Эддингс Дэвид. Алмазный трон

   — Тебя что-то удивляет, Спархок? — спросила Сефрения.
   — Нисколько, — он оглянулся на молодых рыцарей, сидевших вокруг костров. — Они так молоды, — сказал он почти про себя, — едва ли больше, чем мальчики.
   — Так уж устроен мир, Спархок. Старость принимает решения, а молодость выполняет их.
   — Неужели и я был таким же мальчишкой?
   — Да, — рассмеялся Сефрения, — да, дорогой мой Спархок. Ты и представить себе не можешь, какими молодыми были вы с Келтэном, когда первый раз пришли ко мне на урок. Мне показалось тогда, что моим заботам поручили двух детей.
   Спархок печально покачал головой и протянул руки к огню.
   — Ночь холодна, — сказал он. — Моя кровь будто истощилась за эти годы в Джирохе. Мне не разу еще не было по настоящему тепло с самого моего возвращения в Симмур. Пэразим принес тебе твой ужин?
   — Да. Он прелестный мальчик.
   Спархок рассмеялся.
   — Мне кажется, он наверняка обиделся бы, если бы услышал, что ты сейчас сказала.
   — Но ведь это и правда так.
   — Конечно, но все равно он обиделся бы. Молодые рыцари так чувствительны ко всему, что касается их мужественности.
   — Тебе приходилось слышать его пение?
   — Как-то раз, в часовне.
   — У него чудесный голос.
   — Да, — кивнул Спархок. — Мне кажется, ему больше подошел бы монашеский монастырь, чем воинствующий Орден, — он оглянулся, вышел из круга света от костра, подтащил к огню бревно, лежавшее невдалеке, расстелил на нем свой плащ. — Конечно это не слишком удобное сиденье, но все же лучше, чем сидеть прямо на земле.
   — Спасибо, Спархок, — улыбнулась Сефрения. — Ты очень заботлив.
   Спархок серьезно посмотрел на маленькую хрупкую женщину.
   — Боюсь, это слишком тяжелое для тебя путешествие.
   — Ничего, я справлюсь, мой дорогой.
   — Конечно, но не старайся проявлять излишнего мужества — если ты устанешь или замерзнешь, не стесняйся сказать об этом мне.
   — Со мной все будет прекрасно, Спархок. Стирики — стойкие люди.
   — Сефрения, — помолчав, сказал Спархок, — когда должен погибнуть первый из двенадцати, находившихся с тобой в тронном зале?
   — Это невозможно предугадать, Спархок.
   — Но ты будешь знать об этом каждый раз, когда это будет случаться?
   — Да. Ведь именно на меня были тогда направлены их мечи.
   — Их мечи?
   — Мечи были инструментом заклинания. Они символизировали то бремя, которое теперь передается от одного к другому.
   — Не мудрее ли было бы распределить его сразу на всех?
   — Я решила избрать другой путь.
   — Может быть это было ошибкой.
   — Возможно. Но это было мое решение.
   Во время этого разговора Спархок взволнованно расхаживал взад-вперед возле костра.
   — Нам следовало бы думать о лекарстве для Эланы, а не ехать куда-то в Арсиум, — взорвался он.
   — Это тоже важно, Спархок.
   — Я не смогу вынести потери тебя и Эланы. И Вэниона тоже.
   — Всему свое время, дорогой.
   Спархок вздохнул.
   — Ты нормально устроилась на ночь?
   — Да, у меня есть все, что нужно.
   — Постарайся хорошо выспаться — мы выезжаем с рассветом. Спокойной ночи, Сефрения.
   Спархок проснулся, когда в лесу стало светлеть. Поеживаясь от прикосновения холодной кольчуги, он облачился в доспехи, и, выйдя из палатки, где ночевал с пятью другими рыцарями, оглядел спящий еще лагерь. Костер Сефрении по-прежнему мерцал перед палаткой, и ее белые одежды искрились в стальном свете начинающегося дня.
   — Ты рано встала сегодня, — сказал Спархок, приблизившись к волшебнице.
   — Да и ты тоже. Далеко ли еще до границы?
   — Надеюсь, сегодня мы уже будем в Арсиуме.
   Неожиданно откуда-то из леса донеслись странные звуки, напоминающие голос флейты. И хотя мелодия звучала в миноре, в ней не было печали, скорей, она была исполнена вечной радости. Глаза Сефрении расширились и ее правая рука поднялась в привычном жесте.
   — Может, это пастух, — предположил Спархок.
   — Нет, это не пастух, — ответила Сефрения, поднимаясь и беря его за руку. — Пойдем со мной, Спархок.
   Небо все светлело, пока они шли по лугу к югу от лагеря, следуя за звуками странной флейты. Они подошли к одному из часовых, расставленных вокруг лагеря.
   — Ты тоже слышал это, сэр Спархок? — спросил рыцарь, стоящий на часах.
   — Да. А ты, случайно, не видел, что это такое или откуда это исходит?
   — Нет, я еще не понял, что это такое. Но звуки исходят, кажется из-за того дерева в середине луга. Мне пойти туда с вами?
   — Не надо. Оставайся здесь, мы посмотрим сами.
   Сефрения в это время уже шла к дереву, где, казалось, таился источник волшебной мелодии.
   — Может лучше пойти первым мне? — сказал Спархок, догоняя ее.
   — Там нет никакой опасности, Спархок.
   Достигнув дерева, Спархок сквозь густые ветви увидел загадочного музыканта. Это была маленькая девочка, лет примерно шести или около того. Ее длинные блестящие волосы были черны как ночь, а глаза глубоки как озера. Венок, сплетенный из свежих трав, возлежал на ее голове. Она сидела на ветви дерева, выдувая волшебную мелодию из обычной пастушеской свирели. Несмотря на холод, на ней была надета только короткая туника, оставлявшая обнаженными ее руки и ноги. Девочка сидела на ветви дерева, скрестив измазанные травой ноги, с невозмутимой уверенностью.
   — Что она делает тут? — спросил озадаченный Спархок. — Здесь поблизости нет никакого жилья.
   — Я думаю она поджидает нас, — ответила Сефрения.
   — Бессмыслица какая-то, — проворчал Спархок, и, посмотрев на девочку, спросил:
   — Как тебя зовут, малышка?
   — Позволь мне расспросить ее, Спархок. Она дитя стириков, и значит, должно быть, очень застенчива. — Сефрения откинула свой капюшон и заговорила с девочкой на стирикском диалекте, одном из тех, которые Спархок не понимал.
   Девочка опустила свою не слишком изящно смастеренную свирель и застенчиво улыбнулась. Сефрения задала ей еще один вопрос удивившим Спархока почтительным тоном. Девочка покачала головой.
   — Ее дом находится в лесу? — спросил Спархок.
   — У нее нет дома поблизости.
   — Она не говорит?
   — Она решила, что нет.
   Спархок осмотрелся вокруг.
   — Мы не сможем оставить ее здесь, — сказал он, протянул к девочке руки. — Иди сюда, малышка.
   Девочка улыбнулась, и соскользнула со своей ветки прямо ему на руки. Она была почти невесома и от волос ее пахло деревьями и травой. Девочка уверенно обхватила Спархока за шею, слегка поморщив нос, когда почувствовала грубый запах доспехов.
   Он поставил неожиданную находку на ноги и она тут же подошла к Сефрении, взяла ее ладони в свои и поцеловала. Казалось что-то особенное, свойственное только стирикам, произошло между женщиной и маленькой девочкой, что-то такое, что Спархок не в состоянии был понять. Сефрения подняла девочку на руки и крепко прижала ее к себе.
   — Что мы будем делать с ней, Спархок? — спросила Сефрения. В голосе, которым был задан вопрос было нечто, что давало понять, как это важно для не.
   — Возьмем с собой, по крайней мере до тех пор, пока не найдем каких-нибудь людей, с кем можно было бы ее оставить. Ну, а сейчас пора возвращаться в лагерь, там и посмотрим, что можно подобрать ей из одежды.
   — И из еды, я думаю.
   — Тебе нравится этот план, Флейта? — спросил Спархок, обращаясь к девочке.
   В ответ та улыбнулась и кивнула.
   — Девочка-флейта? Флейта? Почему именно так? — с улыбкой спросила Сефрения.
   — Мы же должны ее как-то называть, по крайней мере до того как узнаем ее настоящее имя, если оно у нее, конечно, есть. И давай в конце концов возвращаться в лагерь, к костру. Там, по крайней мере, тепло. — Он повернулся и повел женщину и девочку через луг.

 

 
   Отряд пересек границу Арсиума близ города Дейрос, стараясь избегать контактов с местными жителями. Они шли проселками вдоль торного пути на восток. Сельская местность в Арсиуме сильно отличалась от эленийской. В отличие от своего северного соседа, Арсиум казался королевством стен. Они простирались вдоль дорог, перерезали пастбища и поля, часто без видимых на то причин. Стены здесь строили толстыми и высокими, и Спархоку часто приходилось вести своих рыцарей долгими обходными путями. Ему приходили на ум слова одного патриарха церкви, путешествовавшего из Чиреллоса в Лариум, который назвал Арсиум «каменный сад Божий».
   На следующий день они вступили в обширный лес, их обступили по-зимнему обнаженные печальные березы. По мере углубления в лес Спархок все сильнее начинал ощущать запах гари, а вскоре стал виден темный полог дыма, висящий между белыми стволами. Он остановил колонну и отправился вперед на разведку. Вскоре деревья расступились, и Спархок увидел несколько грубо построенных стирикских жилищ. Вернее их обугленных догорающих останков. Вокруг домов тут и там были разбросаны тела их убитых хозяев. Спархок отчаянно выругался, поворотил коня и галопом поскакал назад к отряду.
   — Что там такое? — спросила Сефрения, тревожно глядя в его мрачное лицо. — Откуда этот дым?
   — Там впереди была деревня стириков, — угрюмо ответил Спархок. — Мы с тобой знаем, что может обозначать этот дым.
   — Да, — судорожно вздохнула Сефрения.
   — Было бы лучше, если бы ты придержала девочку здесь, при себе, пока мы похороним тела.
   — Нет, Спархок. Такие вещи — это и ее наследство тоже. И потом, я должна быть там, чтобы помочь уцелевшим, если такие остались.
   — Ладно, делай как знаешь, — коротко сказал Спархок. Приступ гнева овладел им, и он отрывисто дал команду продолжать движение.
   Некоторые признаки говорили о том, что стирики пытались защищаться, но были опрокинуты намного превосходящими их количеством нападающими.
   Спархок разделил своих людей — часть послал рыть могилы, часть — тушить пламя на остатках домов.
   Сефрения, осмотрев опустошенную деревню, возвратилась с побледневшим лицом.
   — Среди мертвых только несколько женщин, — сказала она Спархоку. — Остальные, наверное, спрятались в лесах.
   — Что ж, сходи, попробуй найти их и уговорить вернуться назад. — Он посмотрел на Пэразима, который, не скрывая слез, плакал, копая могилу. Юному рыцарю было трудно переносить такую работу. — Пэразим, — сказал ему Спархок, — ступай с Сефренией.
   — Хорошо, мой господин, — всхлипнув, ответил Пэразим.
   Наконец, когда все тела были преданы земле, Спархок прошептал над могилами короткую молитву. Может, это была не совсем подходящая для стириков молитва, но он действительно не знал, что ему еще сделать.
   Примерно через час вернулись Сефрения и Пэразим.
   — Ну как, удалось что-нибудь, — спросил Спархок.
   — Мы нашли их, но они не согласились выйти из лесу.
   — Их нельзя обвинить в этом. Надо посмотреть, не сможем ли мы восстановить хотя бы несколько домов.
   — Не теряй времени, Спархок. Они не вернутся жить на это место. Религия не позволяет стирикам этого.
   — Они ничего не сказали тебе, куда ушли эленийцы, сделавшие это?
   — Что ты задумал, Спархок?
   — Возмездие — часть эленийской религии.
   — Нет, я не скажу тебе, куда они поехали, если ты задумал подобное.
   — Я не оставлю это так, Сефрения. И я найду их след сам, скажешь ты мне или нет.
   Сефрения посмотрела на него беспомощным взглядом, потом беспомощность в ее глазах сменилась проницательностью.
   — Сделка, Спархок, — предложила она.
   — Я слушаю.
   — Я скажу тебе, где искать их, если ты обещаешь никого не убивать.
   — Хорошо, — неохотно согласился Спархок, все еще чернея лицом от гнева. — Куда они поехали?
   — Я еще не закончила. Ты останешься здесь, со мной. Я знаю тебя — ты часто идешь на крайности. Пошли догнать их кого-нибудь другого.
   Спархок взглянул на женщину, и, повернувшись, заорал:
   — Лакус!
   — Нет, не Лакус, — сказала Сефрения. — Он такой же скверный, как ты.
   — Кого же тогда?
   — Я думаю, Пэразима.
   — Пэразима?
   — Он добр. Он не наделает ошибок.
   — Хорошо, — сказал Спархок сквозь зубы. — Пэразим! — позвал он юного рыцаря, печально стоящего поодаль. — Возьми двенадцать человек, и поезжайте за теми скотами, которые сделали это. Не убивай никого, но сделай так, чтобы им стало очень-очень жаль, что у них даже мысль такая возникла — сотворить такое.
   — Слушаю, мой господин, — ответил Пэразим, и глаза его блеснули сталью.
   Сефрения дала ему указания, и он отправился туда, где собирались рыцари. По пути он остановился и вырвал с корнем куст какого-то колючего растения. Он крепко сжал его в кулаке и стеганул по стволу березы, оставляя на нем лохмотья содранной коры.
   — Милый мальчик, — прошептала Сефрения.
   — Он сделает все как надо, — невесело рассмеялся Спархок. — Я надеюсь на этого молодого человека.
   В стороне от них, над свежими могилами, стояла Флейта. Ее свирель наигрывала печальную мелодию, изливающуюся над ними вечностью тоски.

 

 
   Продолжало холодать, хотя снега выпало немного. После недели пути отряд достиг полуразрушенного замка в шести-семи лигах западнее города Дарра. Келтэн с основными силами пандионцев уже поджидали их там.
   — Я думал, что вы где-то заблудились, — громогласно объявил он, выезжая навстречу Спархоку. Он с любопытством посмотрел на Флейту, которая сидела в седле перед Спархоком. Ее ноги свешивались с одной стороны, обернутые полой его плаща. — Тебе не кажется, что в твоем возрасте поздновато заводить семью? — продолжил Келтэн.
   — Мы подобрали ее по пути, — сообщил ему Спархок, вынимая девочку из седла и передавая ее Сефрении.
   — Что же вы не подыскали какую-нибудь обувь?
   — Мы обували ее, но она все время теряет башмачки. Около Дарры, с другой стороны, есть женский монастырь. Мы оставим ее там. — Спархок оглядел развалины, и спросил:
   — Есть там хоть какое-нибудь убежище?
   — Есть некоторое подобие, по крайней мере, оно защищает от ветра.
   — Ну тогда давай войдем внутрь. Кстати, Кьюрик, отправляясь в Димос, прихватил с собой Фарэна и мои доспехи?
   Келтэн кивнул.
   — Хорошо, а то эта вороная очень плохо слушается узды, да и эти старые доспехи Вэниона в нескольких местах протерли меня до дыр.
   Подъехав к развалинам, они увидели там Кьюрика и молодого послушника Берита.
   — Почему вы так долго? — ворчливо осведомился Кьюрик.
   — Путь был долог, Кьюрик, — ответил Спархок, к собственному удивлению начиная оправдываться, — к тому же обоз замедлял продолжение.
   — Так бросили бы их где-нибудь по пути.
   — Но мы везли на них пищу и прочие необходимые вещи.
   Кьюрик хмыкнул.
   — Входите с непогоды, — сказал он. — Я развел огонь, и за ним надо присматривать. — Кьюрик с уважением взглянул на Сефрению, держащую на руках Флейту. — Госпожа, — почтительно поклонился он.
   — Кьюрик, — тепло ответила Сефрения. — Как поживают Эслада и мальчики?
   — Хорошо, Сефрения. Очень хорошо.
   — Я так рада слышать это.
   — Келтэн сказал, что и вы тоже прибудете сюда. Я вскипятил воды для вашего чая. — Кьюрик посмотрел на Флейту, уткнувшуюся лицом в шею Сефрении, и спросил:
   — Вы что-то скрываете от нас?
   Сефрения рассмеялась серебристым каскадом смеха.
   — Да, Кьюрик, ведь это именно то, что стирики лучше всего умеют делать.
   — Ну входите же, входите все внутрь, в тепло. — Кьюрик развернулся и повел всех вдоль усыпанного булыжником двора, оставив Берита позаботиться о лошадях.
   — Может, не следовало брать его сюда? — сказал Спархок через плечо указывая на послушника. — Он слишком молод для такой драки.
   — С ним все будет в порядке, Спархок, — отозвался Кьюрик. — В Димосе я дал ему несколько уроков на тамошних площадках. Он хорошо держится и быстро все схватывает.
   — Ладно. Но когда заварится каша, будь рядом с ним. Я не хочу, чтобы кто-то причинил ему вред.
   — Я, по-моему, никогда еще не оплошал в этом деле.
   — Да, насколько я помню, — с улыбкой ответил Спархок.
   Проведя ночь в развалинах, теперь уже объединенный отряд двинулся в путь рано утром. Пять тысяч всадников продвигались на юг под хмурым осенним небом. В первый день пути они проезжали мимо женского монастыря близ Дарры. Строения монастыря были сложены из желтого песчаника и крыты красной черепицей. Спархок и Сефрения свернули с дороги и пересекли поросший бурой мертвой травой луг отделявший от нее монастырь.
   — А как имя девочки? — спросила настоятельница, принимавшая их в своей скромной келье, обогреваемой небольшой жаровней.
   — Она не говорит, Матушка, — ответил Спархок. — Она все время играет на своей свирели, поэтому мы назвали ее Флейтой.
   — Это неподобающее имя, сын мой.
   — Для ребенка это не имеет значения, сестра-настоятельница, — сказала Сефрения.
   — Вы пытались найти ее родителей?
   — Там, где мы ее нашли, не было поблизости никакого жилья, — объяснил Спархок.
   Настоятельница серьезно посмотрела на Сефрению.
   — Это дитя — стирик. Не лучше ли было бы отдать ее в семью представителей ее народа и ее веры?
   — У нас очень спешное дело, — сказала Сефрения, — а поселение стириков найти очень трудно.
   — Но вы понимаете, что если девочка останется с нами, то нам придется обратить ее в эленийскую веру?
   — Вы можете попытаться, но вряд ли у вас это получится, — улыбнулась Сефрения. — Пойдем, Спархок.

 

 
   Спархок и Сефрения вернулись в колонну, и войско продолжало путь на юг, попеременно галопом и рысью. Отряд перевалил через холм. Спархок в удивлении натянул поводья, растерянно глядя на открывшуюся картину — на большом обломке скалы, сидела, скрестив ноги, Флейта, и играла на своей свирели.
   — Как ты… — начал было он, потом, осекшись, крикнул:
   — Сефрения!
   Но женщина в белых одеждах, не дожидаясь его зова, уже подходила к девочке, говоря ей что-то ласковое на стирикском.
   Флейта опустила свою свирель и одарила Спархок проказливой улыбкой. Сефрения засмеялась и взяла девочку на руки.
   — Как она оказалась впереди нас? — озадаченно спросил Келтэн.
   — Кто знает, — ответил Спархок. — Придется отвезти ее назад, в монастырь.
   — Нет, Спархок, — твердо сказала Сефрения. — Она хочет быть с нами.
   — Это плохо, — резко сказал Спархок. — Я не собираюсь везти с собой в такой опасный поход маленького ребенка.
   — Не беспокойся, Спархок. Я сама позабочусь о ней, — Сефрения улыбнулась девочке, сидящей у нее на руках. — Я буду заботиться о ней, как будто это — моя дочь, — сказала она, прижимаясь щекой к блестящим черным волосам Флейты. — В каком-то смысле она и есть мое дитя.
   — Поступай как знаешь, — сдался Спархок. Поворачивая Фарэна, он почувствовал внезапный озноб — в воздухе было нечто, от чего исходила непримиримая ненависть.
   — Сефрения! — резко сказал он.
   — Я тоже чувствую это! — прокричала она. — Это направлено на ребенка. — Флейта начала изворачиваться в руках Сефрении, и та, с удивлением посмотрев на нее, опустила девочку на землю. На лице Флейты читался скорее гнев и раздражение, чем испуг. Она приложила свирель к губам и начала играть. Это было уже не давешнее минорное дуновение — мелодия была строгой и суровой, в ней слышалась скрытая угроза.
   Ответом на нее был леденящий душу вой, исполненный боли и удивления, донесшийся откуда-то неподалеку. Звук быстро затихал, как будто кто-то спасался бегством с невообразимой скоростью.
   — Что это было? — прошептал Келтэн.
   — Недружественный дух, — спокойно ответила Сефрения.
   — А что заставило его убраться?
   — Песня девочки. По-моему она сама умеет постоять за себя.
   — Ты вообще понимаешь, что здесь происходит? — немного погодя спросил Спархока Келтэн.
   — Не больше, чем ты. Давай оставим это пока. У нас впереди еще не меньше двух дней тяжелого пути.

 

 
   Замок графа Редана, дяди короля Дрегоса, был построен на высоком скалистом мысе и окружен, по обычаю этого южного королевства, чрезвычайно высокими и массивными стенами. Небо прояснилось и ярко светило полуденное солнце, когда Спархок, Келтэн и Сефрения, по-прежнему держащая Флейту в седле перед собой, пересекали золотистый луг по направлению к замку.
   Ворота распахнулись перед ними без какой-либо проволочки. В главном дворе их встретил граф — крупный человек с квадратными плечами и тяжелыми скулами, волосы его отливали серебром. На нем был темно-зеленый, отделанный черным камзол, увенчанный тяжелым белым крахмальным жабо. В Элении этот стиль вышел из моды десяток лет назад.
   — Моему дому выпала честь принимать Рыцарей Храма! — торжественно провозгласил граф, когда прибывшие представились.
   Спархок спешился.
   — Ваше гостеприимство уже давно стало легендарным, мой Лорд, — сказал он. — Но, к сожалению, наш визит вызван весьма тревожными обстоятельствами. Мы можем побеседовать с вами без лишних свидетелей? У нас есть одно неотложное дело, которое необходимо срочно обсудить с вами.
   — Конечно, — ответил Редан. — Если вы будете любезны последовать за мной. — Граф повернулся, приглашая гостей идти за ним. Они вошли через широкие двери в главное строение замка и направились по освещенному факелами и устланному тростниковыми матами коридору вглубь дома. В конце коридора Редан остановился и достал связку ключей.
   — Мой личный кабинет, — сдержанно сказал граф, отперев дверь. — Я горжусь своей коллекцией книг, у меня две дюжины манускриптов.
   — Внушительно, — пробормотала Сефрения.
   — Возможно вам захочется прочитать что-нибудь, мадам…
   — Леди не читает, — сказал Спархок. — Она стирик, и посвящена в таинства. Она чувствует, что чтение может нарушить ее способности.
   — Колдунья? — спросил граф, глядя на хрупкую женщину. — Правда?
   — Мы предпочитаем использовать другие слова, мой Лорд, — мягко сказала Сефрения.
   — Пожалуйста, садитесь, — сказал Редан, указывая на большой стол, стоявший в окружении стульев на небольшом пятне зимнего солнечного света, льющегося сквозь высокое окно в тяжелом решетчатом переплете. — Я с нетерпением жду вашего рассказа.
   Спархок снял шлем и перчатки и положил на стол.
   — Вам знакомо имя Энниаса, первосвященника Симмура, граф? — начал он.
   Лицо Редана омрачилось.
   — Я слышал о нем, — коротко ответил он.
   — Вам известна его репутация.
   — Да.
   — Хорошо. По случайности сэр Келтэн и я узнали о заговоре, во главе которого стоит первосвященник. К счастью Энниасу неизвестно, что мы узнали о его планах. Ведь у вас действительно в обычае радушно встречать всех пандионцев, которые постучатся в ваши ворота?
   — Конечно. Я почитаю Церковь и ее рыцарей.
   — Через несколько дней, самое большое через неделю, к вашим воротам явится большой отряд людей, в черных доспехах и под знаменами Пандиона. Я настоятельно советую вам не впускать их.
   — Но…
   Спархок поднял руку.
   — Это будут не Рыцари Пандиона, мой Лорд, а наемники, под руководством отступника по имени Мартэл. Если вы допустите их в замок, они перебьют всех, кто находится в стенах замка, оставив в живых только одного-двух священников, чтобы те могли потом рассказать об учиненном насилии.
   — Чудовища! — с трудом дыша воскликнул граф. — Но в чем причина такой ненависти Энниаса ко мне?
   — Заговор направлен не против вас. Его цель — очернить пандионцев в глазах Курии, — сказал Келтэн. — Энниас надеется, что Курия в Чиреллосе примет решение распустить Орден.
   — Я должен немедленно отправить депешу в Лариум, — воскликнул Редан, вскакивая на ноги. — Мой племянник направит войска, и они будут здесь через несколько дней.
   — В этом нет необходимости, мой Лорд, — сказал Спархок. — Со мной пять сотен вооруженных пандионцев — настоящих. Они в лесу, к северу от вашего замка. С вашего позволения я приведу сотню сюда, внутрь замка, чтобы укрепить ваш гарнизон. Когда наемники прибудут, найдите какую-нибудь причину, чтобы их не впускать сюда.
   — Но не покажется ли это странным? У меня же репутация гостеприимного особенно для рыцарей Храма, человека…
   — Подъемный мост, — сказал Келтэн.
   — Простите?
   — Скажите, что неисправен ворот вашего подъемного моста, что его чинят, попросите их быть терпеливыми и немного подождать.
   — Я не буду лгать и изворачиваться, — гордо заявил граф.
   — О, с этим будет все в порядке, мой Лорд, — заверил его Келтэн. — Я готов собственными руками могу сломать эту лебедку, чтобы вам не придется лгать.
   Редан с минуту не отрывая взгляда смотрел на Келтэна, потом неожиданно рассмеялся.
   — Наемники будут вне замка, — продолжал Спархок. — Стены оставят им совсем мало пространства для маневра в тот момент, когда мы атакуем их с тыла.
   Келтэн широко ухмыльнулся.
   — Это будет напоминать мясорубку, когда мы начнем их крошить подле ваших стен.
   — И я смогу сбросить со стен кое-какие интересные вещи, — сказал граф. — Стрелы, камни, кипящую смолу и прочее в таком роде.
   — Мы устроим великолепное зрелище, мой Лорд, — заверил его Келтэн.
   — Хорошо, а теперь я распоряжусь устроить в безопасности эту леди и девочку, — сказал Редан.
   — Нет, мой Лорд, — не согласилась Сефрения. — Благодарю вас, но я буду сопровождать сэра Келтэна и сэра Спархока к нашему укрытию в лесу. Этот Мартэл, о котором упоминал сэр Спархок, в прошлом пандионец, и в свое время успел без моего ведома покопаться в тайных знаниях, что запретно для честного человека. Вероятно, возникнет необходимость противостоять ему, и я думаю, что смогу сделать это лучше, чем кто-либо другой.