Страница:
Послышался еще один шаг. Затем из-за деревьев показалась человеческая фигура, и Джори ахнула, увидев знакомое лицо.
– Все в порядке, Джори, это всего лишь я. Джори попятилась от него.
– Ты за мной следил? – недоверчиво воскликнула она. – Как ты посмел! Я же просила оставить меня на время одну!
– Знаю, что просила, Джори, но я не мог… когда я увидел, что ты направилась в лес, я не смог отпустить тебя одну. В этом городе убили трех женщин, и убийца, кто бы он ни был, по-прежнему на свободе. При нынешних обстоятельствах было бы глупо рисковать.
– Поэтому ты пошел за мной, – холодно заключила Джори. Она покачала головой. – Решил, значит, что твой долг – заботиться о моей безопасности? Правильно я поняла?
Сойер кивнул:
– Джори, не сердись, ты сейчас не в состоянии рассуждать беспристрастно. На протяжении нескольких дней ты потеряла двух подруг и…
– А ты недавно потерял сестру, – мрачно перебила она. – Это тебе надо успокоиться! Ты почему-то решил, что из-за того, что с твоей сестрой произошло несчастье, теперь твоя обязанность – защищать меня.
Помедлив немного, Сойер кивнул. Он не мог отрицать очевидное.
– Мне небезразлично, что с тобой будет, – сказал Сойер, делая еще шаг к ней.
Он ожидал, что Джори снова попятится, но она осталась на месте и смотрела на него широко раскрытыми зелеными глазами. Сойер отметил, что ее глаза – точно такого же цвета, как темно-зеленый мох, покрывавший валуны на берегу озера.
– Если я тебе небезразлична, то ты должен оставить меня в покое, – тихо сказала она. – И дать мне уехать.
– Я тебя не держу.
Глаза Джори вспыхнули.
– Нет, держишь! – возразила она. – Каждый раз, когда я пытаюсь от тебя уйти, ты преследуешь меня.
– Но я волновался…
– Волноваться за меня – не твое дело! Мы вообще едва знакомы.
Джори говорила горячо, но Сойер видел, что она сама не верит собственным словам. Она отвела взгляд и стала смотреть куда-то поверх его плеча, на деревья. Сойер сделал к ней еще шаг.
– Нет, Джори, мы знакомы, и очень хорошо.
Джори промолчала.
– Ты говоришь, что я тебе не нужен и ты сама способна о себе позаботиться, – продолжал он. – Не знаю, может, это и так, а может, и нет. Понимаешь, это нужно мне самому. Мне необходимо знать, что ты в безопасности. Не важно, по каким причинам.
– Интересно, что ты намереваешься делать, когда я вернусь в Нью-Йорк? – язвительно поинтересовалась Джори. – Будешь звонить каждый час, чтобы убедиться, что я не попала в какую-нибудь передрягу?
– Как только ты вернешься в Нью-Йорк, ты будешь в безопасности.
Еще не закончив фразу, Сойер вдруг засомневался, так ли это на самом деле. Все время он считал, что опасность угрожает Джори только здесь, в Близзард-Бэй. Но сейчас он понял, что, представляя лицо Джори, уже удалявшейся в машине по шоссе в сторону Нью-Йорка, он по-прежнему видел нависшую над ней тень. Сойер натужно сглотнул и положил обе руки на плечи Джори. Та поморщилась, но не отпрянула.
– Джори, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, – ты должна мне поверить. Тебе угрожает опасность. Я не могу объяснить, откуда мне это известно, но это так.
– Почему ты не можешь объяснить?
«Почему? Действительно, почему?» – подумал он. Почему не признаться ей во всем? Почему не назвать ей свое настоящее имя, не рассказать о жизни, которую он вел до приезда сюда? Почему не попытаться объяснить ей все – о своем даре предвидения, о том, что, кроме Ребекки, погибла и Сьюзен?
Ответ напрашивался сам собой: да потому, что она ему не поверит. Сьюзен тоже не поверила, а ведь она его любила. С какой стати Джори должна ему верить?
Джори в него не влюблена, точно так же как и он в нее, напомнил себе Сойер. То, что было между ними, да и сейчас есть, – это всего лишь секс. Чисто физическое притяжение, не более, и ничего другого никогда не будет. Пока он об этом помнит, с ним все будет в порядке.
– Джори, я не могу рассказать тебе больше, – словно со стороны услышал Сойер свой голос. – Просто… просто поверь мне.
Она фыркнула, глаза сердито сверкнули. И сказала то, что он боялся услышать:
– «Поверь мне». Легко сказать. С какой стати я должна доверять человеку, который прячется по кустам, следит за мной, а потом изрекает зловещие предостережения и не желает толком объяснить, почему я должна им верить? С какой стати мне доверять человеку, который занимается со мной любовью, а через минуту поворачивается ко мне спиной и велит убираться подобру-поздорову куда подальше? Как я могу доверять человеку, который не способен ни на какие чувства, эгоистичному…
– Значит, по-твоему, я эгоист? Вот какого ты обо мне мнения? – Сойер отказывался верить своим ушам. – Думаешь, я тебя использовал? Получил удовольствие, а потом отбросил тебя, как ненужную вещь, потому что мне на тебя плевать?
– А что еще прикажешь думать?
– Джори, я прогнал тебя именно потому, что ты мне небезразлична. И сейчас я делаю только то, что должен был сделать раньше, со…
«Со Сьюзен» – он чуть было не проговорился. Чуть не застонав от боли, Сойер закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Боль не проходила, и он знал, что, если откроет глаза, из них брызнут слезы.
– Джори, – шепнул он, – уезжай отсюда, пожалуйста, прошу тебя. Прямо сейчас.
– Но как же твоя машина?
– Черт с ней, заберу позже. Я не могу…
Сойер не мог открыть глаза. Для него было бы лучше не видеть, как она уходит. Легче.
– Уезжай, – хрипло повторил он.
В следующее мгновение Сойер почувствовал, как что-то коснулось его щеки. Пальцы Джори. Прикосновение было нежным, она поглаживала его кожу. Сойер открыл глаза и увидел Джори прямо перед собой. Она смотрела на него снизу вверх, а ее рука касалась его щеки. Сойер захватил ее пальцы в руку и отвел в сторону. Он и хотел ее отпустить, и не мог.
– Сойер, – мягко сказала Джори, – я вижу, что тебе очень плохо, и дело тут не только в смерти твоей сестры. Был еще кто-то, правда? Это была женщина, которую ты любил и потерял.
– Как ты узнала?
– Вот почему ты не подпускаешь меня к себе, а вовсе не потому, что тебе нет до меня дела. Я ошибалась насчет тебя, не так ли?
Он сглотнул и кивнул. Джори взяла его за другую руку и стала выпрямлять сжатые в кулак пальцы. Сойер изо всех сил старался сохранить самообладание.
– Все в порядке, – нежно проговорила Джори, – теперь я поняла…
– Нет, ты не можешь понять, это невозможно.
– Так помоги мне.
– Не настаивай, Джори.
– По-моему, я заслуживаю ответа.
– Ну почему, почему ты не можешь просто оставить все как есть? Оставь меня в покое и уезжай, – с болью в голосе пробормотал Сойер.
– Я так и сделаю. Обещаю, что уеду, только сначала поговорим.
Сойер покачал головой.
Джори сделала еще шаг и приблизилась к нему вплотную. Внезапно, несмотря на всю решимость держать себя в руках и не терять бдительность, Сойер почувствовал, что его тело перестало подчиняться командам разума. Ее близость, ее теплые ладони в его руках возбуждали его. Он уже не мог заставить себя отвести от нее взгляд.
– Не надо, Джори, – прошептал Сойер, – пожалуйста, уходи…
Поглядывая на него, Джори наклонила голову. Сойер закрыл глаза, призвав на помощь всю выдержку, и вдруг почувствовал, что девушка убрала руки.
«Она уходит», – понял Сойер. Он сам этого хотел, откуда же горечь разочарования?
Но несколько мгновений спустя он снова почувствовал ее прикосновение. На этот раз она обняла его за шею, погрузила пальцы в волосы. Нагнув его голову, Джори прижала свои губы к его. В ее поцелуе было больше нежности, чем страсти, но он мгновенно разжег желание, которое все время бурлило в нем, как в плотно закрытом котле.
Сойер застонал и ответил на поцелуй с такой страстью, с какой умирающий от жажды человек припадает к источнику и пьет ледяную воду. Он обнял девушку и крепко прижал к своей груди, мечтая о том, чтобы время остановилось.
Сойер оторвался от ее губ ровно настолько, чтобы успеть прошептать:
– Джори, я хочу заняться с тобой любовью, умоляю…
– Да, Сойер, – прошептала она, щекоча дыханием его ухо. – В последний раз, а потом я должна…
– В последний раз, – эхом повторил Сойер и снова приник к ее губам, заставляя умолкнуть. Он не хотел думать, что будет потом, он вообще ни о чем не желал думать. Его руки уже сами собой снимали с нее куртку, а ее пальцы проникли под его пальто и пробрались под фланелевую рубашку, чтобы прикоснуться к груди.
Они торопливо раздевали друг друга, небрежно разбрасывая вокруг одежду, пока наконец оба не остались обнаженными. Солнечный свет, пробившийся сквозь ветви, отбрасывал пестрые блики на их кожу. Сойер взял ее руки и снова положил себе на плечи, и довольно долго они просто стояли так и целовались.
Наконец Сойер легко подхватил ее на руки и опустил на подстилку из мха и сухой сосновой хвои.
Он посмотрел ей в глаза, в самую глубину, и почувствовал, как ее рука двинулась вниз по его животу, обхватила рукой его готовое к бою орудие и направила внутрь себя. От возбуждения Сойера охватила дрожь. Он старался продлить счастье, навсегда запечатлеть это мгновение в памяти, запомнить ее глаза цвета мха, которые солнце сделало темными и прозрачными, запомнить, как ветерок шевелил ее кудри, то приподнимая их, то опуская на лоб и щеки.
Наконец он все-таки вошел в нее и с приглушенным вздохом погрузился в теплую шелковую глубину. Их взгляды встретились, и Сойер начал медленные ритмичные движения, стараясь не торопиться, продлить наслаждение.
Джори последовала заданному ритму, обхватив ногами его бедра. Они двигались синхронно, даже, казалось, дышали в унисон. Впервые в жизни Сойер по-настоящему понял, что такое заниматься любовью, слиться с другим человеком так, что два тела превращаются в одно, две души живут одним чувством.
«Если бы ты знала, Джори, как я хочу, чтобы это не кончалось! – думал он, хотя предательское напряжение стало почти непереносимым. – Как не хочу снова остаться один!»
Джори перехватила его взгляд, и Сойер всмотрелся в ее глаза. У него возникло ощущение, будто Джори прочла его мысли и полностью разделяет их. Как будто он был необходим ей точно так же, как она ему. Джори немного передвинулась под ним, и небольшое изменение угла еще более обострило его ощущения.
«Придержи коней!» – мысленно скомандовал себе Сойер, пытаясь сдержать силу толчков, хотя инстинкт требовал прямо противоположного: усилить восхитительное трение его твердой мужественности о ее податливую, с готовностью принимавшую его плоть, довести обоих до желанной разрядки.
Словно почувствовав его стремление отсрочить неизбежное, Джори, как и он, замедлила движения. Несколько мгновений оба лежали не шелохнувшись.
Затем Сойер приподнялся на локтях, почти отстраняясь от нее, и замер, тихо сходя с ума. Погружаться в нее только самым кончиком своей жаждущей плоти, тогда как он весь пылал и пульсировал от яростного желания, – это была сладкая пытка.
Сойер сдерживался, сколько мог. Когда сил терпеть больше не было, он снова медленно погрузился в нее, и они вздохнули в унисон. Слабый ветерок тронул ее волосы, и они защекотали плечо Сойера. Он опустил голову и прижался к ее рту в глубоком поцелуе, смакуя сладость ее языка и чувствуя, как его плоть входит в нее.
«О, Джори, Джори… если бы это никогда не кончалось…»
Наконец он оторвался от ее рта и снова приподнял бедра. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы еще один – последний – раз задержаться над ней, прежде чем он понял, что больше не может терпеть ни одного мгновения. Он снова вонзился в нее, почувствовав, как Джори затрепетала. Ее пальцы запутались в его волосах, она тихо вскрикнула, и Сойер ощутил, что и сам начинает дрожать.
На этот раз он достиг того рубежа, за которым возврат невозможен и ни о какой сдержанности не могло быть и речи. Он приближался к разрядке, и Джори тоже. Сойер снова задвигался сильными ритмичными толчками и почувствовал, что словно плавится, изливаясь в нее с каждым толчком. Он беспомощно выдохнул ее имя:
– Джори…
– Ш-ш, я знаю. – Джори погладила его и прерывисто выдохнула: – Знаю.
Обессиленный и удовлетворенный, он рухнул на нее, уронив голову ей на плечо. Его дыхание постепенно выравнивалось, он нежно погладил ее упругую талию, изгиб бедер. Сойер вдруг почувствовал полное изнеможение, сейчас он мечтал только об одном – закрыть глаза и уснуть.
Близость с этой женщиной дала ему невероятное чувство: как будто на несколько мимолетных мгновений ему открылось какое-то безмятежное спокойствие, которого не хватало в его жизни последние несколько лет. Сначала с головой уйдя в работу, потом с таким же рвением занявшись поисками убийцы сестры, он закоснел в своем одиночестве и в напряжении, которое не отпускало ни на минуту. И вот теперь наконец с ним
Джори, милая, очаровательная Джори. Его мир и его покой.
Глава 15
***
Сойер заметил, что при его появлении Джори побледнела, глаза ее испуганно расширились. Он быстро приблизился:– Все в порядке, Джори, это всего лишь я. Джори попятилась от него.
– Ты за мной следил? – недоверчиво воскликнула она. – Как ты посмел! Я же просила оставить меня на время одну!
– Знаю, что просила, Джори, но я не мог… когда я увидел, что ты направилась в лес, я не смог отпустить тебя одну. В этом городе убили трех женщин, и убийца, кто бы он ни был, по-прежнему на свободе. При нынешних обстоятельствах было бы глупо рисковать.
– Поэтому ты пошел за мной, – холодно заключила Джори. Она покачала головой. – Решил, значит, что твой долг – заботиться о моей безопасности? Правильно я поняла?
Сойер кивнул:
– Джори, не сердись, ты сейчас не в состоянии рассуждать беспристрастно. На протяжении нескольких дней ты потеряла двух подруг и…
– А ты недавно потерял сестру, – мрачно перебила она. – Это тебе надо успокоиться! Ты почему-то решил, что из-за того, что с твоей сестрой произошло несчастье, теперь твоя обязанность – защищать меня.
Помедлив немного, Сойер кивнул. Он не мог отрицать очевидное.
– Мне небезразлично, что с тобой будет, – сказал Сойер, делая еще шаг к ней.
Он ожидал, что Джори снова попятится, но она осталась на месте и смотрела на него широко раскрытыми зелеными глазами. Сойер отметил, что ее глаза – точно такого же цвета, как темно-зеленый мох, покрывавший валуны на берегу озера.
– Если я тебе небезразлична, то ты должен оставить меня в покое, – тихо сказала она. – И дать мне уехать.
– Я тебя не держу.
Глаза Джори вспыхнули.
– Нет, держишь! – возразила она. – Каждый раз, когда я пытаюсь от тебя уйти, ты преследуешь меня.
– Но я волновался…
– Волноваться за меня – не твое дело! Мы вообще едва знакомы.
Джори говорила горячо, но Сойер видел, что она сама не верит собственным словам. Она отвела взгляд и стала смотреть куда-то поверх его плеча, на деревья. Сойер сделал к ней еще шаг.
– Нет, Джори, мы знакомы, и очень хорошо.
Джори промолчала.
– Ты говоришь, что я тебе не нужен и ты сама способна о себе позаботиться, – продолжал он. – Не знаю, может, это и так, а может, и нет. Понимаешь, это нужно мне самому. Мне необходимо знать, что ты в безопасности. Не важно, по каким причинам.
– Интересно, что ты намереваешься делать, когда я вернусь в Нью-Йорк? – язвительно поинтересовалась Джори. – Будешь звонить каждый час, чтобы убедиться, что я не попала в какую-нибудь передрягу?
– Как только ты вернешься в Нью-Йорк, ты будешь в безопасности.
Еще не закончив фразу, Сойер вдруг засомневался, так ли это на самом деле. Все время он считал, что опасность угрожает Джори только здесь, в Близзард-Бэй. Но сейчас он понял, что, представляя лицо Джори, уже удалявшейся в машине по шоссе в сторону Нью-Йорка, он по-прежнему видел нависшую над ней тень. Сойер натужно сглотнул и положил обе руки на плечи Джори. Та поморщилась, но не отпрянула.
– Джори, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, – ты должна мне поверить. Тебе угрожает опасность. Я не могу объяснить, откуда мне это известно, но это так.
– Почему ты не можешь объяснить?
«Почему? Действительно, почему?» – подумал он. Почему не признаться ей во всем? Почему не назвать ей свое настоящее имя, не рассказать о жизни, которую он вел до приезда сюда? Почему не попытаться объяснить ей все – о своем даре предвидения, о том, что, кроме Ребекки, погибла и Сьюзен?
Ответ напрашивался сам собой: да потому, что она ему не поверит. Сьюзен тоже не поверила, а ведь она его любила. С какой стати Джори должна ему верить?
Джори в него не влюблена, точно так же как и он в нее, напомнил себе Сойер. То, что было между ними, да и сейчас есть, – это всего лишь секс. Чисто физическое притяжение, не более, и ничего другого никогда не будет. Пока он об этом помнит, с ним все будет в порядке.
– Джори, я не могу рассказать тебе больше, – словно со стороны услышал Сойер свой голос. – Просто… просто поверь мне.
Она фыркнула, глаза сердито сверкнули. И сказала то, что он боялся услышать:
– «Поверь мне». Легко сказать. С какой стати я должна доверять человеку, который прячется по кустам, следит за мной, а потом изрекает зловещие предостережения и не желает толком объяснить, почему я должна им верить? С какой стати мне доверять человеку, который занимается со мной любовью, а через минуту поворачивается ко мне спиной и велит убираться подобру-поздорову куда подальше? Как я могу доверять человеку, который не способен ни на какие чувства, эгоистичному…
– Значит, по-твоему, я эгоист? Вот какого ты обо мне мнения? – Сойер отказывался верить своим ушам. – Думаешь, я тебя использовал? Получил удовольствие, а потом отбросил тебя, как ненужную вещь, потому что мне на тебя плевать?
– А что еще прикажешь думать?
– Джори, я прогнал тебя именно потому, что ты мне небезразлична. И сейчас я делаю только то, что должен был сделать раньше, со…
«Со Сьюзен» – он чуть было не проговорился. Чуть не застонав от боли, Сойер закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Боль не проходила, и он знал, что, если откроет глаза, из них брызнут слезы.
– Джори, – шепнул он, – уезжай отсюда, пожалуйста, прошу тебя. Прямо сейчас.
– Но как же твоя машина?
– Черт с ней, заберу позже. Я не могу…
Сойер не мог открыть глаза. Для него было бы лучше не видеть, как она уходит. Легче.
– Уезжай, – хрипло повторил он.
В следующее мгновение Сойер почувствовал, как что-то коснулось его щеки. Пальцы Джори. Прикосновение было нежным, она поглаживала его кожу. Сойер открыл глаза и увидел Джори прямо перед собой. Она смотрела на него снизу вверх, а ее рука касалась его щеки. Сойер захватил ее пальцы в руку и отвел в сторону. Он и хотел ее отпустить, и не мог.
– Сойер, – мягко сказала Джори, – я вижу, что тебе очень плохо, и дело тут не только в смерти твоей сестры. Был еще кто-то, правда? Это была женщина, которую ты любил и потерял.
– Как ты узнала?
– Вот почему ты не подпускаешь меня к себе, а вовсе не потому, что тебе нет до меня дела. Я ошибалась насчет тебя, не так ли?
Он сглотнул и кивнул. Джори взяла его за другую руку и стала выпрямлять сжатые в кулак пальцы. Сойер изо всех сил старался сохранить самообладание.
– Все в порядке, – нежно проговорила Джори, – теперь я поняла…
– Нет, ты не можешь понять, это невозможно.
– Так помоги мне.
– Не настаивай, Джори.
– По-моему, я заслуживаю ответа.
– Ну почему, почему ты не можешь просто оставить все как есть? Оставь меня в покое и уезжай, – с болью в голосе пробормотал Сойер.
– Я так и сделаю. Обещаю, что уеду, только сначала поговорим.
Сойер покачал головой.
Джори сделала еще шаг и приблизилась к нему вплотную. Внезапно, несмотря на всю решимость держать себя в руках и не терять бдительность, Сойер почувствовал, что его тело перестало подчиняться командам разума. Ее близость, ее теплые ладони в его руках возбуждали его. Он уже не мог заставить себя отвести от нее взгляд.
– Не надо, Джори, – прошептал Сойер, – пожалуйста, уходи…
Поглядывая на него, Джори наклонила голову. Сойер закрыл глаза, призвав на помощь всю выдержку, и вдруг почувствовал, что девушка убрала руки.
«Она уходит», – понял Сойер. Он сам этого хотел, откуда же горечь разочарования?
Но несколько мгновений спустя он снова почувствовал ее прикосновение. На этот раз она обняла его за шею, погрузила пальцы в волосы. Нагнув его голову, Джори прижала свои губы к его. В ее поцелуе было больше нежности, чем страсти, но он мгновенно разжег желание, которое все время бурлило в нем, как в плотно закрытом котле.
Сойер застонал и ответил на поцелуй с такой страстью, с какой умирающий от жажды человек припадает к источнику и пьет ледяную воду. Он обнял девушку и крепко прижал к своей груди, мечтая о том, чтобы время остановилось.
Сойер оторвался от ее губ ровно настолько, чтобы успеть прошептать:
– Джори, я хочу заняться с тобой любовью, умоляю…
– Да, Сойер, – прошептала она, щекоча дыханием его ухо. – В последний раз, а потом я должна…
– В последний раз, – эхом повторил Сойер и снова приник к ее губам, заставляя умолкнуть. Он не хотел думать, что будет потом, он вообще ни о чем не желал думать. Его руки уже сами собой снимали с нее куртку, а ее пальцы проникли под его пальто и пробрались под фланелевую рубашку, чтобы прикоснуться к груди.
Они торопливо раздевали друг друга, небрежно разбрасывая вокруг одежду, пока наконец оба не остались обнаженными. Солнечный свет, пробившийся сквозь ветви, отбрасывал пестрые блики на их кожу. Сойер взял ее руки и снова положил себе на плечи, и довольно долго они просто стояли так и целовались.
Наконец Сойер легко подхватил ее на руки и опустил на подстилку из мха и сухой сосновой хвои.
Он посмотрел ей в глаза, в самую глубину, и почувствовал, как ее рука двинулась вниз по его животу, обхватила рукой его готовое к бою орудие и направила внутрь себя. От возбуждения Сойера охватила дрожь. Он старался продлить счастье, навсегда запечатлеть это мгновение в памяти, запомнить ее глаза цвета мха, которые солнце сделало темными и прозрачными, запомнить, как ветерок шевелил ее кудри, то приподнимая их, то опуская на лоб и щеки.
Наконец он все-таки вошел в нее и с приглушенным вздохом погрузился в теплую шелковую глубину. Их взгляды встретились, и Сойер начал медленные ритмичные движения, стараясь не торопиться, продлить наслаждение.
Джори последовала заданному ритму, обхватив ногами его бедра. Они двигались синхронно, даже, казалось, дышали в унисон. Впервые в жизни Сойер по-настоящему понял, что такое заниматься любовью, слиться с другим человеком так, что два тела превращаются в одно, две души живут одним чувством.
«Если бы ты знала, Джори, как я хочу, чтобы это не кончалось! – думал он, хотя предательское напряжение стало почти непереносимым. – Как не хочу снова остаться один!»
Джори перехватила его взгляд, и Сойер всмотрелся в ее глаза. У него возникло ощущение, будто Джори прочла его мысли и полностью разделяет их. Как будто он был необходим ей точно так же, как она ему. Джори немного передвинулась под ним, и небольшое изменение угла еще более обострило его ощущения.
«Придержи коней!» – мысленно скомандовал себе Сойер, пытаясь сдержать силу толчков, хотя инстинкт требовал прямо противоположного: усилить восхитительное трение его твердой мужественности о ее податливую, с готовностью принимавшую его плоть, довести обоих до желанной разрядки.
Словно почувствовав его стремление отсрочить неизбежное, Джори, как и он, замедлила движения. Несколько мгновений оба лежали не шелохнувшись.
Затем Сойер приподнялся на локтях, почти отстраняясь от нее, и замер, тихо сходя с ума. Погружаться в нее только самым кончиком своей жаждущей плоти, тогда как он весь пылал и пульсировал от яростного желания, – это была сладкая пытка.
Сойер сдерживался, сколько мог. Когда сил терпеть больше не было, он снова медленно погрузился в нее, и они вздохнули в унисон. Слабый ветерок тронул ее волосы, и они защекотали плечо Сойера. Он опустил голову и прижался к ее рту в глубоком поцелуе, смакуя сладость ее языка и чувствуя, как его плоть входит в нее.
«О, Джори, Джори… если бы это никогда не кончалось…»
Наконец он оторвался от ее рта и снова приподнял бедра. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы еще один – последний – раз задержаться над ней, прежде чем он понял, что больше не может терпеть ни одного мгновения. Он снова вонзился в нее, почувствовав, как Джори затрепетала. Ее пальцы запутались в его волосах, она тихо вскрикнула, и Сойер ощутил, что и сам начинает дрожать.
На этот раз он достиг того рубежа, за которым возврат невозможен и ни о какой сдержанности не могло быть и речи. Он приближался к разрядке, и Джори тоже. Сойер снова задвигался сильными ритмичными толчками и почувствовал, что словно плавится, изливаясь в нее с каждым толчком. Он беспомощно выдохнул ее имя:
– Джори…
– Ш-ш, я знаю. – Джори погладила его и прерывисто выдохнула: – Знаю.
Обессиленный и удовлетворенный, он рухнул на нее, уронив голову ей на плечо. Его дыхание постепенно выравнивалось, он нежно погладил ее упругую талию, изгиб бедер. Сойер вдруг почувствовал полное изнеможение, сейчас он мечтал только об одном – закрыть глаза и уснуть.
Близость с этой женщиной дала ему невероятное чувство: как будто на несколько мимолетных мгновений ему открылось какое-то безмятежное спокойствие, которого не хватало в его жизни последние несколько лет. Сначала с головой уйдя в работу, потом с таким же рвением занявшись поисками убийцы сестры, он закоснел в своем одиночестве и в напряжении, которое не отпускало ни на минуту. И вот теперь наконец с ним
Джори, милая, очаровательная Джори. Его мир и его покой.
Глава 15
Джори открыла глаза и заморгала, возвращаясь к реальности.
Она была в лесу, сквозь ветви деревьев виднелось знакомое озеро, осеннее солнце ласкало ее кожу… Только что они с Сойером занимались любовью, а потом заснули. Он лежал на боку рядом с ней, его голова покоилась на ее плече, глаза были закрыты. Джори с удивлением отметила про себя, что во сне он выглядел молодым, почти мальчишкой. Волосы, напоминавшие по цвету золото, разметались вокруг головы, лицо казалось глубоко умиротворенным.
Сон смягчил суровые складки вокруг его глаз и губ.
Она с трудом удержалась, чтобы не погладить лицо, которое, когда Сойер бодрствовал, так искажало напряжение. Но она решила его не будить: Джори не чувствовала себя готовой посмотреть в глаза Сойеру после того, что между ними произошло.
«Последний раз, – напомнила она себе собственные слова. – Это был последний раз».
Они оба хотели, чтобы этот раз был последним, оба не рассчитывали на большее, да это было бы и невозможно.
Глядя на спящего Сойера, Джори чувствовала и то, что не готова сказать «прощай». Она понимала, что расставание неизбежно, что оно уже близко, но пока не могла заставить себя распрощаться с ним.
Осторожно, чтобы не разбудить Сойера, она села. Стоило ей отодвинуться от его теплого тела, как сразу стало холодно. День был теплым для ноября, но все же не настолько, чтобы можно было разгуливать нагишом. Джори поспешно потянулась за красным свитером, который валялся на земле среди другой разбросанной одежды. Стряхнув прилипшие сосновые иголки, Джори натянула свитер, обхватила себя руками и задумалась, что делать дальше.
Можно было дождаться, пока проснется Сойер. А можно тихо одеться и уйти, оставив его здесь спящим. В таком случае не нужно будет говорить никаких слов. Наверное, так будет легче для них обоих.
Приняв правильное, как ей показалось, решение, Джори потянулась за джинсами. Белые шелковые трусики, в спешке снятые вместе с джинсами, так и остались внутри.
«Как знать, – подумала Джори, – может, Сойер даже обрадуется, когда, проснувшись, обнаружит, что меня нет». У нее, правда, были некоторые сомнения насчет его машины, но она сказала себе, что просто ищет благовидный предлог, чтобы остаться. Вряд ли это можно считать уважительной причиной. Сойер найдет кого-нибудь, кто подвезет его до оставленного на шоссе «шевроле».
«Но кто это сделает? У него же нет в городе ни одного друга, – укоризненно напомнил ей внутренний голос. – Да и при чем тут машина? Неужели ты оставишь его одного в лесу – нагого и спящего?»
Джори загляделась на великолепное тело Сойера. В нем все было безупречно: развитая рельефная мускулатура, крепкие мышцы рук, плоский живот. Ее взгляд скользнул вдоль полоски золотистых волос, спускающейся от груди к животу и ниже… Джори вспомнила недавнее ощущение его твердой пульсирующей плоти внутри себя и поспешно отвернулась.
Ее переживания были порождены не только страстью, следы которой остались на ее теле. Джори знала: то, что произошло между ними, было не просто утолением внезапного вожделения, они соединились на более глубоком, эмоциональном уровне. Во время этой короткой – слишком короткой! – интерлюдии их тела, их души, их сердца – все слилось в совершенной гармонии. И Джори почти поверила, что у них есть будущее. Почти.
Она встрепенулась, быстро натянула трусики, потом джинсы и встала на колени, чтобы дотянуться до одного носка. Второго нигде не было видно, поэтому она поднялась и стала его искать.
Сойер зашевелился и что-то прошептал во сне. Джори расслышала свое имя. Она оцепенела и уставилась на Сойера, ожидая, что он проснется и посмотрит на нее своими проницательными глазами… Она боялась, что не сможет вынести, если эти голубые глаза снова станут холодными и колючими, она не хотела слышать, как он безапелляционным тоном заявит, что ей пора уезжать. Она и сама знала, что пора, но это не мешало ей оттягивать момент, когда они расстанутся навсегда.
Джори подождала еще немного, убедилась, что Сойер не проснулся, и продолжила поиски носка. Вдруг ее внимание привлек какой-то всплеск, раздавшийся на озере. Джори оглянулась и увидела, что на воду опустилась жирная коричневая дикая утка, по-видимому, не заметившая людей. Утка уплыла. Расходившиеся по воде круги о чем-то смутно напоминали, и постепенно в сознании стали всплывать размытые образы. Воспоминания уносили Джори в то далекое лето…
Она увидела себя на берегу озера. Джори смотрела на воду, но не с того покрытого хвоей и ковром мха пятачка на опушке, где стояла сейчас, а из-под густой листвы, где деревья подходили почти к самому краю воды. Она сидела на корточках за каким-то невысоким, но густым кустом и сквозь ветки смотрела на озеро, точнее, за чем-то следила. Дело происходило в июне, и на ней были не джинсы, как сейчас, а шорты и лифчик от купальника. Джори почти наяву почувствовала, как голые ноги кусают комары, ее плечам и спине стало горячо, а это означало, что она обгорела на солнце. Каждое лето она обгорала в первые же дни, если ленилась мазать защитным кремом бледную, отвыкшую от солнца кожу горожанки.
Теплый влажный воздух монотонно гудел от жужжания множества насекомых. Деревья отбрасывали на воду длинные тени, значит, время близилось к вечеру.
Джори глубоко вдохнула, и ее легкие наполнились опьяняющим ароматом сосны и жимолости, запахом влажной земли и водорослей. У нее защипало в носу, и она почувствовала, что вот-вот чихнет. Но девочка вовремя схватила себя за нос и удержалась: нужно вести себя очень тихо, потому что…
И тут вдруг ее сознание внезапно вернулось к настоящему.
«Нет!» – мысленно закричала она, пытаясь ухватить нить воспоминаний и вернуть картины и переживания, которые были такими отчетливыми. Но безрезультатно – прошлое скрылось, она осталась только с тем, что было здесь и сейчас, и со своей полнейшей растерянностью.
Джори нахмурилась, уставившись на плотную стену деревьев.
«Что все это значило? Зачем мне понадобилось прятаться там и наблюдать за озером?»
Раздосадованная и озадаченная, она сделала еще одну попытку вернуть воспоминания, но прошлое растворилось без следа. Тогда она повторила в уме то немногое, что все-таки удалось припомнить, не желая, чтобы и оно исчезло. Все, что она узнала, – в ее прошлом был случай, когда она зачем-то скрывалась под деревьями, шпионила за кем-то или за чем-то. И она была не одна.
Едва Джори вспомнила эту подробность, у нее возникло неприятное, тяжелое чувство.
Почему?
Кто еще прятался с ней в этом лесу?
Джори так старалась сосредоточиться, что невольно сжала кулаки и прищурилась, но больше ничего не приходило на память. От досады слезы навернулись на глаза, она чувствовала, что подошла совсем близко к разгадке. У Джори возникло ощущение, будто она бьется о дверь, которую захлопнули у нее за спиной, а дверь крепко заперта и не поддается ни на йоту, как бы она ни пыталась ее открыть.
Наконец, оставив безуспешные попытки, Джори отвернулась от озера и посмотрела на Сойера, все еще спавшего на земле. Она тихонько подошла к нему, наклонилась и некоторое время смотрела, как вздымается и опускается его грудь. Потом ей на глаза попался пропавший носок: его кончик выглядывал из-под куртки Сойера. Джори достала носок и натянула на босую ногу, потом подхватила с земли куртку и кроссовки. Задерживаться, чтобы надеть и то и другое, она не решилась: чем дольше она медлила, тем больше была вероятность, что Сойер проснется. А этого она не хотела. Она хотела только уйти… прямо сейчас. Поскорее убраться из этого места и от тревожащих душу неясных воспоминаний, от этого мужчины, чье сердце – она это поняла – никогда не будет принадлежать ей.
Джори повернулась спиной к Сойеру и тихо двинулась к дому. Она уже почти дошла до края опушки, когда за спиной раздался голос:
– Джори? Куда ты собралась?
Она остановилась и тихонько выругалась в сердцах. Дотянула… Пришлось повернуться к Сойеру. Он, как уже было ясно, проснулся и сидел, глядя на нее. В его взгляде не было и намека на сонливость, напротив, казалось, он полон энергии и отлично понял, что именно она задумала.
– Я собиралась вернуться к дому, – сообщила Джори и с раздражением заметила, что голос звучит неуверенно, словно она оправдывается. Собравшись с духом, она постаралась говорить как можно тверже: – Уже поздно, а я хотела выехать до темноты.
Еще до того как она закончила фразу, Сойер принялся натягивать одежду. Он действовал так быстро, что через считанные секунды был уже полностью одет и шагал к ней.
– А обуваться ты не собираешься? – спросил он, глядя на кроссовки, которые Джори сжимала вместе с курткой в дрожащих руках.
– Я… я забыла, – промямлила она. Сев на землю, она обулась, завязала шнурки, потом снова встала и посмотрела на Сойера.
– Ты готова?
Судя по всему, Сойер решил не заострять внимание на том факте, что она собиралась сбежать, не сказав ему даже «до свидания». Джори ничего не оставалось, кроме как кивнуть и двинуться вслед за ним в сторону дома.
Пока она вела «рейнджровер» по длинной извилистой дороге, Сойер пытался собраться с мыслями. Ему хотелось сказать на прощание что-то важное, многозначительное, но он не знал, что бы это могло быть.
Когда они занялись любовью в последний раз, все изменилось. До сих пор Сойер еще мог обманывать себя, делая вид, что сможет забыть Джори, как только она уйдет из его жизни, что их отношения складываются только из чисто физического влечения и – с его стороны – древнего инстинкта защитника, не более того.
Но когда их тела слились воедино, когда оба смотрели друг другу в глаза, между ними что-то произошло, возникла какая-то глубинная связь. Это новое чувство было даже сильнее, чем его привязанность и любовь к невесте, может быть, даже сильнее ярости и вины, которые он носил в себе со дня убийства сестры.
Но это ничего не меняло и не могло изменить. Джори собралась уехать, а он должен был ее отпустить.
Сойеру очень хотелось знать, о чем она сейчас задумалась. Она смотрела прямо перед собой с таким сосредоточенным видом, как будто всецело сконцентрировалась на вождении. Можно подумать, есть какой-то риск в том, чтобы вести машину по мощеной дороге со скоростью двадцать миль в час.
Он кашлянул и даже открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать – что угодно, лишь бы прервать молчание, – но закрыл его, так и не придумав ни одной фразы. Неужели с тех пор, как они, обнаженные, спали в объятиях друг друга, прошел лишь час с небольшим? Перед тем как проснуться, Сойер видел во сне Джори – ничего конкретного, только ее лицо, и она смеялась, смотрела на него с любовью во взгляде, и она принадлежала ему. Но сон рассеялся, на смену ему пришла суровая реальность.
«Слишком легко развеялись чары», – горячо подумал Сойер. Ему хотелось повернуть голову, вглядеться в ее лицо и попытаться понять, о чем она думает. Но он не посмел. Если он на нее посмотрит, то может заговорить, а если он с ней заговорит, то может сказать что-нибудь, о чем потом пожалеет, например… «Не покидай меня». Или…
«Я люблю тебя».
Эти слова ворвались в его сознание как молния, и у Сойера перехватило дух. «Я люблю тебя»? Но ведь он ее не любил.
«Я люблю тебя», – настойчиво звучало в мозгу. Не может быть! Он поклялся, что никогда больше никого не пустит к себе в душу. Его любовь к Сьюзен стала причиной ее смерти. Из-за любви к сестре он остался глух к предостережениям и не понял, что жизнь Ребекки в опасности. Сойер боялся снова полюбить женщину, которую ему суждено потерять. Если Джори не уедет из Близзард-Бэй, она погибнет.
«Но она может погибнуть, даже если уедет».
На этот раз Сойер не стал отмахиваться от страшной мысли. Он решил всерьез обдумать предположение, что опасность может последовать за ней в Нью-Йорк. Он попытался представить Джори в Нью-Йорке, но не увидел ничего конкретного – только тени, которые нависали над ней и в Близзард-Бэй. И все же Сойер не мог избавиться от тревожного предчувствия.
Что же делать? В Нью-Йорке его не будет рядом, и он не сможет ее защитить. Сойер знал, что не может поехать с ней, его место – здесь, в Близзард-Бэй. Он поклялся, что отыщет убийцу сестры, даже если на это потребуется вся жизнь. Теперь, когда убийца, по-видимому, тот же самый, снова нанес удар – даже дважды, – шансы найти его выросли. Возможно, обстоятельства двух последних преступлений помогут обнаружить хоть что-нибудь, хоть какие-то улики.
Она была в лесу, сквозь ветви деревьев виднелось знакомое озеро, осеннее солнце ласкало ее кожу… Только что они с Сойером занимались любовью, а потом заснули. Он лежал на боку рядом с ней, его голова покоилась на ее плече, глаза были закрыты. Джори с удивлением отметила про себя, что во сне он выглядел молодым, почти мальчишкой. Волосы, напоминавшие по цвету золото, разметались вокруг головы, лицо казалось глубоко умиротворенным.
Сон смягчил суровые складки вокруг его глаз и губ.
Она с трудом удержалась, чтобы не погладить лицо, которое, когда Сойер бодрствовал, так искажало напряжение. Но она решила его не будить: Джори не чувствовала себя готовой посмотреть в глаза Сойеру после того, что между ними произошло.
«Последний раз, – напомнила она себе собственные слова. – Это был последний раз».
Они оба хотели, чтобы этот раз был последним, оба не рассчитывали на большее, да это было бы и невозможно.
Глядя на спящего Сойера, Джори чувствовала и то, что не готова сказать «прощай». Она понимала, что расставание неизбежно, что оно уже близко, но пока не могла заставить себя распрощаться с ним.
Осторожно, чтобы не разбудить Сойера, она села. Стоило ей отодвинуться от его теплого тела, как сразу стало холодно. День был теплым для ноября, но все же не настолько, чтобы можно было разгуливать нагишом. Джори поспешно потянулась за красным свитером, который валялся на земле среди другой разбросанной одежды. Стряхнув прилипшие сосновые иголки, Джори натянула свитер, обхватила себя руками и задумалась, что делать дальше.
Можно было дождаться, пока проснется Сойер. А можно тихо одеться и уйти, оставив его здесь спящим. В таком случае не нужно будет говорить никаких слов. Наверное, так будет легче для них обоих.
Приняв правильное, как ей показалось, решение, Джори потянулась за джинсами. Белые шелковые трусики, в спешке снятые вместе с джинсами, так и остались внутри.
«Как знать, – подумала Джори, – может, Сойер даже обрадуется, когда, проснувшись, обнаружит, что меня нет». У нее, правда, были некоторые сомнения насчет его машины, но она сказала себе, что просто ищет благовидный предлог, чтобы остаться. Вряд ли это можно считать уважительной причиной. Сойер найдет кого-нибудь, кто подвезет его до оставленного на шоссе «шевроле».
«Но кто это сделает? У него же нет в городе ни одного друга, – укоризненно напомнил ей внутренний голос. – Да и при чем тут машина? Неужели ты оставишь его одного в лесу – нагого и спящего?»
Джори загляделась на великолепное тело Сойера. В нем все было безупречно: развитая рельефная мускулатура, крепкие мышцы рук, плоский живот. Ее взгляд скользнул вдоль полоски золотистых волос, спускающейся от груди к животу и ниже… Джори вспомнила недавнее ощущение его твердой пульсирующей плоти внутри себя и поспешно отвернулась.
Ее переживания были порождены не только страстью, следы которой остались на ее теле. Джори знала: то, что произошло между ними, было не просто утолением внезапного вожделения, они соединились на более глубоком, эмоциональном уровне. Во время этой короткой – слишком короткой! – интерлюдии их тела, их души, их сердца – все слилось в совершенной гармонии. И Джори почти поверила, что у них есть будущее. Почти.
Она встрепенулась, быстро натянула трусики, потом джинсы и встала на колени, чтобы дотянуться до одного носка. Второго нигде не было видно, поэтому она поднялась и стала его искать.
Сойер зашевелился и что-то прошептал во сне. Джори расслышала свое имя. Она оцепенела и уставилась на Сойера, ожидая, что он проснется и посмотрит на нее своими проницательными глазами… Она боялась, что не сможет вынести, если эти голубые глаза снова станут холодными и колючими, она не хотела слышать, как он безапелляционным тоном заявит, что ей пора уезжать. Она и сама знала, что пора, но это не мешало ей оттягивать момент, когда они расстанутся навсегда.
Джори подождала еще немного, убедилась, что Сойер не проснулся, и продолжила поиски носка. Вдруг ее внимание привлек какой-то всплеск, раздавшийся на озере. Джори оглянулась и увидела, что на воду опустилась жирная коричневая дикая утка, по-видимому, не заметившая людей. Утка уплыла. Расходившиеся по воде круги о чем-то смутно напоминали, и постепенно в сознании стали всплывать размытые образы. Воспоминания уносили Джори в то далекое лето…
Она увидела себя на берегу озера. Джори смотрела на воду, но не с того покрытого хвоей и ковром мха пятачка на опушке, где стояла сейчас, а из-под густой листвы, где деревья подходили почти к самому краю воды. Она сидела на корточках за каким-то невысоким, но густым кустом и сквозь ветки смотрела на озеро, точнее, за чем-то следила. Дело происходило в июне, и на ней были не джинсы, как сейчас, а шорты и лифчик от купальника. Джори почти наяву почувствовала, как голые ноги кусают комары, ее плечам и спине стало горячо, а это означало, что она обгорела на солнце. Каждое лето она обгорала в первые же дни, если ленилась мазать защитным кремом бледную, отвыкшую от солнца кожу горожанки.
Теплый влажный воздух монотонно гудел от жужжания множества насекомых. Деревья отбрасывали на воду длинные тени, значит, время близилось к вечеру.
Джори глубоко вдохнула, и ее легкие наполнились опьяняющим ароматом сосны и жимолости, запахом влажной земли и водорослей. У нее защипало в носу, и она почувствовала, что вот-вот чихнет. Но девочка вовремя схватила себя за нос и удержалась: нужно вести себя очень тихо, потому что…
И тут вдруг ее сознание внезапно вернулось к настоящему.
«Нет!» – мысленно закричала она, пытаясь ухватить нить воспоминаний и вернуть картины и переживания, которые были такими отчетливыми. Но безрезультатно – прошлое скрылось, она осталась только с тем, что было здесь и сейчас, и со своей полнейшей растерянностью.
Джори нахмурилась, уставившись на плотную стену деревьев.
«Что все это значило? Зачем мне понадобилось прятаться там и наблюдать за озером?»
Раздосадованная и озадаченная, она сделала еще одну попытку вернуть воспоминания, но прошлое растворилось без следа. Тогда она повторила в уме то немногое, что все-таки удалось припомнить, не желая, чтобы и оно исчезло. Все, что она узнала, – в ее прошлом был случай, когда она зачем-то скрывалась под деревьями, шпионила за кем-то или за чем-то. И она была не одна.
Едва Джори вспомнила эту подробность, у нее возникло неприятное, тяжелое чувство.
Почему?
Кто еще прятался с ней в этом лесу?
Джори так старалась сосредоточиться, что невольно сжала кулаки и прищурилась, но больше ничего не приходило на память. От досады слезы навернулись на глаза, она чувствовала, что подошла совсем близко к разгадке. У Джори возникло ощущение, будто она бьется о дверь, которую захлопнули у нее за спиной, а дверь крепко заперта и не поддается ни на йоту, как бы она ни пыталась ее открыть.
Наконец, оставив безуспешные попытки, Джори отвернулась от озера и посмотрела на Сойера, все еще спавшего на земле. Она тихонько подошла к нему, наклонилась и некоторое время смотрела, как вздымается и опускается его грудь. Потом ей на глаза попался пропавший носок: его кончик выглядывал из-под куртки Сойера. Джори достала носок и натянула на босую ногу, потом подхватила с земли куртку и кроссовки. Задерживаться, чтобы надеть и то и другое, она не решилась: чем дольше она медлила, тем больше была вероятность, что Сойер проснется. А этого она не хотела. Она хотела только уйти… прямо сейчас. Поскорее убраться из этого места и от тревожащих душу неясных воспоминаний, от этого мужчины, чье сердце – она это поняла – никогда не будет принадлежать ей.
Джори повернулась спиной к Сойеру и тихо двинулась к дому. Она уже почти дошла до края опушки, когда за спиной раздался голос:
– Джори? Куда ты собралась?
Она остановилась и тихонько выругалась в сердцах. Дотянула… Пришлось повернуться к Сойеру. Он, как уже было ясно, проснулся и сидел, глядя на нее. В его взгляде не было и намека на сонливость, напротив, казалось, он полон энергии и отлично понял, что именно она задумала.
– Я собиралась вернуться к дому, – сообщила Джори и с раздражением заметила, что голос звучит неуверенно, словно она оправдывается. Собравшись с духом, она постаралась говорить как можно тверже: – Уже поздно, а я хотела выехать до темноты.
Еще до того как она закончила фразу, Сойер принялся натягивать одежду. Он действовал так быстро, что через считанные секунды был уже полностью одет и шагал к ней.
– А обуваться ты не собираешься? – спросил он, глядя на кроссовки, которые Джори сжимала вместе с курткой в дрожащих руках.
– Я… я забыла, – промямлила она. Сев на землю, она обулась, завязала шнурки, потом снова встала и посмотрела на Сойера.
– Ты готова?
Судя по всему, Сойер решил не заострять внимание на том факте, что она собиралась сбежать, не сказав ему даже «до свидания». Джори ничего не оставалось, кроме как кивнуть и двинуться вслед за ним в сторону дома.
***
Джори настояла на том, чтобы самой сесть за руль на обратном пути. Сойер не удивился, он ожидал этого и не стал спорить, когда Джори предложила ему занять место пассажира.Пока она вела «рейнджровер» по длинной извилистой дороге, Сойер пытался собраться с мыслями. Ему хотелось сказать на прощание что-то важное, многозначительное, но он не знал, что бы это могло быть.
Когда они занялись любовью в последний раз, все изменилось. До сих пор Сойер еще мог обманывать себя, делая вид, что сможет забыть Джори, как только она уйдет из его жизни, что их отношения складываются только из чисто физического влечения и – с его стороны – древнего инстинкта защитника, не более того.
Но когда их тела слились воедино, когда оба смотрели друг другу в глаза, между ними что-то произошло, возникла какая-то глубинная связь. Это новое чувство было даже сильнее, чем его привязанность и любовь к невесте, может быть, даже сильнее ярости и вины, которые он носил в себе со дня убийства сестры.
Но это ничего не меняло и не могло изменить. Джори собралась уехать, а он должен был ее отпустить.
Сойеру очень хотелось знать, о чем она сейчас задумалась. Она смотрела прямо перед собой с таким сосредоточенным видом, как будто всецело сконцентрировалась на вождении. Можно подумать, есть какой-то риск в том, чтобы вести машину по мощеной дороге со скоростью двадцать миль в час.
Он кашлянул и даже открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать – что угодно, лишь бы прервать молчание, – но закрыл его, так и не придумав ни одной фразы. Неужели с тех пор, как они, обнаженные, спали в объятиях друг друга, прошел лишь час с небольшим? Перед тем как проснуться, Сойер видел во сне Джори – ничего конкретного, только ее лицо, и она смеялась, смотрела на него с любовью во взгляде, и она принадлежала ему. Но сон рассеялся, на смену ему пришла суровая реальность.
«Слишком легко развеялись чары», – горячо подумал Сойер. Ему хотелось повернуть голову, вглядеться в ее лицо и попытаться понять, о чем она думает. Но он не посмел. Если он на нее посмотрит, то может заговорить, а если он с ней заговорит, то может сказать что-нибудь, о чем потом пожалеет, например… «Не покидай меня». Или…
«Я люблю тебя».
Эти слова ворвались в его сознание как молния, и у Сойера перехватило дух. «Я люблю тебя»? Но ведь он ее не любил.
«Я люблю тебя», – настойчиво звучало в мозгу. Не может быть! Он поклялся, что никогда больше никого не пустит к себе в душу. Его любовь к Сьюзен стала причиной ее смерти. Из-за любви к сестре он остался глух к предостережениям и не понял, что жизнь Ребекки в опасности. Сойер боялся снова полюбить женщину, которую ему суждено потерять. Если Джори не уедет из Близзард-Бэй, она погибнет.
«Но она может погибнуть, даже если уедет».
На этот раз Сойер не стал отмахиваться от страшной мысли. Он решил всерьез обдумать предположение, что опасность может последовать за ней в Нью-Йорк. Он попытался представить Джори в Нью-Йорке, но не увидел ничего конкретного – только тени, которые нависали над ней и в Близзард-Бэй. И все же Сойер не мог избавиться от тревожного предчувствия.
Что же делать? В Нью-Йорке его не будет рядом, и он не сможет ее защитить. Сойер знал, что не может поехать с ней, его место – здесь, в Близзард-Бэй. Он поклялся, что отыщет убийцу сестры, даже если на это потребуется вся жизнь. Теперь, когда убийца, по-видимому, тот же самый, снова нанес удар – даже дважды, – шансы найти его выросли. Возможно, обстоятельства двух последних преступлений помогут обнаружить хоть что-нибудь, хоть какие-то улики.