Страница:
Аликс часто расспрашивала о нем мать. – Он называется мальтийской звездой, – наконец неохотно ответила Джулиан. – Он передается в нашей семье из поколения в поколение по женской линии. Больше я ничего не могу тебе сказать. Ты должна сама узнать его тайну.
Аликс, тогда еще ребенок, не стала настаивать. Она интуитивно почувствовала, что Джулиан Мадригал что-то скрывает.
Мрачно улыбаясь, Аликс рассматривала мальтийскую звезду в зеркале своей увешанной гобеленами спальни. Амулет был странной маленькой вещицей, которую легко можно было и не заметить. Но Ланселот де Гини не пропустил ее так же, как не пропустил рыцарь Бригант, который обещал рассказать ей историю этого амулета. Она очень надеялась, что он выполнит свое обещание, – но когда? Сначала она должна пойти к голубям, а затем навестить ребенка.
Аликс уже дошла до двери, но вдруг вернулась, решив помолиться. Молча и страстно просила она Господа принять душу Робера и, если Господу будет угодно, позволить графу де Мерсье взглянуть с небес на землю, на женщину, которую он сделал своей женой. Может, хоть теперь он одобрит ее?
В наследство от своей матери, благородной дамы, находившейся в родстве с легендарной Алиенорой Аквитанской, Робер де Мерсье получил много культурных ценностей с юга Франции. Несмотря на свою длительную связь с крестьянкой Соланж, он жил как обязывал его титул, и его замок был всегда наполнен странствующими жонглерами и трубадурами. Он привез с Востока кусты роз и разных экзотических растений и сам разбил сложные шпалерные сады. Он читал книги по искусству и накрывал богатые столы с изысканными блюдами. Его шеф-повар считался самым искусным во всей Бургундии, и его постоянно сманивал к себе герцог.
Фактически единственной вещью, какой Робер пренебрегал, кроме своей жены, была защита замка. Это фатальное упущение привело к трагедии.
По пути к продуваемой ветром лестнице, ведущей на главную башню, где содержались голуби, Аликс остановилась, чтобы посмотреть через узкую бойницу во двор. Никогда за все годы ее жизни в замке она не видела такой кипучей деятельности. День только разгорался, а мертвые уже были убраны и люди занялись восстановлением разрушенных стен.
Северин Бригант работал наравне со всеми. Он был обнажен до пояса. Сейчас, при свете дня, она заметила, что он был гораздо мощнее, чем ей показалось накануне вечером, хотя и тогда он выглядел огромным. Он оказался гораздо выше ее мужа, который был невысокого роста, тонкокостным и элегантным. Правда, Робер Мерсье был благородного происхождения. Он бы никогда не стал носить огромные камни и что-то строить, как сейчас это делал рыцарь Бригант. Аликс не могла даже вообразить, чтобы Робер опустился до такой работы.
Однако люди рыцаря, казалось, не придавали этому никакого значения. Они смеялись и подшучивали над своим молодым светловолосым генералом с панибратством, которого Робер никогда бы не допустил. Она слышала, как он смеется над их шутками. Аликс непроизвольно наклонила голову, чтобы услышать, о чем они говорят.
Ей показалось, что рыцарь Бригант ее заметил. Во всяком случае, он прекратил работу и посмотрел на башню, слегка нахмурившись. Аликс почувствовала на себе холодный взгляд его угольно-черных глаз и, вздрогнув, отшатнулась.
– О, если бы только не он убил моего мужа! – проговорила она вслух.
Эти слова повергли ее в ужас. Осенив себя крестом, она повернулась и направилась к лестнице. Никогда за все годы ее одинокой жизни в браке она и мысли не допускала о другом мужчине. Надо быть распутницей, чтобы смотреть на полуодетого мужчину, когда ее собственный муж еще не похоронен должным образом. Когда даже и суток не прошло после его смерти.
Отправление посланий голубиной почтой было одной из многих вещей, которым крестоносцы научились, у армии Саладина на Востоке. Услышав об этом, Робер де Мерсье, всегда стремившийся к новизне и знанию, немедленно соорудил на главной башне огромную клетку, куда поселил хорошо обученных птиц. Но вскоре это занятие ему наскучило, и он перестал заниматься голубями. Аликс же, читавшая те же самые рукописные книги, что и он, и большую часть времени остававшаяся одна, проявила к голубям большой интерес. Она решила использовать птиц, чтобы связаться с падре Гаской в монастыре От-Флер, расположенном в одном дне пути от ее дома, близ города Вецели. Падре Гаска был хорошо знаком с матерью Аликс. Уж если кто и мог ей сейчас помочь, то это был именно он.
Захватчики, к счастью, еще не добрались до главной башни. Аликс с облегчением обнаружила это, когда открыла тяжелую дубовую дверь. Ее голуби, спрятанные за каменной колонной, нежно заворковали и замахали крылья ми, когда она приблизилась к ним. Выбрав одну из самых крупных птиц, она поцеловала ее гладкие перья, а затем осторожно привязала свое послание суровой ниткой к лапке. Подбросив голубя в воздух, она выпустила его в небо. Затем, взяв второго, она повторила ту же процедуру. День был ясным и солнечным. Ее голуби не ориентировались в пространстве, когда небо было затянуто облаками. Аликс много читала о голубях, но так и не поняла причину этого. На всякий случай решила послать с важным сообщением сразу двух голубей. Ей нужен был кто-то, кому она могла доверять и кто смог бы прийти ей на помощь.
Выпустив птиц, Аликс вернулась в свои покои, ожидая, что сэр Ланселот пришлет за ней, как обещал. Она размышляла, что ему скажет, стараясь найти слова, которые могли бы убедить его не осквернять тело мужа, а отдать его ей. Но ее планам не суждено было сбыться. Сэр Ланселот так и не призвал ее к себе.
Вместо этого он прислал двух монахинь, которых, судя по всему, оторвали от более важных дел в монастыре. Старые и безобразные – что правда, то правда, хотя Аликс знала, что берет грех на душу, думая о них так, – они не проявили никакого интереса к тому, что случилось в замке Мерсье. Их прислали помолиться вместе с леди Аликс, а не выяснять, чью сторону она принимает в сложившейся ситуации. Они обе нахмурились, увидев кинжал Робера и его окровавленную мантию, лежащие на столике. Они обменялись сердитыми замечаниями по поводу этого языческого обряда, упомянув при этом «заграничное воспитание». Но в конце концов они сели рядом с Аликс и стали молиться за упокой души, графа. При этом ни разу не упомянули о его грешном теле.
«Ну, они хотя бы помогут мне зашнуровать корсет», – подумала Аликс. Но и здесь она просчиталась. Обе женщины были одеты в домотканые грубые платья коричневого цвета французских монахинь. Было совершенно очевидно, что они никогда не затягивались, к тому же они недвусмысленно дали ей понять, что не одобряют одежду молодой вдовы с присутствием любого другого цвета, кроме черного. Весь их вид говорил о том, что с такой женой, да еще и с такой любовницей, как Соланж, граф де Мерсье получил по заслугам.
Аликс устала от тщетных попыток разговорить монахинь, а еще она устала, хотя и не без чувства вины, от самих молитв. Она понимала, что должна молиться за Робера, что ее обязанность как настоящей христианской жены замолить перед Господом его грехи. У нее долг перед мужем, и она должна его исполнить. Она должна подготовить себя к тому, чтобы просить Гини, а если понадобится, то и самого герцога отдать ей тело мужа; она должна позаботиться о безопасности малыша. Она должна продумать все до мелочей, что касается Робера, но не должна думать о нем самом, во всяком случае, пока.
Служанка принесла круг сыра, хлеб и большую кружку чудесного красного вина Мерсье. Монахини ели с отменным аппетитом; еда и вино, казалось, смягчили их отношение к Аликс. Одна из них даже убрала прядь волос с ее лба. Но это продолжалось недолго. Вскоре они расположились у камина и захрапели. Аликс взяла одну из рукописных книг – прекрасно оформленный научный труд, выпущенный в свет известной медицинской школой в Салерно, – и села читать его, размышляя над изложенными в нем идеями. Может ли в действительности кровь течь через ее сосуды с такой же леностью или скоростью, с какой течет ручей? Она в этом сомневалась. Люди иногда делают невероятные выводы, и тогда их идеи лишены здравого смысла. И все же…
В конце концов, она, должно быть, задремала, так как стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Книга с громким стуком упала на каменный пол.
– Войдите, – отозвалась она и, встав, расправила юбки, ожидая увидеть рыцаря де Гини.
Но это был Северин Бригант, и, впустив его в свои покои, она небрежно поклонилась.
– О! – удивилась она. – Я ожидала увидеть Ланселота де Гини.
Посмотрев на монахинь, он улыбнулся. Их руки были скрещены под наплечниками, а на лицах было одинаковое выражение подозрения. При его появлении они испуганно вскочили.
– Вы поступили правильно, пригласив к себе компаньонок, – прошептал он. – Рыцарь де Гини ваш враг.
– Рыцарь де Гини мне не враг. Он захватил замок Мерсье, но не причинил мне вреда, – нахмурилась Аликс, отчетливо произнося каждое слово, чтобы ее могли слышать монахини.
Она была разочарована, увидев, что улыбка больше не играет на губах рыцаря. Его взгляд блуждал по ее покоям. Она заметила, как его глаза засветились, когда он разглядывал богатые портьеры, гобелены и кровать на помосте. Потом он нахмурился, увидев импровизированный алтарь. Затем взгляд его задержался на стопке рукописных книг.
– Они ваши? – спросил он.
– Некоторые. Многие из них принадлежали моему мужу. Он позволял мне брать их из его библиотеки.
– Но вы их читаете?
– Конечно, читаю, – рассмеялась. Аликс. – Для чего же они еще предназначены? Вам кажется, что я могла бы что-то узнать из них, лишь просматривая иллюстрации?
Рыцарь густо покраснел и покосился на монахинь.
– С вашего позволения я хотел бы перемолвиться словом с графиней де Мерсье, – сказал он им. Они дружно кивнули и начали перебирать свои четки. – Наедине, – добавил он.
Этого оказалось достаточно. Вид у них был возмущенный, рты непроизвольно открылись, но как и подобает большинству женщин, будь они религиозные или светские, они давали клятву повиновения мужчинам и сейчас не могли ослушаться. Они позже пойдут к рыцарю де Гини и пожалуются ему, но сейчас покорно подчинились приказу Бриганта.
– Как вам будет угодно, милорд, – ответила старшая из них.
– Нам не дали сопровождающего, чтобы отвести нас к сэру Ланселоту? – спросила Аликс, идя рядом с Северином.
– Почему вы решили, что я веду вас к де Гини? Его даже нет в замке. Утром он с двумя телохранителями ускакал в лес, чтобы поклониться святой гробнице. Он вернется только завтра.
Это стало для Аликс сюрпризом. Ланселот де Гини не производил впечатления набожного человека, Она хотела расспросить о нем высокого рыцаря, но что-то в его поведении ее остановило. Он не предложил ей руку, и она едва поспевала за ним. Как она ни пыталась идти с ним рядом, он всегда оказывался на целый шаг впереди. Казалось, он не замечал, что она почти бежит. Более того, он был полностью погружен в свои мысли, и Аликс следовала за ним, не имея ни малейшего представления, куда он ее ведет.
Но очень скоро она это узнала. Они огибали один угол за другим и наконец, покинув комфорт господского этажа, оказались около лестницы, ведущей к главной башне.
«Он не может знать о птицах. Я выпустила их давно. Просто невозможно, чтобы он поймал одну из них». Но ей предстояло узнать, что в этом не было ничего невозможного.
Северин повел ее вверх по лестнице, немного задержавшись у бойницы, через которую она смотрела вниз.
– Вот это место, – произнес он себе под нос. – Именно здесь я и видел вас.
Он даже не повернулся к ней и больше ничего не сказал. Они пошли дальше. Аликс тащилась сзади, понимая, что Северин узнал ее тайну с голубями, и слегка волнуясь от того, как лучше объяснить ему, почему она их выпустила. Ее сердце гулко стучало в груди. Накануне вечером он был добр к ней, можно даже было сказать – добр по-глупому, когда защищал ее перед рыцарем де Гини, но она не сомневалась, на чьей стороне были его симпатии.
В этом вопросе их цели расходились: Аликс хотелось предать земле тело мужа, а он стоял на страже интересов своего лорда.
Поднявшись наверх, он толкнул тяжелую дверь и пропустил ее вперед.
Первое, что услышала Аликс, было воркование голубей. Сейчас оно звучало как раскаты грома. Голубей было всего десять штук, включая и тех, которых она выпустила.
– Такое впечатление, что их тут тысяча, – пробормотала она. – Если он даже не видел их, то мог слышать их, воркование снизу.
– Вы что-то говорите, миледи?
Аликс внимательно посмотрела на Северина Бриганта, но на его лице не было даже тени насмешки.
Она отвернулась от него и стала смотреть на простиравшиеся перед ней земли Бургундии. Дул легкий ветерок, и зимнее солнце освещало землю. Ее взгляд упал на фронтальную башню с развевающимися на ней странными знаменами: сочный красный цвет герцога Бургундии и серебристо-зеленый его брата. Они напомнили ей о непрочности ее положения. «Замок Мерсье принадлежит сейчас рыцарю де Гини», – напомнила она себе и, посмотрев на Бриганта, спросила:
– Скажите мне, как вы догадались о голубиной почте?
– Мои люди охотились. Один из соколов поймал вашего голубя. Мне принесли ваше письмо. Я догадался, что оно от вас. Я видел вас в бойнице сегодня утром, пусть на мгновение, но видел. Поэтому я сразу понял, что это вы выпустили птицу.
Он, казалось, был смущен. Он смотрел ей прямо в глаза, но его щеки покраснели. Это вызвало у нее недоумение, затем раздражение, которое слышалось в ее голосе, когда она заговорила:
– Нет ничего удивительного в том, что вы догадались, кто послал письмо. Ведь там стоит моя подпись. Оно у вас с собой?
Нагнув голову, он стал доставать его из-за пояса туники. Луч солнца упал на его коротко подстриженные волосы и осветил их. Аликс поймала себя на том, что не может оторвать взгляда от его блестящих золотистых волос. К тому же они были очень чистыми и пышными.
– Это ваше письмо? – спросил он, протягивая ей послание. – Это вы его отправили?
Крошечный кусочек тонкой бумаги, хотя и смятой сейчас, несомненно, принадлежал ей, и не было никакого смысла это отрицать, тем более что внизу красовалась ее подпись. К тому же она скрепила его своей печатью. Он знал, что она пыталась сбежать, а потому ей вскоре придется предстать перед Ланселотом де Гини. У него не было выбора.
– Конечно, оно мое, – резко ответила она. – Это мой почерк, И это мое имя.
– Где тут ваше имя? – спросил рыцарь, не спуская с нее глаз.
Аликс успела заметить странный цвет его глаз: нечто среднее между черным и серым, чем-то напоминающее цвет золы.
Поймав себя на этой мысли, Аликс ответила более резко, чем ей хотелось:
– Вот здесь стоит мое имя. Что с вами, сэр Северин? Вы что, ничего не видите? Вы что, не умеете читать?
– Совершенно верно, миледи, – ответил он, не отрывая от нее взгляда. – Я был бедным рыцарем и никогда не учился. Покажите, где стоит ваше имя. Я прошу вас научить меня его читать.
Глава 4
Аликс, тогда еще ребенок, не стала настаивать. Она интуитивно почувствовала, что Джулиан Мадригал что-то скрывает.
Мрачно улыбаясь, Аликс рассматривала мальтийскую звезду в зеркале своей увешанной гобеленами спальни. Амулет был странной маленькой вещицей, которую легко можно было и не заметить. Но Ланселот де Гини не пропустил ее так же, как не пропустил рыцарь Бригант, который обещал рассказать ей историю этого амулета. Она очень надеялась, что он выполнит свое обещание, – но когда? Сначала она должна пойти к голубям, а затем навестить ребенка.
Аликс уже дошла до двери, но вдруг вернулась, решив помолиться. Молча и страстно просила она Господа принять душу Робера и, если Господу будет угодно, позволить графу де Мерсье взглянуть с небес на землю, на женщину, которую он сделал своей женой. Может, хоть теперь он одобрит ее?
В наследство от своей матери, благородной дамы, находившейся в родстве с легендарной Алиенорой Аквитанской, Робер де Мерсье получил много культурных ценностей с юга Франции. Несмотря на свою длительную связь с крестьянкой Соланж, он жил как обязывал его титул, и его замок был всегда наполнен странствующими жонглерами и трубадурами. Он привез с Востока кусты роз и разных экзотических растений и сам разбил сложные шпалерные сады. Он читал книги по искусству и накрывал богатые столы с изысканными блюдами. Его шеф-повар считался самым искусным во всей Бургундии, и его постоянно сманивал к себе герцог.
Фактически единственной вещью, какой Робер пренебрегал, кроме своей жены, была защита замка. Это фатальное упущение привело к трагедии.
По пути к продуваемой ветром лестнице, ведущей на главную башню, где содержались голуби, Аликс остановилась, чтобы посмотреть через узкую бойницу во двор. Никогда за все годы ее жизни в замке она не видела такой кипучей деятельности. День только разгорался, а мертвые уже были убраны и люди занялись восстановлением разрушенных стен.
Северин Бригант работал наравне со всеми. Он был обнажен до пояса. Сейчас, при свете дня, она заметила, что он был гораздо мощнее, чем ей показалось накануне вечером, хотя и тогда он выглядел огромным. Он оказался гораздо выше ее мужа, который был невысокого роста, тонкокостным и элегантным. Правда, Робер Мерсье был благородного происхождения. Он бы никогда не стал носить огромные камни и что-то строить, как сейчас это делал рыцарь Бригант. Аликс не могла даже вообразить, чтобы Робер опустился до такой работы.
Однако люди рыцаря, казалось, не придавали этому никакого значения. Они смеялись и подшучивали над своим молодым светловолосым генералом с панибратством, которого Робер никогда бы не допустил. Она слышала, как он смеется над их шутками. Аликс непроизвольно наклонила голову, чтобы услышать, о чем они говорят.
Ей показалось, что рыцарь Бригант ее заметил. Во всяком случае, он прекратил работу и посмотрел на башню, слегка нахмурившись. Аликс почувствовала на себе холодный взгляд его угольно-черных глаз и, вздрогнув, отшатнулась.
– О, если бы только не он убил моего мужа! – проговорила она вслух.
Эти слова повергли ее в ужас. Осенив себя крестом, она повернулась и направилась к лестнице. Никогда за все годы ее одинокой жизни в браке она и мысли не допускала о другом мужчине. Надо быть распутницей, чтобы смотреть на полуодетого мужчину, когда ее собственный муж еще не похоронен должным образом. Когда даже и суток не прошло после его смерти.
Отправление посланий голубиной почтой было одной из многих вещей, которым крестоносцы научились, у армии Саладина на Востоке. Услышав об этом, Робер де Мерсье, всегда стремившийся к новизне и знанию, немедленно соорудил на главной башне огромную клетку, куда поселил хорошо обученных птиц. Но вскоре это занятие ему наскучило, и он перестал заниматься голубями. Аликс же, читавшая те же самые рукописные книги, что и он, и большую часть времени остававшаяся одна, проявила к голубям большой интерес. Она решила использовать птиц, чтобы связаться с падре Гаской в монастыре От-Флер, расположенном в одном дне пути от ее дома, близ города Вецели. Падре Гаска был хорошо знаком с матерью Аликс. Уж если кто и мог ей сейчас помочь, то это был именно он.
Захватчики, к счастью, еще не добрались до главной башни. Аликс с облегчением обнаружила это, когда открыла тяжелую дубовую дверь. Ее голуби, спрятанные за каменной колонной, нежно заворковали и замахали крылья ми, когда она приблизилась к ним. Выбрав одну из самых крупных птиц, она поцеловала ее гладкие перья, а затем осторожно привязала свое послание суровой ниткой к лапке. Подбросив голубя в воздух, она выпустила его в небо. Затем, взяв второго, она повторила ту же процедуру. День был ясным и солнечным. Ее голуби не ориентировались в пространстве, когда небо было затянуто облаками. Аликс много читала о голубях, но так и не поняла причину этого. На всякий случай решила послать с важным сообщением сразу двух голубей. Ей нужен был кто-то, кому она могла доверять и кто смог бы прийти ей на помощь.
Выпустив птиц, Аликс вернулась в свои покои, ожидая, что сэр Ланселот пришлет за ней, как обещал. Она размышляла, что ему скажет, стараясь найти слова, которые могли бы убедить его не осквернять тело мужа, а отдать его ей. Но ее планам не суждено было сбыться. Сэр Ланселот так и не призвал ее к себе.
Вместо этого он прислал двух монахинь, которых, судя по всему, оторвали от более важных дел в монастыре. Старые и безобразные – что правда, то правда, хотя Аликс знала, что берет грех на душу, думая о них так, – они не проявили никакого интереса к тому, что случилось в замке Мерсье. Их прислали помолиться вместе с леди Аликс, а не выяснять, чью сторону она принимает в сложившейся ситуации. Они обе нахмурились, увидев кинжал Робера и его окровавленную мантию, лежащие на столике. Они обменялись сердитыми замечаниями по поводу этого языческого обряда, упомянув при этом «заграничное воспитание». Но в конце концов они сели рядом с Аликс и стали молиться за упокой души, графа. При этом ни разу не упомянули о его грешном теле.
«Ну, они хотя бы помогут мне зашнуровать корсет», – подумала Аликс. Но и здесь она просчиталась. Обе женщины были одеты в домотканые грубые платья коричневого цвета французских монахинь. Было совершенно очевидно, что они никогда не затягивались, к тому же они недвусмысленно дали ей понять, что не одобряют одежду молодой вдовы с присутствием любого другого цвета, кроме черного. Весь их вид говорил о том, что с такой женой, да еще и с такой любовницей, как Соланж, граф де Мерсье получил по заслугам.
Аликс устала от тщетных попыток разговорить монахинь, а еще она устала, хотя и не без чувства вины, от самих молитв. Она понимала, что должна молиться за Робера, что ее обязанность как настоящей христианской жены замолить перед Господом его грехи. У нее долг перед мужем, и она должна его исполнить. Она должна подготовить себя к тому, чтобы просить Гини, а если понадобится, то и самого герцога отдать ей тело мужа; она должна позаботиться о безопасности малыша. Она должна продумать все до мелочей, что касается Робера, но не должна думать о нем самом, во всяком случае, пока.
Служанка принесла круг сыра, хлеб и большую кружку чудесного красного вина Мерсье. Монахини ели с отменным аппетитом; еда и вино, казалось, смягчили их отношение к Аликс. Одна из них даже убрала прядь волос с ее лба. Но это продолжалось недолго. Вскоре они расположились у камина и захрапели. Аликс взяла одну из рукописных книг – прекрасно оформленный научный труд, выпущенный в свет известной медицинской школой в Салерно, – и села читать его, размышляя над изложенными в нем идеями. Может ли в действительности кровь течь через ее сосуды с такой же леностью или скоростью, с какой течет ручей? Она в этом сомневалась. Люди иногда делают невероятные выводы, и тогда их идеи лишены здравого смысла. И все же…
В конце концов, она, должно быть, задремала, так как стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Книга с громким стуком упала на каменный пол.
– Войдите, – отозвалась она и, встав, расправила юбки, ожидая увидеть рыцаря де Гини.
Но это был Северин Бригант, и, впустив его в свои покои, она небрежно поклонилась.
– О! – удивилась она. – Я ожидала увидеть Ланселота де Гини.
Посмотрев на монахинь, он улыбнулся. Их руки были скрещены под наплечниками, а на лицах было одинаковое выражение подозрения. При его появлении они испуганно вскочили.
– Вы поступили правильно, пригласив к себе компаньонок, – прошептал он. – Рыцарь де Гини ваш враг.
– Рыцарь де Гини мне не враг. Он захватил замок Мерсье, но не причинил мне вреда, – нахмурилась Аликс, отчетливо произнося каждое слово, чтобы ее могли слышать монахини.
Она была разочарована, увидев, что улыбка больше не играет на губах рыцаря. Его взгляд блуждал по ее покоям. Она заметила, как его глаза засветились, когда он разглядывал богатые портьеры, гобелены и кровать на помосте. Потом он нахмурился, увидев импровизированный алтарь. Затем взгляд его задержался на стопке рукописных книг.
– Они ваши? – спросил он.
– Некоторые. Многие из них принадлежали моему мужу. Он позволял мне брать их из его библиотеки.
– Но вы их читаете?
– Конечно, читаю, – рассмеялась. Аликс. – Для чего же они еще предназначены? Вам кажется, что я могла бы что-то узнать из них, лишь просматривая иллюстрации?
Рыцарь густо покраснел и покосился на монахинь.
– С вашего позволения я хотел бы перемолвиться словом с графиней де Мерсье, – сказал он им. Они дружно кивнули и начали перебирать свои четки. – Наедине, – добавил он.
Этого оказалось достаточно. Вид у них был возмущенный, рты непроизвольно открылись, но как и подобает большинству женщин, будь они религиозные или светские, они давали клятву повиновения мужчинам и сейчас не могли ослушаться. Они позже пойдут к рыцарю де Гини и пожалуются ему, но сейчас покорно подчинились приказу Бриганта.
– Как вам будет угодно, милорд, – ответила старшая из них.
– Нам не дали сопровождающего, чтобы отвести нас к сэру Ланселоту? – спросила Аликс, идя рядом с Северином.
– Почему вы решили, что я веду вас к де Гини? Его даже нет в замке. Утром он с двумя телохранителями ускакал в лес, чтобы поклониться святой гробнице. Он вернется только завтра.
Это стало для Аликс сюрпризом. Ланселот де Гини не производил впечатления набожного человека, Она хотела расспросить о нем высокого рыцаря, но что-то в его поведении ее остановило. Он не предложил ей руку, и она едва поспевала за ним. Как она ни пыталась идти с ним рядом, он всегда оказывался на целый шаг впереди. Казалось, он не замечал, что она почти бежит. Более того, он был полностью погружен в свои мысли, и Аликс следовала за ним, не имея ни малейшего представления, куда он ее ведет.
Но очень скоро она это узнала. Они огибали один угол за другим и наконец, покинув комфорт господского этажа, оказались около лестницы, ведущей к главной башне.
«Он не может знать о птицах. Я выпустила их давно. Просто невозможно, чтобы он поймал одну из них». Но ей предстояло узнать, что в этом не было ничего невозможного.
Северин повел ее вверх по лестнице, немного задержавшись у бойницы, через которую она смотрела вниз.
– Вот это место, – произнес он себе под нос. – Именно здесь я и видел вас.
Он даже не повернулся к ней и больше ничего не сказал. Они пошли дальше. Аликс тащилась сзади, понимая, что Северин узнал ее тайну с голубями, и слегка волнуясь от того, как лучше объяснить ему, почему она их выпустила. Ее сердце гулко стучало в груди. Накануне вечером он был добр к ней, можно даже было сказать – добр по-глупому, когда защищал ее перед рыцарем де Гини, но она не сомневалась, на чьей стороне были его симпатии.
В этом вопросе их цели расходились: Аликс хотелось предать земле тело мужа, а он стоял на страже интересов своего лорда.
Поднявшись наверх, он толкнул тяжелую дверь и пропустил ее вперед.
Первое, что услышала Аликс, было воркование голубей. Сейчас оно звучало как раскаты грома. Голубей было всего десять штук, включая и тех, которых она выпустила.
– Такое впечатление, что их тут тысяча, – пробормотала она. – Если он даже не видел их, то мог слышать их, воркование снизу.
– Вы что-то говорите, миледи?
Аликс внимательно посмотрела на Северина Бриганта, но на его лице не было даже тени насмешки.
Она отвернулась от него и стала смотреть на простиравшиеся перед ней земли Бургундии. Дул легкий ветерок, и зимнее солнце освещало землю. Ее взгляд упал на фронтальную башню с развевающимися на ней странными знаменами: сочный красный цвет герцога Бургундии и серебристо-зеленый его брата. Они напомнили ей о непрочности ее положения. «Замок Мерсье принадлежит сейчас рыцарю де Гини», – напомнила она себе и, посмотрев на Бриганта, спросила:
– Скажите мне, как вы догадались о голубиной почте?
– Мои люди охотились. Один из соколов поймал вашего голубя. Мне принесли ваше письмо. Я догадался, что оно от вас. Я видел вас в бойнице сегодня утром, пусть на мгновение, но видел. Поэтому я сразу понял, что это вы выпустили птицу.
Он, казалось, был смущен. Он смотрел ей прямо в глаза, но его щеки покраснели. Это вызвало у нее недоумение, затем раздражение, которое слышалось в ее голосе, когда она заговорила:
– Нет ничего удивительного в том, что вы догадались, кто послал письмо. Ведь там стоит моя подпись. Оно у вас с собой?
Нагнув голову, он стал доставать его из-за пояса туники. Луч солнца упал на его коротко подстриженные волосы и осветил их. Аликс поймала себя на том, что не может оторвать взгляда от его блестящих золотистых волос. К тому же они были очень чистыми и пышными.
– Это ваше письмо? – спросил он, протягивая ей послание. – Это вы его отправили?
Крошечный кусочек тонкой бумаги, хотя и смятой сейчас, несомненно, принадлежал ей, и не было никакого смысла это отрицать, тем более что внизу красовалась ее подпись. К тому же она скрепила его своей печатью. Он знал, что она пыталась сбежать, а потому ей вскоре придется предстать перед Ланселотом де Гини. У него не было выбора.
– Конечно, оно мое, – резко ответила она. – Это мой почерк, И это мое имя.
– Где тут ваше имя? – спросил рыцарь, не спуская с нее глаз.
Аликс успела заметить странный цвет его глаз: нечто среднее между черным и серым, чем-то напоминающее цвет золы.
Поймав себя на этой мысли, Аликс ответила более резко, чем ей хотелось:
– Вот здесь стоит мое имя. Что с вами, сэр Северин? Вы что, ничего не видите? Вы что, не умеете читать?
– Совершенно верно, миледи, – ответил он, не отрывая от нее взгляда. – Я был бедным рыцарем и никогда не учился. Покажите, где стоит ваше имя. Я прошу вас научить меня его читать.
Глава 4
– Но это невероятно! – воскликнула Аликс. – Вы человек благородного происхождения и великий рыцарь. Конечно же, вы должны уметь читать.
– Не так уж это и невероятно, – нахмурился Северин. Первый раз за все время их разговора он отвел от нее взгляд и стал смотреть на горы Бургундии, на которые до этого смотрела она. – Я выходец из семьи, которую можно назвать обедневшей частью известного рода.
Аликс молчала, ожидая продолжения. – Уверен, что вы слышали о моем дяде, – вздохнул он, продолжая смотреть в окно. – Он Бельден Д’Арнонкур, основатель «Золотой армии», большой армии наемников, которой когда-то командовал ваш отец.
– И которой сейчас командуете вы, – уточнила Аликс.
– Да, которой сейчас командую я, – подтвердил он с сарказмом. – Хотя и сомневаюсь, что мой дядя получит удовольствие, узнав об этом. Он давно забыл о моем существовании и вряд ли захочет признать меня сейчас.
Голуби заворковали и замахали крыльями, но Аликс даже не посмотрела в их сторону. Она сосредоточила все внимание на человеке, стоявшем чуть поодаль от нее.
– Видите ли, графиня, я сын его младшего брата Гая. – Я состою в родстве с вашим дядей Д’Арнонкуром, – пояснила Аликс. – Он был женат на моей тете Франческе, младшей сестре, моего отца.
– И именно из-за вашей тети Франчески начался весь этот сыр-бор, – буркнул Северин.
Аликс знала его совсем мало, но горечь в его голосе поразила ее.
– Не могу представить, чтобы моя тетя доставляла кому-нибудь трудности, – парировала она. – Отец рассказывал мне, что она приехала в замок Дуччи Монтальдо и собрала вместе всю семью, несмотря на существующие между ними разногласия. Когда она впервые приехала с Востока, моя мама жила с леди Франческой. Она обожала ее. Все обожали ее.
– Включая и моего отца, – ответил Северин. – Леди Франческа была помолвлена с Гаем Арнонкуром до того, как она бросила его ради Бельдена. Но мой отец был младшим сыном, поэтому он ничего не унаследовал и полностью зависел от своего могущественного старшего брата. И когда этому брату захотелось заполучить леди Франческу, он ни перед чем не остановился. Он украл ее у моего отца и оставил его без пенни. Гай Д’Арнонкур был вынужден присоединиться к французской армии под командованием Людовика Анжуйского, когда тот отправился восстанавливать Королевство обеих Сицилии. Их миссия провалилась еще до того, как мой отец присоединился к ним. Он остался бедным солдатом. Отец изо всех сил старался что-то для меня сделать, но неудачи сломили его. Когда он умирал, его последними словами, обращенными к Богу, были слова о том, чтобы брат простил его. Он винил себя за то, что случилось. – Северин насмешливо фыркнул. – Мой отец был святым.
– А ваша мать?
Последовало то же самое циничное фырканье, чего Аликс никак не ожидала от него.
– Я никогда ее не знал. Она бросила отца сразу после моего рождения.
Аликс разумно промолчала, и Северин продолжал:
– Вы можете помочь мне. – Аликс чувствовала на себе напряженный взгляд его черных глаз. – Я поступил на службу в армию, когда мне было пять лет, и не к богатым лордам, а к бедным, которые согласились меня взять. Рыцарь, у которого я был мальчиком-слугой, владел всего одной лошадью и одним мулом. У него не было ни замка, ни поместья. Он не платил мне денег, но именно с него началась моя служба. Я принимал любые предложения, лишь бы что-то заработать. В возрасте десяти лет у меня появился мой первый меч, который я захватил в бою, и с тех пор я все время сражаюсь. У меня никогда не было времени учиться читать. Мне это не было нужно. Слова не нужны, когда у тебя есть меч. А сейчас я испытываю пробелы в своем образовании.
– Но почему вы пришли ко мне?
– Потому что вы можете мне помочь. – Уверенные слова Северина расходились с выражением его лица, на котором не было уверенности. – Мы можем заключить сделку, – неуверенно добавил он.
Аликс молчала, ожидая продолжения.
– Вам дано то, к чему я так стремлюсь. Вы умеете читать и можете научить меня. А у меня есть меч, и я могу воспользоваться им, чтобы вашего мужа – Робера де Мерсье – не бросили на растерзание воронам. Я буду отстаивать его право быть похороненным по-христиански перед рыцарем де Гини, а если понадобится, то и перед самим герцогом.
– Как вы это сделаете? Сейчас в замке распоряжается сэр Ланселот, и он решил использовать тело Робера в назидание всем.
– Нет ничего легче: Гини жаждет признания и титула. Чтобы получить и то и другое, ему надо не только завоевать замок Мерсье, но еще и удержать его. А чтобы удержать его, ему надо показать свое милосердие и принести на эту землю мир и покой. Стоит ему указать на это, и он сразу все поймет. Несмотря на его угрозы и хвастовство, его ум наверняка уже работает в этом направлении. Я облегчу ему задачу стать великодушным, иногда подсказывая ему нужные идеи.
Аликс ему поверила. Впервые с момента смерти мужа у нее появился маленький лучик надежды. Она внимательно посмотрела на стоявшего рядом с ней человека. Она оценила его рост, ширину плеч и могучие мускулы, его золотистые волосы, простой покрой черной туники и пояса, на котором висел его меч. Она вгляделась в его глаза и только потом кивнула в знак согласия.
– Сделаем так, как вы говорите, – наконец сказала она. – И я благодарю вас за помощь. – Она хотела присесть перед ним в реверансе, но Северин остановил ее.
– Но вы должны дать мне слово, что у вас нет никаких других секретов, – предупредил он. – Только голубиная почта, и ничего больше. Я не смогу защитить вас, если не буду знать всю правду.
Аликс открыла рот, чтобы рассказать ему все, но тут же его закрыла. Как она может рассказать этому человеку об Иврене? Как она может сказать о спасении ею ребенка, который когда-то вырастет и положит конец всем планам, так тщательно разработанным против Мерсье? Как она может сказать все это незнакомцу – врагу, – который пообещал ей спасти тело ее мужа?
– Никаких секретов, – решительно заявила она. – Моей тайной были только птицы. – Аликс молила Господа, чтобы он посмотрел на нее с небес и простил ей эту ложь.
Но Господа явно не было рядом с ней на этой башне, здесь был только Северин Бригант, который пристально смотрел на нее. Под этим взглядом она чувствовала себя неуютно и потому, быстро выхватив скомканное письмо из его рук, произнесла по буквам:
– Вот мое имя: А-Л-И-К-С.
Придвинувшись к нему, она указала на свое имя. За их спинами ворковали и хлопали крыльями голуби, а на мальтийскую звезду упал луч света и заиграл на ней.
Как будто мальтийская звезда ему подмигнула.
– За мной никто не следил, – проговорила Аликс, ставя корзинку с семенами на землю перед домом колдуньи. – Они думают, что я пошла в сад, чтобы посеять семена весенних цветов.
– Рыцарь де Гини считает, что хозяйка замка может заниматься подобной работой? – удивилась Софи, и на лице ее отразилось сомнение. – Он, возможно, и не благородного происхождения, но не такой уж дурак.
– Рыцаря де Гини сейчас нет в замке, – ответила Аликс. – Он отправился в лес поклониться, святой гробнице. Он не вернется раньше завтрашнего вечера, так по крайней мере мне сказали.
– На этого монстра надо наложить епитимью, – проворчала Софи. – Люди рыцаря де Гини изнасиловали двух женщин в деревне; они назвали их трофеями войны. Одна из них до сих пор истекает кровью.
– Мы должны воспользоваться отсутствием сэра Ланселота, чтобы спрятать ребенка, – проговорила Аликс. – Твоя мать дома?
– Она ушла к реке собирать кресс-салат, который там растет. Она оставила меня охранять Иврена. Не хотите посмотреть на него, миледи? Он в доме.
– Нет-нет, – поспешно ответила графиня де Мерсье, для убедительности покачав головой. – Пусть спит. Я посижу здесь на солнышке, пока твоя мать не вернется. Мне надо поговорить с ней.
Аликс села на грубую деревянную скамью и прислонилась к каменной стене дома. Колдунья выбрала место для жилья за пределами деревни, да это и понятно. Дом ведьмы должен стоять на просторе и около текущей воды. Он не должен быть скрыт от постороннего глаза. Это известно всем, даже самому темному из крестьян. Колдунья должна обладать многими качествами, и главное из них – не испытывать страха. Даже тогда, когда у нее подгибаются колени и сердце рвется из груди, она не должна показывать людям, что боится их. Очень часто только мужество служит барьером от жестокости разбойников и странствующих рыцарей инквизиции, которых заслал во Францию испанский монах Доминик де Гусман. Колдунья должна быть сильной. Именно об этом думала Аликс, оглядывая маленькую поляну. Место было чистым и спокойным, а совсем не таким, каким она представляла его себе, наслушавшись сказок о ведьмах и разглядывая картинки в иллюстрированных книгах. Дом граничил с лесом, но земля перед ним была тщательно разровнена и утрамбована; на больших железных крюках, вбитых в плетень, висели корзины. Аликс с жадностью вдыхала в себя насыщенный ароматами воздух. Она догадалась, что в корзинах лежат высушенные целебные травы, которые могли понадобиться колдунье в ее работе.
Хотя ее мать тоже была колдуньей, Аликс со дня своего приезда во Францию никогда не встречалась с местными ведьмами. Все женщины из рода де Мерсье, когда заболевали, обращались к монахам-медикам из монастыря От-Флер, а так как она никогда не рожала, то ей" не нужна была и повитуха. Ее разбирали любопытство и страх, когда она думала о встрече с одной из местных колдуний. Ей хотелось увидеть, как выглядит мать Софи – сгорбленная она, морщинистая, покрытая бородавками, с крючковатым, как у вороны, носом? А может, она похожа на ведьму? От этой мысли она задрожала.
Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила приближения женщины.
– Добро пожаловать, миледи, – поклонилась та. – Я Софи, мать молодой Софи, и я местная колдунья.
Аликс быстро вскочила со скамьи, но тут же увидела, что у этой женщины не было ничего пугающего или отталкивающего. Ее тело было покрыто глубоким загаром от постоянного пребывания на солнце, который не сходил даже зимой. Вот и сейчас, в зимнее время, она выглядела здоровой и крепкой. Маленькие блестящие глаза, окруженные мелкой сетью морщин, смотрели пытливо, и одета она была в простое льняное платье. В руках она держала корзинку с листочками – первой зеленью, которая появилась в конце зимы, – и ее руки были сильными и крепкими.
– Не так уж это и невероятно, – нахмурился Северин. Первый раз за все время их разговора он отвел от нее взгляд и стал смотреть на горы Бургундии, на которые до этого смотрела она. – Я выходец из семьи, которую можно назвать обедневшей частью известного рода.
Аликс молчала, ожидая продолжения. – Уверен, что вы слышали о моем дяде, – вздохнул он, продолжая смотреть в окно. – Он Бельден Д’Арнонкур, основатель «Золотой армии», большой армии наемников, которой когда-то командовал ваш отец.
– И которой сейчас командуете вы, – уточнила Аликс.
– Да, которой сейчас командую я, – подтвердил он с сарказмом. – Хотя и сомневаюсь, что мой дядя получит удовольствие, узнав об этом. Он давно забыл о моем существовании и вряд ли захочет признать меня сейчас.
Голуби заворковали и замахали крыльями, но Аликс даже не посмотрела в их сторону. Она сосредоточила все внимание на человеке, стоявшем чуть поодаль от нее.
– Видите ли, графиня, я сын его младшего брата Гая. – Я состою в родстве с вашим дядей Д’Арнонкуром, – пояснила Аликс. – Он был женат на моей тете Франческе, младшей сестре, моего отца.
– И именно из-за вашей тети Франчески начался весь этот сыр-бор, – буркнул Северин.
Аликс знала его совсем мало, но горечь в его голосе поразила ее.
– Не могу представить, чтобы моя тетя доставляла кому-нибудь трудности, – парировала она. – Отец рассказывал мне, что она приехала в замок Дуччи Монтальдо и собрала вместе всю семью, несмотря на существующие между ними разногласия. Когда она впервые приехала с Востока, моя мама жила с леди Франческой. Она обожала ее. Все обожали ее.
– Включая и моего отца, – ответил Северин. – Леди Франческа была помолвлена с Гаем Арнонкуром до того, как она бросила его ради Бельдена. Но мой отец был младшим сыном, поэтому он ничего не унаследовал и полностью зависел от своего могущественного старшего брата. И когда этому брату захотелось заполучить леди Франческу, он ни перед чем не остановился. Он украл ее у моего отца и оставил его без пенни. Гай Д’Арнонкур был вынужден присоединиться к французской армии под командованием Людовика Анжуйского, когда тот отправился восстанавливать Королевство обеих Сицилии. Их миссия провалилась еще до того, как мой отец присоединился к ним. Он остался бедным солдатом. Отец изо всех сил старался что-то для меня сделать, но неудачи сломили его. Когда он умирал, его последними словами, обращенными к Богу, были слова о том, чтобы брат простил его. Он винил себя за то, что случилось. – Северин насмешливо фыркнул. – Мой отец был святым.
– А ваша мать?
Последовало то же самое циничное фырканье, чего Аликс никак не ожидала от него.
– Я никогда ее не знал. Она бросила отца сразу после моего рождения.
Аликс разумно промолчала, и Северин продолжал:
– Вы можете помочь мне. – Аликс чувствовала на себе напряженный взгляд его черных глаз. – Я поступил на службу в армию, когда мне было пять лет, и не к богатым лордам, а к бедным, которые согласились меня взять. Рыцарь, у которого я был мальчиком-слугой, владел всего одной лошадью и одним мулом. У него не было ни замка, ни поместья. Он не платил мне денег, но именно с него началась моя служба. Я принимал любые предложения, лишь бы что-то заработать. В возрасте десяти лет у меня появился мой первый меч, который я захватил в бою, и с тех пор я все время сражаюсь. У меня никогда не было времени учиться читать. Мне это не было нужно. Слова не нужны, когда у тебя есть меч. А сейчас я испытываю пробелы в своем образовании.
– Но почему вы пришли ко мне?
– Потому что вы можете мне помочь. – Уверенные слова Северина расходились с выражением его лица, на котором не было уверенности. – Мы можем заключить сделку, – неуверенно добавил он.
Аликс молчала, ожидая продолжения.
– Вам дано то, к чему я так стремлюсь. Вы умеете читать и можете научить меня. А у меня есть меч, и я могу воспользоваться им, чтобы вашего мужа – Робера де Мерсье – не бросили на растерзание воронам. Я буду отстаивать его право быть похороненным по-христиански перед рыцарем де Гини, а если понадобится, то и перед самим герцогом.
– Как вы это сделаете? Сейчас в замке распоряжается сэр Ланселот, и он решил использовать тело Робера в назидание всем.
– Нет ничего легче: Гини жаждет признания и титула. Чтобы получить и то и другое, ему надо не только завоевать замок Мерсье, но еще и удержать его. А чтобы удержать его, ему надо показать свое милосердие и принести на эту землю мир и покой. Стоит ему указать на это, и он сразу все поймет. Несмотря на его угрозы и хвастовство, его ум наверняка уже работает в этом направлении. Я облегчу ему задачу стать великодушным, иногда подсказывая ему нужные идеи.
Аликс ему поверила. Впервые с момента смерти мужа у нее появился маленький лучик надежды. Она внимательно посмотрела на стоявшего рядом с ней человека. Она оценила его рост, ширину плеч и могучие мускулы, его золотистые волосы, простой покрой черной туники и пояса, на котором висел его меч. Она вгляделась в его глаза и только потом кивнула в знак согласия.
– Сделаем так, как вы говорите, – наконец сказала она. – И я благодарю вас за помощь. – Она хотела присесть перед ним в реверансе, но Северин остановил ее.
– Но вы должны дать мне слово, что у вас нет никаких других секретов, – предупредил он. – Только голубиная почта, и ничего больше. Я не смогу защитить вас, если не буду знать всю правду.
Аликс открыла рот, чтобы рассказать ему все, но тут же его закрыла. Как она может рассказать этому человеку об Иврене? Как она может сказать о спасении ею ребенка, который когда-то вырастет и положит конец всем планам, так тщательно разработанным против Мерсье? Как она может сказать все это незнакомцу – врагу, – который пообещал ей спасти тело ее мужа?
– Никаких секретов, – решительно заявила она. – Моей тайной были только птицы. – Аликс молила Господа, чтобы он посмотрел на нее с небес и простил ей эту ложь.
Но Господа явно не было рядом с ней на этой башне, здесь был только Северин Бригант, который пристально смотрел на нее. Под этим взглядом она чувствовала себя неуютно и потому, быстро выхватив скомканное письмо из его рук, произнесла по буквам:
– Вот мое имя: А-Л-И-К-С.
Придвинувшись к нему, она указала на свое имя. За их спинами ворковали и хлопали крыльями голуби, а на мальтийскую звезду упал луч света и заиграл на ней.
Как будто мальтийская звезда ему подмигнула.
– За мной никто не следил, – проговорила Аликс, ставя корзинку с семенами на землю перед домом колдуньи. – Они думают, что я пошла в сад, чтобы посеять семена весенних цветов.
– Рыцарь де Гини считает, что хозяйка замка может заниматься подобной работой? – удивилась Софи, и на лице ее отразилось сомнение. – Он, возможно, и не благородного происхождения, но не такой уж дурак.
– Рыцаря де Гини сейчас нет в замке, – ответила Аликс. – Он отправился в лес поклониться, святой гробнице. Он не вернется раньше завтрашнего вечера, так по крайней мере мне сказали.
– На этого монстра надо наложить епитимью, – проворчала Софи. – Люди рыцаря де Гини изнасиловали двух женщин в деревне; они назвали их трофеями войны. Одна из них до сих пор истекает кровью.
– Мы должны воспользоваться отсутствием сэра Ланселота, чтобы спрятать ребенка, – проговорила Аликс. – Твоя мать дома?
– Она ушла к реке собирать кресс-салат, который там растет. Она оставила меня охранять Иврена. Не хотите посмотреть на него, миледи? Он в доме.
– Нет-нет, – поспешно ответила графиня де Мерсье, для убедительности покачав головой. – Пусть спит. Я посижу здесь на солнышке, пока твоя мать не вернется. Мне надо поговорить с ней.
Аликс села на грубую деревянную скамью и прислонилась к каменной стене дома. Колдунья выбрала место для жилья за пределами деревни, да это и понятно. Дом ведьмы должен стоять на просторе и около текущей воды. Он не должен быть скрыт от постороннего глаза. Это известно всем, даже самому темному из крестьян. Колдунья должна обладать многими качествами, и главное из них – не испытывать страха. Даже тогда, когда у нее подгибаются колени и сердце рвется из груди, она не должна показывать людям, что боится их. Очень часто только мужество служит барьером от жестокости разбойников и странствующих рыцарей инквизиции, которых заслал во Францию испанский монах Доминик де Гусман. Колдунья должна быть сильной. Именно об этом думала Аликс, оглядывая маленькую поляну. Место было чистым и спокойным, а совсем не таким, каким она представляла его себе, наслушавшись сказок о ведьмах и разглядывая картинки в иллюстрированных книгах. Дом граничил с лесом, но земля перед ним была тщательно разровнена и утрамбована; на больших железных крюках, вбитых в плетень, висели корзины. Аликс с жадностью вдыхала в себя насыщенный ароматами воздух. Она догадалась, что в корзинах лежат высушенные целебные травы, которые могли понадобиться колдунье в ее работе.
Хотя ее мать тоже была колдуньей, Аликс со дня своего приезда во Францию никогда не встречалась с местными ведьмами. Все женщины из рода де Мерсье, когда заболевали, обращались к монахам-медикам из монастыря От-Флер, а так как она никогда не рожала, то ей" не нужна была и повитуха. Ее разбирали любопытство и страх, когда она думала о встрече с одной из местных колдуний. Ей хотелось увидеть, как выглядит мать Софи – сгорбленная она, морщинистая, покрытая бородавками, с крючковатым, как у вороны, носом? А может, она похожа на ведьму? От этой мысли она задрожала.
Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила приближения женщины.
– Добро пожаловать, миледи, – поклонилась та. – Я Софи, мать молодой Софи, и я местная колдунья.
Аликс быстро вскочила со скамьи, но тут же увидела, что у этой женщины не было ничего пугающего или отталкивающего. Ее тело было покрыто глубоким загаром от постоянного пребывания на солнце, который не сходил даже зимой. Вот и сейчас, в зимнее время, она выглядела здоровой и крепкой. Маленькие блестящие глаза, окруженные мелкой сетью морщин, смотрели пытливо, и одета она была в простое льняное платье. В руках она держала корзинку с листочками – первой зеленью, которая появилась в конце зимы, – и ее руки были сильными и крепкими.