Энтони Марк. За гранью (Последняя Руна - 1)

   - Нет! - прошептал Трэвис, затравленно озираясь.
   Бледное сияние озарило темный арочный проем впереди. С каждой секундой оно разгоралось все ярче и делалось все интенсивней. Жужжание целиком заполнило черепную коробку, вытеснив все прочие звуки. Трэвис завороженно уставился прямо перед собой, не в состоянии пошевелиться, как маленький зверек, выхваченный из мрака светом автомобильных фар. Свечение приобрело ослепительную яркость сварочной дуги, но веяло от него не жаром, а мертвенным холодом. А вслед за этим показались они - стройные, высокие силуэты, движущиеся с ужасающей, омерзительной грацией и быстротой.
   Накатившая волна животного страха без остатка смыла предательское оцепенение. Трэвис повернулся и бросился бежать. Стук сапог по каменному полу сопровождался гулким биением рвущегося из груди сердца. Добежав до развилки, он бросился направо, откуда пришел, но через несколько шагов круто затормозил' дальний конец коридора окутался светящимся облаком. Враги брали его в клещи!
   Вернувшись к перекрестку, Трэвис устремился в другую сторону. На бегу сунул руку во внутренний карман и крепко сжал железную шкатулочку. Преследователям был нужен Камень. Он притягивал их как магнитом, а их огромные глаза обладали способностью различать малейший след исходящей от него невидимой магической эманации. Пока Камень скрыт железными стенками футляра, у него еще остается маленький шанс сбить погоню со следа.
   Коридор снова разделился. Куда? Направо? Налево? Трэвис свернул направо и почти сразу попятился назад, встреченный нарастающим гулом и отблесками бледного сияния в противоположном конце прохода. Он метнулся назад и ринулся влево, но и там его ожидала та же безрадостная картина. Бледные Призраки перекрыли все пути к отступлению. Он завертел головой. Что делать? Куда бежать?
   - Сюда! - прозвучал за спиной чей-то голос.
   Не было времени рассуждать и раздумывать, кто его невидимый спаситель и откуда он взялся. Трэвис повернулся и нырнул в открывшийся прямо в стене проем, которого - он мог поклясться! - еще мгновение назад здесь не было. Теплая рука легла ему на запястье и мягко, но властно повлекла в глубь помещения. Сзади послышался сопровождаемый шипением скрежет камня о камень, и, когда Трэвис непроизвольно оглянулся, взору его предстала сплошная каменная плита, наглухо перекрывшая вход и отрезавшая от него погоню.
   Вскоре глаза его привыкли к полумраку, едва рассеиваемому единственной масляной лампой, подвешенной на цепи к потолку. Переведя дух и немного оправившись от потрясения, Трэвис переключил внимание на нежданного избавителя. - Леди Кайрен! - изумленно воскликнул он.
   Темно-красные губы графини разошлись в иронической улыбке.
   - Я вижу, вы уже пришли в себя, Трэвис Уайлдер. Вспомнив о преследователях, Трэвис еще раз оглянулся назад. Женщина сухо рассмеялась.
   - Не стоит беспокоиться, мой друг, - заверила она. - Даже они не умеют проникать сквозь стены.
   Странно, в ее голосе не было страха - лишь презрение и нескрываемая ненависть. В голове у Трэвиса зароились смутные подозрения, которым он, впрочем, решил пока не придавать значения. Непонятно, правда, как она его разыскала, но дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Главное, она его спасла. А теперь нужно срочно разыскать Мелию, Фолкена и всех остальных и сообщить им о появлении в стенах Кейлавера Бледных Призраков.
   - Как мне попасть отсюда в пиршественный зал, миледи? - обратился он к Кайрен. - Мне необходимо поговорить с Фолкеном и леди Мелией.
   Графиня, шелестя юбками, приблизилась к нему почти вплотную. Сегодня она выглядела по-другому, не так, как во время их первой встречи в саду, хотя, пожалуй, не менее соблазнительно. Тугое, обтягивающее платье с закрытым верхом выгодно подчеркивало все изгибы и выпуклости ее роскошной фигуры. Зеленые глаза по-кошачьи ярко сверкали в темноте двумя крупными изумрудами чистейшей воды.
   - Забудь о них, красавчик, - промурлыкала Кайрен, обдавая его жарким дыханием и резким ароматом духов; от нее исходил еще какой-то сладковатый запах, отдаленно напоминающий запах тления. - Теперь они тебе больше не понадобятся.
   Она потрепала его по щеке, потом положила руки ему на плечи, скользнула обжигающими ладонями по груди, по бедрам...
   - Что... что вы хотите этим сказать? - прошептал Трэвис, пытаясь унять дрожь возбуждения и не в силах отвести взгляд от ее расширившихся и словно превратившихся в бездонные озера глаз.
   Кайрен не отвечала, продолжая шарить руками по его телу. Внезапно глаза ее торжествующе вспыхнули: пальцы нащупали что-то продолговатое и тяжелое под тканью туники. Волосы у него на руках и на шее встали дыбом. Инстинкт самосохранения помог ему избавиться от наваждения и отпрянуть назад.
   Графиня молниеносно занесла над головой руку с невесть откуда взявшимся в ней кинжалом и злобно прошипела:
   - Отдай Камень! Отдай сию же минуту!
   Трэвис тряхнул головой и прижался спиной к стене. Мысли путались. Что он сделал? Нет, что она сделала? Наконец до него дошло. Горестный стон сорвался с его губ.
   - Ты... ты тварь! - прошептал он в бессильной ярости. - Ты одна из них!
   - Отдай Камень, Трэвис. И лучше по-хорошему. Я должна его получить! Кайрен махнула кинжалом в сторону закрывшегося проема. - Он благоволит своим Бледным Призракам, я же их презираю. И когда я доставлю Ему Синфатизар, мы еще поглядим, кого тогда Он осыплет своими милостями!
   - Нет! - зарычал Трэвис, прижимая к груди шкатулку.
   - Ну же, миленький, не надо сопротивляться. Ты такой молодой, симпатичный... Зачем тебе умирать? - Она развела руки. - Иди ко мне. Сольемся вместе, а потом я отведу тебя к ним, и ты тоже получишь награду. Мы будем жить вечно, и наша красота никогда не потускнеет.
   Трэвис в ужасе уставился на нее.
   Кайрен шагнула вперед.
   - Ты напрасно боишься, красавчик. Это совсем не больно. Подумай сам, человеческое сердце - оно такое нежное, такое хрупкое. Ты даже не представляешь, какое это блаженство - избавиться от него! - Экстатическая гримаса исказила на мгновение ее прекрасные черты. - Я чувствую себя великой, могущественной, неуязвимой... И я знаю, что ни страх, ни печаль, ни боль никогда больше не затронут его.
   Трэвис заглянул ей в глаза. В них была пустота.
   - Да, Кайрен, - тихо сказал он. - Ты никогда не испытаешь ни боли, ни страха, как никогда больше не испытаешь ни любви, ни радости, ни счастья. Неужели ты не понимаешь, что ты наделала? Ты променяла на кусок бездушного железа живое сердце. Свое сердце, Кайрен!
   На миг ему показалось, что слова его нашли какой-то отклик, но уже в следующий момент лицо графини превратилось в безобразную маску ярости и злобы.
   - Нет! Ты лжешь! - прошипела она и прыгнула к нему, одновременно отводя руку с кинжалом для удара.
   Атака была столь стремительной, что Трэвис едва успел перехватить запястье Кайрен и удержать в каком-нибудь дюйме от груди направленное прямо в сердце острие. Она боролась отчаянно, со свирепостью разъяренной пантеры и совсем не женской силой - в этом графиня не обманула: железное сердце действительно наделяло хозяина сверхчеловеческой мощью. К счастью, Трэвис был чуть ли не вдвое тяжелее, да и панический ужас впрыснул ему в кровь достаточно адреналина, чтобы сравняться с противницей. Невероятным напряжением мышц ему удалось отшвырнуть ее в сторону. Кайрен ударилась о стену и упала, кинжал вылетел из ее разжавшихся пальцев и со звоном заскользил по полу.
   Трэвис лихорадочно осмотрелся. Есть! Дверь в дальнем углу. Он бросился к ней и навалился плечом. Дверь со скрипом открылась. За спиной раздался леденящий кровь вопль.
   - Ты еще пожалеешь об этом, Трэвис Уайлдер! - бесновалась графиня, в бессильном гневе царапая ногтями грязный пол. - Горько пожалеешь! Ты не пожелал стать моим, но знай: в отместку я лишу тебя того, что тебе дороже всего. Лишу и уничтожу! Посмотрим тогда, как вынесет потерю твое сердце!
   Ни разу в жизни не доводилось Трэвису сталкиваться со столь всепоглощающей ненавистью. Раньше Кайрен, несмотря на все ее недостатки, имела право называться женщиной, но в существе, которое сейчас корчилось перед ним в припадке бешеной злобы, больше не осталось ничего человеческого. Она перешла грань, и теперь ей нет возврата.
   Он захлопнул за собой дверь, задвинул деревянный засов и пустился бежать по темному коридору. Еще одна дверь впереди. В лицо ударил порыв ледяного ветра. Перед Трэвисом простирался верхний двор, тускло освещенный зависшей над стенами и бастионами луной. А вот и знакомый темный силуэт чуть поодаль - башня толкователей рун. Пожалуй, единственное место в замке, где он сможет найти понимание и помощь. Быстро оглядевшись по сторонам, Трэвис в несколько прыжков пересек открытое пространство.
   Сердце бешено колотилось, пульс отдавался в ушах ударами тяжелого кузнечного молота, легким не хватало воздуха, но он все-таки добрался до цели. Нырнув в дверь, Трэвис ринулся вверх по винтовой лестнице.
   - Рин! Джемис! Где вы? - закричал он, влетая в большой зал.
   Рин поднял голову и удивленно обернулся на крик. Молодой рунный мастер стоял на коленях перед жаровней. Трэвис застал его как раз в тот момент, когда он собирался подбросить туда пригоршню угля. Рину хватило одного взгляда, чтобы понять, в каком возбужденном состоянии находится его бывший ученик. Поднявшись на ноги, он озабоченно спросил:
   - Что случилось, Трэвис? Тебе плохо?
   - Они нашли меня, Рин! - выпалил он, задыхаясь от бега и волнения. - И сейчас гонятся за мной. Толкователь нахмурился:
   - О ком ты говоришь? Постой, я понял! В. -замке чужие? - Лицо его потемнело. - Враги короля?
   Трэвис кивнул, но тут же замотал головой. Рин почти угадал, только врагами на этот раз были отнюдь не мятежные бароны или разбойники с большой дороги. Но времени на объяснения у него не было.
   - Послушай, мне нужно как можно скорее попасть в пиршественный зал и отыскать Фолкена. Он потом все тебе расскажет. Ты мне поможешь?
   Рин глубоко вздохнул и согласно кивнул:
   - Хорошо, Трэвис. Хотя я ничего не понял, но если ты считаешь, что это так важно, я готов.
   Трэвис с благодарностью посмотрел на друга. В такую ночь о лучшем напарнике не приходилось и мечтать. Как же ему повезло, что Рин оказался на месте. Быть может, еще есть надежда, что все закончится благополучно?
   - Но прежде выслушай меня, Трэвис, - снова заговорил рунный мастер. Ты же еле на ногах стоишь. Мало будет от тебя толку, если ты грохнешься в обморок, не успев добраться до Фолкена. Прошу тебя, выпей сначала хотя бы глоток вина.
   Острое ощущение ускользающего, как вода сквозь пальцы, времени подстегивало к немедленным действиям. Он хотел отказаться, но в горле так пересохло, что он не сумел выговорить ни слова. Конечно, Рин прав! Ему просто необходимо что-нибудь выпить и передохнуть пару минут. Махнув рукой, Трэвис тяжело опустился в кресло у жаровни.
   - А где Джемис? - с трудом прохрипел он.
   - Он уже там, в зале, - ответил Рин, разливая по кубкам вино из глиняного кувшина.
   Трэвис протянул руки к пылающим углям. Он изрядно продрог. Туника отсырела от пота, и по спине побежали мурашки. Энергично потерев ладони над жаровней, Трэвис вдруг обратил внимание на комок белых перьев рядом с ней. Голубь. И похоже, мертвый. Странно. Он нагнулся и пальцем перевернул еще не успевшее остыть тельце. Свалился с насеста под потолком? Нет, не может быть. Да и головка болтается. Кто-то свернул голубю шею, и произошло это всего несколько минут назад.
   - Сейчас мы тоже туда отправимся, - заметил Рин, не оборачиваясь. Совсем скоро начнут подавать угощение, а нам еще нужно успеть произнести над пищей название предохраняющей от порчи руны.
   Но Трэвис его не слышал. Он не мог оторвать взгляда от мертвой птицы. Внезапно на белоснежной грудке расплылось алое пятнышко. Что это? Кровь? Секунду спустя рядом с первым пятном появилось второе, точно такое же. Трэвис вскинул голову и посмотрел наверх.
   Он был привязан за ноги к стропилам. В выкатившихся из орбит глазах застыл смертельный ужас, лицо побагровело, язык вывалился. Из уголка рта капала кровь. Голова старо-го толкователя рун бессильно болталась: его шея тоже была свернута - как и шея белого голубя у ног Трэвиса. Вот только свернуть шею человеку далеко не так просто, как маленькой птичке. Для этого требуется незаурядная сила и крепкие руки...
   - Держи свое вино, Трэвис. - Рин закончил наконец колдовать над кубками и протянул гостю один из них. - Кстати, может, все-таки расскажешь, что происходит?
   Трэвис оцепенело уставился на кубок. Даже не на кубок, а на кисти рук Рина - широкие, сильные, привычные к нелегкой крестьянской работе. В этот момент весь мир для него словно сосредоточился на этих руках. А в следующее мгновение он стремительно вскочил, опрокинув кресло, и отпрянул назад. Рин замер, следя за каждым его движением немигающим взором. Затем разжал пальцы, уронил на пол оба кубка и, не обращая внимания на разлившуюся под ногами лужу, шагнул к Трэвису.
   - Что... что они с тобой сделали? - пятясь к стене и содрогаясь от отвращения и жалости, прошептал Трэвис.
   - Ты глупец, Трэвис, - произнес Рин лишенным всякого выражения голосом. - От Него невозможно скрыться. Сопротивляясь Его воле, ты только обрекаешь себя на лишние мучения. - Он вдруг запнулся, и Трэвису почудилось, что в карих глазах рунного мастера мелькнула затаенная тоска. Скоро ты сам это поймешь, потому что в конечном итоге Он все равно заставит тебя служить Ему.
   - Но почему...
   - Почему я пошел на это? Почему остался толкователем? Почему не прикончил тебя сразу, как только понял, что ты умеешь вязать руны? - Губы Рина растянулись в безжизненной усмешке. - Потому что у меня было другое задание. Мне поручили следить за мастерами Серой башни, и я следил. Как следил и за тобой - с самого первого дня, когда Фолкен заявился к нам потолковать о твоем обучении. Мне не приказывали убить тебя; эту задачу Хозяин возложил на других своих слуг. К несчастью, они оплошали, и теперь мне придется исправлять их ошибку. И довольно вопросов, Трэвис! У меня больше нет ни времени, ни желания на них отвечать.
   Слушая откровения Рина, Трэвис незаметно смещался в сторону винтовой лестницы, но тот, видимо, заметил его нехитрый маневр, потому что улыбка вдруг исчезла с его лица, а глаза угрожающе сузились.
   - Отдай мне Синфатизар, - потребовал Рин. - Тогда у тебя появится шанс сохранить жизнь.
   - Никогда! - решительно покачал головой Трэвис и неожиданно рванулся к ступеням.
   Ладонь правой руки больно кольнуло, и в тот же миг он услышал произнесенное Рином имя руны:
   - Кронд!
   Результат не замедлил сказаться. Атмосфера вокруг него сгустилась и превратилась в подобие раскаленной духовки. Отсыревшая от пота одежда заклубилась паром. Жар продолжал усиливаться. Трэвис понял, что через несколько секунд он сам вспыхнет, как порох.
   Разбей ее, Трэвис!
   Джек! Снова Джек!
   Разбей его руну! Скорее!
   Горло и гортань пересохли, как песок в пустыне, язык чудовищно распух и еле помещался во рту, но каким-то чудом он все же умудрился выдавить из себя коротенький звук:
   - Рет!
   Он не столько увидел, сколько почувствовал вырвавшуюся в момент произнесения разбивающей руны из правой ладони вспышку. Палящий зной моментально схлынул, и в лицо пахнуло блаженной прохладой. Уши резанул быстро оборвавшийся пронзительный вопль, сопровождаемый глухим звуком падения.
   Покачиваясь на негнущихся ногах, Трэвис с трудом доковылял до распростертого на полу Рина Он лежал на спине. Мертвые глаза изменившего клятве рунного мастера смотрели в потолок, а из раскрытого рта поднималась тонкая струйка дыма. Сила ответного заклятия оказалась столь велика, что тунику его буквально разорвало в клочья. Левую сторону обнажившейся груди пересекал длинный уродливый шрам.
   Ты молодец, Трэвис! Уничтожив вызванную им магию, ты тем самым уничтожил и его мозг. Просто и элегантно.
   Рука его непроизвольно сжалась в кулак, на глаза навернулись слезы. Нет, никакой он не молодец, а самый обыкновенный убийца. Ведь сколько раз зарекался - и опять нарушил обещание. Спотыкаясь, он спустился по лестнице и выбежал во двор. Морозный воздух хлынул в иссушенные жаром легкие, но и он не мог унять неудержимого приступа тошноты. Упершись ладонями в колени, Трэвис согнулся и изверг в окаменевшую от холода грязь содержимое желудка и вместе с ним - хотя бы частично - страх, омерзение и стыд.
   Пойми, Трэвис, у тебя не было другого выхода!
   Господи, как же он устал от этого голоса! Он больше не желал прислушиваться к его советам. Шатаясь, словно пьяный, из стороны в сторону, Трэвис пересек двор и вошел в парадное. В голове осталась лишь одна мысль, заполнившая, подобно навязчивой идее, все закоулки мозга: добраться до пиршественного зала и найти Фолкена. Бард наверняка знает, что делать. И Мелия тоже. Они обязательно найдут способ спасти всех, в том числе и его, Трэвиса Уайлдера!
   Ему не позволили одолеть и четверти пути Темный коридор, которым он пробирался, вдруг озарился впереди мертвенным холодным сиянием. Трэвис затравленно оглянулся. С противоположного конца на него тоже надвигалось светящееся облако, по краям которого маячили высокие гибкие фигуры, тянущие к нему длинные и тонкие паучьи лапы. Их призывные жесты, казалось, были исполнены любви и сочувствия, но он хорошо знал, сколь обманчивы эти объятия, несущие с собой лишь леденящий холод забвения и смерти. Не рассуждая, Трэвис свернул в узкий боковой проход - последний еще не отрезанный путь к отступлению.
   И тут удача окончательно ему изменила. Не пройдя и дюжины шагов, он уперся в тупик. Руки его лихорадочно зашарили вокруг, но не могли нащупать ничего, хотя бы отдаленно напоминающего дверную ручку или засов, и всюду упирались в глухую кладку без отверстий и трещин Внезапно на него навалилась невыносимая усталость. Прижавшись спиной к стене, Трэвис опустился на корточки. Ему больше некуда было бежать, да и силы полностью иссякли. Пальцы его скользнули по шершавой ткани туники и судорожно сжались вокруг железной шкатулочки во внутреннем кармане.
   - Прости меня, Джек, - прошептал Трэвис.
   Бледное мерцание в начале тупика разгоралось все ярче.
   98
   Леди Эйрин, баронесса Эльсандрийская, внимательно наблюдала за потоком собирающихся на праздник гостей.
   Она со знанием дела выбрала самое подходящее для этого место' в нише одного из запасных выходов, скрытой несколькими цельными стволами деревьев, составлявших часть декораций. Ей без особого труда удавалось оставаться практически невидимой. Эйрин давно привыкла философски относиться к тому, что люди, как правило, избегают встречаться с ней взглядом и вообще смотреть в ее направлении. Чисто инстинктивная реакция на самом деле - ведь в противном случае им пришлось бы мириться с существованием не только самой баронессы, но и ее физического недостатка. А поскольку большинство людей прежде всего печется о собственном душевном спокойствии, они находят выход в том, что просто закрывают глаза на всякие неприятные мелочи вроде сухой руки. Сегодня это обстоятельство весьма пригодилось девушке, хотя она и вздыхала порой, когда разодетые в блистающие золотом и драгоценностями наряды гости неспешно дефилировали мимо ее наблюдательного пункта, даже не поворачивая головы в ее сторону. Что ж, девятнадцать лет - достаточно долгий срок, чтобы смириться с таким отношением окружающих, к тому же Эйрин еще ребенком усвоила нехитрую истину: когда тебе вообще не уделяют внимания, живется гораздо легче, чем когда его уделяют слишком много.
   Сегодня на баронессе было новое платье цвета морской лазури и изящная накидка из меха белого кролика. Однако, несмотря на теплую одежду, хорошо протопленное помещение и присутствие сотен людей, она никак не могла согреться. Если Грейс и Трэвис не ошибаются - а причин сомневаться в их выводах Эйрин не видела, - то убийца лорда Олрейна сейчас тоже находится в этом зале, где-то среди толпы гостей.
   Синие глаза баронессы безотрывно скользили по пестрому скопищу приглашенных, не оставляя без внимания не только вельмож и рыцарей, но и снующих меж столами лакеев и слуг. Любой мужчина мог оказаться главарем заговорщиков, но как распознать таящееся под внешне благообразной внешностью Зло? Взгляд Эйрин выхватывал из толпы одно лицо за другим, и она пристально всматривалась в каждое в надежде распознать под личиной того, кто им нужен.
   Справедливости ради следует отметить, что взор ее чаще задерживался на лицах красивых и мужественных. И такой подход свидетельствовал о незаурядном логическом мышлении юной баронессы. Человек так устроен, что склонен подозревать в недобрых намерениях в первую очередь тех людей, кого природа не наградила ни могучей статью, ни внешней привлекательностью: калек, уродов, хилых и больных - короче говоря, как раз тех, кто и без того обижен судьбой. Но Эйрин отлично понимала, насколько хитер и коварен их враг, и не верила, что он выберет для себя такое элементарное прикрытие, как врожденное уродство или отталкивающая внешность. Куда эффективнее скрыть чудовищные замыслы за приятной улыбкой, располагающей физиономией или глазами, в которые так и хочется провалиться.
   Гости продолжали прибывать. В зале становилось все теснее, и Эйрин забеспокоилась. Бореас наверняка ее разыскивает. После гибели лорда Олрейна его обязанности по подготовке и проведению праздника перешли к ней. Правда, баронесса заранее снабдила подробными инструкциями как придворного виночерпия, так и главного королевского повара и не сомневалась, что они и без нее справятся с нелегкой задачей накормить и напоить такую ораву.
   А вдруг они позабыли о меде?
   Эйрин охватила паника. Король Персард Перридонский предпочитал вину мед и мог устроить жуткий скандал, если перед ним на столе не окажется кувшина с любимым напитком. А Соррин Эмбарский вообще ничего не пил, кроме свежего козьего молока, да и то ограничивался одним кубком, хотя при его фантастической худобе ему определенно не повредила бы и гораздо большая доза. Эйрин представила, что произойдет, если повар и виночерпий не вспомнят о молоке и меде, и ей сделалось дурно. Подхватив юбки, она уже готова была ринуться на кухню, но вовремя опомнилась.
   Не пори горячку, Эйрин! Пусть об этом болит голова у них и у короля Бореаса. Ты все равно не сможешь угодить всем и каждому, даже если разорвешься на части. И не забывай, что тебя сегодня ждут куда более важные дела.
   Эйрин испуганно огляделась по сторонам: не подслушал ли кто ненароком ее крамольные мысли. И откуда только они взялись? Всю жизнь она из кожи вон лезла, стремясь угодить другим и видя в этом единственный способ добиться их расположения и заставить забыть ее уродство. Она беспрекословно подчинялась любым требованиям Бореаса, покорно выполняла самые вздорные его капризы и так в этом поднаторела, что научилась зачастую предупреждать малейшее желание короля. В то же время она твердо знала: если даже он сейчас взревет на весь зал, призывая ее, она впервые в жизни не бросится со всех ног на зов, как бывало всегда, хотя не могла понять, чем вызвана такая уверенность.
   Взгляд Эйрин упал на длинный королевский стол, установленный на возвышении в дальнем конце зала, и ей стало ясно, что ответ следует искать там. Вот королева Иволейна - величественная, строгая, неприступная, с невозмутимым спокойствием наблюдающая за суетящейся внизу толпой. А рядом с ней леди Тресса - маленькая, полная, добродушная. Нипочем не догадаешься, что могуществом она лишь немногим уступает своей коронованной соседке. А на другом конце стола Грейс с лордом Логреном Эри-данским. Смотри-ка, щебечут, будто влюбленные! Надо же, как он на нее смотрит - прямо глазами пожирает! Неужели она его околдовала?
   Что за глупости, Эйрин! Грейс никогда себе такого не позволит... или позволит?
   Глубоко вздохнув, баронесса заставила себя вновь сосредоточиться на своем задании. Установление личности убийцы возлагалось по плану на Трэвиса и Грейс. Как только они поймут, кто он, последняя должна незаметно подать сигнал Эйрин. Тогда придет ее черед действовать. Она приблизится к заговорщику и сообщит, что его ожидает гонец с важным посланием. Затем выведет через запасный выход в подсобное помещение, где убийцу встретит не мифический посланец, а Дарж со своим здоровенным двуручным мечом и Бельтан, который сейчас находится в зале, но должен будет, как только Эйрин с подозреваемым направятся к дверям, последовать за ними и присоединиться к эмбарцу.
   Пульс баронессы заметно участился. В душу закралось сомнение: сумеет ли она справиться со своей ролью? Она была благодарна Грейс и остальным друзьям за доверие, но прекрасно сознавала, насколько ограничены ее таланты по части притворства. Что, если убийца разгадает ее уловку? Нет, о таком исходе лучше не помышлять! Она должна верить, что у нее все получится.
   Зажмурившись, Эйрин мысленно произнесла короткую молитву. Она никогда не говорила Грейс о том, что поклоняется Ирсайе. Не то чтобы она боялась насмешек со стороны подруги - нет, та ни за что не стала бы издеваться над ней в отличие от некоторых других знакомых дам, никогда не упускавших случая позубоскалить на чужой счет, - но интуитивно чувствовала, что Грейс из тех людей, кто не ищет поддержки у богов или богинь, а полагается только на собственные силы. Эйрин мечтала когда-нибудь стать хотя бы наполовину такой же смелой, уверенной и царственно прекрасной, как Грейс, но, пока этого не случилось, не видела никакой беды в том, чтобы на всякий случай заручиться помощью богини-охотницы. В конце концов, этой ночью они тоже вышли на охоту - охоту за убийцей!