Джордж Кэтрин. Никаких мужчин!

   — Меня это тоже удивило. В прошлом она не спешила пускать в ход наличные, когда должна была моей матери.
   — Ее не переделать. Но если ты дашь мне шанс, я пойду на все, чтобы загладить мои собственные проступки…
   — Тебе это не удастся. Пол. Никогда, — без всякого выражения ответила Эйвери, обрадовавшись, что танец наконец закончился.
   — Тебе лучше пообещать следующий танец мне на тот случай, если Джордж Моррел встал в очередь, ухмыльнулся Том.
   Эйвери рассмеялась и вернулась за свой столик.
   Ее компания внезапно притихла.
   — Что? — требовательно спросила она и не поверила собственным глазам, увидев Генри Мейсона, председателя городского совета, приближающегося к ним в компании Джонаса.
   — Всем добрый вечер. Позвольте представить вам Джонаса Мерсера из «Мерком», — сердечно улыбаясь, произнес Генри. — Мистер Мерсер изъявил желание сделать взнос на благотворительные цели, Эйвери. Поэтому я пригласил его на бал и предложил лично вручить чек нашему казначею.
   — Замечательно. — Эйвери взяла себя в руки и одарила Джонаса сияющей улыбкой. — Присоединяйтесь к нам!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Джонас Мерсер очень естественно вписался в компанию Эйвери. Оркестр объявил последний танец перед перерывом, и все устремились на площадку.
   Когда Джонас заключил ее в объятия, она прекрасно знала, что они окажутся объектом пристального внимания всех присутствующих, но ей было все равно.
   — Я решил, что пора брать все в свои руки, — сказал он на ушко Эйвери. — Не возражаешь? Ты выглядишь просто сенсационно, но волосы следовало бы распустить.
   — Я пыталась, однако платье требует сдержанности.
   — Оно мою сдержанность напрягает до предела, небрежно заметил Джонас. — Чопорное спереди, зато спина просто убийственна. Как скоро мы сможем уехать?
   Эйвери подавила смешок.
   — Впереди целая вечность. А где ты остановился?
   — У тебя — вне зависимости от того, убрана спальня или нет, — ответил он, вежливо улыбаясь.
   Люди наконец начали расходиться. Джонас стоял вместе с остальными, наблюдая, как Эйвери отъезжает. Она приехала домой в состоянии крайнего возбуждения, которое длилось бесконечные десять минут — до долгожданного звонка в дверь. Она впустила Джонаса, он без слов бросил сумку с вещами на пол, заключил Эйвери в объятия и поцеловал.
   — Я жаждал этого весь вечер, — простонал он.
   — Я тоже. Пойдем в постель, — не стыдясь, добавила она.
   — Я уж думал, ты никогда не попросишь! — К восхищению Эйвери, Джонас взял ее на руки и отнес наверх, по дороге осыпая ее лицо поцелуями. Он уложил женщину на живот и встал на колени, чтобы покрыть поцелуями ее спину. — Как я мечтал об этом! — сказал он с удовлетворением, переворачивая ее. — И могу поспорить, что не я один. Пол Моррел тоже. Он просто маленький, надутый дьяволенок, этот твой бывший дружок. — Джонас усмехнулся, глядя на Эйвери. — Он выглядел очень раздраженным. Возможно, я ему не нравлюсь?
   Эйвери расхохоталась.
   — Очень возможно. А твое описание его персоны понравилось бы ему еще меньше. Его младший брат тоже там был, — сообщила она.
   — Пироманьяк?
   — Он самый. И мчался через весь зал, чтобы пригласить меня на первый танец, что совсем не понравилось папочке и мамочке. И брату тоже. Пол, танцуя со мной, велел мне оставить Дэна в покое.
   — Моррел танцевал с тобой, чтобы тебя обнять, поправил ее Джонас. — Я хотел было позвонить тебе и предупредить о своем приезде, но в конце концов не смог удержаться от желания сделать сюрприз.
   — Ты меня просто потряс! — призналась Эйвери.
   — Еще бы. Когда ты улыбнулась, мне безумно захотелось тебя поцеловать. — Он сел на край кровати и провел пальцем по ее щеке. — Мне необходимо заниматься с тобой любовью так же, как дышать. Но скажи лишь слово — и я готов всю ночь просто держать тебя в объятиях, и ничего больше.
   — Даже не думай об этом, — с чувством произнесла она и встала. — На полоске ткани у меня на шее есть крючок. Ты не мог бы расстегнуть его?
   — Да, мэм! — с готовностью ответил Джонас. Он расстегнул крючок, красный атлас лег у ног Эйвери, и она осталась в чулках и треугольнике черного кружева.
   — Великий Боже, и это все, что у тебя было под платьем? — спросил он.
   — Я не предполагала, что буду снимать его в чьей-то компании. — Она обвила руками шею Джонаса.
   — Распусти волосы, дорогая, — попросил он.
   — Ты просто помешан на моих волосах, — проворчала она, но освободила от заколок свои кудри.
   — Я помешан на каждом дюйме твоего тела, включая и этот. — Джонас прижался губами к ее шраму, а затем сорвал с нее и себя остатки одежды и прильнул к ней с жаром, на который она ответила яростной страстью.
   На следующее утро за завтраком Эйвери сообщила Джонасу, что ночью она приняла два важных решения.
   Он быстро посмотрел на нее.
   — И почему, интересно, это меня беспокоит? Ты собираешься сообщить, что все кончено?
   — Не совсем, — ответила Эйвери, намазывая масло на хлеб.
   — Объясни, — велел Джонас.
   — Я решила, что нельзя позволять прошлому влиять на настоящее. Даже если кому-то и интересна моя личная жизнь, что из того? — Она улыбнулась ему. — Я уже в полной мере насладилась тайной связью, но, если ты не хочешь скрывать наши отношения, я только «за».
   Его глаза сверкнули.
   — В самом деле?
   — Да.
   Джонас потянулся к ее руке и поцеловал.
   — Отлично, — сказал он и вернулся к прерванному завтраку. — А что за второе решение?
   — Если ты собираешься спать здесь со мной достаточно часто, то нужна кровать побольше. Ты занимаешь слишком много места.
   — А я наслаждался близостью.
   — Я тоже — до тех пор, пока чуть не свалилась на пол.
   — В таком случае, чтобы не рисковать вашей прелестной персоной, закажем новую кровать прямо сейчас, и я оплачу счет.
   — Нет, спасибо, я куплю ее сама.
   — Ну, хорошо, Эйвери Кроуфорд. Но не жди того, что всегда сможешь поступать по-своему.
   — Иначе ты выпрямишься в полный рост и до смерти меня напугаешь?
   Его глаза неотрывно смотрели на нее.
   — Поверь, я могу это сделать.
   Это был единственный намек на ссору в тот день, который казался Эйвери просто чудесным, поскольку присутствие Джонаса стало неожиданным и приятным сюрпризом. Она приготовила на завтрак цыпленка с рисом, которого они уничтожили в один присест. За кофе оба одновременно почувствовали сонливость, и Джонас улыбнулся:
   — Неплохо бы немного поспать днем. Ты не хочешь рискнуть и лечь со мной в постельку?
   Это было началом новой фазы их отношений.
   Вынужденный считаться с решениями Эйвери, Джонас сумел вернуться на Грэшем-роуд в следующие выходные и поужинать с ней в «Валнет Три».
   — Чтобы приехать, я пахал как лошадь всю неделю и отменил несколько совещаний. Зато теперь все знают, что мы с тобой — пара, — с удовлетворением сказал Джонас, после того как двое знакомых Эйвери подошли к их столику поздороваться.
   — Думаю, мы своего добились, — одобрила Эйвери.
   — Именно поэтому ты хотела прийти сюда?
   — Нет. — Она улыбнулась, глядя на него через стол. — Я хотела загладить свою вину за тот вечер, когда ты заказал здесь ужин. Это именно то платье, которое я хотела надеть тогда.
   — Столь простое и идеальное должно стоить уйму денег. Или ты сама его сшила?
   Она покачала головой.
   — Это маленькое черное платьице осталось у меня еще с тех пор, когда я работала в Сити и получала большие деньги. — Пальцы Эйвери перебирали длинную нить настоящих жемчужин, украшавшую ее шею. — И только ради тебя я оставила волосы распущенными.
   — Я оценил. Ты покраснела, — добавил Джонас, сверкнув глазами. — Что я такого сказал?
   — Дело не в том, что ты сказал. А в том, как ты на меня смотришь.
   — Как будто собираюсь тебя съесть!
   — Это больше не может ждать, не так ли?
   Джонас посерьезнел:
   — Что ты имеешь в виду?
   — Секс, — страстно прошептала она.
   Они уже вернулись на Грэшем-роуд, когда Джонас продолжил эту тему:
   — В ресторане ты назвала то, что между нами происходит, сексом.
   — А как ты это определяешь?
   — Как бы ты ни назвала физиологическую часть наших отношений, она остается всего лишь частью.
   Меня привлекает вся Эйвери Кроуфорд, ее ум, ее сердце плюс независимый нрав. Хотя я был бы благодарен еще за чуточку доверия.
   Она пожала плечами.
   — Я и так доверяю тебе больше, чем любому другому мужчине. Кроме того, даже секс с тобой совершенно иной — я забываю обо всем, стоит тебе ко мне прикоснуться.
   Джонас поцеловал Эйвери в знак того, что оценил ее слова, а затем заговорил о Рождестве.
   Она вздохнула:
   — В этом году я Рождество не праздную. Просто буду бездельничать.
   — С удовольствием побездельничал бы вместе с тобой. Но, как хороший сын, я должен провести этот день в кругу семьи. Моя мама угощает рождественским ужином множество родственников, которых я не часто вижу. Однако на следующее утро я собираюсь в Хартфордшир. Ты будешь там со мной, блистательная моя?
   — О да! — с жаром согласилась она и притянула к себе его голову, чтобы крепко поцеловать.
   Позже, когда они вместе поднимались наверх, Джонас задержался на лестничной площадке.
   — После разговора о сексе, дабы доказать, что он не главное для меня в наших отношениях, я собираюсь спать сегодня в другой комнате, Эйвери Кроуфорд. Это трудно, — признал он, — но я хочу попробовать.
   — Ну уж нет, — возразила она. — Только что доставили новую кровать, и я хочу обновить ее вместе с тобой.
   Хелен и Луиза, как всегда, встречали праздник с родными, а Фрэнсис, которая в прошлом году отмечала Рождество с Эйвери, была приглашена к Филипу. Все ее сотрудники решили, что Эйвери будет с Джонасом, а она, в свою очередь, постаралась не проговориться.
   Провалявшись в честь праздника лишний час в постели, Эйвери проснулась от телефонного звонка Джонаса, что сразу улучшило ее настроение. Позже она занялась приготовлениями к ужину.
   Закончив дела на кухне, Эйвери отнесла чашку кофе в свой кабинет. Она подбросила поленьев в камин, свернулась в клубочек на диване с новым романом и раздраженно застонала, когда раздался звонок в дверь.
   — Веселого Рождества, мисс Кроуфорд! — приветствовал ее Дэн Моррел и протянул камелию. — Это мое извинение за пожар.
   — Какая прелесть! Спасибо и веселого Рождества, Дэн, — произнесла она, прикрыв недовольство веселой улыбкой, и провела его на кухню, предпочтя ее уютной интимности кабинета.
   Юноша без приглашения присел к столу, и в голове Эйвери зазвучал тревожный сигнал.
   — Вы ждете кого-то? — спросил он, глядя на обилие блюд.
   — Да, — сразу же ответила она. — Я бы предложила тебе кофе, но мой гость должен скоро прийти.
   Спасибо, что нашел время заскочить ко мне. Приятного вечера.
   Без предупреждения Дэн запечатлел на ее губах влажный поцелуй и выскочил вон.
   Джонас оказался прав насчет подростковых гормонов, подумала потрясенная Эйвери. Она посмотрела на телефон, страстно желая позвонить Мерсеру, но не хотела мешать семейной вечеринке.
   К ее огромному облегчению, Джонас позвонил сам.
   — Что случилось? — требовательно спросил он.
   — Откуда ты знаешь?
   — Просто знаю. Что произошло?
   Эйвери, не сумев скрыть отвращение, рассказала о поцелуе.
   Джонас многословно выругался.
   — Я переговорю со старым Моррелом…
   — Я сама все улажу.
   — Эйвери, в следующий раз он может захотеть большего, чем просто поцелуй.
   — Я его не впущу, — заверила она Джонаса. — Сегодня мне пришлось это сделать, так как он принес подарок.
   — Установи домофон, чтобы знать, кого впускаешь в дом.
   — Хорошо, — покорно согласилась Эйвери.
   — Ты не споришь? Боже мой, да этот маленький ублюдок в самом деле тебя перепугал! Сперва пожар, а теперь это! Убедись, что двери заперты, прежде чем ляжешь спать.
   — Я сделала это, как только Дэнни смылся.
   — В будущем, — медленно проговорил Джонас, звони в любое время дня и ночи, если я тебе понадоблюсь. Кстати, у меня изменились планы на завтра.
   — Что ты задумал?
   — Бессмысленно ехать порознь. Я захвачу тебя по дороге. Ты довольна?
   — Да, — выдохнула она, замерев от счастья.
   — Хорошо. А что ты делаешь сейчас?
   — Собираюсь взять поднос с едой в спальню и устроиться там.
   — Хорошая идея. Ну, до завтра?
   — Жду тебя.
   Эйвери убедилась, что камин в порядке, оставила свет внизу включенным, чтобы можно было подумать, что там идет вечеринка, активировала сигнализацию и заперлась в спальне.
   Грэшем-роуд находилась в одном из самых спокойных районов города. Когда она решила вскипятить чай, тишина испугала ее. Эйвери с чайником в руках вернулась в комнату, изо всех сил пытаясь побороть желание подпереть дверь стулом. Дура! Она никогда и ничего не боялась. Можно позвонить Джонасу… Нет, именно этого не следует делать! Не в ее характере разыгрывать из себя маленькую слабую женщину, которая нуждается в защите.
   Спустя пару часов ей надоело лежать в постели с книгой. Она приняла душ, накинула платье. И тут снова зазвонил телефон.
   — Алло? — почти не дыша, произнесла Эйвери.
   — Где ты была? — спросил Джонас.
   — В ванной. Устала от чтения.
   — Наскучила собственная компания?
   — Это уж точно. Семейная вечеринка закончилась? Ты где?
   — Прямо у твоей двери.
   Эйвери помчалась вниз. Проклиная сигнализацию за медлительность, она нажала необходимые кнопки и отперла дверь, едва справившись с задвижкой от желания побыстрее оказаться в объятиях Джонаса.
   Он поднял ее на руки и внес внутрь.
   — Счастливого Рождества!
   Эйвери улыбнулась:
   — Теперь оно действительно счастливое! Что ты здесь делаешь?
   — Эта история с молодым Моррелом меня встревожила. — Джонас нежно поцеловал Эйвери. — Я сбежал от родственников и помчался к тебе, не дожидаясь утра.
   — Спасибо. — Эйвери взяла его за руку. — Ты голоден?
   — Я сегодня слишком много съел. Но виски не повредит.
   — Огонь в камине, наверное, погас…
   — Я пойду и посмотрю, пока ты принесешь чего-нибудь выпить, — сказал Джонас и внезапно притянул ее к себе. — У меня целых четыре выходных. А у тебя?
   — То же самое, — радостно ответила она. — Мы закрыты до пятницы.
   В половине одиннадцатого вечера у Эйвери наконец-то начался праздник. Прижавшись к обнимавшему ее Джонасу, она решила, что это великолепное завершение не самого лучшего в ее жизни дня.
   — А что ты делала в прошлом году? — лениво спросил Джонас.
   — Я провела время с Фрэнсис и ее родителями.
   Но сегодня она отмечает Рождество с Филипом и его семьей. Думаю, ей понравится.
   — Ты потрудилась, чтобы этот роман завязался, напомнил ей Джонас.
   — Зато получила награду, так как встретила тебя, с удовлетворением произнесла Эйвери. — Пойду принесу тебе еще выпить. Ты заслужил.
   — Спасибо, дорогая. Мне нравится, что у меня появилась красивая служанка.
   — Не вздумай привыкать к этому. Сегодня особый случай, — предупредила она, снова устраиваясь рядом с ним. — Совершенно особый. Почему ты не позвонил и не сообщил, что приедешь?
   — Ты же знаешь мое пристрастие делать сюрпризы. Я подумывал о том, чтобы забраться в окно твоей спальни, — добавил Джонас, зевнув.
   — Это перепугало бы меня до смерти!
   — Именно эта мысль меня и удержала. — Джонас поцеловал ее волосы, а потом и шею. — Твой теплый прием стоит того, чтобы нестись в темноте по шоссе.
   — Ты уже знаешь, как я провела день, так что рассказывай про свой.
   Джонас повиновался и выложил множество забавных подробностей, касавшихся его пожилых родственников, которые клялись, что он стал еще выше с их последней встречи. Однако вскоре зевки прервали его повествование, Эйвери поднялась.
   — Время ложиться спать. Иначе мне придется нести тебя в кровать.
   — Но, хоть ты и решительная, сильная леди, вряд ли тебе это удастся.
   Он заключил ее в объятия и поцеловал с такой нежностью, что у Эйвери комок подкатил к горлу.
   — С Рождеством, Эйвери.
   — С Рождеством, Джонас. — Она слегка подтолкнула его. — Поднимайся наверх. Я буду через минуту.
   Когда Эйвери вошла в спальню, Джонас, полураздетый, лежал на новой кровати и спал. Она нежно улыбнулась, укрыв его одеялом, затем выключила свет и улеглась рядом с ним. Он пробормотал что-то во сне и пододвинулся поближе, а Эйвери свернулась в клубочек в теплой темноте, необычайно счастливая. Просто лежать под боком у Джонаса — лучший подарок к Рождеству, который она когда-либо получала.
   На следующее утро Джонас разбудил Эйвери поцелуем. Дело кончилось тем, что позавтракали они очень поздно.
   — Я прошу прощения за вчерашнюю ночь, — произнес он позже, когда они укладывали вещи в машину. — Моей идеей было удивить прекрасную леди, а затем унести ее в постель для куда более интересного занятия, чем сон.
   Эйвери усмехнулась, заправляя упрямый локон под красную вязаную кепку, низко надвинутую на лоб.
   — Не нужно извиняться. Я была счастлива. И ночью, и утром. — Она вздрогнула. — Одна я бы не спала так хорошо. Все мои соседи разъехались. А тут еще и Дэнни…
   — Я приехал бы раньше, если бы знал, — решительно сказал Джонас. — Позволь мне проучить этого юнца.
   — Ни в коем случае. Я здесь живу. Ты — нет. — Эйвери ласково улыбнулась ему. — Давай забудем про Дэнни и сосредоточимся друг на друге.
   Следующие четыре дня стали самыми счастливыми в ее жизни. Джонас был страстным и требовательным любовником, но при этом и лучшим другом. Он засыпал Эйвери рождественскими подарками. Среди недорогих и забавных вещиц она обнаружила серьги с крупными настоящими жемчужинами, которые прекрасно подходили к ее ожерелью. А самый большой подарок представлял собой видеодвойку для спальни.
   — Это на тот случай, если снова захочешь забаррикадироваться, — объяснил Джонас.
   — Очень надеюсь, что Дэнни впредь не выкинет ничего подобного, — заметила Эйвери, надевая серьги.
   — Если он это сделает, я призову его к порядку, несмотря ни на что, — заверил он и забыл о юном Морреле, открыв коробку, в которой лежала дюжина льняных перчаток.
   — Возможно, ты ими не пользуешься, — сказала Эйвери, скорчив рожицу, — но эти я пометила.
   — Джонас пригляделся повнимательнее и увидел, что на каждой перчатке вышиты его инициалы.
   — И ты нашла время для такой работы? — потрясенно спросил он.
   — Считай мой подарок трудом любви, — с улыбкой ответила она. — Открой и вот это.
   Джонас бережно снял обертку с акварели девятнадцатого века и бросил на женщину взгляд, который заставил ее покраснеть.
   — Говорю как ценитель, Эйвери, это эксклюзив.
   — Вид на развалины замка, примерно 1840 год.
   Здесь, в твоем греческом интерьере, она смотреться не будет, но, возможно, пригодится в офисе.
   — Я повешу ее в своей спальне в Чисвике. Спасибо, дорогая. Приезжай в следующий раз в Лондон и помоги мне выбрать правильное место. Пора тебе увидеть мой дом.
   — Мне бы этого страшно хотелось, но в ближайшее время я не смогу. Хелен и Луиза берут отпуск на школьные каникулы, и мы с Фрэнсис останемся вдвоем. — Эйвери ослепительно улыбнулась. — Но давай наслаждаться настоящим.
   После чудесно проведенных выходных Эйвери ужасно не хотелось уезжать вечером в четверг. Но Джонас был непреклонен. Он хотел проверить отопление и систему безопасности на Грэшем-роуд, прежде чем вернуться в Лондон.
   — Я должен быть уверен, что ты в полной безопасности. Только не забывай в будущем держать подальше от своей двери неуправляемых подростков, велел он.
   — Да, сэр, — ответила Эйвери, поклонившись. Она бросила долгий прощальный взгляд на дом, садясь в машину. — Здесь прекрасно. Я обожаю это место.
   Когда они вернулись на Грэшем-роуд, дом показался обоим холодным. Эйвери поспешила включить отопление, а Джонас разжег камин в кабинете.
   Там они и поужинали. После еды Джонас прижал Эйвери к себе.
   — Теперь, когда мы удобно устроились, я хочу произнести небольшую речь.
   Эйвери замерла.
   — О чем?
   — В новом году отец намеревается официально передать управление компанией в мои руки. Он сообщил мне эту радостную новость под Рождество.
   — Ты доволен такой перспективой? — осторожно спросила она.
   — Скорее я с ней просто смирился.
   — Это означает, что в твоей жизни произойдут значительные перемены?
   — Не совсем. У меня будет другой офис, больше ответственности и куда больше дел, но в целом я буду заниматься приблизительно тем же, что и раньше. Единственной переменой станет отсутствие руководства и советов отца. Конечно, он не откажет мне в помощи, но я постараюсь обойтись без этого.
   — Почему?
   — Если я становлюсь лидером, Эйвери, то, черт возьми, должен соответствующим образом себя вести, то есть не бегать за советом к папочке каждый раз, когда наступает кризис. С завтрашнего дня я работаю без страховки. Я не говорил об этом раньше, потому что не хотел портить наше первое совместное Рождество.
   Эйвери провела пальцем по изгибам его губ.
   — У тебя не останется времени, чтобы приезжать ко мне.
   Джонас нежно прикусил ее палец и посадил Эйвери себе на колени.
   — Что и заставляет меня перейти ко второй части моей речи. — Он улыбнулся, почувствовав, как она напряглась. — Не волнуйся. Мы можем решить проблему очень просто — поженившись. Я люблю тебя, Эйвери Кроуфорд. Ты выйдешь за меня замуж?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Эйвери растерянно смотрела на него и молчала. Джонас посадил ее обратно на диван.
   — Не совсем тот ответ, которого я ждал, — с трудом произнес он. — Очевидно, я вогнал тебя в шок.
   Эйвери, если бы я не был на сто процентов уверен в том, что ты меня любишь, то не сказал бы ни слова.
   — Я знаю, — расстроенно ответила она и судорожно вздохнула. — Я люблю тебя, Джонас. Так сильно, что не могу выйти за тебя замуж.
   — Почему, черт возьми? У тебя есть муж, о котором ты забыла мне рассказать?
   — Конечно же, нет.
   — Тогда в чем дело? — Его рот искривился. — Неужели какая-то наследственная болезнь, которую ты боишься передать следующему поколению?
   — Это не тема для шуток! — с яростью воскликнула она.
   — Мне не до смеха! — Он впился в нее взглядом. Сделав предложение впервые в жизни, я имею право знать, почему ты не можешь — или не хочешь сказать «да».
   — Конечно же, имеешь. Это моя вина. Мне не следовало допускать, чтобы все зашло так далеко. Ты хочешь завести детей. Я же не смогу подарить тебе ни одного.
   — Ты прекратишь наконец говорить как героиня готического романа и все объяснишь? — грубо сказал он и схватил ее за руку.
   Эйвери опустила глаза.
   — Несколько лет назад мне потребовалась срочная операция, которая положила конец моим надеждам создать семью. Если помнишь, — устало продолжила она, — я не хотела, чтобы ты видел мой шрам.
   Не от уродства, а из-за того, что он обозначает. Я люблю тебя до боли, Джонас. Но было бы несправедливо выйти за тебя замуж.
   — Жаль, что я вообще упомянул о детях.
   — Посмотри правде в глаза, Джонас: наступит время, когда ты их захочешь. А твоя мама мечтает о внуках уже сейчас. Ты сам мне рассказывал, — напомнила Эйвери.
   — Моя мать не имеет к этому никакого отношения, — Джонас схватил ее за плечи. — Ты действительно отказываешься выйти за меня только по этой причине?
   — Это не причуда, пойми! — горестно ответила Эйвери. — Я сейчас изо всех сил пытаюсь поступить правильно. Думаешь, мне легко?!
   Его взгляд смягчился, и руки ослабили хватку.
   — Конечно, я так не думаю. — Он отодвинулся в угол дивана и сел, вытянув ноги и глядя на умирающее в камине пламя. — Но должны же быть какие-то другие способы? Искусственное оплодотворение или даже усыновление…
   — Искусственное оплодотворение для меня исключено. И даже если бы ты был согласен на усыновление, я не выйду за тебя замуж, Джонас, зная, что в один прекрасный день ты об этом пожалеешь. Я останусь твоей любовницей, пока буду тебе нужна, но…
   — Ты нужна мне на законном основании, в качестве жены!
   — Люди сейчас не так уж часто женятся, — заметила она.
   — Знаю. Сам был таким, пока не познакомился с тобой. Но теперь, когда я тебя встретил, Эйвери Кроуфорд, меня не устроят случайные выходные, проведенные вместе!
   — Это все, что у нас остается.
   Джонас некоторое время молчал, затем повернулся к Эйвери с таким видом, что ей стало не по себе.
   — Все в порядке. Если брак невозможен, альтернатива проста. Мы будем просто жить вместе, как все те люди, о которых ты только что упомянула. Ты переедешь ко мне в Лондон.
   Эйвери нахмурилась:
   — Хочешь сказать, я должна отказаться от своего дела и дома? А что потом? Сидеть и ждать тебя?
   — Разумеется, нет! Ты можешь сдавать дом в аренду. Возможно, Фрэнсис возьмет на себя управление ателье. Ты же всегда найдешь работу в Лондоне.
   — О, понятно. — Ее глаза угрожающе сверкнули. Ты все уже просчитал за меня.
   — Очевидно, это тебе не по вкусу, — бросил Джонас. — Мне нужна жена. Ну, или, если отбросить такую возможность, постоянный партнер. Однако ты хочешь быть всего лишь временной любовницей.
   Итак, шах и мат. — Какое-то время он молчал, а затем бросил на нее изучающий взгляд. — Что, эта проблема и была той причиной, по которой ты долго не подпускала к себе мужчин?
   — Нет, конечно. После того как я сюда вернулась, у меня напрочь пропал интерес к мужчинам — до тех пор, пока я не напросилась за твой столик тем вечером в «Ангеле».