алек с досады заскрипел зубами. Ее просьба была вполне логична, поэтому он должен дать очень убедительный ответ.
— Я не смогу выкроить время, чтобы уделить вам внимание…
— Да это и не требуется — мы сами о себе позаботимся.
Алек отвел взгляд, заметив разочарование на лице Кэтрин. Обманывать Кэтрин становилось все труднее, однако он должен это сделать в очередной раз.
— Пойми, это будет очень сильно меня отвлекать. Ты способна позаботиться о себе, но твоя мама умрет от скуки.
В комнате воцарилось тягостное молчание. Через какое-то время Алек, поставив на стол тарелку, посмотрел Кэтрин в лицо и спросил:
— Ведь ты меня понимаешь, не правда ли?
В ее глазах появился какой-то неестественный блеск.
— Алек, я помню, ты говорил, что в наших отношениях не должно быть никаких ограничительных правил, но я хотела бы оговорить хотя бы одно.
Алек насторожился:
— И что же это за правило?
— Мы должны быть всегда честными друг с другом. Проклятие!
— Я сейчас честен с тобой.
Кэтрин испытующе посмотрела Алеку в лицо, и он заставил себя выдержать этот взгляд, не отводя глаз. Он действительно был честен с Кэтрин, по крайней мере в том, что пребывание ее и миссис Меривейл в имении будет отвлекать его и он не сможет их занять.
«И они выяснят, что у тебя нет денег».
Вероятно, ему следует сказать Кэтрин правду. Он устал от лжи и отговорок, от того, что постоянно надо быть хотя бы на шаг впереди, предвидя ее разумные аргументы. Вероятно, если бы он объяснил Кэтрин ситуацию, она поняла бы, что у него нет иного выбора, и больше не пришлось бы обманывать.
Или же она откажется выйти за него замуж.
У Алека не хватило смелости признаться.
— Вы увидите Эденмор очень скоро, ты же понимаешь. Так что нет нужды торопиться.
Кэтрин продолжала смотреть на него в упор.
— Алек, я хочу заручиться твоим обещанием. Ты можешь поклясться, что будешь честным со мной и не станешь ничего скрывать от меня после того, как мы поженимся?
Это он мог обещать. Потому что после женитьбы не будет никакой причины что-либо скрывать, хотя он мог предполагать, какая буря разразится, когда все откроется.
— Да, обещаю, — торжественно заявил Алек. — Клянусь могилой моей матери, что после того, как мы поженимся, я всегда буду честным с тобой и ничего не буду скрывать.
Кэтрин заметно расслабилась.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — ответил Алек, но подумал, что, похоже, его обещание не вполне удовлетворило Кэтрин. — Ты хочешь связать меня еще какими-то правилами? Вроде того, что нельзя находиться во фланелевой одежде во время обеда, или курить в постели, или что-нибудь еще в таком роде?
Кэтрин улыбнулась:
— Нет, думаю, честности вполне достаточно. — Она отвела взгляд в сторону. — А поскольку мы должны быть честными, полагаю, что должна сказать тебе: сегодня вечером Сидни предложил мне выйти за него. Он обещал сказать своей матери, если я соглашусь на брак с ним.
У Алека заныло под ложечкой.
— В самом деле?
— Да. Перед твоим появлением на вечере.
— И какой ответ дала ты? — спросил Алек, в ожидание посмотрев на Кэтрин.
Она перевела взгляд на его лицо:
— Я ведь сейчас с тобой, разве не так?
Почему она говорит сейчас об этом? Чтобы напомнить, что у нее есть другие возможности? Или показать, какую большую жертву она принесла ради того, чтобы быть с ним?
Алек решил принять за истину второе. Притянув Кэтрин к себе, он сказал:
— Выслушай меня, Кэтрин, выслушай как следует. Я обещаю, что буду хорошим мужем. Тебе нечего бояться.
Кэтрин преданно посмотрела ему в глаза: -А я обещаю быть хорошей женой. Надеюсь, что мы оба придем к соглашению о том, что это такое.
— Уверен, что придем, — подтвердил Алек, сжимая ее в объятиях.
Но хотя Кэтрин и позволила обнять себя, Алек не был уверен, что убедил ее. Он должен сделать так, чтобы Кэтрин оставалась довольной им до того момента, пока он не поведет ее к алтарю, а это случится в течение недели.
Алек был на последнем отрезке гонки. И ничто не могло помешать ему пересечь финишную линию.
Глава 23
— Ты не понимаешь, что сошла с ума? — возмущенно проговорила миссис Меривейл, когда двумя днями позже они ехали с Кэтрин в нанятой карете.
— Я знаю, — спокойно ответила Кэтрин.
Она и в самом деле знала. Чем ближе они подъезжали к крохотной деревушке под названием Фенбридж, тем все более безрассудной казалось ей это путешествие. Однако она должна его совершить. Должна выяснить, что пытается утаить Алек.
Потому что чувствовала, что он что-то скрывает. Иначе почему не позволил поехать с ним в Суффолк?
У Кэтрин еще сильнее заныло под ложечкой. Она молча смотрела в окно кареты, думая о том, что нежелание Алека видеть ее и мать в своем имении не имеет разумного объяснения. Если он так жаждет привезти ее домой и начать там совместную жизнь, то почему не сделать это сразу же?
Если, конечно, его поездка в Суффолк не имеет никакого отношения к весеннему севу.
Кэтрин попыталась выбросить из головы неприятные мысли, которые все время не давали ей покоя. Она уже совершила раньше ошибку, делая преждевременные выводы, и не повторит ее снова. Но в то же время она не станет сломя голову кидаться заключать брак с мужчиной, которому не доверяет. До тех пор пока она сама не удостоверится в том, что знает все секреты Алека, она не может выйти за него замуж. Единственный способ добиться этого — приехать в его дом и увидеть, что он скрывает.
— Честное слово, мой ангел, — проговорила миссис Меривейл, подпрыгивая на неудобном сиденье, — я не понимаю, зачем ты это делаешь. Сперва ты настаиваешь на необходимости навестить графа в отеле «Стивене», затем тратишь деньги из наших скудных средств на то, чтобы нанять карету, поднимаешь меня до зари и тащишь через два графства! И все только для того, чтобы появиться в поместье, где тебя определенно никто не ждет. Такое впечатление, что ты не хочешь выходить замуж за его сиятельство.
— Разумеется, я хочу выйти за него замуж, — проговорила Кэтрин. — Я только хочу точно знать, за кого именно выхожу.
— За графа Айверсли, конечно! Надеюсь, ты не забыла, что скоро станешь графиней.
— Дело не в титуле, мама. — Кэтрин уже устала объяснять матери. — Меня интересует характер будущего мужа.
— Характер, характер… ты помешалась на этом. Сколько девушек мечтает выйти замуж за графа, владеющего имением в двенадцать тысяч акров! А ты нет. Тебе нужно мчаться к нему домой, хочет он этого или не хочет. Да ты таким образом упустишь все свои шансы!
— Это риск, на который я вынуждена пойти.
С того вечера, когда Алек уехал из их городского дома, поцеловав ее на прощание и пообещав вернуться в течение недели, Кэтрин с беспокойством размышляла о его странном поведении. В особенности после того, как на следующий день она поговорила с владельцем отеля «Стивене». Она сказала ему, что хотела забрать «Руководство для повесы», пока Алек находится в Суффолке.
Однако, несмотря на ее слова о том, что она невеста графа, хозяин отеля вежливо отказал ей в просьбе войти в комнату и поискать книгу, которую Алек «взял на время, но забыл вернуть». Когда Кэтрин спросила адрес Алека, чтобы послать ему письмо, хозяин отеля снова наотрез отказался выполнить ее просьбу.
Это лишь усугубило подозрения Кэтрин. Алек тоже не дал ей адрес — совершенно ясно, что он намеревался держать ее в неведении.
Все это вкупе с его неожиданной реакцией на ее просьбу отправиться с ним и упорным стремлением заниматься делами имения персонально усилило смутные подозрения Кэтрин и явилось причиной, по которой она отправилась в Эденмор для проведения собственного расследования.
Вчера Кэтрин потребовалось по меньшей мере полдня, чтобы узнать от работников отеля хотя бы приблизительно, в каком направлении уехал граф Айверсли. Ей удалось узнать название близлежащего города. Но если он был известным землевладельцем, как полагала мама, то там кто-нибудь подскажет, где его разыскать.
Так или иначе, но Кэтрин намеревалась застать Алека врасплох.
— Что именно ты ожидаешь там обнаружить? — ворчливо спросила мать.
— Не знаю, — ответила Кэтрин. И это было сущей правдой.
— Тебе лучше всего быть готовой к тому, что ты обнаружишь. Возможно, он решил до свадьбы распрощаться со своей любовницей.
Кэтрин не беспокоилась по поводу того, что Алек избавляется от любовницы. Это гораздо лучше, чем содержать любовницу после женитьбы. Вот что ее очень беспокоило. Она не могла выйти замуж за мужчину, который придерживается тех же моральных устоев, что и ее отец.
Конечно, Алек мог скрывать и что-нибудь совершенно иное. А может, она снова излишне осторожна. Кэтрин молилась лишь о том, чтобы ей не пришлось увидеть что-то намного хуже того, что она рисовала себе в воображении.
Они ехали в полном молчании. Густой лес уже сменился холмистой равниной. Солнце опустилось к горизонту, стало темнеть, и тут Кэтрин увидела дорожный знак: «Фенбридж — 2 мили».
— Мы уже недалеко, — сказала она, почувствовав, как беспокойно заколотилось сердце.
— Еще не поздно вернуться в Лондон, — отозвалась миссис Меривейл. — К чему рисковать, если ты можешь так много потерять?
— Я должна, — упрямо ответила Кэтрин.
Впереди она увидела работника фермы, ехавшего на телеге. Поравнявшись с ним, Кэтрин велела своему кучеру остановиться.
Работник, у которого было обветренное лицо, необыкновенно высокий лоб и руки с очень длинными пальцами, также остановился и с подозрением посмотрел на Кэтрин:
— Заблудились?
Кэтрин дружелюбно улыбнулась ему из окна кареты:
— Да, заблудились. Мы ищем имение лорда Айверсли — Эденмор.
Мужчина кивнул в сторону поля, которое начиналось от дороги.
— Вам нужно еще проехать с милю. Там увидите с дороги дом — большой дом.
— Спасибо, — поблагодарила Кэтрин и протянула мужчине монету.
Презрительно фыркнув, мужчина проигнорировал подношение и, щелкнув языком, дернул вожжи.
Проехав еще немного, Кэтрин окинула взглядом голое поле и почувствовала легкое беспокойство. В поле работали три человека, у которых лошади были столь же странного вида — невысокие, с бочкообразным телом, как у рабочих лошадей. Они взрезали землю и аккуратно переворачивали пласты… и делали это с помощью блестящих новеньких культиваторов.
Что, если Алек говорил правду? Вдруг, увидев Кэтрин в имении, он рассердится за недоверие и даст ей отставку, как этого опасалась мама?
И что тогда будет с ней, Кэтрин? Она не может вернуться к Сидни, поскольку лишилась невинности. И даже если Сидни согласится принять ее, она уже поняла, что он не ее мужчина. И вообще Кэтрин сильно опасалась, что ни к какому другому мужчине не сможет испытывать тех чувств, которые испытывала к Алеку.
Но что это были за чувства? Дерзнет ли она дать название той пьянящей радости, которая охватывала ее, когда он входил в комнату? Когда его подтрунивание делало день светлым и счастливым? Она могла ничего не говорить ему, но он понимал ее. Даже при Сидни Кэтрин всегда старалась выбрасывать из головы свои наиболее… безрассудные мысли.
Так почему она не может полностью довериться Алеку? Почему где-то в глубине ее души гнездится недоверие?
В тот момент, когда Кэтрин всерьез стала подумывать о том, чтобы повернуть назад, она увидела дом, о котором говорил работник, и у нее отчаянно заколотилось сердце.
Этот дом должен в скором будущем стать и ее домом — огромное строение красного кирпича с сотней окон, с подъездной дорожкой, обсаженной вязами, на которую они только что въехали, с прудом, цветниками и обширными газонами…
Но цветники были неухоженными, заросли сорняками. Треть окон была заколочена досками, и это делало некогда красивый дом похожим на одряхлевшего старика с оспинами.
— Он не лгал, когда говорил, что место не подготовлено для свадьбы, — заметила миссис Меривейл, с хмурым видом разглядывая имение.
Кэтрин взглянула на мать:
— Разве ты не помнишь, мама? Алек говорил, что его отец запустил за последние годы имение. Именно поэтому он хотел быть здесь, а не торчать в Лондоне.
Неудивительно, что он так редко говорил о своем доме. Каким же недобросовестным созданием был его отец, если довел этот красивый старинный дом до столь печального состояния!
— Не просто запустил, моя девочка, — продолжила миссис Меривейл. — Мне это не нравится, даже очень не нравится.
Кэтрин проигнорировала слова матери. Карета подкатила к главному входу. Конечно, он выглядел отнюдь не парадно. Вот что происходит, когда человек не исполняет свой долг. А у Алека было слишком мало времени, чтобы привести все в порядок.
Хотя странно, что нигде не было видно рабочих, о которых упоминал Алек. Никто не ремонтировал провисшую крышу, никто не пропалывал газоны розария, заросшего сорняками, и ни один грум не вышел их встретить, когда карета подкатила к главному входу.
Более того, пришлось долго стучать в дверь, пока наконец она отворилась и на пороге появился пожилой мужчина, явно смущенный появлением нежданных гостей.
— Чем могу вам помочь?
Кэтрин с трудом выдавила из себя улыбку. Ее смутное беспокойство переросло в отчетливую тревогу.
— Я невеста лорда Айверсли, мисс Кэтрин Меривейл. Мы с мамой приехали повидать его.
— Вы прямо из Лондона? — встревоженно спросил мужчина.
— Да. Не могли бы вы сообщить графу о нашем приезде?
— Простите, мисс, но его сиятельства сейчас здесь нет. Кэтрин недоверчиво прищурилась:
— Где же он?
— Он… гм… в городе. Так что вам придется приехать позже… — Мужчина стал было закрывать дверь, но Кэтрин успела подставить ногу и помешала ему.
— В таком случае впустите нас, и мы дождемся его возвращения, — решительным тоном произнесла она.
— Ах нет, мисс! — воскликнул мужчина с таким отчаянием, что Кэтрин испугалась, как бы с ним не случился сейчас удар. — Вы не должны входить! Будьте добры подождать в вашей карете.
— Мы не станем ждать в карете! — твердо заявила Кэтрин и протиснулась в приоткрытую дверь мимо мужчины. Определенно, она была права — Алек что-то скрывал от нее. Едва бросив взгляд на видавшие виды ковры и скудную мебель, Кэтрин суровым тоном спросила: — Куда именно ушел граф?
— Подождите здесь, я пошлю за ним.
Кэтрин меньше всего хотела, чтобы Алека успели предупредить о ее появлении в Эденморе.
— Не беспокойтесь. Я найду кого-нибудь другого, кто мне скажет.
Она услышала голоса вверху и стала подниматься по большой лестнице. Мама последовала за ней.
— Я прошу вас, мисс, — слуга торопливо засеменил за ними, тяжело дыша, — не поднимайтесь наверх. Я знаю, что его сиятельство предпочел бы, чтобы вы подождали, пока я сообщу ему…
— Да, я уверена, что он предпочел бы, — согласилась Кэтрин, решительно поднимаясь по лестнице.
Если бы она была не столь взволнована, то могла бы заметить и отсутствие других слуг, и ветхие перила, которые явно нуждались в ремонте. Но вниманием Кэтрин завладел смех, который долетал сверху. Она узнала этот смех. Там наверху находился Алек, и был он с какой-то женщиной. Раскаты мужского смеха перемежались с женским хихиканьем.
Достигнув следующего этажа, Кэтрин через открытую дверь увидела кровати. Именно там находились горничные, и смех одной из них доносился, вероятно, из комнаты хозяина в конце коридора.
Кэтрин стала на цыпочках подкрадываться туда, откуда слышался смех, при этом с каждым мгновением ей становилось все более не по себе. Сколько раз ей случалось заставать отца со шлюхой, которую он пытался выдать за служанку; сколько раз приходилось отворачиваться, пока он возился с брюками, лепеча какое-нибудь лживое объяснение…
Подобравшись поближе, Кэтрин отчетливо услышала голос Алека.
— А что вы думаете? — произнес он. — Это слишком дурно?
Снова послышался женский смешок.
— Это не для спальни, хозяин. Послышалось какое-то сопение.
— А так хорошо?
— Замечательно.
— Думаю, это сюда не подходит.
— Будет отлично, если вы отодвинете это на задний план.
— Голая женщина никогда не должна быть на заднем плане.
Раздался серебристый смех.
— Да ну вас! И как вам только не стыдно говорить такое! До Кэтрин снова донеслось какое-то сопение и кряканье. Она быстро преодолела последние несколько ярдов по коридору. Она выскажет этому распутнику все, что думает о нем!
Алек вдруг начал чертыхаться, но это не остановило Кэтрин. Она вбежала в открытую дверь с криком:
— Что здесь происходит?
Алек вздрогнул и выпустил из рук мраморную скульптуру высотой около трех футов, которую пытался снять с массивного комода красного дерева. Падая, скульптура ударила его по голове и полетела на пол, увлекая за собой Алека.
— Алек! — испуганно вскрикнула Кэтрин и бросилась к упавшему ничком на пол графу.
К ней тут же присоединилась дородная женщина, которая была старше Алека по крайней мере вдвое.
— О Господи! Хозяин, хозяин… с вами все в порядке?
Опустившись на колени, Кэтрин приподняла Алеку голову, проклиная себя за то, что действовала как самая последняя дура.
— Господи, да я убила его!
— Он жив, — возразила пожилая женщина. Взяв графа за руку, она приложила палец к запястью. — У него хороший пульс.
— Но у него кровь! — воскликнула Кэтрин, увидев тонкую алую полоску на щеке. — Он тяжело ранен!
— Не думаю, мисс, — проговорила женщина. — Он просто потерял сознание. Через минуту придет в себя. У его сиятельства крепкая голова, все будет хорошо.
Однако в голосе пожилой женщины чувствовалась тревога, и на самом деле она не была столь оптимистична, как хотела это представить.
— Должно быть, вы его невеста? — спросила она Кэтрин. — Я миссис Браун, экономка.
— Я Кэтрин Меривейл, — выдохнула Кэтрин. «Дурочка, которая убила твоего хозяина». Слезы набежали ей на глаза. — Вот как нам пришлось познакомиться. — Откинув волосы со лба Алека, она осмотрела рану, в то время как экономка ощупала его пальцы.
Подняв голову, Кэтрин увидела стоявшую в дверях мать, которая с явным подозрением разглядывала все вокруг.
— А это моя мать. — Кэтрин умоляюще посмотрела на миссис Браун: — Нельзя ли устроить графа как-нибудь поудобнее? Сколько он будет лежать на полу?
— Лучше его не трогать, — ответила женщина. — Он дышит ровно и, думаю, вскоре придет в себя.
— Это я виновата! Я не должна была врываться сюда! — Кэтрин взглянула на скульптуру, изображающую женщину верхом на лошади, наготу которой скрывали распущенные волосы. Леди Годива… та самая голая женщина.
Кэтрин почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза.
— Господи, да что же он тут делал, в конце концов? Миссис Браун снисходительно пожала плечами:
— Милорд; хотел сделать так, чтобы комната вам понравилась. На чердаке оставалось не так много вещей для этой цели, а вот эту старую скульптуру отца и несколько картин никто не купил. Я говорила ему, что не следует самому ставить скульптуру так высоко, но он не пошел за лестницей.
— Кто-нибудь из слуг мог бы помочь ему…
— У нас нет слуг, мисс. — Спохватившись, миссис Браун поспешила добавить: — То есть… они в городе.
Миссис Браун не умела лгать, как и дворецкий. И тут Кэтрин вдруг осенило. Отсутствие слуг, выцветшие ковры, обветшавшие лестницы, заросшие цветники. Как заметила мама, здесь не просто все запущенно. Кэтрин поняла, что причина заключается в отсутствии денег. Она сама достаточно пожила в таких условиях после смерти отца.
— У него нет денег. Да? — сказала Кэтрин, вопросительно уставившись на миссис Браун. — У его сиятельства нет денег?
Пожилая женщина изменилась в лице, затем едва заметно кивнула.
Так вот почему Алек оставался в отеле. Потому что нуждался в деньгах. И все его другие секреты и недомолвки объяснялись именно этим.
Кэтрин почувствовала, как огромный камень свалился у нее с души. Алек беден! Кэтрин никогда не могла предположить, что осознание этого может сделать ее счастливой. Его отказ привезти Кэтрин сюда объяснялся отнюдь не желанием попрощаться с любовницей, или устроить последнюю дикую оргию, или скрыть незаконнорожденных детей, или еще какое-нибудь безумство — словом, то, что не давало ей спать последние несколько ночей.
Нет, он скрывал это от нее потому, что стеснялся.
И в то же время он готов был жениться на ней даже после того, как узнал, что у нее также нет денег. Он мог бы найти богатую наследницу, но стал ухаживать за Кэтрин, не зная, что она ожидает получения наследства. Какие еще доказательства ей нужны в том, что Алек любит ее?
А она убила его. Зарыдав, Кэтрин прижала голову Алека к своей груди, и он застонал.
— Алек! — радостно воскликнула Кэтрин. — Поговори со мной, дорогой мой! Ты меня слышишь?
Глаза Алека оставались закрытыми, но он пробормотал:
— Кэтрин… должно быть, мне это снится…
— Нет, тебе не снится, — шепотом проговорила Кэтрин.
— М-м, — промычал Алек и ткнулся лицом ей в грудь. — Как хорошо… мягко.
Кэтрин счастливо улыбнулась:
— Очнись, глупыш, иначе я никогда себе не прощу. Прошу тебя, Алек, очнись.
Дрогнув ресницами, Алек открыл глаза.
— Кэтрин? — Он нахмурился. — Что ты здесь делаешь? — Алек потряс головой, затем огляделся вокруг. — И почему, черт возьми, я на полу?
Кэтрин прижала голову Алека к своей груди.
— С тобой все в порядке, — счастливо прошептала она. — Слава Богу, с тобой все в порядке.
— У меня болит голова, — пробормотал Алек.
— Знаю, мой дорогой, — с виноватым видом проговорила Кэтрин. — Но теперь я здесь, и отныне все будет хорошо.
— Ты здесь… — Алек попытался встать. На его лице отразилась тревога. — Ты здесь! Что ты здесь делаешь, черт возьми?
— Все в порядке, — быстро ответила Кэтрин, догадываясь о причине его беспокойства. — Теперь я все знаю. Я знаю, что ты беден.
—Добавить еще и оскорбление кране, почему бы и нет? — мрачно заметил Алек.
Кэтрин с облегчением рассмеялась:
— Это не имеет никакого значения для меня! Главное, что с тобой все в порядке.
— Я бы не сказал, что все в порядке, — проговорил Алек, потирая макушку. — У меня дьявольски болит голова.
— Думаю, что какое-то время голова еще поболит, — вставила миссис Браун.
Алек сел, затем попытался встать, но Кэтрин запротестовала:
— Нет, ты должен отдохнуть.
— Я не собираюсь лежать на этом чертовом полу. Встав, Алек покачнулся, и Кэтрин поспешила подставить ему свое плечо.
— Пойдем к кровати. — Она повернула голову к миссис Браун: — Принесите, пожалуйста, теплую воду. И чистую тряпку, чтобы промыть рану.
— Немедленно сделаю, мисс, — бодрым голосом откликнулась экономка, явно довольная тем, что может быть полезной.
Миссис Меривейл махнула рукой в сторону столовой:
— Кэтрин, веди его сиятельство к столу, а я принесу вино. И объясни своему нареченному, насколько невозможен его план. О свадьбе не напишут даже в газетах, если все будет организовано таким образом!
Миссис Меривейл удалилась, а Кэтрин и Алек последовали за Томасом. Когда они вошли в столовую, Кэтрин обратилась к слуге:
— Томас, ты свободен.
— Очень хорошо, мисс, — пробормотал тот и вышел. Кэтрин повернулась к Алеку:
— Вы обязательно должны возвращаться в Суффолк так скоро?
Этот вопрос застал Алека врасплох. Он ожидал жалоб по поводу скромной свадьбы.
— Поверь, я бы с удовольствием остался, но дела не могут ждать. — Не желая больше обсуждать вопрос, Алек поторопился сменить тему. — Вероятно, я должен что-нибудь съесть, прежде чем уйду. — Он лукаво улыбнулся, направляясь к буфету. — У меня вдруг проснулся волчий аппетит.
Кэтрин подошла к Алеку поближе:
— А что, если мама и я поедем вместе с тобой в Суффолк?
Алек застыл, поднеся руку к тарелке с едой. Проклятие!
— Вряд ли это будет разумно.
— Почему? Мы можем сыграть свадьбу в твоем имении. Ты хочешь скромную свадьбу, мама и я — быструю, что бы она там ни думала. В конце концов, нельзя забывать о мистере Берне. Если мы поженимся в Эденморе, все проблемы будут улажены. И нам не нужно будет расставаться.
О нет, расставание неизбежно, когда Кэтрин увидит, в каком состоянии находится имение Алека. Дело даже не дойдет до свадьбы.
Нехорошо, очень нехорошо. Алек положил себе на тарелку холодный ростбиф. Аппетит сразу же пропал.
— Нецелесообразно жениться в Суффолке. Нам так или иначе придется возвращаться в Лондон, чтобы выплатить долг мистеру Берну; опять же предстоит разговор с солиситором…
— Ты мог бы сделать это завтра утром. Ты говоришь, что у тебя есть разрешение на венчание без церковного оглашения. Так почему бы нам не сыграть свадьбу в твоем доме?
— Очень сожалею, дорогая, но Эденмор сейчас не в том состоянии, чтобы там играть свадьбу. Опять же у меня нет времени для встречи с солиситором до моего отъезда.
— Тогда мы поедем с тобой в имение, а затем вернемся в Лондон на свадьбу, когда ты закончишь все свои дела.
— Нет, — резко возразил Алек. Должно быть, слишком резко, судя по недоуменному выражению лица Кэтрин.
Алек с досады заскрипел зубами. Ее просьба была вполне логична, поэтому он должен дать очень убедительный ответ.
— Я не смогу выкроить время, чтобы уделить вам внимание…
— Да это и не требуется — мы сами о себе позаботимся.
Алек отвел взгляд, заметив разочарование на лице Кэтрин. Обманывать Кэтрин становилось все труднее, однако он должен это сделать в очередной раз.
— Пойми, это будет очень сильно меня отвлекать. Ты способна позаботиться о себе, но твоя мама умрет от скуки.
В комнате воцарилось тягостное молчание. Через какое-то время Алек, поставив на стол тарелку, посмотрел Кэтрин в лицо и спросил:
— Ведь ты меня понимаешь, не правда ли?
В ее глазах появился какой-то неестественный блеск.
— Алек, я помню, ты говорил, что в наших отношениях не должно быть никаких ограничительных правил, но я хотела бы оговорить хотя бы одно.
Алек насторожился:
— И что же это за правило?
— Мы должны быть всегда честными друг с другом. Проклятие!
— Я сейчас честен с тобой.
Кэтрин испытующе посмотрела Алеку в лицо, и он заставил себя выдержать этот взгляд, не отводя глаз. Он действительно был честен с Кэтрин, по крайней мере в том, что пребывание ее и миссис Меривейл в имении будет отвлекать его и он не сможет их занять.
«И они выяснят, что у тебя нет денег».
Вероятно, ему следует сказать Кэтрин правду. Он устал от лжи и отговорок, от того, что постоянно надо быть хотя бы на шаг впереди, предвидя ее разумные аргументы. Вероятно, если бы он объяснил Кэтрин ситуацию, она поняла бы, что у него нет иного выбора, и больше не пришлось бы обманывать.
Или же она откажется выйти за него замуж.
У Алека не хватило смелости признаться.
— Вы увидите Эденмор очень скоро, ты же понимаешь. Так что нет нужды торопиться.
Кэтрин продолжала смотреть на него в упор.
— Алек, я хочу заручиться твоим обещанием. Ты можешь поклясться, что будешь честным со мной и не станешь ничего скрывать от меня после того, как мы поженимся?
Это он мог обещать. Потому что после женитьбы не будет никакой причины что-либо скрывать, хотя он мог предполагать, какая буря разразится, когда все откроется.
— Да, обещаю, — торжественно заявил Алек. — Клянусь могилой моей матери, что после того, как мы поженимся, я всегда буду честным с тобой и ничего не буду скрывать.
Кэтрин заметно расслабилась.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — ответил Алек, но подумал, что, похоже, его обещание не вполне удовлетворило Кэтрин. — Ты хочешь связать меня еще какими-то правилами? Вроде того, что нельзя находиться во фланелевой одежде во время обеда, или курить в постели, или что-нибудь еще в таком роде?
Кэтрин улыбнулась:
— Нет, думаю, честности вполне достаточно. — Она отвела взгляд в сторону. — А поскольку мы должны быть честными, полагаю, что должна сказать тебе: сегодня вечером Сидни предложил мне выйти за него. Он обещал сказать своей матери, если я соглашусь на брак с ним.
У Алека заныло под ложечкой.
— В самом деле?
— Да. Перед твоим появлением на вечере.
— И какой ответ дала ты? — спросил Алек, в ожидание посмотрев на Кэтрин.
Она перевела взгляд на его лицо:
— Я ведь сейчас с тобой, разве не так?
Почему она говорит сейчас об этом? Чтобы напомнить, что у нее есть другие возможности? Или показать, какую большую жертву она принесла ради того, чтобы быть с ним?
Алек решил принять за истину второе. Притянув Кэтрин к себе, он сказал:
— Выслушай меня, Кэтрин, выслушай как следует. Я обещаю, что буду хорошим мужем. Тебе нечего бояться.
Кэтрин преданно посмотрела ему в глаза: -А я обещаю быть хорошей женой. Надеюсь, что мы оба придем к соглашению о том, что это такое.
— Уверен, что придем, — подтвердил Алек, сжимая ее в объятиях.
Но хотя Кэтрин и позволила обнять себя, Алек не был уверен, что убедил ее. Он должен сделать так, чтобы Кэтрин оставалась довольной им до того момента, пока он не поведет ее к алтарю, а это случится в течение недели.
Алек был на последнем отрезке гонки. И ничто не могло помешать ему пересечь финишную линию.
Глава 23
Помните о том, что женщины непредсказуемы. Даже когда вы решите, что они у вас под ногтем, они возникают там, где вы их меньше всего ожидаете, и начинают трепать языками.
Аноним. Руководство для повесы
— Ты не понимаешь, что сошла с ума? — возмущенно проговорила миссис Меривейл, когда двумя днями позже они ехали с Кэтрин в нанятой карете.
— Я знаю, — спокойно ответила Кэтрин.
Она и в самом деле знала. Чем ближе они подъезжали к крохотной деревушке под названием Фенбридж, тем все более безрассудной казалось ей это путешествие. Однако она должна его совершить. Должна выяснить, что пытается утаить Алек.
Потому что чувствовала, что он что-то скрывает. Иначе почему не позволил поехать с ним в Суффолк?
У Кэтрин еще сильнее заныло под ложечкой. Она молча смотрела в окно кареты, думая о том, что нежелание Алека видеть ее и мать в своем имении не имеет разумного объяснения. Если он так жаждет привезти ее домой и начать там совместную жизнь, то почему не сделать это сразу же?
Если, конечно, его поездка в Суффолк не имеет никакого отношения к весеннему севу.
Кэтрин попыталась выбросить из головы неприятные мысли, которые все время не давали ей покоя. Она уже совершила раньше ошибку, делая преждевременные выводы, и не повторит ее снова. Но в то же время она не станет сломя голову кидаться заключать брак с мужчиной, которому не доверяет. До тех пор пока она сама не удостоверится в том, что знает все секреты Алека, она не может выйти за него замуж. Единственный способ добиться этого — приехать в его дом и увидеть, что он скрывает.
— Честное слово, мой ангел, — проговорила миссис Меривейл, подпрыгивая на неудобном сиденье, — я не понимаю, зачем ты это делаешь. Сперва ты настаиваешь на необходимости навестить графа в отеле «Стивене», затем тратишь деньги из наших скудных средств на то, чтобы нанять карету, поднимаешь меня до зари и тащишь через два графства! И все только для того, чтобы появиться в поместье, где тебя определенно никто не ждет. Такое впечатление, что ты не хочешь выходить замуж за его сиятельство.
— Разумеется, я хочу выйти за него замуж, — проговорила Кэтрин. — Я только хочу точно знать, за кого именно выхожу.
— За графа Айверсли, конечно! Надеюсь, ты не забыла, что скоро станешь графиней.
— Дело не в титуле, мама. — Кэтрин уже устала объяснять матери. — Меня интересует характер будущего мужа.
— Характер, характер… ты помешалась на этом. Сколько девушек мечтает выйти замуж за графа, владеющего имением в двенадцать тысяч акров! А ты нет. Тебе нужно мчаться к нему домой, хочет он этого или не хочет. Да ты таким образом упустишь все свои шансы!
— Это риск, на который я вынуждена пойти.
С того вечера, когда Алек уехал из их городского дома, поцеловав ее на прощание и пообещав вернуться в течение недели, Кэтрин с беспокойством размышляла о его странном поведении. В особенности после того, как на следующий день она поговорила с владельцем отеля «Стивене». Она сказала ему, что хотела забрать «Руководство для повесы», пока Алек находится в Суффолке.
Однако, несмотря на ее слова о том, что она невеста графа, хозяин отеля вежливо отказал ей в просьбе войти в комнату и поискать книгу, которую Алек «взял на время, но забыл вернуть». Когда Кэтрин спросила адрес Алека, чтобы послать ему письмо, хозяин отеля снова наотрез отказался выполнить ее просьбу.
Это лишь усугубило подозрения Кэтрин. Алек тоже не дал ей адрес — совершенно ясно, что он намеревался держать ее в неведении.
Все это вкупе с его неожиданной реакцией на ее просьбу отправиться с ним и упорным стремлением заниматься делами имения персонально усилило смутные подозрения Кэтрин и явилось причиной, по которой она отправилась в Эденмор для проведения собственного расследования.
Вчера Кэтрин потребовалось по меньшей мере полдня, чтобы узнать от работников отеля хотя бы приблизительно, в каком направлении уехал граф Айверсли. Ей удалось узнать название близлежащего города. Но если он был известным землевладельцем, как полагала мама, то там кто-нибудь подскажет, где его разыскать.
Так или иначе, но Кэтрин намеревалась застать Алека врасплох.
— Что именно ты ожидаешь там обнаружить? — ворчливо спросила мать.
— Не знаю, — ответила Кэтрин. И это было сущей правдой.
— Тебе лучше всего быть готовой к тому, что ты обнаружишь. Возможно, он решил до свадьбы распрощаться со своей любовницей.
Кэтрин не беспокоилась по поводу того, что Алек избавляется от любовницы. Это гораздо лучше, чем содержать любовницу после женитьбы. Вот что ее очень беспокоило. Она не могла выйти замуж за мужчину, который придерживается тех же моральных устоев, что и ее отец.
Конечно, Алек мог скрывать и что-нибудь совершенно иное. А может, она снова излишне осторожна. Кэтрин молилась лишь о том, чтобы ей не пришлось увидеть что-то намного хуже того, что она рисовала себе в воображении.
Они ехали в полном молчании. Густой лес уже сменился холмистой равниной. Солнце опустилось к горизонту, стало темнеть, и тут Кэтрин увидела дорожный знак: «Фенбридж — 2 мили».
— Мы уже недалеко, — сказала она, почувствовав, как беспокойно заколотилось сердце.
— Еще не поздно вернуться в Лондон, — отозвалась миссис Меривейл. — К чему рисковать, если ты можешь так много потерять?
— Я должна, — упрямо ответила Кэтрин.
Впереди она увидела работника фермы, ехавшего на телеге. Поравнявшись с ним, Кэтрин велела своему кучеру остановиться.
Работник, у которого было обветренное лицо, необыкновенно высокий лоб и руки с очень длинными пальцами, также остановился и с подозрением посмотрел на Кэтрин:
— Заблудились?
Кэтрин дружелюбно улыбнулась ему из окна кареты:
— Да, заблудились. Мы ищем имение лорда Айверсли — Эденмор.
Мужчина кивнул в сторону поля, которое начиналось от дороги.
— Вам нужно еще проехать с милю. Там увидите с дороги дом — большой дом.
— Спасибо, — поблагодарила Кэтрин и протянула мужчине монету.
Презрительно фыркнув, мужчина проигнорировал подношение и, щелкнув языком, дернул вожжи.
Проехав еще немного, Кэтрин окинула взглядом голое поле и почувствовала легкое беспокойство. В поле работали три человека, у которых лошади были столь же странного вида — невысокие, с бочкообразным телом, как у рабочих лошадей. Они взрезали землю и аккуратно переворачивали пласты… и делали это с помощью блестящих новеньких культиваторов.
Что, если Алек говорил правду? Вдруг, увидев Кэтрин в имении, он рассердится за недоверие и даст ей отставку, как этого опасалась мама?
И что тогда будет с ней, Кэтрин? Она не может вернуться к Сидни, поскольку лишилась невинности. И даже если Сидни согласится принять ее, она уже поняла, что он не ее мужчина. И вообще Кэтрин сильно опасалась, что ни к какому другому мужчине не сможет испытывать тех чувств, которые испытывала к Алеку.
Но что это были за чувства? Дерзнет ли она дать название той пьянящей радости, которая охватывала ее, когда он входил в комнату? Когда его подтрунивание делало день светлым и счастливым? Она могла ничего не говорить ему, но он понимал ее. Даже при Сидни Кэтрин всегда старалась выбрасывать из головы свои наиболее… безрассудные мысли.
Так почему она не может полностью довериться Алеку? Почему где-то в глубине ее души гнездится недоверие?
В тот момент, когда Кэтрин всерьез стала подумывать о том, чтобы повернуть назад, она увидела дом, о котором говорил работник, и у нее отчаянно заколотилось сердце.
Этот дом должен в скором будущем стать и ее домом — огромное строение красного кирпича с сотней окон, с подъездной дорожкой, обсаженной вязами, на которую они только что въехали, с прудом, цветниками и обширными газонами…
Но цветники были неухоженными, заросли сорняками. Треть окон была заколочена досками, и это делало некогда красивый дом похожим на одряхлевшего старика с оспинами.
— Он не лгал, когда говорил, что место не подготовлено для свадьбы, — заметила миссис Меривейл, с хмурым видом разглядывая имение.
Кэтрин взглянула на мать:
— Разве ты не помнишь, мама? Алек говорил, что его отец запустил за последние годы имение. Именно поэтому он хотел быть здесь, а не торчать в Лондоне.
Неудивительно, что он так редко говорил о своем доме. Каким же недобросовестным созданием был его отец, если довел этот красивый старинный дом до столь печального состояния!
— Не просто запустил, моя девочка, — продолжила миссис Меривейл. — Мне это не нравится, даже очень не нравится.
Кэтрин проигнорировала слова матери. Карета подкатила к главному входу. Конечно, он выглядел отнюдь не парадно. Вот что происходит, когда человек не исполняет свой долг. А у Алека было слишком мало времени, чтобы привести все в порядок.
Хотя странно, что нигде не было видно рабочих, о которых упоминал Алек. Никто не ремонтировал провисшую крышу, никто не пропалывал газоны розария, заросшего сорняками, и ни один грум не вышел их встретить, когда карета подкатила к главному входу.
Более того, пришлось долго стучать в дверь, пока наконец она отворилась и на пороге появился пожилой мужчина, явно смущенный появлением нежданных гостей.
— Чем могу вам помочь?
Кэтрин с трудом выдавила из себя улыбку. Ее смутное беспокойство переросло в отчетливую тревогу.
— Я невеста лорда Айверсли, мисс Кэтрин Меривейл. Мы с мамой приехали повидать его.
— Вы прямо из Лондона? — встревоженно спросил мужчина.
— Да. Не могли бы вы сообщить графу о нашем приезде?
— Простите, мисс, но его сиятельства сейчас здесь нет. Кэтрин недоверчиво прищурилась:
— Где же он?
— Он… гм… в городе. Так что вам придется приехать позже… — Мужчина стал было закрывать дверь, но Кэтрин успела подставить ногу и помешала ему.
— В таком случае впустите нас, и мы дождемся его возвращения, — решительным тоном произнесла она.
— Ах нет, мисс! — воскликнул мужчина с таким отчаянием, что Кэтрин испугалась, как бы с ним не случился сейчас удар. — Вы не должны входить! Будьте добры подождать в вашей карете.
— Мы не станем ждать в карете! — твердо заявила Кэтрин и протиснулась в приоткрытую дверь мимо мужчины. Определенно, она была права — Алек что-то скрывал от нее. Едва бросив взгляд на видавшие виды ковры и скудную мебель, Кэтрин суровым тоном спросила: — Куда именно ушел граф?
— Подождите здесь, я пошлю за ним.
Кэтрин меньше всего хотела, чтобы Алека успели предупредить о ее появлении в Эденморе.
— Не беспокойтесь. Я найду кого-нибудь другого, кто мне скажет.
Она услышала голоса вверху и стала подниматься по большой лестнице. Мама последовала за ней.
— Я прошу вас, мисс, — слуга торопливо засеменил за ними, тяжело дыша, — не поднимайтесь наверх. Я знаю, что его сиятельство предпочел бы, чтобы вы подождали, пока я сообщу ему…
— Да, я уверена, что он предпочел бы, — согласилась Кэтрин, решительно поднимаясь по лестнице.
Если бы она была не столь взволнована, то могла бы заметить и отсутствие других слуг, и ветхие перила, которые явно нуждались в ремонте. Но вниманием Кэтрин завладел смех, который долетал сверху. Она узнала этот смех. Там наверху находился Алек, и был он с какой-то женщиной. Раскаты мужского смеха перемежались с женским хихиканьем.
Достигнув следующего этажа, Кэтрин через открытую дверь увидела кровати. Именно там находились горничные, и смех одной из них доносился, вероятно, из комнаты хозяина в конце коридора.
Кэтрин стала на цыпочках подкрадываться туда, откуда слышался смех, при этом с каждым мгновением ей становилось все более не по себе. Сколько раз ей случалось заставать отца со шлюхой, которую он пытался выдать за служанку; сколько раз приходилось отворачиваться, пока он возился с брюками, лепеча какое-нибудь лживое объяснение…
Подобравшись поближе, Кэтрин отчетливо услышала голос Алека.
— А что вы думаете? — произнес он. — Это слишком дурно?
Снова послышался женский смешок.
— Это не для спальни, хозяин. Послышалось какое-то сопение.
— А так хорошо?
— Замечательно.
— Думаю, это сюда не подходит.
— Будет отлично, если вы отодвинете это на задний план.
— Голая женщина никогда не должна быть на заднем плане.
Раздался серебристый смех.
— Да ну вас! И как вам только не стыдно говорить такое! До Кэтрин снова донеслось какое-то сопение и кряканье. Она быстро преодолела последние несколько ярдов по коридору. Она выскажет этому распутнику все, что думает о нем!
Алек вдруг начал чертыхаться, но это не остановило Кэтрин. Она вбежала в открытую дверь с криком:
— Что здесь происходит?
Алек вздрогнул и выпустил из рук мраморную скульптуру высотой около трех футов, которую пытался снять с массивного комода красного дерева. Падая, скульптура ударила его по голове и полетела на пол, увлекая за собой Алека.
— Алек! — испуганно вскрикнула Кэтрин и бросилась к упавшему ничком на пол графу.
К ней тут же присоединилась дородная женщина, которая была старше Алека по крайней мере вдвое.
— О Господи! Хозяин, хозяин… с вами все в порядке?
Опустившись на колени, Кэтрин приподняла Алеку голову, проклиная себя за то, что действовала как самая последняя дура.
— Господи, да я убила его!
— Он жив, — возразила пожилая женщина. Взяв графа за руку, она приложила палец к запястью. — У него хороший пульс.
— Но у него кровь! — воскликнула Кэтрин, увидев тонкую алую полоску на щеке. — Он тяжело ранен!
— Не думаю, мисс, — проговорила женщина. — Он просто потерял сознание. Через минуту придет в себя. У его сиятельства крепкая голова, все будет хорошо.
Однако в голосе пожилой женщины чувствовалась тревога, и на самом деле она не была столь оптимистична, как хотела это представить.
— Должно быть, вы его невеста? — спросила она Кэтрин. — Я миссис Браун, экономка.
— Я Кэтрин Меривейл, — выдохнула Кэтрин. «Дурочка, которая убила твоего хозяина». Слезы набежали ей на глаза. — Вот как нам пришлось познакомиться. — Откинув волосы со лба Алека, она осмотрела рану, в то время как экономка ощупала его пальцы.
Подняв голову, Кэтрин увидела стоявшую в дверях мать, которая с явным подозрением разглядывала все вокруг.
— А это моя мать. — Кэтрин умоляюще посмотрела на миссис Браун: — Нельзя ли устроить графа как-нибудь поудобнее? Сколько он будет лежать на полу?
— Лучше его не трогать, — ответила женщина. — Он дышит ровно и, думаю, вскоре придет в себя.
— Это я виновата! Я не должна была врываться сюда! — Кэтрин взглянула на скульптуру, изображающую женщину верхом на лошади, наготу которой скрывали распущенные волосы. Леди Годива… та самая голая женщина.
Кэтрин почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза.
— Господи, да что же он тут делал, в конце концов? Миссис Браун снисходительно пожала плечами:
— Милорд; хотел сделать так, чтобы комната вам понравилась. На чердаке оставалось не так много вещей для этой цели, а вот эту старую скульптуру отца и несколько картин никто не купил. Я говорила ему, что не следует самому ставить скульптуру так высоко, но он не пошел за лестницей.
— Кто-нибудь из слуг мог бы помочь ему…
— У нас нет слуг, мисс. — Спохватившись, миссис Браун поспешила добавить: — То есть… они в городе.
Миссис Браун не умела лгать, как и дворецкий. И тут Кэтрин вдруг осенило. Отсутствие слуг, выцветшие ковры, обветшавшие лестницы, заросшие цветники. Как заметила мама, здесь не просто все запущенно. Кэтрин поняла, что причина заключается в отсутствии денег. Она сама достаточно пожила в таких условиях после смерти отца.
— У него нет денег. Да? — сказала Кэтрин, вопросительно уставившись на миссис Браун. — У его сиятельства нет денег?
Пожилая женщина изменилась в лице, затем едва заметно кивнула.
Так вот почему Алек оставался в отеле. Потому что нуждался в деньгах. И все его другие секреты и недомолвки объяснялись именно этим.
Кэтрин почувствовала, как огромный камень свалился у нее с души. Алек беден! Кэтрин никогда не могла предположить, что осознание этого может сделать ее счастливой. Его отказ привезти Кэтрин сюда объяснялся отнюдь не желанием попрощаться с любовницей, или устроить последнюю дикую оргию, или скрыть незаконнорожденных детей, или еще какое-нибудь безумство — словом, то, что не давало ей спать последние несколько ночей.
Нет, он скрывал это от нее потому, что стеснялся.
И в то же время он готов был жениться на ней даже после того, как узнал, что у нее также нет денег. Он мог бы найти богатую наследницу, но стал ухаживать за Кэтрин, не зная, что она ожидает получения наследства. Какие еще доказательства ей нужны в том, что Алек любит ее?
А она убила его. Зарыдав, Кэтрин прижала голову Алека к своей груди, и он застонал.
— Алек! — радостно воскликнула Кэтрин. — Поговори со мной, дорогой мой! Ты меня слышишь?
Глаза Алека оставались закрытыми, но он пробормотал:
— Кэтрин… должно быть, мне это снится…
— Нет, тебе не снится, — шепотом проговорила Кэтрин.
— М-м, — промычал Алек и ткнулся лицом ей в грудь. — Как хорошо… мягко.
Кэтрин счастливо улыбнулась:
— Очнись, глупыш, иначе я никогда себе не прощу. Прошу тебя, Алек, очнись.
Дрогнув ресницами, Алек открыл глаза.
— Кэтрин? — Он нахмурился. — Что ты здесь делаешь? — Алек потряс головой, затем огляделся вокруг. — И почему, черт возьми, я на полу?
Кэтрин прижала голову Алека к своей груди.
— С тобой все в порядке, — счастливо прошептала она. — Слава Богу, с тобой все в порядке.
— У меня болит голова, — пробормотал Алек.
— Знаю, мой дорогой, — с виноватым видом проговорила Кэтрин. — Но теперь я здесь, и отныне все будет хорошо.
— Ты здесь… — Алек попытался встать. На его лице отразилась тревога. — Ты здесь! Что ты здесь делаешь, черт возьми?
— Все в порядке, — быстро ответила Кэтрин, догадываясь о причине его беспокойства. — Теперь я все знаю. Я знаю, что ты беден.
—Добавить еще и оскорбление кране, почему бы и нет? — мрачно заметил Алек.
Кэтрин с облегчением рассмеялась:
— Это не имеет никакого значения для меня! Главное, что с тобой все в порядке.
— Я бы не сказал, что все в порядке, — проговорил Алек, потирая макушку. — У меня дьявольски болит голова.
— Думаю, что какое-то время голова еще поболит, — вставила миссис Браун.
Алек сел, затем попытался встать, но Кэтрин запротестовала:
— Нет, ты должен отдохнуть.
— Я не собираюсь лежать на этом чертовом полу. Встав, Алек покачнулся, и Кэтрин поспешила подставить ему свое плечо.
— Пойдем к кровати. — Она повернула голову к миссис Браун: — Принесите, пожалуйста, теплую воду. И чистую тряпку, чтобы промыть рану.
— Немедленно сделаю, мисс, — бодрым голосом откликнулась экономка, явно довольная тем, что может быть полезной.