Страница:
– А потом вы встретили Стива.
– А потом я встретила Стива и забеременела, продолжила она. – Не подходит для рекомендательного письма, чтобы получить перспективную работу.
Водитель машины, остановившейся позади них, что-то нетерпеливо кричал и сигналил.
– Разве у Нобелевских лауреатов нет детей?
– Светофор переключился, можно ехать, – сказала Франческа, уклоняясь от ответа.
Гай медленно поехал вперед.
– Если бы вы высадили меня около метро, я бы гораздо быстрее добралась до офиса Стива, – сказала Франческа, для убедительности взглянув на часы. Она постаралась изобразить из себя очень занятого человека, у которого уйма неотложных дел. На самом деле она, немного успокоившись, принялась судорожно перебирать варианты того, как ей избежать разговора с Гаем.
– Вы собираетесь взяться за управление компанией Стива? – спросил он, игнорируя ее предложение высадить ее у метро.
– Кто-то же должен руководить, – заметила Франческа. – Необходимо решить все вопросы, касающиеся будущего этого предприятия, зарплаты сотрудников. Переговорить с людьми. – Она повернулась к нему. – Я еще не поблагодарила вас за то, что вы вчера спасли меня от двух назойливых гостей.
– Я не думал, что вы это заметили.
Ее губы дрогнули, и она слабо улыбнулась. Если она хотела отвлечь его от главной темы, то у нее это прекрасно получалось. Он думал об этой женщине три года, она жила в его сердце. Но, вынужден был Гай признаться себе, на самом деле он ее совсем не знает. Все, что он представлял о ней, было лишь его фантазиями, не более.
Но теперь Франческа не плод его воображения.
Реальная, она сидит в машине рядом с ним.
И он должен узнать побольше об ее отношениях со Стивом. Почему у них так сложилась жизнь?
Когда-нибудь он обязательно все узнает.
– Возможно, Стив оставил какие-нибудь рекомендации, планы, – скороговоркой выпалил Гай, стараясь отвлечься от мыслей о Франческе. – Вы проверяли бумаги на его рабочем столе? Смотрели в компьютере?
Она безучастно посмотрела на него. О чем он говорит? Последние месяцы она была занята только тем, чтобы ухаживать за Стивом, здоровье которого день ото дня становилось все хуже. Проверять его рабочий стол было последней из ее забот.
– А кто-нибудь другой не помогал ему в бизнесе? – продолжал допрашивать ее Гай.
Она покачала головой:
– Я не знаю. Мне, наверное, стоило взять с собой сегодня его ноутбук.
– Ничего страшного. Одно то, что вы собрались ехать сегодня в офис фирмы Стива, свидетельствует о том, что вы удивительная сильная женщина. Он замолчал и добавил:
– Ну, ничего. Мы просмотрим документы вместе и, может быть, найдем какой-нибудь выход.
– Мы? – переспросила она. – Вы-то почему должны об этом беспокоиться?
Она не досказала мысль, и вопрос, который волновал ее больше всего, повис в воздухе: «Почему вы не помогали ему, пока он был жив? Почему не приезжали?»
– Я исполняю волю Стива, – бесцветным голосом ответил он, одной фразой возвращая ее к той теме, от которой она все это время старательно пыталась уйти. – И поэтому обязан взять ответственность за организацию бизнеса на себя. Если вы, конечно, заинтересованы в продолжении этого бизнеса.
– Этот бизнес – все, что у меня есть, – напомнила она. – Я должна позаботиться о Тоби, и у меня нет другого выбора.
– А как же Мэтти?
– Ей будет сложнее найти подходящее жилье, чем нам с Тоби. Но вам нет резона беспокоиться о ней.
– Понятно.
– И я тоже не повод для вашего беспокойства.
Он пристально посмотрел на нее:
– А вот это мы обсудим после того, как вы поведаете мне то, что не были готовы рассказать в присутствии Тома Палмера.
Франческа надеялась, что Гай, возможно, забыл о разговоре, прерванном в офисе Тома Палмера. Но надеяться на это было довольно глупо с ее стороны.
Столь же глупо, как позволить себе уступить Гаю.
Все трое прекрасно понимали при прочтении завещания, что Стивен лгал ей. Но ложь была лишь выражением его слабости. Очаровательный и добрый человек, но не способный позаботиться о себе, а тем более о других людях. И вдобавок постоянно лгущий. Но, хорошо зная об этой его особенности, все продолжали ему верить. Даже рассудительный Гай…
А у нее была не жизнь, а сказка. Стив баловал ее, заботился о ней. Ей не нужно было, как другим, опасаться измен и ссор.
Она и Тоби были всем для Стива. И вот теперь его нет.
И кто смеет в чем-то обвинять Стива и осуждать его, тем более сухой и эгоистичный Гай Димоук?!
И она была полной дурой, что позволила Гаю вывести ее из кабинета Тома под руку и увезти куда-то. Но, с другой стороны, что бы ей дало, если бы она стала сопротивляться? Допустим, села бы в такси, он ведь все равно последовал бы за ней. Или приехал к дому на улице Эльтона и ждал бы ее возвращения. Не так-то просто избавиться от этого навязчивого Гая Димоука. Он что же, решил одной большой порцией возместить всю заботу и внимание, коих лишал Стива и ее в течение трех лет?
Свернув с главной дороги, Гай теперь петлял по переулкам и небольшим улочкам. Франческа покосилась на него. Красивое лицо с длинным, тонким носом, острыми скулами и чувственным ртом. И ни малейших признаков эмоций!
– О, вы привезли меня домой, – удивилась она, когда они остановились, и сразу поняла, зачем он это сделал. – Наверное, вы хотите, чтобы я принесла вам ноутбук Стивена?
– Да, я думаю, сами вы не справитесь. Вам понадобится помощь.
Гай не смотрел в ее сторону. Франческа нервно сглотнула, внезапно почувствовав страх. Если он проследует за ней в дом, ей придется продолжить с ним разговор, прерванный в офисе. И тогда она будет вынуждена все ему рассказать. Гай рассердится и начнет просто-напросто ее презирать.
Так мне и надо, подумала про себя Франческа.
Если я сама себя презираю, почему тогда кто-то должен меня уважать? И зачем мне вообще уважение старшего брата Стива?
– Гай! – окликнула она его, собираясь выйти из машины.
Он не шевельнулся, но через несколько мгновений тихо произнес:
– Мне важно, чтобы вы знали: я любил брата.
Стив, вероятно, говорил вам, что я чересчур властный человек и вечно вмешиваюсь в его жизнь. И у меня есть все, а у него ничего…
Франческа тихонько шмыгнула носом, к горлу подкатил комок, к глазам подступили слезы.
– Да, наверное, я представляю собой именно то, о чем он говорил. Да, я получил наследство от матери, и это привело к тому, что он почувствовал себя менее любимым и значимым, чем я. Мать Стива действительно любила его меньше, чем моя мать любила меня. Это правда, с которой трудно спорить. То, что его мать даже не приехала к нему на похороны, свидетельствует о том, насколько она бесчувственная женщина. В ней нет ни капли любви, ни капли доброты, и я ненавидел ее за отношение к Стивену. Сколько я ни пытался, мне не удавалось заполнить ту пустоту, которая возникла в его сердце из-за материнского равнодушия. Я надеялся, что с вами и с Тоби он обретет то, чего не имел в родительской семье…
– Но почему вы не приезжали в течение последних трех лет? Не навещали его?
– Я был в курсе всего, что делал брат. И старался переубедить его, когда считал, что он поступает не правильно. Но он уже не был мальчиком и должен был наконец встать на ноги. Отвечать за свои поступки. Будь я всегда рядом, вряд ли он смог бы обрести самостоятельность.
Гай повернулся к ней, и она почувствовала, что комок в горле мешает ей говорить.
– И я был, признаться, страшно рассержен на Стива из-за того, что он не собирался жениться на вас, и он знал это. По его словам, это был ваш выбор, но, зная его, я не мог в это поверить. – Гай немного помолчал. – Все так сложно.
– Да, жизнь – сложная штука, – согласилась Франческа.
– Значит, тогда он все-таки сказал мне правду?
Это была не его идея отказаться от свадьбы?
Не ответив, она вышла из машины. Ее ноги были настолько слабы, что в какой-то момент ей показалось, что она упадет.
– Давайте войдем в дом, – предложила Франческа.
Она открыла дверь, вошла внутрь и направилась на кухню. Гай последовал за ней.
Копни как раз собиралась идти забирать Тоби из детского сада.
– О, Франческа, ты уже вернулась? – воскликнула она, но, заметив Гая, спросила:
– Приготовить что-нибудь перекусить?
– Нет, не нужно, – улыбнулась Франческа.
– Тогда я схожу за Тоби. Я обещала сводить его в парк. Покормить уток, поесть мороженого, – сказала Конни, – но если ты против, мы сразу же вернемся домой, минуя парк.
– Нет-нет, Конни, погуляй с ним, если обещала, Кстати, у тебя достаточно денег? – Не дожидаясь ответа, она достала из сумки кошелек, вынула банкноту и протянула Конни. – На всякий случай, – пояснила она. – И не спешите домой. Пусть Тоби нагуляется вволю. – И чувствуя, что надо объяснить, почему она пришла с мужчиной, добавила:
– Это брат Стивена, Гай. Нам нужно просмотреть кое-какие бумаги. – Она обернулась к Гаю, стоявшему в дверях кухни. – А это Конни. Наша няня, домохозяйка. Не представляю, как мы справлялись бы без ее помощи.
Обменявшись рукопожатием с Гаем, Конни вышла из кухни. Когда дверь за ней закрылась, Гай спросил:
– Она тоже живет с вами?
– Конечно, дом же большой.
Франческа вздохнула. Теперь, когда она осталась на кухне наедине с Гаем, ей показалось, будто кухня неожиданно уменьшилась в размерах.
– Хотите кофе? – спросила Франческа, обрывая затянувшуюся паузу. – Прежде чем мы начнем работать.
– Давайте так: пока вы сходите за ноутбуком Стива, я сделаю кофе.
– Вы? – не пытаясь скрыть удивления, спросила Франческа. Но тут же опомнилась, понимая, что раскрыла еще одну семейную тайну: Стивен никогда не заходил на кухню. – То есть вы хотите сказать, что будете просматривать документы прямо здесь, на кухне?
– Ну, я подумал, что мы могли бы воспользоваться этим столом. Вряд ли нам потребуется много места, к тому же здесь легко создать уютную рабочую атмосферу. Нас же только двое. Большие залы нам ни к чему, от них одна польза – эхо. Для тех, кто чего-то не расслышал с первого раза. А в рабочем кабинете стол маленький, и за ним вдвоем сидеть неудобно.
Ну конечно, она опять забыла, что он прекрасно знает этот дом и расположение комнат. И он прав.
Рабочий стол в кабинете не предполагает сидение за ним двух человек, если только они не намереваются прижиматься друг к другу.
– Хорошо, – кивнула Франческа, – я сейчас принесу ноутбук. Кофе стоит…
– Не беспокойтесь, я найду.
– Хорошо, – снова повторила она, – я вернусь через минуту. Только переоденусь во что-нибудь домашнее.
Он кивнул.
Гай налил в чайник воду, нашел кофе и к моменту, когда Франческа спустилась вниз, уже разливал горячий напиток по кружкам.
Он посмотрел на нее. Она переоделась, сменив строгий костюм на свободного покроя брюки и рубашку. Темного цвета.
Конечно, Франческа в трауре. И она тремя годами старше, чем та яркая девчонка, которая украла его сердце там, в ресторане. Но все это навевало мысль о том, что она потеряла свою индивидуальность. Ее волосы, одежда, фигура – все было таким строгим, правильным. Ни одной пряди, выбивающейся из прически, да и косметика серо-коричневых тонов. Ей можно было скорее дать лет тридцать пять, чем двадцать пять. Она намеренно, что ли, старит себя?
Франческа, стараясь не смотреть на своего гостя, положила ноутбук на стол и открыла крышку.
– Нужно включить в сеть, батарейки разрядились.
Он наклонился к розетке, включил ноутбук и спросил:
– Какой пароль?
– Хороший вопрос! Честно говоря, понятия не имею.
Гай задумался, возможно ли такое. Наверное, да.
У Гая было несколько долгосрочных партнеров, но он ни с кем не делился входным паролем компьютера. Но когда люди живут в одном доме в течение трех лет и у них ребенок, можно ли этого не знать?
Гай не думал, что Стив использовал какой-нибудь хитрый пароль, и написал имя его сына. Высветилась надпись, что пароль неверен.
Что еще? Один из возможных вариантов – имя возлюбленной. Гай посмотрел на Франческу.
Она заметила его взгляд:
– Вряд ли я гожусь для пароля. Это первое, что пришло бы в голову любому, кто решил бы воспользоваться ноутбуком.
– Логично, – кивнул Гай, но все-таки попробовал набрать ее имя. Безрезультатно.
– Что еще может быть? Что-нибудь ироничное?
Или, может быть, какая-нибудь еда. Было время, когда он питался только тостами с колбасой.
– Да? И сколько лет ему было? Шесть?
– Девятнадцать.
Их взгляды встретились. Они представили одно и то же: Стив, небритый студент-разгильдяй без денег…
Франческа спросила:
– А как насчет Тоби?
Он отрицательно покачал головой.
А если первая привязанность, любовь? Он набрал имя. Получилось.
– Что это?
– Гарри.
– Кто такой Гарри?
– Так звали щенка, которого купили ему в пять лет на день рождения. Белый с коричневым спаниель. Абсолютно глупое существо. Но Стив любил его.
– Он никогда не говорил о нем, – вздохнула Франческа, грустно взглянув на экран монитора.
Еще одна тайна Стива.
Гай попытался успокоить ее:
– Он никому не рассказывал о нем, после того как собака погибла. Таким образом он старался вычеркнуть это воспоминание из своей памяти.
– О! – выдохнула она. – Как это случилось?
Ей хотелось побольше узнать о Стиве. О его детстве. Этот разговор был важен им обоим.
– Были летние каникулы. И мы находились в доме в Корнуолле, – сказал Гай. Он заметил по глазам Франчески, что та не понимает, о чем идет речь, и объяснил:
– Отец продал тот дом, как и этот, когда несколько лет назад у него возникли финансовые затруднения. – (Она кивнула, очевидно проинформированная о том, что их отец потерпел денежный крах.
И это сильно подорвало его здоровье. Буквально убило.) – Мы спускались к пляжу. Гарри тянул поводок изо всех сил, заставляя Стива бежать следом. – (Франческа снова кивнула.) – Обычно, когда идут по дороге, держат собаку рядом, но, поверьте мне, Гарри был самой непослушной собакой в мире;
– Наверное, подражал Стиву.
– Вы правы, явно подражал своему непослушному хозяину, – подтвердил Гай.
Они оба улыбнулись, вспоминая каждый свое.
– Они были неразлучны, – сказал Гай и сделал паузу. Перед его глазами предстали эти двое: мальчишка и его пес, верные друзья. – В общем, Гарри испугался какого-то громкого звука и побежал через дорогу, прямо под колеса машины. У водителя не было возможности свернуть в сторону.
– Бедный Стивен! – пробормотала Франческа. В офисе Тома Палмера ей до определенного момента удавалось держать эмоции под контролем, потом, после короткой вспышки, она опять взяла себя в руки. Но сейчас слезы подступили к ее глазам и она ничего не могла с этим поделать.
Гай не мог точно сказать, как это получилось – повернулась ли она к нему, или он приблизился к ней, – так или иначе, но уже в следующее мгновение она плакала, уткнувшись в его грудь.
Это был один из тех сладостно-горьких моментов, которые потом невозможно забыть.
Он держал ее в своих объятиях, вдыхал аромат волос. И это происходило не в воображении, а в реальной жизни.
Гай не смел даже мечтать о том, что когда-нибудь наступит такой момент.
Но мучительно было знать, что она находится в его объятиях только потому, что оплакивает умершего любимого мужчину. И слезы эти появились не из жалости к погибшему щенку, а из-за сочувствия Стиву, который наверняка винил в произошедшем себя, ведь он не смог тогда удержать пса рядом и выпустил поводок из рук. Она плакала, сопереживая страданиям, выпавшим на долю маленького Стива.
Гай просто обнимал ее, позволяя выплакаться. И ничего не говорил. А что он мог сказать? Лишь пустые слова утешения: «Не надо плакать. Не надо. Все будет хорошо»… Так говорили ему, когда умерла его мать. А он не догадывался, куда она ушла. Только понимал, что больше никогда не вернется.
И вряд ли Франческе помогли бы такие слова. И Тоби.
Гай не мог не признать, что из-за своего эгоизма он в течение трех последних лет старался быть подальше от Стива.
Да, он сказал Франческе правду. Он действительно полагал, что Стив добьется большего успеха, если старшего брата не будет рядом. Но это была не вся правда. Остальная часть правды выглядела гораздо менее альтруистично. Просто Гай не смог бы постоянно видеть Стива и Франческу вместе. И если бы он не знал, что Франческа беременна, он приложил бы все силы, чтобы украсть ее и увезти далеко-далеко…
– Жаль… – пробормотала она. – Эта история с собакой застала меня врасплох.
– Хорошо, – ответил он. – Иногда нужно выплакаться.
– Наверное, но только, когда эти слезы никто не видит, по крайней мере не посторонние, – сказала она, отодвигаясь от него и глядя в другую сторону. Мне действительно очень жаль.
Что она имела в виду: слезы или то, что оказалась так неожиданно близко от него? Гай не смог бы ответить на этот вопрос.
– Я не посторонний, – отозвался он, наблюдая, как она вытирала тыльной стороной руки слезы и оглядывалась по сторонам в надежде обнаружить где-нибудь бумажные салфетки. – Стив был моим братом.
Ему не хотелось выпускать Франческу из своих объятий, и он готов был хоть целую вечность простоять вот так, рядом с ней.
Но Гай сразу же разомкнул руки, как только она сделала шаг назад, и не попытался удержать ее хотя бы еще на одну секунду.
Достав носовой платок из кармана, он протянул его ей. Взяв в руки платок, она усмехнулась.
– Вы и Стивен, должно быть, единственные мужчины во всем мире, которые до сих пор пользуются льняными носовыми платками, – сказала она, вытирая слезы. Ее движения были намеренно медленными, она тщательно протирала глаза, видимо, чтобы прийти в себя, прежде чем снова взглянуть на Гая.
– Эта привычка была привита нам еще с малолетства. Наша нянька была старомодной и предусмотрительной особой. Накрахмаленные передники, классический бутерброд с маслом на завтрак. Гай старался говорить с юмором, чтобы хоть немного отвлечь Франческу от печальных мыслей. – А в школу мы всегда должны были брать с собой, кроме учебников, носовой платок – раз, монету для телефона – два и английскую булавку – три.
– Теперь вместо платков бумажные салфетки, вместо монеты – мобильные телефоны. А булавка-то зачем?
Гай пожал плечами:
– Не знаю. Возможно, подразумевалось, что булавка пригодится в старших классах. Для спасения какой-нибудь девчонки, на случай, если у нее порвется бретелька. Правда, я сильно сомневаюсь, что девчонки приняли бы такую помощь.
Франческа звонко рассмеялась. Ощущение было такое, словно солнце, растопив преграду в виде ледяной глыбы, явило себя миру во всей красе.
– Ну, я не знаю, – выдохнула она, – может быть, в совсем критической ситуации…
Через несколько минут Франческа спросила:
– Это было до того, как вас отправили в школу-интернат?
– Да, там я пробыл с восьми до восемнадцати лет. А потом уехал учиться в университет. Мой отец был из тех, кто считал, что детей не надо баловать и что их нужно как можно раньше приучать к самостоятельной жизни.
– Звучит ужасно, – нахмурилась Франческа. – Я ни за что не отдам Тоби в подобную школу. Не могу себе представить – видеть ребенка только на каникулах. Нет, это ужасно.
– Но у Тоби есть одно важное преимущество, чтобы не оказаться в школе-интернате, у него есть мать.
– Да, – кивнула Франческа. – А сколько вам было лет, когда умерла ваша мать?
– Четыре года. Она упала с лошади и умерла еще до приезда врачей. Мать Стива была очень похожа на мою. Когда я подрос и отец уже мог говорить со мной на подобные темы, он сказал мне, что думал, раз мать Стива походила на мою внешне, то она должна была походить на нее и во всем остальном.
Но он ошибся, очень сильно ошибся…
– У вас, вероятно, много общего. У вас и Стивена. Ведь вы, наверное, много времени проводили вместе.
– Не совсем так. Возможно, я бы что-то мог изменить в судьбе Стивена, если бы находился дома в тот момент, когда его мать наконец уехала. Но я был в школе-интернате. Далеко от дома.
– Наконец? – переспросила Франческа.
– Она никогда не была способна стать хозяйкой дома и матерью. Ветреная особа. Она редко сидела дома, ей становилось скучно.
– Кажется, в жизни Стивена не было никого постоянного. Знаете, он называл ваши приезды домой на каникулы божественным посещением. Когда вы приезжали из школы Итона и какое-то время были дома. Божественным посещением… Вы были для него идеалом. Образцом для подражания.
– Скорее он считал меня просто более удачливым. – Гай подумал о том, что действительно был всегда удачливым до того момента, пока Стив не встретил Франческу. Вместо него. – Так почему вы не вышли за него замуж, Франческа?
Она не отвечала на его вопрос. Медленно разлила кофе в кружки.
– Сливки? – предложила она.
– Нет, спасибо.
Она достала из холодильника сливки и налила чуть-чуть в свою кружку.
Гай понимал, что она просто тянет время. Но не настаивал, не требовал, не повторял вопрос. Он знал, что она намерена открыть ему эту тайну, просто ей нужно время, чтобы собраться с силами. И она скажет ему, как только будет готова.
Франческа не села за стол, а вместе с кружкой кофе пересекла кухню и распахнула небольшую дверь. За ней открылся вид на веранду, пристроенную во время перепланировки дома.
Гай подумал, что ему нужно будет уладить все вопросы с владельцем дома, чтобы тот не взбунтовался, узнав, что дом перестроили без его ведома.
Гай взял свою кружку и прошел за Франческой.
На веранде, залитой солнцем, стояли горшки с цветами, небольшой плетеный столик и стулья. С одного конца веранды вниз вела лестница.
А во дворе дома стояли качели и песочница с разбросанными игрушками Тоби.
Проследив за взглядом Гая, Франческа пояснила:
– Качели и песочница – подарок Стивена на день рождения Тоби.
Гаю хотелось что-то сказать, ответить. Но он не знал, какие подобрать слова. Он тоже пережил потерю, и не одну. Боль этой молодой женщины чувствовалась и в ее словах, и во взгляде, и в жестах. Что он мог сказать? Поклясться, что, если горе снова придет к ней, он будет рядом и не оставит ее наедине с бедой? Не оставит Тоби, как оставил Стивена?
Именно об этом просил Стивен – быть опорой в жизни Франчески и Тоби. И он бы с радостью согласился на эту роль. Если бы только Франческа позволила.
Франческа отвернулась от него и смотрела куда-то вдаль. Гай подумал, что она, видимо, так и не откроет ему причину своего поведения. А если и скажет правду, то в любом случае, рассказывая, не посмотрит ему в глаза. Видимо, настолько ужасна причина. Но какой бы она ни была, он должен ее знать.
Гай уже собирался повторить свой вопрос, когда Франческа повернулась к нему, посмотрела на него с какой-то обреченностью в глазах и произнесла:
– Я не вышла замуж за Стивена, потому что в то время уже была замужем…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– А потом я встретила Стива и забеременела, продолжила она. – Не подходит для рекомендательного письма, чтобы получить перспективную работу.
Водитель машины, остановившейся позади них, что-то нетерпеливо кричал и сигналил.
– Разве у Нобелевских лауреатов нет детей?
– Светофор переключился, можно ехать, – сказала Франческа, уклоняясь от ответа.
Гай медленно поехал вперед.
– Если бы вы высадили меня около метро, я бы гораздо быстрее добралась до офиса Стива, – сказала Франческа, для убедительности взглянув на часы. Она постаралась изобразить из себя очень занятого человека, у которого уйма неотложных дел. На самом деле она, немного успокоившись, принялась судорожно перебирать варианты того, как ей избежать разговора с Гаем.
– Вы собираетесь взяться за управление компанией Стива? – спросил он, игнорируя ее предложение высадить ее у метро.
– Кто-то же должен руководить, – заметила Франческа. – Необходимо решить все вопросы, касающиеся будущего этого предприятия, зарплаты сотрудников. Переговорить с людьми. – Она повернулась к нему. – Я еще не поблагодарила вас за то, что вы вчера спасли меня от двух назойливых гостей.
– Я не думал, что вы это заметили.
Ее губы дрогнули, и она слабо улыбнулась. Если она хотела отвлечь его от главной темы, то у нее это прекрасно получалось. Он думал об этой женщине три года, она жила в его сердце. Но, вынужден был Гай признаться себе, на самом деле он ее совсем не знает. Все, что он представлял о ней, было лишь его фантазиями, не более.
Но теперь Франческа не плод его воображения.
Реальная, она сидит в машине рядом с ним.
И он должен узнать побольше об ее отношениях со Стивом. Почему у них так сложилась жизнь?
Когда-нибудь он обязательно все узнает.
– Возможно, Стив оставил какие-нибудь рекомендации, планы, – скороговоркой выпалил Гай, стараясь отвлечься от мыслей о Франческе. – Вы проверяли бумаги на его рабочем столе? Смотрели в компьютере?
Она безучастно посмотрела на него. О чем он говорит? Последние месяцы она была занята только тем, чтобы ухаживать за Стивом, здоровье которого день ото дня становилось все хуже. Проверять его рабочий стол было последней из ее забот.
– А кто-нибудь другой не помогал ему в бизнесе? – продолжал допрашивать ее Гай.
Она покачала головой:
– Я не знаю. Мне, наверное, стоило взять с собой сегодня его ноутбук.
– Ничего страшного. Одно то, что вы собрались ехать сегодня в офис фирмы Стива, свидетельствует о том, что вы удивительная сильная женщина. Он замолчал и добавил:
– Ну, ничего. Мы просмотрим документы вместе и, может быть, найдем какой-нибудь выход.
– Мы? – переспросила она. – Вы-то почему должны об этом беспокоиться?
Она не досказала мысль, и вопрос, который волновал ее больше всего, повис в воздухе: «Почему вы не помогали ему, пока он был жив? Почему не приезжали?»
– Я исполняю волю Стива, – бесцветным голосом ответил он, одной фразой возвращая ее к той теме, от которой она все это время старательно пыталась уйти. – И поэтому обязан взять ответственность за организацию бизнеса на себя. Если вы, конечно, заинтересованы в продолжении этого бизнеса.
– Этот бизнес – все, что у меня есть, – напомнила она. – Я должна позаботиться о Тоби, и у меня нет другого выбора.
– А как же Мэтти?
– Ей будет сложнее найти подходящее жилье, чем нам с Тоби. Но вам нет резона беспокоиться о ней.
– Понятно.
– И я тоже не повод для вашего беспокойства.
Он пристально посмотрел на нее:
– А вот это мы обсудим после того, как вы поведаете мне то, что не были готовы рассказать в присутствии Тома Палмера.
Франческа надеялась, что Гай, возможно, забыл о разговоре, прерванном в офисе Тома Палмера. Но надеяться на это было довольно глупо с ее стороны.
Столь же глупо, как позволить себе уступить Гаю.
Все трое прекрасно понимали при прочтении завещания, что Стивен лгал ей. Но ложь была лишь выражением его слабости. Очаровательный и добрый человек, но не способный позаботиться о себе, а тем более о других людях. И вдобавок постоянно лгущий. Но, хорошо зная об этой его особенности, все продолжали ему верить. Даже рассудительный Гай…
А у нее была не жизнь, а сказка. Стив баловал ее, заботился о ней. Ей не нужно было, как другим, опасаться измен и ссор.
Она и Тоби были всем для Стива. И вот теперь его нет.
И кто смеет в чем-то обвинять Стива и осуждать его, тем более сухой и эгоистичный Гай Димоук?!
И она была полной дурой, что позволила Гаю вывести ее из кабинета Тома под руку и увезти куда-то. Но, с другой стороны, что бы ей дало, если бы она стала сопротивляться? Допустим, села бы в такси, он ведь все равно последовал бы за ней. Или приехал к дому на улице Эльтона и ждал бы ее возвращения. Не так-то просто избавиться от этого навязчивого Гая Димоука. Он что же, решил одной большой порцией возместить всю заботу и внимание, коих лишал Стива и ее в течение трех лет?
Свернув с главной дороги, Гай теперь петлял по переулкам и небольшим улочкам. Франческа покосилась на него. Красивое лицо с длинным, тонким носом, острыми скулами и чувственным ртом. И ни малейших признаков эмоций!
– О, вы привезли меня домой, – удивилась она, когда они остановились, и сразу поняла, зачем он это сделал. – Наверное, вы хотите, чтобы я принесла вам ноутбук Стивена?
– Да, я думаю, сами вы не справитесь. Вам понадобится помощь.
Гай не смотрел в ее сторону. Франческа нервно сглотнула, внезапно почувствовав страх. Если он проследует за ней в дом, ей придется продолжить с ним разговор, прерванный в офисе. И тогда она будет вынуждена все ему рассказать. Гай рассердится и начнет просто-напросто ее презирать.
Так мне и надо, подумала про себя Франческа.
Если я сама себя презираю, почему тогда кто-то должен меня уважать? И зачем мне вообще уважение старшего брата Стива?
– Гай! – окликнула она его, собираясь выйти из машины.
Он не шевельнулся, но через несколько мгновений тихо произнес:
– Мне важно, чтобы вы знали: я любил брата.
Стив, вероятно, говорил вам, что я чересчур властный человек и вечно вмешиваюсь в его жизнь. И у меня есть все, а у него ничего…
Франческа тихонько шмыгнула носом, к горлу подкатил комок, к глазам подступили слезы.
– Да, наверное, я представляю собой именно то, о чем он говорил. Да, я получил наследство от матери, и это привело к тому, что он почувствовал себя менее любимым и значимым, чем я. Мать Стива действительно любила его меньше, чем моя мать любила меня. Это правда, с которой трудно спорить. То, что его мать даже не приехала к нему на похороны, свидетельствует о том, насколько она бесчувственная женщина. В ней нет ни капли любви, ни капли доброты, и я ненавидел ее за отношение к Стивену. Сколько я ни пытался, мне не удавалось заполнить ту пустоту, которая возникла в его сердце из-за материнского равнодушия. Я надеялся, что с вами и с Тоби он обретет то, чего не имел в родительской семье…
– Но почему вы не приезжали в течение последних трех лет? Не навещали его?
– Я был в курсе всего, что делал брат. И старался переубедить его, когда считал, что он поступает не правильно. Но он уже не был мальчиком и должен был наконец встать на ноги. Отвечать за свои поступки. Будь я всегда рядом, вряд ли он смог бы обрести самостоятельность.
Гай повернулся к ней, и она почувствовала, что комок в горле мешает ей говорить.
– И я был, признаться, страшно рассержен на Стива из-за того, что он не собирался жениться на вас, и он знал это. По его словам, это был ваш выбор, но, зная его, я не мог в это поверить. – Гай немного помолчал. – Все так сложно.
– Да, жизнь – сложная штука, – согласилась Франческа.
– Значит, тогда он все-таки сказал мне правду?
Это была не его идея отказаться от свадьбы?
Не ответив, она вышла из машины. Ее ноги были настолько слабы, что в какой-то момент ей показалось, что она упадет.
– Давайте войдем в дом, – предложила Франческа.
Она открыла дверь, вошла внутрь и направилась на кухню. Гай последовал за ней.
Копни как раз собиралась идти забирать Тоби из детского сада.
– О, Франческа, ты уже вернулась? – воскликнула она, но, заметив Гая, спросила:
– Приготовить что-нибудь перекусить?
– Нет, не нужно, – улыбнулась Франческа.
– Тогда я схожу за Тоби. Я обещала сводить его в парк. Покормить уток, поесть мороженого, – сказала Конни, – но если ты против, мы сразу же вернемся домой, минуя парк.
– Нет-нет, Конни, погуляй с ним, если обещала, Кстати, у тебя достаточно денег? – Не дожидаясь ответа, она достала из сумки кошелек, вынула банкноту и протянула Конни. – На всякий случай, – пояснила она. – И не спешите домой. Пусть Тоби нагуляется вволю. – И чувствуя, что надо объяснить, почему она пришла с мужчиной, добавила:
– Это брат Стивена, Гай. Нам нужно просмотреть кое-какие бумаги. – Она обернулась к Гаю, стоявшему в дверях кухни. – А это Конни. Наша няня, домохозяйка. Не представляю, как мы справлялись бы без ее помощи.
Обменявшись рукопожатием с Гаем, Конни вышла из кухни. Когда дверь за ней закрылась, Гай спросил:
– Она тоже живет с вами?
– Конечно, дом же большой.
Франческа вздохнула. Теперь, когда она осталась на кухне наедине с Гаем, ей показалось, будто кухня неожиданно уменьшилась в размерах.
– Хотите кофе? – спросила Франческа, обрывая затянувшуюся паузу. – Прежде чем мы начнем работать.
– Давайте так: пока вы сходите за ноутбуком Стива, я сделаю кофе.
– Вы? – не пытаясь скрыть удивления, спросила Франческа. Но тут же опомнилась, понимая, что раскрыла еще одну семейную тайну: Стивен никогда не заходил на кухню. – То есть вы хотите сказать, что будете просматривать документы прямо здесь, на кухне?
– Ну, я подумал, что мы могли бы воспользоваться этим столом. Вряд ли нам потребуется много места, к тому же здесь легко создать уютную рабочую атмосферу. Нас же только двое. Большие залы нам ни к чему, от них одна польза – эхо. Для тех, кто чего-то не расслышал с первого раза. А в рабочем кабинете стол маленький, и за ним вдвоем сидеть неудобно.
Ну конечно, она опять забыла, что он прекрасно знает этот дом и расположение комнат. И он прав.
Рабочий стол в кабинете не предполагает сидение за ним двух человек, если только они не намереваются прижиматься друг к другу.
– Хорошо, – кивнула Франческа, – я сейчас принесу ноутбук. Кофе стоит…
– Не беспокойтесь, я найду.
– Хорошо, – снова повторила она, – я вернусь через минуту. Только переоденусь во что-нибудь домашнее.
Он кивнул.
Гай налил в чайник воду, нашел кофе и к моменту, когда Франческа спустилась вниз, уже разливал горячий напиток по кружкам.
Он посмотрел на нее. Она переоделась, сменив строгий костюм на свободного покроя брюки и рубашку. Темного цвета.
Конечно, Франческа в трауре. И она тремя годами старше, чем та яркая девчонка, которая украла его сердце там, в ресторане. Но все это навевало мысль о том, что она потеряла свою индивидуальность. Ее волосы, одежда, фигура – все было таким строгим, правильным. Ни одной пряди, выбивающейся из прически, да и косметика серо-коричневых тонов. Ей можно было скорее дать лет тридцать пять, чем двадцать пять. Она намеренно, что ли, старит себя?
Франческа, стараясь не смотреть на своего гостя, положила ноутбук на стол и открыла крышку.
– Нужно включить в сеть, батарейки разрядились.
Он наклонился к розетке, включил ноутбук и спросил:
– Какой пароль?
– Хороший вопрос! Честно говоря, понятия не имею.
Гай задумался, возможно ли такое. Наверное, да.
У Гая было несколько долгосрочных партнеров, но он ни с кем не делился входным паролем компьютера. Но когда люди живут в одном доме в течение трех лет и у них ребенок, можно ли этого не знать?
Гай не думал, что Стив использовал какой-нибудь хитрый пароль, и написал имя его сына. Высветилась надпись, что пароль неверен.
Что еще? Один из возможных вариантов – имя возлюбленной. Гай посмотрел на Франческу.
Она заметила его взгляд:
– Вряд ли я гожусь для пароля. Это первое, что пришло бы в голову любому, кто решил бы воспользоваться ноутбуком.
– Логично, – кивнул Гай, но все-таки попробовал набрать ее имя. Безрезультатно.
– Что еще может быть? Что-нибудь ироничное?
Или, может быть, какая-нибудь еда. Было время, когда он питался только тостами с колбасой.
– Да? И сколько лет ему было? Шесть?
– Девятнадцать.
Их взгляды встретились. Они представили одно и то же: Стив, небритый студент-разгильдяй без денег…
Франческа спросила:
– А как насчет Тоби?
Он отрицательно покачал головой.
А если первая привязанность, любовь? Он набрал имя. Получилось.
– Что это?
– Гарри.
– Кто такой Гарри?
– Так звали щенка, которого купили ему в пять лет на день рождения. Белый с коричневым спаниель. Абсолютно глупое существо. Но Стив любил его.
– Он никогда не говорил о нем, – вздохнула Франческа, грустно взглянув на экран монитора.
Еще одна тайна Стива.
Гай попытался успокоить ее:
– Он никому не рассказывал о нем, после того как собака погибла. Таким образом он старался вычеркнуть это воспоминание из своей памяти.
– О! – выдохнула она. – Как это случилось?
Ей хотелось побольше узнать о Стиве. О его детстве. Этот разговор был важен им обоим.
– Были летние каникулы. И мы находились в доме в Корнуолле, – сказал Гай. Он заметил по глазам Франчески, что та не понимает, о чем идет речь, и объяснил:
– Отец продал тот дом, как и этот, когда несколько лет назад у него возникли финансовые затруднения. – (Она кивнула, очевидно проинформированная о том, что их отец потерпел денежный крах.
И это сильно подорвало его здоровье. Буквально убило.) – Мы спускались к пляжу. Гарри тянул поводок изо всех сил, заставляя Стива бежать следом. – (Франческа снова кивнула.) – Обычно, когда идут по дороге, держат собаку рядом, но, поверьте мне, Гарри был самой непослушной собакой в мире;
– Наверное, подражал Стиву.
– Вы правы, явно подражал своему непослушному хозяину, – подтвердил Гай.
Они оба улыбнулись, вспоминая каждый свое.
– Они были неразлучны, – сказал Гай и сделал паузу. Перед его глазами предстали эти двое: мальчишка и его пес, верные друзья. – В общем, Гарри испугался какого-то громкого звука и побежал через дорогу, прямо под колеса машины. У водителя не было возможности свернуть в сторону.
– Бедный Стивен! – пробормотала Франческа. В офисе Тома Палмера ей до определенного момента удавалось держать эмоции под контролем, потом, после короткой вспышки, она опять взяла себя в руки. Но сейчас слезы подступили к ее глазам и она ничего не могла с этим поделать.
Гай не мог точно сказать, как это получилось – повернулась ли она к нему, или он приблизился к ней, – так или иначе, но уже в следующее мгновение она плакала, уткнувшись в его грудь.
Это был один из тех сладостно-горьких моментов, которые потом невозможно забыть.
Он держал ее в своих объятиях, вдыхал аромат волос. И это происходило не в воображении, а в реальной жизни.
Гай не смел даже мечтать о том, что когда-нибудь наступит такой момент.
Но мучительно было знать, что она находится в его объятиях только потому, что оплакивает умершего любимого мужчину. И слезы эти появились не из жалости к погибшему щенку, а из-за сочувствия Стиву, который наверняка винил в произошедшем себя, ведь он не смог тогда удержать пса рядом и выпустил поводок из рук. Она плакала, сопереживая страданиям, выпавшим на долю маленького Стива.
Гай просто обнимал ее, позволяя выплакаться. И ничего не говорил. А что он мог сказать? Лишь пустые слова утешения: «Не надо плакать. Не надо. Все будет хорошо»… Так говорили ему, когда умерла его мать. А он не догадывался, куда она ушла. Только понимал, что больше никогда не вернется.
И вряд ли Франческе помогли бы такие слова. И Тоби.
Гай не мог не признать, что из-за своего эгоизма он в течение трех последних лет старался быть подальше от Стива.
Да, он сказал Франческе правду. Он действительно полагал, что Стив добьется большего успеха, если старшего брата не будет рядом. Но это была не вся правда. Остальная часть правды выглядела гораздо менее альтруистично. Просто Гай не смог бы постоянно видеть Стива и Франческу вместе. И если бы он не знал, что Франческа беременна, он приложил бы все силы, чтобы украсть ее и увезти далеко-далеко…
– Жаль… – пробормотала она. – Эта история с собакой застала меня врасплох.
– Хорошо, – ответил он. – Иногда нужно выплакаться.
– Наверное, но только, когда эти слезы никто не видит, по крайней мере не посторонние, – сказала она, отодвигаясь от него и глядя в другую сторону. Мне действительно очень жаль.
Что она имела в виду: слезы или то, что оказалась так неожиданно близко от него? Гай не смог бы ответить на этот вопрос.
– Я не посторонний, – отозвался он, наблюдая, как она вытирала тыльной стороной руки слезы и оглядывалась по сторонам в надежде обнаружить где-нибудь бумажные салфетки. – Стив был моим братом.
Ему не хотелось выпускать Франческу из своих объятий, и он готов был хоть целую вечность простоять вот так, рядом с ней.
Но Гай сразу же разомкнул руки, как только она сделала шаг назад, и не попытался удержать ее хотя бы еще на одну секунду.
Достав носовой платок из кармана, он протянул его ей. Взяв в руки платок, она усмехнулась.
– Вы и Стивен, должно быть, единственные мужчины во всем мире, которые до сих пор пользуются льняными носовыми платками, – сказала она, вытирая слезы. Ее движения были намеренно медленными, она тщательно протирала глаза, видимо, чтобы прийти в себя, прежде чем снова взглянуть на Гая.
– Эта привычка была привита нам еще с малолетства. Наша нянька была старомодной и предусмотрительной особой. Накрахмаленные передники, классический бутерброд с маслом на завтрак. Гай старался говорить с юмором, чтобы хоть немного отвлечь Франческу от печальных мыслей. – А в школу мы всегда должны были брать с собой, кроме учебников, носовой платок – раз, монету для телефона – два и английскую булавку – три.
– Теперь вместо платков бумажные салфетки, вместо монеты – мобильные телефоны. А булавка-то зачем?
Гай пожал плечами:
– Не знаю. Возможно, подразумевалось, что булавка пригодится в старших классах. Для спасения какой-нибудь девчонки, на случай, если у нее порвется бретелька. Правда, я сильно сомневаюсь, что девчонки приняли бы такую помощь.
Франческа звонко рассмеялась. Ощущение было такое, словно солнце, растопив преграду в виде ледяной глыбы, явило себя миру во всей красе.
– Ну, я не знаю, – выдохнула она, – может быть, в совсем критической ситуации…
Через несколько минут Франческа спросила:
– Это было до того, как вас отправили в школу-интернат?
– Да, там я пробыл с восьми до восемнадцати лет. А потом уехал учиться в университет. Мой отец был из тех, кто считал, что детей не надо баловать и что их нужно как можно раньше приучать к самостоятельной жизни.
– Звучит ужасно, – нахмурилась Франческа. – Я ни за что не отдам Тоби в подобную школу. Не могу себе представить – видеть ребенка только на каникулах. Нет, это ужасно.
– Но у Тоби есть одно важное преимущество, чтобы не оказаться в школе-интернате, у него есть мать.
– Да, – кивнула Франческа. – А сколько вам было лет, когда умерла ваша мать?
– Четыре года. Она упала с лошади и умерла еще до приезда врачей. Мать Стива была очень похожа на мою. Когда я подрос и отец уже мог говорить со мной на подобные темы, он сказал мне, что думал, раз мать Стива походила на мою внешне, то она должна была походить на нее и во всем остальном.
Но он ошибся, очень сильно ошибся…
– У вас, вероятно, много общего. У вас и Стивена. Ведь вы, наверное, много времени проводили вместе.
– Не совсем так. Возможно, я бы что-то мог изменить в судьбе Стивена, если бы находился дома в тот момент, когда его мать наконец уехала. Но я был в школе-интернате. Далеко от дома.
– Наконец? – переспросила Франческа.
– Она никогда не была способна стать хозяйкой дома и матерью. Ветреная особа. Она редко сидела дома, ей становилось скучно.
– Кажется, в жизни Стивена не было никого постоянного. Знаете, он называл ваши приезды домой на каникулы божественным посещением. Когда вы приезжали из школы Итона и какое-то время были дома. Божественным посещением… Вы были для него идеалом. Образцом для подражания.
– Скорее он считал меня просто более удачливым. – Гай подумал о том, что действительно был всегда удачливым до того момента, пока Стив не встретил Франческу. Вместо него. – Так почему вы не вышли за него замуж, Франческа?
Она не отвечала на его вопрос. Медленно разлила кофе в кружки.
– Сливки? – предложила она.
– Нет, спасибо.
Она достала из холодильника сливки и налила чуть-чуть в свою кружку.
Гай понимал, что она просто тянет время. Но не настаивал, не требовал, не повторял вопрос. Он знал, что она намерена открыть ему эту тайну, просто ей нужно время, чтобы собраться с силами. И она скажет ему, как только будет готова.
Франческа не села за стол, а вместе с кружкой кофе пересекла кухню и распахнула небольшую дверь. За ней открылся вид на веранду, пристроенную во время перепланировки дома.
Гай подумал, что ему нужно будет уладить все вопросы с владельцем дома, чтобы тот не взбунтовался, узнав, что дом перестроили без его ведома.
Гай взял свою кружку и прошел за Франческой.
На веранде, залитой солнцем, стояли горшки с цветами, небольшой плетеный столик и стулья. С одного конца веранды вниз вела лестница.
А во дворе дома стояли качели и песочница с разбросанными игрушками Тоби.
Проследив за взглядом Гая, Франческа пояснила:
– Качели и песочница – подарок Стивена на день рождения Тоби.
Гаю хотелось что-то сказать, ответить. Но он не знал, какие подобрать слова. Он тоже пережил потерю, и не одну. Боль этой молодой женщины чувствовалась и в ее словах, и во взгляде, и в жестах. Что он мог сказать? Поклясться, что, если горе снова придет к ней, он будет рядом и не оставит ее наедине с бедой? Не оставит Тоби, как оставил Стивена?
Именно об этом просил Стивен – быть опорой в жизни Франчески и Тоби. И он бы с радостью согласился на эту роль. Если бы только Франческа позволила.
Франческа отвернулась от него и смотрела куда-то вдаль. Гай подумал, что она, видимо, так и не откроет ему причину своего поведения. А если и скажет правду, то в любом случае, рассказывая, не посмотрит ему в глаза. Видимо, настолько ужасна причина. Но какой бы она ни была, он должен ее знать.
Гай уже собирался повторить свой вопрос, когда Франческа повернулась к нему, посмотрела на него с какой-то обреченностью в глазах и произнесла:
– Я не вышла замуж за Стивена, потому что в то время уже была замужем…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Гай ошеломленно молчал. Прошла минута, другая, третья, а на веранде все еще царила тишина. Франческа окончательно уверилась, что Гай больше не захочет с ней разговаривать. И она нисколько не осуждала его за такое решение.
Произнесенные ею слова были ей не менее отвратительны, чем ему.
Франческа захоронила это прошлое событие так глубоко в памяти, что уже едва помнила десять минут, проведенные у алтаря. Казалось, что это произошло с ней в какой-то другой, прошлой жизни.
Только когда она забеременела и Стивен попросил ее выйти за него замуж, она осознала, какой ошибкой был ее фиктивный брак.
Неподвижность Гая и полная тишина были настолько пугающими, что Франческа вжалась в стенку, напряженно ожидая потока ругани со стороны Гая.
А тому показалось, что земля ушла у него из-под ног.
Нет, он мог представить, что Стив, попав в подобную ситуацию, поступит именно так. Поэтому Гай и спросил его, есть ли препятствия, которые мешают ему жениться на Франческе. Такой поворот событий он вполне мог допустить.
Но Франческа?!
За кого она вышла замуж? Когда? Почему? Может быть, она была слишком молода и…
Еще много о чем ему хотелось спросить. Но он выбрал тот вопрос, который считал наиболее уместным:
– Стив знал?
Франческа нервно сглотнула. Посмотрев на нее, он понял ответ без слов, понял еще до того, как она отрицательно покачала головой.
Гай обхватил голову руками и запустил пальцы в волосы. Посмотрев на небо, он не сдержал огорченного вздоха, который рвался наружу с того момента, как она сделала это удивительное признание. Словно грудь его сжало тисками и нечем было дышать.
– Хорошо, – сказал он, когда к нему вернулся дар речи и чуть поутихла боль, пронзившая сердце, – он лгал вам о доме. Вы лгали ему тоже. И ваша ложь куда хуже, чем его.
Она не отвечала. А он и не ждал от нее ответа.
Действительно, что она могла сказать?
И теперь ему нужно встать и уйти. Все, что ей требуется в жизни, – это деньги. Понятно же. Он в ней заблуждался. Но Гай не смог уйти.
– А вы не думали, – медленно выговаривая слова, произнес он, – что можно взять развод? Или это тоже идет против ваших принципов? Хотя о чем это я? Мы сейчас выяснили, что у вас нет никаких принципов.
– Это не был настоящий брак, – ответила она, оскорбленная его сарказмом.
Но Гай уже не мог остановиться.
– Серьезно? Тогда, может быть, вы объясните мне разницу между настоящим и ненастоящим браком? – поинтересовался он. – Я не знаком с такими понятиями.
Произнесенные ею слова были ей не менее отвратительны, чем ему.
Франческа захоронила это прошлое событие так глубоко в памяти, что уже едва помнила десять минут, проведенные у алтаря. Казалось, что это произошло с ней в какой-то другой, прошлой жизни.
Только когда она забеременела и Стивен попросил ее выйти за него замуж, она осознала, какой ошибкой был ее фиктивный брак.
Неподвижность Гая и полная тишина были настолько пугающими, что Франческа вжалась в стенку, напряженно ожидая потока ругани со стороны Гая.
А тому показалось, что земля ушла у него из-под ног.
Нет, он мог представить, что Стив, попав в подобную ситуацию, поступит именно так. Поэтому Гай и спросил его, есть ли препятствия, которые мешают ему жениться на Франческе. Такой поворот событий он вполне мог допустить.
Но Франческа?!
За кого она вышла замуж? Когда? Почему? Может быть, она была слишком молода и…
Еще много о чем ему хотелось спросить. Но он выбрал тот вопрос, который считал наиболее уместным:
– Стив знал?
Франческа нервно сглотнула. Посмотрев на нее, он понял ответ без слов, понял еще до того, как она отрицательно покачала головой.
Гай обхватил голову руками и запустил пальцы в волосы. Посмотрев на небо, он не сдержал огорченного вздоха, который рвался наружу с того момента, как она сделала это удивительное признание. Словно грудь его сжало тисками и нечем было дышать.
– Хорошо, – сказал он, когда к нему вернулся дар речи и чуть поутихла боль, пронзившая сердце, – он лгал вам о доме. Вы лгали ему тоже. И ваша ложь куда хуже, чем его.
Она не отвечала. А он и не ждал от нее ответа.
Действительно, что она могла сказать?
И теперь ему нужно встать и уйти. Все, что ей требуется в жизни, – это деньги. Понятно же. Он в ней заблуждался. Но Гай не смог уйти.
– А вы не думали, – медленно выговаривая слова, произнес он, – что можно взять развод? Или это тоже идет против ваших принципов? Хотя о чем это я? Мы сейчас выяснили, что у вас нет никаких принципов.
– Это не был настоящий брак, – ответила она, оскорбленная его сарказмом.
Но Гай уже не мог остановиться.
– Серьезно? Тогда, может быть, вы объясните мне разницу между настоящим и ненастоящим браком? – поинтересовался он. – Я не знаком с такими понятиями.