Я оставил под одной из рюмок несколько банкнот – и мы оставили ресторан.
– Ты замужем, а у меня есть женщина, – заговорил я, когда мы выехали на ярко освещённые улицы. – Тогда почему же я не чувствую ничего, кроме…
– Иногда желание ине сходится с чувствами. Нам ли не знать.
– Когда-то я думал, что ты оставишь его, Надья. Эта мысль не покидала меня. Я думал, что ты оставишь его – и будешь только моей.
– И что, ты был уверен, что я это сделаю?
– В глубине души я знал, что этого не будет. И я рад, что не сказал тебе этого тогда. Иначе сейчас всё было бы по-другому. Наши отношения с Рэем не изменились бы – но я не уверен, что смог бы общаться с тобой так же, как и сейчас.
Мы сняли номер в крошечном отеле, оплатили его на несколько часов, купили бутылку дорогого шампанского – она совсем не вписывалась в простенький интерьер – и вернулись в прошлое. Возвращение оказалось приятным. Я ожидал чувства вины, ощущения опустошённости – но ничего подобного не испытал. Мы просто наслаждались друг другом – медленно, неспеша, как давние любовники, которые отлично знают, что нужно друг другу. Надья, жадная до чувственных наслаждений в любой форме, не изменила себе и в этот раз – и я тоже не остался в долгу. Именно это мы нашли друг в друге тогда (вероятно, прочитали по глазам) – желание заниматься любовью в любом месте, в любое время и в любом состоянии. Надья могла приехать ко мне в три часа ночи – и получила бы то, что хотела. Но прошлое никто из нас вернуть не желал – нам было хорошо с мыслями о нём и с осознанием того, что в полной мере его не вернуть никогда.
Шампанское осталось почти нетронутым – мы выпили по бокалу, но вовремя поняли, что слишком измучены. Засыпать не хотелось – я намеревался отвезти Надью домой до рассвета, да и мне следовало вернуться домой и хорошенько отдохнуть.
– Ты совсем не изменился, – сообщила мне Надья, поднимая с ковра мои сигареты. – Подумать только – насколько мозги мужчины могут быть повёрнуты на сексе. Тебе хватает твоей женщины?
– Нет. Но я слишком много работаю.
– Постоянно накапливающееся сексуальное напряжение – это нездоровая штука.
Почему бы тебе не завести служебный роман? Держу пари, у тебя очаровательная секретарша.
– Она замужем. Кроме того, есть что-то гадкое в служебных романах. Мои коллеги и так судачат обо мне – меня уже тошнит от сплетен.
– Это дело, – кивнула Надья. – Ты прав. Нет ничего более противного, чем разговоры за спиной. Может, завидуют? В университете все женщины кусали локти, когда я замутила с профессором. Но какой мужчина, Брайан! Ты просто не представляешь. Какой ум, какая харизма, какой шарм! Какая туалетная вода, какой стиль, какие манеры! А какой любовник! Я думала, такие экземпляры уже перевелись.
Я даже перестала общаться с некоторыми мужчинами. Ах, кстати. Если уж мы об этом заговорили. – Надья достала из сумочки сотовый телефон и открыла телефонную книгу. – Вот, смотри, – позвала она меня жестом. – С этим я общаться не буду – трахается хорошо, но непроходимо туп. И одевается безвкусно. С этим, пожалуй, тоже… скучен до невозможности. Этого я оставлю – творческий человек, художник, чрезвычайно тонка натура. Мне с ним очень интересно! Ну, а этот неприкосновенен.
Прямо-таки скорая сексуальная помощь. Когда я звоню ему и прошу угадать, где сейчас мои пальчики – прилетает тут же. Рекорд – десять минут. Вот, а этот – музыкант. Играет просто божественно. Посвящает мне песни. Женат. Сотру, пожалуй – в последнее время меня не возбуждают женатые мужчины.
Надья спрятала телефон и откинулась на подушки. Она замерла в мёртво-холодном свете луны, и я только сейчас разглядел на внутренней стороне её бедра небольшого крылатого змея.
– Когда ты успела сделать татуировку?
– Не разглядел? Ах, какой невнимательный! Ну немудрено – ты был очень занят… месяцев семь назад.
– Рэй тебя не убил?
– Что ты. Ему понравилось. Смотрю, и тебе тоже нравится. – Она поманила меня пальцем. – Иди ко мне. Так уж и быть, я позволю тебе разглядеть её поближе.
– Вы сегодня так добры ко мне, леди.
– Просто я люблю, как ты это делаешь.
Надья запустила пальцы мне в волосы и довольно зажмурилась по-кошачьи.
– Мы хорошо провели время сегодня – у меня давно не было такого приятного вечера.
Я на некоторое время забыла обо всём. Это очень приятное ощущение. И эти твои глупости… мне всегда их не хватает. Может, останемся тут до утра? Нам некуда спешить. Рэй спит, да и твоя Мадена уже видит девятый сон… Мне кажется, что сейчас – самое время для твоих стихов. Тут такая хорошая атмосфера – ничего знакомого. Всё такое чистое, не тронутое воспоминаниями… хочешь?
Я потянулся за бокалом и, чуть приподнявшись, сделал глоток.
– Думаю, мне лучше отвезти тебя домой. Рэй будет волноваться.
Надья обхватила колени руками.
– Даже не знаю, хочу ли я этого – Мы не всегда делаем то, что хотим.
Она положила руку мне на плечо.
– Эта ночь ничего не изменит, Брайан. Мы по-прежнему будем друзьями. Я обещаю.
Спасибо тебе. Мне действительно было нужно… это.
– Леди будет одеваться? Или продолжит стирать из телефонной книжки неактуальные номера?
Надья расхохоталась и встала.
– Леди пойдёт в душ. Джентльмен подождёт её?
– Надеюсь, она не задержится надолго.
– Я мигом, – ответила Надья и скрылась в дверях ванной.
Заспанный Рэй переводил взгляд с меня на Надью и, по всей видимости, никак не мог понять, что тут происходит.
– Ты спал, милый? – спросила Надья с улыбкой. – Прости, что разбудила. Я забыла ключи. Брайан проводил меня до дома – он такой джентльмен.
Рэй вгляделся в лицо жены.
– Сколько ты выпила, Надья?
– Совсем немного, любимый. И к водке я не прикасалась, правда!
– Где вы были?
– Гуляли, – ответил я. – Были в ресторане. Танцевали. А потом провели пару часов в отеле… так что теперь у тебя есть полное право исполнить свою давнюю мечту и дать мне по морде.
Рука у Рэя оказалась тяжёлая – такому удару позавидовал бы и Мухаммад Али.
– Вот ублюдок, – сказал я, осторожно ощупывая челюсть.
– Да пошёл ты. Коньяк будешь?
Я оглядел испачканные в крови пальцы – и к горлу тут же начала подбираться тошнота.
– Рэй, я присяду. Мне нехорошо.
– Разумеется. – Он взял меня под локоть. – Чёрт, я и забыл, что ты боишься крови.
Ты извини, если что. Надья, принеси нам коньяка.
Женщина была в дверях кухни, когда он окликнул её.
– Что? – спросила Надья, не поворачивая головы.
– Я люблю тебя.
– Мило, – коротко ответила она и скрылась из виду.
Я откинулся в кресле и положил руку на лоб.
– Как мы будем делить мою жену? – спросил Рэй, устраиваясь напротив.
– Ты перестанешь пить и говорить глупости, а меня вмешивать в это больше не будешь. Вот так и поделим.
– Я не думал, что ты действительно это сделаешь.
– Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Рэй. Мы поговорили, немного выпили…
– И принялись за старое.
Рэй смотрел на то, как Надья открывает коньяк и разливает его по рюмкам.
– В ресторане отличная музыка, – заметила она. – Жаль, что ты не пошёл с нами.
– Думаю, я был бы лишним.
– Это точно. Мы обсуждали то, что тебя не касается. Дай мне сигарету, Рэй.
– Возьми. – Он протянул ей пачку. – Такими темпами ты начнёшь курить.
– Начну. А ты не суй нос не в своё дело. Только я буду курить "Парламент". Это лучше, чем твой "Кэмел". Правда, Брайан?
Я вздрогнул, отвлекаясь от мыслей.
– Что? Ах да, конечно, лучше. Кстати, – обратился я к Рэю, – в понедельник ты можешь вернуться. Всё в порядке.
Он неопределённо хмыкнул.
– Надо же. Спасибо.
– Тебе следует благодарить Ника, а не меня.
– Он умеет благодарить только самого себя, – заявила Надья.
Я снова наполнил рюмки и поставил бутылку на стол.
– Вы можете объяснить мне, что тут происходит?
– Тут? – переспросила Надья. – Ничего особенного. Мы пьём коньяк и беседуем.
– Нет, я имею в виду, – я указал пальцем сначала на Рэя, а потом – на Надью, – что происходит между вами?
– Не лезь в это, Брайан, хорошо? – сказал Рэй, поморщившись. – Я понимаю, что мы хорошие друзья – но это уже слишком.
– То есть, это нормально – не приходить на работу неделю и пить каждый день? И то, что твоя жена приглашает меня на свидание – это тоже нормально? Я уже в это достаточно влез – гораздо больше, чем мне хочется!
Рэй поднялся и вышел на середину комнаты.
– Я объясню тебе, что происходит, если ты так этого хочешь! Последнее время у меня появилось чувство, что я – просто один из многих! Полезная вещица! Сама по себе она, эта вещица, никакой ценности не представляет – но зато может содержать, может согреть ночью, и с ней даже иногда можно потрахаться – она довольно-таки неплоха в постели. Наверное, ты думаешь, что я никогда не ревную свою жену – но это не так! Да к чёрту эту ревность. – Рэй снова сел в кресло. – Я перестал чувствовать себя мужем, Брайан. Я чувствую себя безответно влюблённым человеком, готовым умереть ради женщины, которой до него нет никакого дела. Что скажешь, Надья? Может, это вовсе не любовь – а так, глупость длиною в семь лет? Привычка?
А дети – тоже привычка? Я перестал чувствовать, что я тебе нужен. Может, ты обойдёшься без меня?
– Ты можешь кое-что сделать для меня, Рэй? – спросила Надья после паузы. – Оставь меня, хорошо? Я хочу немного побыть наедине с собой. Подумать. Мне кажется, нам надо немного отдохнуть друг от друга. Я подумаю, подумаешь и ты – и мы примем решение. Такое, которое устроит всех.
Рэй молчал, откинувшись в кресле и разглядывая потолок.
– Может быть… ты что-то скажешь? – спросила Надья осторожно.
– Когда мне было двенадцать, моя мать сказала отцу, что она уже три года спит с другим мужчиной. В этот момент у неё было такое же лицо, как у тебя сейчас. А потом, уже после того, как они развелись, отец сказал мне: "Тогда мне было жаль себя". Наверное, сейчас я тоже себя жалею.
Я поднялся и взял со стола ключи от машины.
– Наверное, я пойду. Спокойной вам ночи.
– Подожди, Брайан, – остановил меня Рэй. – Я поеду с тобой. Если ты не против.
Надья сидела молча, опустив голову и перебирая в руках пустую рюмку.
– Пойду посмотрю, как там дети, – сказала она тихо. – Звони, хорошо?
– Думаю, будет лучше, если ты позвонишь первой.
– Да, наверное, ты прав.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи, Рэй.
Мы поехали в город – я совершенно неожиданно вспомнил, что дома практически нечего есть, а приглашать гостей в дом с пустым холодильником – пусть даже и Рэя – по меньшей мере неприлично.
Сначала Рэй крутил настройку радио, после чего откинулся в кресле и, проверив, пристёгнут ли ремень безопасности, замер, прикрыв глаза. На его лице прочно застыло выражение, которое обыкновенно бывает у человека в глубокой депрессии.
Разумеется, Рэй далеко не всегда смеялся и шутил – но в таком состоянии я его ещё никогда не видел, и это меня пугало.
– Шоколад хочешь? – спросил я. – Там, сзади, целый пакет. Есть разный – и горький, и молочный, и белый… я для Мадены купил – а она сегодня работает допоздна.
– Не хочу, – покачал головой Рэй, не открывая глаз. – От него кариес. Ненавижу зубных врачей. Сейчас "травы" бы.
– Давай поищем – может, на дне пакета что-то припрятали?
– С чего это тебя так понесло? А если припрятали – курить будешь?
– Разумеется. Только где ты достанешь её в двенадцать ночи?
– Ты недооцениваешь меня, друг мой.
– Что ты, это опасно. Но сперва мы поедем в супермаркет.
– Хозяин – барин. Спешить нам некуда – впереди выходные. – Рэй посмотрел на спидометр. – И это всё, на что способна твоя развалюха? А ну-ка, продемонстрируй свой талант гонщика. Или ты меня стесняешься?
Я со смехом покачал головой и переключил передачу.
– Ну тогда держись.
– Слушаюсь, сэр. – Рэй потушил сигарету. – Пристегнуть ремни и не курить.
– Если бы мне предложили выбрать свою смерть, то я бы предпочёл умереть в автокатастрофе. Разогнаться до предела – и полететь вниз с какого-нибудь серпантина. Только чтобы умереть на месте, а не мучаться.
Рэй посмотрел на меня с лёгким испугом.
– И что у тебя за голова, Брайан? Откуда там берутся такие мысли?
– Как отец. Он, наверное, тоже мечтает так умереть.
– Думаешь, он способен на самоубийство? С чего бы?
– Не удивлюсь. После смерти мамы он не живёт, а существует.
– Он изменял ей?
– Да, постоянно. И она об этом знала. Да и не только она – все соседи. Но он очень любил её. Несмотря ни на что.
– Когда я узнал, что у мамы кто-то есть, то сначала не поверил. Знаешь, что-то вроде шока. Конечно, люди изменяют – но ведь мои родители должны быть особенными!
А потом понимаешь, что это жизнь. Что все мы люди, и особенных не бывает. Мне было пятнадцать, когда они развелись. Папа пришёл домой и сказал мне только одну фразу: "Прости меня, Рэймонд". Он всегда меня так звал. Помню, я ужасно бесился.
– Рэй прижал ладонь к губам и вздохнул. – Извини, Брайан. Мы с ней редко видимся – у неё семья, дом, дети. Я очень сильно люблю её. А она… она при встрече смотрит на меня так, будто я кто угодно – но только не её сын. А отцом я горжусь.
Его друзья в самый неподходящий момент просто испарились – и он остался совершенно один. Другой бы на его месте перерезал себе вены, начал бы принимать наркотики или что-то ещё… а он вёл себя так же, как всегда – улыбался, шутил.
Ну, ты знаешь папу – думаю, не имеет смысла рассказывать. Он очень жизнерадостный человек. А плакал он только тогда, когда мы оставались вдвоём. Мы вместе плакали. Но время немного ослабляет боль. Хотя совсем не лечит.
– Если тебе больно об этом говорить – не будем.
– Нет, ничего. Да и кому я могу это рассказать, кроме тебя?
– Надье, например.
– Да, и ей могу. – Рэй помолчал. – Наверное, я тогда наговорил глупостей.
– В том-то и дело, что нет. Но только сказал ты это слишком поздно.
Рэй посмотрел в зеркало заднего вида и пригладил волосы.
– Может, это жизнь решила устроить мне тест и проверить, как сильно я её люблю?
– Ну, тут я тебе не советчик.
– Да брось. Ты тоже когда-нибудь женишься, Брайан. Встретишь женщину, которую будешь любить до потери рассудка, больше жизни – и женишься. Вот увидишь.
– Я не верю в это, Рэй. И ты знаешь, почему.
– Знаю, знаю. Но всё изменится – слушай старших.
– Сколько вам лет, сэр? Сорок?
– Шестьдесят. – И Рэй потряс руками и головой, изображая болезнь Паркинсона. – Я что-то не понял. Кто тут кому плачется?
– Никто никому не плачется. Мы едем курить "траву".
– Нет, я не могу от тебя это слышать, Брайан.
– А потом мы поедем гулять – и без двух девушек домой не вернёмся. Как минимум двух.
Рэй сел прямо и бросил на меня недоуменный взгляд.
– Ты уверен, что для тебя эта "трава" сегодня будет первой? Что-то мне подсказывает, что ты уже успел скрутить "косячок". И потом выкурить его… -… напополам с Надьёй.
– Точно. Может, ты и меня научишь читать мысли? (Брайан) Тот факт, что в годы своей молодости Рэй порядочным гражданином не являлся, был мне отлично известен. Его трижды чуть не выгнали из университета из-за проблем с наркотиками и посещение не совсем пристойных заведений (то, как он умудрился получить отличный диплом, было загадкой). Рэй был виновником бесконечного количества аварий, а полицейские, вне всяких сомнений, знали его в лицо, так как имя этого человека и фраза "вождение в пьяном виде" стали для них неразделимыми.
Однажды он провёл сутки в тюремной камере за ограбление бара – и если бы его отец не заплатил приличную сумму, то с Рэем ничего хорошего не случилось бы.
После свадьбы законопорядочности у Рэя заметно прибавилось. А после того, как у них с Надьёй появился первый ребёнок, мой друг окончательно завязал с прошлой жизнью. Впрочем, это не мешало ему поддерживать связи с людьми "из того мира" – и иногда пользоваться этими связями.
– Едем, – сказал Рэй, вернувшийся в машину с долгожданным пакетиком из тёмного полиэтилена. – Или, может, прямо тут покурим?
Я пожал плечами.
– Если ту дрянь найдут у меня в машине, то я увижу свои права ещё не скоро. А вот если её найдут у меня в крови…
Рэй достал небольшой перочинный нож и аккуратно разрезал полиэтилен.
– Для того, чтобы обнаружить это в крови, надо эту кровь сдать. Кроме того, ещё надо суметь отличить обкуренного водителя от нормального – а для этого надо остановить машину.
– Вы – аналитический гений, сэр. Вам это известно?
От "травы" у Рэя на душе стало заметно легче – причём это было видно невооружённым глазом. От депрессии не осталось и следа. Я тоже воспрял духом и повеселел – мне вспомнились студенческие годы, и я подумал, что в таком состоянии спокойно мог бы смеяться сам с собой.
– Так, тебе, я вижу, хватит, – критически оглядев меня, поставил диагноз Рэй. – Дай-ка. Я сам докурю.
– Ну уж нет! Какой хитрый!
– Ладно, ладно! Не идёт тебе это, Брайан, ей-Богу, не идёт. Я могу представить тебя высыпающим на зеркало кокаин, максимум – забивающим в трубку опиум, но это… нет. Это не твоё. Слишком… дёшево, что ли. Никакого стиля. Ты когда-нибудь пробовал кокаин?
Я замотал головой.
– Нет. Ещё чего мне не хватало!
– Надо же. Я думал, что Надья… хм. Немного тебя к этому приобщила.
– Ты позволяешь ей баловаться подобными вещами?
Рэй замахал руками.
– Ты что! Но она грешила этим, когда вы… ну, ты понимаешь.
– Я такого за ней никогда не замечал.
– Послушай, старик. Расскажи мне, как вы с ней познакомились. Я давно хочу это услышать. Не подумай. Здоровый интерес.
С Надьёй мы познакомились на свадьбе одного из моих коллег. Причём познакомились совершенно случайно (или не совсем случайно – ведь все события в нашей жизни взаимосвязаны). Я в гордом одиночестве пил вино и размышлял о том, чем же занята женщина, для которой было заказано второе место за этим столом. Надо сказать, приятных мыслей в моей голове на данный момент было невероятно мало.
– Простите, сэр, – вдруг услышал я низкий женский голос, – вы сидите за моим столиком.
Обладательницей голоса оказалась леди лет двадцати пяти с восточной наружностью.
Женщина была одета в ярко-алое платье, как мне показалось, слишком откровенное даже для вечера, и дорогое манто. Но самой примечательной вещью являлось совсем не платье и даже не явно экзотическая внешность, благодаря которой она успешно выделялась из толпы – а глаза. Тёмные и в то же время лучистые и яркие – леди смотрела на меня с вызовом, гордо и свысока. Она держала в руках крошечную сумочку, замерев в высокомерном ожидании – позе царственной особы.
– Думаю, вы ошибаетесь, мисс, – уверил я женщину. – Этот столик мой.
– Миссис, – тут же поправила меня она – и я действительно заметил на её пальце обручальное кольцо. – Впрочем, это не имеет никакого значения. Мой муж решил провести время с очередной потаскушкой – и я пришла одна. Позволите присесть?
– Разумеется, – кивнул я.
Женщина сняла манто, повесив его на спинку стула. Её платье оказалось ещё более неподходящим для чужих глаз, чем я предполагал. Впрочем, она могла позволить себе носить такую одежду.
– Меня зовут Надья, – сообщила мне леди.
– Брайан, – представился я.
– Брайан, – медленно и даже немного торжественно повторила Надья. – Какое красивое имя! Ты пишешь его через i или через y?
– Через i, – ответил я, немного удивлённый таким пристальным вниманием к моему имени.
– Я тоже думаю, что стоит писать через i. Так гораздо красивее.
Надья говорила с лёгким, едва различимым акцентом, напоминавшим арабский. Только вот черты её лица были не по-арабски чёткими и складными – и я, подумав, решил, что она родом из Ирана. Хотя, что ни говори, я с трудом мог представить, что иранская женщина может позволить себе такой наряд.
– У тебя тоже очень красивое имя, – поспешил я вернуть комплимент. – М-м-м… арабское?
– Я родилась в Иране. – Надья рассмеялась, заметив мой удивлённый взгляд. – О, на самом деле, я живу тут уже больше семи лет, и многое изменилось, как ты видишь… Твои коллеги – очень интересные люди. Я уже имела удовольствие с ними пообщаться. Я ведь тоже арабист. Правда, мой муж не разрешает мне работать – так что я занимаюсь исключительно наукой. Преподаю, читаю лекции. Планирую писать диссертацию. Ну, и занимаюсь семейными делами, разумеется…
– В свои годы ты многое успела, – сказал я, улыбаясь.
Надья пожала плечами.
– Думаю, некоторые женщины в тридцать три имеют гораздо больше, чем двое детей и потенциальная докторская степень.
– В тридцать три? – ахнул я. – Двое детей? Но я думал… хм. Во всяком случае, для матери двоих детей ты отлично выглядишь.
На лице Надьи появилась улыбка женщины, которая привыкла получать комплименты и давно научилась правильно на них реагировать – улыбка, в которой никто не смог бы разглядеть даже тени кокетства.
– О, спасибо, я знаю. Думаю, женщина может выглядеть хорошо и после того, как родит шестого ребёнка. Главное – желание.
– Я даже не предложил тебе вина. Прошу прощения.
– Я бы выпила шампанского, – покачала головой Надья. – Оно так подходит к праздничной атмосфере!
Минут через двадцать, когда зал начал пустеть, Надья посмотрела на крошечные часики с бриллиантовой россыпью.
– На самом деле, – сказала она мне дежурно-виноватым тоном, – мне немного неудобно перед тобой. На этом месте должна была сидеть совсем другая женщина… я не верю в то, что ты пришёл один. Такие люди, как ты, обычно никуда не ходят в одиночестве.
– Теперь это место уже занято, – ответил я и посмотрел в глаза своей собеседнице – в них горел тот самый огонёк, который очень редко горит в глазах замужних женщин. – И тут сидишь ты.
Надья кивнула.
– Да, у вас, мужчин, всегда так. Сегодня одна женщина, завтра – другая. Потом другая не отвечает на телефон – и появляется третья. Ну, а на следующий день все трое звонят вам, но не могут дозвониться, так как вы в постели с четвёртой.
– Ты немного утрируешь, но наши взгляды на жизнь определённо схожи.
– Я в этом не сомневалась. Ты танцуешь?
– Только не современные танцы, – покачал головой я.
– Да, и я их не люблю. Я предпочитаю современным танцам секс. А ты? Только не говори, что я впервые ошиблась, прочитав по глазам…
О новом знакомстве я думал все выходные. На первый взгляд, ничего особенного в произошедшем не было – очередное приключение, из тех, что сами меня находили. И всё же что-то заставляло меня раз за разом мысленно возвращаться к прошлой ночи.
И к неприятному ощущению одиночества в холодной постели с утра, в том числе.
Я вспомнил о своей ночной гостье на обеденном перерыве – за очередной чашкой кофе. Правда, немного в другом ключе. Что за глупости? Зачем на этом зацикливаться? Такое впечатление, что на этой женщине свет сошёлся клином. Есть ещё миллион. Поумнее, покрасивее и поинтереснее. И без мужей. Время покажет.
Тихий стук в дверь прервал мои размышления. Я подумал было, что кто-то из моих подчинённых принёс мне законченную статью – но это оказался Рэй.
– Прости, что отвлекаю, – сказал он мне.
– Ничего страшного, – поспешил уверить его я. – Ты по работе?
– Нет-нет, работа тут не при чём, – покачал головой Рэй, улыбнувшись.
– Тогда… что? – задал я очередной вопрос.
Рэй снова улыбнулся, после чего достал из кармана мою зажигалку.
Я тут же отставил чашку в сторону.
– Откуда это у тебя?
– Это твоё, правда? Моя жена попросила тебе это передать.
Надья действительно по ошибке взяла мою зажигалку. Обнаружив пропажу, я очень расстроился – эта вещица была мне дорога. Небольшая серебристая "зиппо" с моими инициалами – подарок университетских друзей.
– Твоя… жена? Как – твоя жена? – От неожиданности я даже не нашёл других слов.
– Ну да, моя жена. Ты ведь встретил её на свадьбе, так? – Рэй помолчал, и в его тёмно-синих глазах появилось недоумение. – Что такое? Вы плохо провели время?
– Мы? Да нет, в общем-то, очень хорошо… – Я замялся, после чего подумал, что ситуация кажется мне немного напряжённой и неестественной, а поэтому добавил:. – Послушай, Рэй, может, ты хочешь кофе?
В записке (помимо номера телефона) было сказано следующее: "Надеюсь, ты рассказал моему мужу, что мы хорошо провели время? До трёх у меня лекции, а потом ты можешь позвонить.Буду ждать. Надья".
Наш роман (если его можно было назвать романом) длился два месяца, что для меня (да и для неё тоже – если говорить о романах) было довольно-таки приличным сроком. Два месяца дорогих ресторанов и ночных клубов, телефонных разговоров о сексе посреди рабочего дня и неожиданных визитов в начале четвёртого ночи. Но удовольствие от осознания того, что отношения не отягощены чувствами, довольно-таки мимолётно. Кроме того, за эти два месяца мы с Рэем очень сблизились – и я решил, что роман дописан. Следует поставить точку. И Надья, будучи мудрой женщиной, меня поняла.
Правда, события последних дней заставляли меня думать, что её точка на поверку оказалась совсем не точкой, а запятой…
Рэй выслушал меня, после чего тяжело вздохнул.
– Знаешь, – заговорил он, – ты, наверное, подумаешь, что я идиот, но тогда мне казалось, что ты – единственный мужчина, ради которого она может меня бросить.
– И что же во мне такого особенного?
– Ты замужем, а у меня есть женщина, – заговорил я, когда мы выехали на ярко освещённые улицы. – Тогда почему же я не чувствую ничего, кроме…
– Иногда желание ине сходится с чувствами. Нам ли не знать.
– Когда-то я думал, что ты оставишь его, Надья. Эта мысль не покидала меня. Я думал, что ты оставишь его – и будешь только моей.
– И что, ты был уверен, что я это сделаю?
– В глубине души я знал, что этого не будет. И я рад, что не сказал тебе этого тогда. Иначе сейчас всё было бы по-другому. Наши отношения с Рэем не изменились бы – но я не уверен, что смог бы общаться с тобой так же, как и сейчас.
Мы сняли номер в крошечном отеле, оплатили его на несколько часов, купили бутылку дорогого шампанского – она совсем не вписывалась в простенький интерьер – и вернулись в прошлое. Возвращение оказалось приятным. Я ожидал чувства вины, ощущения опустошённости – но ничего подобного не испытал. Мы просто наслаждались друг другом – медленно, неспеша, как давние любовники, которые отлично знают, что нужно друг другу. Надья, жадная до чувственных наслаждений в любой форме, не изменила себе и в этот раз – и я тоже не остался в долгу. Именно это мы нашли друг в друге тогда (вероятно, прочитали по глазам) – желание заниматься любовью в любом месте, в любое время и в любом состоянии. Надья могла приехать ко мне в три часа ночи – и получила бы то, что хотела. Но прошлое никто из нас вернуть не желал – нам было хорошо с мыслями о нём и с осознанием того, что в полной мере его не вернуть никогда.
Шампанское осталось почти нетронутым – мы выпили по бокалу, но вовремя поняли, что слишком измучены. Засыпать не хотелось – я намеревался отвезти Надью домой до рассвета, да и мне следовало вернуться домой и хорошенько отдохнуть.
– Ты совсем не изменился, – сообщила мне Надья, поднимая с ковра мои сигареты. – Подумать только – насколько мозги мужчины могут быть повёрнуты на сексе. Тебе хватает твоей женщины?
– Нет. Но я слишком много работаю.
– Постоянно накапливающееся сексуальное напряжение – это нездоровая штука.
Почему бы тебе не завести служебный роман? Держу пари, у тебя очаровательная секретарша.
– Она замужем. Кроме того, есть что-то гадкое в служебных романах. Мои коллеги и так судачат обо мне – меня уже тошнит от сплетен.
– Это дело, – кивнула Надья. – Ты прав. Нет ничего более противного, чем разговоры за спиной. Может, завидуют? В университете все женщины кусали локти, когда я замутила с профессором. Но какой мужчина, Брайан! Ты просто не представляешь. Какой ум, какая харизма, какой шарм! Какая туалетная вода, какой стиль, какие манеры! А какой любовник! Я думала, такие экземпляры уже перевелись.
Я даже перестала общаться с некоторыми мужчинами. Ах, кстати. Если уж мы об этом заговорили. – Надья достала из сумочки сотовый телефон и открыла телефонную книгу. – Вот, смотри, – позвала она меня жестом. – С этим я общаться не буду – трахается хорошо, но непроходимо туп. И одевается безвкусно. С этим, пожалуй, тоже… скучен до невозможности. Этого я оставлю – творческий человек, художник, чрезвычайно тонка натура. Мне с ним очень интересно! Ну, а этот неприкосновенен.
Прямо-таки скорая сексуальная помощь. Когда я звоню ему и прошу угадать, где сейчас мои пальчики – прилетает тут же. Рекорд – десять минут. Вот, а этот – музыкант. Играет просто божественно. Посвящает мне песни. Женат. Сотру, пожалуй – в последнее время меня не возбуждают женатые мужчины.
Надья спрятала телефон и откинулась на подушки. Она замерла в мёртво-холодном свете луны, и я только сейчас разглядел на внутренней стороне её бедра небольшого крылатого змея.
– Когда ты успела сделать татуировку?
– Не разглядел? Ах, какой невнимательный! Ну немудрено – ты был очень занят… месяцев семь назад.
– Рэй тебя не убил?
– Что ты. Ему понравилось. Смотрю, и тебе тоже нравится. – Она поманила меня пальцем. – Иди ко мне. Так уж и быть, я позволю тебе разглядеть её поближе.
– Вы сегодня так добры ко мне, леди.
– Просто я люблю, как ты это делаешь.
Надья запустила пальцы мне в волосы и довольно зажмурилась по-кошачьи.
– Мы хорошо провели время сегодня – у меня давно не было такого приятного вечера.
Я на некоторое время забыла обо всём. Это очень приятное ощущение. И эти твои глупости… мне всегда их не хватает. Может, останемся тут до утра? Нам некуда спешить. Рэй спит, да и твоя Мадена уже видит девятый сон… Мне кажется, что сейчас – самое время для твоих стихов. Тут такая хорошая атмосфера – ничего знакомого. Всё такое чистое, не тронутое воспоминаниями… хочешь?
Я потянулся за бокалом и, чуть приподнявшись, сделал глоток.
– Думаю, мне лучше отвезти тебя домой. Рэй будет волноваться.
Надья обхватила колени руками.
– Даже не знаю, хочу ли я этого – Мы не всегда делаем то, что хотим.
Она положила руку мне на плечо.
– Эта ночь ничего не изменит, Брайан. Мы по-прежнему будем друзьями. Я обещаю.
Спасибо тебе. Мне действительно было нужно… это.
– Леди будет одеваться? Или продолжит стирать из телефонной книжки неактуальные номера?
Надья расхохоталась и встала.
– Леди пойдёт в душ. Джентльмен подождёт её?
– Надеюсь, она не задержится надолго.
– Я мигом, – ответила Надья и скрылась в дверях ванной.
Заспанный Рэй переводил взгляд с меня на Надью и, по всей видимости, никак не мог понять, что тут происходит.
– Ты спал, милый? – спросила Надья с улыбкой. – Прости, что разбудила. Я забыла ключи. Брайан проводил меня до дома – он такой джентльмен.
Рэй вгляделся в лицо жены.
– Сколько ты выпила, Надья?
– Совсем немного, любимый. И к водке я не прикасалась, правда!
– Где вы были?
– Гуляли, – ответил я. – Были в ресторане. Танцевали. А потом провели пару часов в отеле… так что теперь у тебя есть полное право исполнить свою давнюю мечту и дать мне по морде.
Рука у Рэя оказалась тяжёлая – такому удару позавидовал бы и Мухаммад Али.
– Вот ублюдок, – сказал я, осторожно ощупывая челюсть.
– Да пошёл ты. Коньяк будешь?
Я оглядел испачканные в крови пальцы – и к горлу тут же начала подбираться тошнота.
– Рэй, я присяду. Мне нехорошо.
– Разумеется. – Он взял меня под локоть. – Чёрт, я и забыл, что ты боишься крови.
Ты извини, если что. Надья, принеси нам коньяка.
Женщина была в дверях кухни, когда он окликнул её.
– Что? – спросила Надья, не поворачивая головы.
– Я люблю тебя.
– Мило, – коротко ответила она и скрылась из виду.
Я откинулся в кресле и положил руку на лоб.
– Как мы будем делить мою жену? – спросил Рэй, устраиваясь напротив.
– Ты перестанешь пить и говорить глупости, а меня вмешивать в это больше не будешь. Вот так и поделим.
– Я не думал, что ты действительно это сделаешь.
– Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Рэй. Мы поговорили, немного выпили…
– И принялись за старое.
Рэй смотрел на то, как Надья открывает коньяк и разливает его по рюмкам.
– В ресторане отличная музыка, – заметила она. – Жаль, что ты не пошёл с нами.
– Думаю, я был бы лишним.
– Это точно. Мы обсуждали то, что тебя не касается. Дай мне сигарету, Рэй.
– Возьми. – Он протянул ей пачку. – Такими темпами ты начнёшь курить.
– Начну. А ты не суй нос не в своё дело. Только я буду курить "Парламент". Это лучше, чем твой "Кэмел". Правда, Брайан?
Я вздрогнул, отвлекаясь от мыслей.
– Что? Ах да, конечно, лучше. Кстати, – обратился я к Рэю, – в понедельник ты можешь вернуться. Всё в порядке.
Он неопределённо хмыкнул.
– Надо же. Спасибо.
– Тебе следует благодарить Ника, а не меня.
– Он умеет благодарить только самого себя, – заявила Надья.
Я снова наполнил рюмки и поставил бутылку на стол.
– Вы можете объяснить мне, что тут происходит?
– Тут? – переспросила Надья. – Ничего особенного. Мы пьём коньяк и беседуем.
– Нет, я имею в виду, – я указал пальцем сначала на Рэя, а потом – на Надью, – что происходит между вами?
– Не лезь в это, Брайан, хорошо? – сказал Рэй, поморщившись. – Я понимаю, что мы хорошие друзья – но это уже слишком.
– То есть, это нормально – не приходить на работу неделю и пить каждый день? И то, что твоя жена приглашает меня на свидание – это тоже нормально? Я уже в это достаточно влез – гораздо больше, чем мне хочется!
Рэй поднялся и вышел на середину комнаты.
– Я объясню тебе, что происходит, если ты так этого хочешь! Последнее время у меня появилось чувство, что я – просто один из многих! Полезная вещица! Сама по себе она, эта вещица, никакой ценности не представляет – но зато может содержать, может согреть ночью, и с ней даже иногда можно потрахаться – она довольно-таки неплоха в постели. Наверное, ты думаешь, что я никогда не ревную свою жену – но это не так! Да к чёрту эту ревность. – Рэй снова сел в кресло. – Я перестал чувствовать себя мужем, Брайан. Я чувствую себя безответно влюблённым человеком, готовым умереть ради женщины, которой до него нет никакого дела. Что скажешь, Надья? Может, это вовсе не любовь – а так, глупость длиною в семь лет? Привычка?
А дети – тоже привычка? Я перестал чувствовать, что я тебе нужен. Может, ты обойдёшься без меня?
– Ты можешь кое-что сделать для меня, Рэй? – спросила Надья после паузы. – Оставь меня, хорошо? Я хочу немного побыть наедине с собой. Подумать. Мне кажется, нам надо немного отдохнуть друг от друга. Я подумаю, подумаешь и ты – и мы примем решение. Такое, которое устроит всех.
Рэй молчал, откинувшись в кресле и разглядывая потолок.
– Может быть… ты что-то скажешь? – спросила Надья осторожно.
– Когда мне было двенадцать, моя мать сказала отцу, что она уже три года спит с другим мужчиной. В этот момент у неё было такое же лицо, как у тебя сейчас. А потом, уже после того, как они развелись, отец сказал мне: "Тогда мне было жаль себя". Наверное, сейчас я тоже себя жалею.
Я поднялся и взял со стола ключи от машины.
– Наверное, я пойду. Спокойной вам ночи.
– Подожди, Брайан, – остановил меня Рэй. – Я поеду с тобой. Если ты не против.
Надья сидела молча, опустив голову и перебирая в руках пустую рюмку.
– Пойду посмотрю, как там дети, – сказала она тихо. – Звони, хорошо?
– Думаю, будет лучше, если ты позвонишь первой.
– Да, наверное, ты прав.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи, Рэй.
Мы поехали в город – я совершенно неожиданно вспомнил, что дома практически нечего есть, а приглашать гостей в дом с пустым холодильником – пусть даже и Рэя – по меньшей мере неприлично.
Сначала Рэй крутил настройку радио, после чего откинулся в кресле и, проверив, пристёгнут ли ремень безопасности, замер, прикрыв глаза. На его лице прочно застыло выражение, которое обыкновенно бывает у человека в глубокой депрессии.
Разумеется, Рэй далеко не всегда смеялся и шутил – но в таком состоянии я его ещё никогда не видел, и это меня пугало.
– Шоколад хочешь? – спросил я. – Там, сзади, целый пакет. Есть разный – и горький, и молочный, и белый… я для Мадены купил – а она сегодня работает допоздна.
– Не хочу, – покачал головой Рэй, не открывая глаз. – От него кариес. Ненавижу зубных врачей. Сейчас "травы" бы.
– Давай поищем – может, на дне пакета что-то припрятали?
– С чего это тебя так понесло? А если припрятали – курить будешь?
– Разумеется. Только где ты достанешь её в двенадцать ночи?
– Ты недооцениваешь меня, друг мой.
– Что ты, это опасно. Но сперва мы поедем в супермаркет.
– Хозяин – барин. Спешить нам некуда – впереди выходные. – Рэй посмотрел на спидометр. – И это всё, на что способна твоя развалюха? А ну-ка, продемонстрируй свой талант гонщика. Или ты меня стесняешься?
Я со смехом покачал головой и переключил передачу.
– Ну тогда держись.
– Слушаюсь, сэр. – Рэй потушил сигарету. – Пристегнуть ремни и не курить.
– Если бы мне предложили выбрать свою смерть, то я бы предпочёл умереть в автокатастрофе. Разогнаться до предела – и полететь вниз с какого-нибудь серпантина. Только чтобы умереть на месте, а не мучаться.
Рэй посмотрел на меня с лёгким испугом.
– И что у тебя за голова, Брайан? Откуда там берутся такие мысли?
– Как отец. Он, наверное, тоже мечтает так умереть.
– Думаешь, он способен на самоубийство? С чего бы?
– Не удивлюсь. После смерти мамы он не живёт, а существует.
– Он изменял ей?
– Да, постоянно. И она об этом знала. Да и не только она – все соседи. Но он очень любил её. Несмотря ни на что.
– Когда я узнал, что у мамы кто-то есть, то сначала не поверил. Знаешь, что-то вроде шока. Конечно, люди изменяют – но ведь мои родители должны быть особенными!
А потом понимаешь, что это жизнь. Что все мы люди, и особенных не бывает. Мне было пятнадцать, когда они развелись. Папа пришёл домой и сказал мне только одну фразу: "Прости меня, Рэймонд". Он всегда меня так звал. Помню, я ужасно бесился.
– Рэй прижал ладонь к губам и вздохнул. – Извини, Брайан. Мы с ней редко видимся – у неё семья, дом, дети. Я очень сильно люблю её. А она… она при встрече смотрит на меня так, будто я кто угодно – но только не её сын. А отцом я горжусь.
Его друзья в самый неподходящий момент просто испарились – и он остался совершенно один. Другой бы на его месте перерезал себе вены, начал бы принимать наркотики или что-то ещё… а он вёл себя так же, как всегда – улыбался, шутил.
Ну, ты знаешь папу – думаю, не имеет смысла рассказывать. Он очень жизнерадостный человек. А плакал он только тогда, когда мы оставались вдвоём. Мы вместе плакали. Но время немного ослабляет боль. Хотя совсем не лечит.
– Если тебе больно об этом говорить – не будем.
– Нет, ничего. Да и кому я могу это рассказать, кроме тебя?
– Надье, например.
– Да, и ей могу. – Рэй помолчал. – Наверное, я тогда наговорил глупостей.
– В том-то и дело, что нет. Но только сказал ты это слишком поздно.
Рэй посмотрел в зеркало заднего вида и пригладил волосы.
– Может, это жизнь решила устроить мне тест и проверить, как сильно я её люблю?
– Ну, тут я тебе не советчик.
– Да брось. Ты тоже когда-нибудь женишься, Брайан. Встретишь женщину, которую будешь любить до потери рассудка, больше жизни – и женишься. Вот увидишь.
– Я не верю в это, Рэй. И ты знаешь, почему.
– Знаю, знаю. Но всё изменится – слушай старших.
– Сколько вам лет, сэр? Сорок?
– Шестьдесят. – И Рэй потряс руками и головой, изображая болезнь Паркинсона. – Я что-то не понял. Кто тут кому плачется?
– Никто никому не плачется. Мы едем курить "траву".
– Нет, я не могу от тебя это слышать, Брайан.
– А потом мы поедем гулять – и без двух девушек домой не вернёмся. Как минимум двух.
Рэй сел прямо и бросил на меня недоуменный взгляд.
– Ты уверен, что для тебя эта "трава" сегодня будет первой? Что-то мне подсказывает, что ты уже успел скрутить "косячок". И потом выкурить его… -… напополам с Надьёй.
– Точно. Может, ты и меня научишь читать мысли? (Брайан) Тот факт, что в годы своей молодости Рэй порядочным гражданином не являлся, был мне отлично известен. Его трижды чуть не выгнали из университета из-за проблем с наркотиками и посещение не совсем пристойных заведений (то, как он умудрился получить отличный диплом, было загадкой). Рэй был виновником бесконечного количества аварий, а полицейские, вне всяких сомнений, знали его в лицо, так как имя этого человека и фраза "вождение в пьяном виде" стали для них неразделимыми.
Однажды он провёл сутки в тюремной камере за ограбление бара – и если бы его отец не заплатил приличную сумму, то с Рэем ничего хорошего не случилось бы.
После свадьбы законопорядочности у Рэя заметно прибавилось. А после того, как у них с Надьёй появился первый ребёнок, мой друг окончательно завязал с прошлой жизнью. Впрочем, это не мешало ему поддерживать связи с людьми "из того мира" – и иногда пользоваться этими связями.
– Едем, – сказал Рэй, вернувшийся в машину с долгожданным пакетиком из тёмного полиэтилена. – Или, может, прямо тут покурим?
Я пожал плечами.
– Если ту дрянь найдут у меня в машине, то я увижу свои права ещё не скоро. А вот если её найдут у меня в крови…
Рэй достал небольшой перочинный нож и аккуратно разрезал полиэтилен.
– Для того, чтобы обнаружить это в крови, надо эту кровь сдать. Кроме того, ещё надо суметь отличить обкуренного водителя от нормального – а для этого надо остановить машину.
– Вы – аналитический гений, сэр. Вам это известно?
От "травы" у Рэя на душе стало заметно легче – причём это было видно невооружённым глазом. От депрессии не осталось и следа. Я тоже воспрял духом и повеселел – мне вспомнились студенческие годы, и я подумал, что в таком состоянии спокойно мог бы смеяться сам с собой.
– Так, тебе, я вижу, хватит, – критически оглядев меня, поставил диагноз Рэй. – Дай-ка. Я сам докурю.
– Ну уж нет! Какой хитрый!
– Ладно, ладно! Не идёт тебе это, Брайан, ей-Богу, не идёт. Я могу представить тебя высыпающим на зеркало кокаин, максимум – забивающим в трубку опиум, но это… нет. Это не твоё. Слишком… дёшево, что ли. Никакого стиля. Ты когда-нибудь пробовал кокаин?
Я замотал головой.
– Нет. Ещё чего мне не хватало!
– Надо же. Я думал, что Надья… хм. Немного тебя к этому приобщила.
– Ты позволяешь ей баловаться подобными вещами?
Рэй замахал руками.
– Ты что! Но она грешила этим, когда вы… ну, ты понимаешь.
– Я такого за ней никогда не замечал.
– Послушай, старик. Расскажи мне, как вы с ней познакомились. Я давно хочу это услышать. Не подумай. Здоровый интерес.
С Надьёй мы познакомились на свадьбе одного из моих коллег. Причём познакомились совершенно случайно (или не совсем случайно – ведь все события в нашей жизни взаимосвязаны). Я в гордом одиночестве пил вино и размышлял о том, чем же занята женщина, для которой было заказано второе место за этим столом. Надо сказать, приятных мыслей в моей голове на данный момент было невероятно мало.
– Простите, сэр, – вдруг услышал я низкий женский голос, – вы сидите за моим столиком.
Обладательницей голоса оказалась леди лет двадцати пяти с восточной наружностью.
Женщина была одета в ярко-алое платье, как мне показалось, слишком откровенное даже для вечера, и дорогое манто. Но самой примечательной вещью являлось совсем не платье и даже не явно экзотическая внешность, благодаря которой она успешно выделялась из толпы – а глаза. Тёмные и в то же время лучистые и яркие – леди смотрела на меня с вызовом, гордо и свысока. Она держала в руках крошечную сумочку, замерев в высокомерном ожидании – позе царственной особы.
– Думаю, вы ошибаетесь, мисс, – уверил я женщину. – Этот столик мой.
– Миссис, – тут же поправила меня она – и я действительно заметил на её пальце обручальное кольцо. – Впрочем, это не имеет никакого значения. Мой муж решил провести время с очередной потаскушкой – и я пришла одна. Позволите присесть?
– Разумеется, – кивнул я.
Женщина сняла манто, повесив его на спинку стула. Её платье оказалось ещё более неподходящим для чужих глаз, чем я предполагал. Впрочем, она могла позволить себе носить такую одежду.
– Меня зовут Надья, – сообщила мне леди.
– Брайан, – представился я.
– Брайан, – медленно и даже немного торжественно повторила Надья. – Какое красивое имя! Ты пишешь его через i или через y?
– Через i, – ответил я, немного удивлённый таким пристальным вниманием к моему имени.
– Я тоже думаю, что стоит писать через i. Так гораздо красивее.
Надья говорила с лёгким, едва различимым акцентом, напоминавшим арабский. Только вот черты её лица были не по-арабски чёткими и складными – и я, подумав, решил, что она родом из Ирана. Хотя, что ни говори, я с трудом мог представить, что иранская женщина может позволить себе такой наряд.
– У тебя тоже очень красивое имя, – поспешил я вернуть комплимент. – М-м-м… арабское?
– Я родилась в Иране. – Надья рассмеялась, заметив мой удивлённый взгляд. – О, на самом деле, я живу тут уже больше семи лет, и многое изменилось, как ты видишь… Твои коллеги – очень интересные люди. Я уже имела удовольствие с ними пообщаться. Я ведь тоже арабист. Правда, мой муж не разрешает мне работать – так что я занимаюсь исключительно наукой. Преподаю, читаю лекции. Планирую писать диссертацию. Ну, и занимаюсь семейными делами, разумеется…
– В свои годы ты многое успела, – сказал я, улыбаясь.
Надья пожала плечами.
– Думаю, некоторые женщины в тридцать три имеют гораздо больше, чем двое детей и потенциальная докторская степень.
– В тридцать три? – ахнул я. – Двое детей? Но я думал… хм. Во всяком случае, для матери двоих детей ты отлично выглядишь.
На лице Надьи появилась улыбка женщины, которая привыкла получать комплименты и давно научилась правильно на них реагировать – улыбка, в которой никто не смог бы разглядеть даже тени кокетства.
– О, спасибо, я знаю. Думаю, женщина может выглядеть хорошо и после того, как родит шестого ребёнка. Главное – желание.
– Я даже не предложил тебе вина. Прошу прощения.
– Я бы выпила шампанского, – покачала головой Надья. – Оно так подходит к праздничной атмосфере!
Минут через двадцать, когда зал начал пустеть, Надья посмотрела на крошечные часики с бриллиантовой россыпью.
– На самом деле, – сказала она мне дежурно-виноватым тоном, – мне немного неудобно перед тобой. На этом месте должна была сидеть совсем другая женщина… я не верю в то, что ты пришёл один. Такие люди, как ты, обычно никуда не ходят в одиночестве.
– Теперь это место уже занято, – ответил я и посмотрел в глаза своей собеседнице – в них горел тот самый огонёк, который очень редко горит в глазах замужних женщин. – И тут сидишь ты.
Надья кивнула.
– Да, у вас, мужчин, всегда так. Сегодня одна женщина, завтра – другая. Потом другая не отвечает на телефон – и появляется третья. Ну, а на следующий день все трое звонят вам, но не могут дозвониться, так как вы в постели с четвёртой.
– Ты немного утрируешь, но наши взгляды на жизнь определённо схожи.
– Я в этом не сомневалась. Ты танцуешь?
– Только не современные танцы, – покачал головой я.
– Да, и я их не люблю. Я предпочитаю современным танцам секс. А ты? Только не говори, что я впервые ошиблась, прочитав по глазам…
О новом знакомстве я думал все выходные. На первый взгляд, ничего особенного в произошедшем не было – очередное приключение, из тех, что сами меня находили. И всё же что-то заставляло меня раз за разом мысленно возвращаться к прошлой ночи.
И к неприятному ощущению одиночества в холодной постели с утра, в том числе.
Я вспомнил о своей ночной гостье на обеденном перерыве – за очередной чашкой кофе. Правда, немного в другом ключе. Что за глупости? Зачем на этом зацикливаться? Такое впечатление, что на этой женщине свет сошёлся клином. Есть ещё миллион. Поумнее, покрасивее и поинтереснее. И без мужей. Время покажет.
Тихий стук в дверь прервал мои размышления. Я подумал было, что кто-то из моих подчинённых принёс мне законченную статью – но это оказался Рэй.
– Прости, что отвлекаю, – сказал он мне.
– Ничего страшного, – поспешил уверить его я. – Ты по работе?
– Нет-нет, работа тут не при чём, – покачал головой Рэй, улыбнувшись.
– Тогда… что? – задал я очередной вопрос.
Рэй снова улыбнулся, после чего достал из кармана мою зажигалку.
Я тут же отставил чашку в сторону.
– Откуда это у тебя?
– Это твоё, правда? Моя жена попросила тебе это передать.
Надья действительно по ошибке взяла мою зажигалку. Обнаружив пропажу, я очень расстроился – эта вещица была мне дорога. Небольшая серебристая "зиппо" с моими инициалами – подарок университетских друзей.
– Твоя… жена? Как – твоя жена? – От неожиданности я даже не нашёл других слов.
– Ну да, моя жена. Ты ведь встретил её на свадьбе, так? – Рэй помолчал, и в его тёмно-синих глазах появилось недоумение. – Что такое? Вы плохо провели время?
– Мы? Да нет, в общем-то, очень хорошо… – Я замялся, после чего подумал, что ситуация кажется мне немного напряжённой и неестественной, а поэтому добавил:. – Послушай, Рэй, может, ты хочешь кофе?
В записке (помимо номера телефона) было сказано следующее: "Надеюсь, ты рассказал моему мужу, что мы хорошо провели время? До трёх у меня лекции, а потом ты можешь позвонить.Буду ждать. Надья".
Наш роман (если его можно было назвать романом) длился два месяца, что для меня (да и для неё тоже – если говорить о романах) было довольно-таки приличным сроком. Два месяца дорогих ресторанов и ночных клубов, телефонных разговоров о сексе посреди рабочего дня и неожиданных визитов в начале четвёртого ночи. Но удовольствие от осознания того, что отношения не отягощены чувствами, довольно-таки мимолётно. Кроме того, за эти два месяца мы с Рэем очень сблизились – и я решил, что роман дописан. Следует поставить точку. И Надья, будучи мудрой женщиной, меня поняла.
Правда, события последних дней заставляли меня думать, что её точка на поверку оказалась совсем не точкой, а запятой…
Рэй выслушал меня, после чего тяжело вздохнул.
– Знаешь, – заговорил он, – ты, наверное, подумаешь, что я идиот, но тогда мне казалось, что ты – единственный мужчина, ради которого она может меня бросить.
– И что же во мне такого особенного?