Страница:
В следующий момент Линтон понял, что никакой мыши в каюте нет, а просто кто-то улегся на его кровать и громко дышит. Теплый ветерок — всего лишь дыхание нежданного гостя. Яхта неожиданно слегка изменила курс, и в упавшей на пол каюты полосе лунного света граф увидел чью-то валявшуюся на полу одежду. Линтон отступил к двери и хлопнул себя ладонью по лбу. Как же он сразу не догадался! Непредсказуемость поведения Данни уже давно должна была отучить его удивляться!
Подойдя к кровати, он внимательно посмотрел на жену. Как всегда, она спала закутавшись в простыню, из-под которой были видны только нос, закрытые глаза и копна густых спутанных кудрей. К тому же Даниэль лежала в своей излюбленной позе — свернувшись калачиком. Джастин на мгновение почувствовал жгучее желание сорвать со спящей жены покрывало и хлопнуть ее ладонью по мягкому месту. Но он сдержался и только подумал: как же, черт побери, ей удалось сюда проникнуть?
Линтон нагнулся и собрал в кучу всю валявшуюся на ковре одежду, попутно обдумывая уже появившиеся в его голове наметки плана страшного мщения. Затем, взяв под мышку ее вещи, а в правую руку — свой чемодан, Джастин перекинул через другую руку висевший у двери непромокаемый плащ и вышел из каюты. У двери он на секунду задержался, повернул ключ в замке и положил его в карман.
Джастин открыл дверь соседней комнатушки, намереваясь оставить там взятые вещи, и остановился как вкопанный, не веря своим глазам. Перед ним стояла только что вылезшая из шкафа Молли: бедняжка смотрела на графа глазами кролика, неожиданно увидевшего прямо перед собой лису.
— И вы здесь? Какого черта?! — закричал на нее Линтон, страшно выпучив глаза. При этом он все же успел разглядеть распоротые по швам рубашку и бриджи, составлявшие наряд девушки. Сразу же подумав о шнырявших по коридорам матросах, граф поспешно захлопнул за собой дверь.
— П-пр… про…стите, м…милорд, — бормотала Молли. — Миледи…
— О да, детка! — загремел в ответ граф. — Я не сомневаюсь: вы здесь ни при чем!
Он швырнул вещи Даниэль на койку и выпустил из рук чемодан. Тот с грохотом упал на пол.
— И давно вы здесь сидите? — уже немного спокойнее спросил Линтон.
— С середины дня, милорд.
Узнав в брошенных на койку вещах одежду своей хозяйки, Молли почти сразу успокоилась: если граф Линтон уже все узнал, то ей нечего бояться.
— Вы ужинали? — неожиданно спросил граф.
При этом вопросе Молли показалось, что ее живот начинает прилипать к спине: девушка в жизни не испытывала подобного голода.
— Нет, милорд, не ужинала. Мы только позавтракали на лугу за городом, а после должны были прятаться здесь, пока…
— Довольно! — оборвал ее граф. — Мне надо будет сейчас уйти минут на десять. Скажите, Молли, у вас есть с собой еще какая-нибудь одежда, кроме этого маскарадного костюма?
— О да, милорд! Вся моя одежда лежит в большом чемодане вместе с вещами ее светлости.
— А где чемодан?
— Под койкой.
— Понятно. Молли, пока меня не будет, оденьтесь поприличнее. В таком виде я просто не смогу гарантировать вам полной безопасности в обществе моряков.
— Но я могу сверху надеть плащ, милорд. Миледи считает, что в нем вполне можно ходить, не привлекая чьего-либо внимания.
Линтон отвернулся, стараясь сдержать готовый вырваться из горла смех.
— Я вернусь через десять минут, — повторил он и вышел. Когда Джастин вновь вошел в каюту, в руках у него был поднос с тарелкой, на которой лежали хлеб, кусок холодного мяса и фрукты, рядом стоял стакан красного вина. Молли поднялась ему навстречу, уже одетая в скромное голубое платье с передником. На голове у девушки была миниатюрная шляпка того же цвета, отороченная кружевами. Линтон одобрительно посмотрел на горничную своей жены и поставил поднос на столик:
— Ешьте, детка. И расскажите мне все.
Молли принялась рассказывать, стараясь ничего не упустить, к концу ее ужина у графа уже сложилась полная картина всего происшедшего.
— А теперь отдохните, Молли, — сказал он. — Я уверен, что вам очень нужен отдых после всех перенесенных приключений. Кроме того, в ближайшие два дня нам предстоит длинная, нелегкая дорога. Спите спокойно. До утра вас никто не потревожит. А после будете иметь дело только с теми, кого я сам пришлю.
— Спасибо, милорд, — прошептала Молли, не в силах сдержать вырвавшегося вздоха облегчения.
— Заботу о ее светлости пока предоставьте мне.
Вернувшись на палубу, Джастин подстелил под себя плащ и лег, положив голову на связку канатов, служившую ему подушкой. Итак, он проиграл по всем статьям, а Даниэль с блеском осуществила свою затею. Что же касается Молли, то мысль взять ее с собой была просто гениальной. Теперь они будут ехать медленнее, но это уже не имеет никакого значения. И не сам ли Уильям Питт хотел, чтобы Даниэль тоже поехала во Францию? Что ж, его желание исполнилось!
Джастин подумал также, что если он все правильно рассчитал, то Даниэль с Молли можно безопасно устроить во дворце Тюильри. При этом Данни получит возможность для сбора самой разнообразной информации. А тем временем он сам будет рыскать по улицам, сидеть в клубах и барах, собирая сведения из «низов». Отныне жена становилась его полноправным партнером. И она не согласилась бы ни на какую другую роль. Что ж, граф Линтон принимает эти условия. Правда, он еще устроит ей небольшую взбучку за последние проделки, но интересно, как это воспримет озорница, спящая сейчас в его каюте?..
Убаюкиваемый такими приятными мыслями, граф Джастин Линтон спокойно заснул на палубе под мерцающими звездами, лежа на своем плаще с легкой улыбкой в уголках губ…
…Двенадцать часов подряд Даниэль спала мертвым сном, абсолютно не подозревая о том, что происходило совсем рядом. Пробудившись, она почувствовала себя совершенно разбитой. Через круглый иллюминатор в каюту проникал солнечный свет. Яхта мягко скользила по волнам. Даниэль некоторое время лежала неподвижно и постепенно вспоминала подробности минувшего дня. Но куда девался Джастин? Приходил ли он ночью? Ясно, что нет!
Она села на край кровати и осмотрелась. Ее одежда исчезла. Чемодан Линтона тоже. С недобрыми предчувствиями Даниэль подбежала к двери и попыталась ее открыть. Дверь оказалась запертой на ключ. Значит, Джастин все-таки приходил в каюту. Даниэль встала коленками на невысокую скамеечку перед иллюминатором и выглянула наружу. Ей ничего не удалось увидеть, кроме моря. Видимо, до Кале они еще не дошли. Лежавший на столе хронометр подсказал ей, что уже восемь часов утра, а пустой желудок — что его надо срочно чем-то наполнить. В каюте ничего съестного не оказалось. Только на краю стола в полном одиночестве стоял кувшин с водой. Ни кусочка хлеба, ни хотя бы одного маленького яблочка! Дверь была заперта. К тому же Даниэль лишилась одежды…
Шаги в коридоре заставили ее юркнуть под одеяло, но они замолкли где-то рядом, не дойдя до ее двери. Вместо них до слуха Даниэль донесся голос Молли. Потом еще чей-то. Заскрипела дверь соседней каюты: кто-то туда вошел и тут же вышел.
Даниэль подбежала к стене и стала стучать:
— Молли, ты здесь?
— Да, миледи.
Голос девушки звучал глухо, но все же можно было разобрать слова.
— Все в порядке?
— Да, миледи. Мальчик только что принес мне завтрак. А ужин я получила из рук самого милорда поздно вечером. Его светлость был воплощенное внимание, миледи! Но мне пришлось ему все рассказать…
— Вы поступили правильно, Молли, — поспешила утешить девушку Даниэль, у которой и самой стало подниматься настроение. — Я же говорила, что у вас нет никаких причин беспокоиться. Ешьте свой завтрак, а я вам чуть позже постучу еще раз.
Даниэль не стала говорить Молли о том, что страшно голодна и что ее заперли на ключ. Она отошла от стены и снова легла на койку. Но молодое тело уже не требовало отдыха: единственно, в чем оно сейчас нуждалось, так это в еде и одежде. Данни вновь встала и подошла к иллюминатору. На этот раз она увидела берег и очертания старинного замка, стоявшего у входа в порт Кале. Это означало, что плавание подходит к концу и очень скоро непременно последует визит в каюту графа Линтона. Конечно, если он не намерен оставить ее здесь до своего возвращения из Парижа. Хотя такое и было маловероятным, но Даниэль принялась на всякий случай перебирать лежавшие на столе книги. Все они были связаны с морским делом и ее вряд ли могли заинтересовать. Даже если это заключение продлится еще пару недель…
Даниэль села на скамеечку под иллюминатором и стала смотреть на приближающийся берег. Теплые солнечные лучи приятно грели ее обнаженное тело.
В таком положении ее и застал через час Джастин, появившийся на пороге каюты сразу же после того, как был брошен якорь.
— Доброе утро, Даниэль, — как ни в чем не бывало приветствовал он супругу.
— Доброе утро, — буркнула в ответе Даниэль, на мгновение оторвав глаза от книги по навигации, которую она хотя и не читала, но почему-то держала на коленях. — Очень интересное исследование по теории навигации, сэр. Но я не совсем поняла раздел о квадратах, хотя всегда недурно разбиралась в геометрии. Вы мне объясните, не правда ли?
— Для этого у нас будет много времени летом в Мервенуэе, — ответил граф тоном, в котором нарочитая холодность перемешивалась с восхищением. Джастин до этой минуты долго гадал, как она его встретит. Теперь он знал.
— Вам было бы неплохо снова лечь в постель, — продолжал граф. — Через несколько минут здесь начнут ходить. Могут заглянуть и в эту каюту.
— Конечно, милорд, как вам будет угодно.
В этот момент Даниэль больше всего хотела, чтобы кто-нибудь действительно заглянул в каюту и принес что-нибудь поесть. Но ей пришлось покорно вернуться в кровать и укрыться простыней. Оказалось, что вовремя: в дверь постучали, вошел рослый матрос и принес оба чемодана — ее и лорда Линтона. Вслед за ним по коридору засеменила Молли. Прошло еще несколько минут. Дверь снова открылась, и в каюту внесли ванну, а вслед за ней — полдюжины кувшинов с теплой водой, которые тут же были туда вылиты.
— Не желаете ли принять ванну, миледи? — с олимпийским спокойствием спросил граф. — Еще неизвестно, когда в следующий раз представится такая возможность. Тюильрийский дворец наверняка набит до отказа, и могу себе представить, какие там трудности с горячей водой.
Даниэль не стала спорить и с огромным удовольствием залезла в теплую ванну.
— Молли, — обратился граф к служанке, — приготовьте вещи миледи и ваши для верховой езды. Ближайшие несколько часов мы проведем в седлах.
— Слушаюсь, милорд, — ответила растерянно девушка.
— Что-то не так, Молли?
— Извините, ваша светлость, но я… я не очень хорошо… езжу верхом…
Молли не решилась признаться, что вообще ни разу не сидела на лошади, считая это животное очень опасным.
— Ваши планы дают трещину, мадам, — обернулся граф к жене, с наслаждением плескавшейся в ванне.
— Вовсе нет, милорд, — с вкрадчивой улыбкой ответила Даниэль. — Я с самого начала рассчитывала посадить Молли на мою лошадь впереди себя.
При этих словах Молли сразу повеселела. Граф же, стараясь не выдать своего удивления, принялся рыться у себя в чемодане в поисках чистой рубашки. Вытащив одну из них, он расправил ее и придирчиво осмотрел со всех сторон. Но тут же по смущенному взгляду Молли понял, что девушку беспокоит перспектива лицезреть его обнаженную грудь.
— Молли, вернитесь, пожалуйста, в свою каюту, — с улыбкой сказал он горничной. — Там вас ожидает неплохой завтрак. Надеюсь, вы воздадите ему должное. Имейте в виду, что ужинать мы будем лишь очень поздно вечером. Потом, если хотите, погуляйте по палубе. Вам там никто не будет докучать.
Молли поклонилась его спине и тут же выскользнула в коридор. Даниэль из ванны посмотрела ей вслед и нахмурилась: из слов графа можно было заключить, что ей придется до конца дня сидеть без крошки во рту. И это при том, что последний раз она ела накануне в полдень. А бессердечный супруг даже не вспомнил об этом!
— А вы сами не намерены принять ванну, милорд? — спросила она с раздражением.
— Я уже это сделал, миледи. Там, прямо на палубе.
— На свежем воздухе? Это же замечательно. Я бы хотела последовать вашему примеру.
— Вот уж не думал, что женщине может доставить удовольствие стоять голой в окружении
гогочущих матросов, обливающих ее холодной водой из ведер.
— Справедливо. Что ж, придется довольствоваться купанием в каюте. А вы уже послали кого-нибудь нанять лошадей?
— Послал.
Граф обернулся и посмотрел на свою обнаженную супругу.
Она усмехнулась:
— Я вам очень нравлюсь, милорд?
— Напротив. В данный момент я вами крайне недоволен.
— Ах да…
Даниэль подняла упавшее полотенце, обтерлась и стала торопливо одеваться. Благо, что платье было достаточно простым и посторонняя помощь не требовалась.
Холодный тон Джастина и его мрачное настроение не на шутку встревожили Даниэль. А тут еще унылое ощущение пустоты в желудке. Впервые она подумала, что столь желанное путешествие может оказаться не таким приятным, как казалось раньше.
— Подождите здесь, — сказал граф, натянув на себя сапоги и накинув плащ. — Разрешите запереть вас на ключ?
Данни молча кивнула головой, вновь вооружилась книгой по навигации и села под иллюминатором, до боли прикусив нижнюю губу. Несомненно, Линтон почти смягчился. Но все же торжествовать победу было еще рано. Даниэль не сомневалась, что муж еще не отказался от какой-то своей игры.
Выйдя на палубу, граф принялся разыскивать капитана Форстера, который должен был подтвердить, что лошади готовы. Все это время Даниэль оставалась взаперти. Когда Джастин вернулся, он нашел супругу все в той же позе с книжкой в руках. На этот раз графа сопровождал юнга, тащивший огромный поднос, сплошь заставленный тарелками. Даниэль на секунду оторвалась от книги, не в силах противостоять распространившемуся по каюте аромату первоклассной французской кухни, но тут же опомнилась и снова сделала вид, будто увлечена чтением. Граф подождал, пока юнга вышел, и громко фыркнул;
— Может быть, хватит притворяться? Я ведь отлично понимаю, что вы чертовски голодны. Оставьте книгу и садитесь за стол. Честное слово, у нас очень мало времени.
Он налил стакан молока и протянул Даниэль. Та залпом выпила и уставилась на хмурое лицо супруга:
— О, я уже…
— Да, миледи, вы уже, — грубо оборвал ее Линтон.
Даниэль решила, что пора брать быка за рога, и, вытерев салфеткой губы, сказала:
— Можно задать вам вопрос, милорд?
Линтон присел к столу и, подперев рукой подбородок, насмешливо посмотрел на жену:
— Нечто новое. Вы стали спрашивать у меня разрешение на то, чтобы задать вопрос. А что изменится, если я отвечу «нельзя»? Или в вашем богатейшем словарном запасе это короткое словечко как раз отсутствует и вы его просто не поймете?
— О, прошу вас, милорд, не говорите мне гадостей, — умоляющим тоном ответила Даниэль. — Возможно, я их заслужила, но все равно, они звучат слишком грубо. Не могли бы вы, вместо того чтобы разыгрывать бешенство, как я, впрочем, и предполагала, успокоиться и сбросить эту не совсем приятную маску? Тогда бы все у нас снова наладилось.
— Ошибаетесь, Даниэль. Я действительно взбешен. И намерен таким остаться в обозримом будущем. Вы должны были раньше подумать о последствиях своего поведения.
Даниэль решила, что спорить сейчас бесполезно. Если Джастин решил на все отвечать ледяным безразличием, ей действительно лучше было бы оставаться дома.
— Я не поеду с вами в Париж, — сказала она, глотая слезы.
— Нет, поедете! Неужели вы серьезно думаете, что после всего происшедшего я оставлю вас без присмотра?
Даниэль почувствовала, что в груди растет холодная злость. Это придало ей сил, и она почти спокойным голосом сказала:
— Вам нечего опасаться, милорд. Я теперь отлично понимаю, чего вы хотели от нашего брака. И больше не буду препятствовать вам жить в свое удовольствие.
— Как прикажете вас понимать?
Линтон, никак не ожидавший подобной атаки, вздрогнул, поправил ладонью волосы и откинулся на спинку стула. Даниэль пожала плечами, решив, что терять больше нечего:
— Я думала, что если не могу дать вам полного удовлетворения в постели, то по крайней мере в состоянии разделить угрожающую вам опасность. Возможно, я слишком молода и кое в чем интеллектуально не доросла до вас, сэр, но в том деле, которое вам предстоит сейчас, я имею немалый опыт. И если вы так настаиваете, мы превратим нашу семейную жизнь в своего рода брак по расчету. В том, что я не буду нигде об этом болтать, можете не сомневаться.
Линтон ни разу не прервал этот поток признаний только потому, что был ошеломлен. Ведь он специально обрушился на жену с разыгранной злостью, чтобы чуть-чуть ее наказать. Через несколько минут Джастин собирался прекратить эту игру. И вдруг Даниэль стала молоть подобную чушь! Но чушь ли? Она никогда нарочно не болтала ерунду!..
— Вы скрывали что-то от меня, разве нет? — воскликнул граф, вскакивая со стула. — Я же еще в прошлый раз предупреждал вас, что нового обмана могу не снести!
— Я никогда не скрывала ничего такого, чего бы вы сами уже не знали. — Голос Даниэль вдруг сорвался и перешел на шепот. — Может быть, вы и не подозревали, что мне известно о…
— Известно о чем?
Джастин схватил Даниэль за руки и потянул на себя с такой силой, что она чуть не упала.
— Известно о чем? — повторил он.
— Отпустите меня!
Даниэль вырвалась и бросилась к двери. Но Линтон одним прыжком преградил ей дорогу:
— Говорите!
— Если вы… вы… сами не хотели сказать мне о том, что… что восстановили отношения с… с Маргарет Мейнеринг, то почему не заставили прикусить языки свою мать и сестру?
У Джастина просто челюсть отвисла.
— Восстановил что?!
— Ну, уже все говорят о том, что вы вновь сошлись со своей бывшей любовницей… — Вам так сказала моя мать?
— Сестра. А ее накрутила ваша матушка. Она боялась, что я узнаю все от кого-нибудь еще и стану слишком бурно реагировать. И они отправили парламентером Беатрис.
Имя Беатрис Данни произнесла с таким сарказмом, что Джастин, отлично знавший свою матушку и не меньше — сестрицу, мгновенно все понял. Так вот в чем крылась причина внезапного охлаждения Даниэль к его семье! И она все эти месяцы держала в себе эту тайну!
— Пойдемте сядем.
Он взял Даниэль за руку и усадил за стол. Затем сел сам и, помолчав несколько секунд, спросил:
— Почему вы не рассказали мне об этом раньше? Вы же знали характер наших теперешних отношений с Маргарет.
— Я так думала. Но после того как вокруг все стали говорить о вас и Маргарет, я поняла, что доверяла вам напрасно.
— Вы думали, что я обманывал вас? И сейчас так считаете?
Даниэль посмотрела на Линтона широко раскрытыми глазами. Неужели она ошибалась?
— Если… если это не так… я прошу у вас прощения.
— Не понимаю, — осторожно сказал Джастин, машинально вертя в руках нож, — чем я заслужил ваше недоверие?
— А вы мне до конца доверяли? Если да, то почему не признались, что были любовником моей матери?
— Небеса! — воскликнул Джастин. — А это кто вам сказал?!
— Никто мне этого не говорил. Просто я на вечере у Альмаков сидела у камина за ширмой и случайно подслушала разговор герцогини Эвонли с леди Алмерой Дрелинкорт. Они очень удивлялись, как вы могли жениться на дочери своей любовницы. Называли это чудовищным. В чем я с ними не согласна.
Джастин вздрогнул, подумав о том, каким страшным должно было стать подобное открытие для юного, простодушного создания.
— Конечно, я должен был вам сказать, Даниэль. Но решил этого не делать. Видите ли, наш роман с Луизой начался и закончился задолго до вашего рождения. Я сам был тогда почти подростком. Но если бы мне стало известно, что о нем еще вспоминают, то я больше не держал бы вас в неведении. По правде говоря, я даже не подозревал, что кто-то вообще помнит обо всем этом.
— Это не оправдание, Джастин, — с сердцем сказала Даниэль. — Такой важный для меня факт вы не имели права скрывать. И должны были рассказать мне о нем давным-давно. Я бы, наверное, правильно все поняла. И мне было бы даже приятно узнать, что моя мама все-таки была когда-то счастлива. Поймите, Джастин, меня совершенно не интересует, сколько у вас было в жизни любовниц. Но речь идет о моей родной матери. Как вы могли хранить от меня такую тайну! После того, что я пережила, после всего, что между нами было. Наконец, после нашей необычайной встречи, когда вы избавили меня от побоев булочника… И теперь у вас хватает совести и духу спрашивать, почему я вам не доверяю?!
— Я не знаю, чем заслужить ваше прощение, Даниэль. Это был с моей стороны совершенно бездумный поступок. Оправдаться мне просто нечем. Пожалуй, только тем, что вы заполнили собой все мои мысли, не оставив места для трезвых рассуждений. Но и это — не оправдание!
Даниэль почувствовала себя Атлантом, с плеч которого вдруг свалился мир. Конечно, Джастин должен был все ей рассказать. Он не сделал этого, но ведь умышленного обмана не было!..
— Инцидент исчерпан, — тихо сказала она. — Я была глупа, а вы действовали бездумно. Мы квиты, не правда ли?
Джастин тоже почувствовал огромное облегчение. Он потянулся к Даниэль, и она сама упала в его объятия.
— Мы все начнем сначала, любовь моя, — шептал граф. — Отныне и навсегда между нами будет только правда. Какой бы горькой она ни была.
— Только правда, — эхом повторила Даниэль, смотря ему в глаза.
— Даете слово, Данни!
— Слово Вареннов.
— Тогда я удовлетворен. А теперь, дражайшая супруга, нам пора ехать. Впереди нас ждет одно большое общее дело…
Глава 16
Подойдя к кровати, он внимательно посмотрел на жену. Как всегда, она спала закутавшись в простыню, из-под которой были видны только нос, закрытые глаза и копна густых спутанных кудрей. К тому же Даниэль лежала в своей излюбленной позе — свернувшись калачиком. Джастин на мгновение почувствовал жгучее желание сорвать со спящей жены покрывало и хлопнуть ее ладонью по мягкому месту. Но он сдержался и только подумал: как же, черт побери, ей удалось сюда проникнуть?
Линтон нагнулся и собрал в кучу всю валявшуюся на ковре одежду, попутно обдумывая уже появившиеся в его голове наметки плана страшного мщения. Затем, взяв под мышку ее вещи, а в правую руку — свой чемодан, Джастин перекинул через другую руку висевший у двери непромокаемый плащ и вышел из каюты. У двери он на секунду задержался, повернул ключ в замке и положил его в карман.
Джастин открыл дверь соседней комнатушки, намереваясь оставить там взятые вещи, и остановился как вкопанный, не веря своим глазам. Перед ним стояла только что вылезшая из шкафа Молли: бедняжка смотрела на графа глазами кролика, неожиданно увидевшего прямо перед собой лису.
— И вы здесь? Какого черта?! — закричал на нее Линтон, страшно выпучив глаза. При этом он все же успел разглядеть распоротые по швам рубашку и бриджи, составлявшие наряд девушки. Сразу же подумав о шнырявших по коридорам матросах, граф поспешно захлопнул за собой дверь.
— П-пр… про…стите, м…милорд, — бормотала Молли. — Миледи…
— О да, детка! — загремел в ответ граф. — Я не сомневаюсь: вы здесь ни при чем!
Он швырнул вещи Даниэль на койку и выпустил из рук чемодан. Тот с грохотом упал на пол.
— И давно вы здесь сидите? — уже немного спокойнее спросил Линтон.
— С середины дня, милорд.
Узнав в брошенных на койку вещах одежду своей хозяйки, Молли почти сразу успокоилась: если граф Линтон уже все узнал, то ей нечего бояться.
— Вы ужинали? — неожиданно спросил граф.
При этом вопросе Молли показалось, что ее живот начинает прилипать к спине: девушка в жизни не испытывала подобного голода.
— Нет, милорд, не ужинала. Мы только позавтракали на лугу за городом, а после должны были прятаться здесь, пока…
— Довольно! — оборвал ее граф. — Мне надо будет сейчас уйти минут на десять. Скажите, Молли, у вас есть с собой еще какая-нибудь одежда, кроме этого маскарадного костюма?
— О да, милорд! Вся моя одежда лежит в большом чемодане вместе с вещами ее светлости.
— А где чемодан?
— Под койкой.
— Понятно. Молли, пока меня не будет, оденьтесь поприличнее. В таком виде я просто не смогу гарантировать вам полной безопасности в обществе моряков.
— Но я могу сверху надеть плащ, милорд. Миледи считает, что в нем вполне можно ходить, не привлекая чьего-либо внимания.
Линтон отвернулся, стараясь сдержать готовый вырваться из горла смех.
— Я вернусь через десять минут, — повторил он и вышел. Когда Джастин вновь вошел в каюту, в руках у него был поднос с тарелкой, на которой лежали хлеб, кусок холодного мяса и фрукты, рядом стоял стакан красного вина. Молли поднялась ему навстречу, уже одетая в скромное голубое платье с передником. На голове у девушки была миниатюрная шляпка того же цвета, отороченная кружевами. Линтон одобрительно посмотрел на горничную своей жены и поставил поднос на столик:
— Ешьте, детка. И расскажите мне все.
Молли принялась рассказывать, стараясь ничего не упустить, к концу ее ужина у графа уже сложилась полная картина всего происшедшего.
— А теперь отдохните, Молли, — сказал он. — Я уверен, что вам очень нужен отдых после всех перенесенных приключений. Кроме того, в ближайшие два дня нам предстоит длинная, нелегкая дорога. Спите спокойно. До утра вас никто не потревожит. А после будете иметь дело только с теми, кого я сам пришлю.
— Спасибо, милорд, — прошептала Молли, не в силах сдержать вырвавшегося вздоха облегчения.
— Заботу о ее светлости пока предоставьте мне.
Вернувшись на палубу, Джастин подстелил под себя плащ и лег, положив голову на связку канатов, служившую ему подушкой. Итак, он проиграл по всем статьям, а Даниэль с блеском осуществила свою затею. Что же касается Молли, то мысль взять ее с собой была просто гениальной. Теперь они будут ехать медленнее, но это уже не имеет никакого значения. И не сам ли Уильям Питт хотел, чтобы Даниэль тоже поехала во Францию? Что ж, его желание исполнилось!
Джастин подумал также, что если он все правильно рассчитал, то Даниэль с Молли можно безопасно устроить во дворце Тюильри. При этом Данни получит возможность для сбора самой разнообразной информации. А тем временем он сам будет рыскать по улицам, сидеть в клубах и барах, собирая сведения из «низов». Отныне жена становилась его полноправным партнером. И она не согласилась бы ни на какую другую роль. Что ж, граф Линтон принимает эти условия. Правда, он еще устроит ей небольшую взбучку за последние проделки, но интересно, как это воспримет озорница, спящая сейчас в его каюте?..
Убаюкиваемый такими приятными мыслями, граф Джастин Линтон спокойно заснул на палубе под мерцающими звездами, лежа на своем плаще с легкой улыбкой в уголках губ…
…Двенадцать часов подряд Даниэль спала мертвым сном, абсолютно не подозревая о том, что происходило совсем рядом. Пробудившись, она почувствовала себя совершенно разбитой. Через круглый иллюминатор в каюту проникал солнечный свет. Яхта мягко скользила по волнам. Даниэль некоторое время лежала неподвижно и постепенно вспоминала подробности минувшего дня. Но куда девался Джастин? Приходил ли он ночью? Ясно, что нет!
Она села на край кровати и осмотрелась. Ее одежда исчезла. Чемодан Линтона тоже. С недобрыми предчувствиями Даниэль подбежала к двери и попыталась ее открыть. Дверь оказалась запертой на ключ. Значит, Джастин все-таки приходил в каюту. Даниэль встала коленками на невысокую скамеечку перед иллюминатором и выглянула наружу. Ей ничего не удалось увидеть, кроме моря. Видимо, до Кале они еще не дошли. Лежавший на столе хронометр подсказал ей, что уже восемь часов утра, а пустой желудок — что его надо срочно чем-то наполнить. В каюте ничего съестного не оказалось. Только на краю стола в полном одиночестве стоял кувшин с водой. Ни кусочка хлеба, ни хотя бы одного маленького яблочка! Дверь была заперта. К тому же Даниэль лишилась одежды…
Шаги в коридоре заставили ее юркнуть под одеяло, но они замолкли где-то рядом, не дойдя до ее двери. Вместо них до слуха Даниэль донесся голос Молли. Потом еще чей-то. Заскрипела дверь соседней каюты: кто-то туда вошел и тут же вышел.
Даниэль подбежала к стене и стала стучать:
— Молли, ты здесь?
— Да, миледи.
Голос девушки звучал глухо, но все же можно было разобрать слова.
— Все в порядке?
— Да, миледи. Мальчик только что принес мне завтрак. А ужин я получила из рук самого милорда поздно вечером. Его светлость был воплощенное внимание, миледи! Но мне пришлось ему все рассказать…
— Вы поступили правильно, Молли, — поспешила утешить девушку Даниэль, у которой и самой стало подниматься настроение. — Я же говорила, что у вас нет никаких причин беспокоиться. Ешьте свой завтрак, а я вам чуть позже постучу еще раз.
Даниэль не стала говорить Молли о том, что страшно голодна и что ее заперли на ключ. Она отошла от стены и снова легла на койку. Но молодое тело уже не требовало отдыха: единственно, в чем оно сейчас нуждалось, так это в еде и одежде. Данни вновь встала и подошла к иллюминатору. На этот раз она увидела берег и очертания старинного замка, стоявшего у входа в порт Кале. Это означало, что плавание подходит к концу и очень скоро непременно последует визит в каюту графа Линтона. Конечно, если он не намерен оставить ее здесь до своего возвращения из Парижа. Хотя такое и было маловероятным, но Даниэль принялась на всякий случай перебирать лежавшие на столе книги. Все они были связаны с морским делом и ее вряд ли могли заинтересовать. Даже если это заключение продлится еще пару недель…
Даниэль села на скамеечку под иллюминатором и стала смотреть на приближающийся берег. Теплые солнечные лучи приятно грели ее обнаженное тело.
В таком положении ее и застал через час Джастин, появившийся на пороге каюты сразу же после того, как был брошен якорь.
— Доброе утро, Даниэль, — как ни в чем не бывало приветствовал он супругу.
— Доброе утро, — буркнула в ответе Даниэль, на мгновение оторвав глаза от книги по навигации, которую она хотя и не читала, но почему-то держала на коленях. — Очень интересное исследование по теории навигации, сэр. Но я не совсем поняла раздел о квадратах, хотя всегда недурно разбиралась в геометрии. Вы мне объясните, не правда ли?
— Для этого у нас будет много времени летом в Мервенуэе, — ответил граф тоном, в котором нарочитая холодность перемешивалась с восхищением. Джастин до этой минуты долго гадал, как она его встретит. Теперь он знал.
— Вам было бы неплохо снова лечь в постель, — продолжал граф. — Через несколько минут здесь начнут ходить. Могут заглянуть и в эту каюту.
— Конечно, милорд, как вам будет угодно.
В этот момент Даниэль больше всего хотела, чтобы кто-нибудь действительно заглянул в каюту и принес что-нибудь поесть. Но ей пришлось покорно вернуться в кровать и укрыться простыней. Оказалось, что вовремя: в дверь постучали, вошел рослый матрос и принес оба чемодана — ее и лорда Линтона. Вслед за ним по коридору засеменила Молли. Прошло еще несколько минут. Дверь снова открылась, и в каюту внесли ванну, а вслед за ней — полдюжины кувшинов с теплой водой, которые тут же были туда вылиты.
— Не желаете ли принять ванну, миледи? — с олимпийским спокойствием спросил граф. — Еще неизвестно, когда в следующий раз представится такая возможность. Тюильрийский дворец наверняка набит до отказа, и могу себе представить, какие там трудности с горячей водой.
Даниэль не стала спорить и с огромным удовольствием залезла в теплую ванну.
— Молли, — обратился граф к служанке, — приготовьте вещи миледи и ваши для верховой езды. Ближайшие несколько часов мы проведем в седлах.
— Слушаюсь, милорд, — ответила растерянно девушка.
— Что-то не так, Молли?
— Извините, ваша светлость, но я… я не очень хорошо… езжу верхом…
Молли не решилась признаться, что вообще ни разу не сидела на лошади, считая это животное очень опасным.
— Ваши планы дают трещину, мадам, — обернулся граф к жене, с наслаждением плескавшейся в ванне.
— Вовсе нет, милорд, — с вкрадчивой улыбкой ответила Даниэль. — Я с самого начала рассчитывала посадить Молли на мою лошадь впереди себя.
При этих словах Молли сразу повеселела. Граф же, стараясь не выдать своего удивления, принялся рыться у себя в чемодане в поисках чистой рубашки. Вытащив одну из них, он расправил ее и придирчиво осмотрел со всех сторон. Но тут же по смущенному взгляду Молли понял, что девушку беспокоит перспектива лицезреть его обнаженную грудь.
— Молли, вернитесь, пожалуйста, в свою каюту, — с улыбкой сказал он горничной. — Там вас ожидает неплохой завтрак. Надеюсь, вы воздадите ему должное. Имейте в виду, что ужинать мы будем лишь очень поздно вечером. Потом, если хотите, погуляйте по палубе. Вам там никто не будет докучать.
Молли поклонилась его спине и тут же выскользнула в коридор. Даниэль из ванны посмотрела ей вслед и нахмурилась: из слов графа можно было заключить, что ей придется до конца дня сидеть без крошки во рту. И это при том, что последний раз она ела накануне в полдень. А бессердечный супруг даже не вспомнил об этом!
— А вы сами не намерены принять ванну, милорд? — спросила она с раздражением.
— Я уже это сделал, миледи. Там, прямо на палубе.
— На свежем воздухе? Это же замечательно. Я бы хотела последовать вашему примеру.
— Вот уж не думал, что женщине может доставить удовольствие стоять голой в окружении
гогочущих матросов, обливающих ее холодной водой из ведер.
— Справедливо. Что ж, придется довольствоваться купанием в каюте. А вы уже послали кого-нибудь нанять лошадей?
— Послал.
Граф обернулся и посмотрел на свою обнаженную супругу.
Она усмехнулась:
— Я вам очень нравлюсь, милорд?
— Напротив. В данный момент я вами крайне недоволен.
— Ах да…
Даниэль подняла упавшее полотенце, обтерлась и стала торопливо одеваться. Благо, что платье было достаточно простым и посторонняя помощь не требовалась.
Холодный тон Джастина и его мрачное настроение не на шутку встревожили Даниэль. А тут еще унылое ощущение пустоты в желудке. Впервые она подумала, что столь желанное путешествие может оказаться не таким приятным, как казалось раньше.
— Подождите здесь, — сказал граф, натянув на себя сапоги и накинув плащ. — Разрешите запереть вас на ключ?
Данни молча кивнула головой, вновь вооружилась книгой по навигации и села под иллюминатором, до боли прикусив нижнюю губу. Несомненно, Линтон почти смягчился. Но все же торжествовать победу было еще рано. Даниэль не сомневалась, что муж еще не отказался от какой-то своей игры.
Выйдя на палубу, граф принялся разыскивать капитана Форстера, который должен был подтвердить, что лошади готовы. Все это время Даниэль оставалась взаперти. Когда Джастин вернулся, он нашел супругу все в той же позе с книжкой в руках. На этот раз графа сопровождал юнга, тащивший огромный поднос, сплошь заставленный тарелками. Даниэль на секунду оторвалась от книги, не в силах противостоять распространившемуся по каюте аромату первоклассной французской кухни, но тут же опомнилась и снова сделала вид, будто увлечена чтением. Граф подождал, пока юнга вышел, и громко фыркнул;
— Может быть, хватит притворяться? Я ведь отлично понимаю, что вы чертовски голодны. Оставьте книгу и садитесь за стол. Честное слово, у нас очень мало времени.
Он налил стакан молока и протянул Даниэль. Та залпом выпила и уставилась на хмурое лицо супруга:
— О, я уже…
— Да, миледи, вы уже, — грубо оборвал ее Линтон.
Даниэль решила, что пора брать быка за рога, и, вытерев салфеткой губы, сказала:
— Можно задать вам вопрос, милорд?
Линтон присел к столу и, подперев рукой подбородок, насмешливо посмотрел на жену:
— Нечто новое. Вы стали спрашивать у меня разрешение на то, чтобы задать вопрос. А что изменится, если я отвечу «нельзя»? Или в вашем богатейшем словарном запасе это короткое словечко как раз отсутствует и вы его просто не поймете?
— О, прошу вас, милорд, не говорите мне гадостей, — умоляющим тоном ответила Даниэль. — Возможно, я их заслужила, но все равно, они звучат слишком грубо. Не могли бы вы, вместо того чтобы разыгрывать бешенство, как я, впрочем, и предполагала, успокоиться и сбросить эту не совсем приятную маску? Тогда бы все у нас снова наладилось.
— Ошибаетесь, Даниэль. Я действительно взбешен. И намерен таким остаться в обозримом будущем. Вы должны были раньше подумать о последствиях своего поведения.
Даниэль решила, что спорить сейчас бесполезно. Если Джастин решил на все отвечать ледяным безразличием, ей действительно лучше было бы оставаться дома.
— Я не поеду с вами в Париж, — сказала она, глотая слезы.
— Нет, поедете! Неужели вы серьезно думаете, что после всего происшедшего я оставлю вас без присмотра?
Даниэль почувствовала, что в груди растет холодная злость. Это придало ей сил, и она почти спокойным голосом сказала:
— Вам нечего опасаться, милорд. Я теперь отлично понимаю, чего вы хотели от нашего брака. И больше не буду препятствовать вам жить в свое удовольствие.
— Как прикажете вас понимать?
Линтон, никак не ожидавший подобной атаки, вздрогнул, поправил ладонью волосы и откинулся на спинку стула. Даниэль пожала плечами, решив, что терять больше нечего:
— Я думала, что если не могу дать вам полного удовлетворения в постели, то по крайней мере в состоянии разделить угрожающую вам опасность. Возможно, я слишком молода и кое в чем интеллектуально не доросла до вас, сэр, но в том деле, которое вам предстоит сейчас, я имею немалый опыт. И если вы так настаиваете, мы превратим нашу семейную жизнь в своего рода брак по расчету. В том, что я не буду нигде об этом болтать, можете не сомневаться.
Линтон ни разу не прервал этот поток признаний только потому, что был ошеломлен. Ведь он специально обрушился на жену с разыгранной злостью, чтобы чуть-чуть ее наказать. Через несколько минут Джастин собирался прекратить эту игру. И вдруг Даниэль стала молоть подобную чушь! Но чушь ли? Она никогда нарочно не болтала ерунду!..
— Вы скрывали что-то от меня, разве нет? — воскликнул граф, вскакивая со стула. — Я же еще в прошлый раз предупреждал вас, что нового обмана могу не снести!
— Я никогда не скрывала ничего такого, чего бы вы сами уже не знали. — Голос Даниэль вдруг сорвался и перешел на шепот. — Может быть, вы и не подозревали, что мне известно о…
— Известно о чем?
Джастин схватил Даниэль за руки и потянул на себя с такой силой, что она чуть не упала.
— Известно о чем? — повторил он.
— Отпустите меня!
Даниэль вырвалась и бросилась к двери. Но Линтон одним прыжком преградил ей дорогу:
— Говорите!
— Если вы… вы… сами не хотели сказать мне о том, что… что восстановили отношения с… с Маргарет Мейнеринг, то почему не заставили прикусить языки свою мать и сестру?
У Джастина просто челюсть отвисла.
— Восстановил что?!
— Ну, уже все говорят о том, что вы вновь сошлись со своей бывшей любовницей… — Вам так сказала моя мать?
— Сестра. А ее накрутила ваша матушка. Она боялась, что я узнаю все от кого-нибудь еще и стану слишком бурно реагировать. И они отправили парламентером Беатрис.
Имя Беатрис Данни произнесла с таким сарказмом, что Джастин, отлично знавший свою матушку и не меньше — сестрицу, мгновенно все понял. Так вот в чем крылась причина внезапного охлаждения Даниэль к его семье! И она все эти месяцы держала в себе эту тайну!
— Пойдемте сядем.
Он взял Даниэль за руку и усадил за стол. Затем сел сам и, помолчав несколько секунд, спросил:
— Почему вы не рассказали мне об этом раньше? Вы же знали характер наших теперешних отношений с Маргарет.
— Я так думала. Но после того как вокруг все стали говорить о вас и Маргарет, я поняла, что доверяла вам напрасно.
— Вы думали, что я обманывал вас? И сейчас так считаете?
Даниэль посмотрела на Линтона широко раскрытыми глазами. Неужели она ошибалась?
— Если… если это не так… я прошу у вас прощения.
— Не понимаю, — осторожно сказал Джастин, машинально вертя в руках нож, — чем я заслужил ваше недоверие?
— А вы мне до конца доверяли? Если да, то почему не признались, что были любовником моей матери?
— Небеса! — воскликнул Джастин. — А это кто вам сказал?!
— Никто мне этого не говорил. Просто я на вечере у Альмаков сидела у камина за ширмой и случайно подслушала разговор герцогини Эвонли с леди Алмерой Дрелинкорт. Они очень удивлялись, как вы могли жениться на дочери своей любовницы. Называли это чудовищным. В чем я с ними не согласна.
Джастин вздрогнул, подумав о том, каким страшным должно было стать подобное открытие для юного, простодушного создания.
— Конечно, я должен был вам сказать, Даниэль. Но решил этого не делать. Видите ли, наш роман с Луизой начался и закончился задолго до вашего рождения. Я сам был тогда почти подростком. Но если бы мне стало известно, что о нем еще вспоминают, то я больше не держал бы вас в неведении. По правде говоря, я даже не подозревал, что кто-то вообще помнит обо всем этом.
— Это не оправдание, Джастин, — с сердцем сказала Даниэль. — Такой важный для меня факт вы не имели права скрывать. И должны были рассказать мне о нем давным-давно. Я бы, наверное, правильно все поняла. И мне было бы даже приятно узнать, что моя мама все-таки была когда-то счастлива. Поймите, Джастин, меня совершенно не интересует, сколько у вас было в жизни любовниц. Но речь идет о моей родной матери. Как вы могли хранить от меня такую тайну! После того, что я пережила, после всего, что между нами было. Наконец, после нашей необычайной встречи, когда вы избавили меня от побоев булочника… И теперь у вас хватает совести и духу спрашивать, почему я вам не доверяю?!
— Я не знаю, чем заслужить ваше прощение, Даниэль. Это был с моей стороны совершенно бездумный поступок. Оправдаться мне просто нечем. Пожалуй, только тем, что вы заполнили собой все мои мысли, не оставив места для трезвых рассуждений. Но и это — не оправдание!
Даниэль почувствовала себя Атлантом, с плеч которого вдруг свалился мир. Конечно, Джастин должен был все ей рассказать. Он не сделал этого, но ведь умышленного обмана не было!..
— Инцидент исчерпан, — тихо сказала она. — Я была глупа, а вы действовали бездумно. Мы квиты, не правда ли?
Джастин тоже почувствовал огромное облегчение. Он потянулся к Даниэль, и она сама упала в его объятия.
— Мы все начнем сначала, любовь моя, — шептал граф. — Отныне и навсегда между нами будет только правда. Какой бы горькой она ни была.
— Только правда, — эхом повторила Даниэль, смотря ему в глаза.
— Даете слово, Данни!
— Слово Вареннов.
— Тогда я удовлетворен. А теперь, дражайшая супруга, нам пора ехать. Впереди нас ждет одно большое общее дело…
Глава 16
— Как вам нравится эта маленькая де Сан-Варенн, мадам Верини? — спросила Мария Антуанетта одну из своих фрейлин.
— Она столь же очаровательна, сколь и молода, — ответила та, бросив взгляд через огромный, заполненный гостями зал Тюильрийского дворца на дальнюю стену, у которой сидела в окружении поклонников Даниэль. — Но она отлично знает себе цену, — добавила фрейлина. — И ее мужу надо быть начеку. Особенно сейчас. Весенний воздух особенно опасен.
— В ваших словах есть некоторая доля истины, — возразила королева. — Но мне кажется, что брак вознес их прямехонько на небеса. Они ни на кого не обращают внимания и смотрят только друг на друга. Вы заметили, как блестят ее глаза в присутствии мужа?
Мария Антуанетта рассмеялась, что в последнее время с ней случалось крайне редко:
— Я надеюсь, эта девочка добавит атмосфере нашего мрачного и затхлого дворца немного свежести и тепла.
Мадам Верини с готовностью согласилась. Запущенный, промозглый дворец Тюильри с его темными высокими потолками, узкими окнами и заросшим садом действительно выглядел уныло по сравнению с Версалем, откуда минувшим октябрем королевскую семью со всем двором выдворила восставшая толпа. Теперь весь двор короля Людовика XVI и его августейшей супруги был вынужден изнывать в заточении в стенах Лувра и Тюильри, опасаясь показываться на площадях и улицах города. Основным развлечением не только женской, но и мужской его половины стали сплетни и распространение за спиной друг друга всевозможных грязных слухов. Неудивительно, что всякая новая фигура воспринималась здесь с большим облегчением.
Уже на четвертый день своего пребывания во дворце Даниэль почувствовала себя совершенно усталой и больной от запаха непромытых тел и ночных горшков, спрятанных чуть ли не за каждым гобеленом. Мужчины и женщины постоянно почесывались и ловили вшей, падавших из их роскошных причесок на плечи, спины или такую нежную часть женского тела, как декольтированная грудь.
Даниэль волей-неволей тоже приходилось припудривать свою прическу, иначе здешнее общество ее бы не поняло. Но вши ей не доставляли беспокойства: каждый вечер и каждое утро Даниэль старательно промывала голову и вообще все тело холодной водой. Однако с клопами дело обстояло сложнее. Они донимали ее по ночам, весьма удобно пристроившись в щелях деревянной кровати и пуховых матрацах. К досаде юной графини, эти омерзительные твари, видимо, находили ее кровь более вкусной и свежей, нежели у графа Линтона. Его они мало беспокоили. Правда, уже после первой ночи Джастин в полном отчаянии бросился к аптекарю и накупил всяких антиклопиных снадобий. В том числе — лосьона, который, как говорили, надежно защищал от посягательств со стороны подобных насекомых. Кроме того, граф притащил целый ворох простыней из грубой материи, которыми плотно закутал матрацы. Только тогда клопы оставили его светлость в покое. Однако Даниэль вскакивала каждую ночь по десять — двенадцать раз и, вооружившись свечой, тщетно пыталась поймать подлых животных, которые тут же исчезали в щелях кровати и в перьях матраца.
Сейчас она сидела у себя в комнате и ждала возвращения мужа с заседания Национального собрания. После переезда двора из Версаля Собрание проводило их в зДанни, находившемся у северной границы сада между Тюильри и Пале-Роялем. Когда-то там располагалась школа верховой езды Людовика XV. Сейчас все три здания сообщались между собой крытыми переходами, один из которых вел на Вандомскую площадь. Все это было очень удобно для депутатов Собрания: в Тюильри кипели страсти фракции роялистов, в Пале-Рояле с не меньшим энтузиазмом дебатировали их соперники, а в одном из отелей на Вандомской площади находилось большинство административных помещений.
— Она столь же очаровательна, сколь и молода, — ответила та, бросив взгляд через огромный, заполненный гостями зал Тюильрийского дворца на дальнюю стену, у которой сидела в окружении поклонников Даниэль. — Но она отлично знает себе цену, — добавила фрейлина. — И ее мужу надо быть начеку. Особенно сейчас. Весенний воздух особенно опасен.
— В ваших словах есть некоторая доля истины, — возразила королева. — Но мне кажется, что брак вознес их прямехонько на небеса. Они ни на кого не обращают внимания и смотрят только друг на друга. Вы заметили, как блестят ее глаза в присутствии мужа?
Мария Антуанетта рассмеялась, что в последнее время с ней случалось крайне редко:
— Я надеюсь, эта девочка добавит атмосфере нашего мрачного и затхлого дворца немного свежести и тепла.
Мадам Верини с готовностью согласилась. Запущенный, промозглый дворец Тюильри с его темными высокими потолками, узкими окнами и заросшим садом действительно выглядел уныло по сравнению с Версалем, откуда минувшим октябрем королевскую семью со всем двором выдворила восставшая толпа. Теперь весь двор короля Людовика XVI и его августейшей супруги был вынужден изнывать в заточении в стенах Лувра и Тюильри, опасаясь показываться на площадях и улицах города. Основным развлечением не только женской, но и мужской его половины стали сплетни и распространение за спиной друг друга всевозможных грязных слухов. Неудивительно, что всякая новая фигура воспринималась здесь с большим облегчением.
Уже на четвертый день своего пребывания во дворце Даниэль почувствовала себя совершенно усталой и больной от запаха непромытых тел и ночных горшков, спрятанных чуть ли не за каждым гобеленом. Мужчины и женщины постоянно почесывались и ловили вшей, падавших из их роскошных причесок на плечи, спины или такую нежную часть женского тела, как декольтированная грудь.
Даниэль волей-неволей тоже приходилось припудривать свою прическу, иначе здешнее общество ее бы не поняло. Но вши ей не доставляли беспокойства: каждый вечер и каждое утро Даниэль старательно промывала голову и вообще все тело холодной водой. Однако с клопами дело обстояло сложнее. Они донимали ее по ночам, весьма удобно пристроившись в щелях деревянной кровати и пуховых матрацах. К досаде юной графини, эти омерзительные твари, видимо, находили ее кровь более вкусной и свежей, нежели у графа Линтона. Его они мало беспокоили. Правда, уже после первой ночи Джастин в полном отчаянии бросился к аптекарю и накупил всяких антиклопиных снадобий. В том числе — лосьона, который, как говорили, надежно защищал от посягательств со стороны подобных насекомых. Кроме того, граф притащил целый ворох простыней из грубой материи, которыми плотно закутал матрацы. Только тогда клопы оставили его светлость в покое. Однако Даниэль вскакивала каждую ночь по десять — двенадцать раз и, вооружившись свечой, тщетно пыталась поймать подлых животных, которые тут же исчезали в щелях кровати и в перьях матраца.
Сейчас она сидела у себя в комнате и ждала возвращения мужа с заседания Национального собрания. После переезда двора из Версаля Собрание проводило их в зДанни, находившемся у северной границы сада между Тюильри и Пале-Роялем. Когда-то там располагалась школа верховой езды Людовика XV. Сейчас все три здания сообщались между собой крытыми переходами, один из которых вел на Вандомскую площадь. Все это было очень удобно для депутатов Собрания: в Тюильри кипели страсти фракции роялистов, в Пале-Рояле с не меньшим энтузиазмом дебатировали их соперники, а в одном из отелей на Вандомской площади находилось большинство административных помещений.