— Цифры упадут.
— Важна идея, милая Ирма. Трудно изобрести что-нибудь новенькое в этом мире. Мне удалось. И если с моста или в водопад прыгнут за год не больше десяти человек, это всего лишь статистика. Идея-то сохраняется.
— Верно. Ты гений, Эрнст. Твой алтарь смерти останется навсегда. Люди читали о таких вещах у По, Лотреамона, де Сада, но никому не пришло в голову воплотить эти фантазии в жизнь. Волшебная сказка стала реальностью. Диснейленд Смерти; но, конечно, — торопливо добавила она, — на совсем другом уровне. Столько поэзии.
— Со временем я напишу обо всем. И тогда люди узнают, кто жил среди них, непризнанный и безвестный, — Блофелд почти визжал, — кого гнали и хотели пристрелить, как бешеного пса. Кто старался выжить изо всех сил! И не заметай я следы, нас давно бы уже прикончили, или отдали их паршивым судьям. Ах, милая Ирма, — он успокоился, — мы живем в мире, где настоящее величие подобно смертному греху. Пошли! У нас еще много дел.
Они двинулись было вдоль озера, как вдруг Блофелд остановился и уставился прямо на Бонда:
— Посмотри на этот сарай — дверь открыта! Тысячу раз я предупреждал. Отличное укрытие для шпика или беглеца. Надо проверить.
Бонд содрогнулся. Набросил на себя сверху еще несколько мешков и прижался к полу. Шаги приближались, вот они уже в сарае. Бонд чувствовал Блофелда в нескольких ярдах от себя, видел его ищущие глаза. Звякнул металл, и гора мешков содрогнулась от удара меча. Еще и еще раз. Бонд закусил губу, по спине словно молотом прошлись. Но вот Блофелд угомонился, и металлические шаги прогремели к выходу. Бонд перевел дыхание. Блофелд говорил:
— Пусто, но напомни мне сделать завтра Коно внушение. Надо выкинуть весь хлам и поставить нормальный замок.
Звуки шагов затихли где-то у олеандрового куста. Бонд тихо выругался и ощупал спину. Груда мешков спасла его — крови не было.
Бонд приподнялся на колени и, потирая спину, привел свое укрытие в порядок. Выплюнул набившуюся в рот пыль, отпил глоток воды, убедился, заглянув в щель, что никого вокруг нет, улегся и принялся прокручивать все, услышанное от Блофелда Парень, конечно, свихнулся. Спокойный голос, так хорошо запомнившийся Бонду, никогда не поднимался раньше до визжащих гитлеровских интонаций. А холодная, сверхчеловеческая самоуверенность, всегда лежавшая в основе его проектов? Куда-то улетучилась, не без его, надеялся Бонд, скромной помощи. Ему удалось завалить два самых грандиозных замысла Блофелда. Но одно было ясно — укрытие «сгорело», операцию надо проводить сегодня ночью.
А, ладно! Еще раз Бонд обдумал свой план. Если удастся проникнуть в замок, Блофелду от него не уйти. Но и ему самому живьем не выбраться. «Сладостно и почетно умереть за родину» — как говаривал старина Гораций. И все дела! Но потом он подумал о Кисси, и умирать слегка расхотелось. Удалось девушке вернуть ему вкус к жизни.
Бонд заснул беспокойным чутким сном, и мерещились ему всякие пакостные кошмары.
— Важна идея, милая Ирма. Трудно изобрести что-нибудь новенькое в этом мире. Мне удалось. И если с моста или в водопад прыгнут за год не больше десяти человек, это всего лишь статистика. Идея-то сохраняется.
— Верно. Ты гений, Эрнст. Твой алтарь смерти останется навсегда. Люди читали о таких вещах у По, Лотреамона, де Сада, но никому не пришло в голову воплотить эти фантазии в жизнь. Волшебная сказка стала реальностью. Диснейленд Смерти; но, конечно, — торопливо добавила она, — на совсем другом уровне. Столько поэзии.
— Со временем я напишу обо всем. И тогда люди узнают, кто жил среди них, непризнанный и безвестный, — Блофелд почти визжал, — кого гнали и хотели пристрелить, как бешеного пса. Кто старался выжить изо всех сил! И не заметай я следы, нас давно бы уже прикончили, или отдали их паршивым судьям. Ах, милая Ирма, — он успокоился, — мы живем в мире, где настоящее величие подобно смертному греху. Пошли! У нас еще много дел.
Они двинулись было вдоль озера, как вдруг Блофелд остановился и уставился прямо на Бонда:
— Посмотри на этот сарай — дверь открыта! Тысячу раз я предупреждал. Отличное укрытие для шпика или беглеца. Надо проверить.
Бонд содрогнулся. Набросил на себя сверху еще несколько мешков и прижался к полу. Шаги приближались, вот они уже в сарае. Бонд чувствовал Блофелда в нескольких ярдах от себя, видел его ищущие глаза. Звякнул металл, и гора мешков содрогнулась от удара меча. Еще и еще раз. Бонд закусил губу, по спине словно молотом прошлись. Но вот Блофелд угомонился, и металлические шаги прогремели к выходу. Бонд перевел дыхание. Блофелд говорил:
— Пусто, но напомни мне сделать завтра Коно внушение. Надо выкинуть весь хлам и поставить нормальный замок.
Звуки шагов затихли где-то у олеандрового куста. Бонд тихо выругался и ощупал спину. Груда мешков спасла его — крови не было.
Бонд приподнялся на колени и, потирая спину, привел свое укрытие в порядок. Выплюнул набившуюся в рот пыль, отпил глоток воды, убедился, заглянув в щель, что никого вокруг нет, улегся и принялся прокручивать все, услышанное от Блофелда Парень, конечно, свихнулся. Спокойный голос, так хорошо запомнившийся Бонду, никогда не поднимался раньше до визжащих гитлеровских интонаций. А холодная, сверхчеловеческая самоуверенность, всегда лежавшая в основе его проектов? Куда-то улетучилась, не без его, надеялся Бонд, скромной помощи. Ему удалось завалить два самых грандиозных замысла Блофелда. Но одно было ясно — укрытие «сгорело», операцию надо проводить сегодня ночью.
А, ладно! Еще раз Бонд обдумал свой план. Если удастся проникнуть в замок, Блофелду от него не уйти. Но и ему самому живьем не выбраться. «Сладостно и почетно умереть за родину» — как говаривал старина Гораций. И все дела! Но потом он подумал о Кисси, и умирать слегка расхотелось. Удалось девушке вернуть ему вкус к жизни.
Бонд заснул беспокойным чутким сном, и мерещились ему всякие пакостные кошмары.
18. Подземная тюрьма
В шесть часов вечера в замке ударил колокол, и фиолетовым занавесом стали спускаться сумерки. Громким хором застрекотали цикады, в кустах зашуршали гекконы. Исчезли розовые стрекозы и на берегу озера появилось множество больших рогатых жаб, хватающих мошкару, привлеченную их огромными светящимися глазами. Пришла четверка охранников, и донесся слабый запах костра, на котором, наверное, сжигали собранный за день мусор. На берегу озера они порылись в ошметках синей одежды и, смеясь, зашвырнули далеко в воду длинные кости. Один из них побежал с тряпками к костру, а другие поволокли тачки вверх по склону к сарайчику. Бонд притаился. Они свалили тачки в сарай и стояли там, болтая, в ожидании четвертого, а потом, не заметив в темноте разбросанные в беспорядке мешки, ушли к замку.
Подождав немного. Бонд встал, потянулся, стряхнул с себя пыль. Спина болела, но больше всего хотелось курить. А, ладно. Может быть, это его последняя сигарета. Он сел, выпил немного воды, съел порядочный кусок показавшегося необыкновенно вкусным пеммикана, еще разок приложился к бутылке. Вытащил пачку «Шансей» и закурил, спрятав сигарету в ладонях и мгновенно задув спичку. Глубоко затянулся. Блаженство! Еще затяжка, и предстоящая ночь уже не кажется такой безнадежной. Все будет нормально! Он подумал о Кисси: ест свой соевый творог и рыбу и готовится к ночному плаванию. Через несколько часов она будет совсем рядом. Но вот что случится с ним к этому времени? Сигарета обожгла пальцы. Бонд раздавил окурок и запихал его в щель в полу. Семь тридцать; стали умолкать насекомые. Бонд начал тщательно готовиться к походу.
В девять он вышел из сарая. Сияла луна, было тихо, лишь вдалеке булькали фумаролы да изредка зловеще шуршал в кустах геккон. Он шел знакомой дорогой вдоль деревьев. Остановился, глядя на высокий донжон, чернеющий на фоне неба. Впервые заметил, что воздушный шар с предупреждающими надписями привязан к угловому столбу балюстрады, окружающей третий, средний, из пяти ярусов башни. Несколько окон слабо светились, и Бонд решил, что именно там обитает Блофелд. Он глубоко вздохнул, осторожно пересек полосу гравия и благополучно добрался до маленькой двери под деревянным мостом.
Карманов в черном костюме «ниндзя» было, как во фраке фокусника. Бонд вытащил карманный фонарик толщиной с палец и маленький стальной напильник и занялся цепью, изредка поплевывая на разрез, чтобы смягчить скрежет металла. Наконец он распилил звено, разогнул его напильником и осторожно снял замок и цепь. Он слегка нажал и дверь приоткрылась. Он толкнул смелее и посветил фонариком. И хорошо сделал. На первой же каменной ступени стоял настороженный капкан, здоровенные ржавые челюсти его были слегка прикрыты соломой. Бонд вздрогнул, представив, как две пилы впиваются ему в ногу пониже колена. Будь начеку — это не последняя ловушка!
Бонд тихо закрыл за собой дверь, обошел капкан и повел фонариком перед собой. Ничего. Он был в огромном подземелье, где когда-то, наверное, хранились припасы для небольшой армии. Тень мелькнула в тонком луче света, потом еще одна и еще, вокруг раздался пронзительный визг. Бонд не имел ничего против летучих мышей. Говорят, они путаются в волосах, ерунда, с таким радаром не запутаешься. Он осторожно пробирался вперед, посматривая на грубые каменные плиты перед собой. Он прошел несколько массивных арок, и огромное подземелье начало сужаться, он уже видел стены справа и слева и затянутый паутиной сводчатый потолок. А вот и лестница наверх! Он насчитал двадцать ступеней, прежде, чем подошел к широкой двойной двери. Замка на ней не было. Он толкнул ее и почувствовал сопротивление слабенького запора. Бонд вытащил ломик и нащупал какой-то засов. Бонд крепко нажал, старый металл заскрежетал, на пол посыпались гвозди. Бонд нажал еще раз, с пронзительным визгом засов лопнул, и половинка двери, поскрипывая на ржавых петлях, распахнулась. Впереди по-прежнему было темно. Бонд, потушив фонарик, прислушаются. Здесь, глубоко в подвалах замка, было тихо. Он включил фонарик: каменные ступени вели наверх к современной двери из лакированного дерева. Он подошел и осторожно повернул металлическую ручку. Не заперто! Тихо открыл дверь и вышел в каменный коридор, уходящих наверх. В конце коридора была еще одна дверь, и под нею пробивалась полоска света!
Бонд бесшумно подошел и, затаив дыхание, прижал ухо к замочной скважине. Мертвая тишина. Он нажал на ручку, приоткрыл дверь на дюйм, затем шире, вошел и прикрыл за собой дверь. Он был в вестибюле замка. Слева — огромная входная дверь, потертая красная дорожка шла от нее через весь холл и исчезала в тени, куда не доставал свет единственной масляной лампы, висящей над входом. Холл, за исключением дорожки, ничего не украшало, грубую штукатурку потолка крест-накрест пересекали тяжелые балки, прикрытые бамбуковыми решетками. В воздухе висел сырой запах холодного каменного жилья.
Бонд решил оставить дорожку в покое и держаться поближе к стенам. Похоже, он выбрался на нужный этаж и цель его была где-то рядом. В цитадель он проник. Пока все идет нормально.
На следующей двери, ведущей явно в приемную, была простая защелка. Бонд заглянул в замочную скважину. Тусклый свет. Ни звука. Он приоткрыл дверь, потом распахнул ее и вошел. Еще один просторный зал, обставленный с княжеским великолепием — парадная приемная, решил Бонд. Между длинными золотисто-красными портьерами на белой оштукатуренной стене красовались пять комплектов доспехов и оружия, тяжелая старинная мебель была удобно расставлена на лежащем в центре комнаты огромном, королевском голубого цвета ковре. Ярко натертый пол отражал свет двух больших масляных ламп, свисающих с потолочных балок, расписанных темно-красным зигзагообразным орнаментом. Выбрав в качестве убежища широкие портьеры, Бонд, скользя от одной к другой, подобрался к маленькой двери в конце зала, ведущей, как он решил, в жилые комнаты.
Наклонился, чтобы прислушаться, и тут же метнулся за ближайшую портьеру. Шаги! На левый кулак Бонд намотал тонкую цепь, сжал в правом ломик и замер в ожидании, припав к щели в пахнущей пылью портьере.
Маленькая дверь приоткрылась, появилась спина охранника. На нем был черный пояс с кобурой. Коно, переводчик Блофелда? Наверное, работал с немцами во время войны может быть в «Кемпейтай». Чем это он занимается? Возится с чем-то за дверью — выключатель? Но электричества здесь нет. Закончив, человек поклонился и закрыл за собой дверь, «Маскос» на нем не было; и Бонд успел рассмотреть уверенное узкоглазое смуглое лицо. Человек пересек приемную. Бонд услышал скрип дальней двери и все замерло. Он подождал добрых пять минут, осторожно выглянул за портьеру и осмотрел зал. Он был один.
А теперь последний рывок!
Держа оружие в руках. Бонд подобрался к двери. Ни звука не было слышно за нею. Но охранник ведь кому-то поклонился. А, черт с ним! Наверное, из уважения к духу Хозяина. Бонд тихо, но решительно распахнул дверь и ворвался в комнату, готовый к атаке.
Встретил его совершенно пустой безликий проход, длиной футов в двадцать, тускло освещенный висящей в центре масляной лампой. Пол, как и повсюду, был хорошо натерт. «Поющий пол»? Нет, под шагами охранника он не скрипел. Но из-за двери впереди слышались звуки музыки. Это был Вагнер, «Полет Валькирий». Спасибо, Блофелд, отличное прикрытие. И Бонд бесшумно двинулся вперед.
Все произошло мгновенно. Бонд ступил на середину прохода и, как на детских качелях, все двадцать футов пола неслышно повернулись на оси, и Бонд, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь, полетел, размахивая руками, в черную пропасть! Охранник! Вот зачем ковырялся он за дверью! Устанавливал рычаг ловушки классического каменного мешка древних замков. А он, Бонд, прошляпил! Как только он слетел с края наклонившейся платформы, истерически заверещала охранная сигнализация. Мельком Бонд успел заметить, что платформа, освободившись от его веса, стала на место, почувствовал страшный удар и потерял сознание…
По черному туннелю Бонд с трудом всплывал к спящему пятнышку света. Кто это его лупит, за что? Он нашел два «аваби», чувствовал острые кромки грубого панциря в своих руках. Чего еще хочет Кисси?
— Кисси, — пробормотал он, — прекрати. Перестань, Кисси.
Пятно света увеличилось, превратилось в покрытый соломой пол, где он лежал, скорчившись, и кто-то ладонью хлестал его по лицу. Раз! Раз! Каждый удар отзывался в голове пронзительной болью. Бонд увидел перед собой борт лодки и попытался, приподнявшись, ухватиться за него. Он показал «аваби», все в порядке, и попробовал забросить их в бадейку. Сознание вернулось, и он увидел две горсти соломы, рассыпавшиеся по полу. Удары прекратились. И зрение возвращалось, нечеткое, сквозь дымку боли. Смуглое лицо. Узкие глаза. Коно, охранник. И еще один держит фонарь. Он все вспомнил. Какие там «аваби»! Какая Кисси! Все провалилось! «Шимата!» Допрыгался! Тигр! Щелкнул замок, и Бонд окончательно пришел в себя. Спокойно, ты — глухонемой. Шахтер-японец из Фукуока. Вот справка. Черт с ней, с головой. Кости целы. Не дергаться. Бонд ощупал себя. Да он же совершенно голый, если не считать коротеньких трусов от костюма «ниндзя». Он низко поклонился и выпрямился. Коно, рука на расстегнутой кобуре, что-то грозно пролаял. Бонд, слизывая кровь с разбитой губы, тупо смотрел на него пустыми глазами. Коно вытащил небольшой пистолет, махнул рукой. Бонд опять поклонился, бросил беглый взгляд на камеру, в которую он свалился и, вслед за невидимым охранником с фонарем, вышел наружу.
Ступени, коридор, дверь. Коно шагнул вперед и постучал.
И вот Бонд стоит в середине маленькой, уставленной книгами, комнаты, а второй охранник выкладывает на пол его комбинезон и содержимое карманов. Совершенно недвусмысленное.
Блофелд в великолепном черном кимоно с золотым драконом стоял у камина с раскаленной жаровней. Это был он собственной персоной: высокий открытый лоб, тонкие яркие губы, прикрытые густыми седеющими усами, приспущенными на концах, как у мандарина, грива седых, а ля мосье граф де Блювиль, волос, черные провалы глаз. А рядом, завершая картинку отдыхающей после обеда семейной пары, сидела Ирма Бунт, в полном облачении высокопоставленной японской леди, с вышивкой на коленях, ждущей, когда ею займутся руки хозяйки — после того, как разберутся с неожиданно возникшей помехой. Пухлое квадратное лицо, тугой пучок серых волос, светло-карие, почти желтые глаза.
— Господи, — вяло подумал Бонд, — вот же они. Только руку протяни. Не ошибись я, были б уже трупами. Может не все еще потеряно? Как же трещит голова!
Длинный меч Блофелда стоял у стены. Он взял его и вышел на середину комнаты. Кончиком меча ковырнул вещи Бонда, подцепил черный комбинезон. Спросил по-немецки:
— Что это такое, Коно?
Начальник охраны отвечал тоже по-немецки. В голосе его звучала тревога, и он с каким-то уважением переводил взгляд с Бонда на хозяина:
— Это костюм «ниндзя», герр доктор. Эти люди знают тайное искусство «нинюцу». Они скрытно передвигаются, становятся невидимыми, убивают без оружия. В Японии их боятся. Это очень древнее искусство, и я не знал, что они еще существуют. Этого человека, без сомнения, послали убить вас, милорд. И если бы не ловушка…
— А кто он такой? — Блофелд внимательно посмотрел на Бонда. — Для японца он слишком высок.
— Среди шахтеров много высоких людей, милорд. Мы нашли у него справку глухонемого. Документы в порядке, по ним он шахтер из Фукуока. Думаю, липа. Ногти на руках обломаны, но, все равно, у шахтеров таких рук не бывает.
— Согласен. Но скоро мы все узнаем. — Блофелд повернулся к женщине. — Что ты думаешь, дорогая? Женский инстинкт не обманешь.
Ирма Бунт поднялась и подошла к нему. Она пронзительно посмотрела на Бонда, а потом, не подходя близко, обошла вокруг. Взглянула слева в профиль и с дрожью в голосе прошептала:
— Бог ты мой! — Вернулась к Блофелду. Хрипло, не отрывая испуганного взгляда от Бонда, сказала:
— Не может быть! Это он! Шрам на щеке! Профиль! А брови ему подбрили!
Повернулась к Блофелду, сказала уверенно:
— Это английский шпион. Бонд, Джеймс Бонд. Ты убил его жену. Его тогда звали сэр Хилари Брэй. — С яростью она добавила: — Клянусь! Я не ошибаюсь, Эрнст!
Блофелд прищурил глаза:
— Да, похож. Но как он здесь очутился? Как нашел меня? Кто его послал?
— Японская Секретная Служба. Наверняка у них есть связи с англичанами.
— Не может быть! Они бы просто пришли с ордером на арест. Что-то много здесь загадок. Надо вытянуть из него всю правду. Главное, не торопиться. Во-первых, разберемся с этой подозрительной немотой. В комнате для допросов. Для начала его стоит слегка обработать.
Он повернулся к Коно:
— Позови сюда Казаму.
Подождав немного. Бонд встал, потянулся, стряхнул с себя пыль. Спина болела, но больше всего хотелось курить. А, ладно. Может быть, это его последняя сигарета. Он сел, выпил немного воды, съел порядочный кусок показавшегося необыкновенно вкусным пеммикана, еще разок приложился к бутылке. Вытащил пачку «Шансей» и закурил, спрятав сигарету в ладонях и мгновенно задув спичку. Глубоко затянулся. Блаженство! Еще затяжка, и предстоящая ночь уже не кажется такой безнадежной. Все будет нормально! Он подумал о Кисси: ест свой соевый творог и рыбу и готовится к ночному плаванию. Через несколько часов она будет совсем рядом. Но вот что случится с ним к этому времени? Сигарета обожгла пальцы. Бонд раздавил окурок и запихал его в щель в полу. Семь тридцать; стали умолкать насекомые. Бонд начал тщательно готовиться к походу.
В девять он вышел из сарая. Сияла луна, было тихо, лишь вдалеке булькали фумаролы да изредка зловеще шуршал в кустах геккон. Он шел знакомой дорогой вдоль деревьев. Остановился, глядя на высокий донжон, чернеющий на фоне неба. Впервые заметил, что воздушный шар с предупреждающими надписями привязан к угловому столбу балюстрады, окружающей третий, средний, из пяти ярусов башни. Несколько окон слабо светились, и Бонд решил, что именно там обитает Блофелд. Он глубоко вздохнул, осторожно пересек полосу гравия и благополучно добрался до маленькой двери под деревянным мостом.
Карманов в черном костюме «ниндзя» было, как во фраке фокусника. Бонд вытащил карманный фонарик толщиной с палец и маленький стальной напильник и занялся цепью, изредка поплевывая на разрез, чтобы смягчить скрежет металла. Наконец он распилил звено, разогнул его напильником и осторожно снял замок и цепь. Он слегка нажал и дверь приоткрылась. Он толкнул смелее и посветил фонариком. И хорошо сделал. На первой же каменной ступени стоял настороженный капкан, здоровенные ржавые челюсти его были слегка прикрыты соломой. Бонд вздрогнул, представив, как две пилы впиваются ему в ногу пониже колена. Будь начеку — это не последняя ловушка!
Бонд тихо закрыл за собой дверь, обошел капкан и повел фонариком перед собой. Ничего. Он был в огромном подземелье, где когда-то, наверное, хранились припасы для небольшой армии. Тень мелькнула в тонком луче света, потом еще одна и еще, вокруг раздался пронзительный визг. Бонд не имел ничего против летучих мышей. Говорят, они путаются в волосах, ерунда, с таким радаром не запутаешься. Он осторожно пробирался вперед, посматривая на грубые каменные плиты перед собой. Он прошел несколько массивных арок, и огромное подземелье начало сужаться, он уже видел стены справа и слева и затянутый паутиной сводчатый потолок. А вот и лестница наверх! Он насчитал двадцать ступеней, прежде, чем подошел к широкой двойной двери. Замка на ней не было. Он толкнул ее и почувствовал сопротивление слабенького запора. Бонд вытащил ломик и нащупал какой-то засов. Бонд крепко нажал, старый металл заскрежетал, на пол посыпались гвозди. Бонд нажал еще раз, с пронзительным визгом засов лопнул, и половинка двери, поскрипывая на ржавых петлях, распахнулась. Впереди по-прежнему было темно. Бонд, потушив фонарик, прислушаются. Здесь, глубоко в подвалах замка, было тихо. Он включил фонарик: каменные ступени вели наверх к современной двери из лакированного дерева. Он подошел и осторожно повернул металлическую ручку. Не заперто! Тихо открыл дверь и вышел в каменный коридор, уходящих наверх. В конце коридора была еще одна дверь, и под нею пробивалась полоска света!
Бонд бесшумно подошел и, затаив дыхание, прижал ухо к замочной скважине. Мертвая тишина. Он нажал на ручку, приоткрыл дверь на дюйм, затем шире, вошел и прикрыл за собой дверь. Он был в вестибюле замка. Слева — огромная входная дверь, потертая красная дорожка шла от нее через весь холл и исчезала в тени, куда не доставал свет единственной масляной лампы, висящей над входом. Холл, за исключением дорожки, ничего не украшало, грубую штукатурку потолка крест-накрест пересекали тяжелые балки, прикрытые бамбуковыми решетками. В воздухе висел сырой запах холодного каменного жилья.
Бонд решил оставить дорожку в покое и держаться поближе к стенам. Похоже, он выбрался на нужный этаж и цель его была где-то рядом. В цитадель он проник. Пока все идет нормально.
На следующей двери, ведущей явно в приемную, была простая защелка. Бонд заглянул в замочную скважину. Тусклый свет. Ни звука. Он приоткрыл дверь, потом распахнул ее и вошел. Еще один просторный зал, обставленный с княжеским великолепием — парадная приемная, решил Бонд. Между длинными золотисто-красными портьерами на белой оштукатуренной стене красовались пять комплектов доспехов и оружия, тяжелая старинная мебель была удобно расставлена на лежащем в центре комнаты огромном, королевском голубого цвета ковре. Ярко натертый пол отражал свет двух больших масляных ламп, свисающих с потолочных балок, расписанных темно-красным зигзагообразным орнаментом. Выбрав в качестве убежища широкие портьеры, Бонд, скользя от одной к другой, подобрался к маленькой двери в конце зала, ведущей, как он решил, в жилые комнаты.
Наклонился, чтобы прислушаться, и тут же метнулся за ближайшую портьеру. Шаги! На левый кулак Бонд намотал тонкую цепь, сжал в правом ломик и замер в ожидании, припав к щели в пахнущей пылью портьере.
Маленькая дверь приоткрылась, появилась спина охранника. На нем был черный пояс с кобурой. Коно, переводчик Блофелда? Наверное, работал с немцами во время войны может быть в «Кемпейтай». Чем это он занимается? Возится с чем-то за дверью — выключатель? Но электричества здесь нет. Закончив, человек поклонился и закрыл за собой дверь, «Маскос» на нем не было; и Бонд успел рассмотреть уверенное узкоглазое смуглое лицо. Человек пересек приемную. Бонд услышал скрип дальней двери и все замерло. Он подождал добрых пять минут, осторожно выглянул за портьеру и осмотрел зал. Он был один.
А теперь последний рывок!
Держа оружие в руках. Бонд подобрался к двери. Ни звука не было слышно за нею. Но охранник ведь кому-то поклонился. А, черт с ним! Наверное, из уважения к духу Хозяина. Бонд тихо, но решительно распахнул дверь и ворвался в комнату, готовый к атаке.
Встретил его совершенно пустой безликий проход, длиной футов в двадцать, тускло освещенный висящей в центре масляной лампой. Пол, как и повсюду, был хорошо натерт. «Поющий пол»? Нет, под шагами охранника он не скрипел. Но из-за двери впереди слышались звуки музыки. Это был Вагнер, «Полет Валькирий». Спасибо, Блофелд, отличное прикрытие. И Бонд бесшумно двинулся вперед.
Все произошло мгновенно. Бонд ступил на середину прохода и, как на детских качелях, все двадцать футов пола неслышно повернулись на оси, и Бонд, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь, полетел, размахивая руками, в черную пропасть! Охранник! Вот зачем ковырялся он за дверью! Устанавливал рычаг ловушки классического каменного мешка древних замков. А он, Бонд, прошляпил! Как только он слетел с края наклонившейся платформы, истерически заверещала охранная сигнализация. Мельком Бонд успел заметить, что платформа, освободившись от его веса, стала на место, почувствовал страшный удар и потерял сознание…
По черному туннелю Бонд с трудом всплывал к спящему пятнышку света. Кто это его лупит, за что? Он нашел два «аваби», чувствовал острые кромки грубого панциря в своих руках. Чего еще хочет Кисси?
— Кисси, — пробормотал он, — прекрати. Перестань, Кисси.
Пятно света увеличилось, превратилось в покрытый соломой пол, где он лежал, скорчившись, и кто-то ладонью хлестал его по лицу. Раз! Раз! Каждый удар отзывался в голове пронзительной болью. Бонд увидел перед собой борт лодки и попытался, приподнявшись, ухватиться за него. Он показал «аваби», все в порядке, и попробовал забросить их в бадейку. Сознание вернулось, и он увидел две горсти соломы, рассыпавшиеся по полу. Удары прекратились. И зрение возвращалось, нечеткое, сквозь дымку боли. Смуглое лицо. Узкие глаза. Коно, охранник. И еще один держит фонарь. Он все вспомнил. Какие там «аваби»! Какая Кисси! Все провалилось! «Шимата!» Допрыгался! Тигр! Щелкнул замок, и Бонд окончательно пришел в себя. Спокойно, ты — глухонемой. Шахтер-японец из Фукуока. Вот справка. Черт с ней, с головой. Кости целы. Не дергаться. Бонд ощупал себя. Да он же совершенно голый, если не считать коротеньких трусов от костюма «ниндзя». Он низко поклонился и выпрямился. Коно, рука на расстегнутой кобуре, что-то грозно пролаял. Бонд, слизывая кровь с разбитой губы, тупо смотрел на него пустыми глазами. Коно вытащил небольшой пистолет, махнул рукой. Бонд опять поклонился, бросил беглый взгляд на камеру, в которую он свалился и, вслед за невидимым охранником с фонарем, вышел наружу.
Ступени, коридор, дверь. Коно шагнул вперед и постучал.
И вот Бонд стоит в середине маленькой, уставленной книгами, комнаты, а второй охранник выкладывает на пол его комбинезон и содержимое карманов. Совершенно недвусмысленное.
Блофелд в великолепном черном кимоно с золотым драконом стоял у камина с раскаленной жаровней. Это был он собственной персоной: высокий открытый лоб, тонкие яркие губы, прикрытые густыми седеющими усами, приспущенными на концах, как у мандарина, грива седых, а ля мосье граф де Блювиль, волос, черные провалы глаз. А рядом, завершая картинку отдыхающей после обеда семейной пары, сидела Ирма Бунт, в полном облачении высокопоставленной японской леди, с вышивкой на коленях, ждущей, когда ею займутся руки хозяйки — после того, как разберутся с неожиданно возникшей помехой. Пухлое квадратное лицо, тугой пучок серых волос, светло-карие, почти желтые глаза.
— Господи, — вяло подумал Бонд, — вот же они. Только руку протяни. Не ошибись я, были б уже трупами. Может не все еще потеряно? Как же трещит голова!
Длинный меч Блофелда стоял у стены. Он взял его и вышел на середину комнаты. Кончиком меча ковырнул вещи Бонда, подцепил черный комбинезон. Спросил по-немецки:
— Что это такое, Коно?
Начальник охраны отвечал тоже по-немецки. В голосе его звучала тревога, и он с каким-то уважением переводил взгляд с Бонда на хозяина:
— Это костюм «ниндзя», герр доктор. Эти люди знают тайное искусство «нинюцу». Они скрытно передвигаются, становятся невидимыми, убивают без оружия. В Японии их боятся. Это очень древнее искусство, и я не знал, что они еще существуют. Этого человека, без сомнения, послали убить вас, милорд. И если бы не ловушка…
— А кто он такой? — Блофелд внимательно посмотрел на Бонда. — Для японца он слишком высок.
— Среди шахтеров много высоких людей, милорд. Мы нашли у него справку глухонемого. Документы в порядке, по ним он шахтер из Фукуока. Думаю, липа. Ногти на руках обломаны, но, все равно, у шахтеров таких рук не бывает.
— Согласен. Но скоро мы все узнаем. — Блофелд повернулся к женщине. — Что ты думаешь, дорогая? Женский инстинкт не обманешь.
Ирма Бунт поднялась и подошла к нему. Она пронзительно посмотрела на Бонда, а потом, не подходя близко, обошла вокруг. Взглянула слева в профиль и с дрожью в голосе прошептала:
— Бог ты мой! — Вернулась к Блофелду. Хрипло, не отрывая испуганного взгляда от Бонда, сказала:
— Не может быть! Это он! Шрам на щеке! Профиль! А брови ему подбрили!
Повернулась к Блофелду, сказала уверенно:
— Это английский шпион. Бонд, Джеймс Бонд. Ты убил его жену. Его тогда звали сэр Хилари Брэй. — С яростью она добавила: — Клянусь! Я не ошибаюсь, Эрнст!
Блофелд прищурил глаза:
— Да, похож. Но как он здесь очутился? Как нашел меня? Кто его послал?
— Японская Секретная Служба. Наверняка у них есть связи с англичанами.
— Не может быть! Они бы просто пришли с ордером на арест. Что-то много здесь загадок. Надо вытянуть из него всю правду. Главное, не торопиться. Во-первых, разберемся с этой подозрительной немотой. В комнате для допросов. Для начала его стоит слегка обработать.
Он повернулся к Коно:
— Позови сюда Казаму.
19. Допрос
В комнате было уже десять охранников, выстроившихся вдоль стены за спиной Коно. В руках все держали длинные палки. Коно пролаял команду. Здоровенный, похожий на боксера, парень с наголо выбритой головой прислонил палку к стене и вышел вперед. Лапы у него были, как окорока. Ухмыляясь черными сломанными зубами, он подошел к Бонду и принял стойку, расставив ноги для упора. Размахнулся и треснул правым свингом по голове, прямо по месту, которым Бонд приложился, попав в ловушку. В голове что-то взорвалось. Удар левой — Бонда повело в сторону. Сквозь кровавый туман он с трудом различал Блофелда и его бабу. На морде Блофелда был чисто научный интерес, но чертова сучка облизывала губы и часто дышала.
После десятого удара Бонд решил, что пора действовать, пока он не рассыпался окончательно. Широко расставленные ноги — отличная мишень. Если, конечно, парень не знает приемов «сумо»! Бонд прицелился, и, когда парень в очередной раз размахнулся, ударил изо всех оставшихся у него сил. Нога угодила куда надо. Парень завизжал по-поросячьи и покатился по полу, хватаясь за яйца. Охранники, подняв палки, рванулись вперед, а Коно вытащил пистолет. Бонд нырнул за высокую спинку стула, поднял его и швырнул в толпу охранников. Ножка попала кому-то в зубы, треснула разбитая челюсть. Схватившись за лицо, человек упал.
— Хальт! — знакомый уже отрывистый немецкий лай. Нападавшие замерли, опустив палки. — Коно! Этих убрать. — Блофелд показал на валявшихся на полу. — Наказать Казаму за плохую подготовку. Этому вставить зубы. И хватит Обычными способами его заговорить не заставишь. Если не глухой, камеры для допросов ему не выдержать. Туда его. Охрана пусть ждет в приемной. Вперед!
Коно отдал команды, которые мгновенно выполнили, махнул Бонду пистолетом и открыл маленькую дверь рядом с книжной полкой, показав на узкий каменный проход Что теперь? Бонд облизнул кровь в уголке рта. Он уже дошел до точки. Больше не выдержит. Что еще за камера? Его передернуло. Оставался шанс вцепиться Блофелду в глотку. Прихватить бы его с собой! Он спустился вниз, не отреагировал на приказ Коно открыть грубо сколоченную дверь в конце коридора, подождал, пока ее откроет охранник, в спину ему в это время упирался пистолет, и вошел в странную, дикого тесаного камня, комнату. Было очень жарко, противно воняло серой.
Вошли Блофелд и женщина, дверь закрыли, и они уселись в деревянные кресла под масляной лампой. На стене висели большие кухонные часы, через каждые пятнадцать минут цифра была подчеркнута красной линией. На часах было одиннадцать и тут с громким металлическим щелчком минутная стрелка перешла на другое деление. Коно показал Бонду на каменное сидение с подлокотниками в дальнем конце комнаты, покрытое подсыхающей серой грязью; эта же гадость была на полу вокруг. Над камнем, на потолке, зияло большое отверстие, сквозь которое Бонд увидел клочок темного неба и звезды. Резиновые сапоги Коно прошлепали за ним. Бонду жестами приказали сесть на камень. В центре сидения была большая круглая дыра. Бонд сел, вздрогнув от прикосновения горячей липкой грязи, положил локти на каменные ручки сидения. Он знал, что его ожидает, от ужаса заныло в животе.
На другом конце комнаты заговорил Блофелд. Заговорил по-английски, громко, голос эхом метался в каменных стенах:
— Коммандер Бонд, или, если вы предпочитаете, номер 007 Британской Секретной Службы, это камера для допросов, мое изобретение. Здесь говорят почти все молчуны. В моем поместье активная вулканическая зона. Сейчас вы сидите прямо над грязевым гейзером, температура его около тысячи градусов по Цельсию, высота выброса почти сто футов. От вас до источника в земле футов пятьдесят. Я позаботился провести его прямо к дыре, на которой вы восседаете. Это так называемый пульсирующий гейзер. Действует каждые пятнадцать минут.
Блофелд оглянулся на часы.
— У вас остается одиннадцать минут перед очередным выбросом. Если вы не слышите меня или переводчика, если вы глухонемой японец, как вы утверждаете, вы останетесь на месте и в четверть двенадцатого вам сожжет задницу. Если же вы не станете этого дожидаться и уберетесь с камня, станет ясно, что вы врете, вами вновь займутся и, неизбежно, придется отвечать на мои вопросы. Я хочу знать, кто вы, как попали сюда, кто вас послал и с какой целью, и кто еще вовлечен в этот заговор. Вам ясно? Спектакль еще не надоел? Очень хорошо. На всякий случай, начальник охраны переведет все это на японский.
Он повернулся к охраннику:
— Коно, объясните ему назначение этой комнаты.
Коно, стоя на посту у двери, затараторил по-японски. Бонд не обращал на него внимания. Он сконцентрировался и собирал все оставшиеся силы. Уселся поудобнее и небрежно оглядел комнату. Он хорошо запомнил последнюю «преисподнюю» в Беппу, и теперь пытался кое-что обнаружить.
Ага! Вот оно! Маленький деревянный ящик в углу, справа от его камня. Замочной скважины нет. Внутри, без сомнения, вентиль, регулирующий работу гейзера. Как это использовать? Шевели мозгами, нужен план. Хоть бы голова болеть перестала. Он уперся локтями в колени, спрятал в ладонях разбитое лицо. Радовало, что охраннику сейчас еще хуже!
Коно замолчал. Минутная стрелка с громким металлическим стуком перескочила на следующее деление.
И еще девять раз. Бонд посмотрел на черно-белый циферблат. 11:14. Мощное сердитое ворчание послышалось где-то глубоко под ним, за ним — тяжелый удар очень горячего воздуха.
Бонд встал и медленно пошел прочь, дошел до чистого участка пола и остановился. Повернулся к гейзеру. Ворчание превратилось в далекий визг. Визг — в глубокий устрашающий рев; казалось, из туннеля вырвался экспресс. Раздался резкий хлопок, и из дыры, на которой только что сидел Бонд, с огромной скоростью вылетела внушительная струя блестящей серой грязи. Прямо в отверстие в потолке. Извержение продолжалось с полсекунды, сухой жар заполнил комнату. Бонд вытер пот со лба. Затем серая арка обрушилась вниз, грязь зашлепала по крыше над головой, расплескалась дымящимися лужами по полу. В дыре забулькало, и комнату заволокло паром. Тошнотворно воняло серой. В наступившей тишине щелчок минутной стрелки прозвучал, как удар гонга.
Бонд повернулся и посмотрел на парочку под часами. Весело сказал:
— Ну, Блофелд, ублюдок шизанутый, твой кочегар там, внизу, знает свое дело. Теперь зови дюжину ведьм, и если они такие же красотки, как фройляйн Бунт, попросим Ллойд Вебера сбацать музон и поставим к Рождеству на Бродвее. Заметано?
Блофелд повернулся к Ирме:
— Дорогая, ты была права! Тот самый англичанин. За мной нитка серого жемчуга от мистера Микимото, не забудь напомнить. А теперь надо покончить с ним раз и навсегда. Давно пора спать.
— Действительно, милый Эрнст. Но сначала допроси его.
— Конечно, Ирмхен. Главное, не останавливаться, он уже надломлен. Долго не продержится. За дело!
Назад, вверх по каменному коридору! Назад, в библиотеку! Назад, Ирма — к вышивке, Блофелд — к камину; героическая поза, рука чуть касается рукоятки тяжелого меча. Казалось, они слегка размялись после обеда: партия в бильярд, полистали альбомы с марками, четверть часа скучнейшего домашнего кино.
— К черту шахтера из Фукуока, — решил Бонд. Рядом со стеллажами стоял письменный стол. Он вытащил из-за него стул и уселся. На столе лежали сигареты и спички. Он закурил, с наслаждением вдыхая дым. Не отказывать же себе в последнем удовольствии. Он стряхнул пепел на ковер и положил ногу на ногу.
Блофелд кивнул на лежащие на полу вещи Бонда:
— Коно, это убрать. Я осмотрю все позже. Подожди с остальными в приемной. Приготовь паяльную лампу и электрогенератор, могут потребоваться. — Он повернулся к Бонду. — А теперь — говори, и умрешь без мучений, от меча. Не бойся. Я им прекрасно владею, и он остр, как бритва. Будешь молчать — подыхать придется долго и мучительно, и все равно заговоришь, не тебя мне учить. Любому упрямству есть предел. Ну?
Бонд спокойно ответил:
— Блофелд, не будь идиотом. В Лондоне и Токио известно, что я здесь. Есть шанс избавиться от вышки. У тебя куча денег, можешь нанять хороших адвокатов. Убьешь меня, песенка твоя спета.
— Мистер Бонд, не преувеличивайте. Как и вы, я знаю бюрократов. И потому с полной уверенностью заявляю, что вы врете. Если бы мою личность официально установили, сюда нагрянула бы целая армия полицейских. А с ними и шишка из ЦРУ, я у них в списке разыскиваемых. Здесь американская сфера влияния. Вам могут разрешить допросить меня после ареста, но не участвовать в нем.
— С чего ты взял, что это полицейская акция? Когда в Англии стало известно об этом местечке, я сразу понял, чья это затея. Получил разрешение на проверку. Мое местопребывание известно, и возмездие не заставит себя ждать.
— Не обольщайтесь, мистер Бонд. От вас и следа не останется. Кстати у меня есть кое-какая информация о причинах вашего появления. Агент сообщил, что глава японской Секретной Службы, некий Танака, появился здесь в сопровождении одетого по-японски иностранца. Ваша внешность соответствует описаниям агента.
— Где он? Я бы хотел с ним поговорить.
— Он занят.
— Ну, конечно.
Черные глаза Блофелда вспыхнули:
— Вы забываетесь, мистер Бонд. Это я вас допрашиваю. Танаку я знаю. Совершенно безжалостная скотина, и я осмелюсь высказать предположение, которое подтверждают и факты, и ваши неуклюжие увертки. Танака уже потерял здесь одного агента. Подвернулись вы, приехали, должно быть, по делам; и за деньги, или в обмен за услугу, согласились убить меня, решив смущающую японское правительство проблему. Меня не интересует, откуда вы узнали, что доктор Шаттерхэнд на самом деле Эрнст Ставро Блофелд. У вас есть личные причины убить меня, и я абсолютно уверен, что вы никому о них не рассказали, надеясь избежать официального расследования. — Блофелд помолчал. — Я очень умный человек, мистер Бонд. Ну, что скажете? И, так говорят американцы, не выпендривайтесь.
После десятого удара Бонд решил, что пора действовать, пока он не рассыпался окончательно. Широко расставленные ноги — отличная мишень. Если, конечно, парень не знает приемов «сумо»! Бонд прицелился, и, когда парень в очередной раз размахнулся, ударил изо всех оставшихся у него сил. Нога угодила куда надо. Парень завизжал по-поросячьи и покатился по полу, хватаясь за яйца. Охранники, подняв палки, рванулись вперед, а Коно вытащил пистолет. Бонд нырнул за высокую спинку стула, поднял его и швырнул в толпу охранников. Ножка попала кому-то в зубы, треснула разбитая челюсть. Схватившись за лицо, человек упал.
— Хальт! — знакомый уже отрывистый немецкий лай. Нападавшие замерли, опустив палки. — Коно! Этих убрать. — Блофелд показал на валявшихся на полу. — Наказать Казаму за плохую подготовку. Этому вставить зубы. И хватит Обычными способами его заговорить не заставишь. Если не глухой, камеры для допросов ему не выдержать. Туда его. Охрана пусть ждет в приемной. Вперед!
Коно отдал команды, которые мгновенно выполнили, махнул Бонду пистолетом и открыл маленькую дверь рядом с книжной полкой, показав на узкий каменный проход Что теперь? Бонд облизнул кровь в уголке рта. Он уже дошел до точки. Больше не выдержит. Что еще за камера? Его передернуло. Оставался шанс вцепиться Блофелду в глотку. Прихватить бы его с собой! Он спустился вниз, не отреагировал на приказ Коно открыть грубо сколоченную дверь в конце коридора, подождал, пока ее откроет охранник, в спину ему в это время упирался пистолет, и вошел в странную, дикого тесаного камня, комнату. Было очень жарко, противно воняло серой.
Вошли Блофелд и женщина, дверь закрыли, и они уселись в деревянные кресла под масляной лампой. На стене висели большие кухонные часы, через каждые пятнадцать минут цифра была подчеркнута красной линией. На часах было одиннадцать и тут с громким металлическим щелчком минутная стрелка перешла на другое деление. Коно показал Бонду на каменное сидение с подлокотниками в дальнем конце комнаты, покрытое подсыхающей серой грязью; эта же гадость была на полу вокруг. Над камнем, на потолке, зияло большое отверстие, сквозь которое Бонд увидел клочок темного неба и звезды. Резиновые сапоги Коно прошлепали за ним. Бонду жестами приказали сесть на камень. В центре сидения была большая круглая дыра. Бонд сел, вздрогнув от прикосновения горячей липкой грязи, положил локти на каменные ручки сидения. Он знал, что его ожидает, от ужаса заныло в животе.
На другом конце комнаты заговорил Блофелд. Заговорил по-английски, громко, голос эхом метался в каменных стенах:
— Коммандер Бонд, или, если вы предпочитаете, номер 007 Британской Секретной Службы, это камера для допросов, мое изобретение. Здесь говорят почти все молчуны. В моем поместье активная вулканическая зона. Сейчас вы сидите прямо над грязевым гейзером, температура его около тысячи градусов по Цельсию, высота выброса почти сто футов. От вас до источника в земле футов пятьдесят. Я позаботился провести его прямо к дыре, на которой вы восседаете. Это так называемый пульсирующий гейзер. Действует каждые пятнадцать минут.
Блофелд оглянулся на часы.
— У вас остается одиннадцать минут перед очередным выбросом. Если вы не слышите меня или переводчика, если вы глухонемой японец, как вы утверждаете, вы останетесь на месте и в четверть двенадцатого вам сожжет задницу. Если же вы не станете этого дожидаться и уберетесь с камня, станет ясно, что вы врете, вами вновь займутся и, неизбежно, придется отвечать на мои вопросы. Я хочу знать, кто вы, как попали сюда, кто вас послал и с какой целью, и кто еще вовлечен в этот заговор. Вам ясно? Спектакль еще не надоел? Очень хорошо. На всякий случай, начальник охраны переведет все это на японский.
Он повернулся к охраннику:
— Коно, объясните ему назначение этой комнаты.
Коно, стоя на посту у двери, затараторил по-японски. Бонд не обращал на него внимания. Он сконцентрировался и собирал все оставшиеся силы. Уселся поудобнее и небрежно оглядел комнату. Он хорошо запомнил последнюю «преисподнюю» в Беппу, и теперь пытался кое-что обнаружить.
Ага! Вот оно! Маленький деревянный ящик в углу, справа от его камня. Замочной скважины нет. Внутри, без сомнения, вентиль, регулирующий работу гейзера. Как это использовать? Шевели мозгами, нужен план. Хоть бы голова болеть перестала. Он уперся локтями в колени, спрятал в ладонях разбитое лицо. Радовало, что охраннику сейчас еще хуже!
Коно замолчал. Минутная стрелка с громким металлическим стуком перескочила на следующее деление.
И еще девять раз. Бонд посмотрел на черно-белый циферблат. 11:14. Мощное сердитое ворчание послышалось где-то глубоко под ним, за ним — тяжелый удар очень горячего воздуха.
Бонд встал и медленно пошел прочь, дошел до чистого участка пола и остановился. Повернулся к гейзеру. Ворчание превратилось в далекий визг. Визг — в глубокий устрашающий рев; казалось, из туннеля вырвался экспресс. Раздался резкий хлопок, и из дыры, на которой только что сидел Бонд, с огромной скоростью вылетела внушительная струя блестящей серой грязи. Прямо в отверстие в потолке. Извержение продолжалось с полсекунды, сухой жар заполнил комнату. Бонд вытер пот со лба. Затем серая арка обрушилась вниз, грязь зашлепала по крыше над головой, расплескалась дымящимися лужами по полу. В дыре забулькало, и комнату заволокло паром. Тошнотворно воняло серой. В наступившей тишине щелчок минутной стрелки прозвучал, как удар гонга.
Бонд повернулся и посмотрел на парочку под часами. Весело сказал:
— Ну, Блофелд, ублюдок шизанутый, твой кочегар там, внизу, знает свое дело. Теперь зови дюжину ведьм, и если они такие же красотки, как фройляйн Бунт, попросим Ллойд Вебера сбацать музон и поставим к Рождеству на Бродвее. Заметано?
Блофелд повернулся к Ирме:
— Дорогая, ты была права! Тот самый англичанин. За мной нитка серого жемчуга от мистера Микимото, не забудь напомнить. А теперь надо покончить с ним раз и навсегда. Давно пора спать.
— Действительно, милый Эрнст. Но сначала допроси его.
— Конечно, Ирмхен. Главное, не останавливаться, он уже надломлен. Долго не продержится. За дело!
Назад, вверх по каменному коридору! Назад, в библиотеку! Назад, Ирма — к вышивке, Блофелд — к камину; героическая поза, рука чуть касается рукоятки тяжелого меча. Казалось, они слегка размялись после обеда: партия в бильярд, полистали альбомы с марками, четверть часа скучнейшего домашнего кино.
— К черту шахтера из Фукуока, — решил Бонд. Рядом со стеллажами стоял письменный стол. Он вытащил из-за него стул и уселся. На столе лежали сигареты и спички. Он закурил, с наслаждением вдыхая дым. Не отказывать же себе в последнем удовольствии. Он стряхнул пепел на ковер и положил ногу на ногу.
Блофелд кивнул на лежащие на полу вещи Бонда:
— Коно, это убрать. Я осмотрю все позже. Подожди с остальными в приемной. Приготовь паяльную лампу и электрогенератор, могут потребоваться. — Он повернулся к Бонду. — А теперь — говори, и умрешь без мучений, от меча. Не бойся. Я им прекрасно владею, и он остр, как бритва. Будешь молчать — подыхать придется долго и мучительно, и все равно заговоришь, не тебя мне учить. Любому упрямству есть предел. Ну?
Бонд спокойно ответил:
— Блофелд, не будь идиотом. В Лондоне и Токио известно, что я здесь. Есть шанс избавиться от вышки. У тебя куча денег, можешь нанять хороших адвокатов. Убьешь меня, песенка твоя спета.
— Мистер Бонд, не преувеличивайте. Как и вы, я знаю бюрократов. И потому с полной уверенностью заявляю, что вы врете. Если бы мою личность официально установили, сюда нагрянула бы целая армия полицейских. А с ними и шишка из ЦРУ, я у них в списке разыскиваемых. Здесь американская сфера влияния. Вам могут разрешить допросить меня после ареста, но не участвовать в нем.
— С чего ты взял, что это полицейская акция? Когда в Англии стало известно об этом местечке, я сразу понял, чья это затея. Получил разрешение на проверку. Мое местопребывание известно, и возмездие не заставит себя ждать.
— Не обольщайтесь, мистер Бонд. От вас и следа не останется. Кстати у меня есть кое-какая информация о причинах вашего появления. Агент сообщил, что глава японской Секретной Службы, некий Танака, появился здесь в сопровождении одетого по-японски иностранца. Ваша внешность соответствует описаниям агента.
— Где он? Я бы хотел с ним поговорить.
— Он занят.
— Ну, конечно.
Черные глаза Блофелда вспыхнули:
— Вы забываетесь, мистер Бонд. Это я вас допрашиваю. Танаку я знаю. Совершенно безжалостная скотина, и я осмелюсь высказать предположение, которое подтверждают и факты, и ваши неуклюжие увертки. Танака уже потерял здесь одного агента. Подвернулись вы, приехали, должно быть, по делам; и за деньги, или в обмен за услугу, согласились убить меня, решив смущающую японское правительство проблему. Меня не интересует, откуда вы узнали, что доктор Шаттерхэнд на самом деле Эрнст Ставро Блофелд. У вас есть личные причины убить меня, и я абсолютно уверен, что вы никому о них не рассказали, надеясь избежать официального расследования. — Блофелд помолчал. — Я очень умный человек, мистер Бонд. Ну, что скажете? И, так говорят американцы, не выпендривайтесь.