Страница:
Весну и большую часть лета следующего, 1771 года, русское войско, находившееся под командой генерала Медема, провело спокойно. Горцы не предпринимали враждебных действий; Медем не располагал надлежащими силами, чтобы двинуться за Кубань, не открывши границы для набегов. В начале июня месяца Медем получил от полковника Дондукова известие о том, что партия закубанских черкесов в 700 человек, под предводительством мурзы Сокура Рослан Бека, отправилась в донские места на грабежи. Кабардинский владелец Касай Атажукин и секунд-майор Тоганов уведомляли также Медема, что черкесы, начиная с Копыла и до верховьев Кубани, соединились и вместе с некрасовскими казаками переправились через Кубань и тремя отдельными частями пошли к Дондукову и по Калаусу. Медем с своей стороны поручил полковнику Дондукову встретить с русскими войсками и калмыками неприятеля в надлежащих местах. Поисками, однако, не были обнаружены следы горцев. Меняя несколько раз направление, войска двигались с расчетом встретить неприятеля. Кабардинцы также находились в неспокойном состоянии, и Медем опасался, что они соединятся с закубанскими горцами, почему располагал движение отрядов так, чтобы воспрепятствовать этому соединению.
И в то время, когда Медем, усиливая действующие отряды новыми подкреплениями, указывал места для передвижения их, 19 июля он получил от майора Криднера известие, что горцы разбиты за Кубанью русским отрядом под командой его, Криднера. Оказалось, что известный предводитель горцев Сокур Арсланбек пробрался на Дон, напал здесь на Романовскую станицу, ограбил ее и, забравши пленных, отправился за Кубань. Узнавши об этом от русского мальчика, взятого горцами в плен в Романовской станице и бежавшего по дороге из-за Кубани, с места, где расположился Сокур Аджи, полковник Дондуков, выделивши часть войска с майором Криднером, сам с остальными силами двинулся по следам успевших уже уйти за Кубань черкесов. Передовой отряд в сто человек при поручике Урахове и донском полковнике Карпе Кирееве нагнал неприятеля в 13 верстах от Кубани вблизи Лабы. Сокур Аджи успел уже соединиться с кочевавшим здесь населением. Отряд атаковал черкесов, вскоре к нему присоединился с главными силами и майор Криднер. Сражение произошло вблизи степной речки Джекинли и длилось с 5 до 12 час. ночи. Несмотря на упорное сопротивление, черкесы были разбиты. На месте было оставлено 532 трупа, в том числе несколько мурз, узденей и Биараслан, старший сын предводителя Сокури Аджи, разорено было до 1000 кибиток, пленено до 300 душ, и в том числе дочь Казбулата и жена с дочерью Бек Мурзы, влиятельных горских предводителей, отбито двое мужчин и четыре женщины, плененных в Романовской станице, и захвачено до 13 000 голов разного рода скота. Разбитые горцы поспешно отправились в горы, а русские войска двинулись назад на линию, опасаясь преследовать дальше неприятеля ввиду свирепствовавшей за Кубанью моровой язвы.
К обычным неурядицам и столкновениям народностей на Северном Кавказе присоединились новые обстоятельства, могшие осложнить ход дел. Как видно из реляции генерал-майора де Медема, Екатерина II разрешила четырем татарским ордам – Едисанской, Буджацкой, Джембулуцкой и Едичкульской – перекочевать из крымских владений на Северный Кавказ. Для татарских кочевок были назначены места от р. Чубура по р. Ее к ее верховьям и отсюда по трем Егорлыкам и Калаусу и «далее, если нужда настоять будет, по степям к Астрахани». Орды, как сказано в реляции, должны были находиться под протекцией России. В действительности же отдельные партии татар соединялись с горцами и делали набеги на Дон и русские владения, и в важных случаях, когда волнения охватывали под влиянием турецкой агитации горские племена Северного Кавказа, в общем движении принимали прямое или косвенное участие и татары. Кочевники эти, с которыми южнорусское казачество вело столь долгую и упорную борьбу, во всяком случае, вредили спокойствию русских границ и пограничного населения.
Волнения в среде кабардинцев и закубанских черкесов побудили осенью 1771 года генерал-майора Медема направить русские войска за Кубань с карательными и преду-предительными целями, и майор Криднер проник с небольшим отрядом за Кубань далеко в горы, преследуя одного из наиболее враждебных русским владельцев черкесов Келемета. Келемет с своим аулом убрался на время в недоступные части гор. На месте стоянки русские захватили только 450 штук скота. Но когда Криднер двинулся обратно к Кубани, черкесы начали преследовать и тревожить его отряд. Ночью черкесы пытались угнать лошадей, принадлежащих отряду, и захватить пикет, но неудачно. Стычки окончились поражением одного казака в отряде и 5 убитыми черкесами.
Движения русских войск за Кубанью, в пределах черкесского местожительства, заставило их подумать о своем положении. Некоторые из владельцев сами предложили принять русское подданство, чтобы избавиться от нашествия русских войск и соединенных с таким нашествием реквизиций и разорения. 15 октября к премьер-майору Фромгольту, действовавшему по поручению Медема с особым отрядом по р. Лабе, явились представители некоторых горских племен, приняли присягу на русское подданство и от четырех фамилий – Кипчаковой, Манготовой, Наврузовой и Казбулатовой – дали четырех аманатов.
В 1771 году, по мысли графа Румянцева, проектировалась еще одна мера, долженствовавшая способствовать более спокойному состоянию племен, населявших Северный Кавказ. Как видно из ордера графа Румянцева генерал-майору Бринку от 27 ноября 1771 года, на Кавказе предполагалось образовать удельное ханство для Шагин-Гирея в случае, если бы этот последний не был утвержден крымским ханом.
Проектированная Румянцевым мера находилась в связи с тем обстоятельством, что в это время в нынешнюю Кубанскую область передвинуты были ногайские татары, кочевавшие в Бессарабии, под общим именем Буджацких татар. Попавши под покровительство России, татары сами просили русское правительство переселить их на Кубань. Поэтому четыре орды: Едисанская, Едишкульская, Джамбулукская и Буджацкая в мае 1771 года перешли р. Дон и заняли степные части нынешней Кубанской области. Применительно к требованиям своего кочевого быта, татары расположились отдельными ордами вдоль степных речек Еи, Ясеней, Албашей, Челбас, Бейсугов, Керпилей, азовских рукавов Кубани и проч. Часть их осела в пределах нынешней Донской области по левому берегу р. Кагальника, или старинного Каяла.
Как видно из донесения знаменитого Суворова князю Потемкину, отдельные орды состояли приблизительно из следующего количества семей: в Едисанской орде, делившейся на два поколения – правое и левое, считалось около 20 000 казанов или семейств, в Едишкульской, состоявшей из четырех поколений – Минского, Бурлацкого, Казшацкого и Каракитайского, – 24 000 казанов, в Джамбулуцкой 11 000 казанов и в Буджацкой 700 казанов. Далеко раньше до этого переселения на правом берегу Кубани кочевали еще три ногайские орды – Наврузская до 8000 казанов, Бестинеевская до 6000 казанов и Касаевская до 4000 казанов. Таким образом, на Кубани в то время было около 73 700 семейств, или до 370 тысяч душ обоего пола, считая семью в 5 душ обоего пола.
При таком численном составе ногайские орды были сразу же поставлены в неблагоприятные политические и хозяйственные условия, благодаря, с одной стороны, близости к занятой ими местности других народностей, а с другой – условиям кочевого быта с примитивным скотоводческим хозяйством. С севера сидели донецкие казаки, занявшие Маничскую степь и все пространство до р. Кагальника, с востока кочевали калмыки и возникли русские поселения по линии, соединившей донское казачество с терскими казаками, с юга по левому берегу Кубани разбросаны были давнишние обитатели этой части Кавказа – черкесские племена, а с запада край отрезан был Азовским морем с его многочисленными лиманами, озерами и болотами. Ногайские орды очутились таким образом как бы в тисках. Раньше осевшие народности вели то же скотоводческое хозяйство, что и вновь прибывшие ногаи. Естественно, что старожилы не могли добровольно поступиться смежными степями и пастбищами в пользу пришельцев и что на этой почве неминуемо должны были происходить столкновения, недоразумения и кровавые распри.
Так и случилось. Дело началось с того, что кочевавшие раньше по правому берегу р. Кубани три ногайские орды, как только прибыли из Бессарабии их соплеменники, вынуждены были, вследствие стеснения в пастбищах, перейти на левую сторону Кубани. Но осевши здесь в соседстве с черкесскими племенами и сдружившись с ними, эти три орды татар сразу же стали во враждебные отношения к четырем пришедшим ордам и сделались потом непримиримыми их врагами. Калмыки также не могли поступиться своими владениями, как кочевники, а черкесы были союзниками трех старых татарских орд. Наконец донские казаки были исконными врагами татар и зорко следили за своими владениями, особенно за ценной для кочевников Манычской степью.
Собственно, серьезными противниками прибывших татар были одни донские казаки. Не говоря уж об исторически сложившейся неприязни казака к татарину, донцы и свое скотоводческое хозяйство вели в ту пору подобно татарам. Сена казаки почти не заготовляли, и главная масса скота находилась и летом и зимой на подножном корму. Поэтому неурожаи трав и суровые, многоснежные с гололедками зимы также были страшны для казака, как и для татарина. Скот погибал тысячами. Так, в суровую зиму 1780 года на Дону погибло до полумиллиона штук рогатого скота, лошадей и овец. Понятно, что казаки ревностно оберегали свои пастбищные места и степи и готовы были при малейшем подходящем случае свести свои старинные счеты с исконными врагами – татарами.
Осевшие прикубанские татары считались подданными крымских ханов сначала Сагиб-Гирея, а потом Шагин-Гирея; ханы же, в свою очередь, находились под покровительством России. Со стороны русского правительства представителем состоял пристав татарских орд, которым назначен был подполковник Лешкевич. Пристав имел пребывание с небольшой военной командой в Ейском укреплении, в конце косы, пролегающей к нынешнему городу Ейску. Отсюда он следил за татарами и по своим обязанностям должен был не только наблюдать за ними, но и защищать их интересы при столкновениях с соседями. Подполковник Лешкевич, видимо, так и выполнял свои обязанности, почему его недолюбливали донские казаки как человека, лишавшего их возможности «разделываться» при всяком случае с татарами и державшего их в неопределенном выжидательном положении разноречивыми сообщениями о намерениях татар.
Что касается внутренних распорядков в татарских ордах, то в основе взаимоотношений татар лежало родовое начало и семейный союз – «казан», так как вокруг казана, котла для пищи, объединялась татарская семья. Орды же управлялись беями, т.е. князьями – родоначальниками. Влиятельным беем, оставившим заметные следы о своей деятельности в татарской истории, был Джан Магомет-бей, энергичный и умный старик, без обычной татарской лукавости, на слово которого можно было положиться.
Первой бедой, обрушившейся на головы ногайских татар, были собственные их неурядицы. Дело в том, что в среде татарских представителей ханского рода шла борьба из-за престола. В год переселения татар из Бессарабии на Кубань крымским ханом был Сагиб-Гирей, сторонник России. Противник его Девлет-Гирей, приверженец Турции, пытался с помощью мятежа свергнуть Сагиб-Гирея с престола, но безуспешно. В 1773 году турецкий султан предоставил в распоряжение Девлет-Гирея целую армию, численность которой по одним сведениям доходила до 40 000, а по другим даже до 80 000 человек. Войска эти погружены были в Синопе на 120 галиотах, т. е. больших турецких судах, и во главе их стали Девлет-Гирей и турецкий паша Хаджи-Али-бек. Армия направилась к Суджук-кале, нынешнему Новороссийску, чтобы здесь высадиться. Но вблизи этого города, против урочища Карабурун, турки неожиданно столкнулись с русским флотом, находившимся под начальством вице-адмирала Синявина. Это было 21 августа 1773 года. Бой начался потоплением русскими выстрелами неприятельского судна, а закончила его ужасная буря, поднявшаяся на море. Турецкие суда были разнесены по морю, из 120 галиотов уцелело только 23 с войском от 9 до 12 тысяч. Вот эти остатки турецкой армии и высажены были Девлет-Гиреем в Суджуке. Отсюда и начал свои поиски за ханский престол Девлет-Гирей.
Потерянные на море части войска Девлет-Гирей решил пополнить черкесами и ногайскими татарами. С этой целью он повел деятельную агитацию между горцами за Кубанью и татарами в степях. Он пустил в ход подарки и всюду показывал султанский фирман, которым повелитель «правоверных» приказывал мусульманам стать под его знамена для борьбы с «гяурами», неверными. Не столько религиозный фанатизм, сколько подарки оказали воздействие на горцев. Кабардинцы, черкесские князья, едишкульские мурзы и пр. дали согласие на участие в войне против русских; в самом Крыму влиятельные ширинские мурзы, не благоволившие к хану, обещали помощь Девлет-Гирею. Оставалось склонить к тому же самого влиятельного между татарскими беями Джан-Магомета. Но прямой и правдивый старик, в душе ненавидевший русских, хорошо помнил тот ужасный погром, который был произведен русскими войсками у татар во время последней турецкой войны, когда великий визирь отказался пропустить через Дунай в Турцию единоверных татар, и немедленную помощь со стороны тех же русских, как только татары признали власть России. Поэтому, несмотря ни на какие подарки и происки Девлет-Гирея, Джан-Магомет-бей решительно отказался от участия в его рискованном предприятии. Горские князья, обратившееся к Джан-Магомет-бею за советом по этому поводу и узнавшие его мнение, дали слово отказаться от данного ими обещания Девлет-Гирею и не идти против России.
Узнавши об этом, Девлет-Гирей принял выжидательное положение, не переставая волновать татар и горцев. По его советам и проискам едишкульские татары ворвались внезапно в Донскую область, напали на Романовскую станицу, перебили часть жителей, разорили жилища и, захвативши скот и имущество, двинулись обратно в степи. Но казаки успели догнать татарскую партию, разбили ее наголову, убивши на месте до 40 татар и отбивши обратно скот и имущество.
Таким образом, искра была брошена в горючий материал, вражда между казаками и татарами приняла характер взаимной угрозы. Этого только и нужно было Девлет-Гирею. Первые союзники хана были найдены. В то же время изменились и политические обстоятельства в пользу Девлет-Гирея. В Турции, после умершего султана Мустафы, взошел на престол его слабый наследник Абдул-Гамид, благоволивший к Девлет-Гирею. Новый султан прислал ему сильное подкрепление войском, и Девлет-Гирей предпринял решительные действия против России и союзных ей татар. В начале марта 1774 года он послал значительный отряд под начальством своего брата калги Шаббас-Гирея для покорения Джамбулуцкой орды, а сам с 10 000 турок и татар двинулся туда же из Тамани другой дорогой. Но прежде, чем он успел соединиться с братом, последний был разбит русскими войсками и донскими казаками в верховьях реки Еи.
Эта неудача только раздражила Девлет-Гирея. Он решил во что бы то ни стало отомстить русским при первом удобном к тому случае. Такой случай скоро представился. Узнавши, что пристав татар полковник Стремоухов снарядил большой обоз с провиантом для войск, расположенных на Кубани, Девлет-Гирей вместе с горцами перерезал путь военному транспорту, сопровождаемому двумя полками донских казаков при одной пушке, и сделал засаду в скрытом месте у реки Калалы. Девлет-Гирей располагал в 20 раз большими силами, чем донцы, и заранее был убежден в победе и приобретении больших запасов хлеба, служившего особенно заманчивой приманкой для его войска.
Казаками командовали полковники Ларионов и знаменитый впоследствии Платов, которому было в ту пору всего 23 года. Когда донцы расположились на ночлег, к Платову подошел один из старых казаков и предложил ему прилечь ухом к земле. На вопрос казака, что слышит молодой полковник, последний ответил, что слышит шум, похожий на крик птиц. Опытный казак объяснил, что это действительно кричат птицы, но птицы кричат ночью тогда, когда бывают разложены огни и, судя по крику птиц на большом пространстве, огней должно быть много. Из этого казак заключил, что вблизи должно находиться много татар и что к утру надо ожидать их нападения на транспорты. Платов и Ларионов немедленно распорядились устроить вагенбург, т.е. род заграждения людей повозками и кулями с хлебом, и казаки засели в этом вагенбурге.
Догадки казака оправдались. Ранним утром татары, предводимые ханом, с ужасными криками «Алла! Алла!» стали окружать казаков. Завязался ожесточенный бой. Казаки усиленной перестрелкой не дозволяли татарам подойти к своему нехитрому укреплению, засевши за повозками. В самом начале боя Платов выбрал двух казаков на лучших лошадях и поручил им прорваться через татарский строй и перебраться на другую сторону р. Калалы, чтобы известить об опасности стоявшего здесь с полком полковника Бухвостова. Окруженные небольшой командой, казаки бросились на татар. Татары сразу же рассеяли нападавших, заставивши казаков искать спасения в вагенбурге. Но меткий огонь из пушки, ружей и пистолетов, произведенный отсюда, заставил в свою очередь отступить и татар. Семь раз с ужасными гиками татары бросались на казаков и семь раз были отбиты. У казаков была перестрелена треть лошадей, убито и ранено немало людей. Казаки пришли в отчаяние, полковник Ларионов поколебался и стал советоваться с Платовым, не лучше ли сдаться татарам. Но Платов решительно восстал против этого, рассчитывая на скорую помощь. И действительно, из посланных двух казаков один был убит в первой стычке с татарами, но другой успел проскользнуть и известил Бухвостова об отчаянном положении казаков и транспорта.
Скоро Платов заметил вдали поднимавшуюся пыль и обратил на нее внимание казаков. Казаки различили за пылью скачущих всадников. Это скакали донцы с полковником Уваровым. Стремительно бросились они на татар, а Платов то же сделал в свою очередь, посадивши на лошадей часть своих казаков. Татары были опрокинуты. Смешавшись, они натолкнулись на гусарский полк, с которым спешил на помощь Бухвостов. И татары в конце концов были разбиты. Около пятисот татар осталось на месте убитыми и масса раненых. Впоследствии выяснилось, что Девлет-Гирей располагал отрядом в 20 000 человек и что, кроме татар и черкесов, в отряд входили нескрасовские казаки и какие-то «арапы», по донесению Бухвостова. Со стороны русских было убито восемь, 15 без вести пропало и 54 человека ранено, лошадей убито 288 и ранено около трехсот.
Разбитый при Калалах Девлет-Гирей продолжил, однако, волновать татар и черкесов, вербуя в среде их сторонников с помощью подарков и разного рода обещаний. Обстоятельства благоприятствовали ему. В это время Пугачев громил Поволжье и казаки были отвлечены для борьбы с ним; с востока грозили донскому населению, лишенному военных сил, калмыки и киргизы; на русские войска, стоявшие по Кубани, стали нападать черкесы в разных местах. Произошел целый ряд сражений, закончившихся, однако, не в пользу горцев, татар и Девлет-Гирея. Так, 20 мая 1774 года донские казаки, посланные на разведку под командой полковника Уварова, встретили партию черкесов на р. Лабе и разбили ее, пленивши 8 человек.
В начале июня отряд из регулярных и казачьих полков Бухвостова, Уварова, Платова и Данилова в кровопролитном и упорном сражении разбил громадное скопище черкесов вблизи татарского города Копыла. В разгаре битвы полки Уварова и Бухвостова, преследуя неприятеля, ворвались в самый Копыл и овладели им. 21 июня русские войска, посланные в горы против натухайцев и едисанских татар, вновь разбили наголову неприятеля. 7 и 8 июля русские отряды вели жаркую перестрелку с темиргоевцами, а 9 июля многочисленная толпа горцев напала на русский отряд, находившийся под начальством бригадира Бринка, но была разбита. Наконец, 3 августа произошло еще одно сражение между русскими войсками и черкесско-татарскими, в то время, когда русский отряд под командой Бибикова переправлялся через Кубань на степную сторону от натухайских владений. Горцы устроили засаду, и отряд очутился в очень опасном положении, и только благодаря трем донским казачьим полкам, переправившимся вплавь через Кубань на лошадях под градом неприятельских пуль и оттеснившим татар, русские войска перешли Кубань. Это было последнее сражение с черкесами, так как 21 июля 1774 года был заключен Кючук-Кайнарджийский мир с Турцией и черкесы добровольно прекратили военные действия.
Во все это время Девлет-Гирей принимал деятельное участие в организации черкесских и татарских партий для борьбы с русскими. Лично он рассчитывал захватить с помощью чеченцев города Моздок и Кизляр, но чеченцы и здесь не имели успеха. Когда же был заключен мир и обнаружилось, что Девлет-Гирей все время преследовал свои личные цели, пытаясь объединить татар и сделаться независимым от Турции ханом, – турки по приказанию султана Абдул Гамида схватили Девлет-Гирея и отправили в Константинополь.
Кючук-Кайнарджийский мир ненадолго, однако, обеспечил спокойствие в кубанских степях. Уже в начале 1777 года стало известно, что турецкий султан Абдул Гамид дал тайное повеление горцам о нападении на русских и обещал, в случае успеха, дать черкесам в подкрепление турецкие вой-ска. И черкесы заволновались. 6 июня, в 20 верстах от Темрюка, на одном из постов было замечено неприятельское судно, скрывшееся в камышах. Извещенный об этом донской полковник Кульбаков поскакал с казаками и гусарами на этот пост. Хотя здесь его и успокоили, что опасности нет, но, отпустивши гусар, он распорядился, чтобы казаки не расседлывали лошадей и чтобы караульные зорко следили за окрестностями. К вечеру усилился ветер, и местность покрылась густым туманом. И вот под покровом тумана черкесы ночью подкрались к посту и начали резать спящих казаков. Пока казаки разобрали, в чем дело, многие из них поплатились жизнью; но скоро они оправились, сели на лошадей и разбили в свою очередь черкес. Немного спустя черкесы также ночью напали на донской полк Бyколова, но были опять отражены. Наконец в декабре того же 1777 года очень значительный по численности отряд черкесов перешел Кубань и напал на татарский город Копыл, в котором были расположены русские войска, но и здесь, после кровопролитного сражения под стенами города, черкесы ушли за Кубань разбитыми.
В 1777 году русские войска занимали Северный Кавказ по двум линиям – от Черкасска на Ставрополь и далее и от Черкасска берегом Азовского моря до Тамани и отсюда до Копыла и несколько выше по Кубани пикетами. Собственно же прикубанские степи – нынешние Ейский, Кавказский и части Екатеринодарского и Темрюкского отделов – находились под кочевьями татарских орд.
В том же 1777 году возникла мысль об усилении кавказских войск. Генерал-майор Якобий представил 28 сентября князю Потемкину Таврическому проект сформирования двух казачьих полков – Хоперского и Волгского. Хоперские казаки жили в Новохоперской крепости, нынешнем г. Новохоперске Воронежской губернии, в находящихся вблизи нее станицах Красной, Пыховке и др. По роду службы хоперцы делились на комплектных и некомплектных. Первые, как и другие казаки, получали жалованье от казны, вторые содержались на собственный счет. Но те и другие употреблялись исключительно для внутренней службы – «для сыску воров и разбойников». Генерал Якобий предложил образовать из хоперцев определенный по штату казачий полк с обычным для казаков жалованьем, провиантом и фуражом. Так было положено начало хоперскому полку, который вошел частью в состав нынешнией Кубанской области. Как видно из справки по рапорту генерала Якобия, хоперский полк пришел на линию 26 ноября 1777 года, и так как неизвестно было, какое и в каком размере жалованье и содержание будут получать казаки, то до разрешения этого вопроса решено было им выдавать только месячный провиант.
Ордером графа Румянцева от 29 ноября 1777 года командующим кавказским корпусом был определен знаменитый полководец, в ту пору генерал-поручик Суворов. Вой-ска, находившиеся под командой Бринка, поступили также в распоряжение Суворова. Таким образом, нынешняя прикубанская часть области на некоторое время стала ареной деятельности одного из выдающихся в истории военных деятелей.
Между тем черкесы продолжали враждебно относиться главным образом к русским войскам. Так, в ноябре месяце черкесы переправились на двух лодках через Кубань и напали на казачий пикет, но своевременно были отражены, оставивши на берегу в первую ночь двух горцев убитыми, а во вторую трех, причем убит был также и казак.
По донесению подполковника Лешкевича с Еи, горцы пробирались также на р. Челбасы. Здесь они напали на татар Едисанской орды и отбили много лошадей, направясь к вершине р. Бейсуга. Но капитан Пейч с русским отрядом и татарами отбил лошадей. Русский отряд возвратился потом в Ейский редут, донеся по начальству, что на «Челбасских развалинах» было истрачено «семь пушечных зарядов и сожжено десять сажен фитиля».
И в то время, когда Медем, усиливая действующие отряды новыми подкреплениями, указывал места для передвижения их, 19 июля он получил от майора Криднера известие, что горцы разбиты за Кубанью русским отрядом под командой его, Криднера. Оказалось, что известный предводитель горцев Сокур Арсланбек пробрался на Дон, напал здесь на Романовскую станицу, ограбил ее и, забравши пленных, отправился за Кубань. Узнавши об этом от русского мальчика, взятого горцами в плен в Романовской станице и бежавшего по дороге из-за Кубани, с места, где расположился Сокур Аджи, полковник Дондуков, выделивши часть войска с майором Криднером, сам с остальными силами двинулся по следам успевших уже уйти за Кубань черкесов. Передовой отряд в сто человек при поручике Урахове и донском полковнике Карпе Кирееве нагнал неприятеля в 13 верстах от Кубани вблизи Лабы. Сокур Аджи успел уже соединиться с кочевавшим здесь населением. Отряд атаковал черкесов, вскоре к нему присоединился с главными силами и майор Криднер. Сражение произошло вблизи степной речки Джекинли и длилось с 5 до 12 час. ночи. Несмотря на упорное сопротивление, черкесы были разбиты. На месте было оставлено 532 трупа, в том числе несколько мурз, узденей и Биараслан, старший сын предводителя Сокури Аджи, разорено было до 1000 кибиток, пленено до 300 душ, и в том числе дочь Казбулата и жена с дочерью Бек Мурзы, влиятельных горских предводителей, отбито двое мужчин и четыре женщины, плененных в Романовской станице, и захвачено до 13 000 голов разного рода скота. Разбитые горцы поспешно отправились в горы, а русские войска двинулись назад на линию, опасаясь преследовать дальше неприятеля ввиду свирепствовавшей за Кубанью моровой язвы.
К обычным неурядицам и столкновениям народностей на Северном Кавказе присоединились новые обстоятельства, могшие осложнить ход дел. Как видно из реляции генерал-майора де Медема, Екатерина II разрешила четырем татарским ордам – Едисанской, Буджацкой, Джембулуцкой и Едичкульской – перекочевать из крымских владений на Северный Кавказ. Для татарских кочевок были назначены места от р. Чубура по р. Ее к ее верховьям и отсюда по трем Егорлыкам и Калаусу и «далее, если нужда настоять будет, по степям к Астрахани». Орды, как сказано в реляции, должны были находиться под протекцией России. В действительности же отдельные партии татар соединялись с горцами и делали набеги на Дон и русские владения, и в важных случаях, когда волнения охватывали под влиянием турецкой агитации горские племена Северного Кавказа, в общем движении принимали прямое или косвенное участие и татары. Кочевники эти, с которыми южнорусское казачество вело столь долгую и упорную борьбу, во всяком случае, вредили спокойствию русских границ и пограничного населения.
Волнения в среде кабардинцев и закубанских черкесов побудили осенью 1771 года генерал-майора Медема направить русские войска за Кубань с карательными и преду-предительными целями, и майор Криднер проник с небольшим отрядом за Кубань далеко в горы, преследуя одного из наиболее враждебных русским владельцев черкесов Келемета. Келемет с своим аулом убрался на время в недоступные части гор. На месте стоянки русские захватили только 450 штук скота. Но когда Криднер двинулся обратно к Кубани, черкесы начали преследовать и тревожить его отряд. Ночью черкесы пытались угнать лошадей, принадлежащих отряду, и захватить пикет, но неудачно. Стычки окончились поражением одного казака в отряде и 5 убитыми черкесами.
Движения русских войск за Кубанью, в пределах черкесского местожительства, заставило их подумать о своем положении. Некоторые из владельцев сами предложили принять русское подданство, чтобы избавиться от нашествия русских войск и соединенных с таким нашествием реквизиций и разорения. 15 октября к премьер-майору Фромгольту, действовавшему по поручению Медема с особым отрядом по р. Лабе, явились представители некоторых горских племен, приняли присягу на русское подданство и от четырех фамилий – Кипчаковой, Манготовой, Наврузовой и Казбулатовой – дали четырех аманатов.
В 1771 году, по мысли графа Румянцева, проектировалась еще одна мера, долженствовавшая способствовать более спокойному состоянию племен, населявших Северный Кавказ. Как видно из ордера графа Румянцева генерал-майору Бринку от 27 ноября 1771 года, на Кавказе предполагалось образовать удельное ханство для Шагин-Гирея в случае, если бы этот последний не был утвержден крымским ханом.
Проектированная Румянцевым мера находилась в связи с тем обстоятельством, что в это время в нынешнюю Кубанскую область передвинуты были ногайские татары, кочевавшие в Бессарабии, под общим именем Буджацких татар. Попавши под покровительство России, татары сами просили русское правительство переселить их на Кубань. Поэтому четыре орды: Едисанская, Едишкульская, Джамбулукская и Буджацкая в мае 1771 года перешли р. Дон и заняли степные части нынешней Кубанской области. Применительно к требованиям своего кочевого быта, татары расположились отдельными ордами вдоль степных речек Еи, Ясеней, Албашей, Челбас, Бейсугов, Керпилей, азовских рукавов Кубани и проч. Часть их осела в пределах нынешней Донской области по левому берегу р. Кагальника, или старинного Каяла.
Как видно из донесения знаменитого Суворова князю Потемкину, отдельные орды состояли приблизительно из следующего количества семей: в Едисанской орде, делившейся на два поколения – правое и левое, считалось около 20 000 казанов или семейств, в Едишкульской, состоявшей из четырех поколений – Минского, Бурлацкого, Казшацкого и Каракитайского, – 24 000 казанов, в Джамбулуцкой 11 000 казанов и в Буджацкой 700 казанов. Далеко раньше до этого переселения на правом берегу Кубани кочевали еще три ногайские орды – Наврузская до 8000 казанов, Бестинеевская до 6000 казанов и Касаевская до 4000 казанов. Таким образом, на Кубани в то время было около 73 700 семейств, или до 370 тысяч душ обоего пола, считая семью в 5 душ обоего пола.
При таком численном составе ногайские орды были сразу же поставлены в неблагоприятные политические и хозяйственные условия, благодаря, с одной стороны, близости к занятой ими местности других народностей, а с другой – условиям кочевого быта с примитивным скотоводческим хозяйством. С севера сидели донецкие казаки, занявшие Маничскую степь и все пространство до р. Кагальника, с востока кочевали калмыки и возникли русские поселения по линии, соединившей донское казачество с терскими казаками, с юга по левому берегу Кубани разбросаны были давнишние обитатели этой части Кавказа – черкесские племена, а с запада край отрезан был Азовским морем с его многочисленными лиманами, озерами и болотами. Ногайские орды очутились таким образом как бы в тисках. Раньше осевшие народности вели то же скотоводческое хозяйство, что и вновь прибывшие ногаи. Естественно, что старожилы не могли добровольно поступиться смежными степями и пастбищами в пользу пришельцев и что на этой почве неминуемо должны были происходить столкновения, недоразумения и кровавые распри.
Так и случилось. Дело началось с того, что кочевавшие раньше по правому берегу р. Кубани три ногайские орды, как только прибыли из Бессарабии их соплеменники, вынуждены были, вследствие стеснения в пастбищах, перейти на левую сторону Кубани. Но осевши здесь в соседстве с черкесскими племенами и сдружившись с ними, эти три орды татар сразу же стали во враждебные отношения к четырем пришедшим ордам и сделались потом непримиримыми их врагами. Калмыки также не могли поступиться своими владениями, как кочевники, а черкесы были союзниками трех старых татарских орд. Наконец донские казаки были исконными врагами татар и зорко следили за своими владениями, особенно за ценной для кочевников Манычской степью.
Собственно, серьезными противниками прибывших татар были одни донские казаки. Не говоря уж об исторически сложившейся неприязни казака к татарину, донцы и свое скотоводческое хозяйство вели в ту пору подобно татарам. Сена казаки почти не заготовляли, и главная масса скота находилась и летом и зимой на подножном корму. Поэтому неурожаи трав и суровые, многоснежные с гололедками зимы также были страшны для казака, как и для татарина. Скот погибал тысячами. Так, в суровую зиму 1780 года на Дону погибло до полумиллиона штук рогатого скота, лошадей и овец. Понятно, что казаки ревностно оберегали свои пастбищные места и степи и готовы были при малейшем подходящем случае свести свои старинные счеты с исконными врагами – татарами.
Осевшие прикубанские татары считались подданными крымских ханов сначала Сагиб-Гирея, а потом Шагин-Гирея; ханы же, в свою очередь, находились под покровительством России. Со стороны русского правительства представителем состоял пристав татарских орд, которым назначен был подполковник Лешкевич. Пристав имел пребывание с небольшой военной командой в Ейском укреплении, в конце косы, пролегающей к нынешнему городу Ейску. Отсюда он следил за татарами и по своим обязанностям должен был не только наблюдать за ними, но и защищать их интересы при столкновениях с соседями. Подполковник Лешкевич, видимо, так и выполнял свои обязанности, почему его недолюбливали донские казаки как человека, лишавшего их возможности «разделываться» при всяком случае с татарами и державшего их в неопределенном выжидательном положении разноречивыми сообщениями о намерениях татар.
Что касается внутренних распорядков в татарских ордах, то в основе взаимоотношений татар лежало родовое начало и семейный союз – «казан», так как вокруг казана, котла для пищи, объединялась татарская семья. Орды же управлялись беями, т.е. князьями – родоначальниками. Влиятельным беем, оставившим заметные следы о своей деятельности в татарской истории, был Джан Магомет-бей, энергичный и умный старик, без обычной татарской лукавости, на слово которого можно было положиться.
Первой бедой, обрушившейся на головы ногайских татар, были собственные их неурядицы. Дело в том, что в среде татарских представителей ханского рода шла борьба из-за престола. В год переселения татар из Бессарабии на Кубань крымским ханом был Сагиб-Гирей, сторонник России. Противник его Девлет-Гирей, приверженец Турции, пытался с помощью мятежа свергнуть Сагиб-Гирея с престола, но безуспешно. В 1773 году турецкий султан предоставил в распоряжение Девлет-Гирея целую армию, численность которой по одним сведениям доходила до 40 000, а по другим даже до 80 000 человек. Войска эти погружены были в Синопе на 120 галиотах, т. е. больших турецких судах, и во главе их стали Девлет-Гирей и турецкий паша Хаджи-Али-бек. Армия направилась к Суджук-кале, нынешнему Новороссийску, чтобы здесь высадиться. Но вблизи этого города, против урочища Карабурун, турки неожиданно столкнулись с русским флотом, находившимся под начальством вице-адмирала Синявина. Это было 21 августа 1773 года. Бой начался потоплением русскими выстрелами неприятельского судна, а закончила его ужасная буря, поднявшаяся на море. Турецкие суда были разнесены по морю, из 120 галиотов уцелело только 23 с войском от 9 до 12 тысяч. Вот эти остатки турецкой армии и высажены были Девлет-Гиреем в Суджуке. Отсюда и начал свои поиски за ханский престол Девлет-Гирей.
Потерянные на море части войска Девлет-Гирей решил пополнить черкесами и ногайскими татарами. С этой целью он повел деятельную агитацию между горцами за Кубанью и татарами в степях. Он пустил в ход подарки и всюду показывал султанский фирман, которым повелитель «правоверных» приказывал мусульманам стать под его знамена для борьбы с «гяурами», неверными. Не столько религиозный фанатизм, сколько подарки оказали воздействие на горцев. Кабардинцы, черкесские князья, едишкульские мурзы и пр. дали согласие на участие в войне против русских; в самом Крыму влиятельные ширинские мурзы, не благоволившие к хану, обещали помощь Девлет-Гирею. Оставалось склонить к тому же самого влиятельного между татарскими беями Джан-Магомета. Но прямой и правдивый старик, в душе ненавидевший русских, хорошо помнил тот ужасный погром, который был произведен русскими войсками у татар во время последней турецкой войны, когда великий визирь отказался пропустить через Дунай в Турцию единоверных татар, и немедленную помощь со стороны тех же русских, как только татары признали власть России. Поэтому, несмотря ни на какие подарки и происки Девлет-Гирея, Джан-Магомет-бей решительно отказался от участия в его рискованном предприятии. Горские князья, обратившееся к Джан-Магомет-бею за советом по этому поводу и узнавшие его мнение, дали слово отказаться от данного ими обещания Девлет-Гирею и не идти против России.
Узнавши об этом, Девлет-Гирей принял выжидательное положение, не переставая волновать татар и горцев. По его советам и проискам едишкульские татары ворвались внезапно в Донскую область, напали на Романовскую станицу, перебили часть жителей, разорили жилища и, захвативши скот и имущество, двинулись обратно в степи. Но казаки успели догнать татарскую партию, разбили ее наголову, убивши на месте до 40 татар и отбивши обратно скот и имущество.
Таким образом, искра была брошена в горючий материал, вражда между казаками и татарами приняла характер взаимной угрозы. Этого только и нужно было Девлет-Гирею. Первые союзники хана были найдены. В то же время изменились и политические обстоятельства в пользу Девлет-Гирея. В Турции, после умершего султана Мустафы, взошел на престол его слабый наследник Абдул-Гамид, благоволивший к Девлет-Гирею. Новый султан прислал ему сильное подкрепление войском, и Девлет-Гирей предпринял решительные действия против России и союзных ей татар. В начале марта 1774 года он послал значительный отряд под начальством своего брата калги Шаббас-Гирея для покорения Джамбулуцкой орды, а сам с 10 000 турок и татар двинулся туда же из Тамани другой дорогой. Но прежде, чем он успел соединиться с братом, последний был разбит русскими войсками и донскими казаками в верховьях реки Еи.
Эта неудача только раздражила Девлет-Гирея. Он решил во что бы то ни стало отомстить русским при первом удобном к тому случае. Такой случай скоро представился. Узнавши, что пристав татар полковник Стремоухов снарядил большой обоз с провиантом для войск, расположенных на Кубани, Девлет-Гирей вместе с горцами перерезал путь военному транспорту, сопровождаемому двумя полками донских казаков при одной пушке, и сделал засаду в скрытом месте у реки Калалы. Девлет-Гирей располагал в 20 раз большими силами, чем донцы, и заранее был убежден в победе и приобретении больших запасов хлеба, служившего особенно заманчивой приманкой для его войска.
Казаками командовали полковники Ларионов и знаменитый впоследствии Платов, которому было в ту пору всего 23 года. Когда донцы расположились на ночлег, к Платову подошел один из старых казаков и предложил ему прилечь ухом к земле. На вопрос казака, что слышит молодой полковник, последний ответил, что слышит шум, похожий на крик птиц. Опытный казак объяснил, что это действительно кричат птицы, но птицы кричат ночью тогда, когда бывают разложены огни и, судя по крику птиц на большом пространстве, огней должно быть много. Из этого казак заключил, что вблизи должно находиться много татар и что к утру надо ожидать их нападения на транспорты. Платов и Ларионов немедленно распорядились устроить вагенбург, т.е. род заграждения людей повозками и кулями с хлебом, и казаки засели в этом вагенбурге.
Догадки казака оправдались. Ранним утром татары, предводимые ханом, с ужасными криками «Алла! Алла!» стали окружать казаков. Завязался ожесточенный бой. Казаки усиленной перестрелкой не дозволяли татарам подойти к своему нехитрому укреплению, засевши за повозками. В самом начале боя Платов выбрал двух казаков на лучших лошадях и поручил им прорваться через татарский строй и перебраться на другую сторону р. Калалы, чтобы известить об опасности стоявшего здесь с полком полковника Бухвостова. Окруженные небольшой командой, казаки бросились на татар. Татары сразу же рассеяли нападавших, заставивши казаков искать спасения в вагенбурге. Но меткий огонь из пушки, ружей и пистолетов, произведенный отсюда, заставил в свою очередь отступить и татар. Семь раз с ужасными гиками татары бросались на казаков и семь раз были отбиты. У казаков была перестрелена треть лошадей, убито и ранено немало людей. Казаки пришли в отчаяние, полковник Ларионов поколебался и стал советоваться с Платовым, не лучше ли сдаться татарам. Но Платов решительно восстал против этого, рассчитывая на скорую помощь. И действительно, из посланных двух казаков один был убит в первой стычке с татарами, но другой успел проскользнуть и известил Бухвостова об отчаянном положении казаков и транспорта.
Скоро Платов заметил вдали поднимавшуюся пыль и обратил на нее внимание казаков. Казаки различили за пылью скачущих всадников. Это скакали донцы с полковником Уваровым. Стремительно бросились они на татар, а Платов то же сделал в свою очередь, посадивши на лошадей часть своих казаков. Татары были опрокинуты. Смешавшись, они натолкнулись на гусарский полк, с которым спешил на помощь Бухвостов. И татары в конце концов были разбиты. Около пятисот татар осталось на месте убитыми и масса раненых. Впоследствии выяснилось, что Девлет-Гирей располагал отрядом в 20 000 человек и что, кроме татар и черкесов, в отряд входили нескрасовские казаки и какие-то «арапы», по донесению Бухвостова. Со стороны русских было убито восемь, 15 без вести пропало и 54 человека ранено, лошадей убито 288 и ранено около трехсот.
Разбитый при Калалах Девлет-Гирей продолжил, однако, волновать татар и черкесов, вербуя в среде их сторонников с помощью подарков и разного рода обещаний. Обстоятельства благоприятствовали ему. В это время Пугачев громил Поволжье и казаки были отвлечены для борьбы с ним; с востока грозили донскому населению, лишенному военных сил, калмыки и киргизы; на русские войска, стоявшие по Кубани, стали нападать черкесы в разных местах. Произошел целый ряд сражений, закончившихся, однако, не в пользу горцев, татар и Девлет-Гирея. Так, 20 мая 1774 года донские казаки, посланные на разведку под командой полковника Уварова, встретили партию черкесов на р. Лабе и разбили ее, пленивши 8 человек.
В начале июня отряд из регулярных и казачьих полков Бухвостова, Уварова, Платова и Данилова в кровопролитном и упорном сражении разбил громадное скопище черкесов вблизи татарского города Копыла. В разгаре битвы полки Уварова и Бухвостова, преследуя неприятеля, ворвались в самый Копыл и овладели им. 21 июня русские войска, посланные в горы против натухайцев и едисанских татар, вновь разбили наголову неприятеля. 7 и 8 июля русские отряды вели жаркую перестрелку с темиргоевцами, а 9 июля многочисленная толпа горцев напала на русский отряд, находившийся под начальством бригадира Бринка, но была разбита. Наконец, 3 августа произошло еще одно сражение между русскими войсками и черкесско-татарскими, в то время, когда русский отряд под командой Бибикова переправлялся через Кубань на степную сторону от натухайских владений. Горцы устроили засаду, и отряд очутился в очень опасном положении, и только благодаря трем донским казачьим полкам, переправившимся вплавь через Кубань на лошадях под градом неприятельских пуль и оттеснившим татар, русские войска перешли Кубань. Это было последнее сражение с черкесами, так как 21 июля 1774 года был заключен Кючук-Кайнарджийский мир с Турцией и черкесы добровольно прекратили военные действия.
Во все это время Девлет-Гирей принимал деятельное участие в организации черкесских и татарских партий для борьбы с русскими. Лично он рассчитывал захватить с помощью чеченцев города Моздок и Кизляр, но чеченцы и здесь не имели успеха. Когда же был заключен мир и обнаружилось, что Девлет-Гирей все время преследовал свои личные цели, пытаясь объединить татар и сделаться независимым от Турции ханом, – турки по приказанию султана Абдул Гамида схватили Девлет-Гирея и отправили в Константинополь.
Кючук-Кайнарджийский мир ненадолго, однако, обеспечил спокойствие в кубанских степях. Уже в начале 1777 года стало известно, что турецкий султан Абдул Гамид дал тайное повеление горцам о нападении на русских и обещал, в случае успеха, дать черкесам в подкрепление турецкие вой-ска. И черкесы заволновались. 6 июня, в 20 верстах от Темрюка, на одном из постов было замечено неприятельское судно, скрывшееся в камышах. Извещенный об этом донской полковник Кульбаков поскакал с казаками и гусарами на этот пост. Хотя здесь его и успокоили, что опасности нет, но, отпустивши гусар, он распорядился, чтобы казаки не расседлывали лошадей и чтобы караульные зорко следили за окрестностями. К вечеру усилился ветер, и местность покрылась густым туманом. И вот под покровом тумана черкесы ночью подкрались к посту и начали резать спящих казаков. Пока казаки разобрали, в чем дело, многие из них поплатились жизнью; но скоро они оправились, сели на лошадей и разбили в свою очередь черкес. Немного спустя черкесы также ночью напали на донской полк Бyколова, но были опять отражены. Наконец в декабре того же 1777 года очень значительный по численности отряд черкесов перешел Кубань и напал на татарский город Копыл, в котором были расположены русские войска, но и здесь, после кровопролитного сражения под стенами города, черкесы ушли за Кубань разбитыми.
В 1777 году русские войска занимали Северный Кавказ по двум линиям – от Черкасска на Ставрополь и далее и от Черкасска берегом Азовского моря до Тамани и отсюда до Копыла и несколько выше по Кубани пикетами. Собственно же прикубанские степи – нынешние Ейский, Кавказский и части Екатеринодарского и Темрюкского отделов – находились под кочевьями татарских орд.
В том же 1777 году возникла мысль об усилении кавказских войск. Генерал-майор Якобий представил 28 сентября князю Потемкину Таврическому проект сформирования двух казачьих полков – Хоперского и Волгского. Хоперские казаки жили в Новохоперской крепости, нынешнем г. Новохоперске Воронежской губернии, в находящихся вблизи нее станицах Красной, Пыховке и др. По роду службы хоперцы делились на комплектных и некомплектных. Первые, как и другие казаки, получали жалованье от казны, вторые содержались на собственный счет. Но те и другие употреблялись исключительно для внутренней службы – «для сыску воров и разбойников». Генерал Якобий предложил образовать из хоперцев определенный по штату казачий полк с обычным для казаков жалованьем, провиантом и фуражом. Так было положено начало хоперскому полку, который вошел частью в состав нынешнией Кубанской области. Как видно из справки по рапорту генерала Якобия, хоперский полк пришел на линию 26 ноября 1777 года, и так как неизвестно было, какое и в каком размере жалованье и содержание будут получать казаки, то до разрешения этого вопроса решено было им выдавать только месячный провиант.
Ордером графа Румянцева от 29 ноября 1777 года командующим кавказским корпусом был определен знаменитый полководец, в ту пору генерал-поручик Суворов. Вой-ска, находившиеся под командой Бринка, поступили также в распоряжение Суворова. Таким образом, нынешняя прикубанская часть области на некоторое время стала ареной деятельности одного из выдающихся в истории военных деятелей.
Между тем черкесы продолжали враждебно относиться главным образом к русским войскам. Так, в ноябре месяце черкесы переправились на двух лодках через Кубань и напали на казачий пикет, но своевременно были отражены, оставивши на берегу в первую ночь двух горцев убитыми, а во вторую трех, причем убит был также и казак.
По донесению подполковника Лешкевича с Еи, горцы пробирались также на р. Челбасы. Здесь они напали на татар Едисанской орды и отбили много лошадей, направясь к вершине р. Бейсуга. Но капитан Пейч с русским отрядом и татарами отбил лошадей. Русский отряд возвратился потом в Ейский редут, донеся по начальству, что на «Челбасских развалинах» было истрачено «семь пушечных зарядов и сожжено десять сажен фитиля».