— Что ты делаешь?
— Копаю. Тебе помочь?
— Нет, спасибо. Зачем тебе все это нужно?
— А что это у тебя?
— Документы по подоходному налогу за прошлые годы. Зачем мы их храним?
— Так положено.
— И сколько их нужно хранить?
Маркхэм задумался.
— Семь лет.
— Кто тебе это сказал?
— Наш бухгалтер.
— Семь? А не три?
— Позвони ему и уточни!
Выпятив нижнюю губу, Ева подула на лезшую в глаза прядь.
— Не важно. Так или иначе, мы от них избавимся.
Она дошла до мусорного бака, подняла крышку и стала сбрасывать папки. Из них посыпались слежавшиеся пласты пожелтевших от времени листков. Избавившись от своей ноши, она закрыла бак и повернулась к Маркхэму:
— Что скажешь насчет ленча?
— Я еще не готов. Еще не доделал дело.
— Что ты копаешь?
— Подойди, и я тебе покажу.
Осторожно обходя кучки глины, чтобы не запачкать босые ноги, она приблизилась к яме. Затем наклонилась к котенку, и перед Маркхэмом мелькнули ее груди, колыхнувшиеся за низким вырезом топика. Ее кожа блестела от пота.
«Ей вполне можно дать двадцать четыре, — подумал он. — Известно ли ей об этом? Скорее всего нет. А если я попробую сказать, она мне не поверит». Ева прижала котенка к щеке, как еще не распустившуюся розу, и поцеловала.
— Что же ты хочешь нам показать?
Он опустил голову. Яма была узкая, не повернуться. После яркого солнца он на несколько секунд словно ослеп. Звуки, доносившиеся с соседних дворов, куда-то исчезли. Его пальцы соскользнули по крошащейся стене ямы, потом коснулись гладкой, закругленной поверхности какого-то стеклянного предмета. Маркхэм вытащил его из земли и поднял вверх найденное сокровище над головой.
— Что это?
— Старая бутылка ар-си-колы, — с гордостью объявил он. Бутылка была старая, но совершенно целая, сохранился даже желто-красный логотип. — Двенадцать унций. Теперь такие уже не выпускают.
— Неужели? — без всякого интереса спросила Ева.
Из другого, близкого к поверхности слоя земли Маркхэм извлек сплющенную банку «Пэт милк», бутылочку из-под «Йю-Ху», алюминиевый поднос и игрушечный пистолет с инкрустированной фальшивым жемчугом рукояткой. Когда он высунул голову из ямы, привычные утренние звуки тут же вернулись.
— Ты только посмотри на все это!
— Очень мило. Как раз то, чего нам всегда не хватало. Хлам.
— Это же коллекционные штучки, Ева! Когда мне было десять, мне купили точно такой же пистолет...
— Хлам. Мусор.
Конечно, она была права, но он не хотел сдаваться.
— Тебе бы стоило заглянуть сюда! Как будто возвращаешься лет на сорок назад!
— Здесь что, была раньше свалка?
— Нет, это был просто чей-то задний двор. Знаешь, как это бывает. Вещи становятся ненужными, теряются, но не исчезают. Как археологические находки. Свидетельства о тех, кто жил здесь когда-то до нас. Вещи, имевшие какое-то для них значение.
— Ты нашел мое кольцо с изумрудом?
Маркхэм вспомнил. Оно соскользнуло с ее пальца, когда они обустраивали задний двор, вскоре после того, как приехали сюда. Иногда ночью, во сне, она беспокойно ворочалась, бормотала что-то о кольце, всхлипывала. Кольцо когда-то принадлежало ее матери.
— Ищу.
Где-то на дереве тоненько пискнула сойка. Котенок тут же навострил уши, которые подобно миниатюрному радару мгновенно повернулись в сторону источника звука. Котенок открыл глаза и попытался поймать жужжавшую у него под носом пчелу. Роившаяся поблизости мошкара рассыпалась во все стороны и перелетела к старой пальме, где снова собралась в небольшое облачко. Сойка предостерегающе пискнула еще раз, и рыжеватая шерстка на спинке котенка поднялась дыбом. На улице взвизгнули автомобильные тормоза. В школе противно задребезжал звонок, детский смех разом прекратился. Время игр кончилось.
Ева опустилась на корточки, бережно прижимая к себе котенка.
— Ты же не собираешься выкапывать новый пруд?
— Я чиню трубы.
— Какие трубы?
— Те, по которым вода поступает к водопроводной системе.
— Зачем тебе это? — с искренним недоумением поинтересовалась она.
— Так будет легче продать дом. Мы не можем предлагать его покупателям, когда двор находится в таком состоянии.
Ева окинула взглядом неухоженные шпалеры роз, заросли папоротника, деревья, посаженные им, но сейчас обвитые засохшей лозой и плющом, решетки из красного дерева, груду камней, по которым когда-то, весело журча и серебрясь на солнце, струился вниз озорной ручеек. Здесь должен был находиться их тропический рай, нечто такое, что отличало бы их участок от окружающего унылого однообразия, что отделяло бы их от удушающей атмосферы пригорода. Возможно, все так бы и было, если бы в прошлом году не прорвало трубы подземных коммуникаций. На какое-то время дожди оживили засыхающий «рай», но потом их снова сменила засуха. Магазин отнимал слишком много времени, и о регулярной поливке как-то все время забывалось. Сейчас шланг лежал в траве, как сброшенная змеей кожа, вялый и безжизненный.
Он посмотрел туда, куда смотрела и Ева, и понял собственную глупость.
С улицы снова донесся визг тормозов.
Котенок спрыгнул с рук Евы и куда-то убежал.
— У тебя же выходной, — сказала Ева. Коленки у нее были белые, как мука.
— Знаю. Но делать-то дело надо. Мы ведь не можем себе позволить нанять рабочих.
Слабая улыбка тронула уголки ее рта. Он быстро облизнула губы.
— Дэн...
— Не беспокойся. Комнатой Эдди я займусь позже. Мне нужна новая кисть. И валики.
Ева наклонилась ближе, и теперь ее глаза были почти на одном с ним уровне.
— Дэнни...
— Я думал об этом. Можно заодно покрасить и кухню. Вот закончу здесь и сразу же схожу в магазин. Завтра воскресенье, и если пройтись по первому разу в обеих комнатах...
— Дэнни, — прошептала она. — Может, ты все же заткнешься?
Опершись на локоть, Ева подалась ему навстречу и повернула голову так, что ее щека почти коснулась земли. Потом поцеловала его. А когда отстранилась, то между ними протянулась тонкая серебристая ниточка слюны, похожая на паутинку.
— Зачем это?
— Затем.
— Почему?
— Потому что ты особенный, — ответила она, глядя на его губы.
Маркхэм выпустил из рук лопату и потянулся к ней.
Из гаража вышел Эдди.
Снова взвизгнули тормоза, на этот раз непосредственно напротив их дома.
— Почту привезли, — произнесла Ева, поднимаясь. — Пойду посмотрю.
— Посоветуй им привести в порядок тормоза.
Ева зашагала в сторону дома.
— Что это такое? — спросил Эдди, подталкивая ногой пистолет.
— Это, — ответил ему отец, — «Фаннер Фифти».
— А что такое «Фаннер Фифти»? — спросил мальчик с таким видом, словно ему хотелось проверить, знает ли отец, как его зовут, какой сегодня день недели и какой год.
— Это тот самый пистолет, который у меня был тогда, когда мне исполнилось столько лет, сколько тебе сейчас.
— Тот самый?
— Ну, почти такой.
— И тебе было столько же лет, сколько мне сейчас?
— Может быть, чуть меньше. Видишь, какой у него сплющенный курок? Это для того, чтобы можно было расстрелять весь барабан, все пятьдесят пистонов подряд.
— Отлично, пап, — несколько смущенно произнес Эдди. Ему не терпелось переменить поскорее тему. — Я положил журналы на полку. Дождя не будет?
— Не думаю. А что?
— Брезент весь в дырках. Как решето. И крыша тоже. Что, если пойдет дождь и все мои журналы промокнут?
— Не промокнут. В любом случае мне придется покупать новый брезент, прежде чем красить твою комнату.
Эдди нарочито застонал.
— Когда же ты этим займешься?
— Наверное, после полудня. Хочешь съездить со мной в магазин?
— Нет, спасибо. — Эдди сказал это таким тоном, будто предпочел бы поцеловать свою бабушку в гробу. — У меня назначена встреча с Томми.
— Маме сказал?
— Да.
— Домой к обеду вернешься?
— Не знаю. Собираемся сходить в торговый центр.
— Подвезти?
— Нас подбросит на машине его брат!
— В кино пойдете?
— Угу.
— Что показывают?
— "Американский зомби-2".
Маркхэм моргнул.
— Неплохо.
— Брат Томми говорит, что вторая часть не так хороша, как первая. Но он просто помешался на спорте. — Тема была настолько близка Эдди, что он даже опустился на колени у края ямы. — Стивен Джей считает, эта лучше.
— Стивен?
— Редактор «Шоковой зоны».
— Понятно.
— Система «Долби Кар вер».
— Имеешь в виду стереозвук?
— Звуковая голография, — пояснил мальчик. — Звук идет со всех сторон, спереди, сзади, даже сверху. В первой части, когда Джастин Тревис — это Американский зомби — забирается на самую верхотуру, можно даже услышать, как пули свистят прямо над ухом!
«Ему это нравится, — подумал Маркхэм. — И он знает, о чем говорит. Парню надо поступать в киношколу, может быть, в Калифорнийский университет или в художественный колледж».
— А когда выйдет третья часть?
— Наверное, в следующем году.
— Может быть, сходим, посмотрим вместе. — «Как бывало раньше, — подумал Маркхэм, вспоминая прошлогоднюю ретроспективу фильмов Джона Карпентера. — Или это было два года назад? Ева, конечно же, не пойдет. А я бы сходил с парнем».
— Отлично, — отозвался Эдди. — Я только «за».
Из дома вышла Ева.
— А, вот вы где.
— Привет, мам, — сказал Эдди, спеша пройти мимо матери.
— Я искала тебя.
— Пока, мам.
— Куда это он? — спросила Ева, направляясь к яме.
— К Томми. Ты его знаешь, они живут в Брэдфилде.
— Хм. Я встречаюсь с Джин. Он не хочет, чтобы я его подвезла?
— Уже нет.
— Ну и ладно. Они милые люди. Эдди не просил денег?
— Нет.
— Хорошо. У меня десятку уже выцыганил. В счет аванса за его колонку. — Ева вздохнула и вспомнила, что держит в руках пачку писем. — А вот и почта.
— Что-нибудь приятное?
— "Сити-бэнк", «Дискавер», «Америкен Экспресс»...
— А кроме счетов?
Посмотрим. Новый каталог Ллойда Карри, еще один от Роберта Гавора, «Дримхэвен Букс»... И письмо тебе.
— От кого?
— Обратного адреса нет. Может быть, от твоей подружки.
— Духами пахнет?
Ева понюхала конверт:
— Боюсь, что нет.
— А деньгами?
— Не похоже. Впрочем, я давно забыла их запах.
— Открой.
Ева уже надорвала уголок конверта, когда в кухне зазвонил телефон.
— Боже, это Джин! Который час? — Она бросила письмо на землю и побежала к дому.
Струйка песка соскользнула на дно ямы. Маркхэм поднял конверт и надорвал его дальше. Солнце стояло уже высоко, и выброшенная из ямы земля подсыхала, превращаясь в гранулированные, спекшиеся комья.
В конверте лежал один-единственный листок писчей бумаги, сложенный втрое. Сначала ему показалось, что все три части сколоты, но тут солнечные лучи упали на бумагу, и он увидел, что на одну сторону листа что-то наклеено.
Это был коллаж, составленный из старых журнальных фотографий. Изображенные на нем манекенщицы щеголяли в нарядах, бывших в моде в 70-е годы. Некоторые детали отсутствовали, но те, которые остались, образовывали нечто вроде мозаики. Отдельные ее элементы не совпадали, вызывая ассоциации с расчлененной бумажной куклой. Наклеенные по верху страницы буквы самого разного размера и шрифтов складывались в слова:
ДОРОГОЙ ДЭННИ!
Я ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ.
ЖДИ МЕНЯ!
ЛЮБЛЮ.
ДЖУД.
Теплый ветерок ворвался во двор, и листок в его руках затрепетал. Маркхэм прислонился к стене и перечитал письмо. Лучи солнца уже заглядывали прямо в яму, которую он выкопал для себя самого, внимательно разглядывая все до единой пригоршни почвы, песка, сырой глины и наслоений брошенного мусора, покоившегося там так долго.
Глава 2
— Копаю. Тебе помочь?
— Нет, спасибо. Зачем тебе все это нужно?
— А что это у тебя?
— Документы по подоходному налогу за прошлые годы. Зачем мы их храним?
— Так положено.
— И сколько их нужно хранить?
Маркхэм задумался.
— Семь лет.
— Кто тебе это сказал?
— Наш бухгалтер.
— Семь? А не три?
— Позвони ему и уточни!
Выпятив нижнюю губу, Ева подула на лезшую в глаза прядь.
— Не важно. Так или иначе, мы от них избавимся.
Она дошла до мусорного бака, подняла крышку и стала сбрасывать папки. Из них посыпались слежавшиеся пласты пожелтевших от времени листков. Избавившись от своей ноши, она закрыла бак и повернулась к Маркхэму:
— Что скажешь насчет ленча?
— Я еще не готов. Еще не доделал дело.
— Что ты копаешь?
— Подойди, и я тебе покажу.
Осторожно обходя кучки глины, чтобы не запачкать босые ноги, она приблизилась к яме. Затем наклонилась к котенку, и перед Маркхэмом мелькнули ее груди, колыхнувшиеся за низким вырезом топика. Ее кожа блестела от пота.
«Ей вполне можно дать двадцать четыре, — подумал он. — Известно ли ей об этом? Скорее всего нет. А если я попробую сказать, она мне не поверит». Ева прижала котенка к щеке, как еще не распустившуюся розу, и поцеловала.
— Что же ты хочешь нам показать?
Он опустил голову. Яма была узкая, не повернуться. После яркого солнца он на несколько секунд словно ослеп. Звуки, доносившиеся с соседних дворов, куда-то исчезли. Его пальцы соскользнули по крошащейся стене ямы, потом коснулись гладкой, закругленной поверхности какого-то стеклянного предмета. Маркхэм вытащил его из земли и поднял вверх найденное сокровище над головой.
— Что это?
— Старая бутылка ар-си-колы, — с гордостью объявил он. Бутылка была старая, но совершенно целая, сохранился даже желто-красный логотип. — Двенадцать унций. Теперь такие уже не выпускают.
— Неужели? — без всякого интереса спросила Ева.
Из другого, близкого к поверхности слоя земли Маркхэм извлек сплющенную банку «Пэт милк», бутылочку из-под «Йю-Ху», алюминиевый поднос и игрушечный пистолет с инкрустированной фальшивым жемчугом рукояткой. Когда он высунул голову из ямы, привычные утренние звуки тут же вернулись.
— Ты только посмотри на все это!
— Очень мило. Как раз то, чего нам всегда не хватало. Хлам.
— Это же коллекционные штучки, Ева! Когда мне было десять, мне купили точно такой же пистолет...
— Хлам. Мусор.
Конечно, она была права, но он не хотел сдаваться.
— Тебе бы стоило заглянуть сюда! Как будто возвращаешься лет на сорок назад!
— Здесь что, была раньше свалка?
— Нет, это был просто чей-то задний двор. Знаешь, как это бывает. Вещи становятся ненужными, теряются, но не исчезают. Как археологические находки. Свидетельства о тех, кто жил здесь когда-то до нас. Вещи, имевшие какое-то для них значение.
— Ты нашел мое кольцо с изумрудом?
Маркхэм вспомнил. Оно соскользнуло с ее пальца, когда они обустраивали задний двор, вскоре после того, как приехали сюда. Иногда ночью, во сне, она беспокойно ворочалась, бормотала что-то о кольце, всхлипывала. Кольцо когда-то принадлежало ее матери.
— Ищу.
Где-то на дереве тоненько пискнула сойка. Котенок тут же навострил уши, которые подобно миниатюрному радару мгновенно повернулись в сторону источника звука. Котенок открыл глаза и попытался поймать жужжавшую у него под носом пчелу. Роившаяся поблизости мошкара рассыпалась во все стороны и перелетела к старой пальме, где снова собралась в небольшое облачко. Сойка предостерегающе пискнула еще раз, и рыжеватая шерстка на спинке котенка поднялась дыбом. На улице взвизгнули автомобильные тормоза. В школе противно задребезжал звонок, детский смех разом прекратился. Время игр кончилось.
Ева опустилась на корточки, бережно прижимая к себе котенка.
— Ты же не собираешься выкапывать новый пруд?
— Я чиню трубы.
— Какие трубы?
— Те, по которым вода поступает к водопроводной системе.
— Зачем тебе это? — с искренним недоумением поинтересовалась она.
— Так будет легче продать дом. Мы не можем предлагать его покупателям, когда двор находится в таком состоянии.
Ева окинула взглядом неухоженные шпалеры роз, заросли папоротника, деревья, посаженные им, но сейчас обвитые засохшей лозой и плющом, решетки из красного дерева, груду камней, по которым когда-то, весело журча и серебрясь на солнце, струился вниз озорной ручеек. Здесь должен был находиться их тропический рай, нечто такое, что отличало бы их участок от окружающего унылого однообразия, что отделяло бы их от удушающей атмосферы пригорода. Возможно, все так бы и было, если бы в прошлом году не прорвало трубы подземных коммуникаций. На какое-то время дожди оживили засыхающий «рай», но потом их снова сменила засуха. Магазин отнимал слишком много времени, и о регулярной поливке как-то все время забывалось. Сейчас шланг лежал в траве, как сброшенная змеей кожа, вялый и безжизненный.
Он посмотрел туда, куда смотрела и Ева, и понял собственную глупость.
С улицы снова донесся визг тормозов.
Котенок спрыгнул с рук Евы и куда-то убежал.
— У тебя же выходной, — сказала Ева. Коленки у нее были белые, как мука.
— Знаю. Но делать-то дело надо. Мы ведь не можем себе позволить нанять рабочих.
Слабая улыбка тронула уголки ее рта. Он быстро облизнула губы.
— Дэн...
— Не беспокойся. Комнатой Эдди я займусь позже. Мне нужна новая кисть. И валики.
Ева наклонилась ближе, и теперь ее глаза были почти на одном с ним уровне.
— Дэнни...
— Я думал об этом. Можно заодно покрасить и кухню. Вот закончу здесь и сразу же схожу в магазин. Завтра воскресенье, и если пройтись по первому разу в обеих комнатах...
— Дэнни, — прошептала она. — Может, ты все же заткнешься?
Опершись на локоть, Ева подалась ему навстречу и повернула голову так, что ее щека почти коснулась земли. Потом поцеловала его. А когда отстранилась, то между ними протянулась тонкая серебристая ниточка слюны, похожая на паутинку.
— Зачем это?
— Затем.
— Почему?
— Потому что ты особенный, — ответила она, глядя на его губы.
Маркхэм выпустил из рук лопату и потянулся к ней.
Из гаража вышел Эдди.
Снова взвизгнули тормоза, на этот раз непосредственно напротив их дома.
— Почту привезли, — произнесла Ева, поднимаясь. — Пойду посмотрю.
— Посоветуй им привести в порядок тормоза.
Ева зашагала в сторону дома.
— Что это такое? — спросил Эдди, подталкивая ногой пистолет.
— Это, — ответил ему отец, — «Фаннер Фифти».
— А что такое «Фаннер Фифти»? — спросил мальчик с таким видом, словно ему хотелось проверить, знает ли отец, как его зовут, какой сегодня день недели и какой год.
— Это тот самый пистолет, который у меня был тогда, когда мне исполнилось столько лет, сколько тебе сейчас.
— Тот самый?
— Ну, почти такой.
— И тебе было столько же лет, сколько мне сейчас?
— Может быть, чуть меньше. Видишь, какой у него сплющенный курок? Это для того, чтобы можно было расстрелять весь барабан, все пятьдесят пистонов подряд.
— Отлично, пап, — несколько смущенно произнес Эдди. Ему не терпелось переменить поскорее тему. — Я положил журналы на полку. Дождя не будет?
— Не думаю. А что?
— Брезент весь в дырках. Как решето. И крыша тоже. Что, если пойдет дождь и все мои журналы промокнут?
— Не промокнут. В любом случае мне придется покупать новый брезент, прежде чем красить твою комнату.
Эдди нарочито застонал.
— Когда же ты этим займешься?
— Наверное, после полудня. Хочешь съездить со мной в магазин?
— Нет, спасибо. — Эдди сказал это таким тоном, будто предпочел бы поцеловать свою бабушку в гробу. — У меня назначена встреча с Томми.
— Маме сказал?
— Да.
— Домой к обеду вернешься?
— Не знаю. Собираемся сходить в торговый центр.
— Подвезти?
— Нас подбросит на машине его брат!
— В кино пойдете?
— Угу.
— Что показывают?
— "Американский зомби-2".
Маркхэм моргнул.
— Неплохо.
— Брат Томми говорит, что вторая часть не так хороша, как первая. Но он просто помешался на спорте. — Тема была настолько близка Эдди, что он даже опустился на колени у края ямы. — Стивен Джей считает, эта лучше.
— Стивен?
— Редактор «Шоковой зоны».
— Понятно.
— Система «Долби Кар вер».
— Имеешь в виду стереозвук?
— Звуковая голография, — пояснил мальчик. — Звук идет со всех сторон, спереди, сзади, даже сверху. В первой части, когда Джастин Тревис — это Американский зомби — забирается на самую верхотуру, можно даже услышать, как пули свистят прямо над ухом!
«Ему это нравится, — подумал Маркхэм. — И он знает, о чем говорит. Парню надо поступать в киношколу, может быть, в Калифорнийский университет или в художественный колледж».
— А когда выйдет третья часть?
— Наверное, в следующем году.
— Может быть, сходим, посмотрим вместе. — «Как бывало раньше, — подумал Маркхэм, вспоминая прошлогоднюю ретроспективу фильмов Джона Карпентера. — Или это было два года назад? Ева, конечно же, не пойдет. А я бы сходил с парнем».
— Отлично, — отозвался Эдди. — Я только «за».
Из дома вышла Ева.
— А, вот вы где.
— Привет, мам, — сказал Эдди, спеша пройти мимо матери.
— Я искала тебя.
— Пока, мам.
— Куда это он? — спросила Ева, направляясь к яме.
— К Томми. Ты его знаешь, они живут в Брэдфилде.
— Хм. Я встречаюсь с Джин. Он не хочет, чтобы я его подвезла?
— Уже нет.
— Ну и ладно. Они милые люди. Эдди не просил денег?
— Нет.
— Хорошо. У меня десятку уже выцыганил. В счет аванса за его колонку. — Ева вздохнула и вспомнила, что держит в руках пачку писем. — А вот и почта.
— Что-нибудь приятное?
— "Сити-бэнк", «Дискавер», «Америкен Экспресс»...
— А кроме счетов?
Посмотрим. Новый каталог Ллойда Карри, еще один от Роберта Гавора, «Дримхэвен Букс»... И письмо тебе.
— От кого?
— Обратного адреса нет. Может быть, от твоей подружки.
— Духами пахнет?
Ева понюхала конверт:
— Боюсь, что нет.
— А деньгами?
— Не похоже. Впрочем, я давно забыла их запах.
— Открой.
Ева уже надорвала уголок конверта, когда в кухне зазвонил телефон.
— Боже, это Джин! Который час? — Она бросила письмо на землю и побежала к дому.
Струйка песка соскользнула на дно ямы. Маркхэм поднял конверт и надорвал его дальше. Солнце стояло уже высоко, и выброшенная из ямы земля подсыхала, превращаясь в гранулированные, спекшиеся комья.
В конверте лежал один-единственный листок писчей бумаги, сложенный втрое. Сначала ему показалось, что все три части сколоты, но тут солнечные лучи упали на бумагу, и он увидел, что на одну сторону листа что-то наклеено.
Это был коллаж, составленный из старых журнальных фотографий. Изображенные на нем манекенщицы щеголяли в нарядах, бывших в моде в 70-е годы. Некоторые детали отсутствовали, но те, которые остались, образовывали нечто вроде мозаики. Отдельные ее элементы не совпадали, вызывая ассоциации с расчлененной бумажной куклой. Наклеенные по верху страницы буквы самого разного размера и шрифтов складывались в слова:
ДОРОГОЙ ДЭННИ!
Я ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ.
ЖДИ МЕНЯ!
ЛЮБЛЮ.
ДЖУД.
Теплый ветерок ворвался во двор, и листок в его руках затрепетал. Маркхэм прислонился к стене и перечитал письмо. Лучи солнца уже заглядывали прямо в яму, которую он выкопал для себя самого, внимательно разглядывая все до единой пригоршни почвы, песка, сырой глины и наслоений брошенного мусора, покоившегося там так долго.
Глава 2
Ева сновала по всему дому, и утренний свет следовал за ней, врываясь в каждое окно, словно расставленные снаружи яркие фотовспышки реагировали на каждое ее появление. В какой-то момент, возле спальни, ей показалось, что за окном мелькнул высокий темный силуэт,1 движущийся параллельно ей и с такой же точно скоростью, однако стены были старые, так что возможность искажения не исключалась. Уже в следующий миг Ева усомнилась в том, что кого-то видела. Когда она стащила с себя топик и шорты и собралась войти в ванную, в дверь позвонили.
— Эдди, ты не мог бы?..
Нет, конечно, не мог бы. Ее сын уже ушел, отправился на встречу с друзьями, чтобы затем съездить в торговый центр.
— Дэн! — позвала она, надеясь, что муж услышит ее.
Положив одну руку на кран горячей воды и придерживая другой шторку, Ева принялась ждать. Но Дэн, видимо, находился слишком далеко. На заднем дворе.
Звонок прозвенел еще раз.
Ева потянулась за халатом, но на двери его не оказалось. «Правильно, — подумала она, — я ведь бросила его в корзину для грязного белья. Собиралась постирать».
Времени одеваться уже не было. Не обращать на звонок внимания? А если это из службы доставки посылок и бандеролей? Что, если привезли что-нибудь для магазина? Тогда или ей, или Дэну придется специально ехать за посылкой и забирать ее со склада.
Ей повезло — в ногах кровати валялся брошенный Дэном махровый халат.
— Иду! — крикнула она, запахивая полы халата и выходя в гостиную.
Сначала она подошла к окну и выглянула из-за занавески. Ей была видна лишь половина крыльца, и, похоже, на нем никого не было — только длинная тень от козырька-навеса. Потом через лужайку что-то прокатилось. Ева быстро повернула голову, но увидела лишь разворошенную ветром охапку листьев. Проехавший по улице почтовый грузовичок уже исчезал за перекрестком, а перед светофором стояла компактная легковушка, показавшаяся ужасно знакомой. Машина Дэна? Значит, он уехал, даже не предупредив ее?
Ева задернула занавеску и открыла дверь:
— Да?
На крыльце, повернувшись в профиль, стояла молодая женщина. Похоже, звонить ей надоело и она уже собиралась уходить. Ветер гнал по лужайке сухие дубовые листья. Ветер, возникший из ниоткуда.
— Извините за беспокойство, — нерешительно произнесла незнакомка, — но...
Никогда прежде Ева не видела эту женщину. Слава богу, в руках у нее не было пакета с образцами товаров. Да, повезло, она ничего не собиралась продавать. Уже легче.
— Все в порядке, — немного расслабившись, сказала Ева. — Чем я могу вам...
— Видите ли... — Женщина была совсем молодая, лет восемнадцати — девятнадцати, в крайнем случае двадцати с небольшим. Однако рассмотреть внимательнее черты ее лица мешало светившее ей в спину полуденное солнце. Коротко подстриженные волосы, свободное до колен и слишком широкое, будто с чужого плеча, хлопчатобумажное платье без пояса. Как будто она скрывает свою фигуру. — А какая это улица?
— Стюарт-Уэй.
— Я боялась, что не там свернула.
Что она хотела этим сказать, там или все-таки не там?
— Какой адрес вам нужен?
Но зачем ей скрывать свое тело? Судя по тому, что видела Ева — длинные худые, но сильные руки, полное отсутствие живота и розовые ступни с короткими пальцами, — незнакомка скорее всего носила четвертый размер обуви.
— Не знаю. Мне нужна школа.
— Гринуортская начальная? — Неужели она пришла сюда пешком? Босиком? — Это рядом. Свернете за угол налево, потом еще раз налево. Вы ее сразу найдете.
— Спасибо.
Незнакомка, похоже, вовсе не собиралась уходить и продолжала стоять на крыльце, словно сказала еще не все, что хотела. «Действительно ли ей нужна школа? И размер у нее, возможно, даже не четвертый, а второй, — подумала Ева. — Когда-то и я была такой же худышкой».
— Что-нибудь еще? — Где же ее часы? Она сняла их и оставила в ванной. — Видите ли, я вроде бы как опаздываю. У меня встреча назначена на полпервого. Иду в ресторанчик с подругой. — Ева тепло улыбнулась молодой женщине — девушке? — и начала закрывать дверь.
— Это далеко?
— Сразу за углом.
— Я о другом. То место, куда вам надо на ленч.
— Что? — Интересно, подумала Ева, какое ей до этого дело? — Вообще-то нет. За холмом.
— Вот и прекрасно. — Девушка посмотрела на свои наручные часы. — Сейчас еще только четверть двенадцатого.
— Всего лишь? — удивилась Ева. — Мне казалось, что сейчас уже по меньшей мере двенадцать.
Незнакомка продолжала стоять, как и стояла, спиной к солнечному свету и облетающим с дубов листьям. Ева услышала на крыше какой-то скрежет. Сухая ветка или кошачьи коготки? Котенок, что ли? В открытую дверь ворвалась волна горячего воздуха, он взъерошил волосы и взметнул вверх полы халата. Не ее халата, а халата Дэна. Ева потуже затянула пояс.
— Как вы думаете?..
— Что? — переспросила Ева.
— Вы не могли бы дать мне воды? Ветер... такой горячий...
— Это Санта-Ана.
— Простите, что?
— В это время года всегда такой ветер.
— Почему?
Она явно не местная.
— Точно не знаю. Просто горячий ветер приходит с юга... из Мексики, наверное. В общем, откуда-то оттуда. — Деревья уже вовсю шелестели листвой и раскачивались из стороны в сторону. — Ну что вам там стоять. Входите.
Едва она закрыла дверь, как хор шепчущих листьев умолк. Еве стало легче — этот шелест листвы почему-то внушал ей беспокойство. Вверху над головой заскрипела потолочная балка. Из камина донеслось едва слышное шуршание — это ветер всколыхнул под решеткой пепел. Он все-таки нашел способ пробраться в дом. Надо бы сказать Дэну, чтобы закрыл дымоход.
— Я принесу вам воды.
Она повернулась, чтобы пройти на кухню, но почему-то оглянулась. Девушка неловко стояла возле дивана. Ищет, куда можно присесть? Ева убрала с подушек утреннюю газету.
— Кстати, меня зовут Ева, Ева Маркхэм.
— Я знаю.
Ева заметила, что кожа у незнакомки смуглая. Мексиканка? Или это у нее такой сильный загар?
— Откуда вы знаете?
— Я видела ваш почтовый ящик.
На какое-то мгновение Ева ощутила странную тревогу, у нее даже замерло сердце. Но это ощущение быстро прошло, как только она услышала объяснение. Назовет ли незнакомка себя? Ева стала ждать.
— Что ж... — произнесла она после неловкой паузы. — Что ж... здравствуйте!
— Здравствуйте!
Ева прошла на кухню, взяла с полки высокий стакан, быстро налила воды и вернулась в гостиную.
— Я не спросила, нужен ли вам лед.
— Что? О нет. Так хорошо. — Девушка отпила немного и поставила стакан на столик.
Она вполне уютно устроилась на диване, а вот что-то газет почему-то не видно. Их убрала гостья? Но куда? Ева подумала, что девушка, может быть, ищет работу домоправительницы, но тут же отказалась от этой мысли. Ерунда. Она бы не выбрала их дом.
— Вы живете в этом районе? — спросила Ева, опускаясь в кресло.
— Собираюсь переезжать, как только найду подходящее место.
С улицы донесся звук проезжающей машины. Ева опустила глаза, пытаясь придумать, что бы еще сказать, и увидела свои высунувшиеся из-под халата белые коленки. Как будто халат был не Дэна, а ее собственный, коротенький. Она прикрыла ноги и неожиданно заметила проступившие на тыльной стороне ладони вены. Они старили ее, делали женщиной средних лет. Ева чувствовала, как пульсирует в запястьях кровь. Кожа рук увлажнилась и блестела. Она прикоснулась к щекам, к шее. Кожа горела. Должно быть, из-за ветра. Теперь ей просто необходимо было принять душ. Ну почему у них в гостиной никогда не стояли часы?
— Ваш ребенок ходит в начальную школу? — спросила Ева.
— Пока еще нет. Я хотела сначала посмотреть других детей. Ленч ведь в полдень, верно?
Эдди ходил в начальную школу очень давно. Год назад? Или больше? Ева уже плохо помнила.
Школа находилась достаточно близко, так что перекусить Эдди всегда приходил домой, даже когда они с Дэном были на работе.
— Думаю, что да. Но ведь сегодня уроков нет, так что там только подготовительная группа.
Незнакомка сделала еще один глоток из стакана. «Может быть, ей вода не нравится? Ну извините, не я ее разливаю», — подумала Ева.
— Прошу извинить, но мне действительно нужно...
На заднем дворе что-то затрещало, а потом упало с ужасным грохотом. Ева поспешила к заднему крыльцу.
Двор выглядел как-то по-другому, и сначала она не поняла, что именно в нем изменилось. Прежде всего, как ей показалось, неба стало больше. Потом Ева заметила, что одно из деревьев, посаженных Дэном между домом и гаражом, рухнуло и его крона с сухими сломанными ветками и сморщенными, недозревшими плодами лежит между двух карликовых пальм. Ствол его раскололся, и под ободранной корой белела мягкая сердцевина, напоминавшая кусок куриного мяса, грубо оторванного от кости.
Гостья стояла за спиной Евы.
— Дерево, — сказала Ева. — Даже не верится. Ладно, хоть не ударило по дому.
— Это из-за ветра?
— Да, наверное.
— Мне очень жаль.
— Да вы не беспокойтесь. Все в порядке. Вы же не виноваты! Ему просто надо было его почаще поливать.
— Ему?
— Дэну. Моему мужу.
— Я не заметила его имени на почтовом ящике.
Оно было там. Дэн и Ева Маркхэм. Ева помнила тот день, когда муж приклеил буквы к их почтовому ящику прямо возле края тротуара. Конечно, так оно и было. Было? Если они не отвалились.
Ева еще раз посмотрела на рухнувшее дерево и почувствовала, как заныло сердце. Они забросили свой двор. Не заботились о нем. Когда-то здесь был сад, цветущий и полный жизни. Когда? Сколько лет назад? Теперь, когда все высохло и умерло, когда в нем стали падать деревья, он больше напоминал заброшенное, заросшее сорняками кладбище. И с этим уже ничего не поделаешь.
— Дэн не очень-то обрадуется, когда вернется домой.
— А чем занимается ваш муж? — спросила незнакомка, когда они вернулись в гостиную.
— У него... то есть у нас магазин. Книжный магазин. Мы торгуем не только новыми, но и подержанными книгами. «Малый Аркан» на Мейн-стрит.
— Он сейчас там?
— Надеюсь, что нет. Сегодня у него выходной. — «У меня тоже, — мысленно добавила Ева. — По крайней мере, предполагалось».
И все же хорошо, что в такой момент она оказалась не одна. Не откликнулась бы на звонок — пошла бы в ванную и принимала бы душ, когда это случилось. И что тогда? Ева представила себе, как, услышав треск падающего дерева, бежит через весь двор мокрая, растрепанная...
— Я рада, что вы здесь.
— Я тоже.
— Хотите еще воды?
— Он, должно быть, очень умный, ваш муж.
Ева рассмеялась, чувствуя, как понемногу уходит напряжение.
— Самый умный из всех, кого я знаю. Поэтому я и вышла за него замуж. Или, скажем, и поэтому тоже.
— У него есть ученая степень?
— В общем-то, нет. Он учился в колледже несколько лет, но так и не окончил его. Занимался только тем, что ему нравилось. — Довольно странный вопрос, верно?— А ваш?..
— У него свое дело. Свой бизнес. И он тоже очень умный. У нас будет красивый дом со множеством окон... как вот этот. Надо лишь все уладить.
Ева откинулась на спинку кресла и более внимательно посмотрела на странную гостью. Что ж, возможно, не такая она и молодая: сказать трудно. Прическа неряшливая — похоже, что незнакомка сама подстригла себе волосы, чтобы посмотреть, как они будут отрастать. Женщина сидела спиной к окну, и лицо ее оставалось в тени, но Ева решила, что косметикой она не пользуется. Ноги были сильные, мускулистые, хорошей формы, с маленькими лодыжками. На левой руке часы, более подходящие мужчине. И никакого кольца на пальце.
Ежедневно Ева встречалась с десятками людей, часто совершенно незнакомыми, приходившими в магазин в поисках той или иной книги. Некоторые из них не знали ни фамилии автора, ни точного названия, ни даже того, что именно им нужно. Ева умела с ними разговаривать, умела успокоить, помогала справиться с неловкостью, располагала к себе, и постепенно посетители раскрывались, проникались к ней доверием, начинали чувствовать себя уверенно. Вот тогда она и докапывалась до того, зачем все-таки люди к ним приходили. Кому-то не нужно было ничего, кроме возможности пообщаться, переброситься парой слов. В таких случаях Ева все же старалась сделать так, чтобы посетители уходили довольными и возвращались в магазин снова. Но сейчас Ева была не в магазине и имела дело не с покупательницей. По-прежнему оставалось неясным, чего же хотела незнакомка. Ева чувствовала себя в невыгодном положении. Гостье была известна сила молчания. Хорошее средство, чтобы сохранять моральное превосходство над собеседником. Но для чего? Зачем ей это нужно?
— Значит, у вас есть дети? — Ну конечно, подумала Ева. Гостья не сказала об этом прямо, но зачем же ей тогда интересоваться школой?
— А у вас?
— Сын. Его зовут Эдвард. Ему совсем недавно исполнилось тринадцать.
Она решила, что этого будет достаточно. Было бы вполне естественно рассказать другой женщине все об Эдди, о его способностях, уме, успехах, недетской рассудительности, но что-то удерживало ее от подобной откровенности, какой-то защитный инстинкт. Ей даже было легче от того, что сын отсутствовал.
— Он сейчас в школе?
— Сегодня нет. Суббота. Забыли?
— Тогда где же он?
В комнате повеяло холодком. Ева подняла воротник халата, прикрывая горло.
— У друга.
— Ваш муж вернется?
— Эдди, ты не мог бы?..
Нет, конечно, не мог бы. Ее сын уже ушел, отправился на встречу с друзьями, чтобы затем съездить в торговый центр.
— Дэн! — позвала она, надеясь, что муж услышит ее.
Положив одну руку на кран горячей воды и придерживая другой шторку, Ева принялась ждать. Но Дэн, видимо, находился слишком далеко. На заднем дворе.
Звонок прозвенел еще раз.
Ева потянулась за халатом, но на двери его не оказалось. «Правильно, — подумала она, — я ведь бросила его в корзину для грязного белья. Собиралась постирать».
Времени одеваться уже не было. Не обращать на звонок внимания? А если это из службы доставки посылок и бандеролей? Что, если привезли что-нибудь для магазина? Тогда или ей, или Дэну придется специально ехать за посылкой и забирать ее со склада.
Ей повезло — в ногах кровати валялся брошенный Дэном махровый халат.
— Иду! — крикнула она, запахивая полы халата и выходя в гостиную.
Сначала она подошла к окну и выглянула из-за занавески. Ей была видна лишь половина крыльца, и, похоже, на нем никого не было — только длинная тень от козырька-навеса. Потом через лужайку что-то прокатилось. Ева быстро повернула голову, но увидела лишь разворошенную ветром охапку листьев. Проехавший по улице почтовый грузовичок уже исчезал за перекрестком, а перед светофором стояла компактная легковушка, показавшаяся ужасно знакомой. Машина Дэна? Значит, он уехал, даже не предупредив ее?
Ева задернула занавеску и открыла дверь:
— Да?
На крыльце, повернувшись в профиль, стояла молодая женщина. Похоже, звонить ей надоело и она уже собиралась уходить. Ветер гнал по лужайке сухие дубовые листья. Ветер, возникший из ниоткуда.
— Извините за беспокойство, — нерешительно произнесла незнакомка, — но...
Никогда прежде Ева не видела эту женщину. Слава богу, в руках у нее не было пакета с образцами товаров. Да, повезло, она ничего не собиралась продавать. Уже легче.
— Все в порядке, — немного расслабившись, сказала Ева. — Чем я могу вам...
— Видите ли... — Женщина была совсем молодая, лет восемнадцати — девятнадцати, в крайнем случае двадцати с небольшим. Однако рассмотреть внимательнее черты ее лица мешало светившее ей в спину полуденное солнце. Коротко подстриженные волосы, свободное до колен и слишком широкое, будто с чужого плеча, хлопчатобумажное платье без пояса. Как будто она скрывает свою фигуру. — А какая это улица?
— Стюарт-Уэй.
— Я боялась, что не там свернула.
Что она хотела этим сказать, там или все-таки не там?
— Какой адрес вам нужен?
Но зачем ей скрывать свое тело? Судя по тому, что видела Ева — длинные худые, но сильные руки, полное отсутствие живота и розовые ступни с короткими пальцами, — незнакомка скорее всего носила четвертый размер обуви.
— Не знаю. Мне нужна школа.
— Гринуортская начальная? — Неужели она пришла сюда пешком? Босиком? — Это рядом. Свернете за угол налево, потом еще раз налево. Вы ее сразу найдете.
— Спасибо.
Незнакомка, похоже, вовсе не собиралась уходить и продолжала стоять на крыльце, словно сказала еще не все, что хотела. «Действительно ли ей нужна школа? И размер у нее, возможно, даже не четвертый, а второй, — подумала Ева. — Когда-то и я была такой же худышкой».
— Что-нибудь еще? — Где же ее часы? Она сняла их и оставила в ванной. — Видите ли, я вроде бы как опаздываю. У меня встреча назначена на полпервого. Иду в ресторанчик с подругой. — Ева тепло улыбнулась молодой женщине — девушке? — и начала закрывать дверь.
— Это далеко?
— Сразу за углом.
— Я о другом. То место, куда вам надо на ленч.
— Что? — Интересно, подумала Ева, какое ей до этого дело? — Вообще-то нет. За холмом.
— Вот и прекрасно. — Девушка посмотрела на свои наручные часы. — Сейчас еще только четверть двенадцатого.
— Всего лишь? — удивилась Ева. — Мне казалось, что сейчас уже по меньшей мере двенадцать.
Незнакомка продолжала стоять, как и стояла, спиной к солнечному свету и облетающим с дубов листьям. Ева услышала на крыше какой-то скрежет. Сухая ветка или кошачьи коготки? Котенок, что ли? В открытую дверь ворвалась волна горячего воздуха, он взъерошил волосы и взметнул вверх полы халата. Не ее халата, а халата Дэна. Ева потуже затянула пояс.
— Как вы думаете?..
— Что? — переспросила Ева.
— Вы не могли бы дать мне воды? Ветер... такой горячий...
— Это Санта-Ана.
— Простите, что?
— В это время года всегда такой ветер.
— Почему?
Она явно не местная.
— Точно не знаю. Просто горячий ветер приходит с юга... из Мексики, наверное. В общем, откуда-то оттуда. — Деревья уже вовсю шелестели листвой и раскачивались из стороны в сторону. — Ну что вам там стоять. Входите.
Едва она закрыла дверь, как хор шепчущих листьев умолк. Еве стало легче — этот шелест листвы почему-то внушал ей беспокойство. Вверху над головой заскрипела потолочная балка. Из камина донеслось едва слышное шуршание — это ветер всколыхнул под решеткой пепел. Он все-таки нашел способ пробраться в дом. Надо бы сказать Дэну, чтобы закрыл дымоход.
— Я принесу вам воды.
Она повернулась, чтобы пройти на кухню, но почему-то оглянулась. Девушка неловко стояла возле дивана. Ищет, куда можно присесть? Ева убрала с подушек утреннюю газету.
— Кстати, меня зовут Ева, Ева Маркхэм.
— Я знаю.
Ева заметила, что кожа у незнакомки смуглая. Мексиканка? Или это у нее такой сильный загар?
— Откуда вы знаете?
— Я видела ваш почтовый ящик.
На какое-то мгновение Ева ощутила странную тревогу, у нее даже замерло сердце. Но это ощущение быстро прошло, как только она услышала объяснение. Назовет ли незнакомка себя? Ева стала ждать.
— Что ж... — произнесла она после неловкой паузы. — Что ж... здравствуйте!
— Здравствуйте!
Ева прошла на кухню, взяла с полки высокий стакан, быстро налила воды и вернулась в гостиную.
— Я не спросила, нужен ли вам лед.
— Что? О нет. Так хорошо. — Девушка отпила немного и поставила стакан на столик.
Она вполне уютно устроилась на диване, а вот что-то газет почему-то не видно. Их убрала гостья? Но куда? Ева подумала, что девушка, может быть, ищет работу домоправительницы, но тут же отказалась от этой мысли. Ерунда. Она бы не выбрала их дом.
— Вы живете в этом районе? — спросила Ева, опускаясь в кресло.
— Собираюсь переезжать, как только найду подходящее место.
С улицы донесся звук проезжающей машины. Ева опустила глаза, пытаясь придумать, что бы еще сказать, и увидела свои высунувшиеся из-под халата белые коленки. Как будто халат был не Дэна, а ее собственный, коротенький. Она прикрыла ноги и неожиданно заметила проступившие на тыльной стороне ладони вены. Они старили ее, делали женщиной средних лет. Ева чувствовала, как пульсирует в запястьях кровь. Кожа рук увлажнилась и блестела. Она прикоснулась к щекам, к шее. Кожа горела. Должно быть, из-за ветра. Теперь ей просто необходимо было принять душ. Ну почему у них в гостиной никогда не стояли часы?
— Ваш ребенок ходит в начальную школу? — спросила Ева.
— Пока еще нет. Я хотела сначала посмотреть других детей. Ленч ведь в полдень, верно?
Эдди ходил в начальную школу очень давно. Год назад? Или больше? Ева уже плохо помнила.
Школа находилась достаточно близко, так что перекусить Эдди всегда приходил домой, даже когда они с Дэном были на работе.
— Думаю, что да. Но ведь сегодня уроков нет, так что там только подготовительная группа.
Незнакомка сделала еще один глоток из стакана. «Может быть, ей вода не нравится? Ну извините, не я ее разливаю», — подумала Ева.
— Прошу извинить, но мне действительно нужно...
На заднем дворе что-то затрещало, а потом упало с ужасным грохотом. Ева поспешила к заднему крыльцу.
Двор выглядел как-то по-другому, и сначала она не поняла, что именно в нем изменилось. Прежде всего, как ей показалось, неба стало больше. Потом Ева заметила, что одно из деревьев, посаженных Дэном между домом и гаражом, рухнуло и его крона с сухими сломанными ветками и сморщенными, недозревшими плодами лежит между двух карликовых пальм. Ствол его раскололся, и под ободранной корой белела мягкая сердцевина, напоминавшая кусок куриного мяса, грубо оторванного от кости.
Гостья стояла за спиной Евы.
— Дерево, — сказала Ева. — Даже не верится. Ладно, хоть не ударило по дому.
— Это из-за ветра?
— Да, наверное.
— Мне очень жаль.
— Да вы не беспокойтесь. Все в порядке. Вы же не виноваты! Ему просто надо было его почаще поливать.
— Ему?
— Дэну. Моему мужу.
— Я не заметила его имени на почтовом ящике.
Оно было там. Дэн и Ева Маркхэм. Ева помнила тот день, когда муж приклеил буквы к их почтовому ящику прямо возле края тротуара. Конечно, так оно и было. Было? Если они не отвалились.
Ева еще раз посмотрела на рухнувшее дерево и почувствовала, как заныло сердце. Они забросили свой двор. Не заботились о нем. Когда-то здесь был сад, цветущий и полный жизни. Когда? Сколько лет назад? Теперь, когда все высохло и умерло, когда в нем стали падать деревья, он больше напоминал заброшенное, заросшее сорняками кладбище. И с этим уже ничего не поделаешь.
— Дэн не очень-то обрадуется, когда вернется домой.
— А чем занимается ваш муж? — спросила незнакомка, когда они вернулись в гостиную.
— У него... то есть у нас магазин. Книжный магазин. Мы торгуем не только новыми, но и подержанными книгами. «Малый Аркан» на Мейн-стрит.
— Он сейчас там?
— Надеюсь, что нет. Сегодня у него выходной. — «У меня тоже, — мысленно добавила Ева. — По крайней мере, предполагалось».
И все же хорошо, что в такой момент она оказалась не одна. Не откликнулась бы на звонок — пошла бы в ванную и принимала бы душ, когда это случилось. И что тогда? Ева представила себе, как, услышав треск падающего дерева, бежит через весь двор мокрая, растрепанная...
— Я рада, что вы здесь.
— Я тоже.
— Хотите еще воды?
— Он, должно быть, очень умный, ваш муж.
Ева рассмеялась, чувствуя, как понемногу уходит напряжение.
— Самый умный из всех, кого я знаю. Поэтому я и вышла за него замуж. Или, скажем, и поэтому тоже.
— У него есть ученая степень?
— В общем-то, нет. Он учился в колледже несколько лет, но так и не окончил его. Занимался только тем, что ему нравилось. — Довольно странный вопрос, верно?— А ваш?..
— У него свое дело. Свой бизнес. И он тоже очень умный. У нас будет красивый дом со множеством окон... как вот этот. Надо лишь все уладить.
Ева откинулась на спинку кресла и более внимательно посмотрела на странную гостью. Что ж, возможно, не такая она и молодая: сказать трудно. Прическа неряшливая — похоже, что незнакомка сама подстригла себе волосы, чтобы посмотреть, как они будут отрастать. Женщина сидела спиной к окну, и лицо ее оставалось в тени, но Ева решила, что косметикой она не пользуется. Ноги были сильные, мускулистые, хорошей формы, с маленькими лодыжками. На левой руке часы, более подходящие мужчине. И никакого кольца на пальце.
Ежедневно Ева встречалась с десятками людей, часто совершенно незнакомыми, приходившими в магазин в поисках той или иной книги. Некоторые из них не знали ни фамилии автора, ни точного названия, ни даже того, что именно им нужно. Ева умела с ними разговаривать, умела успокоить, помогала справиться с неловкостью, располагала к себе, и постепенно посетители раскрывались, проникались к ней доверием, начинали чувствовать себя уверенно. Вот тогда она и докапывалась до того, зачем все-таки люди к ним приходили. Кому-то не нужно было ничего, кроме возможности пообщаться, переброситься парой слов. В таких случаях Ева все же старалась сделать так, чтобы посетители уходили довольными и возвращались в магазин снова. Но сейчас Ева была не в магазине и имела дело не с покупательницей. По-прежнему оставалось неясным, чего же хотела незнакомка. Ева чувствовала себя в невыгодном положении. Гостье была известна сила молчания. Хорошее средство, чтобы сохранять моральное превосходство над собеседником. Но для чего? Зачем ей это нужно?
— Значит, у вас есть дети? — Ну конечно, подумала Ева. Гостья не сказала об этом прямо, но зачем же ей тогда интересоваться школой?
— А у вас?
— Сын. Его зовут Эдвард. Ему совсем недавно исполнилось тринадцать.
Она решила, что этого будет достаточно. Было бы вполне естественно рассказать другой женщине все об Эдди, о его способностях, уме, успехах, недетской рассудительности, но что-то удерживало ее от подобной откровенности, какой-то защитный инстинкт. Ей даже было легче от того, что сын отсутствовал.
— Он сейчас в школе?
— Сегодня нет. Суббота. Забыли?
— Тогда где же он?
В комнате повеяло холодком. Ева подняла воротник халата, прикрывая горло.
— У друга.
— Ваш муж вернется?