Филлипс Сьюзен Элизабет. Ну разве она не милашка?

   Звякнул телефон, бросилась к трубке, поскольку знала, что это Челси.
   — Мне можно идти?
   Она ожидала, что мать, как всегда, скажет «нет», но та промолчала, поэтому Джи-джи, прихватив телефон, побежала наверх. Что-то непонятное творится сегодня в доме.
   Уинни молча смотрела вслед дочери, гадая, что сталось с той малышкой, которая хвостиком ходила за матерью. В прошлом году в это время Джи-джи прилетала домой из школы, настолько переполненная новостями, что даже заикаться начинала.
   Райан посмотрел на дверь.
   — Я считаю, что ты не должна ей позволять так много времени проводить с Челси. Девица выглядит как анонс детского порно.
   Уинни сжала в кулак лежавшую на коленях руку, но голос оставался спокойным:
   — И как же, по-твоему, я должна этого добиться?
   Райан вздохнул:
   — Прости. Устал. Вот и срываюсь на тебе. Думаю, девочка перерастет свои увлечения и мы получим назад нашу дочь.
   Уинни и Райан крайне редко ссорились и за все эти годы вряд ли сказали друг другу хоть одно резкое слово. Все ограничивалось ледяным тоном и короткими холодными фразами. Уинни искренне не понимала, как Мэрилин и Дик могут так себя вести. Во время одного из скандалов Дик пробил дыру в стене гаража, а потом оба смеясь об этом рассказывали. Удивительное дело!
   «Ну не мог же я врезать ей», — пояснил Дик, а Мэрилин рассмеялась.
   Уинни представить не могла подобных отношений. Да и не вынесет она таких стрессов!
   Райан грустно покачал головой:
   — В этих обносках она выглядит уличной девчонкой.
   И опять виновата Уинни. Сегодня на Джи-джи была жуткая блузка, купленная в секонд-хэнде Армии спасения. Уинни следовало бы сообразить, что дорогой гардероб дочери сделает ее мишенью для насмешек, и вовремя отступить, но она хотела, чтобы дочь чувствовала себя комфортно, и слишком долго выжидала.
   Уинни швырнула салфетку на стол.
   — На этот раз ты должен поговорить с ней. Она и без того меня ненавидит.
   Как могло до этого дойти? Она так стремилась стать Джи-джи именно такой матерью, о которой мечтала в детстве сама. Наверное, Сабрина делала все, что могла, но они слишком зависели от подачек Гриффина Кэри, и она посвятила ему всю свою жизнь и энергию, заботясь только о его комфорте и ничего не оставляя для нуждавшейся в любви дочери. Сабрина страстно ненавидела Дидди Кэри, и сознание того, что соперница родила ослепительную Шугар Бет, а сама она произвела на свет серую мышку, терзало бедную женщину. И даже то обстоятельство, что Гриффин обожал Уинни, не облегчало ее тревог. Безжалостная натура любовника не была секретом для Сабрины, и она постоянно ждала, что в нем наконец вспыхнут чувства к законной дочери.
   — Джи-джи вовсе не ненавидит тебя, — заверил Райан. — У нее просто трудный возраст.
   — Дело не только в этом. Так и врезала бы тем мерзавкам, которые ополчились на нее прошлым летом. И все из зависти.
   — Джи-джи сыграла им на руку. Ничего, она пройдет и через это, — утешил муж, но Уинни знала, что он беспокоится не меньше, чем она сама. Поднявшись, она принялась ставить посуду в раковину.
   — На десерт только мороженое.
   — Может, позже.
   Райан не был особенно разборчив в еде. Чаще всего он вообще забывал пообедать, поэтому и оставался таким стройным, а Уинни приходилось считать каждый кусок. Ей необходимо рассказать о появлении Шугар Бет в магазине, иначе получится, что она придает этому чересчур много значения. Но пока она пыталась найти слова, бокал выскользнул из пальцев и разбился.
   — Ты в порядке?
   Он встал и подошел к ней. Она хотела, чтобы Райан обнял ее, однако он уставился на груду осколков в раковине.
   — Конечно. Может, сваришь кофе, пока я уберу?
   Бросая самые большие осколки стекла в мусорное ведро, она гадала, почему не испытывает истинного удовлетворения результатами сегодняшней встречи? Годы были беспощадны к Шугар Бет, и Уинни впервые в жизни ощутила, что вырвалась вперед.
   Она постепенно начала расцветать в выпускном классе, после того как Шугар Бет и Райан уехали в колледж. Перестала объедаться и нашла в себе мужество остричь волосы. В душе Уинни по-прежнему осталась неуклюжим подростком, но походка и осанка приобрели уверенность, которой ей так недоставало, уверенность, ставшую еще более заметной после свадьбы Гриффина и Сабрины. Она вдруг оказалась богатой наследницей, жившей во Френчменз-Брайд.
   Пальцы Уинни поползли к жемчужному ожерелью. Потрясенное выражение лица Шугар Бет стало кульминацией мечты о так долго вынашиваемой мести. Следовало бы больше насладиться ею, да вот почему-то не получалось.
   Прошлое прокрадывалось сквозь тиканье часов и запах кофейных зерен, которые поджаривал на плите Райан. Ей снова шестнадцать… она снова бежит через спортивный зал, спотыкается, и тетрадь по алгебре падает к ногам Шугар Бет.
   — Отдай!
   Высокий пронзительный голос Уинни отдается от стен спортивного зала. Но Шугар Бет поднимается выше на задние ряды скамеек с открытой тетрадью в руках. Высокая, гибкая. Красавица блондинка Шугар Бет была воплощенным злом с душой черной, как сажа.
   — Слушайте все! Уинни у нас мастер на все руки! Что там задачки по алгебре, пусть и повышенной сложности! Тут такое!
   «Сивиллы» забыли о сплетнях. Сердце Уинни билось так часто, что казалось, вот-вот разорвется.
   — Шугар Бет, предупреждаю…
   Шугар Бет только улыбнулась и прошла в следующий ряд. Уинни бросилась за ней, но споткнулась и едва не упала.
   — Отдай!
   Шугар Бет злорадно хмыкнула:
   — Не понимаю, почему столько шума. В конце концов, здесь только девочки и к тому же все свои.
   Эми нервно коснулась золотого крестика на шее.
   — Может, не стоит читать, если Уинни против…
   Но Шугар Бет проигнорировала ее:
   — Вам и не снилось!
   Уинни яростно сморгнула слезы. Как бы она ни хотела дать Шугар Бет достойный отпор, та была слишком могущественна.
   — Это личное. Немедленно отдай.
   — О, не будь такой мямлей!
   Золотые обручи в ушах Шугар Бет блеснули, когда она откидывала назад густую гриву волос. Поднеся к глазам тетрадь, она громко прочла:
   — «Он смотрел на мои обнаженные соски».
   Девочки покатились со смеху, все, даже Эми, хотя она снова коснулась крестика.
   Подмышки Уинни были мокры от пота. Она начала записывать свои фантазии несколько месяцев назад в специальной тетрадке, которую хранила в глубине шкафчика.
   — Прекрати, Шугар Бет.
   — Нет, читай дальше!
   Линн, не отрывая глаз от Уинни, сбрызнула косички лаком для волос, который выудила из сумочки.
   Шугар Бет оперлась отливающей металлическим блеском туфелькой о сиденье предыдущего ряда.
   — «Потом он просунул широкую сильную ладонь в мои крохотные кружевные трусики».
   При этом она выразительно подчеркнула слово «крохотные»: не слишком тонкий намек на то, что трусики Уинни были не такими уж крохотными.
   — «Я раздвинула ноги еще шире».
   Уинни больше никогда не вернется в школу. Это очевидно.
   — «Другая рука скользнула по внутренней стороне бедра…» — Шугар Бет широко раскрыла глаза в притворном ужасе: — Господи, Уинни Дэвис, да ведь это порнография.
   — А мне нравится, — заявила Линн, выдув пузырь жвачки. Шугар Бет перевернула страницу:
   — «Я люблю тебя, Уинни, со всем пылом страсти».
   Она замолчала, бегая глазами по строчкам. Пытаясь найти оружие, которое окончательно уничтожило бы Уинни. Много времени это не заняло.
   — О Боже. Вы только послушайте. «Я раскинула ноги еще шире, когда его длинные пальцы стали теребить мой бутон. Я выдохнула его имя…»
   В ушах Уинни звенело. Зал начал медленно кружиться. Из горла вырвался тихий беспомощный стон.
   — «О, мой дорогой, дорогой…»
   Райан!
   Кровь застыла в жилах Уинни.
   — Эй, Шугар Бет, что это вы тут делаете?
   Из глубины зала к ним шел Райан Галантайн в компании с Диком Джаспером и Бобби Джарроу. На всех троих были куртки с логотипом команды, потому что на сегодня была назначена игра. Но Уинни видела только Райана, высокого, светловолосого, загорелого, предмет своих фантазий, и сейчас с ужасом наблюдала, как он поднимается к Шугар Бет.
   — Слушай, Шугар, я думал, у вас собрание.
   — Сейчас иду. Просто решила почитать девочкам, что пишет Уинни. У нее настоящий талант.
   — Да ну?
   Он поцеловал Шугар Бет, игнорируя школьный запрет на публичное выражение дружеских чувств, обернулся к Уинни и одарил ее мимолетной улыбкой.
   — Я тоже хочу послушать.
   Уинни поняла, что придется бежать из Парриша навсегда. Но когда отступила, поскользнулась и упала грузным мешком, застряв бедрами между рядами сидений.
   — Прекратите, — попросила Эми, но, как и остальные, она немного побаивалась Шугар Бет и поэтому говорила не слишком убедительно.
   Шугар Бет мельком глянула на Уинни и снова опустила глаза в тетрадь.
   — С чего же начать? С обнаженных сосков или крохотных трусиков?
   Райан рассмеялся и по-хозяйски обнял плечи Шугар Бет.
   — А может, с того места, где она называет имя своего возлюбленного.
   Уинни затошнило.
   — Да, именно отсюда.
   — «О, мой дорогой…»
   — Довольно, Шугар Бет.
   Все дружно обернулись на голос с резким британским акцентом. Уинни кое-как высвободилась и, с трудом встав, молча смотрела, как мистер Берн, ее любимый учитель, неторопливо идет к скамьям. Сегодня он надел серый в белую полоску жилет поверх старой черной водолазки и связал длинные волосы в хвост.
   Хотя он был самым молодым учителем в школе, почти все его боялись из-за острого языка. Но и уважали тоже. Он не показывал фильмов в классе и требовал, чтобы все трудились в полную силу. Уинни обожала его. Он никогда не был язвителен с ней и даже давал почитать свои книги, утверждая, что она должна расширять кругозор.
   Шугар Бет в отличие от остальных ничуть не испугалась и не забеспокоилась. Наоборот, посмотрела ему прямо в глаза.
   — Привет, мистер Берн. А мы здесь время убиваем от нечего делать. Правда, Уинни?
   Уинни не смогла заставить губы пошевелиться. И вообще ничего не смогла.
   — Вы обе идите за мной.
   — У меня сейчас собрание, мистер Берн, — пояснила Шугар Бет сахарным голоском. Сама вежливость, ничего не скажешь. — Готовимся к выпускному балу. Надеюсь, вы будете у себя через час?
   В этот момент она удивительно походила на Дидди, известную умением впихнуть заседания школьного совета между любимыми сериалами.
   Никто из остальных учителей не смел слова сказать Шугар Бет из опасения впасть в немилость к Дидди, но мистер Берн еще не понял, как велико влияние Дидди в городе.
   — Мне совершенно все равно, что у тебя сейчас назначено.
   Шугар Бет пожала плечами и отдала тетрадь Райану.
   — Это я забираю, — объявил мистер Берн.
   Сердце Уинни куда-то покатилось, когда Райан вернул тетрадь. Сначала Шугар Бет публично унизила ее перед одноклассниками, а теперь даже мистер Берн узнает, какая она извращенка. А Райан… она больше никогда не посмеет взглянуть на него.
   Шугар Бет спорхнула вниз с тетрадкой в руках. Уинни, с пересохшим горлом, увидела, как тетрадка переходит в руки мистера Берна.
   Желто-коричневые стены смыкались над ней, когда они проходили по коридорам. Шугар Бет весело щебетала, похоже, не обращая внимания на то, что остальные молчат. Уинни тащилась сзади, едва поднимая ноги. Перед дверью классной комнаты мистер Берн остановился. Уинни упорно смотрела на уродливый коричневый кафельный пол. Но видела лишь старые черные мокасины, которые мистер Берн начищал каждый день.
   — Насколько я понимаю, это твое, Уинни.
   Она заставила себя поднять голову и сквозь пелену горечи увидела в его глазах знакомое высокомерие одновременно с добротой, которую никто, кроме нее, вроде бы не замечал.
   Он протянул ей тетрадь.
   Уинни так до конца и не поверила, что он возвращает предательское сочинение, но все же взяла тетрадь дрожащей рукой.
   — С-спасибо.
   Шугар Бет беспечно хихикнула.
   — Мистер Берн, сначала вам бы следовало почитать, что написала Уинни. Все знают о ее талантах, но, бьюсь об заклад, вы и не подозревали, что она настолько творческая личность.
   — Увидимся завтра на занятиях, Уинни, — бросил он, не глядя на Шугар Бет. — И ожидаю, что ты сумеешь выдавить из себя что-нибудь остроумное об этой занудной Эстер Принн.
   Уинни утвердительно дернула головой и прижала тетрадь к груди. Но перед тем как отвернуться, мельком увидела лицо Шугар Бет, во взгляде которой сверкнула старая знакомая ненависть. Уинни точно знала причину этой ненависти. Той самой, которая всегда будет стоять между ними. Хотя у Шугар Бет было все, чего не имела Уинни: красота, популярность, самоуверенность и Райан Галантайн, — Уинни обладала тем единственным, чего так отчаянно хотела и добивалась Шугар Бет.
   Любви их общего отца.
   Уинни выбросила в мусор последние осколки и снова унеслась мыслями к еще одному событию того года, бесконечно более мучительному, чем разоблачение ее сексуальных фантазий, но тут же одернула себя и оглянулась на теперь уже взрослого Райана. Он завернул манжеты легкой голубой рубашки. Как ей нравились его запястья, форма рук, их изящество и сила!
   Она стала его подругой, жилеткой, в которую он плакался в то лето, когда Шугар Бет бросила его и вышла за Даррена Тарпа. И хотя в его отсутствие Уинни не успела превратиться в лебедя, все же не была больше гадким утенком, и он это заметил.
   Соблазнила его именно она, и Райан почти растерялся, обнаружив себя в постели с ней одним прекрасным днем, когда его родители были на работе. Поняв, что забеременела, она сначала боялась сказать ему, но Райан поступил как настоящий мужчина, женившись на ней. И даже сказал, что любит, а она притворилась, будто поверила. Но и тогда и сейчас знала, что его чувство к ней — всего лишь бледная имитация того, что он испытывал к Шугар Бет. И по сей день он ни разу не посмотрел на Уинни так, как смотрел когда-то на соперницу.
   Она вытащила из шкафчика две керамические кофейные кружки и поставила на разделочный стол.
   — Помнишь тот случай… когда Шугар Бет нашла мою тетрадь в спортивном зале и пыталась прочесть вслух.
   Райан сунул голову в холодильник.
   — У нас еще есть сливки и молоко?
   — Посмотри за апельсиновым соком. Я… написала сексуальную фантазию о нас обоих.
   — Правда? — Он наконец достал картонный пакет и, выпрямившись, улыбнулся жене. — Что за фантазия?
   — Она не рассказывала?
   — Черт, не помню. — Улыбка поблекла. — Это было сто лет назад. Ты слишком зациклена на том, что было в школе. — Райан с такой силой захлопнул дверцу холодильника, что чайная коробка восемнадцатого века, стоявшая наверху, угрожающе качнулась. — Не понимаю, почему тебя это так волнует. В конце концов, у тебя есть все. Френчменз-Брайд, несколько миллионов на трастовом вкладе, и даже фабрика когда-нибудь станет твоей. Зачем зря тратить время, думая о том, что случилось в школе.
   — Я не трачу.
   Ложь. Бессовестная ложь. Те трудные годы сформировали всю ее дальнейшую жизнь: интеллект, чрезмерное внимание к собственной внешности и даже отношение к обществу.
   Кофеварка всхлипнула в последний раз. Райан вынул контейнер и стал наполнять кружки. Уинни поняла, что больше оттягивать нельзя.
   — Сегодня в магазин приходила Шугар Бет.
   Только жена могла заметить крошечную, пульсирующую на щеке жилку. Он наполнил кружки, вставил контейнер обратно и оперся бедром о стол.
   — И что она хотела?
   — Просто осматривалась. Вряд ли она знала, что это мой магазин.
   Он любил кофе с молоком, но сейчас даже не открыл пакет.
   — Парриш — маленький город. Рано или поздно вы должны были столкнуться.
   Уинни стала мыть тарелки.
   — На ней дешевый свитер. И выглядела она усталой. — С таким же успехом она могла повесить на шею табличку с перечислением собственных комплексов. — Но все так же красива. И стройна.
   Райан пожал плечами, словно потеряв интерес к разговору, но по-прежнему пил черный кофе. Ей хотелось сменить тему, но она никак не могла придумать, что сказать. Может, он чувствовал то же самое, потому что отставил кружку и медленно обволок Уинни взглядом.
   — Так как насчет сексуальных фантазий? Она закрутила кран и вымучила улыбку.
   — Мне было всего шестнадцать, поэтому все излагалось достаточно скромно. Но пожалуй, меня можно уговорить на кое-что более рискованное после того, как Джи-джи уснет.
   Он скрестил руки. Уголки идеально очерченных губ чуть приподнялись.
   — Да ну?
   Она обожала его улыбку, но сейчас ужасно устала, нервничала и хотела только одного — принять теплую ванну и свернуться в постели с книгой. Однако подошла к мужу и сунула руку между его бедер.
   — Определенно.
   Он слегка прикусил ее грудь.
   — Впервые жалею, что у нас в доме почти взрослая дочь.
   Она отняла руку и изобразила чувственное мурлыканье:
   — Не позволяй мне забыть о своем обещании, слышишь?
   — О, не позволю. Поверь, ни за что не позволю.
   Он чмокнул ее в щеку и отступил.
   — А пока что не мешало бы напомнить ее высочеству, что убирать кухню — ее работа.
   — Спасибо.
   После его ухода она завернула оставшийся бифштекс в пленку и сунула в холодильник, пока Джи-джи не выбросила. Потом взяла кружку и понесла в кабинет. Нужно подготовить кое-какие бумаги для городского общества по благоустройству и позвонить насчет концерта, но Уинни подошла к окну и долго стояла, глядя в никуда.
   Ей только тридцать два, слишком рано для полного угасания либидо. Стоило бы обсудить это с доктором, но Пол и Райан играли в одной футбольной команде и были одноклассниками.
   — Как давно отсутствие желания стало проблемой, Уинни?
   — Некоторое время.
   — А поточнее?
   Она могла бы солгать и сказать «год». Не так ужасно, как три… а может, четыре. Самое большее пять.
   — Ты обсуждала это с Райаном?
   Как может женщина сказать любимому мужчине, что все это время притворялась в постели? Райан не только оскорбится, но и озадачится. Он прекрасный любовник, совершенно лишенный эгоизма. Но они не с того начали. Уинни не хотела быть запасным вариантом, жалкой заменой Шугар Бет, поэтому пошла на все, прежде чем оказалась готова стать женщиной. И хотя он был более опытным партнером, она с самого начала утвердила себя в роли сексуального агрессора, и с тех пор так и повелось. Канва их отношений оставалась удручающе однообразной. Она всегда была к его услугам. И никогда не отказывала. Не отговаривалась головной болью. Не заставляла его просить и унижаться. Неизменно была преследовательницей. Райан неизменно оставался преследуемым. И как бы она ни любила его, все равно презирала и за это.
   Не слишком. Не постоянно. Только иногда. И недолго.

Глава 5

   « — Упрямство, вот как? Я тебя усмирю, — пообещал Видал, поднимаясь».

Джорджетт Хейср. «Дьявольское отродье»

   Шугар Бет перекинула пакеты с покупками из одной руки в другую, но они были одинаково тяжелыми, поэтому ничего хорошего это не дало. Направляясь по Джефферсон-стрит к Мокингберд-лейн, она пыталась расслабить плечи. Те немногие продукты, которые она приобрела вместе с коробкой собачьего корма и шестью банками коки, в магазине казались куда легче.
   От того, что она старалась не обращать внимания на штрафные квитанции за незаконную парковку, меньше их не становилось, и этим утром пришлось пустить в ход весь арсенал женских уловок и приемов против здоровенного парня — водителя машины-эвакуатора, которому было приказано убрать ее «вольво». После этого она из осторожности поставила машину на стоянку Арби в миле отсюда. Собственно говоря, прогуляться было бы неплохо, если бы сегодня она не проделала этот путь уже дважды и руки не оттягивали бы пакеты. Правда, при этом можно было строить планы жестокой мести Колину Берну, и это помогало отвлечься, правда, она столько раз прибегала к этому приему, что он потерял свою новизну.
   Ей по-прежнему не везло, и после рокового визита в антикварную лавочку Уинни работу она так и не нашла. И картину тоже. В кошельке не оставалось даже пыли. Правда, ей удалось разыскать последних оставшихся в живых партнеров Тал-лулы по игре в канасту, но только Сисси Тумс вспомнила, что действительно видела картину. К сожалению, она также заявила, что спешит в Лас-Вегас на ужин с Фрэнком Синатрой.
   Зазвонил сотовый. Поставив пакеты на обочину, она тяжело вздохнула. Интересно, сколько еще остается до того, как отключат связь?
   — Это я, — прощебетал нежный голосок.
   — Привет, крошка, — улыбнулась Шугар Бет.
   — Я, — повторила Дилайла, словно Шугар Бет могла не узнать голос единственного ребенка Эммета.
   — Как поживает моя любимая девочка?
   — Хорошо! Вчера мы рисовали! И Миси разрешила позвонить тебе.
   Шугар Бет совсем забыла, что сегодня среда, день, когда они с Дилайлой обычно разговаривали.
   — Как твоя простуда? Получше?
   — Я принимаю по ночам сироп от кашля. Помогает. И я нарисовала для тебя картину.
   Шугар Бет повернулась спиной к резкому ветру и придавила ручку пакета каблуком. Вчера было тепло, но сегодня снова похолодало, от которого не спасала имитация косухи.
   — Расскажи, какая она?
   Дилайла принялась описывать нарисованный ею океанский вид, а заодно поведала о новом морском ангеле в аквариуме, а на прощание, как всегда, сказала:
   — Я люблю тебя, моя Шугар Бет. И ты тоже меня любишь, правда?
   Глаза у Шугар Бет защипало. Любой ценой, любым способом нужно защитить это милое хрупкое создание.
   — Очень-очень. Ужасно.
   — Я так и думала.
   Шугар Бет улыбнулась такой уверенности и сунула сотовый обратно в сумочку, чувствуя, как в душе снова поднимается волна знакомого застарелого гнева на Эммета. Как мог отнестись до такой степени безалаберно к будущему дочери? Не позаботиться о ней?
   «Я обеспечил Дилайлу, — объяснял он впоследствии, — но как только дела пошли плохо, пришлось позаимствовать из ее фонда. Никогда не прощу себе этого».
   Шугар Бет вспомнила свой первый приезд к Дилайле в Брукдейл, частное заведение, где та прожила почти всю свою взрослую жизнь. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. Мать Дилайлы умерла за несколько лет до того, как Шугар Бет встретила Эммета, и Дилайла отчаянно по ней тосковала. К великому удивлению Шугар Бет, она перенесла всю силу своей привязанности на мачеху. Дилайла была милой, забавной и ужасно уязвимой: пятидесятиоднолетняя женщина с умом одиннадцатилетней девочки. Оба любили всякие девчоночьи пустяки: одежду и косметику, повторные показы «Друзей» и побрякушки. Шугар Бет прочитала большинство книг Джуди Блюм, «Ведьму с Блэкберд-Понд», а также приключения Мэри Кейт и Эшли. Они сплетничали о Леонардо Ди Каприо, которого обожала Дилайла, играли в клу и гуляли, держась за руки.
   Не будь Дилайлы, Шугар Бет не пришлось бы возвращаться в Парриш. Но нужны деньги. Сумма, выделенная на содержание Дилайлы в заведении, подходила к концу, и Шугар Бет должна была найти картину, чтобы заплатить. Все же она не жалела себя. Беззаветная любовь — драгоценный дар, а Шугар Бет знала, какое счастье выпало ей на долю.
   Стоило ей нагнуться за пакетами, как рядом остановился знакомый «лексус»-седан коньячного цвета. Стекло со стороны водителя поползло вниз, открывая чванливую физиономию самого Герцога Рока.
   — Выглядите как бродяжка.
   Она предпочла думать, что он имеет в виду ее мешки, а не джинсы вкупе с косухой.
   — Спасибо, надеюсь, и у вас все хорошо.
   Он рассматривал ее сквозь невидимый монокль.
   — Хотите, подвезу?
   — Позволяете крестьянкам садиться в дорогой экипаж?
   — Разве что в припадке великодушия.
   — Значит, сегодня мой счастливый день.
   Он заставил ее ждать, пока неторопливо открывал замки. Она открыла заднюю дверцу и поставила пакеты за пассажирским сиденьем. И поскольку гордость все-таки еще имела некоторое значение, села рядом с ним и закрыла дверцу.
   — Поехали.
   Он закинул руку на спинку кресла и заносчиво повел длинным носом. Она ответила высокомерным взглядом.
   — У меня не слишком много времени.
   — Может, вам все-таки лучше пройтись пешком?
   — Зачем же позорить округу? Бродяжка и все такое?
   Она с удовлетворением заметила, что он нажал на акселератор чуть резче, чем нужно, а тон так и вовсе сделался уничтожающим:
   — Надеюсь, вы дадите знать, чем еще я могу вам услужить?
   Шугар Бет оценивающе осмотрела его широкие плечи.
   — Ну, например, снять с подъездной дорожки эту дурацкую цепь.
   — Но меня это развлекает. — Он свернул на Мокингберд-лейн. — Кстати, сегодня утром я видел эвакуатор у вашей машины. Мне ужасно жаль.
   — О, не стоит. Им управлял милейший молодой человек, такой разумный, а главное, привлекательный.
   — И вам удалось отговорить его забирать машину, не так ли?
   — О, что вы, что вы! Леди-южанки не увлекаются французскими поцелуями, чтобы потом рассказывать о них всякому встречному-поперечному.
   Она ожидала очередной ехидной реплики. Например, что она вообще не леди. Но очевидно, он считал обычные колкости ниже своего достоинства. И предпочитал более изощренные способы ведения войны.