Страница:
Все как по команде повернулись к Гретхен, которая покраснела и, казалось, чувствовала себя неловко.
– Прошлой весной, когда дядя Роланд на неделю слег с простудой, я всего лишь нанимала Хоба Никсона кое-что покрасить.
– Послушайте, как бы он ни выглядел и где бы ни жил, он такой же человек, как все остальные.
– Клоувер, брось, – отмахнулась Китти. – Раньше ты думала так же, как мы. Что-то не припомню, чтобы ты советовала Джори ходить к нему на свидания, когда он в нее втрескался. И никто из нас не советовал, мы все считали его жутким типом.
Джори недоуменно посмотрела на подруг.
– Странно, но я ничего этого не помню. – Она помолчала, пытаясь вызвать в памяти хоть какие-то подробности того случая, но так и не смогла. – Когда это было?
– Не помню точно, нам было лет шестнадцать или семнадцать, – предположила Эдриен.
– Нет, восемнадцать, – поправила Китти. – По крайней мере мне. Это случилось летом после школьных выпускных экзаменов. Я хорошо помню, потому что в июне я ходила с Джонни на бал старшеклассников, а потом он все лето не обращал на меня внимания – сходил с ума по Джори. Я еще боялась, что Хоб Никсон из ревности убьет Джонни или еще что сделает, он ведь настоящий псих.
– Джонни сходил по мне с ума? – Джори тряхнула головой. – Не может быть.
– Может, может, спроси у него самого. Когда ты недавно позвонила, что приедешь, я его немного поддразнила. Он все прекрасно помнит.
– Странно, – озадаченно проговорила Джори. – Я и понятия об этом не имела.
Заговорила Гретхен:
– Ты все знала. Помню, ты сама мне сказала, что Джонни хороший парень, но он нравится Китти, поэтому ты не будешь с ним встречаться.
Джори задумалась, но эта история абсолютно исчезла из ее памяти. Еще больше ее беспокоило, что она совершенно не помнила, как за ней бегал Хоб Никсон.
Она чуть было не проговорилась, что вчера днем, когда она осталась без машины, Хоб предлагал подвезти ее до города, но решила промолчать. Упомяни она о вчерашнем, подруги неминуемо стали бы обсуждать Сойера Хоу-ленда, о котором ей в данный момент меньше всего хотелось говорить или даже думать.
– Кстати, о Джонни, – заговорила Эдриен. – Что стало с его кузеном? Ну помните, такой был странный тип, весь в татуировках и с хохолком вроде петушиного гребня на голове?
– Тот, с которым встречалась Клоувер? – уточнила Китти.
– И вовсе он был не странный, – возмутилась Клоувер. – Просто он был панком.
Китти покачала головой:
– Нет, все-таки со странностями. Последнее, что мы о нем слышали, – что он путешествует по Европе с какой-то сектой. Кажется из тех, кто верит, что через пару лет настанет конец света.
– Колин, – вспомнила Джори, – его звали Колин О'Коннор.
– Точно.
Джори вздохнула с облегчением и призналась:
– А я уж было подумала, что сошла с ума или в лучшем случае потеряла память. Но что касается той истории с Хобом Никсоном и печеньем, – ничего не помню, полная амнезия.
– Ну, знаешь ли, я тебя не виню, такое любому хотелось бы стереть из памяти. – Эдриен пожала плечами. – Я слышала, что этого типа не так давно арестовывали за изнасилование. Как подумаю, просто в дрожь бросает.
– А я слышала, что полиция подозревала его в убийстве, – добавила Китти. Все зашушукались.
– Ты имеешь в виду убийство туристки этим летом, в августе? – спросила Джори.
– Конечно, а разве было другое? В нашем городе это убийство было единственным за много лет.
– И подозрение пало на Хоба Никсона? Почему?
– Почему? Джори, ты смеешься, что ли? Да на этого парня достаточно посмотреть разок, и ясно, что перед тобой прирожденный маньяк! – заявила Эдриен.
Китти реагировала более спокойно:
– Ну, может, ты хватила через край, но в нем всегда было что-то подозрительное.
С этим Джори спорить не могла. Она вспомнила, что говорил про Никсона Сойер, как советовал ей держаться от него подальше. Может, Сойеру что-то известно об убийстве или об участии в этом преступлении Хоба Никсона? Может, Сойер – один из «хороших парней»?
А если он, наоборот, преступник и пытается отвести от себя подозрение?
Почему-то ни один из вариантов не казался Джори неправдоподобным, и в следующие несколько часов она мыслями то и дело возвращалась к Сойеру Хоуленду.
То она, испытывая смутное облегчение, думала, что, возможно – только возможно, – ее таинственный спаситель не имеет никакого отношения к этому убийству. А то вдруг снова начинала думать, что, может, и имеет, и при этой мысли всякий раз холодела от ужаса.
Глава 4
– Прошлой весной, когда дядя Роланд на неделю слег с простудой, я всего лишь нанимала Хоба Никсона кое-что покрасить.
– Послушайте, как бы он ни выглядел и где бы ни жил, он такой же человек, как все остальные.
– Клоувер, брось, – отмахнулась Китти. – Раньше ты думала так же, как мы. Что-то не припомню, чтобы ты советовала Джори ходить к нему на свидания, когда он в нее втрескался. И никто из нас не советовал, мы все считали его жутким типом.
Джори недоуменно посмотрела на подруг.
– Странно, но я ничего этого не помню. – Она помолчала, пытаясь вызвать в памяти хоть какие-то подробности того случая, но так и не смогла. – Когда это было?
– Не помню точно, нам было лет шестнадцать или семнадцать, – предположила Эдриен.
– Нет, восемнадцать, – поправила Китти. – По крайней мере мне. Это случилось летом после школьных выпускных экзаменов. Я хорошо помню, потому что в июне я ходила с Джонни на бал старшеклассников, а потом он все лето не обращал на меня внимания – сходил с ума по Джори. Я еще боялась, что Хоб Никсон из ревности убьет Джонни или еще что сделает, он ведь настоящий псих.
– Джонни сходил по мне с ума? – Джори тряхнула головой. – Не может быть.
– Может, может, спроси у него самого. Когда ты недавно позвонила, что приедешь, я его немного поддразнила. Он все прекрасно помнит.
– Странно, – озадаченно проговорила Джори. – Я и понятия об этом не имела.
Заговорила Гретхен:
– Ты все знала. Помню, ты сама мне сказала, что Джонни хороший парень, но он нравится Китти, поэтому ты не будешь с ним встречаться.
Джори задумалась, но эта история абсолютно исчезла из ее памяти. Еще больше ее беспокоило, что она совершенно не помнила, как за ней бегал Хоб Никсон.
Она чуть было не проговорилась, что вчера днем, когда она осталась без машины, Хоб предлагал подвезти ее до города, но решила промолчать. Упомяни она о вчерашнем, подруги неминуемо стали бы обсуждать Сойера Хоу-ленда, о котором ей в данный момент меньше всего хотелось говорить или даже думать.
– Кстати, о Джонни, – заговорила Эдриен. – Что стало с его кузеном? Ну помните, такой был странный тип, весь в татуировках и с хохолком вроде петушиного гребня на голове?
– Тот, с которым встречалась Клоувер? – уточнила Китти.
– И вовсе он был не странный, – возмутилась Клоувер. – Просто он был панком.
Китти покачала головой:
– Нет, все-таки со странностями. Последнее, что мы о нем слышали, – что он путешествует по Европе с какой-то сектой. Кажется из тех, кто верит, что через пару лет настанет конец света.
– Колин, – вспомнила Джори, – его звали Колин О'Коннор.
– Точно.
Джори вздохнула с облегчением и призналась:
– А я уж было подумала, что сошла с ума или в лучшем случае потеряла память. Но что касается той истории с Хобом Никсоном и печеньем, – ничего не помню, полная амнезия.
– Ну, знаешь ли, я тебя не виню, такое любому хотелось бы стереть из памяти. – Эдриен пожала плечами. – Я слышала, что этого типа не так давно арестовывали за изнасилование. Как подумаю, просто в дрожь бросает.
– А я слышала, что полиция подозревала его в убийстве, – добавила Китти. Все зашушукались.
– Ты имеешь в виду убийство туристки этим летом, в августе? – спросила Джори.
– Конечно, а разве было другое? В нашем городе это убийство было единственным за много лет.
– И подозрение пало на Хоба Никсона? Почему?
– Почему? Джори, ты смеешься, что ли? Да на этого парня достаточно посмотреть разок, и ясно, что перед тобой прирожденный маньяк! – заявила Эдриен.
Китти реагировала более спокойно:
– Ну, может, ты хватила через край, но в нем всегда было что-то подозрительное.
С этим Джори спорить не могла. Она вспомнила, что говорил про Никсона Сойер, как советовал ей держаться от него подальше. Может, Сойеру что-то известно об убийстве или об участии в этом преступлении Хоба Никсона? Может, Сойер – один из «хороших парней»?
А если он, наоборот, преступник и пытается отвести от себя подозрение?
Почему-то ни один из вариантов не казался Джори неправдоподобным, и в следующие несколько часов она мыслями то и дело возвращалась к Сойеру Хоуленду.
То она, испытывая смутное облегчение, думала, что, возможно – только возможно, – ее таинственный спаситель не имеет никакого отношения к этому убийству. А то вдруг снова начинала думать, что, может, и имеет, и при этой мысли всякий раз холодела от ужаса.
Глава 4
– Здравствуйте! Есть тут кто-нибудь?
Услышав этот голос, Сойер резко выпрямился.
Так и есть, в дверях гаража стояла Джори Мэддок.
В проеме были видны белая заснеженная улица и яркое голубое небо, и на этом фоне Джори выглядела так, что дух захватывало. На ней были выцветшие голубые джинсы, какие-то нелепые ботинки на высоких каблуках и толстый красный свитер. Над копной черных кудрей торчал красный берет, залихватски сдвинутый набекрень. От ноябрьского холода щеки девушки раскраснелись, от умело подкрашенных губ – оттенок помады точно соответствовал цвету свитера и берета – шел пар. С плеча Джори свисала большая коричневая кожаная сумка, явно дорогая, из тех, с какими модницы ходят по улицам Манхэттена, но какую не встретишь здесь, на севере штата, тем более в разгар зимы.
Город – вот где место Джори, но только не здесь. Не в Близзард-Бэй, где ее подстерегает опасность. И почему ей не сиделось в городе?
– Есть здесь кто-нибудь? – повторила Джори, хлопая длинными черными ресницами – видимо, ее глаза еще не привыкли к полумраку гаража.
К Сойеру вернулся дар речи.
– Привет, – небрежно откликнулся он, словно она была всего лишь очередным клиентом. Потом медленно отошел от пикапа с открытым капотом, в моторе которого до этого ковырялся, и полез в карман комбинезона за тряпкой, чтобы вытереть грязные руки.
Джори сделала шаг внутрь, продолжая придерживать створку. Можно подумать, открытая дверь во внешний мир каким-то образом обеспечивала ей защиту.
От кого она пытается защититься? От него? Джори Мэддок боится его?
– Я тут подумала, – проговорила Джори, – может, вы уже починили мою машину?
– Пока нет. Там потребуется заменить одну деталь. Ее доставят завтра, так что…
– Ладно… – Джори помолчала. – Что там сломалось? – спросила она.
У Сойера сложилось впечатление, что хозяйку «рейнджровера» на самом деле не очень-то интересовали технические подробности, она просто пыталась поддержать разговор, чтобы избавиться от чувства неловкости.
Интересно, почему она испытывала неловкость? С ним-то все было ясно: он знает, что ее ждет, – нечто мрачное, пугающее и неотвратимое. Была и другая причина: его неудержимо влекло к ней. Сойер не желал признаваться в этом даже самому себе, но отрицать очевидное не имело смысла. Во всяком случае, сейчас, когда Джори стояла перед ним, его сердце билось так громко, что она, наверное, слышала.
Так почему же Джори так скованна? Неужели почувствовала некую опасность? Или… Она тоже боролась со своим влечением к нему?
Сойер подробно объяснил, что именно не в порядке в ее машине. Джори молча слушала или по крайней мере делала вид, что слушает. Не сводя глаз с лица механика, она слегка наклонила голову и то и дело кивала, как бы подтверждая, что понимает, о чем речь.
Наконец он закончил.
Джори глубоко вздохнула и хлопнула себя ладонями по бедрам.
– Все это очень сложно, но поскольку «рейнджровер» все-таки можно отремонтировать…
– Можно.
– Хорошо.
– Вам не обязательно было приходить в гараж, чтобы это выяснить. Я собирался позвонить вам в гостиницу и рассказать, как обстоят дела. – Сойер сказал правду, он действительно собирался позвонить, только все откладывал, не желая возобновлять отношения с женщиной, которая и без того последние сорок восемь часов не выходила у него из головы.
– Все нормально, мне до чертиков надоело сидеть взаперти, тем более что скоро мы с Гретхен встречаемся в ресторанчике…
– Гретхен?
– Ну да, Гретхен Экхард, так зовут хозяйку гостиницы «Дом 1890».
– Я понял, о ком речь, просто я не знал, что вы настолько хорошо знакомы, что даже обедаете вместе.
– О, мы знакомы много лет. Так вот, до обеда я решила прогуляться по городу и как раз проходила мимо мастерской…
Сойер кивнул:
– Значит, вы решили осмотреть местные достопримечательности?
– Вроде того.
– Смотреть здесь, в сущности, нечего, не правда ли?
Джори улыбнулась:
– Все зависит от точки зрения. В детстве я провела в Близзард-Бэй довольно много времени, так что мне интересно взглянуть, что изменилось за эти годы, а что осталось прежним.
– Вы бывали здесь?
– У моих дедушки и бабушки был здесь… дом. Не в самом Близзард-Бэй, а за городом, на Филдстоун-роуд. В детстве я каждое лето приезжала к ним на каникулы.
– Я живу на Филдстоун-роуд, – выпалил Сойер и только потом сообразил, что делает: рассказывает о себе совершенно незнакомому человеку. Что на него нашло? Последние несколько месяцев он тщательно следил за тем, чтобы никому не сообщать никаких подробностей о своей личной жизни. В Близзард-Бэй никто не должен был догадываться, что он не тот, за кого себя выдает.
Джори подняла тонкие брови:
– В каком доме вы живете?
– Я… я снимаю квартиру.
– Снимаете квартиру?
Сойер буквально видел, как у нее в голове закрутились мысли. Наблюдая за ее лицом, он вдруг подумал… Нет, это было бы слишком невероятным совпадением.
– Насколько я помню, в той стороне не было многоквартирных домов, только множество летних коттеджей. Но недавно я слышала, что, когда наш дом был продан, его поделили на квартиры.
Сойер молча смотрел на нее, тем временем голова его лихорадочно работала.
– Так в каком доме вы живете? Случайно, не в трехэтажном каменном особняке с верандой по всему периметру?
На несколько мгновений Хоуленд лишился дара речи. Ее описанию мог соответствовать только один дом на Филдстоун-роуд – тот, в котором он поселился.
Значит, он живет в том самом доме, где Джори в детстве проводила летние каникулы. Может быть, это совпадение каким-то образом было связано с тем, что происходило с ним с самого ее приезда в город?
– Это тот самый дом, правда, Сойер? Я по вашим глазам вижу.
Сойер не мог солгать. Он медленно кивнул, а в ушах все еще звучало его имя, произнесенное ею. В устах Джори оно прозвучало с оттенком фамильярности, неуместной для случайных знакомых.
И все же…
Он поселился в ее доме. Он помчался неизвестно куда в жестокую пургу, чтобы спасти ее. Он не мог выкинуть ее из головы. Он знал о ней такое, чего… нет, это невозможно. Он не мог этого знать и не хотел.
«Но с тобой такое случается не впервые, – напомнил себе Сойер, отчаянно пытаясь защититься от самого себя. – Тогда ведь ты тоже знал, что…»
Сойер поморщился, не давая воспоминаниям завладеть своими мыслями. Джори, не сводившая с него глаз, спросила:
– Что случилось? Вы в порядке?
– Все нормально. Просто… – Сойер потер виски. – Просто я…
Он не договорил, и Джори подсказала, чуть заметно улыбнувшись:
– Просто вы только что размазали грязь по всей голове.
– Черт! – Сойер посмотрел на свои испачканные маслом руки, потом схватил тряпку и принялся снова вытирать пальцы. – Вот это да, совсем забыл.
– Значит, вы живете в доме моих деда и бабки, – заключила Джори, делая еще шаг вперед. Наконец она опустила руку, и дверь медленно закрылась у нее за спиной. Сразу умолк скрежет снегоуборочного комбайна, расчищавшего улицу. Они остались вдвоем в тишине гаража.
Сойер опустил голову и стал сосредоточенно рассматривать тряпку, выискивая чистый кусочек, чтобы вытереть лицо.
Джори подошла еще ближе. Теперь их разделяло всего несколько футов.
– Интересно, каким он стал, – проговорила она. – Я имею в виду наш дом, я часто о нем думала. Обветшал? Может, разваливается? На веранде, наверное, развешивают белье, а снаружи пристроили пожарные лестницы?
Сойер поднял глаза и не смог сдержать улыбку.
– Нет, на самом деле он выглядит довольно респектабельно.
– Простите, наверное, это прозвучало нелепо. Просто время от времени я пыталась себе вообразить, как этот дом превратили в гостиницу или что-нибудь в этом роде. Я представляла, как в дорогом для меня месте живут всякие неряшливые типы. Раньше дед очень заботился о доме…
В зеленых глазах появилось мечтательно-отсутствующее выражение, словно она унеслась в воспоминаниях далеко-далеко.
– Джори, дом по-прежнему в хорошем состоянии, – мягко, почти с нежностью ответил Сойер. – По-моему, домовладельцы следят за ним как следует. Если хотите, можете приехать и убедиться сами.
Еще не успев договорить, Сойер спохватился: его слова слишком смахивали на приглашение. Что с ним творится? Он же решил держаться от нее подальше, а не приглашать к себе домой.
Но оказалось, он напрасно встревожился. Джори поспешно покачала головой, как будто эта идея испугала ее не меньше, чем его.
– Нет, не могу. Не хочу видеть, каким стал наш дом. Думаю, будет лучше, если я запомню его таким, каким он был много лет назад, когда был жив дед.
– Ваш дед умер?
Джори кивнула:
– В то лето, когда мне исполнилось восемнадцать. Он умер мгновенно от сердечного приступа, когда мы удили рыбу на берегу нашего озера. Только что показывал мне, как насаживать на крючок наживку, а в следующую минуту уже лежал на земле…
Сойер заметил в глазах Джори слезы и поймал себя на желании утешить ее. Не дав себе времени подумать, он протянул руку. Потом вспомнил, что пальцы все еще в масле, и нехотя убрал ее.
Но Джори успела заметить его движение, она посмотрела на Сойера, и в ее взгляде промелькнуло выражение благодарности. Была ли это благодарность за то, что он хотел ее коснуться, или за то, что он этого не сделал?
Джори слегка нахмурилась и сказала:
– У вас все еще грязь на щеке, вот здесь…
Она порылась в своей необъятной сумке и извлекла носовой платок. Платок был белоснежный, обшитый по краю кружевной оборкой. Сойер никак не ожидал увидеть такой платок у женщины типа Джори Мэддок. Она шагнула ближе и подняла руку с платком.
– Не стоит, вы испачкаете платок смазкой.
Джори пожала плечами.
– Какая разница. У меня таких штук сто, мама вечно требовала, чтобы я носила с собой чистый носовой платок, как подобает настоящей леди. – Ее тон стал насмешливым.
– Старые привычки живучи?
Почувствовав мягкое прикосновение ткани к своему лицу, Сойер изо всех сил старался не поморщиться или не отпрянуть. Он не хотел, чтобы Джори поняла, какое действие оказывали на него ее легкие движения, каким невероятно интимным казалось ему их соприкосновение, хотя она всего лишь едва дотрагивалась до его кожи кончиками пальцев.
– Да, старые привычки живучи, – повторила Джори.
Движение воздуха донесло до его ноздрей аромат ее духов – свежий, напомнивший о горном ветре, и это удивило Сойера. Он не ожидал, что горожанка вроде Джори может вызвать воспоминание о природе, соснах, солнце и ветре с запахом горных трав. В этом маленьком провинциальном городке хрупкая модница, жительница Нью-Йорка, выглядела так же неуместно, как черная икра на столе бедняка.
«А ты сам? – напомнил внутренний голос. – Как ты-то сюда вписываешься? По крайней мере для нее этот город – частица прошлого, а ты здесь чужак».
– Почему вы сюда вернулись? – услышал Сойер собственный голос. Он немного отодвинулся и увидел, как рука Джори с носовым платком повисла в воздухе. На ее лице появилось озадаченное выражение. После долгой паузы девушка ответила:
– Сама не знаю. Просто не знаю. Странно, но я просто почувствовала, что должна вернуться.
Сойер хотел отвести взгляд, но не смог. Вместо этого он посмотрел прямо в ее лицо, завороженный мечтательным выражением прекрасных зеленых глаз. Казалось, Джори совсем забыла о его существовании, тогда как Сойер ощущал ее близость так остро, что чувствовал покалывание во всем теле.
Джори моргнула, возвращаясь к реальности, и их взгляды встретились. Сойер буквально услышал, как у нее перехватило дыхание. Он понял, что она тоже ощутила действие мощного магнетизма, возникшего между ними. Он был не в состоянии больше противиться потребности срочно что-то предпринять. Сойер сознавал, что если он хотя бы шелохнется, вздохнет или даже моргнет, то не устоит перед искушением.
Сойер стоял не шевелясь сколько хватило сил, а потом вдруг подался вперед и наклонился над Джори. Он положил свои большие ладони ей на затылок, погрузив пальцы в густые кудри, и запрокинул голову девушки назад так, что нежная шея изогнулась и красный берет упал на пол. Оба знали, что он собирается сделать. Джори не сопротивлялась, но ее веки и не опустились, затрепетав, в предвкушении поцелуя. Когда Сойер властно накрыл ее губы своими, она откликнулась с такой готовностью, словно инициатива исходила от нее самой. Ее губы приоткрылись под его губами, руки обвили его шею, пальцы стали поглаживать его кожу. Сойер почувствовал, как она прижалась к нему. Поцелуй стал еще глубже, его язык проник в ее рот. Из горла Джори вырвался тихий стон.
Он пропал – как только он наконец обнял ее, в голове не осталось ни единой связной мысли, им владели только ощущения.
Сойер оторвался от ее рта и провел губами вдоль изящной стройной шеи. Он опускал голову все ниже, пока не нашел ямочку между ключицами. Оттянув ворот свитера, он прижался губами к нежной коже. – Сойер…
Джори со стоном выдохнула это имя, и на него обрушилась реальность, мгновенно разрушив очарование момента.
Сойер.
Вот именно. Осознание правды отрезвило его так же быстро и эффективно, как холодный душ. Для Джори он – Сойер Хоуленд, так же как для всех в этом Богом забытом городишке. Он прибыл сюда с определенной миссией, и эта миссия требовала от него полной сосредоточенности. Он не мог себе позволить отвлечься от цели и не мог впустить в свою жизнь, вернее, в свое насквозь искусственное здешнее существование, другого человека, даже если это Джори.
Сойер оторвался от нее, поднял голову. В глазах Джори мелькнуло изумление, и ее тело мгновенно одеревенело в его руках. Но она быстро пришла в себя и отстранилась раньше, чем Сойер успел разжать объятия.
– Нам не следовало этого делать, – проговорила она чуть ли не ворчливо.
– Да, – подтвердил он. – Не следовало.
– Рада, что вы со мной согласны.
Сойер кивнул. Он отметил, что Джори не стала прятать взгляд, подбородок был вызывающе вздернут, в зеленых глазах – ни следа досады. Да, в выдержке ей не откажешь, но всего лишь несколькими мгновениями раньше, когда она с такой готовностью уступила его страсти, он успел почувствовать ее уязвимость.
Сойер тут же мысленно уточнил: она не уступала его страсти, она пошла ему навстречу. Джори Мэддок не имела ничего общего с викторианскими девицами, беспомощно покорявшимися грязным желанием мужчин: она отдавала и брала наравне с ним.
И все-таки Сойер почувствовал, что она ранима, если не в физическом смысле, то в эмоциональном.
Снова, как во время их последней встречи, Сойера охватило сильнейшее желание защитить ее. Он не мог допустить, чтобы она стала жертвой мрачной участи, уготованной ей в Близзард-Бэй.
Он должен был ее спасти, потому что только он знал, что ее ждет.
«В прошлый раз тебе это не удалось… Жизнь дает тебе второй шанс», – нашептывал внутренний голос.
Сойер на мгновение растерялся, потом в голове прояснилось и он вернулся к реальности. В прошлый раз опасность грозила не Джори. Он не смог спасти другую, не ее. Нет, Джори еще жива, она стоит перед ним, и о вспышке страсти, которая охватила их обоих всего несколько секунд назад, напоминала лишь слегка смазанная помада – ну еще, может, чуть растрепавшиеся волосы.
Еще не поздно. Он должен попытаться ее спасти.
Решение пришло само собой, да и решения, строго говоря, никакого не было. Что тут думать, надо или действовать, или сидеть сложа руки и наблюдать, как это прекрасное создание слепо идет навстречу своей смерти.
«Нет никаких гарантий, что у тебя получится».
И все же необходимо попытаться. Это его долг, может, даже предназначение.
Чего он не должен делать, так это впускать ее в свою жизнь или рассказывать о себе больше, чем уже рассказал.
И еще Сойер не мог себе позволить привязаться к Джори Мэддок, тем более полюбить ее. Потому что любить кого-то – значит рисковать, и Сойер на собственном – очень горьком – опыте понял, что нельзя подвергать себя такому риску.
Но сегодня была занята только самая дальняя от двери кабинка, да на одном из круглых виниловых табуретов с хромированными ножками, стоявших возле бара, одиноко сидел полисмен.
Направляясь к Гретхен, Джори поняла, что подруга не одна: на крючке в кабинке висело мужское пальто. Как и следовало ожидать, вскоре появился Карл. Он вышел из мужского туалета.
– Надеюсь, ты не возражаешь, если Карл к нам присоединится, – сказала Гретхен. – Он приехал рассмотреть заявку и оказался в обеденный перерыв в городе, вот я и пригласила его.
– Нет проблем, – заверила Джори и, скрывая разочарование, дружелюбно поздоровалась: – Привет, Карл.
Не то чтобы ей не нравился поклонник подруги, но что-то в нем не давало Джори проникнуться к нему безоговорочной симпатией. Возможно, мешала большая разница в возрасте, а может, ей не нравились его предостережения насчет Сойера Хоуленда.
Джори решительно сказала себе, что все это ерунда и Карл ей вполне симпатичен. В другой ситуации она была бы даже рада, если бы он присоединился к ним с Гретхен. Чем больше компания, тем веселее. Но сегодня, после того что произошло между ней и Сойером, она была не в настроении поддерживать вежливый разговор с малознакомым человеком.
Когда Джори прошла в кабинку и устроилась напротив Гретхен, Карл посмотрел на ее свитер и задал вопрос:
– Вы что, без пальто?
Джори показалось, что Карл помедлил, прежде чем сесть рядом с Гретхен, и ей пришло в голову, что он, вероятно, собирался занять место, на котором сидела она. Но Джори тут же сказала себе, что в этом нет ничего странного, Гретхен – женщина крупная, и на сиденье рядом с ней осталось не слишком много пространства для мужчины таких размеров, как Карл. И все же, все же…
– Вы, наверное, совсем замерзли, – заметил Карл, бросив многозначительный взгляд на ее свитер. Только тут Джори вспомнила, что он спросил про пальто.
– Под свитером на мне масса теплых вещей, к тому же сегодня не так уж и холодно. Снег уже тает.
– Но все-таки достаточно холодно, у вас даже разрумянились щеки. – Карл продолжал разглядывать ее через стол. – Кажется, будто вы покраснели. Вам очень идет.
– Где твой берет? – вмешалась Гретхен. – Ты ведь выходила из дома в берете.
Джори машинально потрогала затылок и вспомнила, что берет упал, когда Сойер запрокинул ей голову, чтобы поцеловать. На этот раз она действительно покраснела, спросив себя, не могут ли Карл и Гретхен каким-то чудом догадаться, чем она занималась. Учитывая их отношение к Сойеру, оба пришли бы в ужас.
Вопреки их предупреждениям Джори почти решила, что у нее нет оснований опасаться Сойера. Пожалуй, даже не почти, а решила. Еще когда она стояла в гараже, рассказывая Сойеру о доме деда, интуиция подсказала ей, что с его стороны ей ничто не угрожает.
Какую-то смутную тревогу, точнее, легкий намек на нее, Джори почувствовала, только когда Сойер прервал поцелуй и заявил, что должен заняться делом. Столь резкая смена настроения поразила ее, хотя Джори изо всех сил постаралась отнестись к этому спокойно. Более того, она была чуть ли не благодарна Сойеру за то, что он первым опомнился и вернул их обоих к реальности. Ей следовало самой сделать это, но она оказалась не в состоянии.
Тот факт, что Сойер, по-видимому, умел включать и выключать свои эмоции с такой легкостью, будто щелкал зажигалкой, еще не давал Джори повода в нем усомниться. Ну и что такого, если его губы, язык и руки только что ласкали ее, а через мгновение он стал деловитым и безразличным, как будто они совершенно чужие друг другу?
«Но вы на самом деле чужие люди, – не смолчал внутренний голос. – Вы едва знакомы».
Почему же она не вспомнила об этом, когда целовалась с ним? Почему…
– Джори?
– Да?
– Где твой берет.? – По тону Гретхен Джори поняла, что упустила нить разговора.
– Ах да, берет… наверное, его сдуло ветром, пока я прогуливалась по улице, – небрежно заметила Джори, забыв о том, что день стоял абсолютно безветренный.
Две пары глаз недоуменно уставились на нее. Пока Карл и Гретхен ничего не заподозрили или не пристали с расспросами, Джори потянулась к стопке папок с меню, засунутых между стеной и стеклянной сахарницей.
– Давайте сделаем заказ, я умираю с голоду, – торопливо сказала она, подталкивая два меню им и раскрывая третье. – Что здесь повкуснее?
Услышав этот голос, Сойер резко выпрямился.
Так и есть, в дверях гаража стояла Джори Мэддок.
В проеме были видны белая заснеженная улица и яркое голубое небо, и на этом фоне Джори выглядела так, что дух захватывало. На ней были выцветшие голубые джинсы, какие-то нелепые ботинки на высоких каблуках и толстый красный свитер. Над копной черных кудрей торчал красный берет, залихватски сдвинутый набекрень. От ноябрьского холода щеки девушки раскраснелись, от умело подкрашенных губ – оттенок помады точно соответствовал цвету свитера и берета – шел пар. С плеча Джори свисала большая коричневая кожаная сумка, явно дорогая, из тех, с какими модницы ходят по улицам Манхэттена, но какую не встретишь здесь, на севере штата, тем более в разгар зимы.
Город – вот где место Джори, но только не здесь. Не в Близзард-Бэй, где ее подстерегает опасность. И почему ей не сиделось в городе?
– Есть здесь кто-нибудь? – повторила Джори, хлопая длинными черными ресницами – видимо, ее глаза еще не привыкли к полумраку гаража.
К Сойеру вернулся дар речи.
– Привет, – небрежно откликнулся он, словно она была всего лишь очередным клиентом. Потом медленно отошел от пикапа с открытым капотом, в моторе которого до этого ковырялся, и полез в карман комбинезона за тряпкой, чтобы вытереть грязные руки.
Джори сделала шаг внутрь, продолжая придерживать створку. Можно подумать, открытая дверь во внешний мир каким-то образом обеспечивала ей защиту.
От кого она пытается защититься? От него? Джори Мэддок боится его?
– Я тут подумала, – проговорила Джори, – может, вы уже починили мою машину?
– Пока нет. Там потребуется заменить одну деталь. Ее доставят завтра, так что…
– Ладно… – Джори помолчала. – Что там сломалось? – спросила она.
У Сойера сложилось впечатление, что хозяйку «рейнджровера» на самом деле не очень-то интересовали технические подробности, она просто пыталась поддержать разговор, чтобы избавиться от чувства неловкости.
Интересно, почему она испытывала неловкость? С ним-то все было ясно: он знает, что ее ждет, – нечто мрачное, пугающее и неотвратимое. Была и другая причина: его неудержимо влекло к ней. Сойер не желал признаваться в этом даже самому себе, но отрицать очевидное не имело смысла. Во всяком случае, сейчас, когда Джори стояла перед ним, его сердце билось так громко, что она, наверное, слышала.
Так почему же Джори так скованна? Неужели почувствовала некую опасность? Или… Она тоже боролась со своим влечением к нему?
Сойер подробно объяснил, что именно не в порядке в ее машине. Джори молча слушала или по крайней мере делала вид, что слушает. Не сводя глаз с лица механика, она слегка наклонила голову и то и дело кивала, как бы подтверждая, что понимает, о чем речь.
Наконец он закончил.
Джори глубоко вздохнула и хлопнула себя ладонями по бедрам.
– Все это очень сложно, но поскольку «рейнджровер» все-таки можно отремонтировать…
– Можно.
– Хорошо.
– Вам не обязательно было приходить в гараж, чтобы это выяснить. Я собирался позвонить вам в гостиницу и рассказать, как обстоят дела. – Сойер сказал правду, он действительно собирался позвонить, только все откладывал, не желая возобновлять отношения с женщиной, которая и без того последние сорок восемь часов не выходила у него из головы.
– Все нормально, мне до чертиков надоело сидеть взаперти, тем более что скоро мы с Гретхен встречаемся в ресторанчике…
– Гретхен?
– Ну да, Гретхен Экхард, так зовут хозяйку гостиницы «Дом 1890».
– Я понял, о ком речь, просто я не знал, что вы настолько хорошо знакомы, что даже обедаете вместе.
– О, мы знакомы много лет. Так вот, до обеда я решила прогуляться по городу и как раз проходила мимо мастерской…
Сойер кивнул:
– Значит, вы решили осмотреть местные достопримечательности?
– Вроде того.
– Смотреть здесь, в сущности, нечего, не правда ли?
Джори улыбнулась:
– Все зависит от точки зрения. В детстве я провела в Близзард-Бэй довольно много времени, так что мне интересно взглянуть, что изменилось за эти годы, а что осталось прежним.
– Вы бывали здесь?
– У моих дедушки и бабушки был здесь… дом. Не в самом Близзард-Бэй, а за городом, на Филдстоун-роуд. В детстве я каждое лето приезжала к ним на каникулы.
– Я живу на Филдстоун-роуд, – выпалил Сойер и только потом сообразил, что делает: рассказывает о себе совершенно незнакомому человеку. Что на него нашло? Последние несколько месяцев он тщательно следил за тем, чтобы никому не сообщать никаких подробностей о своей личной жизни. В Близзард-Бэй никто не должен был догадываться, что он не тот, за кого себя выдает.
Джори подняла тонкие брови:
– В каком доме вы живете?
– Я… я снимаю квартиру.
– Снимаете квартиру?
Сойер буквально видел, как у нее в голове закрутились мысли. Наблюдая за ее лицом, он вдруг подумал… Нет, это было бы слишком невероятным совпадением.
– Насколько я помню, в той стороне не было многоквартирных домов, только множество летних коттеджей. Но недавно я слышала, что, когда наш дом был продан, его поделили на квартиры.
Сойер молча смотрел на нее, тем временем голова его лихорадочно работала.
– Так в каком доме вы живете? Случайно, не в трехэтажном каменном особняке с верандой по всему периметру?
На несколько мгновений Хоуленд лишился дара речи. Ее описанию мог соответствовать только один дом на Филдстоун-роуд – тот, в котором он поселился.
Значит, он живет в том самом доме, где Джори в детстве проводила летние каникулы. Может быть, это совпадение каким-то образом было связано с тем, что происходило с ним с самого ее приезда в город?
– Это тот самый дом, правда, Сойер? Я по вашим глазам вижу.
Сойер не мог солгать. Он медленно кивнул, а в ушах все еще звучало его имя, произнесенное ею. В устах Джори оно прозвучало с оттенком фамильярности, неуместной для случайных знакомых.
И все же…
Он поселился в ее доме. Он помчался неизвестно куда в жестокую пургу, чтобы спасти ее. Он не мог выкинуть ее из головы. Он знал о ней такое, чего… нет, это невозможно. Он не мог этого знать и не хотел.
«Но с тобой такое случается не впервые, – напомнил себе Сойер, отчаянно пытаясь защититься от самого себя. – Тогда ведь ты тоже знал, что…»
Сойер поморщился, не давая воспоминаниям завладеть своими мыслями. Джори, не сводившая с него глаз, спросила:
– Что случилось? Вы в порядке?
– Все нормально. Просто… – Сойер потер виски. – Просто я…
Он не договорил, и Джори подсказала, чуть заметно улыбнувшись:
– Просто вы только что размазали грязь по всей голове.
– Черт! – Сойер посмотрел на свои испачканные маслом руки, потом схватил тряпку и принялся снова вытирать пальцы. – Вот это да, совсем забыл.
– Значит, вы живете в доме моих деда и бабки, – заключила Джори, делая еще шаг вперед. Наконец она опустила руку, и дверь медленно закрылась у нее за спиной. Сразу умолк скрежет снегоуборочного комбайна, расчищавшего улицу. Они остались вдвоем в тишине гаража.
Сойер опустил голову и стал сосредоточенно рассматривать тряпку, выискивая чистый кусочек, чтобы вытереть лицо.
Джори подошла еще ближе. Теперь их разделяло всего несколько футов.
– Интересно, каким он стал, – проговорила она. – Я имею в виду наш дом, я часто о нем думала. Обветшал? Может, разваливается? На веранде, наверное, развешивают белье, а снаружи пристроили пожарные лестницы?
Сойер поднял глаза и не смог сдержать улыбку.
– Нет, на самом деле он выглядит довольно респектабельно.
– Простите, наверное, это прозвучало нелепо. Просто время от времени я пыталась себе вообразить, как этот дом превратили в гостиницу или что-нибудь в этом роде. Я представляла, как в дорогом для меня месте живут всякие неряшливые типы. Раньше дед очень заботился о доме…
В зеленых глазах появилось мечтательно-отсутствующее выражение, словно она унеслась в воспоминаниях далеко-далеко.
– Джори, дом по-прежнему в хорошем состоянии, – мягко, почти с нежностью ответил Сойер. – По-моему, домовладельцы следят за ним как следует. Если хотите, можете приехать и убедиться сами.
Еще не успев договорить, Сойер спохватился: его слова слишком смахивали на приглашение. Что с ним творится? Он же решил держаться от нее подальше, а не приглашать к себе домой.
Но оказалось, он напрасно встревожился. Джори поспешно покачала головой, как будто эта идея испугала ее не меньше, чем его.
– Нет, не могу. Не хочу видеть, каким стал наш дом. Думаю, будет лучше, если я запомню его таким, каким он был много лет назад, когда был жив дед.
– Ваш дед умер?
Джори кивнула:
– В то лето, когда мне исполнилось восемнадцать. Он умер мгновенно от сердечного приступа, когда мы удили рыбу на берегу нашего озера. Только что показывал мне, как насаживать на крючок наживку, а в следующую минуту уже лежал на земле…
Сойер заметил в глазах Джори слезы и поймал себя на желании утешить ее. Не дав себе времени подумать, он протянул руку. Потом вспомнил, что пальцы все еще в масле, и нехотя убрал ее.
Но Джори успела заметить его движение, она посмотрела на Сойера, и в ее взгляде промелькнуло выражение благодарности. Была ли это благодарность за то, что он хотел ее коснуться, или за то, что он этого не сделал?
Джори слегка нахмурилась и сказала:
– У вас все еще грязь на щеке, вот здесь…
Она порылась в своей необъятной сумке и извлекла носовой платок. Платок был белоснежный, обшитый по краю кружевной оборкой. Сойер никак не ожидал увидеть такой платок у женщины типа Джори Мэддок. Она шагнула ближе и подняла руку с платком.
– Не стоит, вы испачкаете платок смазкой.
Джори пожала плечами.
– Какая разница. У меня таких штук сто, мама вечно требовала, чтобы я носила с собой чистый носовой платок, как подобает настоящей леди. – Ее тон стал насмешливым.
– Старые привычки живучи?
Почувствовав мягкое прикосновение ткани к своему лицу, Сойер изо всех сил старался не поморщиться или не отпрянуть. Он не хотел, чтобы Джори поняла, какое действие оказывали на него ее легкие движения, каким невероятно интимным казалось ему их соприкосновение, хотя она всего лишь едва дотрагивалась до его кожи кончиками пальцев.
– Да, старые привычки живучи, – повторила Джори.
Движение воздуха донесло до его ноздрей аромат ее духов – свежий, напомнивший о горном ветре, и это удивило Сойера. Он не ожидал, что горожанка вроде Джори может вызвать воспоминание о природе, соснах, солнце и ветре с запахом горных трав. В этом маленьком провинциальном городке хрупкая модница, жительница Нью-Йорка, выглядела так же неуместно, как черная икра на столе бедняка.
«А ты сам? – напомнил внутренний голос. – Как ты-то сюда вписываешься? По крайней мере для нее этот город – частица прошлого, а ты здесь чужак».
– Почему вы сюда вернулись? – услышал Сойер собственный голос. Он немного отодвинулся и увидел, как рука Джори с носовым платком повисла в воздухе. На ее лице появилось озадаченное выражение. После долгой паузы девушка ответила:
– Сама не знаю. Просто не знаю. Странно, но я просто почувствовала, что должна вернуться.
Сойер хотел отвести взгляд, но не смог. Вместо этого он посмотрел прямо в ее лицо, завороженный мечтательным выражением прекрасных зеленых глаз. Казалось, Джори совсем забыла о его существовании, тогда как Сойер ощущал ее близость так остро, что чувствовал покалывание во всем теле.
Джори моргнула, возвращаясь к реальности, и их взгляды встретились. Сойер буквально услышал, как у нее перехватило дыхание. Он понял, что она тоже ощутила действие мощного магнетизма, возникшего между ними. Он был не в состоянии больше противиться потребности срочно что-то предпринять. Сойер сознавал, что если он хотя бы шелохнется, вздохнет или даже моргнет, то не устоит перед искушением.
Сойер стоял не шевелясь сколько хватило сил, а потом вдруг подался вперед и наклонился над Джори. Он положил свои большие ладони ей на затылок, погрузив пальцы в густые кудри, и запрокинул голову девушки назад так, что нежная шея изогнулась и красный берет упал на пол. Оба знали, что он собирается сделать. Джори не сопротивлялась, но ее веки и не опустились, затрепетав, в предвкушении поцелуя. Когда Сойер властно накрыл ее губы своими, она откликнулась с такой готовностью, словно инициатива исходила от нее самой. Ее губы приоткрылись под его губами, руки обвили его шею, пальцы стали поглаживать его кожу. Сойер почувствовал, как она прижалась к нему. Поцелуй стал еще глубже, его язык проник в ее рот. Из горла Джори вырвался тихий стон.
Он пропал – как только он наконец обнял ее, в голове не осталось ни единой связной мысли, им владели только ощущения.
Сойер оторвался от ее рта и провел губами вдоль изящной стройной шеи. Он опускал голову все ниже, пока не нашел ямочку между ключицами. Оттянув ворот свитера, он прижался губами к нежной коже. – Сойер…
Джори со стоном выдохнула это имя, и на него обрушилась реальность, мгновенно разрушив очарование момента.
Сойер.
Вот именно. Осознание правды отрезвило его так же быстро и эффективно, как холодный душ. Для Джори он – Сойер Хоуленд, так же как для всех в этом Богом забытом городишке. Он прибыл сюда с определенной миссией, и эта миссия требовала от него полной сосредоточенности. Он не мог себе позволить отвлечься от цели и не мог впустить в свою жизнь, вернее, в свое насквозь искусственное здешнее существование, другого человека, даже если это Джори.
Сойер оторвался от нее, поднял голову. В глазах Джори мелькнуло изумление, и ее тело мгновенно одеревенело в его руках. Но она быстро пришла в себя и отстранилась раньше, чем Сойер успел разжать объятия.
– Нам не следовало этого делать, – проговорила она чуть ли не ворчливо.
– Да, – подтвердил он. – Не следовало.
– Рада, что вы со мной согласны.
Сойер кивнул. Он отметил, что Джори не стала прятать взгляд, подбородок был вызывающе вздернут, в зеленых глазах – ни следа досады. Да, в выдержке ей не откажешь, но всего лишь несколькими мгновениями раньше, когда она с такой готовностью уступила его страсти, он успел почувствовать ее уязвимость.
Сойер тут же мысленно уточнил: она не уступала его страсти, она пошла ему навстречу. Джори Мэддок не имела ничего общего с викторианскими девицами, беспомощно покорявшимися грязным желанием мужчин: она отдавала и брала наравне с ним.
И все-таки Сойер почувствовал, что она ранима, если не в физическом смысле, то в эмоциональном.
Снова, как во время их последней встречи, Сойера охватило сильнейшее желание защитить ее. Он не мог допустить, чтобы она стала жертвой мрачной участи, уготованной ей в Близзард-Бэй.
Он должен был ее спасти, потому что только он знал, что ее ждет.
«В прошлый раз тебе это не удалось… Жизнь дает тебе второй шанс», – нашептывал внутренний голос.
Сойер на мгновение растерялся, потом в голове прояснилось и он вернулся к реальности. В прошлый раз опасность грозила не Джори. Он не смог спасти другую, не ее. Нет, Джори еще жива, она стоит перед ним, и о вспышке страсти, которая охватила их обоих всего несколько секунд назад, напоминала лишь слегка смазанная помада – ну еще, может, чуть растрепавшиеся волосы.
Еще не поздно. Он должен попытаться ее спасти.
Решение пришло само собой, да и решения, строго говоря, никакого не было. Что тут думать, надо или действовать, или сидеть сложа руки и наблюдать, как это прекрасное создание слепо идет навстречу своей смерти.
«Нет никаких гарантий, что у тебя получится».
И все же необходимо попытаться. Это его долг, может, даже предназначение.
Чего он не должен делать, так это впускать ее в свою жизнь или рассказывать о себе больше, чем уже рассказал.
И еще Сойер не мог себе позволить привязаться к Джори Мэддок, тем более полюбить ее. Потому что любить кого-то – значит рисковать, и Сойер на собственном – очень горьком – опыте понял, что нельзя подвергать себя такому риску.
***
Когда Джори вошла в ресторанчик на Франт-стрит, там было почти пусто. В первый момент она даже растерялась, гадая, не случилось ли чего. Но потом поняла, что просто впервые оказалась здесь не в сезон. Летом ресторан обычно бывал набит до отказа, в августе, когда она была здесь в прошлый раз, все столики были заняты и очередь туристов, желавших перекусить, даже выстроилась на улице.Но сегодня была занята только самая дальняя от двери кабинка, да на одном из круглых виниловых табуретов с хромированными ножками, стоявших возле бара, одиноко сидел полисмен.
Направляясь к Гретхен, Джори поняла, что подруга не одна: на крючке в кабинке висело мужское пальто. Как и следовало ожидать, вскоре появился Карл. Он вышел из мужского туалета.
– Надеюсь, ты не возражаешь, если Карл к нам присоединится, – сказала Гретхен. – Он приехал рассмотреть заявку и оказался в обеденный перерыв в городе, вот я и пригласила его.
– Нет проблем, – заверила Джори и, скрывая разочарование, дружелюбно поздоровалась: – Привет, Карл.
Не то чтобы ей не нравился поклонник подруги, но что-то в нем не давало Джори проникнуться к нему безоговорочной симпатией. Возможно, мешала большая разница в возрасте, а может, ей не нравились его предостережения насчет Сойера Хоуленда.
Джори решительно сказала себе, что все это ерунда и Карл ей вполне симпатичен. В другой ситуации она была бы даже рада, если бы он присоединился к ним с Гретхен. Чем больше компания, тем веселее. Но сегодня, после того что произошло между ней и Сойером, она была не в настроении поддерживать вежливый разговор с малознакомым человеком.
Когда Джори прошла в кабинку и устроилась напротив Гретхен, Карл посмотрел на ее свитер и задал вопрос:
– Вы что, без пальто?
Джори показалось, что Карл помедлил, прежде чем сесть рядом с Гретхен, и ей пришло в голову, что он, вероятно, собирался занять место, на котором сидела она. Но Джори тут же сказала себе, что в этом нет ничего странного, Гретхен – женщина крупная, и на сиденье рядом с ней осталось не слишком много пространства для мужчины таких размеров, как Карл. И все же, все же…
– Вы, наверное, совсем замерзли, – заметил Карл, бросив многозначительный взгляд на ее свитер. Только тут Джори вспомнила, что он спросил про пальто.
– Под свитером на мне масса теплых вещей, к тому же сегодня не так уж и холодно. Снег уже тает.
– Но все-таки достаточно холодно, у вас даже разрумянились щеки. – Карл продолжал разглядывать ее через стол. – Кажется, будто вы покраснели. Вам очень идет.
– Где твой берет? – вмешалась Гретхен. – Ты ведь выходила из дома в берете.
Джори машинально потрогала затылок и вспомнила, что берет упал, когда Сойер запрокинул ей голову, чтобы поцеловать. На этот раз она действительно покраснела, спросив себя, не могут ли Карл и Гретхен каким-то чудом догадаться, чем она занималась. Учитывая их отношение к Сойеру, оба пришли бы в ужас.
Вопреки их предупреждениям Джори почти решила, что у нее нет оснований опасаться Сойера. Пожалуй, даже не почти, а решила. Еще когда она стояла в гараже, рассказывая Сойеру о доме деда, интуиция подсказала ей, что с его стороны ей ничто не угрожает.
Какую-то смутную тревогу, точнее, легкий намек на нее, Джори почувствовала, только когда Сойер прервал поцелуй и заявил, что должен заняться делом. Столь резкая смена настроения поразила ее, хотя Джори изо всех сил постаралась отнестись к этому спокойно. Более того, она была чуть ли не благодарна Сойеру за то, что он первым опомнился и вернул их обоих к реальности. Ей следовало самой сделать это, но она оказалась не в состоянии.
Тот факт, что Сойер, по-видимому, умел включать и выключать свои эмоции с такой легкостью, будто щелкал зажигалкой, еще не давал Джори повода в нем усомниться. Ну и что такого, если его губы, язык и руки только что ласкали ее, а через мгновение он стал деловитым и безразличным, как будто они совершенно чужие друг другу?
«Но вы на самом деле чужие люди, – не смолчал внутренний голос. – Вы едва знакомы».
Почему же она не вспомнила об этом, когда целовалась с ним? Почему…
– Джори?
– Да?
– Где твой берет.? – По тону Гретхен Джори поняла, что упустила нить разговора.
– Ах да, берет… наверное, его сдуло ветром, пока я прогуливалась по улице, – небрежно заметила Джори, забыв о том, что день стоял абсолютно безветренный.
Две пары глаз недоуменно уставились на нее. Пока Карл и Гретхен ничего не заподозрили или не пристали с расспросами, Джори потянулась к стопке папок с меню, засунутых между стеной и стеклянной сахарницей.
– Давайте сделаем заказ, я умираю с голоду, – торопливо сказала она, подталкивая два меню им и раскрывая третье. – Что здесь повкуснее?