Эддингс Дэвид. Келльская пророчица (Маллореон - 5)

   - А ты совершенно уверен, что ты не арендиец? - спросил Гарион. Бельдин вздохнул.
   - Ну, поскольку, Пол, твое призвание - отравлять мне жизнь, сообщаю: я отыскал внизу, чуть ниже линии снегов, поселение погонщиков овец.
   - Они называются пастухами, дядюшка, - поправила его Польгара.
   - Это одно и то же. А если приглядеться, то и слова-то похожи как близнецы.
   - Но "пастухи" звучит все же куда приятнее.
   - Приятнее! - фыркнул Бельдин. - Овцы тупы, дурно пахнут и отвратительны на вкус. И те, кто всю жизнь посвящает этим тварям, - либо дефективные, либо извращенцы.
   - Ты с утра в прекрасной форме, - отметил Бельгарат.
   - Нынче великолепный день для полетов, - широко улыбнулся Бельдин. Известно ли вам, что в такие солнечные деньки от снегов мощным потоком поднимается приятнейшее тепло? Однажды я взлетел так высоко, что у меня перед глазами замелькали мушки.
   - Но это глупо, дядя! - резко оборвала его Польгара. - Очень опасно взлетать высоко, когда воздух такой разреженный!
   - Все мы время от времени делаем глупости, - отмахнулся Бельдин. - А какой вид открывается с высоты! Это что-то невероятное! Летим вместе - я тебе покажу.
   - Неужели ты никогда не повзрослеешь?
   - Сильно в этом сомневаюсь и даже надеюсь, что ничего подобного со мной не произойдет. - Он поглядел на Бельгарата. - Советую вам спуститься на милю или около того и разбить лагерь.
   - Но ведь еще рано.
   - Отнюдь. Как бы не поздно. Вечернее солнце пригревает - это ощущается даже здесь. Снег начинает подтаивать. Я уже видел целых три снежных лавины. Если ошибиться в выборе места ночлега, то можно спуститься вниз много быстрее, чем вам хотелось бы.
   - Мысль интересная. Мы последуем твоему совету и заночуем там, где ты укажешь.
   - Я полечу впереди. - Бельдин пригнулся и распростер руки. - Ты и вправду не хочешь меня сопровождать, Пол?
   - Не глупи, - отрезала Польгара.
   И Бельдин, издав замогильный хохот, взмыл в небо.
   Путники разбили лагерь на самом горном хребте. Хотя им и досаждал нестихающий ветер, но схода лавины здесь можно было не опасаться. Гарион дурно спал. От порывов ветра, вволю резвящегося на ничем не защищенном пространстве, их с Сенедрой палатка сотрясалась и гудела, не умолкая. Гариону казалось, что он вот-вот уснет, но этот гул пробирался, казалось, и в самые его сновидения. Он то и дело беспокойно ворочался.
   - Тоже не можешь уснуть? - раздался из холодной тьмы голосок Сенедры.
   - Это все ветер...
   - Постарайся о нем не думать.
   - Да я и не думаю, но у меня такое ощущение, будто пытаюсь уснуть внутри огромного барабана.
   - Утром ты был очень храбр, Гарион. Когда я услышала о чудовище, насмерть перепугалась.
   - Мы и прежде разделывались с чудовищами. Со временем ты привыкнешь.
   - Боже, неужели нам никогда это не прискучит?
   - Такова участь всех могущественных героев. Сразить парочку монстров перед завтраком - что может быть лучше для аппетита?
   - Ты переменился, Гарион...
   - Не может быть.
   - Да, милый, это так. Когда я впервые встретила тебя, ты ни за что не сказал бы ничего подобного.
   - Когда ты меня впервые встретила, я воспринимал все слишком серьезно.
   - Но разве ты не относишься серьезно к нашему путешествию? - почти с укоризной спросила Сенедра.
   - Разумеется, отношусь! Просто не хочу сосредоточиваться на маленьких неожиданностях, неизбежных в любом путешествии. К тому же нет решительно никакого смысла переживать по поводу того, что уже случилось...
   - Ну что же, если заснуть мы все равно не можем... - Сенедра нежно обняла мужа и поцеловала его - с величайшей серьезностью.
   Ночью сильно подморозило, и когда путешественники проснулись, снег, накануне вечером угрожающе подтаявший, вновь затвердел. Теперь можно было двигаться в путь, не опасаясь обвала. Поскольку основной удар снежной бури, отбушевавшей накануне, принял на себя горный кряж, на караванном пути снега почти не было, и путники быстро продвигались вперед. Уже к середине дня они миновали зону вечных снегов и тотчас же окунулись в весеннее тепло. Высокогорные луга радовали глаз цветами, которые слегка клонились под свежим ветерком. Ручейки, сбегающие с ледников, весело мчались по сверкающим на солнце камушкам, а лани ласковыми взорами провожали Гариона и его спутников.
   В нескольких милях ниже границы вечных снегов им стали попадаться овечьи гурты - животные усердно поглощали на своем пути все подряд, жуя траву и ароматные цветы с одинаковым аппетитом. Все приглядывающие за ними пастухи облачены были в одинаковые белые балахоны без каких-либо украшений - сидя на камнях, они предавались мечтательному созерцанию окрестных красот, в то время как псы их прекрасно справлялись с работой.
   Волчица спокойно трусила рядом с Кретьеном. Уши ее то и дело вздрагивали, а янтарные глаза настороженно следили за овцами.
   - Не советую, сестренка, - сказал ей по-волчьи Гарион.
   - Сестра и не собирается делать ничего такого, - ответила волчица. Волчица и прежде встречалась с этими зверями, да и с людьми и собаками, которые их оберегают. Украсть овцу легче легкого, но тогда собаки выходят из себя, а их гавканье портит аппетит. - На волчьей морде появилась самая настоящая улыбка. - Правда, сестра может заставить этих зверюшек побегать. Всем надлежит знать, кто хозяин в лесах.
   - Брат опасается, что наш вожак будет недоволен.
   - Увы, - согласилась волчица. - Возможно, вожак чересчур много о себе понимает. Сестра отметила в нем эту особенность.
   - Что она говорит? - с любопытством спросил Закет.
   - Подумывает - не погонять ли овечек, - ответил Гарион. - Нет, не затем, чтобы убивать, а просто порезвиться. Думаю, ей хочется немного поразвлечься.
   - Поразвлечься? Странно звучит, когда касается волка...
   - Ничуть. Волки частенько играют друг с дружкой, к тому же у них весьма утонченное чувство юмора. Лицо Закета сделалось задумчивым.
   - Знаешь, что пришло мне на ум, Гарион? Человек считает себя властелином мира, но все прочие существа, соседствующие с ним, относятся к его величию с полнейшим равнодушием. У них своя жизнь, свое общество и, полагаю даже, свои разнообразные культурные традиции. Ведь они же не обращают на нас никакого внимания, правда?
   - За исключением тех случаев, когда мы причиняем им неудобство.
   - Какой сокрушительный удар по моему императорскому достоинству! - Закет криво улыбнулся. - Мы с тобою - самые могущественные люди во всем мире, а волки смотрят на нас лишь как на источник досадных неудобств.
   - Это урок смирения, - согласно кивнул Гарион. - Смирение благотворно для души.
   - Возможно...
   Уже вечерело, когда они добрались до пастушеского стойбища. Поскольку подобные поселения гораздо реже перемещаются с места на место, нежели походные лагеря путешественников, порядка и размеренности здесь было куда больше. Просторные, натянутые на прочные каркасы из крепких шестов, шатры образовывали некое подобие улиц, даже вымощенных плотно пригнанными бревнами. Загоны для овец располагались в конце каждой такой улицы, а один из горных ручьев перегораживала бревенчатая плотина, образуя сверкающий на солнце небольшой прудик, откуда брали воду, чтобы поить животных. В уютной долине, где раскинулось поселение скотоводов, уже сгущались вечерние тени, а в безветренном недвижном воздухе поднимались синеватые столбы дыма от костров.
   Высокий и худой человек с обветренным загорелым лицом и снежно-белыми волосами, облаченный в такой же белый балахон, как и у всех прочих пастухов, вышел из шатра сразу же, как только Гарион и Закет достигли границы поселения.
   - Ваше явление было предсказано, - глубоким и тихим голосом произнес он. Окажите нам честь и разделите с нами вечернюю трапезу.
   Гарион внимательно глядел на пастуха, отмечая его сходство с Вардом - тем самым человеком, которого встретили они на острове Веркат, на другом краю света. Теперь у него уже не было сомнений, что далазийцы и раса рабов из Хтол-Мургоса родственны друг другу.
   - Мы почтем это за честь, - ответил Закет. - Но нам не хотелось бы вас обременять.
   - Это не бремя для нас. Меня зовут Берк. Я прикажу слугам позаботиться о ваших лошадях. Тут подъехали и остальные путники.
   - Добро пожаловать всем вам, - приветствовал их Берк. - Соблаговолите спешиться. Угощение для вечерней трапезы почти готово, и для вас уже разбит шатер.
   Он серьезно посмотрел на волчицу и кивнул ей в знак приветствия. Видно было, что ее присутствие никоим образом его не беспокоит.
   - Ваша учтивость достойна всяческих похвал, - спешиваясь, сказала Польгара, - а столь радушное гостеприимство совершенно неожиданно, особенно вдали от очагов культуры.
   - Человек приносит культуру с собою туда, где поселяется, госпожа, ответил Берк.
   - С нами раненый, - сказал Сади. - Это несчастный путник, которого мы подобрали в горах. Мы помогли ему чем смогли, но неотложные дела зовут нас, а тряска в седле, боюсь, разбередит его раны.
   - Можете оставить его здесь. Мы о нем позаботимся. - Берк внимательно поглядел на одурманенного зельями жреца, покачивающегося в седле. - Это гролим, - безошибочно определил он. - Целью вашего странствия, видимо, является Келль?
   - Нам предстоит сделать там остановку, - осторожно ответил Бельгарат.
   - Тогда гролиму никак нельзя сопровождать вас.
   - Мы слышали об этом, - сказал Шелк, ловко соскакивая наземь. - А что, гролимы действительно слепнут, если пытаются войти в Келль?
   - Если понимать буквально, то так оно и есть. У нас в лагере живет один такой жрец. Мы нашли его блуждающим в лесу, когда перегоняли овец на летние пастбища.
   Глаза Бельгарата сузились.
   - Как думаешь, добрый человек, могу я с ним перемолвиться? Я давно изучаю подобные явления и рад был бы получить ценную информацию.
   - Разумеется, - кивнул Берк. - Он в последнем шатре по правой стороне улицы.
   - Гарион, Пол, пойдемте, - бросил через плечо Бельгарат и двинулся по бревенчатому настилу улицы.
   - Откуда столь живое любопытство, отец? - спросила Польгара, когда они отошли достаточно далеко, чтобы никто не смог их услышать.
   - Я хочу непременно выяснить, насколько сильно проклятие далазийцев, тяготеющее над Келлем. Если оно преодолимо, то мы можем наткнуться на Зандрамас, когда, в конце концов, доберемся туда.
   Гролим неподвижно сидел на полу в шатре. Острые и резкие черты его лица словно смягчились, а незрячие глаза утратили безумный фанатизм, характерный для жрецов. Теперь лицо его выражало некое странное удивление.
   - Как поживаешь, друг? - вежливо спросил жреца Бельгарат.
   - Хорошо, я всем доволен, - отвечал гролим. Эти слова странно прозвучали в устах жреца Торака.
   - Зачем тебе понадобилось идти в Келль? Разве ты не знал о проклятии?
   - Это не проклятие. Это благословение.
   - Благословение?
   - Жрица Зандрамас приказала мне попытаться проникнуть в священный город далазийцев, - продолжал гролим. - Она обещала возвысить меня над прочими, если мне это удастся. - Он слабо улыбнулся. - Думаю, на самом деле она просто хотела испытать силу чар. Хотела узнать, можно ли ей самой решиться на путешествие туда...
   - Насколько я понимаю, ответ она получила отрицательный.
   - Трудно сказать. Попасть туда было бы для нее величайшим благом.
   - Не нахожу, что ослепнуть - это благо.
   - Но я не слеп.
   - Но ведь именно в этом и заключается заклятие!
   - О нет. Правда, я лишен возможности видеть окружающий меня мир, но это лишь оттого, что я вижу нечто иное - и оно наполняет сердце мое великой радостью.
   - Что? Что это такое?
   - Я вижу лик бога, друг мой, и буду видеть его до конца моих дней.
   Глава 3
   Гора всегда была рядом. Даже блуждая в холодных дремучих лесах, они постоянно чувствовали, как возвышается она над всем миром - спокойная, белоснежная, безмятежная. Гора постоянно маячила у них перед глазами, настойчиво напоминала о себе, даже во сне являлась. Путники уже много дней ехали к этой сверкающей белой громадине, и день ото дня Шелк все больше мрачнел.
   - Как вообще можно отдаться какому-то занятию в этом краю, где эта штука застит полнеба? - взорвался он однажды погожим вечером.
   - Наверное, они просто не обращают на нее внимания, Хелдар, - мило улыбнулась Бархотка.
   - Как можно не обращать внимания на такую громадину? - раздраженно ответил Шелк. - Интересно, известно ли ей самой, насколько она помпезна? Да что там, она просто вульгарна!
   - Ты теряешь рассудительность, - ответила девушка. - Горе совершенно безразлично наше мнение о ней. Она будет вот так же стоять и тогда, когда никого из нас уже не будет. - Девушка помолчала. - Может быть, именно это и беспокоит тебя, Хелдар? Ну, то, что ты столкнулся с нетленным и вечным в своей бренной жизни?
   - Звезды тоже вечны, так же, кстати, как и грязь у нас под ногами, возразил Шелк, - но они не бесят меня так, как эта штуковина. - Он поглядел на Закета и спросил: - А кто-нибудь взбирался на ее вершину?
   - А зачем это нужно?
   - Да чтобы победить ее, чтобы унизить! - Маленький драсниец рассмеялся. Хотя это еще менее разумно, не правда ли?
   Но Закет оценивающе глядел на громадину, скрывающую половину неба на юге.
   - Не знаю, Хелдар, - сказал он. - Я никогда даже не думал о возможности сражения с этой горой. Биться со смертными легко. Но биться с горой - это нечто сосем иное.
   - А не все ли ей равно? - раздался голос Эрионда.
   Юноша говорил столь редко, что порой казался немым, подобно гиганту Тофу. А в последнее время он еще больше ушел в себя.
   - Гора, возможно, даже будет рада, - продолжал он. - Представляю, как ей одиноко. Наверное, она с радостью разделит удовольствие любоваться со своих высот этим миром со смельчаком, который отважится взойти на нее.
   Закет и Шелк обменялись красноречивыми взглядами.
   - Нам понадобятся веревки, - будничным тоном заявил Шелк.
   - И еще некоторые приспособления, - прибавил Закет. - Всякие штуки, которые можно вбивать в лед, притом достаточно крепкие, чтобы выдержать вес человека.
   - Дарник все придумает и сделает.
   - Послушайте-ка, вы, двое, не пора ли остановиться? - резко остудила их пыл Польгара. - Сейчас не об этом надо думать.
   - Мы просто рассуждаем, Польгара, - беспечно отвечал Шелк. - Не вечно же будет длиться наше путешествие, ну, а когда мы закончим дела - тогда...
   Горы заставили их всех перемениться. Все реже и реже возникала надобность в словах, мысли делались более размеренными и длинными, и, сидя у огня во время ночных привалов, они делились ими друг с другом. Путешествие по горам словно стало для всех периодом очищения и духовного исцеления, а соседство величественной громады еще сильнее сблизило друзей.
   Однажды ночью Гарион пробудился оттого, что вокруг стало светло, как днем. Он выскользнул из-под одеяла и отодвинул полог. Над миром стояла полная луна, щедро проливая на землю серебристое сияние. Гора, холодная и белоснежная, четко выделялась на фоне звездной россыпи, сияя в лунном свете столь ярко, что казалась почти живой.
   Краем глаза Гарион заметил какое-то движение. Польгара выскользнула из палатки, где безмятежно спал Дарник. На ней был белый плащ, сиявший в свете луны столь же ярко, как вечные снега на далекой вершине. Она некоторое время постояла, любуясь величественным зрелищем, потом повернулась к палатке.
   - Дарник! - шепотом позвала она. - Выйди и погляди!
   Из палатки показался Дарник. Он был обнажен до пояса, и серебряный амулет на его груди сверкал в лунном свете. Он обнял Польгару за плечи, и оба они замерли, упиваясь волшебной красотой этой изумительной ночи.
   Гарион уже собрался окликнуть их, но что-то его остановило. Этот момент был слишком интимным для супругов, чтобы посторонний мог позволить себе вмешаться. Некоторое время спустя Польгара потянулась к уху мужа и что-то зашептала, и они оба с улыбкой рука об руку направились к своей палатке.
   Тихонько опустив полог палатки, Гарион вернулся туда, где расстелены были его одеяла.
   Постепенно, когда путники взяли направление на юго-запад, лес стал меняться. Пока они ехали по горам, их окружали лишь хвойные вечнозеленые деревья да кое-где попадались купы тонких осинок. По мере приближения к подножию величайшей в мире горы им все чаще стали встречаться березы и вязы. И вот наконец они въехали в дубовую рощу.
   Проезжая под сенью развесистых ветвей вековых дубов, Гарион невольно вспомнил Лес Дриад в южной Толнедре. Он взглянул в лицо своей миниатюрной жене и тотчас же понял, что сходство это не ускользнуло и от нее. Сенедра пребывала в состоянии мечтательной созерцательности - казалось, она вслушивается в голоса, внятные ей одной.
   Однажды в ясный солнечный полдень они нагнали еще одного путника седобородого старца, облаченного в одежду, сшитую из оленьих шкур. Орудия, торчащие из переметной сумы на спине покорного мула, выдавали занятие их владельца - золотоискатель, один из тех бродячих отшельников, ищущих покоя и уединения вдали от мирской суеты. Старик ехал верхом на косматой лошаденке, такой низкорослой, что ноги всадника почти касались земли.
   - Значит, мне не послышалось, что кто-то едет следом за мной, - сказал он, поравнявшись с Гарионом и Закетом, облаченными в кольчуги и шлемы. - Вообще-то в этих лесах мне редко кто-то попадается - ну, из-за проклятия и всего такого прочего.
   - Я полагал, что проклятие относится исключительно к гролимам, - сказал Гарион.
   - Почти все считают, что доискиваться истины себе дороже. А вы куда путь держите?
   - В Келль, - ответил Гарион. Он не видел никакого смысла делать из этого тайну.
   - Надеюсь, вы едете по приглашению. Жители Келля не обрадуются чужеземцам, которым втемяшилось в голову явиться туда незваными.
   - Там знают, что мы едем.
   - Тогда все в полном порядке. Странное местечко этот Келль, и народец там необычный. Впрочем, долгая жизнь подле этой горушки хоть кого сделает странным... Если не возражаете, я поеду с вами до самого поворота на Баласу это в нескольких милях отсюда.
   - Чувствуй себя вполне спокойно, - сказал Закет. - А почему ты не моешь золото? Сейчас для этого самое что ни на есть подходящее время.
   - Я прошлой зимой крепко застрял в горах, - принялся объяснять старик. Вскоре у меня вышли все припасы. И потом, я стосковался по беседам с людьми. Лошадка моя и мул - прекрасные слушатели, но вот собеседники никудышные, а волки так быстро бегают, что и с ними разговора не получается. - Старик поглядел на волчицу и ко всеобщему изумлению обратился к ней на ее языке: Здорова ли ты, матушка?
   Акцент его был ужасен, да и фраза выстроена не вполне правильно, но говорил он, без сомнения, по-волчьи.
   - Потрясающе! - Волчица слегка оторопела, но ответила на традиционное приветствие: - Волчица всем довольна.
   - Брат рад это слышать. А как случилось, что ты путешествуешь с двуногими?
   - Сестра примкнула к ним некоторое время тому назад.
   - А-а-а...
   - А как удалось тебе овладеть языком волков? - спросил Гарион.
   - Так ты его тоже понимаешь? - Старика это открытие отчего-то очень обрадовало. Он поудобнее уселся в седле и сказал: - Я почти всю жизнь свою провел поблизости от волков. А правила вежливости велят выучить язык ближайших соседей. - Старик ухмыльнулся. - Честно говоря, поначалу я ни черта не понимал - но если долго вслушиваться, начинаешь в конце концов кумекать, что к чему. Лет пять тому назад я целую зиму прожил в волчьем логове. Это здорово помогло.
   - И они вот так запросто позволили тебе жить вместе с ними? - усомнился Закет.
   - Звери довольно долго ко мне привыкали, - признался старик, - но я был им небесполезен, вот они и приняли меня.
   - Небесполезен?
   - В логове было тесновато, а у меня при себе инструменты. - Старик указал на переметную суму. - Я расширил пещеру, и волкам это пришлось по нраву. Ну, а позднее я приглядывал за щенками, пока старшие охотились. Чудные ребятки! Играли, словно котята. Позже я пытался поладить таким же манером с косолапым. Ничего из этого не вышло. Мишки - чересчур высокомерные создания. Предпочитают держаться особняком. А олени слишком легкомысленны, чтобы с ними дружить. Так что лично я предпочитаю волков.
   Лошаденка у старика была не очень быстроногая, и вскоре их нагнали остальные путники.
   - Ну как, посчастливилось? - спросил Шелк, кивая в сторону сумы с инструментами.
   - Худо-бедно, - уклончиво отвечал седобородый.
   - Прости меня, - извинился Шелк. - Я и не думал допытываться.
   - Ничего, друг. Я сразу увидел, что ты парень честный.
   Бархотка, услышав эти слова, презрительно фыркнула.
   - Я ответил тебе по привычке, - продолжал золотоискатель. - Не слишком разумно рассказывать всем и каждому, сколько золота тебе довелось намыть.
   - Вполне тебя понимаю.
   - Я никогда не держу при себе много золота, когда спускаюсь на равнины, беру ровно столько, чтобы хватило закупить все необходимое. А остальное надежно прячу в горах.
   - Зачем ты этим занимаешься? - спросил Дарник. - Ну, я имею в виду, почему ты всю жизнь посвятил поискам золота? Ты же все равно не сможешь потратить всего, что отыщешь. Тогда ради чего все это?
   - Надо же чем-то заниматься, - пожал плечами старик. - Человек распускается, не имея дела в жизни. - Он вновь хитро ухмыльнулся. - И потом, когда находишь в ручье самородок, чувствуешь такое волнение... На золото просто приятно смотреть.
   - В самом деле, - искренне согласился Шелк. Старый золотоискатель поглядел сперва на волчицу, потом на Бельгарата.
   - По ее поведению можно заключить, что именно вы здесь главный, - отметил старик, обращаясь к волшебнику.
   Бельгарат был несколько удивлен.
   - Ему знаком волчий язык, - поспешил объяснить ему Гарион.
   - Потрясающе! - Бельгарат, сам того не ведая, повторил то, что сказала волчица.
   А старик продолжал:
   - Я как раз собирался дать один совет этим двум юнцам, но, пожалуй, лучше мне поговорить об этом с вами.
   - Со вниманием выслушаю.
   - Далазийцы - народ странноватый, друг мой, и суеверия у них не вполне обычные. Было бы преувеличением сказать, что эти леса они считают священными, но все же относятся к ним очень почтительно. Я не советовал бы вам рубить здесь деревья - и пуще того, убить здесь кого-нибудь! - Старик указал на волчицу. - Она об этом знает. Вы, верно, уже заметили, что она здесь не охотится. Далазийцы не желают, чтобы лес этот был осквернен кровью. На вашем месте я бы это учел. Если вы оскорбите их верования, то можете чрезвычайно осложнить себе жизнь.
   - Весьма благодарен за информацию, - ответил Бельгарат.
   - Никогда не вредно передать другому то, что сам уже знаешь, - сказал старик. Потом поглядел вперед. - Здесь мы с вами и распрощаемся. Отсюда дорога сворачивает на Баласу. Приятно было с вами поболтать. - Он почтительно приподнял потрепанную шляпу, глядя на Польгару, потом взглянул на волчицу. Удачи тебе, матушка, - сказал он и пришпорил свою лошаденку. Низкорослое животное припустилось рысью, и вскоре старик исчез за поворотом.
   - Что за милый старик, - сказала Сенедра.
   - К тому же весьма полезный, - добавила Польгара и, обращаясь к Бельгарату, сказала: - Лучше тебе предупредить дядюшку Бельдина, отец. Пусть оставит в покое кроликов и голубей - по крайней мере, пока мы едем через этот лес.
   - Я про него совсем позабыл, - спохватился Бельгарат, - но тотчас же это сделаю.
   Старый волшебник поднял лицо к небу и закрыл глаза.
   - А этот старикашка и впрямь может разговаривать с волками? - спросил Шелк у Гариона.
   - Он знает их язык, - ответил Гарион. - Говорит, правда, не слишком хорошо, но все понимает.
   - И сестра уверена, что он понимает много лучше, чем говорит, - сказала вдруг волчица.
   Гарион уставился на нее, пораженный: она поняла человеческую речь!
   - Языку двуногих несложно выучиться, - пояснила волчица. - Как сказал этот двуногий с белой шерстью на морде, можно всему научиться довольно быстро, если дать себе труд внимательно слушать. Правда, сестра не собирается говорить на вашем языке, - критически прибавила она. - А то недолго и язык себе откусить...
   Внезапно Гариона осенила одна мысль, и тотчас же на него снизошла абсолютная уверенность в том, что мысль эта здравая.
   - Дедушка! - позвал он Бельгарата.
   - Не сейчас, Гарион. Я занят.
   - Хорошо, я подожду.
   - А это очень важно?
   - Полагаю, да. Бельгарат открыл глаза.
   - Ну, что там еще?
   - Ты помнишь тот наш разговор в Тол-Хонете - ну, тем утром, когда шел снег?
   - Ну, в общих чертах...
   - Мы рассуждали о том, как часто кажется, будто все, что происходит, уже случалось когда-то прежде...
   - Теперь припоминаю.
   - Ты говорил тогда, что, как только два Пророчества разделились, время словно бы остановилось - и будущее не станет настоящим до тех пор, пока они вновь не соединятся. Потом ты сказал, что, покуда этого не произойдет, мы вновь и вновь будем ходить по замкнутому кругу одних и тех же событий, поступков...
   - Я на самом деле так сказал? - Старик явно был доволен. - Глубокая мысль, не правда ли? А с чего вдруг ты заговорил об этом сейчас?
   - Потому, что, как мне кажется, нечто подобное только что произошло. Гарион поглядел на Шелка. - Помнишь того старика золотоискателя, которого мы повстречали в Гар-ог-Надраке, когда втроем ехали в Хтол-Мишрак?
   Шелк кивнул и вопросительно взглянул на друга.
   - А не показалось тебе, что старик, с которым мы только что разговаривали, точь-в-точь такой же?
   - Пожалуй, теперь, когда ты это сказал... - Шелк прищурился. - Послушай, Бельгарат, что это может означать?
   Бельгарат задумчиво изучал дубовые ветви у них над головами.
   - Дайте мне поразмыслить минутку... Да, сходство бесспорно есть. Они оба люди одного сорта, и оба предостерегли нас от опасности. Думаю, надо поскорей вызвать Бельдина. Это может быть крайне важно.