Страница:
– Прекрасно. На это я и рассчитывал. А теперь, если ты не возражаешь, я закончу свои дела в замке. Я скоро вернусь к тебе.
Миновав двор, он быстро поднялся по ступенькам и вошел в замок.
Санчия вновь откинулась назад, прислонившись спиной к нагретому камню. Скоро она спустится на площадь и посмотрит, остался ли в городе кто-нибудь живой. Но пока ей не хочется двигаться, ей так удобно сидеть здесь, у часовни. Она не чувствовала себя одинокой рядом с Катериной и Пьеро.
– Очнись и пожелай мне счастливого пути, Санчия.
Она открыла глаза и увидела Дамари, который приторачивал знакомый ей ящик из красного дерева к седлу своего жеребца. Танцующий Ветер!
– Видишь, он опять у меня. Я говорил тебе, что получу его назад.
Торжествующий вид Дамари удивил ее. Неужели он не понимает, как мало значит сейчас эта статуэтка, чтобы ее потеря могла кого-то взволновать.
– Ты не верила мне, не так ли? – Он взглянул на нее, завязывая веревку. – Я в самом деле очень рад, что ты увидела мой триумф. Я боялся, что здесь не останется никого в живых, кто бы мог восхититься моей находчивостью.
– Никого нет в живых.
– Да и ты полуживая. Так и должно было случиться. – Он улыбнулся. – Скажи мне, мальчик умер сразу? Думаю, он был болен, когда мои люди положили его в повозку.
Пьеро. Он говорил о Пьеро.
– Не сразу. – Она попыталась сосредоточиться на том, что он говорил. – Это ты выкрал Пьеро?
– Один из моих наемников, естественно. Это и в самом деле был великолепный план. Я узнал, что чума вспыхнула в одной из моих прибрежных деревушек неподалеку от Солинари, и было нетрудно занести ее сюда. И кто мог бы подойти для этой цели лучше, чем ребенок, которого ты прижимала к груди? Мой осведомитель рассказывал мне, что вы вдвоем переселились в замок. Оставалось только выкрасть ребенка, увезти его из города и перевезти в Фонтану. Мы продержали его в зараженном доме около двух дней, чтобы быть уверенными, что он тоже заболел.
Это и в самом деле был Дамари – такое же чудовище, как сама смерть. Его ужасные слова как будто разбудили ее, помогли стряхнуть апатию и слабость. Она выпрямилась:
– Кто ты – человек или дьявол? Неужели существо, рожденное женщиной, может творить подобное зло?
– Это было необходимо, чтобы выполнить замысел как можно быстрее и лучше. – Дамари спокойно продолжал:
– Я вернулся в Пизу, чтобы устроить пожар на верфи Андреаса и выманить его и добрую половину его людей из Мандары. Затем я послал своих людей с повозкой и приказал оставить ее в нескольких милях от города. Когда чума дала знать о себе, я отправил один из своих отрядов сюда, чтобы они не дали выйти тем, кто хотел бежать из города.
– Не дали выйти?
– Конечно. Болезнь не должна была распространиться. Борджиа и его святейшество очень боялись, что поднимется большой шум, если эпидемия вырвется за пределы города. – Он улыбнулся. – Я убедил их, что этого не произойдет. Засел в горах, и когда трусливые крысы выскальзывали из города, их встречал мой заградительный отряд. Мы уничтожали их стрелами. Я очень старался держать моих людей на безопасном расстоянии. А тех, кто вынужден был близко подходить к зараженным, я тоже уничтожал.
– Но ты здесь.
– О, я не боюсь заразы. – Он указал на свое покрытое рубцами лицо. – Если бы я должен был умереть от какой-нибудь болезни, то оспа уже забрала бы меня, когда я был ребенком и эта сука Катерина убедила мужа выслать меня и мою мать из Мандары в зараженную оспой деревню. Нет. Я рожден для великих дел. Возглавлять армию, созидать империю.
Санчия покачала головой.
– Ты умрешь здесь, как и все остальные. Все умерли здесь.
На какой-то момент ее уверенный тон заставил Дамари перемениться в лице:
– Только не я. Меня ждет другая судьба. – Он завязал последний узел и вскочил в седло. – Ты еще не чувствуешь запаха дыма?
– Нет.
– А я чувствую. – Он поднял голову и принюхался. – Я поджег замок и сад. А мои люди поджигают город. Еще одна предосторожность его святейшества. Он особенно настаивал на этом. Естественно, мы сожгли и деревушку Фонтану после того, как взяли мальчика из зараженного дома.
– Лион…
– Ты удивляешься, почему я позволил Лиону Андреасу уехать, несмотря на то, что он может распространить болезнь? – Он усмехнулся. – Риск, конечно, имелся. Но мне необходимо было выманить его отряд, чтобы я мог войти в замок без сопротивления. Если бы он заразил кого-нибудь чумой, то мы бы пустили слух, будто он бежал из города, боясь заболеть, и это его вина, что болезнь обрушилась на ничего не подозревающих людей. – Дамари улыбнулся. – А теперь я вернусь в Солинари, и Лион наверняка попадется в расставленную мной ловушку.
Он глянул на нее сверху, и огонек удовольствия загорелся в его тусклых глазах.
– Я в самом деле был бы рад взять тебя с собой. У меня осталось в памяти, как хорошо мы проводили время в моей тюрьме. Не часто удается встретить женщину такую храбрую и такую стойкую. Но, к сожалению, я должен лишить себя этого удовольствия. Борджиа будет недоволен, если узнает, что я оставил в живых хоть кого-то из тех, кто случайно узнал об участии его и его отца в этом деле.
– Ты собираешься убить меня?
– Я уже убил тебя, – ответил Дамари. – Через несколько часов все будет кончено. Прощай, Санчия. Если тебе повезет, то огонь оборвет твою жизнь раньше, чем это сделает чума. Я слышал, что это весьма мучительная смерть.
– Да. – Она снова закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя страшные воспоминания. – Да, это очень больно.
Она услышала, как застучали копыта коня по мостовой, когда Дамари выехал со двора. И через несколько минут первый легкий запах гари коснулся ее ноздрей.
Они обнаружили первые три трупа в семи милях от Мандары.
Лион посмотрел на скрюченный в судорогах труп ребенка лет восьми, лежащий на дороге. Стрела пронзила его тоненькую шейку и впилась в деревянное колесо повозки, стоящей рядом.
Лоренцо застыл возле него.
– Мужчина, женщина и двое детей лежат дальше на дороге.
– Стрелы!
Лоренцо кивнул:
– Повозка забита мебелью и домашним скарбом. Похоже, что все складывали в страшной спешке, как попало. Они, очевидно, покидали город, не думая уже о том, что придется вернуться.
– И остались лежать на дороге мертвыми. – Лион отвернулся от ребенка, пригвожденного стрелой к колесу. – Ничего не взято. Почему же их убили?
– Приказать похоронить их?
– Нет! – Лион выпрямился в седле. – Позже. Нам сначала надо понять, почему они бежали из Мандары. Скорее!
Спустя милю они обнаружили еще два трупа, потом опять целую семью. После этого Лион перестал считать мертвецов, что в беспорядке лежали на дороге, и только непрестанно понукал коней.
Сначала они увидели зарево в ночном небе, потом взметнувшиеся ввысь языки пламени.
Лион первым добрался до вершины холма и застыл пораженный, не в силах оторвать взгляда от зловещей мрачной красоты, открывшейся ему.
– Мандара! – Лоренцо, окаменев, смотрел на пылающий в отдалении город.
Лион слышал, как что-то в ужасе пробормотал мужчина, ехавший за ним. В этом аду у них остались жены, друзья, близкие. Также как у него: Санчия, мать, Марко, Бьянка…
– Катерина! – хрипло произнес Лоренцо. – Их захватили в плен!
Лион почувствовал прилив надежды. Лоренцо прав. Никого из них нет в горящем городе. Он рванулся вперед и пустил Таброна в бешеный галоп.
– Лион, – закричал Лоренцо, пытаясь перекричать стук копыт. – Если это Дамари, то где же гвардия?
Та же самая мысль уже мелькнула и у Лиона. С этих холмов поджигатели и атакующие были бы хорошо видны. Но не было ничего. Ни армии. Ни лошадей. Ни катапульт. Ничего.
Ничего, только Мандара, объятая пламенем.
Лион увидел Санчию, когда они были в трех милях от города.
Она медленно брела, не глядя на дорогу. И если бы ее силуэт не вырисовывался так четко на фоне горящей Мандары, всадники растоптали бы ее.
– Санчия! – Лион поднял руку, останавливая отряд. – Боже, что здесь происходит?
Казалось, она не слышала его. Она продолжала путь. И глаза ее смотрели в какую-то невидимую точку впереди. Коричневое бархатное платье было порвано, перепачкано, волосы растрепались и покрылись сажей и пеплом.
– Санчия, – Лион спешился и двинулся ей навстречу. – Что с тобой?
Она продолжала идти вперед.
Лион встал перед ней и схватил ее за плечи:
– Санта Мария! Отвечай мне. Что с тобой? Ее невидящий взгляд в конце концов остановился на его лице.
– Лион? – прошептала она. – Я думала, что ты умер. Я думала, что все умерли, кроме Дамари. Знаешь, это несправедливо, что он остался в живых. Ему нельзя позволить жить, если все в этом мире мертвы.
– Не все, Санчия. Ты ведь жива.
Она с удивлением посмотрела на него:
– Нет, и я тоже. Дамари убил меня, точно так же, как и всех остальных. Катерину, Марко, Пьеро, Бьянку…
Судорога прошла по лицу Лиона, когда он посмотрел поверх ее головы на Маццару.
– Все умерли?
– Конечно, – ответила она, удивляясь тому, что он спрашивает. – Все мертвы.
Он почувствовал, как слезы навернулись ему на глаза.
– Ты не умерла, Санчия. Мы оба живы.
– Да, это правда, ты живой. – Она неожиданно вздрогнула, ее глаза расширились от ужаса. – Нет!
Она вырвалась из его рук и отскочила назад.
– Не прикасайся ко мне! Ты с ума сошел? Чума…
Лион похолодел.
– Чума? Ты же сказала – Дамари, Санчия!
Но она повернулась и, как ветер, помчалась назад, к Мандаре. Накидка, изорванная в лохмотья, развевалась за ее спиной, как крылья.
Лион бросился за ней.
– Боже, Санчия, остановись! Никто не собирается причинить тебе вреда. – Он схватил ее за плечи. – Санчия, любимая…
– Ты не понимаешь. – Она принялась отбиваться. – Не дотрагивайся до меня. Это смертельно. Я не хочу убивать тебя. Позволь мне уйти.
Слезы, которые он теперь не сдерживал, побежали по лицу Лиона:
– Любимая, но… – Он привлек ее к себе и принялся гладить испачканные сажей волосы. – Шшшш…
Она внезапно приникла к нему:
– Слишком поздно. Ты прикоснулся ко мне. Даже Дамари побоялся коснуться меня. Медуза…
Он подхватил ее, когда она качнулась и начала падать, теряя сознание.
Горький запах дыма исчез. Теперь воздух был пропитан ароматом сухого дерева и перебродивших фруктов.
Санчия почувствовала приятную прохладу на коже. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней Лиона, который умывал ее. В комнате царил полумрак, только слабый свет струился из двух маленьких окошек над ними.
Сияющая пыль кружилась в солнечных лучах, пробивающихся сквозь щели, и она смотрела на них как завороженная.
Два танцующих солнечных луча…
Так говорил Лоренцо о Бьянке и Марко. Но танец окончился, и те двое неподвижно лежат теперь рядом в маленькой часовне на холме.
Но откуда здесь часовня? Может быть, камни не поддались пламени, охватившему Мандару?
– Огонь! – Из ее груди рвался отчаянный крик, но горло пересохло, и лишь слабый хриплый шепот донесся до Лиона.
– Огня больше нет, – сказал он спокойно. – Ты уже не в Мандаре.
– А где?
– Мы на виноградниках. В винодельне. – Он провел влажным обрывком ткани по ее вискам. – Ты помнишь, где она находилась?
– Да. – Санчия огляделась и увидела тень, падавшую от деревянного чана, и дубовые бочонки в углу. Она вздрогнула, вдруг заметив, что лежит совершенно раздетая. – Накрой меня. Так холодно здесь.
Лион укрыл ее одеялом. И она с удивлением увидела, что на нем тоже нет никакой одежды. Странно!
– Ты узнаешь, кто я?
– Лион.
Облегчение промелькнуло в его глазах.
– А что случилось с Мандарой, помнишь?
Как она могла забыть? Как можно что-нибудь забыть?
– Чума. – Она вдруг вскочила, осознав все. – Уходи от меня! – И попыталась отодвинуться подальше. – Чума!
– Успокойся. Я здесь с тобой уже больше недели, – сказал он мягко. – Если бы я заразился, то уже был бы болен.
Она посмотрела на него и вздохнула.
– Неделю? – И закрыла глаза. – Боже мой, зачем? Ты ведь мог…
– А почему ты оставалась в Мандаре заботиться о тех, кого я любил?
– Мне надо было быть там.
– А мне надо было быть здесь. Посмотри внимательно на меня, Санчия. Похож ли я на больного?
Она открыла глаза. Он выглядел сильным и энергичным, несмотря на усталость и печаль, которые застыли на его лице.
– Иной раз болезнь протекает не обычным путем.
– А иной раз люди и вообще не заболевают. Были ли в Мандаре те, кто не заразился?
– Кажется, были. – Она покачала головой в сомнении. – Одни заболевали быстрее, другим требовалось больше времени. Я не знаю, остался ли в городе кто-нибудь живой.
– Надеюсь, что кому-то все же посчастливилось выжить, если только он не сгорел в огне. Огонь!
– Дамари и его наемники подожгли город. Я видела, как он сделал это, но я не могла даже двинуться с места. А затем я подумала, что если Дамари останется в живых, то он снова повторит то же самое где-нибудь в другом месте. Нельзя позволить ему творить такие чудовищные преступления. Так много смертей… Я тебе рассказывала о Пьеро?
– Да, ты рассказала обо всем. – Глаза Лиона ярко сверкнули в полумраке. – В беспамятстве ты говорила, говорила, вырывалась, пыталась убежать, плакала – вела себя как сумасшедшая.
– А может быть, я и вправду сошла с ума…
– Нет, – сказал он с силой. – Ты должна сохранить свою душу и свой разум. Ты – единственное, что у меня осталось. Я не смогу потерять еще и тебя. Слышишь? Ты должна выстоять!
Страсть и сила, прозвучавшие в его голосе, почти убедили ее в том, что он сможет уберечь их обоих от помешательства и смерти. Бедный Лион! Он потерял все: семью, свои корабли, свой дом. Она не должна увеличивать список его потерь, если это в ее силах.
В те последние дни в Мандаре, когда на ее глазах смерть уносила близких и она не в силах была им помочь, Санчии казалось, что она никогда уже не будет прежней, что душа ее омертвела и не способна чувствовать. Но вот сейчас слова Лиона вновь пробудили в ней желание жить.
– А почему мы без одежды?
– Я сжег всю твою одежду и то, что было на мне при нашей встрече.
Когда она, недоумевая, взглянула на него, он усмехнулся:
– Кажется, это была удачная мысль. Я ведь ничего не знаю о чуме и не знаю, как с ней бороться. – Он помолчал. – Я выкупал тебя и сам мылся горячей водой каждый день. И кажется, я принял все нужные меры предосторожности. Когда ты потеряла сознание, я приказал Лоренцо и остальным не подходить близко к нам и отнес тебя сюда. Они расположились рядом с виноградниками. Лоренцо приходит каждый день и приносит свежую еду и воду, оставляя все это у дверей. – Лион кивнул на стопу одеял у стены. – Я прокипятил их и выжарил на солнце. Если хочешь, я переделаю любое из них так, чтобы ты могла его надеть.
– Чуть позже. – Она не чувствовала никакого неудобства от того, что и она, и Лион сидели обнаженными. За прошедшую неделю она потеряла нечто большее, чем чувство стыдливости. – Как долго мы будем оставаться здесь?
– Еще неделю. Если после этого ни один из нас не заболеет, это будет означать, что ты уже не можешь никого заразить.
– Разумно. – Она посмотрела на него и вдруг почувствовала, как ее охватывает дрожь. Может быть, чудовище и пощадит ее.
Но какая несправедливость! Оно уже уничтожило невинность, доброту, стойкость.
– Катерина!.. – Санчия зарыдала. – Прости меня. Я знаю, как тяжело тебе говорить о ней. Она твоя мать, и она…
– Успокойся. – Он с нежностью прижал ее к себе, его пальцы пробежали по ее волосам. – Я знаю, она была не очень добра к тебе. Ей надо было…
– Нет, ты ничего не понимаешь, – прошептала Санчия. – Я полюбила ее. Мы очень сблизились с ней в последние дни, и мне так трудно было терять ее, почти так же, как и Пьеро.
– Как бы мне хотелось попрощаться с ними, – хрипло сказал Лион. – Я должен был сказать им всем «прости». Если бы я знал…
Санчия почувствовала, как что-то теплое капнуло ей на висок. «Если бы…» Извечные слова сожаления. Если бы можно было что-то исправить… Катерина что-то говорила о сожалении, и эти слова Санчия должна была передать Лиону и Лоренцо. Но не сейчас. Боль еще так свежа. Потом будет достаточно времени.
Боже мой, она уже способна думать о будущем? Эта мысль поразила ее. Кажется, она и в самом деле поверила, что Лион каким-то чудом спасет их обоих.
Но лучше не лелеять никаких надежд, потому что Медуза может выждать и напасть сзади, дав им только краткую передышку.
Санчия не позволит себе успокоиться до тех пор, пока не убедится окончательно, что чудовище прошло мимо.
Поздней ночью они сидели перед маленьким костерком, который разжег Лион в центре винодельни. Лион накинул на нее одно из одеял, чтобы защитить от холода, его рука лежала на ее плече, и в душе Санчии росло чувство покоя и умиротворенности.
Не отрывая взгляда от огня, она произнесла задумчиво:
– Я люблю тебя, ты знаешь об этом?
Его рука дрогнула, и он крепче прижал ее к себе.
– Нет, не знаю.
– Я поняла это в тот самый миг, когда подумала, что ты можешь заразиться чумой. До того момента я не знала, что люблю тебя, потому что моя любовь отличалась от той, про которую я читала и какой я ее себе представляла. – Она напряженно смотрела на пламя. – Это совсем не то нежное, светлое чувство, которое Данте испытывал к Беатриче, так ведь?
– Да.
– Оно потрясает душу, причиняет боль, заставляет испытывать вожделение, а затем нежность. Но все равно это любовь. Когда-то я думала, что она должна быть… – она остановилась, задумавшись, – прекрасной!
– Может быть, она прекрасна у тех людей, у которых жизнь проходит иначе, чем у нас.
– Возможно.
Они сидели некоторое время, храня молчание.
– Я подумала, что это очень важно, чтобы ты узнал о моей любви до того, как мы умрем, – произнесла она. – А мы, наверное, должны умереть.
– Мы не имеем на это права.
– Как странно. – Она положила голову ему на грудь и закрыла глаза. – Я даже не очень часто вспоминала о тебе, пока мы с Катериной ухаживали за умирающими в Мандаре. У меня не было на это времени. – Она помолчала. – Но в те мгновения, когда я думала о тебе, я думала с любовью. Я хочу, чтобы ты это знал.
– Я знаю. – Голос Лиона дрогнул, он еще крепче прижал ее к себе. – Я знаю, Санчия.
– Хорошо. – Она открыла глаза и задумчиво посмотрела на пламя костра. – И все же как бы мне хотелось, чтобы и наша любовь стала прекрасной.
Через неделю Санчия и Лион вышли из полутемной винодельни на солнце.
Лоренцо ожидал их с двумя оседланными лошадьми, держа поводья в одной руке, а стопку одежды для Лиона – в другой. Взглянув на Санчию, он улыбнулся:
– О, как ты… интересно выглядишь! – Взгляд его пробежал сначала по ее волосам, потом по серому одеялу, в котором Лион проделал дырку, чтобы она могла надевать его через голову. – Твой наряд напоминает одеяние варваров, особенно в сочетании с распущенными рыжими волосами. Ты не находишь, Лион? Да, она вполне подошла бы в супруги Аттиле – предводителю гуннов.
Она с удивлением смотрела на Лоренцо. Он остался таким же, каким был. Все в мире изменилось за это время… кроме Лоренцо.
– Почему ты так смотришь на меня? – спросил он насмешливо. – Неужели у тебя настолько притупилось чувство юмора, что ты не в состоянии дать мне надлежащего отпора! Или я должен делать скидку на те тяжелые испытания, что выпали на твою долю? Надеюсь, однако, что твоя апатия продлится недолго, иначе я лишу тебя своей компании. Ты знаешь, как я ненавижу скуку.
Он повернулся к Лиону, который сбросил одеяло и быстро надевал на себя то, что принес ему Лоренцо.
– Я распустил твой отряд, а воинов направил в Пизу: там они должны найти управляющего, который по моему указанию выдаст полагающуюся им сумму. Может быть, они смогут начать новую жизнь где-нибудь еще. – Его взгляд перешел к обугленным стенам Мандары. – Здесь у них нет никакого будущего, и они тебе не скоро понадобятся.
Лион кивнул:
– Ты правильно сделал. – Он сунул ноги в сапоги. – Нашел ли ты кого-нибудь, кто спасся от огня?
– Только небольшую горстку людей. Мы устроили их в поле в нескольких милях отсюда, и пока никаких признаков заболевания не заметно, – Лоренцо добавил, поеживаясь:
– А мы провели большую часть времени, хороня у подножия холмов тела тех, кто остался лежать на дороге. Восемьдесят семь человек.
– Население Мандары составляло около тысячи, – сказал Лион, – Дамари собрал слишком большую дань.
– Что будем делать теперь? – спросил Лоренцо. – Я совершенно истощил свое терпение, ожидая, пока вы, подобно Лазарю, восстанете из могилы. Что дальше? Дамари?
– Пока нет. Мы едем в Пизу. Но сначала мне надо посмотреть на тех, кто спасся, и узнать, как у них идут дела. – Лион пришпорил Таброна.
«Он снова чувствует свою ответственность, – подумала Санчия. – Мандары больше не существует, но остались люди, которые нуждаются в его помощи».
– Можно я поеду с вами?
Лион покачал головой:
– Посиди на солнце и отдохни. Мы скоро вернемся.
– Последние две недели я только и делала, что отдыхала.
– Жди нас здесь. Таким образом ты избавишь меня от лишнего беспокойства. Лоренцо сказал, что они пока не заболели. Я не буду подходить к ним близко, а ты не должна приближаться даже на милю к ним.
Санчия кивнула, соглашаясь. Лион все равно не придал бы значения ее возражениям. Да и у нее самой не было никакого желания видеть беженцев из Мандары, чтобы не будить память о случившемся.
– Хорошо, я останусь здесь.
– Санта Мария, какая покладистость! – Лоренцо сел верхом на лошадь. – А где твой боевой дух, твоя колкость и резкость? Какое разочарование. И ты тоже, Лион! Ты ведешь себя так, словно вы уже лет десять женаты.
Взгляд Санчии встретился со взглядом Лиона, и улыбка тронула ее губы. Странным образом интуиция Лоренцо не обманула его. За эти недели изоляции, полные печали и страха ожидания, они находили утешение и успокоение только друг в друге и так сроднились, будто прожили вместе долгие годы.
Словно прочитаете мысли, Лион кивнул ободряюще:
– Мы скоро вернемся. – И вскочил в седло. Санчия присела на скамью у двери винодельни" закрыла глаза, подставляя лицо лучам солнца, ласкающим ее кожу. Воздух был чист и свеж, и ощущение мира и покоя снова пробуждалось в ней. И вместе с ними пришло убеждение, что чума их миновала. Медуза и в самом деле прошла мимо.
Лион вернулся один спустя два часа. Когда она спросила, куда делся Лоренцо, Лион только пожал плечами.
– Он поехал в Мандару. Один бог знает зачем. Там нет ничего, кроме пепла и развалин. Он сказал, что это его каприз – еще раз взглянуть на город перед отъездом.
– Каприз? – Санчия повернулась в сторону Мандары. Неужели кто-то может испытывать желание вернуться на пепелище? Но затем она вдруг поняла, почему Лоренцо захотелось побыть там.
– Мне тоже надо побывать в городе. Ты отвезешь меня?
– Нет! – Лион взглянул на нее с изумлением. – Ради всех святых! Ты с ума сошла! Неужели тебе мало того, что ты пережила там!
– Это не сумасшествие. И не каприз, – печально сказала она. – Мне обязательно надо туда. Теперь опасности уже нет. Даже чума не смогла бы выдержать этого пожара.
– И все равно полной уверенности нет.
– Это миновало нас, Лион. – Она улыбнулась. – Я это очень ясно чувствую.
– Если ты поедешь, то поеду и я.
– Нет! – Она протянула к нему руки, и он, наклонившись, поднял ее и посадил впереди себя в седло. – Ты довезешь меня до того места, где были городские ворота. И подождешь меня там, как я ждала тебя здесь.
Лоренцо смотрел на обугленный черный сад, где некогда цвели розы. Санчия еще издали увидела его.
Она не могла унять дрожь, оглядывая то, что осталось от сада.
Разрушения в городе, когда она проезжала мимо домов, привели ее в ужас, но вид почерневшего сада еще больше потряс ее. Там, где недавно все дышало красотой, теперь торчали обугленные кусты. Дивный фонтан и мраморные скамьи – все искорежил огонь. И теперь уже никак нельзя было угадать в почерневшем обломке дерева, рухнувшем на поломанную скамью, ту самую изогнутую ветвь, на которой висели качели, увитые гирляндами цветов. Санчия вспомнила, как вспыхивали под лучами солнца белокурые волосы Бьянки, как радостно смеялся тогда Марко, и сердце ее сжалось от боли.
Лоренцо не обернулся в ее сторону.
– Я не хочу, чтобы ты была здесь.
– Она хотела этого, – спокойно ответила Санчия. – Она назвала меня своим другом и, подав руку, попросила, чтобы я пошла вместе с нею в сад, потому что не хотела умирать в одиночестве. Я взяла ее за руку, и мы стояли здесь вместе и разговаривали до тех пор, пока она была в состоянии говорить. Но и когда ей стало совсем плохо, она крепко сжимала мою руку до самого последнего мгновения. Я зашила ее в простыню и отнесла в часовню, где лежали остальные. Я сделала ей гроб своими собственными руками. Она…
– Замолчи. Я не хочу слышать об этом, – сказал Лоренцо хрипло. – Оставь меня.
– Я не могу оставить тебя. То, что она сказала мне в этом саду, имеет значение для всех нас. Она сказала, что не жалеет ни о чем. Она только хотела бы, чтобы у нее было время для того, чтобы заботиться о близких ей людях, так же как она заботилась о своем саде, и понимать, и ценить их, как она любила и понимала розы.
Миновав двор, он быстро поднялся по ступенькам и вошел в замок.
Санчия вновь откинулась назад, прислонившись спиной к нагретому камню. Скоро она спустится на площадь и посмотрит, остался ли в городе кто-нибудь живой. Но пока ей не хочется двигаться, ей так удобно сидеть здесь, у часовни. Она не чувствовала себя одинокой рядом с Катериной и Пьеро.
– Очнись и пожелай мне счастливого пути, Санчия.
Она открыла глаза и увидела Дамари, который приторачивал знакомый ей ящик из красного дерева к седлу своего жеребца. Танцующий Ветер!
– Видишь, он опять у меня. Я говорил тебе, что получу его назад.
Торжествующий вид Дамари удивил ее. Неужели он не понимает, как мало значит сейчас эта статуэтка, чтобы ее потеря могла кого-то взволновать.
– Ты не верила мне, не так ли? – Он взглянул на нее, завязывая веревку. – Я в самом деле очень рад, что ты увидела мой триумф. Я боялся, что здесь не останется никого в живых, кто бы мог восхититься моей находчивостью.
– Никого нет в живых.
– Да и ты полуживая. Так и должно было случиться. – Он улыбнулся. – Скажи мне, мальчик умер сразу? Думаю, он был болен, когда мои люди положили его в повозку.
Пьеро. Он говорил о Пьеро.
– Не сразу. – Она попыталась сосредоточиться на том, что он говорил. – Это ты выкрал Пьеро?
– Один из моих наемников, естественно. Это и в самом деле был великолепный план. Я узнал, что чума вспыхнула в одной из моих прибрежных деревушек неподалеку от Солинари, и было нетрудно занести ее сюда. И кто мог бы подойти для этой цели лучше, чем ребенок, которого ты прижимала к груди? Мой осведомитель рассказывал мне, что вы вдвоем переселились в замок. Оставалось только выкрасть ребенка, увезти его из города и перевезти в Фонтану. Мы продержали его в зараженном доме около двух дней, чтобы быть уверенными, что он тоже заболел.
Это и в самом деле был Дамари – такое же чудовище, как сама смерть. Его ужасные слова как будто разбудили ее, помогли стряхнуть апатию и слабость. Она выпрямилась:
– Кто ты – человек или дьявол? Неужели существо, рожденное женщиной, может творить подобное зло?
– Это было необходимо, чтобы выполнить замысел как можно быстрее и лучше. – Дамари спокойно продолжал:
– Я вернулся в Пизу, чтобы устроить пожар на верфи Андреаса и выманить его и добрую половину его людей из Мандары. Затем я послал своих людей с повозкой и приказал оставить ее в нескольких милях от города. Когда чума дала знать о себе, я отправил один из своих отрядов сюда, чтобы они не дали выйти тем, кто хотел бежать из города.
– Не дали выйти?
– Конечно. Болезнь не должна была распространиться. Борджиа и его святейшество очень боялись, что поднимется большой шум, если эпидемия вырвется за пределы города. – Он улыбнулся. – Я убедил их, что этого не произойдет. Засел в горах, и когда трусливые крысы выскальзывали из города, их встречал мой заградительный отряд. Мы уничтожали их стрелами. Я очень старался держать моих людей на безопасном расстоянии. А тех, кто вынужден был близко подходить к зараженным, я тоже уничтожал.
– Но ты здесь.
– О, я не боюсь заразы. – Он указал на свое покрытое рубцами лицо. – Если бы я должен был умереть от какой-нибудь болезни, то оспа уже забрала бы меня, когда я был ребенком и эта сука Катерина убедила мужа выслать меня и мою мать из Мандары в зараженную оспой деревню. Нет. Я рожден для великих дел. Возглавлять армию, созидать империю.
Санчия покачала головой.
– Ты умрешь здесь, как и все остальные. Все умерли здесь.
На какой-то момент ее уверенный тон заставил Дамари перемениться в лице:
– Только не я. Меня ждет другая судьба. – Он завязал последний узел и вскочил в седло. – Ты еще не чувствуешь запаха дыма?
– Нет.
– А я чувствую. – Он поднял голову и принюхался. – Я поджег замок и сад. А мои люди поджигают город. Еще одна предосторожность его святейшества. Он особенно настаивал на этом. Естественно, мы сожгли и деревушку Фонтану после того, как взяли мальчика из зараженного дома.
– Лион…
– Ты удивляешься, почему я позволил Лиону Андреасу уехать, несмотря на то, что он может распространить болезнь? – Он усмехнулся. – Риск, конечно, имелся. Но мне необходимо было выманить его отряд, чтобы я мог войти в замок без сопротивления. Если бы он заразил кого-нибудь чумой, то мы бы пустили слух, будто он бежал из города, боясь заболеть, и это его вина, что болезнь обрушилась на ничего не подозревающих людей. – Дамари улыбнулся. – А теперь я вернусь в Солинари, и Лион наверняка попадется в расставленную мной ловушку.
Он глянул на нее сверху, и огонек удовольствия загорелся в его тусклых глазах.
– Я в самом деле был бы рад взять тебя с собой. У меня осталось в памяти, как хорошо мы проводили время в моей тюрьме. Не часто удается встретить женщину такую храбрую и такую стойкую. Но, к сожалению, я должен лишить себя этого удовольствия. Борджиа будет недоволен, если узнает, что я оставил в живых хоть кого-то из тех, кто случайно узнал об участии его и его отца в этом деле.
– Ты собираешься убить меня?
– Я уже убил тебя, – ответил Дамари. – Через несколько часов все будет кончено. Прощай, Санчия. Если тебе повезет, то огонь оборвет твою жизнь раньше, чем это сделает чума. Я слышал, что это весьма мучительная смерть.
– Да. – Она снова закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя страшные воспоминания. – Да, это очень больно.
Она услышала, как застучали копыта коня по мостовой, когда Дамари выехал со двора. И через несколько минут первый легкий запах гари коснулся ее ноздрей.
* * *
Они обнаружили первые три трупа в семи милях от Мандары.
Лион посмотрел на скрюченный в судорогах труп ребенка лет восьми, лежащий на дороге. Стрела пронзила его тоненькую шейку и впилась в деревянное колесо повозки, стоящей рядом.
Лоренцо застыл возле него.
– Мужчина, женщина и двое детей лежат дальше на дороге.
– Стрелы!
Лоренцо кивнул:
– Повозка забита мебелью и домашним скарбом. Похоже, что все складывали в страшной спешке, как попало. Они, очевидно, покидали город, не думая уже о том, что придется вернуться.
– И остались лежать на дороге мертвыми. – Лион отвернулся от ребенка, пригвожденного стрелой к колесу. – Ничего не взято. Почему же их убили?
– Приказать похоронить их?
– Нет! – Лион выпрямился в седле. – Позже. Нам сначала надо понять, почему они бежали из Мандары. Скорее!
Спустя милю они обнаружили еще два трупа, потом опять целую семью. После этого Лион перестал считать мертвецов, что в беспорядке лежали на дороге, и только непрестанно понукал коней.
Сначала они увидели зарево в ночном небе, потом взметнувшиеся ввысь языки пламени.
Лион первым добрался до вершины холма и застыл пораженный, не в силах оторвать взгляда от зловещей мрачной красоты, открывшейся ему.
– Мандара! – Лоренцо, окаменев, смотрел на пылающий в отдалении город.
Лион слышал, как что-то в ужасе пробормотал мужчина, ехавший за ним. В этом аду у них остались жены, друзья, близкие. Также как у него: Санчия, мать, Марко, Бьянка…
– Катерина! – хрипло произнес Лоренцо. – Их захватили в плен!
Лион почувствовал прилив надежды. Лоренцо прав. Никого из них нет в горящем городе. Он рванулся вперед и пустил Таброна в бешеный галоп.
– Лион, – закричал Лоренцо, пытаясь перекричать стук копыт. – Если это Дамари, то где же гвардия?
Та же самая мысль уже мелькнула и у Лиона. С этих холмов поджигатели и атакующие были бы хорошо видны. Но не было ничего. Ни армии. Ни лошадей. Ни катапульт. Ничего.
Ничего, только Мандара, объятая пламенем.
* * *
Лион увидел Санчию, когда они были в трех милях от города.
Она медленно брела, не глядя на дорогу. И если бы ее силуэт не вырисовывался так четко на фоне горящей Мандары, всадники растоптали бы ее.
– Санчия! – Лион поднял руку, останавливая отряд. – Боже, что здесь происходит?
Казалось, она не слышала его. Она продолжала путь. И глаза ее смотрели в какую-то невидимую точку впереди. Коричневое бархатное платье было порвано, перепачкано, волосы растрепались и покрылись сажей и пеплом.
– Санчия, – Лион спешился и двинулся ей навстречу. – Что с тобой?
Она продолжала идти вперед.
Лион встал перед ней и схватил ее за плечи:
– Санта Мария! Отвечай мне. Что с тобой? Ее невидящий взгляд в конце концов остановился на его лице.
– Лион? – прошептала она. – Я думала, что ты умер. Я думала, что все умерли, кроме Дамари. Знаешь, это несправедливо, что он остался в живых. Ему нельзя позволить жить, если все в этом мире мертвы.
– Не все, Санчия. Ты ведь жива.
Она с удивлением посмотрела на него:
– Нет, и я тоже. Дамари убил меня, точно так же, как и всех остальных. Катерину, Марко, Пьеро, Бьянку…
Судорога прошла по лицу Лиона, когда он посмотрел поверх ее головы на Маццару.
– Все умерли?
– Конечно, – ответила она, удивляясь тому, что он спрашивает. – Все мертвы.
Он почувствовал, как слезы навернулись ему на глаза.
– Ты не умерла, Санчия. Мы оба живы.
– Да, это правда, ты живой. – Она неожиданно вздрогнула, ее глаза расширились от ужаса. – Нет!
Она вырвалась из его рук и отскочила назад.
– Не прикасайся ко мне! Ты с ума сошел? Чума…
Лион похолодел.
– Чума? Ты же сказала – Дамари, Санчия!
Но она повернулась и, как ветер, помчалась назад, к Мандаре. Накидка, изорванная в лохмотья, развевалась за ее спиной, как крылья.
Лион бросился за ней.
– Боже, Санчия, остановись! Никто не собирается причинить тебе вреда. – Он схватил ее за плечи. – Санчия, любимая…
– Ты не понимаешь. – Она принялась отбиваться. – Не дотрагивайся до меня. Это смертельно. Я не хочу убивать тебя. Позволь мне уйти.
Слезы, которые он теперь не сдерживал, побежали по лицу Лиона:
– Любимая, но… – Он привлек ее к себе и принялся гладить испачканные сажей волосы. – Шшшш…
Она внезапно приникла к нему:
– Слишком поздно. Ты прикоснулся ко мне. Даже Дамари побоялся коснуться меня. Медуза…
Он подхватил ее, когда она качнулась и начала падать, теряя сознание.
* * *
Горький запах дыма исчез. Теперь воздух был пропитан ароматом сухого дерева и перебродивших фруктов.
Санчия почувствовала приятную прохладу на коже. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней Лиона, который умывал ее. В комнате царил полумрак, только слабый свет струился из двух маленьких окошек над ними.
Сияющая пыль кружилась в солнечных лучах, пробивающихся сквозь щели, и она смотрела на них как завороженная.
Два танцующих солнечных луча…
Так говорил Лоренцо о Бьянке и Марко. Но танец окончился, и те двое неподвижно лежат теперь рядом в маленькой часовне на холме.
Но откуда здесь часовня? Может быть, камни не поддались пламени, охватившему Мандару?
– Огонь! – Из ее груди рвался отчаянный крик, но горло пересохло, и лишь слабый хриплый шепот донесся до Лиона.
– Огня больше нет, – сказал он спокойно. – Ты уже не в Мандаре.
– А где?
– Мы на виноградниках. В винодельне. – Он провел влажным обрывком ткани по ее вискам. – Ты помнишь, где она находилась?
– Да. – Санчия огляделась и увидела тень, падавшую от деревянного чана, и дубовые бочонки в углу. Она вздрогнула, вдруг заметив, что лежит совершенно раздетая. – Накрой меня. Так холодно здесь.
Лион укрыл ее одеялом. И она с удивлением увидела, что на нем тоже нет никакой одежды. Странно!
– Ты узнаешь, кто я?
– Лион.
Облегчение промелькнуло в его глазах.
– А что случилось с Мандарой, помнишь?
Как она могла забыть? Как можно что-нибудь забыть?
– Чума. – Она вдруг вскочила, осознав все. – Уходи от меня! – И попыталась отодвинуться подальше. – Чума!
– Успокойся. Я здесь с тобой уже больше недели, – сказал он мягко. – Если бы я заразился, то уже был бы болен.
Она посмотрела на него и вздохнула.
– Неделю? – И закрыла глаза. – Боже мой, зачем? Ты ведь мог…
– А почему ты оставалась в Мандаре заботиться о тех, кого я любил?
– Мне надо было быть там.
– А мне надо было быть здесь. Посмотри внимательно на меня, Санчия. Похож ли я на больного?
Она открыла глаза. Он выглядел сильным и энергичным, несмотря на усталость и печаль, которые застыли на его лице.
– Иной раз болезнь протекает не обычным путем.
– А иной раз люди и вообще не заболевают. Были ли в Мандаре те, кто не заразился?
– Кажется, были. – Она покачала головой в сомнении. – Одни заболевали быстрее, другим требовалось больше времени. Я не знаю, остался ли в городе кто-нибудь живой.
– Надеюсь, что кому-то все же посчастливилось выжить, если только он не сгорел в огне. Огонь!
– Дамари и его наемники подожгли город. Я видела, как он сделал это, но я не могла даже двинуться с места. А затем я подумала, что если Дамари останется в живых, то он снова повторит то же самое где-нибудь в другом месте. Нельзя позволить ему творить такие чудовищные преступления. Так много смертей… Я тебе рассказывала о Пьеро?
– Да, ты рассказала обо всем. – Глаза Лиона ярко сверкнули в полумраке. – В беспамятстве ты говорила, говорила, вырывалась, пыталась убежать, плакала – вела себя как сумасшедшая.
– А может быть, я и вправду сошла с ума…
– Нет, – сказал он с силой. – Ты должна сохранить свою душу и свой разум. Ты – единственное, что у меня осталось. Я не смогу потерять еще и тебя. Слышишь? Ты должна выстоять!
Страсть и сила, прозвучавшие в его голосе, почти убедили ее в том, что он сможет уберечь их обоих от помешательства и смерти. Бедный Лион! Он потерял все: семью, свои корабли, свой дом. Она не должна увеличивать список его потерь, если это в ее силах.
В те последние дни в Мандаре, когда на ее глазах смерть уносила близких и она не в силах была им помочь, Санчии казалось, что она никогда уже не будет прежней, что душа ее омертвела и не способна чувствовать. Но вот сейчас слова Лиона вновь пробудили в ней желание жить.
– А почему мы без одежды?
– Я сжег всю твою одежду и то, что было на мне при нашей встрече.
Когда она, недоумевая, взглянула на него, он усмехнулся:
– Кажется, это была удачная мысль. Я ведь ничего не знаю о чуме и не знаю, как с ней бороться. – Он помолчал. – Я выкупал тебя и сам мылся горячей водой каждый день. И кажется, я принял все нужные меры предосторожности. Когда ты потеряла сознание, я приказал Лоренцо и остальным не подходить близко к нам и отнес тебя сюда. Они расположились рядом с виноградниками. Лоренцо приходит каждый день и приносит свежую еду и воду, оставляя все это у дверей. – Лион кивнул на стопу одеял у стены. – Я прокипятил их и выжарил на солнце. Если хочешь, я переделаю любое из них так, чтобы ты могла его надеть.
– Чуть позже. – Она не чувствовала никакого неудобства от того, что и она, и Лион сидели обнаженными. За прошедшую неделю она потеряла нечто большее, чем чувство стыдливости. – Как долго мы будем оставаться здесь?
– Еще неделю. Если после этого ни один из нас не заболеет, это будет означать, что ты уже не можешь никого заразить.
– Разумно. – Она посмотрела на него и вдруг почувствовала, как ее охватывает дрожь. Может быть, чудовище и пощадит ее.
Но какая несправедливость! Оно уже уничтожило невинность, доброту, стойкость.
– Катерина!.. – Санчия зарыдала. – Прости меня. Я знаю, как тяжело тебе говорить о ней. Она твоя мать, и она…
– Успокойся. – Он с нежностью прижал ее к себе, его пальцы пробежали по ее волосам. – Я знаю, она была не очень добра к тебе. Ей надо было…
– Нет, ты ничего не понимаешь, – прошептала Санчия. – Я полюбила ее. Мы очень сблизились с ней в последние дни, и мне так трудно было терять ее, почти так же, как и Пьеро.
– Как бы мне хотелось попрощаться с ними, – хрипло сказал Лион. – Я должен был сказать им всем «прости». Если бы я знал…
Санчия почувствовала, как что-то теплое капнуло ей на висок. «Если бы…» Извечные слова сожаления. Если бы можно было что-то исправить… Катерина что-то говорила о сожалении, и эти слова Санчия должна была передать Лиону и Лоренцо. Но не сейчас. Боль еще так свежа. Потом будет достаточно времени.
Боже мой, она уже способна думать о будущем? Эта мысль поразила ее. Кажется, она и в самом деле поверила, что Лион каким-то чудом спасет их обоих.
Но лучше не лелеять никаких надежд, потому что Медуза может выждать и напасть сзади, дав им только краткую передышку.
Санчия не позволит себе успокоиться до тех пор, пока не убедится окончательно, что чудовище прошло мимо.
Поздней ночью они сидели перед маленьким костерком, который разжег Лион в центре винодельни. Лион накинул на нее одно из одеял, чтобы защитить от холода, его рука лежала на ее плече, и в душе Санчии росло чувство покоя и умиротворенности.
Не отрывая взгляда от огня, она произнесла задумчиво:
– Я люблю тебя, ты знаешь об этом?
Его рука дрогнула, и он крепче прижал ее к себе.
– Нет, не знаю.
– Я поняла это в тот самый миг, когда подумала, что ты можешь заразиться чумой. До того момента я не знала, что люблю тебя, потому что моя любовь отличалась от той, про которую я читала и какой я ее себе представляла. – Она напряженно смотрела на пламя. – Это совсем не то нежное, светлое чувство, которое Данте испытывал к Беатриче, так ведь?
– Да.
– Оно потрясает душу, причиняет боль, заставляет испытывать вожделение, а затем нежность. Но все равно это любовь. Когда-то я думала, что она должна быть… – она остановилась, задумавшись, – прекрасной!
– Может быть, она прекрасна у тех людей, у которых жизнь проходит иначе, чем у нас.
– Возможно.
Они сидели некоторое время, храня молчание.
– Я подумала, что это очень важно, чтобы ты узнал о моей любви до того, как мы умрем, – произнесла она. – А мы, наверное, должны умереть.
– Мы не имеем на это права.
– Как странно. – Она положила голову ему на грудь и закрыла глаза. – Я даже не очень часто вспоминала о тебе, пока мы с Катериной ухаживали за умирающими в Мандаре. У меня не было на это времени. – Она помолчала. – Но в те мгновения, когда я думала о тебе, я думала с любовью. Я хочу, чтобы ты это знал.
– Я знаю. – Голос Лиона дрогнул, он еще крепче прижал ее к себе. – Я знаю, Санчия.
– Хорошо. – Она открыла глаза и задумчиво посмотрела на пламя костра. – И все же как бы мне хотелось, чтобы и наша любовь стала прекрасной.
* * *
Через неделю Санчия и Лион вышли из полутемной винодельни на солнце.
Лоренцо ожидал их с двумя оседланными лошадьми, держа поводья в одной руке, а стопку одежды для Лиона – в другой. Взглянув на Санчию, он улыбнулся:
– О, как ты… интересно выглядишь! – Взгляд его пробежал сначала по ее волосам, потом по серому одеялу, в котором Лион проделал дырку, чтобы она могла надевать его через голову. – Твой наряд напоминает одеяние варваров, особенно в сочетании с распущенными рыжими волосами. Ты не находишь, Лион? Да, она вполне подошла бы в супруги Аттиле – предводителю гуннов.
Она с удивлением смотрела на Лоренцо. Он остался таким же, каким был. Все в мире изменилось за это время… кроме Лоренцо.
– Почему ты так смотришь на меня? – спросил он насмешливо. – Неужели у тебя настолько притупилось чувство юмора, что ты не в состоянии дать мне надлежащего отпора! Или я должен делать скидку на те тяжелые испытания, что выпали на твою долю? Надеюсь, однако, что твоя апатия продлится недолго, иначе я лишу тебя своей компании. Ты знаешь, как я ненавижу скуку.
Он повернулся к Лиону, который сбросил одеяло и быстро надевал на себя то, что принес ему Лоренцо.
– Я распустил твой отряд, а воинов направил в Пизу: там они должны найти управляющего, который по моему указанию выдаст полагающуюся им сумму. Может быть, они смогут начать новую жизнь где-нибудь еще. – Его взгляд перешел к обугленным стенам Мандары. – Здесь у них нет никакого будущего, и они тебе не скоро понадобятся.
Лион кивнул:
– Ты правильно сделал. – Он сунул ноги в сапоги. – Нашел ли ты кого-нибудь, кто спасся от огня?
– Только небольшую горстку людей. Мы устроили их в поле в нескольких милях отсюда, и пока никаких признаков заболевания не заметно, – Лоренцо добавил, поеживаясь:
– А мы провели большую часть времени, хороня у подножия холмов тела тех, кто остался лежать на дороге. Восемьдесят семь человек.
– Население Мандары составляло около тысячи, – сказал Лион, – Дамари собрал слишком большую дань.
– Что будем делать теперь? – спросил Лоренцо. – Я совершенно истощил свое терпение, ожидая, пока вы, подобно Лазарю, восстанете из могилы. Что дальше? Дамари?
– Пока нет. Мы едем в Пизу. Но сначала мне надо посмотреть на тех, кто спасся, и узнать, как у них идут дела. – Лион пришпорил Таброна.
«Он снова чувствует свою ответственность, – подумала Санчия. – Мандары больше не существует, но остались люди, которые нуждаются в его помощи».
– Можно я поеду с вами?
Лион покачал головой:
– Посиди на солнце и отдохни. Мы скоро вернемся.
– Последние две недели я только и делала, что отдыхала.
– Жди нас здесь. Таким образом ты избавишь меня от лишнего беспокойства. Лоренцо сказал, что они пока не заболели. Я не буду подходить к ним близко, а ты не должна приближаться даже на милю к ним.
Санчия кивнула, соглашаясь. Лион все равно не придал бы значения ее возражениям. Да и у нее самой не было никакого желания видеть беженцев из Мандары, чтобы не будить память о случившемся.
– Хорошо, я останусь здесь.
– Санта Мария, какая покладистость! – Лоренцо сел верхом на лошадь. – А где твой боевой дух, твоя колкость и резкость? Какое разочарование. И ты тоже, Лион! Ты ведешь себя так, словно вы уже лет десять женаты.
Взгляд Санчии встретился со взглядом Лиона, и улыбка тронула ее губы. Странным образом интуиция Лоренцо не обманула его. За эти недели изоляции, полные печали и страха ожидания, они находили утешение и успокоение только друг в друге и так сроднились, будто прожили вместе долгие годы.
Словно прочитаете мысли, Лион кивнул ободряюще:
– Мы скоро вернемся. – И вскочил в седло. Санчия присела на скамью у двери винодельни" закрыла глаза, подставляя лицо лучам солнца, ласкающим ее кожу. Воздух был чист и свеж, и ощущение мира и покоя снова пробуждалось в ней. И вместе с ними пришло убеждение, что чума их миновала. Медуза и в самом деле прошла мимо.
Лион вернулся один спустя два часа. Когда она спросила, куда делся Лоренцо, Лион только пожал плечами.
– Он поехал в Мандару. Один бог знает зачем. Там нет ничего, кроме пепла и развалин. Он сказал, что это его каприз – еще раз взглянуть на город перед отъездом.
– Каприз? – Санчия повернулась в сторону Мандары. Неужели кто-то может испытывать желание вернуться на пепелище? Но затем она вдруг поняла, почему Лоренцо захотелось побыть там.
– Мне тоже надо побывать в городе. Ты отвезешь меня?
– Нет! – Лион взглянул на нее с изумлением. – Ради всех святых! Ты с ума сошла! Неужели тебе мало того, что ты пережила там!
– Это не сумасшествие. И не каприз, – печально сказала она. – Мне обязательно надо туда. Теперь опасности уже нет. Даже чума не смогла бы выдержать этого пожара.
– И все равно полной уверенности нет.
– Это миновало нас, Лион. – Она улыбнулась. – Я это очень ясно чувствую.
– Если ты поедешь, то поеду и я.
– Нет! – Она протянула к нему руки, и он, наклонившись, поднял ее и посадил впереди себя в седло. – Ты довезешь меня до того места, где были городские ворота. И подождешь меня там, как я ждала тебя здесь.
* * *
Лоренцо смотрел на обугленный черный сад, где некогда цвели розы. Санчия еще издали увидела его.
Она не могла унять дрожь, оглядывая то, что осталось от сада.
Разрушения в городе, когда она проезжала мимо домов, привели ее в ужас, но вид почерневшего сада еще больше потряс ее. Там, где недавно все дышало красотой, теперь торчали обугленные кусты. Дивный фонтан и мраморные скамьи – все искорежил огонь. И теперь уже никак нельзя было угадать в почерневшем обломке дерева, рухнувшем на поломанную скамью, ту самую изогнутую ветвь, на которой висели качели, увитые гирляндами цветов. Санчия вспомнила, как вспыхивали под лучами солнца белокурые волосы Бьянки, как радостно смеялся тогда Марко, и сердце ее сжалось от боли.
Лоренцо не обернулся в ее сторону.
– Я не хочу, чтобы ты была здесь.
– Она хотела этого, – спокойно ответила Санчия. – Она назвала меня своим другом и, подав руку, попросила, чтобы я пошла вместе с нею в сад, потому что не хотела умирать в одиночестве. Я взяла ее за руку, и мы стояли здесь вместе и разговаривали до тех пор, пока она была в состоянии говорить. Но и когда ей стало совсем плохо, она крепко сжимала мою руку до самого последнего мгновения. Я зашила ее в простыню и отнесла в часовню, где лежали остальные. Я сделала ей гроб своими собственными руками. Она…
– Замолчи. Я не хочу слышать об этом, – сказал Лоренцо хрипло. – Оставь меня.
– Я не могу оставить тебя. То, что она сказала мне в этом саду, имеет значение для всех нас. Она сказала, что не жалеет ни о чем. Она только хотела бы, чтобы у нее было время для того, чтобы заботиться о близких ей людях, так же как она заботилась о своем саде, и понимать, и ценить их, как она любила и понимала розы.