Страница:
Я оглянулся. Козин кивнул в сторону столика у окна:
– Видишь эту компанию? Самый высокий, спиной к нам сидит Борзов.
– Это же клипмейкер из «Бонзы». У него куча наград с фестивалей.
– Точно. Рядом с ним с большим брюхом – это Налимчик.
– Президент Союза российских рекламных агентств.
– Молодец, знаешь… Лицом к нам, рыжий – это профессор Варлоу.
– Да, читал.
– Тот, что наклонился в сторону Налимчика, это Гребнюхин из журнала «Реклама России».
– Тоже знаю – известный журналист, про рекламу пишет.
Я смотрел на этих известных людей. Я был совсем рядом. Выдохнул:
– Могучая кучка.
Козин усмехнулся:
– Вот именно – кучка. Не такая уж, правда, могучая. Скорее дерьмовая.
Я не понял его иронии:
– Дерьмовая кучка?
Козин кивнул:
– Эта кучка весьма показательна для бизнеса, в котором мы с тобой работаем. Это те люди, о которых я тебе только что говорил. Это те самые, что не смогли выделиться, заработать себе на жизнь на своем профессиональном поле. И пытаются сделать это в рекламе. Возьмем Налимчика. Физик по образованию. Но ученый из Налимчика оказался никакой. А уважение ему иметь хотелось. И мелькать желалось на страницах журналов, на радио и на телевидении. Физики его отвергли как непрофессионала. Он помыкался, помыкался по разным делам, да и вполз в рекламу. Пришел администратором в Союз рекламных агентств. Лебезил, лебезил, и гляди-ка, вылебезил – президент.
Я перевел взгляд:
– А Борзов?
– Клипмейкер? Он не смог поступить в кинематографический вуз, ума не хватило. А хотелось в красивую жизнь, в богему. Полез через рекламу. Сначала осветителем на съемочной площадке был. Присмотрелся, как камера работает и все прочее. Нахватался по верхам. Потом обманул клиента, выдав чужой ролик за свой, и так снял свою первую рекламу. А имея один ролик (не важно, какого качества), уже легче обманывать других рекламодателей… Борзов самоучка, человек не без таланта. Но на самом-то деле ему хочется заниматься не рекламой, а кино. Посмотри его ролики, он их снимает как красивые фильмы. У него все «как бы кино» А ведь ролики, как и кино, показывают по телевизору. Они примелькаются, а потом будет конкурс, а на конкурсе жюри, в котором такие, как прикормленный в «Репе» Налимчик, присуждают призы, награды. А журналисты, вроде Гребнюхина, пишут об этом. Видишь, как писака ловит каждое слово Борзова. Ему в кайф, что он рядом с таким человеком. И он будет писать еще и еще, преумножая славу Борзова. А тот в нее все больше и больше верит…
Я заметил:
– Гребнюхин и на Налимчика влюбленными глазами смотрит.
– Еще бы… Налимчик, как президент Союза, входит в оргкомитеты и жюри фестивалей, конференций, круглых столов. Может легко попросить кого-то исключить из списков приглашенных, а кого-то, наоборот, внести. Гребнюхину пропустить любое заметное мероприятие смерти подобно. Он из кожи вон лезет, чтобы только оказаться в тусовке. Обписать – обслужить, облизать… Придворный журналистик.
– А профессор Варлоу в их компании случайно?
– Отнюдь. Думаю, еще будешь иметь счастье с ним познакомиться. Такие профессора кислых щей накрутят всяких как бы умных слов, навертят, закружат голову. «Для обеспечения коммуникативной парадигмы слоганного функционального бессознательного восприятия позиционированных целевых адекватно-амбивалентных респондентов…» Человек, читая такое, думает, что ему что-то умное сказали. И доверяется «профессорам»…
– То есть тот, кто умным прикидывается, сам ничего не понимает?
– Ну да.
Тут уж я блеснул своим образованием:
– «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Шопенгауэр.
– Мудрый человек, ничего не скажешь.
Я вспомнил:
– Пробовал читать «Мифорекламу» этого Варлоу.
Козин покачал головой:
– Я тоже не смог, потому что это бред. Варлоу ни черта не понимает в рекламе. Но напускать на себя ученый вид он мастак. Видишь, какой солидный. «Профэссор»…
У меня зароились вопросы:
– Но почему люди покупают книги Варлоу? Почему клиенты тратят деньги на Борзова? Почему имеют дело с Налимчиком, с Дымпшиком?..
Козин грустно улыбнулся:
– Потому что бездари умеют убеждать. Замаскированным враньем или мощным напором. Энергию свою им ведь больше некуда приложить – приличного таланта бог не дал. Вот и вкладываются в собственное продвижение. Тусуются, болтают, обещают, предлагают, завораживают, наседают. Давят, давят, давят и продавливают…
Я огляделся вокруг и заметил еще одну знакомую фигуру:
– А это, это же Дымпшик из «Дымпшик и партнеры»…
– Угадал, – улыбнулся Козин, – он самый, только с партнерами у него не очень. Как впрочем и с клиентами…
– Но, почему? – не понимал я, – Дымпшик же должен большую компанию иметь, море клиентов. С таким-то именем. Он же, как говорят, «король пиара»…
– Вот именно поэтому… Видишь ли Дымпшик готов пойти на все что угодно, лишь бы о нем говорили. Грязью кого-нибудь полить, скандал раздуть, склоку устроить…
– И действительно же о Дымпшике говорят.
– А результат? – поморщился Козин, – Видишь, один сидит. От него теперь так этим «пиаром» воняет, что приличные люди его за километр обходят…
Я отхлебнул пива:
– М-да…
Козин тоже сделал несколько глотков:
– Так вот, что я хотел от тебя услышать. Зачем ты пришел к нам в рекламу, в «Лидер»? По тусовкам тусоваться, по фестивалям фестивалить или дело делать?
Я твердо поставил бокал на стол:
– Дело делать.
Козин удовлетворенно хлопнул ладонью по столу:
– Так тогда делай, а не придумывай как бы позабавней свой «Супер-форт» представить… Знаешь, у меня один клиент рекламу посмотрел и спросил: «А не скучновато получилось?» А я ему в ответ: «Вы разве клоуном в цирке работаете?» Реклама не цирк, чтобы развлекать, забавлять. Хорошая реклама – та, о которой люди не думают, что она реклама, а просто следуют ей, покупают нужный им товар… Мы с тобой просто продавцы, торговцы. Обычные ремесленники…
– Угу…
– Учиться тебе надо дальше. И ведь есть у кого. Столько ребят хороших работает. Давтян, Проничев… Лучшие профессионалы. Здесь они, правда, как и я, бывают редко. Им некогда тусоваться…
В это время Налимчик, сказав что-то Гребнюхину, встал со своего места, подошел к нам:
– Здравствуйте. Как поживаете?
Козин представил меня:
– Наш новый менеджер.
Пожалел меня, сказал: не «стажер», а «менеджер».
Мы пожали друг другу руки:
– Очень приятно.
– Очень приятно.
Налимчик поинтересовался у Козина:
– Как «Лидер Интернешнл»? Как клиенты?
– Все нормально.
Они перебросились еще парой слов, и Налимчик снова протянул руку:
– У меня там еще один разговор.
– Счастливо.
– Всех благ.
Хо-хо, я познакомился с президентом Союза российских рекламных агентств! Захотелось сказать что-нибудь приятное Козину:
– Он тебя так уважает.
Козин снова усмехнулся:
– Если бы. Он бы меня вместе с дерьмом сожрал. Профессионалы ему как кость в горле. Они же видят его насквозь! И у них к нему нет того уважения, почитания, за которым он и полез в это дело.
– А зачем он тогда подошел?
– Потому что я работаю в «Лидер Интернешнл». Наше агентство многое решает в Союзе. Будут новые выборы президента, и для него наш голос важен. Поэтому он и с тобой так любезничал. А будь ты из мелкого агентства, Налимчик бы тебе руки не подал…
Козин вытер ладонь о штанину. Наверное, ему было противно прикосновение Налимчика. Я тоже вытер свою. М-да… Я снова втянул в себя воздух – запах рекламы показался на этот раз мне «не очень»…
Помнится, когда прикидывал, в какую сферу бизнеса податься, то выбрал рекламу в том числе и потому, что подумывал о фестивалях и прочих приятных мероприятиях. Прикидывал, что буду среди известных людей. Вращаться. Тусоваться… Мне стало стыдно перед профессиональной мудростью Козина. Я был ему благодарен. Вовремя он меня одернул. Повернул в правильном направлении. И еще был благодарен Протасову. Он ведь мог отдать меня другому менеджеру, а отдал именно Козину.
После разговора в «Репе» я принялся тщательно изучать потенциальную аудиторию покупателей сейфов. Мне нужно было знать все об этих людях. Чего они хотят в целом от сейфов? Защиты? Уверенности? Гарантий? Я сравнил сейфы нашего клиента с сейфами других производителей. Оказалось, что они принципиально не различались. И значит, нашему клиенту не так-то просто чем-либо зацепить покупателей. Но мне, кажется, удалось нащупать кое-что…
Я увлеченно барабанил по клавиатуре компьютера, когда Протасов, проходивший мимо, позвал:
– Эй, юный гений, зайди-ка ко мне…
Я, предчувствуя взбучку из-за медленного продвижения по сейфам (больше не из-за чего), поплелся следом за ним в кабинет.
– Садись… – кивнул на стул Протасов, – Знаешь, дошли до меня любопытные слухи. Говорят, ты себя слишком умным считаешь…
Я растерялся:
– Нет… Кто такое мог сказать?… Мне еще многому учиться нужно…
– Ну-ну… – засунул Протасов себе в нос палец, – Видишь ли, мы Козина в филиал в Уфу переводим, заместителем директора по рекламе. На повышение идет человек, так сказать… А тебя вроде как берем на его место. Менеджером. Но с испытательным сроком…
Язык меня в этот момент совсем не хотел слушаться. Или ему просто нечего было сказать. Из меня выдавилось только:
– Я… Да я…
– Ты неплохо зарекомендовал себя, – продолжал ковырять себе в носу Протасов, – И на сегодня, хотя и с определенной натяжкой, но соответствуешь этой должности. По ходу работы, конечно, еще поднатаскаешься. Ну, что? Согласен?
Он еще спрашивает!
– Конечно, – подскочил я. И подумал: наверное, это Козин рекомендовал. А тогда в «Репе» во время разговора он меня прощупывал. И, видимо, не случайно представил Налимчику менеджером. Он уже знал, что я им стану. Ай да Козин…
– Садись. Мы еще не закончили, – Протасов вытер палец шелковым носовым платком и продолжил, – Есть одна закавыка, которая кое-кого смущает. В том числе и меня. Понимаешь, ты как-то больше на робота похож, чем на человека… Делаешь все слишком правильно. Даже ругать тебя вроде не за что. Это, конечно, замечательно, но как-то неуютно с тобой. На шутки, говорят, не реагируешь. И вообще с коллегами практически не общаешься. Мне лично на это в общем-то насрать. Но это может помешать твоей карьере. Тебе ведь придется стать не просто деловым партнером нашего клиента, не компьютерной машиной при нем, но приятным собеседником, даже где-то товарищем, может быть, другом. На время контракта. Так что подумай, подумай над этим…
Меня берут на постоянную работу! Испытательный срок – ерунда. Берут. Теперь у меня будет настоящая работа. И клубная карточка «Рекламного пира»! Я сам смогу ходить в «Репу», водить туда знакомых. Как Козин…
Только у этих радостных мыслей был горьковатый привкус. Протасов прав. Действительно, как-то незаметно для себя я настолько погрузился в работу, что попросту перестал обращать внимание на людей, связанных с ней. А ведь мог бы и сам задуматься раньше. Ведь слышал же как-то через дверь в коридоре обрывок разговора о себе:
– А чего это Мамонтов так напрягается? Перед начальством выслуживается?
– Похоже… А мы вроде как и не люди уже, вчера даже не поздоровался. Занят был. Великий гений. Попросит он у меня что-нибудь. Я ему сделаю, ага.
Я не понял, кто это говорил. И не придал тогда этому особого значения. Напрасно! Да, я стал неплохим специалистом. Но хорошим работником компании – по сути своей большого коллектива – определенно нет. Придется срочно исправляться. Надо постараться сблизиться с окружающими меня людьми, хотя бы внешне стать таким же, как они. Это, наверное, не самая трудная задача по жизни.
Теперь, когда я заходил в офис, обязательно здоровался со всеми:
– Добрый день… Привет… Как дела…
Сталкиваясь с кем-либо из знакомых в коридоре, в лифте, интересовался тем, что в принципе мог бы узнать и сам из газет или теленовостей:
– Как «Спартак» сыграл?..
– Что у нас завтра с погодой?..
Людям, видимо, приятно сообщить хоть кому-нибудь новость из своих уст. Мне с удовольствием отвечали:
– «Спартак» чуть не продул. Судью, блин, как будто подкупили. Но за две минуты до конца наши сравнивают счет. А в дополнительное время «Спартак» забивает еще и выигрывает! Ты бы видел этот гол…
– Завтра солнышко обещали. С семьей выберемся за город. Шашлыки пожарим…
Поразительно, у меня тут же начались складываться хорошие отношения со старшим компьютерщиком агентства Игнатюком, с заведующей отделом исполнения заказов Авериной. Менеджер отдела филиалов Носов вообще проникся ко мне таким доверием, что иногда жаловался на непонимание начальства.
Я не ожидал такой реакции. Всего несколько ничего незначащих слов, а люди стали относиться ко мне намного приветливее. Теперь те, кто вчера вообще не разговаривали со мной, стали вдруг подсказывать что-то по работе. Причем даже тогда, когда не просил их об этом.
И я развивал успех. Вступил в теннисный клуб, куда ходили многие из наших мужчин. Шепотом советовался с женщинами:
– Никак не могу подобрать себе галстук… Какие сейчас в моде?..
Я улыбался нашим дамам. В ответ улыбались они. В том числе и Катя – секретарь дирекции:
– Жениться тебе нужно, Сер’гей, для полного счастья…
Я думал об этом. Но, увы, отдалился от Алены не просто географически. Иногда я вообще забывал о ее существовании. Вспоминая, виновато торопился позвонить. Но каждый раз с трудом находил, что ей сказать, о чем спросить. Со своими планами тихой семейной жизни в приличном пригороде Воронежа Алена была мне просто неинтересна. Москва пугала ее.
Во время разговоров по телефону больше говорила она. А я – я делал вид, что слушаю. Алена подмечала это. Конечно, обижалась:
– Ты какой-то совсем чужой стал, Сергей…
– Что ты, Алена…
Но она была права. Я стал ей чужим. Она стала мне чужой. Я не знал, что делать в этой ситуации. Алена столько ждала меня…
Не находя выхода, я решил постараться вообще не думать об этом. Ведь в остальном у меня все так замечательно складывается. На работе мной теперь все вполне довольны: и шеф, и коллеги. И оттого я сам доволен и полон сил, желания работать еще больше, еще лучше. Да и есть у меня еще о чем, кроме Алены, серьезно подумать.
5. Перемены не к лучшему
– Видишь эту компанию? Самый высокий, спиной к нам сидит Борзов.
– Это же клипмейкер из «Бонзы». У него куча наград с фестивалей.
– Точно. Рядом с ним с большим брюхом – это Налимчик.
– Президент Союза российских рекламных агентств.
– Молодец, знаешь… Лицом к нам, рыжий – это профессор Варлоу.
– Да, читал.
– Тот, что наклонился в сторону Налимчика, это Гребнюхин из журнала «Реклама России».
– Тоже знаю – известный журналист, про рекламу пишет.
Я смотрел на этих известных людей. Я был совсем рядом. Выдохнул:
– Могучая кучка.
Козин усмехнулся:
– Вот именно – кучка. Не такая уж, правда, могучая. Скорее дерьмовая.
Я не понял его иронии:
– Дерьмовая кучка?
Козин кивнул:
– Эта кучка весьма показательна для бизнеса, в котором мы с тобой работаем. Это те люди, о которых я тебе только что говорил. Это те самые, что не смогли выделиться, заработать себе на жизнь на своем профессиональном поле. И пытаются сделать это в рекламе. Возьмем Налимчика. Физик по образованию. Но ученый из Налимчика оказался никакой. А уважение ему иметь хотелось. И мелькать желалось на страницах журналов, на радио и на телевидении. Физики его отвергли как непрофессионала. Он помыкался, помыкался по разным делам, да и вполз в рекламу. Пришел администратором в Союз рекламных агентств. Лебезил, лебезил, и гляди-ка, вылебезил – президент.
Я перевел взгляд:
– А Борзов?
– Клипмейкер? Он не смог поступить в кинематографический вуз, ума не хватило. А хотелось в красивую жизнь, в богему. Полез через рекламу. Сначала осветителем на съемочной площадке был. Присмотрелся, как камера работает и все прочее. Нахватался по верхам. Потом обманул клиента, выдав чужой ролик за свой, и так снял свою первую рекламу. А имея один ролик (не важно, какого качества), уже легче обманывать других рекламодателей… Борзов самоучка, человек не без таланта. Но на самом-то деле ему хочется заниматься не рекламой, а кино. Посмотри его ролики, он их снимает как красивые фильмы. У него все «как бы кино» А ведь ролики, как и кино, показывают по телевизору. Они примелькаются, а потом будет конкурс, а на конкурсе жюри, в котором такие, как прикормленный в «Репе» Налимчик, присуждают призы, награды. А журналисты, вроде Гребнюхина, пишут об этом. Видишь, как писака ловит каждое слово Борзова. Ему в кайф, что он рядом с таким человеком. И он будет писать еще и еще, преумножая славу Борзова. А тот в нее все больше и больше верит…
Я заметил:
– Гребнюхин и на Налимчика влюбленными глазами смотрит.
– Еще бы… Налимчик, как президент Союза, входит в оргкомитеты и жюри фестивалей, конференций, круглых столов. Может легко попросить кого-то исключить из списков приглашенных, а кого-то, наоборот, внести. Гребнюхину пропустить любое заметное мероприятие смерти подобно. Он из кожи вон лезет, чтобы только оказаться в тусовке. Обписать – обслужить, облизать… Придворный журналистик.
– А профессор Варлоу в их компании случайно?
– Отнюдь. Думаю, еще будешь иметь счастье с ним познакомиться. Такие профессора кислых щей накрутят всяких как бы умных слов, навертят, закружат голову. «Для обеспечения коммуникативной парадигмы слоганного функционального бессознательного восприятия позиционированных целевых адекватно-амбивалентных респондентов…» Человек, читая такое, думает, что ему что-то умное сказали. И доверяется «профессорам»…
– То есть тот, кто умным прикидывается, сам ничего не понимает?
– Ну да.
Тут уж я блеснул своим образованием:
– «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Шопенгауэр.
– Мудрый человек, ничего не скажешь.
Я вспомнил:
– Пробовал читать «Мифорекламу» этого Варлоу.
Козин покачал головой:
– Я тоже не смог, потому что это бред. Варлоу ни черта не понимает в рекламе. Но напускать на себя ученый вид он мастак. Видишь, какой солидный. «Профэссор»…
У меня зароились вопросы:
– Но почему люди покупают книги Варлоу? Почему клиенты тратят деньги на Борзова? Почему имеют дело с Налимчиком, с Дымпшиком?..
Козин грустно улыбнулся:
– Потому что бездари умеют убеждать. Замаскированным враньем или мощным напором. Энергию свою им ведь больше некуда приложить – приличного таланта бог не дал. Вот и вкладываются в собственное продвижение. Тусуются, болтают, обещают, предлагают, завораживают, наседают. Давят, давят, давят и продавливают…
Я огляделся вокруг и заметил еще одну знакомую фигуру:
– А это, это же Дымпшик из «Дымпшик и партнеры»…
– Угадал, – улыбнулся Козин, – он самый, только с партнерами у него не очень. Как впрочем и с клиентами…
– Но, почему? – не понимал я, – Дымпшик же должен большую компанию иметь, море клиентов. С таким-то именем. Он же, как говорят, «король пиара»…
– Вот именно поэтому… Видишь ли Дымпшик готов пойти на все что угодно, лишь бы о нем говорили. Грязью кого-нибудь полить, скандал раздуть, склоку устроить…
– И действительно же о Дымпшике говорят.
– А результат? – поморщился Козин, – Видишь, один сидит. От него теперь так этим «пиаром» воняет, что приличные люди его за километр обходят…
Я отхлебнул пива:
– М-да…
Козин тоже сделал несколько глотков:
– Так вот, что я хотел от тебя услышать. Зачем ты пришел к нам в рекламу, в «Лидер»? По тусовкам тусоваться, по фестивалям фестивалить или дело делать?
Я твердо поставил бокал на стол:
– Дело делать.
Козин удовлетворенно хлопнул ладонью по столу:
– Так тогда делай, а не придумывай как бы позабавней свой «Супер-форт» представить… Знаешь, у меня один клиент рекламу посмотрел и спросил: «А не скучновато получилось?» А я ему в ответ: «Вы разве клоуном в цирке работаете?» Реклама не цирк, чтобы развлекать, забавлять. Хорошая реклама – та, о которой люди не думают, что она реклама, а просто следуют ей, покупают нужный им товар… Мы с тобой просто продавцы, торговцы. Обычные ремесленники…
– Угу…
– Учиться тебе надо дальше. И ведь есть у кого. Столько ребят хороших работает. Давтян, Проничев… Лучшие профессионалы. Здесь они, правда, как и я, бывают редко. Им некогда тусоваться…
В это время Налимчик, сказав что-то Гребнюхину, встал со своего места, подошел к нам:
– Здравствуйте. Как поживаете?
Козин представил меня:
– Наш новый менеджер.
Пожалел меня, сказал: не «стажер», а «менеджер».
Мы пожали друг другу руки:
– Очень приятно.
– Очень приятно.
Налимчик поинтересовался у Козина:
– Как «Лидер Интернешнл»? Как клиенты?
– Все нормально.
Они перебросились еще парой слов, и Налимчик снова протянул руку:
– У меня там еще один разговор.
– Счастливо.
– Всех благ.
Хо-хо, я познакомился с президентом Союза российских рекламных агентств! Захотелось сказать что-нибудь приятное Козину:
– Он тебя так уважает.
Козин снова усмехнулся:
– Если бы. Он бы меня вместе с дерьмом сожрал. Профессионалы ему как кость в горле. Они же видят его насквозь! И у них к нему нет того уважения, почитания, за которым он и полез в это дело.
– А зачем он тогда подошел?
– Потому что я работаю в «Лидер Интернешнл». Наше агентство многое решает в Союзе. Будут новые выборы президента, и для него наш голос важен. Поэтому он и с тобой так любезничал. А будь ты из мелкого агентства, Налимчик бы тебе руки не подал…
Козин вытер ладонь о штанину. Наверное, ему было противно прикосновение Налимчика. Я тоже вытер свою. М-да… Я снова втянул в себя воздух – запах рекламы показался на этот раз мне «не очень»…
Помнится, когда прикидывал, в какую сферу бизнеса податься, то выбрал рекламу в том числе и потому, что подумывал о фестивалях и прочих приятных мероприятиях. Прикидывал, что буду среди известных людей. Вращаться. Тусоваться… Мне стало стыдно перед профессиональной мудростью Козина. Я был ему благодарен. Вовремя он меня одернул. Повернул в правильном направлении. И еще был благодарен Протасову. Он ведь мог отдать меня другому менеджеру, а отдал именно Козину.
После разговора в «Репе» я принялся тщательно изучать потенциальную аудиторию покупателей сейфов. Мне нужно было знать все об этих людях. Чего они хотят в целом от сейфов? Защиты? Уверенности? Гарантий? Я сравнил сейфы нашего клиента с сейфами других производителей. Оказалось, что они принципиально не различались. И значит, нашему клиенту не так-то просто чем-либо зацепить покупателей. Но мне, кажется, удалось нащупать кое-что…
Я увлеченно барабанил по клавиатуре компьютера, когда Протасов, проходивший мимо, позвал:
– Эй, юный гений, зайди-ка ко мне…
Я, предчувствуя взбучку из-за медленного продвижения по сейфам (больше не из-за чего), поплелся следом за ним в кабинет.
– Садись… – кивнул на стул Протасов, – Знаешь, дошли до меня любопытные слухи. Говорят, ты себя слишком умным считаешь…
Я растерялся:
– Нет… Кто такое мог сказать?… Мне еще многому учиться нужно…
– Ну-ну… – засунул Протасов себе в нос палец, – Видишь ли, мы Козина в филиал в Уфу переводим, заместителем директора по рекламе. На повышение идет человек, так сказать… А тебя вроде как берем на его место. Менеджером. Но с испытательным сроком…
Язык меня в этот момент совсем не хотел слушаться. Или ему просто нечего было сказать. Из меня выдавилось только:
– Я… Да я…
– Ты неплохо зарекомендовал себя, – продолжал ковырять себе в носу Протасов, – И на сегодня, хотя и с определенной натяжкой, но соответствуешь этой должности. По ходу работы, конечно, еще поднатаскаешься. Ну, что? Согласен?
Он еще спрашивает!
– Конечно, – подскочил я. И подумал: наверное, это Козин рекомендовал. А тогда в «Репе» во время разговора он меня прощупывал. И, видимо, не случайно представил Налимчику менеджером. Он уже знал, что я им стану. Ай да Козин…
– Садись. Мы еще не закончили, – Протасов вытер палец шелковым носовым платком и продолжил, – Есть одна закавыка, которая кое-кого смущает. В том числе и меня. Понимаешь, ты как-то больше на робота похож, чем на человека… Делаешь все слишком правильно. Даже ругать тебя вроде не за что. Это, конечно, замечательно, но как-то неуютно с тобой. На шутки, говорят, не реагируешь. И вообще с коллегами практически не общаешься. Мне лично на это в общем-то насрать. Но это может помешать твоей карьере. Тебе ведь придется стать не просто деловым партнером нашего клиента, не компьютерной машиной при нем, но приятным собеседником, даже где-то товарищем, может быть, другом. На время контракта. Так что подумай, подумай над этим…
Меня берут на постоянную работу! Испытательный срок – ерунда. Берут. Теперь у меня будет настоящая работа. И клубная карточка «Рекламного пира»! Я сам смогу ходить в «Репу», водить туда знакомых. Как Козин…
Только у этих радостных мыслей был горьковатый привкус. Протасов прав. Действительно, как-то незаметно для себя я настолько погрузился в работу, что попросту перестал обращать внимание на людей, связанных с ней. А ведь мог бы и сам задуматься раньше. Ведь слышал же как-то через дверь в коридоре обрывок разговора о себе:
– А чего это Мамонтов так напрягается? Перед начальством выслуживается?
– Похоже… А мы вроде как и не люди уже, вчера даже не поздоровался. Занят был. Великий гений. Попросит он у меня что-нибудь. Я ему сделаю, ага.
Я не понял, кто это говорил. И не придал тогда этому особого значения. Напрасно! Да, я стал неплохим специалистом. Но хорошим работником компании – по сути своей большого коллектива – определенно нет. Придется срочно исправляться. Надо постараться сблизиться с окружающими меня людьми, хотя бы внешне стать таким же, как они. Это, наверное, не самая трудная задача по жизни.
Теперь, когда я заходил в офис, обязательно здоровался со всеми:
– Добрый день… Привет… Как дела…
Сталкиваясь с кем-либо из знакомых в коридоре, в лифте, интересовался тем, что в принципе мог бы узнать и сам из газет или теленовостей:
– Как «Спартак» сыграл?..
– Что у нас завтра с погодой?..
Людям, видимо, приятно сообщить хоть кому-нибудь новость из своих уст. Мне с удовольствием отвечали:
– «Спартак» чуть не продул. Судью, блин, как будто подкупили. Но за две минуты до конца наши сравнивают счет. А в дополнительное время «Спартак» забивает еще и выигрывает! Ты бы видел этот гол…
– Завтра солнышко обещали. С семьей выберемся за город. Шашлыки пожарим…
Поразительно, у меня тут же начались складываться хорошие отношения со старшим компьютерщиком агентства Игнатюком, с заведующей отделом исполнения заказов Авериной. Менеджер отдела филиалов Носов вообще проникся ко мне таким доверием, что иногда жаловался на непонимание начальства.
Я не ожидал такой реакции. Всего несколько ничего незначащих слов, а люди стали относиться ко мне намного приветливее. Теперь те, кто вчера вообще не разговаривали со мной, стали вдруг подсказывать что-то по работе. Причем даже тогда, когда не просил их об этом.
И я развивал успех. Вступил в теннисный клуб, куда ходили многие из наших мужчин. Шепотом советовался с женщинами:
– Никак не могу подобрать себе галстук… Какие сейчас в моде?..
Я улыбался нашим дамам. В ответ улыбались они. В том числе и Катя – секретарь дирекции:
– Жениться тебе нужно, Сер’гей, для полного счастья…
Я думал об этом. Но, увы, отдалился от Алены не просто географически. Иногда я вообще забывал о ее существовании. Вспоминая, виновато торопился позвонить. Но каждый раз с трудом находил, что ей сказать, о чем спросить. Со своими планами тихой семейной жизни в приличном пригороде Воронежа Алена была мне просто неинтересна. Москва пугала ее.
Во время разговоров по телефону больше говорила она. А я – я делал вид, что слушаю. Алена подмечала это. Конечно, обижалась:
– Ты какой-то совсем чужой стал, Сергей…
– Что ты, Алена…
Но она была права. Я стал ей чужим. Она стала мне чужой. Я не знал, что делать в этой ситуации. Алена столько ждала меня…
Не находя выхода, я решил постараться вообще не думать об этом. Ведь в остальном у меня все так замечательно складывается. На работе мной теперь все вполне довольны: и шеф, и коллеги. И оттого я сам доволен и полон сил, желания работать еще больше, еще лучше. Да и есть у меня еще о чем, кроме Алены, серьезно подумать.
5. Перемены не к лучшему
Козин уехал в Уфу. На прощанье крепко пожал мне руку:
– Успехов. Надеюсь, я в тебе не ошибся.
И я надеюсь, что в себе не ошибся:
– Успехов тебе в Уфе…
Рекламный рынок, как я и рассчитывал, рос прямо на глазах. Компании все шире раскрывали свои кошельки, выделяли на рекламу все больше денег. Вовсю шевелились старые, пережившие кризис рекламные агентства. Появились совсем новые.
Компаниям и агентствам было на кого работать. Безработица снижалась, зарплаты ползли вверх. Людей при деньгах становилось все больше. И все больше становилось рекламы на телевидении, на радио, в газетах и журналах, на улицах. С экранов, со страниц, с бортов трамваев и троллейбусов на людей обрушивалось:
– Купите лучшие памперсы… Купите путевку на двоих… Купите автомобиль новой марки… Купите… Купите… Купите…
Этот подъем на рынке ощущался и внутри «Лидера». Увеличился объем работы. Зашустрили, задвигались все отделы. Менеджеры клиентов, и раньше не знающие особого покоя, теперь летали по коридорам как реактивные снаряды. Они раскалялись от проблем, то и дело взрывались:
– Где моя справка?
– Опять отдел исследований меня подставил!
– А меня не волнует, что у вас мало людей!
И у меня было полно забот. Мой клиент – производитель сейфов «Супер-форт» также оживился. У людей появились деньги, их надо где-то хранить. Значит, на рынке должно быть больше сейфов. Для банков, для офисов, для домашнего пользования.
«Супер-форт» принялся наращивать производство. Для того, чтобы больше сбывать, он, конечно, усиливал рекламу. А значит, работы у меня прибавилось. Но я не жаловался. Мне было интересно. Работалось в удовольствие.
В один из дней по агентству пронесся слух:
– Будет реорганизация.
И действительно вечером Протасов собрал всю службу на общее собрание, объявил:
– В целях повышения эффективности работы холдинга ликвидируется филиал агентства. Его служба продаж сливается с нашей.
Еще со времен своего референтства я знал о существовании этого московского же филиала. Не раз бывал там, выполняя различные поручения. И никак не мог понять, зачем этот филиал нужен. Там занимались абсолютно тем же, чем и у нас. Я спрашивал втихую у наших менеджеров:
– Зачем нам этот филиал? Почему мы не работаем вместе?
Никто мне не мог толком разъяснить, все отмахивались:
– Спроси у начальства. А лучше не бери в голову.
У начальства спрашивать я не торопился. И последовав совету, постарался забыть о существовании странного филиала. А теперь вот нас объединяли.
Получившуюся единую службу продаж разбили на несколько отделов. Втайне я надеялся на то, что буду назначен заведующим одним из них. Мне эта работа казалась вполне посильной. Я же освоил работу референта. Теперь уже вполне справлялся с работой менеджера. Почему бы меня не назначить и заведующим отделом? Как всегда во всем быстренько разберусь, поставлю дело наилучшим образом и стану образцовым начальником.
Каждый день я ждал: вот сегодня Протасов пригласит меня в кабинет и скажет:
– Да, Мамонтов. Мы тут подумали и решили: пора тебя выдвигать на руководящую работу…
Однако не то что разговора о моем выдвижении, даже намека на него не было. И более того, в результате всех подвижек и перестановок я не только не пошел вверх, но даже опустился вниз. Перед реорганизацией, будучи простым менеджером, я напрямую подчинялся Протасову и мог обращаться к нему в любое время и по любому вопросу. Теперь между нами стояла заведующая отделом – Татьяна Бокова. И уже с ней в первую очередь я должен был обсуждать все свои проблемы.
Я уныло изучал новую структурную схему нашей службы. Глубоко сомневался, что мой новый непосредственный начальник будет лучше Протасова. И не ошибся. Бокова оказалась не толкачом, который двигал сотрудников вперед, а наоборот – тормозом. Тормозом, тормозящим все и вся.
Ей было «под пятьдесят». С виду такая милая тетка. На самом же деле Бокова оказалась весьма властной, подозрительной и ограниченной натурой. Чтобы понять это, мне оказалось достаточно информации, полученной от всезнающих курьеров, а также личных наблюдений в течение нескольких первых недель, проведенных в совместной работе. В филиале, где Бокова работала до перехода к нам, она, как и я, занимала должность менеджера по работе с клиентами. Там ее за глаза называли «священной коровой». Это прозвище прилипло к ней из-за того, что Бокова совершенно безболезненно переживала всех своих непосредственных начальников. Любые пертурбации в компании были ей нипочем. Ничто не могло поколебать ее позиций.
– Кондитерская фабрика «Сладо», – поднимали вверх указательный палец курьеры, – этого клиента Бокова ведет уже больше десяти лет. Чем она его удерживает, неизвестно (то ли родственник там какой-то работает, то ли старый любовник), но если Бокова уйдет из агентства, то и «Сладо» может уйти вслед за ней. А это около пяти процентов оборота нашего агентства…
По идее заведующий отделом должен был распределить всех клиентов между сотрудниками. Его же основная функция – контролировать менеджеров, помогать им. И я, хоть и не очень надеясь, подумал: может быть, «Сладо» достанется мн? Ведь старые сотрудники Боковой пришли также со своими клиентами. И чтобы не нагружать их еще больше, она самого крупного из всех клиентов – «Сладо» – свалит на меня. А моего производителя сейфов «Супер-форт» отдаст кому-нибудь другому.
Я с любовью относился к своему клиенту, но уже видел, что интересный, творческий этап работы с ним заканчивается. Рынок сейфов мы изучили, основные подходы наметили, планы создали, рекламную кампанию практически организовали. Дальше нужно будет только выполнять все в срок, ну и, конечно, реагировать на какие-то непредвиденные обстоятельства. А в целом все наперед ясно. Рутинно. И несколько скучно. А мне бы еще чего-нибудь интересного, новенького. Например, «Сладо». Огромный клиент, различные товары, различные подходы. Это было бы не только интересно, но и поучительно – в работе с такими клиентами получаешь новые знания.
Но Бокова не отдала «Сладо» ни мне, ни другим сотрудникам. Несмотря на свою должность, оставила клиента за собой. Продолжала вести «Сладо» как обычный менеджер. Я только облизнулся. Все остались при своих. Бокова со «Сладо». Я при «Супер-форте». Дамы, перешедшие вместе с Боковой из филиала, со своими клиентами.
Да, неожиданно для себя я оказался в женском отделе. И в связи с этим обстоятельством первое время, как единственный мужчина, рассчитывал стать неформальным заместителем заведующей отделом. Но и здесь мне ничего не светило. Неформальным замом Боковой стала на пару лет уступающая ей в возрасте Суркина. Профессионально она мне явно проигрывала. Но эта дама являлась для Боковой своим проверенным человеком – «филиальским». А еще Суркина была женщиной. Женщиной примерно того же возраста, что и Бокова. И кроме того, их сближала общность судеб – и Бокова, и Суркина были разведены, бездетны, одиноко существовали в своих квартирах.
Таким образом я остался рядовым сотрудником. Равным остальным «дамам». Эти ни на что не претендовали. Безропотно подчинялись Боковой и ее административному продолжению – Суркиной. Они дорожили своим местом и были убеждены, что только хорошие отношения с непосредственным начальством могут им обеспечить сносное существование. Поэтому «дамы» не только соглашались со всем, что произносили Бокова и Суркина, но и подлизывались, кто как мог:
– Ах, как вы это тонко подметили…
– И как мне самой это в голову не пришло…
– Ну и повезло же нам с начальством…
Смотреть на такое было довольно-таки противно, но я к этому времени уже знал, что в коллективе надо жить по его правилам. Итак, чтобы существовать в этом «монастыре», я должен был принять его устав. Высказать свою лояльность.
Я не стал подхалимничать. Как мужчина, мог позволить себе наладить хорошие отношения другим путем. Неизбалованные мужской заботой Бокова и Суркина легко покупались на комплименты, на любые признаки внимания другого пола. И я с подчас очевидно наигранным пафосом заявлял Боковой и Суркиной:
– О, мадам, вы сегодня просто великолепны…
– Новый костюмчик? Какой интересный фасон…
Да, это было примитивно. Но, как и примитивная дубина – эффективно. Бокова и Суркина покупались на раз. А я не забывал и других сотрудниц отдела, которые, кстати, также были значительно старше меня. Им я тоже делал мелкие комплименты. Но обычно тогда, когда рядом не было ни Боковой, ни Суркиной.
По праздникам дарил цветы всем. Но по очереди. Сначала Боковой, потом Суркиной, потом остальным. Еще двигал столы. Помогал переносить пачки исследований и прочих бумаг. В общем, делал «мужскую» работу.
Все это мне давалось без особого труда. Как люди, «дамы» мои были весьма неплохие, невредные. Особенно если им не перечить, не спорить. Мне это удавалось. Понаблюдав за мной, «дамы», все хорошо знакомые между собой по работе в филиале, приняли меня в коллектив. Я стал своим отдельским «мужиком», которому прощается принадлежность к другому полу в обмен на лояльность, комплименты и необходимую в хозяйстве грубую физическую силу.
Таким образом мы нашли общий, устраивающий всех язык. И это безусловно помогало мне в работе. Если я торопился с отчетом, «дамы» помогали вычертить графики. Когда заканчивалась моя квота на исследования, а мне нужны были еще, то они заказывали, оформляя их на себя. Я был уверен, что если мне вдруг понадобится отлучиться по личному делу, девицы всегда прикроют меня от начальства:
– Мамонтов? К клиенту поехал. Передать что-нибудь, когда вернется?
Таких личных дел, которые могли бы оторвать меня от работы, я по-прежнему не имел. Но ощущать надежность «тыла» было все же приятно. Я знал, что в других отделах бывают склоки. То новый стол не могут поделить, то кто-то чью-то чашку уронил и разбил, то кто-то начальникам «стучит»:
– Мы вкалываем, а «этот» все время в курилке анекдоты травит, и никто его на место не поставит…
У нас такого не случалось. В отделе сложилась почти домашняя обстановка. Видимо, потому что у Боковой и Суркиной не было нормального дома, они его как бы воссоздали на работе. И наш отдел был для них обеих маленькой семьей. «Родители» – Бокова и Суркина. Первая играла роль, скорее всего, «папы» – добытчика, защитника и карателя. Вторая была мягкой, жалостливой, лишь в очень редких случаях строгой «мамой». Мы же – остальные – являли из себя их послушных детей.
По пятницам после работы весь наш отдел направлялся в какой-нибудь из ближайших баров. Не в деловую «Репу», а так, куда-нибудь попроще. Несмотря на то, что подчиненные «дамы» были замужними «дочками», и их ждали настоящие семьи, они не могли не соблюдать традиций, установленных никуда не торопящимися «родителями». Вместе со всеми шел и я. Мне, как и Боковой с Суркиной, живущим работой, некуда было спешить. Конечно, я бы с большим удовольствием посидел не за бокалом, а над какой-нибудь толковой книжкой по рекламе. Но смиренно следовал традициям, утешая себя тем, что таким образом продолжаю укреплять свои отношения с коллективом. Также я старался побольше узнать своих «дам». В полупьяных разговорах языки их развязывались больше обычного. И какая-нибудь новая информация могла вполне помочь мне в работе, в дальнейшем построении карьеры.
– Успехов. Надеюсь, я в тебе не ошибся.
И я надеюсь, что в себе не ошибся:
– Успехов тебе в Уфе…
Рекламный рынок, как я и рассчитывал, рос прямо на глазах. Компании все шире раскрывали свои кошельки, выделяли на рекламу все больше денег. Вовсю шевелились старые, пережившие кризис рекламные агентства. Появились совсем новые.
Компаниям и агентствам было на кого работать. Безработица снижалась, зарплаты ползли вверх. Людей при деньгах становилось все больше. И все больше становилось рекламы на телевидении, на радио, в газетах и журналах, на улицах. С экранов, со страниц, с бортов трамваев и троллейбусов на людей обрушивалось:
– Купите лучшие памперсы… Купите путевку на двоих… Купите автомобиль новой марки… Купите… Купите… Купите…
Этот подъем на рынке ощущался и внутри «Лидера». Увеличился объем работы. Зашустрили, задвигались все отделы. Менеджеры клиентов, и раньше не знающие особого покоя, теперь летали по коридорам как реактивные снаряды. Они раскалялись от проблем, то и дело взрывались:
– Где моя справка?
– Опять отдел исследований меня подставил!
– А меня не волнует, что у вас мало людей!
И у меня было полно забот. Мой клиент – производитель сейфов «Супер-форт» также оживился. У людей появились деньги, их надо где-то хранить. Значит, на рынке должно быть больше сейфов. Для банков, для офисов, для домашнего пользования.
«Супер-форт» принялся наращивать производство. Для того, чтобы больше сбывать, он, конечно, усиливал рекламу. А значит, работы у меня прибавилось. Но я не жаловался. Мне было интересно. Работалось в удовольствие.
В один из дней по агентству пронесся слух:
– Будет реорганизация.
И действительно вечером Протасов собрал всю службу на общее собрание, объявил:
– В целях повышения эффективности работы холдинга ликвидируется филиал агентства. Его служба продаж сливается с нашей.
Еще со времен своего референтства я знал о существовании этого московского же филиала. Не раз бывал там, выполняя различные поручения. И никак не мог понять, зачем этот филиал нужен. Там занимались абсолютно тем же, чем и у нас. Я спрашивал втихую у наших менеджеров:
– Зачем нам этот филиал? Почему мы не работаем вместе?
Никто мне не мог толком разъяснить, все отмахивались:
– Спроси у начальства. А лучше не бери в голову.
У начальства спрашивать я не торопился. И последовав совету, постарался забыть о существовании странного филиала. А теперь вот нас объединяли.
Получившуюся единую службу продаж разбили на несколько отделов. Втайне я надеялся на то, что буду назначен заведующим одним из них. Мне эта работа казалась вполне посильной. Я же освоил работу референта. Теперь уже вполне справлялся с работой менеджера. Почему бы меня не назначить и заведующим отделом? Как всегда во всем быстренько разберусь, поставлю дело наилучшим образом и стану образцовым начальником.
Каждый день я ждал: вот сегодня Протасов пригласит меня в кабинет и скажет:
– Да, Мамонтов. Мы тут подумали и решили: пора тебя выдвигать на руководящую работу…
Однако не то что разговора о моем выдвижении, даже намека на него не было. И более того, в результате всех подвижек и перестановок я не только не пошел вверх, но даже опустился вниз. Перед реорганизацией, будучи простым менеджером, я напрямую подчинялся Протасову и мог обращаться к нему в любое время и по любому вопросу. Теперь между нами стояла заведующая отделом – Татьяна Бокова. И уже с ней в первую очередь я должен был обсуждать все свои проблемы.
Я уныло изучал новую структурную схему нашей службы. Глубоко сомневался, что мой новый непосредственный начальник будет лучше Протасова. И не ошибся. Бокова оказалась не толкачом, который двигал сотрудников вперед, а наоборот – тормозом. Тормозом, тормозящим все и вся.
Ей было «под пятьдесят». С виду такая милая тетка. На самом же деле Бокова оказалась весьма властной, подозрительной и ограниченной натурой. Чтобы понять это, мне оказалось достаточно информации, полученной от всезнающих курьеров, а также личных наблюдений в течение нескольких первых недель, проведенных в совместной работе. В филиале, где Бокова работала до перехода к нам, она, как и я, занимала должность менеджера по работе с клиентами. Там ее за глаза называли «священной коровой». Это прозвище прилипло к ней из-за того, что Бокова совершенно безболезненно переживала всех своих непосредственных начальников. Любые пертурбации в компании были ей нипочем. Ничто не могло поколебать ее позиций.
– Кондитерская фабрика «Сладо», – поднимали вверх указательный палец курьеры, – этого клиента Бокова ведет уже больше десяти лет. Чем она его удерживает, неизвестно (то ли родственник там какой-то работает, то ли старый любовник), но если Бокова уйдет из агентства, то и «Сладо» может уйти вслед за ней. А это около пяти процентов оборота нашего агентства…
По идее заведующий отделом должен был распределить всех клиентов между сотрудниками. Его же основная функция – контролировать менеджеров, помогать им. И я, хоть и не очень надеясь, подумал: может быть, «Сладо» достанется мн? Ведь старые сотрудники Боковой пришли также со своими клиентами. И чтобы не нагружать их еще больше, она самого крупного из всех клиентов – «Сладо» – свалит на меня. А моего производителя сейфов «Супер-форт» отдаст кому-нибудь другому.
Я с любовью относился к своему клиенту, но уже видел, что интересный, творческий этап работы с ним заканчивается. Рынок сейфов мы изучили, основные подходы наметили, планы создали, рекламную кампанию практически организовали. Дальше нужно будет только выполнять все в срок, ну и, конечно, реагировать на какие-то непредвиденные обстоятельства. А в целом все наперед ясно. Рутинно. И несколько скучно. А мне бы еще чего-нибудь интересного, новенького. Например, «Сладо». Огромный клиент, различные товары, различные подходы. Это было бы не только интересно, но и поучительно – в работе с такими клиентами получаешь новые знания.
Но Бокова не отдала «Сладо» ни мне, ни другим сотрудникам. Несмотря на свою должность, оставила клиента за собой. Продолжала вести «Сладо» как обычный менеджер. Я только облизнулся. Все остались при своих. Бокова со «Сладо». Я при «Супер-форте». Дамы, перешедшие вместе с Боковой из филиала, со своими клиентами.
Да, неожиданно для себя я оказался в женском отделе. И в связи с этим обстоятельством первое время, как единственный мужчина, рассчитывал стать неформальным заместителем заведующей отделом. Но и здесь мне ничего не светило. Неформальным замом Боковой стала на пару лет уступающая ей в возрасте Суркина. Профессионально она мне явно проигрывала. Но эта дама являлась для Боковой своим проверенным человеком – «филиальским». А еще Суркина была женщиной. Женщиной примерно того же возраста, что и Бокова. И кроме того, их сближала общность судеб – и Бокова, и Суркина были разведены, бездетны, одиноко существовали в своих квартирах.
Таким образом я остался рядовым сотрудником. Равным остальным «дамам». Эти ни на что не претендовали. Безропотно подчинялись Боковой и ее административному продолжению – Суркиной. Они дорожили своим местом и были убеждены, что только хорошие отношения с непосредственным начальством могут им обеспечить сносное существование. Поэтому «дамы» не только соглашались со всем, что произносили Бокова и Суркина, но и подлизывались, кто как мог:
– Ах, как вы это тонко подметили…
– И как мне самой это в голову не пришло…
– Ну и повезло же нам с начальством…
Смотреть на такое было довольно-таки противно, но я к этому времени уже знал, что в коллективе надо жить по его правилам. Итак, чтобы существовать в этом «монастыре», я должен был принять его устав. Высказать свою лояльность.
Я не стал подхалимничать. Как мужчина, мог позволить себе наладить хорошие отношения другим путем. Неизбалованные мужской заботой Бокова и Суркина легко покупались на комплименты, на любые признаки внимания другого пола. И я с подчас очевидно наигранным пафосом заявлял Боковой и Суркиной:
– О, мадам, вы сегодня просто великолепны…
– Новый костюмчик? Какой интересный фасон…
Да, это было примитивно. Но, как и примитивная дубина – эффективно. Бокова и Суркина покупались на раз. А я не забывал и других сотрудниц отдела, которые, кстати, также были значительно старше меня. Им я тоже делал мелкие комплименты. Но обычно тогда, когда рядом не было ни Боковой, ни Суркиной.
По праздникам дарил цветы всем. Но по очереди. Сначала Боковой, потом Суркиной, потом остальным. Еще двигал столы. Помогал переносить пачки исследований и прочих бумаг. В общем, делал «мужскую» работу.
Все это мне давалось без особого труда. Как люди, «дамы» мои были весьма неплохие, невредные. Особенно если им не перечить, не спорить. Мне это удавалось. Понаблюдав за мной, «дамы», все хорошо знакомые между собой по работе в филиале, приняли меня в коллектив. Я стал своим отдельским «мужиком», которому прощается принадлежность к другому полу в обмен на лояльность, комплименты и необходимую в хозяйстве грубую физическую силу.
Таким образом мы нашли общий, устраивающий всех язык. И это безусловно помогало мне в работе. Если я торопился с отчетом, «дамы» помогали вычертить графики. Когда заканчивалась моя квота на исследования, а мне нужны были еще, то они заказывали, оформляя их на себя. Я был уверен, что если мне вдруг понадобится отлучиться по личному делу, девицы всегда прикроют меня от начальства:
– Мамонтов? К клиенту поехал. Передать что-нибудь, когда вернется?
Таких личных дел, которые могли бы оторвать меня от работы, я по-прежнему не имел. Но ощущать надежность «тыла» было все же приятно. Я знал, что в других отделах бывают склоки. То новый стол не могут поделить, то кто-то чью-то чашку уронил и разбил, то кто-то начальникам «стучит»:
– Мы вкалываем, а «этот» все время в курилке анекдоты травит, и никто его на место не поставит…
У нас такого не случалось. В отделе сложилась почти домашняя обстановка. Видимо, потому что у Боковой и Суркиной не было нормального дома, они его как бы воссоздали на работе. И наш отдел был для них обеих маленькой семьей. «Родители» – Бокова и Суркина. Первая играла роль, скорее всего, «папы» – добытчика, защитника и карателя. Вторая была мягкой, жалостливой, лишь в очень редких случаях строгой «мамой». Мы же – остальные – являли из себя их послушных детей.
По пятницам после работы весь наш отдел направлялся в какой-нибудь из ближайших баров. Не в деловую «Репу», а так, куда-нибудь попроще. Несмотря на то, что подчиненные «дамы» были замужними «дочками», и их ждали настоящие семьи, они не могли не соблюдать традиций, установленных никуда не торопящимися «родителями». Вместе со всеми шел и я. Мне, как и Боковой с Суркиной, живущим работой, некуда было спешить. Конечно, я бы с большим удовольствием посидел не за бокалом, а над какой-нибудь толковой книжкой по рекламе. Но смиренно следовал традициям, утешая себя тем, что таким образом продолжаю укреплять свои отношения с коллективом. Также я старался побольше узнать своих «дам». В полупьяных разговорах языки их развязывались больше обычного. И какая-нибудь новая информация могла вполне помочь мне в работе, в дальнейшем построении карьеры.