Софья. Ах, как я ужасаюсь этого примера!
   Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще той веры, что человек не может быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть на то, что видим.
   Софья. Боже мой! Отчего такие страшные несчастии!…
   Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело о том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина – презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
   Софья. Да как достойного мужа не любить дружески?
   Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила. Это будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны.
   Софья. Все, что вы ни говорите, трогает сердце мое…
   Стародум(с нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность. От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…
   Софья. Ты ею наполнил все мои чувства. (Бросаясь целовать его руки) Где она?…
   Стародум (целуя сам ее руки). Она в твоей душе. Благодарю бога, что в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это прийти к тебе может; однако для тебя есть счастье всего этого больше. Это то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
   Софья. Дядюшка! Истинное мое счастье то, что ты у меня есть. Я знаю цену…
ЯВЛЕНИЕ III

Те же и камердинер.
   Камердинер подает письмо Стародуму.
   Стародум. Откуда?
   Камердинер. Из Москвы, с нарочным. (Отходит.)
   Стародум(распечатав и смотря на подпись). Граф Честан. А! (Начиная читать, показывает вид, что глаза разобрать не могут.) Софьюшка! Очки мои на столе, в книге.
   Софья(отходя). Тотчас, дядюшка.
ЯВЛЕНИЕ IV

Стародум.
   Стародум(один). Он, конечно, пишет ко мне о том же, о чем в Москве сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее сердце…
ЯВЛЕНИЕ V

Стародум и Софья.
   Софья(подавая очки). Нашла, дядюшка.
   Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
   Софья. Могу ли я иметь на сердце что-нибудь от вас скрытое? Нет, дядюшка. Я чистосердечно скажу вам…
ЯВЛЕНИЕ VI

Те же, Правдин и Милон.
   Правдин. Позвольте представить вам господина Милона, моего истинного друга.
   Стародум(в сторону). Милон!
   Милон. Я почту за истинное счастие, если удостоюсь вашего доброго мнения, ваших ко мне милостей…
   Стародум. Граф Честан не свойственник ли ваш?
   Милон. Он мне дядя.
   Стародум. Мне очень приятно быть знакому с человеком ваших качеств. Дядя ваш мне о вас говорил. Он отдает вам всю справедливость. Особливые достоинствы…
   Милон. Это его ко мне милость. В мои лета и в моем положении было бы непростительное высокомерие считать все то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.
   Правдин. Я наперед уверен, что друг мой приобретет вашу благосклонность, если вы его узнаете короче. Он бывал часто в доме покойной сестрицы вашей…
   Стародум оглядывается на Софью.
   Софья(тихо Стародуму и в большой робости). И матушка любила его, как сына.
   Стародум(Софье). Мне это очень приятно. (Милону.) Я слышал, что вы были в армии. Неустрашимость ваша…
   Милон. Я делал мою должность. Ни леты мои, ни чин, ни положение еще не позволили мне показать прямой неустрашимости, буде есть во мне она.
   Стародум. Как! Будучи в сражениях и подвергая жизнь свою…
   Милон. Я подвергал ее, как прочие. Тут храбрость была такое качество сердца, какое солдату велит иметь начальник, а офицеру честь. Признаюсь вам искренно, что показать прямой неустрашимости не имел я еще никакого случая, испытать же себя сердечно желаю.
   Стародум. Я крайне любопытен знать, в чем же полагаете вы прямую неустрашимость?
   Милон. Если позволите мне сказать мысль мою, я полагаю истинную неустрашимость в душе, а не в сердце. У кого она в душе, у того, без всякого сомнения, и храброе сердце. В нашем военном ремесле храбр должен быть воин, неустрашим военачальник. Он с холодною кровью усматривает все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что всего более – он для пользы и славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу. Неустрашимость его состоит, следственно, не в том, чтоб презирать жизнь свою. Он ее никогда и не отваживает. Он умеет ею жертвовать.
   Стародум. Справедливо. Вы прямую неустрашимость полагаете в военачальнике. Свойственна ли же она и другим состояниям?
   Милон. Она добродетель; следственно, нет состояния, которое ею не могло бы отличиться. Мне кажется, храбрость сердца доказывается в час сражения, а неустрашимость души во всех испытаниях, во всех положениях жизни. И какая разница между бесстрашием солдата, который на приступе отлаживает жизнь свою наряду с прочими, и между неустрашимостью человека государственного, который говорит правду государю, отваживаясь его прогневать. Судья, который, не убояся ни мщения, ни угроз сильного, отдал справедливость беспомощному, в моих глазах герой. Как мала душа того, кто за безделицу вызовет на дуэль, перед тем, кто вступится за отсутствующего, которого честь при нем клеветники терзают! Я понимаю неустрашимость так…
   Стародум. Как понимать должно тому, у кого она в душе. Обоими меня, друг мой! Извини мое простосердечие. Я друг честных людей. Это чувство вкоренено в мое воспитание. В твоем вижу и почитаю добродетель, украшенную рассудком просвещенным.
   Милон. Душа благородная!… Нет… не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
   Стародум(к Софье, с радостью). Как! Сердце твое умело отличить того, кого я сам предлагал тебе? Вот мой тебе жених…
   Софья. И я люблю его сердечно.
   Стародум. Вы оба друг друга достойны. (В восхищении соединяя их руки.) От всей души моей даю вам мое согласие.
   Милон, Софья (вместе):
   Милон(обнимая Стародума). Мое счастье несравненно!
   Софья(целуя руки Стародумовы). Кто может быть счастливее меня!
   Правдин. Как искренно я рад!
   Стародум. Мое удовольствие неизреченно!
   Милон (целуя руку Софьи). Вот минута нашего благополучия!
   Софья. Сердце мое вечно любить тебя будет.
ЯВЛЕНИЕ VII

Те же и Скотинин.
   Скотинин. И я здесь.
   Стародум. Зачем пожаловал?
   Скотинин. За своей нуждой.
   Стародум. А чем я могу служить?
   Скотинин. Двумя словами.
   Стародум. Какими это?
   Скотинин. Обняв меня покрепче, скажи: Софьюшка твоя.
   Стародум. Не пустое ль затевать изволишь? Подумай-ко хорошенько.
   Скотинин. Я никогда не думаю и наперед уверен, что коли и ты думать не станешь, то Софьюшка моя.
   Стародум. Это странное дело! Человек ты, как вижу, не без ума, а хочешь, чтоб я отдал мою племянницу, за кого – не знаю.
   Скотинин. Не знаешь, так скажу. Я Тарас Скотинин, в роде своем не последний.[4] Род Скотининых великий и старинный. Пращура нашего ни в какой герольдии не отыщешь.[5]
   Правдин(смеючись). Эдак вы нас уверите, что он старее Адама.[6]
   Скотинин. А что ты думаешь? Хоть немногим…
   Стародум(смеючись.) То есть пращур твой создан хоть в шестой же день, да немного попрежде Адама?
   Скотинин. Нет, право? Так ты доброго мнения о старине моего рода?
   Стародум. О! такого-то доброго, что я удивляюсь, как на твоем месте можно выбирать жену из другого рода, как из Скотининых?
   Скотинин. Рассуди же, какое счастье Софьюшке быть за мною. Она дворянка…
   Стародум. Экой человек! Да для того-то ты ей и не жених.
   Скотинин. Уж я на то пошел. Пусть болтают, что Скотинин женился на дворяночке. Для меня все равно.
   Стародум. Да для нее не все равно, когда скажут, что дворянка вышла за Скотинина.
   Милон. Такое неравенство сделало б несчастье вас обоих.
   Скотинин. Ба! Да этот что тут равняется? (Тихо Стародуму.) А не отбивает ли?
   Стародум(тихо Скотинину). Мне так кажется.
   Скотинин(тем же тоном). Да где черту!
   Стародум(тем же тоном). Тяжело.
   Скотинин (громко, указывая на Милона). Кто ж из нас смешон? Ха-ха-ха-ха!
   Стародум(смеется). Вижу, кто смешон.
   Софья. Дядюшка! Как мне мило, что вы веселы.
   Скотинин(Стародуму). Ба! Да ты весельчак. Давеча я думал, что к тебе приступу нет. Мне слова не сказал, а теперь все со мной смеешься.
   Стародум. Таков человек, мой друг! Час на час не приходит.
   Скотинин. Это и видно. Вить и давеча был я тот же Скотинин, а ты сердился.
   Стародум. Была причина.
   Скотинин. Я ее и знаю. Я и сам в этом таков же. Дома, когда зайду в клева да найду их не в порядке, досада и возьмет. И ты, не в пронос слово, заехав сюда, нашел сестрин дом не лучше клевов, тебе и досадно.
   Стародум. Ты меня счастливее. Меня трогают люди.
   Скотинин. А меня так свиньи.
ЯВЛЕНИЕ VIII

Те же, г-жа Простакова, Простаков, Митрофан и Еремеевна.
   Г-жа Простакова (входя). Всё ль с тобою, друг мой?
   Простаков. Ну, да уж не заботься.
   Г-жа Простакова (Стародуму). Хорошо ли отдохнуть изволил, батюшка? Мы все в четвертой комнате на цыпочках ходили, чтоб тебя не обеспокоить; не смели в дверь заглянуть; послышим, ан уж ты давно и сюда вытти изволил. Не взыщи, батюшка…
   Стародум. О сударыня, мне очень было бы досадно, ежели б вы сюда пожаловали ране.
   Скотинин. Ты, сестра, как на смех, все за мною по пятам. Я пришел сюда за своею нуждою.
   Г-жа Простакова. А я так за своею. (Стародуму.) Позволь же, мой батюшка, потрудить вас теперь общею нашею просьбою. (Мужу и сыну.) Кланяйтесь.
   Стародум. Какою, сударыня?
   Г-жа Простакова. Во-первых, прошу милости всех садиться.
   Все садятся, кроме Митрофана и Еремеевны.
   Г-жа Простакова. Вот в чем дело, батюшка. За молитвы родителей наших, – нам, грешным, где б и умолить, – даровал нам господь Митрофанушку. Мы все делали, чтоб он у нас стал таков, как изволишь его видеть. Не угодно ль, мой батюшка, взять на себя труд и посмотреть, как он у нас выучен?
   Стародум. О сударыня! До моих ушей уже дошло, что он теперь только и отучиться изволил. Я слышал об его учителях и вижу наперед, какому грамотею ему быть надобно, учася у Кутейкина, и какому математику, учася у Цыфиркина. (К Правдину.) Любопытен бы я был послушать, чему немец-то его выучил.
   Г-жа Простакова, Простаков (вместе):
   – Всем наукам, батюшка.
   – Всему, мой отец. Митрофан. Всему, чему изволишь.
   Правдин(Митрофану). Чему ж бы, например?
   Митрофан (подает ему книгу). Вот, грамматике.
   Правдин(взяв книгу). Вижу. Это грамматика. Что ж вы в ней знаете?
   Митрофан. Много. Существительна да прилагательна…
   Правдин. Дверь, например, какое имя: существительное или прилагательное?
   Митрофан. Дверь, котора дверь?
   Правдин. Котора дверь! Вот эта.
   Митрофан. Эта? Прилагательна.
   Правдин. Почему же?
   Митрофан. Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна.
   Стародум. Так поэтому у тебя слово дурак прилагательное, потому что оно прилагается к глупому человеку?
   Митрофан. И ведомо.
   Г-жа Простакова. Что, каково, мой батюшка?
   Митрофан. Каково, мой отец?
   Правдин. Нельзя лучше. В грамматике он силен.
   Милон. Я думаю, не меньше и в истории.
   Г-жа Простакова. То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник.
   Скотинин. Митрофан по мне. Я сам без того глаз не сведу, чтоб выборный не рассказывал мне историй. Мастер, собачий сын, откуда что берется!
   Г-жа Простакова. Однако все-таки не придет против Адама Адамыча.
   Правдин (Митрофану). А далеко ли вы в истории?
   Митрофан. Далеко ль? Какова история. В иной залетишь за тридевять земель, за тридесято царство.
   Правдин. А! так этой-то истории учит вас Вральман?
   Стародум. Вральман? Имя что-то знакомое.
   Митрофан. Нет, наш Адам Адамыч истории не рассказывает; он, что я же, сам охотник слушать.
   Г-жа Простакова. Они оба заставляют себе рассказывать истории скотницу Хавронью.
   Правдин. Да не у ней ли оба вы учились и географии?
   Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука?
   Простаков (тихо матери). А я почем знаю.
   Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать.
   Митрофан(тихо матери). Да я не возьму в толк, о чем спрашивают.
   Г-жа Простакова (Правдину). Как, батюшка, назвал ты науку-то?
   Правдин. География.
   Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.
   Митрофан. Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу.
   Г-жа Простакова (Правдину). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая это наука-то, он ее и расскажет.
   Правдин. Описание земли.
   Г-жа Простакова (Стародуму). А к чему бы это служило на первый случай?
   Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь.
   Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, – свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка.
   Стародум. О, конечно, сударыня. В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.
   Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
   Стародум. Препохвально. Надобно быть Скотинину, чтоб вкусить такую блаженную кончину.
   Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О грамоте никто от него и не слыхивал, ни он ни от кого слышать не хотел: а какова была голоушка!
   Правдин. Что ж такое?
   Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвись, спросил только, целы ли ворота?
   Милон. Вы, господин Скотинин, сами признаете себя неученым человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого.
   Стародум(Милону). Об заклад не бейся. Я думаю, что Скотинины все родом крепколобы.
   Г-жа Простакова. Батюшка мой! Да что за радость и выучиться? Мы это видим своими глазами и в нашем краю. Кто посмышленее, того свои же братья тотчас выберут еще в какую-нибудь должность.
   Стародум. А кто посмышленее, тот и не откажет быть полезным своим согражданам.
   Г-жа Простакова. Бог вас знает, как вы нынче судите. У нас, бывало, всякий того и смотрит, что на покой. (Правдину.) Ты сам, батюшка, других посмышленее, так сколько трудисся! Вот и теперь, сюда шедши, я видела, что к тебе несут какой-то пакет.
   Правдин. Ко мне пакет? И мне никто этого не скажет! (Вставая.) Я прошу извинить меня, что вас оставлю. Может быть, есть ко мне какие-нибудь повеления от наместника.
   Стародум (встает и все встают). Поди, мой друг; однако я с тобою не прощаюсь.
   Правдин. Я еще увижусь с вами. Вы завтре едете поутру?
   Стародум. Часов в семь.
   Правдин отходит.
   Милон. А я завтре же, проводя вас, поведу мою команду. Теперь пойду сделать к тому распоряжение.
   Милон отходит, прощаясь с Софьею взорами.
ЯВЛЕНИЕ IX

Г-жа Простакова, Митрофан, Простаков, Скотинин, Еремеевна, Стародум, Софья.
   Г-жа Простакова (Стародуму). Ну, мой батюшка! Ты довольно видел, каков Митрофанушка?
   Скотинин. Ну, мой друг сердечный? Ты видишь, каков я?
   Стародум. Узнал обоих, нельзя короче.
   Скотинин. Быть ли ж за мною Софьюшке?
   Стародум. Не бывать.
   Г-жа Простакова. Жених ли ей Митрофанушка?
   Стародум. Не жених.
   Г-жа Простакова, Скотинин (вместе):
   – А что б помешало?
   – За чем дело стало?
   Стародум (сведя обоих). Вам одним за секрет сказать можно. Она сговорена. (Отходит и дает знак Софье, чтоб шла за ним.)
   Г-жа Простакова. Ах, злодей!
   Скотинин. Да он рехнулся.
   Г-жа Простакова (с нетерпением). Когда они выедут?
   Скотинин. Вить ты слышала, поутру в семь часов.
   Г-жа Простакова. В семь часов.
   Скотинин. Завтре и я проснусь с светом вдруг. Будь он умен, как изволит, а и с Скотининым развяжешься не скоро. (Отходит.)
   Г-жа Простакова (бегая по театру в злобе и в мыслях). В семь часов!… Мы встанем поране… Что захотела, поставлю на своем… Все ко мне.
   Все подбегают.
   Г-жа Простакова (к мужу). Завтре в шесть часов, чтоб карета подвезена была к заднему крыльцу. Слышишь ли ты? Не прозевай.
   Простаков. Слушаю, мать моя.
   Г-жа Простакова (к Еремеевне). Ты во всю ночь не смей вздремать у Софьиных дверей. Лишь она проснется, беги ко мне.
   Еремеевна. Не промигну, моя матушка.
   Г-жа Простакова (сыну). Ты, мой друг сердечный, сам в шесть часов будь совсем готов и поставь троих слуг в Софьиной предспальней, да двоих в сенях на подмогу.
   Митрофан. Все будет сделано.
   Г-жа Простакова. Подите ж с богом. (Все отходят.) А я уж знаю, что делать. Где гнев, тут и милость. Старик погневается да простит и за неволю. А мы свое возьмем.
Конец четвертого действия.




ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ



ЯВЛЕНИЕ I

Стародум и Правдин.
   Правдин. Это был тот пакет, о котором при вас сама здешняя хозяйка вчера меня уведомила.
   Стародум. Итак, ты имеешь теперь способ прекратить бесчеловечие злой помещицы?
   Правдин. Мне поручено взять под опеку дом и деревни при первом бешенстве, от которого могли бы пострадать подвластные ей люди.
   Стародум. Благодарение богу, что человечество найти защиту может! Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно… и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.
   Правдин. Я в этом согласен с вами; да как мудрено истреблять закоренелые предрассудки, в которых низкие души находят свои выгоды!
   Стародум. Слушай, друг мой! Великий государь есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.
   Правдин. Удовольствие, которым государи наслаждаются, владея свободными душами, должно быть столь велико, что я не понимаю, какие побуждения могли бы отвлекать…
   Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
   Правдин. Без душевного презрения нельзя себе вообразить, что такое льстец.
   Стародум. Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о себе хорошего мнения не имеет. Все его стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.
   Правдин. Несчастиям людским, конечно, причиною собственное их развращение; но способы сделать людей добрыми…
   Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может вытти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, – тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.
   Правдин. Справедливо. Великий государь дает…
   Стародум. Милость и дружбу тем, кому изволит; места и чины тем, кто достоин.
   Правдин. Чтоб в достойных людях не было недостатку, прилагается ныне особливое старание о воспитании…
   Стародум. Оно и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин.
   Правдин. Но особы высшего состояния просвещают детей своих…
   Стародум. Так, мой друг; да я желал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная цель всех знаний человеческих, благонравие. Верь мне, что наука в развращенном человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу. Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему и ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
   Правдин. Надобно действительно, чтоб всякое состояние людей имело приличное себе воспитание; тогда можно быть уверену… Что за шум?
   Стародум. Что такое сделалось?
ЯВЛЕНИЕ II

Те же, Милон, Софья, Еремеевна.
   Милон(отталкивая от Софьи Еремеевну, которая за нее было уцепилась, кричит к людям, имея в руке обнаженную шпагу). Не смей никто подойти ко мне!
   Софья(бросаясь к Стародуму). Ах, дядюшка! Защити меня!
   Стародум, Правдин, Софья, Еремеевна (вместе):
   – Друг мой! Что такое?
   – Какое злодеяние!
   – Сердце мое трепещет!
   – Пропала моя головушка!
   Милон. Злодеи! Идучи сюда, вижу множество людей, которые, подхватя ее под руки, несмотря на сопротивление и крик, сводят уже с крыльца к карете.