Эхерн Джерри. Вервольф

   Он вздохнул, помолчал, затем добавил:
   – Эван говорил, что никак не может установит координаты Мака и даже собирался сам полететь в Лондон, чтобы разыскать его.
   – Так как вы думаете, – спросила Данни, – возьмется ли миссис Торнберри за эту работу? Станет нанимать детектива?
   – Вы ее просто не знаете, – засмеялся Голдблатт. – Она сама почище любого детектива. Давайте сделаем так: мой секретарь постарается связаться с ней прямо сейчас, сначала с ней поговорю я, а потом вы сообщите все, что знаете о Маке...

Глава 6
Противостояние

   Дании знала Саттон довольно хорошо – она когда-то приходила с подружками сюда на танцы. Она припарковала мерседес на стоянке у входа в колледж и вышла из машины, продолжая мучительно думать, откуда ей знаком Вильям Пол Штейн. Может, она мельком видела его на какой-нибудь вечеринке или среди преподавателей?
   Оказалось, что его знает декан ее факультета, Тадеус Уэллс.
   – Кто? Штейн? Да, я его знаю. Он специализируется на современной истории. Самый главный "нацист", – ответил он днем ранее на ее осторожные вопросы.
   – Нацист? – недоуменно спросила декана Данни.
   Уэллс рассмеялся.
   – Нет, что вы, упаси Господь... Я просто хочу сказать, что Штейн – один из самых крупных специалистов по истории нацистской Германии. Помню, к нему как эксперту даже несколько раз обращались кинокомпании с просьбой установления подлинности вещей, относящихся к той эпохе, когда снимали фильмы о второй мировой войне.
   – Наверное, он собирает всякие фашистские регалии? – спросила Данни. Лично она коллекционировала предметы старины времен гражданской войны – воинские пуговицы, пряжки, документы и прочие недорогие вещи.
   – Нет, – отрицательно покачал головой Уэллс. – Я как-то спрашивал его об этом, но он ответил, что ненавидит нацистов и скорее повесит у своего стола дюжину грязных носков, чем проклятый фашистский флаг. Через его руки проходит много исторических экспонатов, но они у него не задерживаются.
   – Понятно.
   – Только будьте осторожны, – улыбнулся декан, – насколько я знаю, Штейн неравнодушен к хорошеньким женщинам.
   Данни заверила его, что она будет предельно осторожна.
   Она закрыла машину и направилась ко входу в колледж Саттон, к которому вели широкие ступени.
   Этот колледж пятьдесят лет назад едва не прикрыли из-за финансовых затруднений. В то время самой большой гордостью Саттона была его гребная команда. Но ему удалось не только остаться на плаву, но выжить и заметно расшириться в последующие десятилетия. В пятидесятые годы колледжу удалось добиться успехов в футболе и легкой атлетике, которые он и не уступал с тех пор.
   Однако Саттон был знаменит не только спортивными достижениями. Его выпускники очень ценились и их охотно принимали на работу в самые престижные компании. Этот колледж всегда проводил широкую рекламу, стараясь привлечь на первый курс своих многочисленных факультетов как можно больше способных выпускников школ.
   Данни толкнула огромную дверь, вошла в Саттон Холл – центральное старинное здание колледжа – и застучала каблучками по мраморным ступеням, которым было никак не меньше сотни лет.
   Кабинет доктора Штейна находился на втором этаже. Как-то он ее примет?
   Она подошла к двери и постучала.
   – Войдите!
   Голос, несомненно, принадлежал человеку, с которым ее отец едва не подрался в ресторане. И тому же, с кем она договаривалась о встрече по телефону. Когда она его услышала, то едва не бросила трубку.
   Это был солидный и звучный голос, насыщенный и музыкальный – и без малейшего намека на иностранный акцент.
   Данни повернула ручку и шагнула за дверь.
   За столом сидел человек... точно, Штейн, судя по фотоальбому Саттона и по мимолетной встрече в ресторане...
   Он встал.
   Штейн был выше и имел более атлетическое сложение, чем ей представлялось вначале. Костюм сидел на нем безукоризненно.
   – Вы явно не моя студентка, – улыбнулся он ей, значит, вы – мисс Харди. Признаюсь, мне ваш звонок показался немного загадочным. Прошу, садитесь.
   И Штейн показал ей на кресло у стола.
   Они сели.
   – Мой коллега, которому я сказал о вашем желании встретиться со мной, припомнил, что читал в "Хайклиф Джорнел" о смерти вашего отца. Он показал мне фотографию из этого журнала и я вспомнил о нашей не совсем приятной встрече после футбольного матча. Поверьте, мне так неловко... На радостях от победы нашей команды выпил немного лишнего, – признался он извиняющимся тоном. – Конечно, это не снимает с меня вины за несдержанность, но я думаю, что она не имеет ничего общего со смертью вашего отца из-за сердечного приступа.
   – Вы – лжец! – выпалила Данни, не сумев сдержаться.
   – Что? – отшатнулся в шоке на спинку кресла Штейн. – Что вы сказали?
   Она облизала губы и повторила срывающимся голосом:
   – Я назвала вас лжецом!
   – Да как вы смеете? – постарался взять тот себя в руки.
   – Смею! Мой отец знал вас. И он узнал... И вам это совсем не понравилось!
   – Мисс Харди, я не позволю разговаривать со мной в таком тоне, – произнес Штейн угрожающим тоном.
   – Он узнал в вас немца, с которым ему пришлось столкнуться в сорок пятом году. Не знаю, при каких обстоятельствах это происходило, но я верю своему отцу... Верила, – с горечью поправилась она. – Это не был выживший из ума старик. Если он сказал, что вспомнил вас, значит, так и было на самом деле. Он узнал в вас офицера СС.
   Лицо Штейна мгновенно посерело.
   – За каким... Зачем вы сюда пришли? Поднять какой-то дурацкий скандал? – воскликнул он. – Да вы посмотрите на меня и сообразите, сколько мне лет? Меня и на свете не было во время второй мировой! Мне тридцать шесть лет.
   На это Данни не нашлась, что ответить, но решила не сдаваться, а наступать и дальше, чтобы спровоцировать его показать ей свою руку. Она надеялась, что даже в крайнем случае Штейн не решится избавиться от нее прямо в кабинете, кроме того, она оставила Ричарду записку, куда поехала...
   – Послушайте... Неужели вы действительно думаете, что отец умер из-за этого? – спросил он.
   – Вы сами это отлично знаете! – отрезала она.
   Голубые глаза Штейна вспыхнули непонятным огнем и он резко встал из-за стола. У Данни мелькнула мысль, что сейчас он ее ударит.
   – Ладно, – пробормотал он, сжимая кулаки. – У меня нет другого выхода...
   – Что? – приподнялась она со своего места. – Вы и меня собираетесь убить?
   – Перестаньте нести чепуху! – оборвал он ее. – Я совсем не то имею в виду. Так и быть, я вам кое-что расскажу, но только хочу, чтобы это осталось только между нами.
   Данни промолчала, не понимая, куда тот клонит.
   – Не хотелось мне об этом вспоминать, но если вы чуть ли не обвиняете меня в убийстве своего отца...
   Он опустился за стол и на несколько секунд задумался. Ей стало страшно. Неужели он сейчас действительно признается, что он – тот эсэсовец, которого опознал отец? Но ведь это просто невозможно...
   – Вы вспомнили об СС, – продолжил Штейн и его лицо приобрело маску отвращения. – Я тут же представил те преступления, которые совершали эти выродки... Так вот, у моего отца был брат и все в нашей семье говорили, что я похож на него, как две капли воды. Мои родители сбежали из Германии в начале тридцать девятого в страхе перед фашизмом, не в силах выдержать горе, которое принес и еще принесет Гитлер...
   Данни ничего не понимала, но решила пока молчать.
   Штейн замолк, достал пачку сигарет и закурил.
   – Брат моего отца – я даже не хочу называть его дядей – служил в первой танковой дивизии СС "Адольф Гитлер" и дослужился до штандартенфюрера, что соответствует званию полковника. Эта дивизия подбиралась из самых преданных Гитлеру людей, которые еще в самом начале обеспечивали его охрану.
   Повторяю, брат моего отца был офицером первой дивизии СС и если ваш отец узнал его во мне, значит, они где-то встречались перед окончанием войны. Он покончил жизнь самоубийством перед тем, как дивизия сдалась в плен, – добавил Штейн тихим голосом. – Об этом рассказал моему отцу его ординарец, сержант Шмидт, через которого тот передал часы и обручальное кольцо. Я до сих пор храню их в сейфе.
   Теперь вы знаете то, что я никогда не рассказывал ни одной женщине, даже с которыми спал, – завершил он свой рассказ. – Если ваш отец и дрался в сорок пятом с немцем, имеющим мое лицо, это был не я. Только я вас очень попрошу никому не рассказывать о нашей семейной трагедии. В системе высшего образования США очень много евреев и если они узнают о таких подробностях, то моя карьера пойдет прахом... Теперь моя судьба в ваших руках, однако я не жалею о том, что здесь рассказал, чтобы рассеять ваши страхи... Вы меня слышите, мисс Харди?
   – Слышу, – еле слышно прошептала Данни, очнувшись от своих горестных мыслей.
   – Ну и.?..
   – Не бойтесь, я не собираюсь разрушать вашу карьеру, – бросила она, поднялась с кресла и вышла из кабинета. Но в коридоре она не выдержала и расплакалась.

Глава 7
Принятие решений

   – Это становится твоей навязчивой идеей, дорогая.
   – Неправда.
   – Нет, правда.
   Ричард поднялся и сел на краешке кровати. Данни голые мужчины казались отчего-то смешными.
   – Я всего лишь хочу поговорить с Маком.
   – Да ты ведь даже не знаешь, жив он или нет! – воскликнул он. – Сколько уже нет никаких известий от этого твоего агента из Англии?
   – Две недели.
   – Не обманывай. Восемнадцать дней, я считаю, – укоризненно поправил он ее.
   Она вздохнула, приподнялась и поцеловала его в шею.
   – Ну ладно, не обижайся. Что же мне делать, по-твоему?
   – Подумай лучше о своей собственной жизни. И хоть немного обо мне...
   Ричард встал и с обиженным видом удалился в ванную.
   – В конце концов, – донесся его голос, – то, что рассказал тебе Штейн, все логично объясняет. Это намного более разумнее какого-то дикого предположения, что кто-то со времен войны не постарел ни на один год! Тридцать шесть вместо более восьмидесяти! Абсурд какой-то. Ну почему бы тебе не успокоиться, Данни?
   Он вышел из ванной и подошел к изголовью кровати.
   – Даже если этот Мактавиш и жив, неужели он припомнит лицо Штейна? Ведь прошло сорок пять лет. А даже если и вспомнит, то поверит в объяснение Штейна. Кроме того, этот человек раскрыл перед тобой душу и рассказал о позорной семейной тайне...
   – Что-то мне не верится в эту тайну... Но даже если это действительно так, то как объяснить внезапную гибель отца? – спросила Данни.
   Ричард опустил голову и уставился на свои голые ноги.
   – Ты ведь сама знаешь, какое у него было сердце.
   – Нормальное сердце. Обычная операция, которая к тому же прошла очень успешно.
   – Да ладно тебе, – махнул он рукой. – Очень успешно... Не забывай о его возрасте.
   Данни посмотрела в сторону, ощущая желание закурить, но преодолела его. Ричард бы не одобрил такое поведение.
   – А его пистолет? – спросила она.
   – Что? – не понял он.
   – Пистолет, – добавила она. – Его револьвер.
   – Что? – недоуменно спросил Ричард, – твой отец носил пистолет? Вот уж никогда бы не подумал на такого старика...
   Это переполнило чашу ее терпения. Она поднялась с постели, обернулась простыней и решительным шагом направилась на кухню.
   – Данни? Ты куда? – воскликнул он.
   – За сигаретами. Курить хочу, – бросила она, не оборачиваясь.
   – Отлично! – всплеснул руками Ричард и направился за нею. – Не хочешь заботиться о своем здоровье, подумай хоть о моем. Ты слышала о вреде пассивного курения?
   – Слышала, – кивнула Данни, прикуривая и бросая спичку в раковину. – Перестань быть таким занудой.
   – Я тебя не понимаю, – заявил Ричард. – Если, допустим, Мактавиша найдут завтра, неужели ты бросишь занятия, и, сломя голову, помчишься в эту Англию, будь она неладна? Что за безответственность – перед колледжем, перед твоими студентами, перед тобой самой, в конце концов! Неужели твой отец одобрил бы эту твою безрассудную погоню за каким-то мифом?
   – Нет, не одобрил бы, – согласилась Данни, глубоко затягиваясь.
   – Ты ведь подвергаешь опасности всю свою дальнейшую карьеру.
   – Подвергаю, – вздохнула Данни.
   – Твой отец был хорошим человеком, – немного успокоился он. – Но взгляни фактам в лицо – он мог страдать от какой-то навязчивой мании, это часто встречается у стариков. Поверь мне, я прав.
   Данни смотрела, как дым кольцами поднимается к потолку.
   – Ричард, а ты будешь писать о нем в своей новой книге?
   – Это нечестная игра! – воскликнул Ричард, подходя и обнимая ее. – Ты начинаешь какой-то торг.
   – Ответь мне прямо.
   – Конечно, нет, черт побери! Я ведь люблю тебя.
   Данни отвернулась к стенке. Ричард действительно любил ее и она понимала, что в этой ситуации он прав... И эта-то его правота ее и раздражала.

* * *

   Ричард ее уговорил и Данни уже почти что отказалась от мысли о поездке в Англию. Чем больше она думала о его доводах, тем больше в них казалось смысла и здравого рассудка. Тем более, что вестей о Мактавише не было никаких...
   Прошла еще пара недель, закончилась ее последняя лекция в семестре и они с Ричардом готовились провести три недели в горах, на лыжах. Они решили уединиться на одном из лыжных курортов, чтобы отдохнуть от повседневной суеты и немного привести в порядок нервы Данни. На этом настоял Ричард.
   Данни вошла в комнату для преподавателей, где те весело галдели, обсуждая свои планы отдыха от студентов. За семестр все порядком устали друг от друга.
   Вдруг один из преподавателей поднял трубку настойчиво звонящего телефона, что-то ответил и помахал ей рукой:
   – Мисс Харди! Вас.
   Данни быстро подошла к телефону, чувствуя гулкие удары сердца.
   – Да, слушаю вас, – прошептала она в трубку.
   Связь была ужасной и она вначале не узнала женский голос на другом конце провода. Той пришлось назваться.
   Данни Харди побледнела и посмотрела в окно на хлопья густо падающего снега.
   – Да, миссис Торнберри... Нет, я не потеряла надежды и не отказалась от ваших услуг. Я все еще хочу видеть Хью Мактавиша... Вылетаю, позвоню вам из аэропорта...

Глава 8
Встреча с Маком

   Они сели с миссис Торнберри в такси, таксист захлопнул за ними дверь и Данни впервые ощутила насколько серьезный шаг она предприняла, прилетев в Лондон. Ричард пришел в ярость, узнав о ее упрямом решении. Что она знает об этом Мактавише? Кто знает, кем он стал за эти сорок пять лет? Почему его так тяжело было найти? Может, он побывал в тюрьме... А что если сидит до сих пор? Данни лишь ответила, что если все действительно обстояло настолько серьезно, то англичанка предупредила бы ее...
   – Мисс Харди, вы просто себе не представляете, скольких трудов мне стоило обнаружить Хью Мактавиша, – и миссис Торнберри понизила голос, чтобы ее не услышал таксист. – Он ведь сейчас генерал. В отставке, конечно. И знаете, где служил последние годы? В САС – десантных частях специального назначения...
   – В десантных частях? – переспросила Данни. – А я думала, что он служил в сухопутных войсках.
   Миссис Торнберри наклонилась к ней и прижала пальчик к чересчур накрашенным губам:
   – Не так громко, – заговорщески прошептала она. – Ни в каких не сухопутных, милочка моя. В самых настоящих САС. Коммандос. Секретные операции по заданию правительства ее величества... Мактавиш руководил подготовкой коммандос. Мне даже удалось разузнать, что его и сейчас довольно часто привлекают к каким-то тайным заданиям. Я все-таки дозвонилась к нему, застала его дома и договорилась о встрече. Он живет где-то на отшибе, насколько я поняла. Мактавиш не знал, что ваш отец умер. Сказал, что только что вернулся оттуда, где нет газет. Опять какая-то военная тайна. Он будет ждать вас завтра к себе на чай.
   – А где же он живет?
   – Не очень далеко отсюда, – улыбнулась миссис Торнберри, – мы ведь все живем на маленьком острове. Он рассказал мне, как к нему добраться. А сейчас мы едем в гостиницу. Вы должны хорошенько отдохнуть после такого утомительного перелета...

* * *

   В эту ночь Данни спала, как убитая. Она проснулась довольно поздно, приняла душ, позавтракала, а затем ее английская знакомая помогла ей взять напрокат "ягуар" и рассказала, как доехать до поместья, в котором жил отставной генерал Хью Мактавиш.
   Дорога заняла около двух часов, сначала по скоростному шоссе, а затем по живописным и ухоженным узеньким дорогам. С каждой милей расстояние между городками и деревушками становилось все больше и больше, и наконец, на последней заправке ей объяснили, как проехать прямо к дому Мактавиша.
   Еще минут пятнадцать непривычной езды по левой стороне дороги – и перед Данни вырос нужный ей особняк, отгороженный аккуратной аллеей, стоящий в отдалении от других домов. Это было массивное двухэтажное деревянное строение, похожее на американское ранчо.
   На стоянке перед домом стояла старенькая машина, которая, как оказалось немного спустя, принадлежала экономке генерала, миссис Шеппард. Когда эта седая, но подвижная женщина открыла дверь, Данни сначала подумала, что это жена Мактавиша.
   – Заходите, мисс, – любезно пригласила она ее в дом. – Генерал знает о вашем приезде, он присоединится к вам чуть позже. Он попросил меня, чтобы я проводила вас в его кабинет, там он кое-что для вас оставил, чтобы вы не скучали в его отсутствие. Меня зовут миссис Шеппард, я помогаю здесь по хозяйству.
   – Очень приятно, а я – Данни Харди, – ответила та, заходя в дом.
   Внутри особняк выглядел примерно так, как, по ее мнению, и должен выглядеть дом отставного британского генерала. Ничего лишнего, строгая мебель в классическом стиле, со вкусом подобранные обои. На стенах не было видно ни развешанных ружей, ни трофеев, натертые до зеркального блеска полы устилали не шкуры убитых львов и тигров, а несколько редких восточных ковров ручной работы. Элегантно и без излишеств.
   – Сюда, пожалуйста, мисс Харди, – экономка пересекла большой холл, повернула по коридору налево и открыла большую раздвижную дверь. – Это кабинет, располагайтесь и чувствуйте себя, как дома.
   Она отступила в сторону, как будто не желая мешать впечатлению, которое произведет эта комната на гостью. А в кабинете было действительно на что посмотреть. Его деревянные стены украшали многочисленные фотографии людей в ковбойских одеждах, в углу висел настоящий фрагмент индейского вигвама, у стен были расставлены настоящие витрины со всевозможным оружием – карабинами, пистолетами, ножами, даже томагавками... Как Мактавишу удалось получить разрешение на хранение дома такого арсенала?
   – Похоже, что генерал серьезно увлекается историей освоения дикого запада, – улыбнулась Данни и с восхищением покачала головой. – Да таким экспонатам позавидовал бы любой музей у нас в Штатах.
   – Да, он настоящий коллекционер – засмеялась миссис Шеппард, довольная произведенным впечатлением. – Мисс Харди, мне нужно идти – я должна присмотреть за больным соседом. Вас не затруднит просто разлить чай, когда придет генерал? Я уже все приготовила.
   – Конечно, конечно, – поспешно согласилась Данни. – Это меня нисколько не затруднит.
   – Вот и спасибо, – сделала экономка небольшой книксен. – Может, мне принести вам выпить чего-нибудь прохладительного?
   – Нет, не надо, – покачала головой та, не сводя взгляда с убранства кабинета. – Я подожду мистера Мактавиша.
   – Хорошо. Он оставил что-то для вас вон там, на том столе, – показала экономка. – И попросил меня обязательно сказать вам об этом.
   – Благодарю вас, сейчас я посмотрю, – ответила Данни, пересекая кабинет.
   – В таком случае до свидания, желаю вам всего хорошего, – попрощалась миссис Шеппард и вышла из кабинета.
   Дальняя стена тоже была вся увешена кобурами, несколькими седлами и целым десятком ковбойских шляп-стетсонов. Данни, наконец, оторвалась от рассматривания поразивших ее предметов, которые она никак не ожидала увидеть в доброй старой Англии, подошла к столу, на который ей показала экономка. На нем лежало несколько фотоальбомов в кожаных переплетах...
   Она взяла наугад один из них, раскрыла и с удивлением увидела выцветшие вырезки из старых американских газет о ее отце, Эване Харди. Они были собраны в хронологическом порядке и отражали весь его жизненный путь. Она была потрясена, обнаружив даже сообщение о собственном рождении!
   Она взяла второй альбом и опустилась прямо на пол, устланный индейскими ковриками. Свадебные фотографии ее отца и матери... Отец раньше показывал ей на них Мака, в то время нескладного молодого человека, который, казалось, не знал, куда девать свои большие руки.
   Данни открыла третий альбом. Тоже фотографии, на этот раз военные, некоторые из них она видела, другие – нет. Когда она увидела отца, которому так шла военная форма, то чуть не расплакалась. Вот его сняли с рукой на перевязи, вместе с Маком, на фото они были грязные, как черти, но счастливо улыбались...
   Она вздохнула, закрыла альбом и подошла к стене с изображениями известных ковбоев времен покорения дикого американского запада и ковбойскими шляпами.
   Ведь ее отец тоже страшно увлекался этими историческими экспонатами. Интересно, кто кого заразил – он Мака или тот его?
   Она выбрала большой серый "десятигаллонный" стесон, опасливо покосилась на открытую дверь, сняла широкополую шляпу со стены и опустила себе на голову.
   Если бы не уши, она оказалась бы на ее плечах...
   Вдруг от двери раздался шорох мягких шагов и послышался приятный баритон:
   – А эта шляпка вам очень идет...
   Она повернула голову быстрее, чем ее могла догнать шляпа...
   Это был Мак.

Глава 9
Человек из легенды

   Перед Данни стоял высокий подтянутый мужчина, который выглядел намного моложе своего возраста. Его седую голову венчала небольшая лысина, к чисто выбритым щекам спускались длинные бакенбарды, а темные густые брови придавала лицу оживленное выражение.
   На нем был одет военный свитер темно-оливкового цвета с кожаными заплатами на рукавах и прорезями на плечах для погон.
   Он стоял, легко опираясь плечом о дверной косяк, будучи не менее шести футов роста.
   Данни смущенно сняла с головы ковбойскую шляпу и повесила ее на место.
   – Вы застукали меня на горячем, – постаралась сгладить она неловкую ситуацию.
   – А вы знаете, как я наказываю тех девушек, которые без разрешения берут мои вещи? – с напускной серьезностью спросил хозяин.
   – Как?
   – Я заставляю их не только пить со мной чай, но и ужинать.
   – Ну что же, – засмеялась Данни, – боюсь, что мне придется согласиться, чтобы вы меня простили.
   – Вот и хорошо, – подошел он к ней поближе. – Меня зовут Хью Аарон Мактавиш. Бригадный генерал в отставке к вашим услугам, мадам, – и Мак церемонно поклонился.
   – А меня зовут Данни, – ответила она. – Данни Харди.
   – Я это уже знаю. Есть еще одно правило – дочь моего старого боевого товарища может называть меня просто Мак.
   – Слушаюсь, – шутливо вытянулась она.
   Он засмеялся.
   – Данни, вы просто красавица, очень похожи на свою мать...
   – Спасибо, – ответила она, чувствуя, как краска смущения заливает лицо.

* * *

   Чай с ромом дымился в чашечках, они сидели за большим деревянным столом в столовой, в которой легко можно было разместить отделение солдат.
   – Вы не будете против, если я закурю? – спросил ее Мак.
   В его речи лишь немного угадывался шотландский акцент.
   – Конечно, нет, я сама иногда балуюсь сигаретами.
   – Так, может, составите мне компанию?
   – Спасибо, не сейчас, может быть, позже...
   Он встал, подошел к резному бару, расположенному в углу комнаты, и вернулся к столу с пачкой сигарет.
   – Я узнал о смерти Эвана буквально за несколько часов до того, как мне позвонила ваша миссис Торнберри, – произнес он, затягиваясь голубоватым дымом. Данни заметила, что у него такая же зажигалка, какая была и у его отца – старенькая "зиппо". – Я выписываю некоторую американскую периодику. Я только вернулся домой из одной спецкомандировки и вот... Ну, ладно, Данни, скажите лучше, почему вы меня так упорно разыскивали?
   Его тон сразу стал серьезным.
   – Мой отец постоянно вспоминал вас и отзывался всегда только с наилучшей стороны. Особенно часто перед смертью...
   – Я очень жалею о том, что мне не удалось связаться с Эваном, когда умерла твоя мать, и потом, когда крестили тебя, – задумчиво проговорил Мак. – Меня в то время просто не было в Англии и я узнал об этом слишком поздно. А потом мне самому было стыдно за это и я так и не смог пересилить это дурацкое чувство и встретиться с вами. Последний раз я видел твоего отца, когда был шафером на его свадьбе...
   – А где же вы были?
   – В заморских странах, – усмехнулся он, стряхивая пепел в пепельницу. – Сражался, так сказать, за ее величество. Я не мог сказать Эвану правду, чем занимался на самом деле, а врать не хотелось. Это тоже сдерживало меня. Понимаю, конечно, что это слабое оправдание, но не хочу обманывать...
   – А как вы стали генералом?
   После войны я остался в армии, а затем получил повышение, служба что называется пошла, и меня перевели в другой род войск.
   – Миссис Торнберри сказала, что вы стали служить в спецназе...