Первым делом я обзавелся свежим выпуском «Газеты» и, устроившись в уличном кафе в парке перед чашечкой горячего озноба, развернул страницы. На второй полосе красовался заголовок «ДЕМОН НА СВОБОДЕ». Просмотрев статью, я узнал не многим больше того, что уже слышал от уборщицы. Однако с каких пор Белоу стал признавать ошибки? В прежние времена о подобном инциденте хранили бы глухое молчание. Надо бы расспросить его при следующей встрече.
Озноб оказался хорош, и я заказал вторую чашку. Дожидаясь, пока он чуть остынет, раздумывал, что хорошо бы найти хоть одного союзника — но кому довериться? Кроме той уборщицы, я с самого возвращения не встретил ни единого человека, который заговорил бы со мной без задней мысли. Потом я задумался над тем, что она сказала. Демон скрывается где-то под землей? Но ведь под землей может скрываться не только демон. Например, выставка... .....
В студенческие годы мне приходилось много ходить по Городу: то на разные чтения, то разнося спешные донесения Министерства Безопасности. Чтобы не толкаться в уличной сутолоке, я пользовался подземными переходами. При закладке Города Белоу предусмотрел сложную сеть подземных ходов и катакомб, которыми пользовался и сам, невидимкой передвигаясь с места на место.
— Неожиданность — мой хлеб, Клэй, — как-то сказал он мне, имея в виду эту самую подземную сеть.
Чиновники имели право пользоваться ею, но редко к нему прибегали, опасаясь лишний раз попасться на глаза Создателю.
«Под землей», — сказал я себе и готов был тут же сорваться с места, но заставил себя задержаться, чтобы; вручить пригласительные карточки другим посетителям кафе. Они благодарили меня жалостными голосами. Я понимал, как перепуганы бедняги, но с самым суровым видом записал их имена.
Возвращаясь в свой кабинет для приема назначенных посетителей, я миновал ярмарку, где накануне видел Каллу. Там снова шел бой, собравший довольно много зрителей. Белоу переходили из рук в руки и болельщики подзадоривали бойцов, призывая засеять ринг болтами и пружинами. Лица бойцов, к счастью, оказались незнакомыми.
Я подошел к солдату, стоявшему поодаль от толпы с огнеметом в руках. Голова одного из механических гладиаторов как раз откатилась под топором второго.
— Куда девают проигравших и поломанных? — поинтересовался я.
— Не ваше дело, — был ответ.
— Вы меня не узнаете? — ласково спросил я его.
— Еще два слова, и тебя родная мать не узнает, — огрызнулся он, поводя огнеметом. — Сгинь! Я протянул ему карточку. Служака в тот же миг осознал свое заблуждение и вытянулся в струнку.
— Ваша честь! — гаркнул он.
— Думаю, мы сможем поговорить на эту тему вечерком у меня в кабинете, — промурлыкал я. — Кстати, никто еще не обращал внимания на форму ваших бровей? — я укоризненно покачал головой.
— Тысяча извинений, ваша честь, — забормотал солдат. — Побежденных отвозят обратно на большой заводской пакгауз. Тех, что окончательно вышли из строя, разбирают, снимают медные и цинковые детали. Тех, что можно починить, ремонтируют и используют в следующих боях.
Я выхватил карточку у него из пальцев.
— Благодарю за справку.
Я уже уходил, когда он выкрикнул мне в спину:
— С возвращением с Доралиса, ваша честь!
Весь вечер я провел в кабинете, принимая посетителей. Все это были простые горожане, и я не заставлял их раздеваться, а просто прохаживался вокруг с кронциркулями и губными зажимами, разве что время от времени изображая, что делаю заметки в блокноте, как тогда, в Анамасобии. Сколько бы физиономических изъянов ни обнаруживалось в их лицах, я восхвалял их достоинства и заводил разговоры. Сперва все держались настороженно, дивясь такому дружелюбию со стороны важного лица. Однако каждому хотелось уверить себя, что я не причиню им вреда, и постепенно языки развязывались. Они выкладывали все: болтали о детях, о работе, делились страхами перед демоном. Я кивал и внимательно слушал, хотя под черепом зудело все сильнее. Наступало время красоты. Последним в мой кабинет вошел молодой садовник, подстригавший кусты тилибара в парке. Его болтовня оказалась интересной. Паренек слышал, что я побывал в провинции, и ему хотелось похвастаться, что и он кое-что знает.
— Меня послали в чащу на границе провинции. Примерно через месяц как вернулась экспедиция Создателя, а вас несправедливо осудили, — рассказывал он.
— Интересно, — заметил я.
— Создателю нужны были образцы растений, трав и деревьев — много-много. Пришлось потрудиться, — продолжал парень.
— И что вы с ними сделали? — поторопил я.
— Тут-то и есть самая странность, — сказал он. — Когда мы доставили образцы в Город, нам велели сгрузить все на западном конце, у очистной и водопроводной станции. Прямо посреди улицы свалили, перегородили проезжую часть Потом меня отпустили и отослали обратно к тилибарам. А назавтра после работы я пошел посмотреть, что с ними сделали, а там ничего нет!
Ему хотелось еще поговорить о своей девушке и Планах на будущее, но меня уже трясло с головы до ног, и нужно было срочно уколоться. Я выпроводил не закрывавшего рта парня, заверив, что его ждет блестящая карьера, и пожелав счастья в семейной жизни, а едва за ним закрылась дверь, бросился за шприцем. Руки тряслись, но годы практики не прошли даром, и через три минуты я уже вводил лиловую жидкость в вену на шее.
Красота словно понимала, что если я сумел отказаться от нее единожды, то смогу сделать это снова, потому обходилась со мной мягче, чем прежде. Галлюцинации продолжались, но их было меньше, а приступы паранойи сменились долгими минутами глубокой задумчивости. Тем вечером мне представлялось, будто я освобождаю Каллу из тюрьмы механического тела и он становится моим помощником. Потом я смотрел в окно, за которым иллюзорный Город таял в струях черного дождя, застилавшего туманное солнце.
Понимая, что все это — видения, я все же продолжал мечтать, теперь уже об Арле. Я освободил ее, и она меня простила и полюбила. Все это казалось так просто и так неизбежно. Я обнял девушку и хотел уже поцеловать, когда стук в дверь заставил меня очнуться. От неожиданности я едва не упал со стула.
— Пакет для физиономиста Клэя! — объявил голос. Голова плыла, и я нетвердыми шагами добрался до двери, приоткрыл ее ровно настолько, чтобы взять посылку, и снова захлопнул.
— Благодарю, — крикнул я сквозь дверь, но снаружи было тихо. Пакет из оберточной бумаги был перевязан веревочкой. Ни имени, ни обратного адреса. Я положил его на стол и некоторое время рассматривал. Наконец, когда действие красоты почти прошло, решился вскрыть. Из-под обертки выпала записка, написанная рукой Создателя.
Клэй.
Присылаю обещанный рог демона. Держись подальше от тех, что еще держатся на голове. На всякий случай прилагаю вещицу, которая поможет тебе защитить себя. Не гуляй по ночам, пока не минует опасность.
Драктон Бету, Создатель.
В пакете оказался твердый черный рог демона. Зажав его в руке, я подумал, что он может пригодиться как оружие. Дальше, в отдельном свертке папиросной бумаги, обнаружилось кое-что более полезное в этом смысле — мой старый дерринджер, заряженный и с запасной коробкой патронов. В карманах плаща, который я надел, отправляясь на ночную прогулку, лежал пистолет, рог и скальпель. Огнемета мне не достать но и без него было намного спокойнее выходить под звездное небо вооруженным.
Я легко пробирался сквозь море возвращающихся по домам рабочих. Кое-кто узнавал меня и приветствовал поднятым пальцем. Запомнив знак, я тоже протягивал к ним средний палец, подогнув остальные. Меня переполняли добрые чувства, и показалось обидным, что в ответ они не улыбались, а отводили взгляд и, поджав губы, отворачивались. Мне захотелось вдруг стать одним из них, жить простой жизнью молодого садовника и его невесты.
24
25
Озноб оказался хорош, и я заказал вторую чашку. Дожидаясь, пока он чуть остынет, раздумывал, что хорошо бы найти хоть одного союзника — но кому довериться? Кроме той уборщицы, я с самого возвращения не встретил ни единого человека, который заговорил бы со мной без задней мысли. Потом я задумался над тем, что она сказала. Демон скрывается где-то под землей? Но ведь под землей может скрываться не только демон. Например, выставка... .....
В студенческие годы мне приходилось много ходить по Городу: то на разные чтения, то разнося спешные донесения Министерства Безопасности. Чтобы не толкаться в уличной сутолоке, я пользовался подземными переходами. При закладке Города Белоу предусмотрел сложную сеть подземных ходов и катакомб, которыми пользовался и сам, невидимкой передвигаясь с места на место.
— Неожиданность — мой хлеб, Клэй, — как-то сказал он мне, имея в виду эту самую подземную сеть.
Чиновники имели право пользоваться ею, но редко к нему прибегали, опасаясь лишний раз попасться на глаза Создателю.
«Под землей», — сказал я себе и готов был тут же сорваться с места, но заставил себя задержаться, чтобы; вручить пригласительные карточки другим посетителям кафе. Они благодарили меня жалостными голосами. Я понимал, как перепуганы бедняги, но с самым суровым видом записал их имена.
Возвращаясь в свой кабинет для приема назначенных посетителей, я миновал ярмарку, где накануне видел Каллу. Там снова шел бой, собравший довольно много зрителей. Белоу переходили из рук в руки и болельщики подзадоривали бойцов, призывая засеять ринг болтами и пружинами. Лица бойцов, к счастью, оказались незнакомыми.
Я подошел к солдату, стоявшему поодаль от толпы с огнеметом в руках. Голова одного из механических гладиаторов как раз откатилась под топором второго.
— Куда девают проигравших и поломанных? — поинтересовался я.
— Не ваше дело, — был ответ.
— Вы меня не узнаете? — ласково спросил я его.
— Еще два слова, и тебя родная мать не узнает, — огрызнулся он, поводя огнеметом. — Сгинь! Я протянул ему карточку. Служака в тот же миг осознал свое заблуждение и вытянулся в струнку.
— Ваша честь! — гаркнул он.
— Думаю, мы сможем поговорить на эту тему вечерком у меня в кабинете, — промурлыкал я. — Кстати, никто еще не обращал внимания на форму ваших бровей? — я укоризненно покачал головой.
— Тысяча извинений, ваша честь, — забормотал солдат. — Побежденных отвозят обратно на большой заводской пакгауз. Тех, что окончательно вышли из строя, разбирают, снимают медные и цинковые детали. Тех, что можно починить, ремонтируют и используют в следующих боях.
Я выхватил карточку у него из пальцев.
— Благодарю за справку.
Я уже уходил, когда он выкрикнул мне в спину:
— С возвращением с Доралиса, ваша честь!
Весь вечер я провел в кабинете, принимая посетителей. Все это были простые горожане, и я не заставлял их раздеваться, а просто прохаживался вокруг с кронциркулями и губными зажимами, разве что время от времени изображая, что делаю заметки в блокноте, как тогда, в Анамасобии. Сколько бы физиономических изъянов ни обнаруживалось в их лицах, я восхвалял их достоинства и заводил разговоры. Сперва все держались настороженно, дивясь такому дружелюбию со стороны важного лица. Однако каждому хотелось уверить себя, что я не причиню им вреда, и постепенно языки развязывались. Они выкладывали все: болтали о детях, о работе, делились страхами перед демоном. Я кивал и внимательно слушал, хотя под черепом зудело все сильнее. Наступало время красоты. Последним в мой кабинет вошел молодой садовник, подстригавший кусты тилибара в парке. Его болтовня оказалась интересной. Паренек слышал, что я побывал в провинции, и ему хотелось похвастаться, что и он кое-что знает.
— Меня послали в чащу на границе провинции. Примерно через месяц как вернулась экспедиция Создателя, а вас несправедливо осудили, — рассказывал он.
— Интересно, — заметил я.
— Создателю нужны были образцы растений, трав и деревьев — много-много. Пришлось потрудиться, — продолжал парень.
— И что вы с ними сделали? — поторопил я.
— Тут-то и есть самая странность, — сказал он. — Когда мы доставили образцы в Город, нам велели сгрузить все на западном конце, у очистной и водопроводной станции. Прямо посреди улицы свалили, перегородили проезжую часть Потом меня отпустили и отослали обратно к тилибарам. А назавтра после работы я пошел посмотреть, что с ними сделали, а там ничего нет!
Ему хотелось еще поговорить о своей девушке и Планах на будущее, но меня уже трясло с головы до ног, и нужно было срочно уколоться. Я выпроводил не закрывавшего рта парня, заверив, что его ждет блестящая карьера, и пожелав счастья в семейной жизни, а едва за ним закрылась дверь, бросился за шприцем. Руки тряслись, но годы практики не прошли даром, и через три минуты я уже вводил лиловую жидкость в вену на шее.
Красота словно понимала, что если я сумел отказаться от нее единожды, то смогу сделать это снова, потому обходилась со мной мягче, чем прежде. Галлюцинации продолжались, но их было меньше, а приступы паранойи сменились долгими минутами глубокой задумчивости. Тем вечером мне представлялось, будто я освобождаю Каллу из тюрьмы механического тела и он становится моим помощником. Потом я смотрел в окно, за которым иллюзорный Город таял в струях черного дождя, застилавшего туманное солнце.
Понимая, что все это — видения, я все же продолжал мечтать, теперь уже об Арле. Я освободил ее, и она меня простила и полюбила. Все это казалось так просто и так неизбежно. Я обнял девушку и хотел уже поцеловать, когда стук в дверь заставил меня очнуться. От неожиданности я едва не упал со стула.
— Пакет для физиономиста Клэя! — объявил голос. Голова плыла, и я нетвердыми шагами добрался до двери, приоткрыл ее ровно настолько, чтобы взять посылку, и снова захлопнул.
— Благодарю, — крикнул я сквозь дверь, но снаружи было тихо. Пакет из оберточной бумаги был перевязан веревочкой. Ни имени, ни обратного адреса. Я положил его на стол и некоторое время рассматривал. Наконец, когда действие красоты почти прошло, решился вскрыть. Из-под обертки выпала записка, написанная рукой Создателя.
Клэй.
Присылаю обещанный рог демона. Держись подальше от тех, что еще держатся на голове. На всякий случай прилагаю вещицу, которая поможет тебе защитить себя. Не гуляй по ночам, пока не минует опасность.
Драктон Бету, Создатель.
В пакете оказался твердый черный рог демона. Зажав его в руке, я подумал, что он может пригодиться как оружие. Дальше, в отдельном свертке папиросной бумаги, обнаружилось кое-что более полезное в этом смысле — мой старый дерринджер, заряженный и с запасной коробкой патронов. В карманах плаща, который я надел, отправляясь на ночную прогулку, лежал пистолет, рог и скальпель. Огнемета мне не достать но и без него было намного спокойнее выходить под звездное небо вооруженным.
Я легко пробирался сквозь море возвращающихся по домам рабочих. Кое-кто узнавал меня и приветствовал поднятым пальцем. Запомнив знак, я тоже протягивал к ним средний палец, подогнув остальные. Меня переполняли добрые чувства, и показалось обидным, что в ответ они не улыбались, а отводили взгляд и, поджав губы, отворачивались. Мне захотелось вдруг стать одним из них, жить простой жизнью молодого садовника и его невесты.
24
К заводу я добирался уже по пустым улицам. Здесь, в самой старой части столицы, не было газовых фонарей на каждом углу, не было и светящихся витрин. В этом фабричном районе идеи Создателя воплощались в металл. Войны не случалось уже тридцать пять лет, однако военный завод за это время утроил выпуск продукции. Нужно было обладать великим гением Создателя, чтобы найти место для хранения выходящих отсюда ракет и снарядов. За стеной грохотал пресс, а в окнах переливалось огненное зарево.
В двух кварталах от завода располагался пакгауз, о котором говорил солдат на ярмарке. Низкое здание без окон протянулось на целый квартал и уходило в глубину его, на сколько хватало глаз. Вход перегораживали тяжелые деревянные ворота, замкнутые цепями. Я легко проскользнул в щель между створками и, сжимая в правой руке дерринджер, щелкнул зажигалкой.
Бесконечные ряды больших клетей уходили во мрак от освещенного огоньком круга. Между рядами стояли тележки, нагруженные мотками проволоки, деталями и инструментом. Зажигалка вдруг погасла, и мне не сразу удалось снова зажечь ее. Наконец, подняв маленький светоч над опалубкой клети, я разглядел получеловека, созданного Белоу из метала и плоти. Он был вскрыт и погружен в глубокий сон. Я потратил больше часа, заглядывая во все лица подряд в поисках Каллу, но все-таки нашел. По-видимому, его уже успели залатать после того боя. Теперь великан выглядел гораздо лучше. Наросты кожи на груди и шее уменьшились, а руки выглядели такими же могучими, как тогда, в провинции. Я поднес огонек зажигалки к его открытым глазам, пытаясь уловить признаки жизни. Огонь едва не опалил ему ресницы, но наконец зрачок начал сокращаться, а потом взгляд заметался из стороны в сторону.
Еще пять минут — и дрожь прошла по всему телу. И тут зажигалка погасла совсем. В темноте мне слышно было, как сотрясались стены клети. Я едва не бросился бежать от этого звука, но он скоро оборвался. Стало тихо.
— Каллу, — шепнул я.
Тишина. Я щелкнул зажигалкой — впустую. Горючее кончилось. Я снова и снова звал его по имени.
— Это я, Клэй, — твердил я. Темнота пугала все больше, и когда раздался его голос, меня просто отбросило от клети. Я промчался вдоль невидимого ряда, натыкаясь на углы клетей и спотыкаясь о тележки, и тут меня догнал его вопль, повторявший то же слово, которое он выговорил вначале хриплым шепотом. Крик «Рай!» прокатился по пакгаузу, и я услышал, как зашевелились другие изделия Создателя.
Мне удалось наконец нащупать створки ворот и протиснуться в щель. Первым моим движением было вышвырнуть проклятую зажигалку. Потом я пошел прочь скорым шагом в такт собственному хриплому дыханию. В смятении свернул не на ту улицу и прошел два квартала, прежде чем спохватился, что не вижу военного завода. Надо было поворачивать назад, но я уже не помнил, откуда пришел. Тогда я свернул наугад и зашагал еще быстрее, чувствуя нутром, что направляюсь совсем не туда, куда следовало бы. Кажется, вдалеке мелькали огни центральных улиц, а может и не они.
Мне уже казалось, что я шагаю ночь напролет, когда на углу темной улицы передо мной засверкала яркая вывеска бара. В открытое окно лилась музыка и шум голосов. Мне было уже не до опасений, что меня заметят в неподходящее время в неподходящем месте. Я прошел прямо к стойке и заказал сладость розовых лепестков, чтобы смыть из памяти эту уродливую насмешку над жизнью, скрип и плач несмазанных колесиков разума.
Кто-то из посетителей махнул мне, и я помахал в ответ. Глотал лепестки и пытался расслабиться. Бармен спросил, не с заводов ли я. Я объяснил, что пришел из центра.
— Так я и думал, — воскликнул хозяин. — Вы ведь Клэй, верно?
— Физиономист первого класса, — признал я и сделал большой глоток.
— Я про вас читал, — сказал он. — Вы были в провинции.
Я кивнул.
— Я слыхал, как раз где-то там и есть рай, — сказал он.
— Да, — сказал я.
— Еще я слыхал, в лесу под Латробией живет баба с тремя сиськами, — сказал он и засмеялся. — Там я тоже был, — отвечал я, — но чего не видел, о том врать не стану.
Бармена так восхитил мой ответ, что он выставил мне вторую порцию за счет заведения. Потом он ушел обслужить других гостей, а я остался сидеть, уставившись в зеркало за стойкой.
Моим нервам требовалась большая доза успокоительного. Я допивал третий стакан, когда в зал с визгом ворвалась женщина.
—Демон! Демон!
Хозяин бросился к ней и принялся утешать.
— Демон на улице! — выкрикнула она.
К моему удивлению, большая часть посетителей оказалась при оружии. Закон строго запрещал рабочим носить пистолеты. Однако я, следуя примеру остальных, вытащил дерринджер и устремился на улицу. Мы инстинктивно выстроились в два ряда: первый на коленях, второй во весь рост. Я оказался в середине первого ряда. Из глубины улицы на нас надвигалась черная тень.
— Не стрелять, — приказал бармен, стоявший слева от рядов, вооруженный бутылью «Шримли» двадцатипятилетней выдержки. — Подпустим его поближе.
Тень неуклонно приближалась, словно не догадываясь о нашем присутствии. Я услышал лязг механизма раньше, чем увидел лицо. Каллу шел за мной. Вспомнив услугу, оказанную им Батальдо, я прицелился прямо в лоб великану. Бармен вскинул вверх свое оружие и выкрикнул:
— Готовсь!
Мы выстрелили почти в упор, с каких-нибудь десяти шагов, и пули отбросили его назад, но он не упал, только промычал что-то, как внезапно разбуженный человек, и снова шагнул вперед. Бармен заорал: «Заряжай!», но я встал и попросил прекратить стрельбу.
— Это не демон, — сказал я им.
— А кто же еще? — выкрикнул кто-то.
— Просто человек, который тоже ищет рая, — сказал я. Тогда они опустили оружие, а Каллу подошел и встал рядом со мной. В его комбинезоне было не меньше двадцати дыр, и под ними, на плечах и груди, конечно, были раны, хотя и без крови. Лица пули не задели.
Завсегдатаи бара подходили пожать его вялую руку.
— Ошибка вышла, — говорили они. Каллу плюхнулся на стул и замычал. Позже, уходя в центр, я отдал бармену подаренный Создателем рог.
— Разотрите в порошок и раздайте всем по понюшке, — посоветовал я.
В ответ он протянул мне свою бутылку. Я взял ее и передал Каллу. Бармен сказал:
— Эту дрянь не нюхают, ее в жилы вгоняют.
Я не знал, понимать это буквально или фигурально, но гадать не было времени. Каллу двигался медленно, а нам надо было успеть домой до восхода, прежде чем толпы рабочих заполнят улицы.
Как ни странно, единственным человеком, встреченным нами на пути, оказалась та уборщица с верхнего уровня. Она улыбнулась и помахала рукой, и я махнул в ответ.
— Раненько поднялись, ваша честь, — крикнула она и выставила сложенные колечком пальцы левой руки — большой и указательный. Я повторил знак, и Каллу тоже, как сумел.
После этой встречи я стал торопить Каллу, и он зашагал чуть проворнее. Мы успели вовремя, я провел его к себе в спальню и уложил на кровать.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.
Он не ответил, только моргнул.
— Мне нужно уйти, работать, — сказал я. — Понимаешь?
Он снова моргнул.
— Если кто-нибудь подойдет к дверям, спрячься в шкаф. Если тебя найдут, убей их. — Понимаешь? — спросил я.
Он моргнул.
Заполняя карточки на день, я заметил, что он то и дело моргает, и засомневался, не даром ли тратил слова.
Одевшись, я опустил в карман дерринджер и уже надевал плащ, когда в дверь постучали.
— Кто там? — отозвался я.
— Вас хочет видеть Создатель, — крикнули из-за двери. — Карета подана.
Заглянув в спальню, я убедился, что Каллу по-прежнему лежит на кровати.
— Прячься в шкаф, — прошептал я.
— Рай, — выдохнул он и не двинулся с места.
Я вышел и через несколько минут был уже на другом конце Города. Лифт поднял меня к кабинету Создателя. Проходя по галерее твердокаменных героев, я изобрел десяток предлогов и оправданий, но стоило перешагнуть порог кабинета, все они спутались, задушили друг друга, и я предстал перед ним безоружным. Он сидел, опершись локтями на стол и сжимая ладонями лоб. Лицо у него было мрачнее, чем у Каллу.
— Садись, Клэй. — Создатель махнул рукой на кресло. Потом долго молчал, закрыв глаза. Наконец спросил: — Слышал насчет демона?
— Да, — ответил я. Он стал смеяться.
— Ну конечно. Я же сам тебе писал.
— Его поймали? — спросил я.
— Поймали! — хмыкнул он. — Я же сам его и выпустил. Мне пришло в голову, что для успешности изменений необходимо увеличить вероятность случайных событий, вот я и выпустил в Город демона. Он твой соперник. Ты будешь методично отбирать непригодных, а он — убивать каждого встречного. Я играю крупно, Клэй, очень крупно.
— Блестяще, — сказал я. — Кстати, хочу поблагодарить вас за подарок.
Он отмахнулся и покачал головой.
— Я вызывал тебя посоветоваться насчет этих головных болей. Началось с тех пор, как я съел тот белый плод. Да, тут я ошибся. Боли в желудке и проклятая голова...
— Я немного разбираюсь в химии, — заметил я. — Что показал анализ?
— Кто его знает, — отозвался он.
— Вы можете описать характер болей? — спросил я.
— Словно мозг зажали в кулак, — сказал он. — Словно выдавливают из головы энергию. Никогда я еще не ощущал так ясно связь придуманного мной Отличного Города с настоящим, тем, в котором все мы живем. От этой боли я начинаю их путать.
— Ума не приложу, что это может быть, — признался я.
— Как с твоим новым заданием? — спросил он.
— Вчера прочитал десяток и уже наметил для вас пару участников действа в Мемориальном парке, — ответил я.
— Отлично. — Он снова стиснул руками голову.
Подождав, не скажет ли он чего-нибудь еще, я поднялся, чтобы уйти. Я был уже в дверях, когда Создатель окликнул меня.
— Клэй, — проговорил он, не поднимая головы, — Держи свою кожаную перчатку в чистоте, — и рассмеялся, но смех тут же сменился болезненной гримасой.
Домой я попал только к середине дня и едва успел послать карточки с курьером. Тот должен был вручить их министру Казначейства и всем членам его семьи.
Тело жаждало красоты, но я удержался. Чтобы не думать о шприце, закурил и, глядя в окно, обдумывал шутки Создателя насчет вероятностных событий и демона, ставшего моим соперником. Кажется, Белоу не здоров, и это играет мне на руку. Предстояли рискованные шаги, и если Создателю будет пока не до меня — тем лучше. В это время прибыл министр с семьей.
Тучный министр во время осмотра обливался холодным потом. Я применил к нему все инструменты, какие нашлись в моем чемоданчике. Закончив измерения, заметил, что он представляет собой примечательный образец. Министр заговорил о своих заслугах перед государством. Я деловито отметил в своем дневнике элегантность его третьего подбородка и между делом задал вопрос о сокровищах, доставленных из провинции.
— Я не уполномочен распространять эти сведения, — сказал он.
— Прекрасно, — похвалил я, — вы прошли испытание. Создателю будет приятно услышать, что ваша надежность подтвердилась.
Он вышел от меня улыбаясь.
Жену и трех его дочерей не пришлось даже похваливать, чтобы разговорить. Стоило чуть коснуться нужной темы, и они сами выложили все. Все вместе и каждая в отдельности терпеть не могли отца и мужа.
— Я понимаю вас, — отвечал я им. Жена разгорячилась до того, что плюнула на пол. Я дал ей салфетку, которая пригодилась еще дважды. Даже младшая дочь, совсем малютка, скорчила рожицу, когда я спросил ее про папочку. Я задумался, что скрывается под толстыми складками его жира. Семья покинула мой дом чинно и благовоспитанно. Министр возглавлял процессию.
Теперь пришло время красоты. Я приготовил полную дозу. Выйдя из транса, почти ничего не сумел вспомнить. Показался на минуту Мойссак, да Молчальник сидел на оконном карнизе, выискивая блох в шерсти и щелкая их зубами. Солнце зашло, и надо было идти. Нас с Каллу ожидала серьезная экспедиция.
В двух кварталах от завода располагался пакгауз, о котором говорил солдат на ярмарке. Низкое здание без окон протянулось на целый квартал и уходило в глубину его, на сколько хватало глаз. Вход перегораживали тяжелые деревянные ворота, замкнутые цепями. Я легко проскользнул в щель между створками и, сжимая в правой руке дерринджер, щелкнул зажигалкой.
Бесконечные ряды больших клетей уходили во мрак от освещенного огоньком круга. Между рядами стояли тележки, нагруженные мотками проволоки, деталями и инструментом. Зажигалка вдруг погасла, и мне не сразу удалось снова зажечь ее. Наконец, подняв маленький светоч над опалубкой клети, я разглядел получеловека, созданного Белоу из метала и плоти. Он был вскрыт и погружен в глубокий сон. Я потратил больше часа, заглядывая во все лица подряд в поисках Каллу, но все-таки нашел. По-видимому, его уже успели залатать после того боя. Теперь великан выглядел гораздо лучше. Наросты кожи на груди и шее уменьшились, а руки выглядели такими же могучими, как тогда, в провинции. Я поднес огонек зажигалки к его открытым глазам, пытаясь уловить признаки жизни. Огонь едва не опалил ему ресницы, но наконец зрачок начал сокращаться, а потом взгляд заметался из стороны в сторону.
Еще пять минут — и дрожь прошла по всему телу. И тут зажигалка погасла совсем. В темноте мне слышно было, как сотрясались стены клети. Я едва не бросился бежать от этого звука, но он скоро оборвался. Стало тихо.
— Каллу, — шепнул я.
Тишина. Я щелкнул зажигалкой — впустую. Горючее кончилось. Я снова и снова звал его по имени.
— Это я, Клэй, — твердил я. Темнота пугала все больше, и когда раздался его голос, меня просто отбросило от клети. Я промчался вдоль невидимого ряда, натыкаясь на углы клетей и спотыкаясь о тележки, и тут меня догнал его вопль, повторявший то же слово, которое он выговорил вначале хриплым шепотом. Крик «Рай!» прокатился по пакгаузу, и я услышал, как зашевелились другие изделия Создателя.
Мне удалось наконец нащупать створки ворот и протиснуться в щель. Первым моим движением было вышвырнуть проклятую зажигалку. Потом я пошел прочь скорым шагом в такт собственному хриплому дыханию. В смятении свернул не на ту улицу и прошел два квартала, прежде чем спохватился, что не вижу военного завода. Надо было поворачивать назад, но я уже не помнил, откуда пришел. Тогда я свернул наугад и зашагал еще быстрее, чувствуя нутром, что направляюсь совсем не туда, куда следовало бы. Кажется, вдалеке мелькали огни центральных улиц, а может и не они.
Мне уже казалось, что я шагаю ночь напролет, когда на углу темной улицы передо мной засверкала яркая вывеска бара. В открытое окно лилась музыка и шум голосов. Мне было уже не до опасений, что меня заметят в неподходящее время в неподходящем месте. Я прошел прямо к стойке и заказал сладость розовых лепестков, чтобы смыть из памяти эту уродливую насмешку над жизнью, скрип и плач несмазанных колесиков разума.
Кто-то из посетителей махнул мне, и я помахал в ответ. Глотал лепестки и пытался расслабиться. Бармен спросил, не с заводов ли я. Я объяснил, что пришел из центра.
— Так я и думал, — воскликнул хозяин. — Вы ведь Клэй, верно?
— Физиономист первого класса, — признал я и сделал большой глоток.
— Я про вас читал, — сказал он. — Вы были в провинции.
Я кивнул.
— Я слыхал, как раз где-то там и есть рай, — сказал он.
— Да, — сказал я.
— Еще я слыхал, в лесу под Латробией живет баба с тремя сиськами, — сказал он и засмеялся. — Там я тоже был, — отвечал я, — но чего не видел, о том врать не стану.
Бармена так восхитил мой ответ, что он выставил мне вторую порцию за счет заведения. Потом он ушел обслужить других гостей, а я остался сидеть, уставившись в зеркало за стойкой.
Моим нервам требовалась большая доза успокоительного. Я допивал третий стакан, когда в зал с визгом ворвалась женщина.
—Демон! Демон!
Хозяин бросился к ней и принялся утешать.
— Демон на улице! — выкрикнула она.
К моему удивлению, большая часть посетителей оказалась при оружии. Закон строго запрещал рабочим носить пистолеты. Однако я, следуя примеру остальных, вытащил дерринджер и устремился на улицу. Мы инстинктивно выстроились в два ряда: первый на коленях, второй во весь рост. Я оказался в середине первого ряда. Из глубины улицы на нас надвигалась черная тень.
— Не стрелять, — приказал бармен, стоявший слева от рядов, вооруженный бутылью «Шримли» двадцатипятилетней выдержки. — Подпустим его поближе.
Тень неуклонно приближалась, словно не догадываясь о нашем присутствии. Я услышал лязг механизма раньше, чем увидел лицо. Каллу шел за мной. Вспомнив услугу, оказанную им Батальдо, я прицелился прямо в лоб великану. Бармен вскинул вверх свое оружие и выкрикнул:
— Готовсь!
Мы выстрелили почти в упор, с каких-нибудь десяти шагов, и пули отбросили его назад, но он не упал, только промычал что-то, как внезапно разбуженный человек, и снова шагнул вперед. Бармен заорал: «Заряжай!», но я встал и попросил прекратить стрельбу.
— Это не демон, — сказал я им.
— А кто же еще? — выкрикнул кто-то.
— Просто человек, который тоже ищет рая, — сказал я. Тогда они опустили оружие, а Каллу подошел и встал рядом со мной. В его комбинезоне было не меньше двадцати дыр, и под ними, на плечах и груди, конечно, были раны, хотя и без крови. Лица пули не задели.
Завсегдатаи бара подходили пожать его вялую руку.
— Ошибка вышла, — говорили они. Каллу плюхнулся на стул и замычал. Позже, уходя в центр, я отдал бармену подаренный Создателем рог.
— Разотрите в порошок и раздайте всем по понюшке, — посоветовал я.
В ответ он протянул мне свою бутылку. Я взял ее и передал Каллу. Бармен сказал:
— Эту дрянь не нюхают, ее в жилы вгоняют.
Я не знал, понимать это буквально или фигурально, но гадать не было времени. Каллу двигался медленно, а нам надо было успеть домой до восхода, прежде чем толпы рабочих заполнят улицы.
Как ни странно, единственным человеком, встреченным нами на пути, оказалась та уборщица с верхнего уровня. Она улыбнулась и помахала рукой, и я махнул в ответ.
— Раненько поднялись, ваша честь, — крикнула она и выставила сложенные колечком пальцы левой руки — большой и указательный. Я повторил знак, и Каллу тоже, как сумел.
После этой встречи я стал торопить Каллу, и он зашагал чуть проворнее. Мы успели вовремя, я провел его к себе в спальню и уложил на кровать.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.
Он не ответил, только моргнул.
— Мне нужно уйти, работать, — сказал я. — Понимаешь?
Он снова моргнул.
— Если кто-нибудь подойдет к дверям, спрячься в шкаф. Если тебя найдут, убей их. — Понимаешь? — спросил я.
Он моргнул.
Заполняя карточки на день, я заметил, что он то и дело моргает, и засомневался, не даром ли тратил слова.
Одевшись, я опустил в карман дерринджер и уже надевал плащ, когда в дверь постучали.
— Кто там? — отозвался я.
— Вас хочет видеть Создатель, — крикнули из-за двери. — Карета подана.
Заглянув в спальню, я убедился, что Каллу по-прежнему лежит на кровати.
— Прячься в шкаф, — прошептал я.
— Рай, — выдохнул он и не двинулся с места.
Я вышел и через несколько минут был уже на другом конце Города. Лифт поднял меня к кабинету Создателя. Проходя по галерее твердокаменных героев, я изобрел десяток предлогов и оправданий, но стоило перешагнуть порог кабинета, все они спутались, задушили друг друга, и я предстал перед ним безоружным. Он сидел, опершись локтями на стол и сжимая ладонями лоб. Лицо у него было мрачнее, чем у Каллу.
— Садись, Клэй. — Создатель махнул рукой на кресло. Потом долго молчал, закрыв глаза. Наконец спросил: — Слышал насчет демона?
— Да, — ответил я. Он стал смеяться.
— Ну конечно. Я же сам тебе писал.
— Его поймали? — спросил я.
— Поймали! — хмыкнул он. — Я же сам его и выпустил. Мне пришло в голову, что для успешности изменений необходимо увеличить вероятность случайных событий, вот я и выпустил в Город демона. Он твой соперник. Ты будешь методично отбирать непригодных, а он — убивать каждого встречного. Я играю крупно, Клэй, очень крупно.
— Блестяще, — сказал я. — Кстати, хочу поблагодарить вас за подарок.
Он отмахнулся и покачал головой.
— Я вызывал тебя посоветоваться насчет этих головных болей. Началось с тех пор, как я съел тот белый плод. Да, тут я ошибся. Боли в желудке и проклятая голова...
— Я немного разбираюсь в химии, — заметил я. — Что показал анализ?
— Кто его знает, — отозвался он.
— Вы можете описать характер болей? — спросил я.
— Словно мозг зажали в кулак, — сказал он. — Словно выдавливают из головы энергию. Никогда я еще не ощущал так ясно связь придуманного мной Отличного Города с настоящим, тем, в котором все мы живем. От этой боли я начинаю их путать.
— Ума не приложу, что это может быть, — признался я.
— Как с твоим новым заданием? — спросил он.
— Вчера прочитал десяток и уже наметил для вас пару участников действа в Мемориальном парке, — ответил я.
— Отлично. — Он снова стиснул руками голову.
Подождав, не скажет ли он чего-нибудь еще, я поднялся, чтобы уйти. Я был уже в дверях, когда Создатель окликнул меня.
— Клэй, — проговорил он, не поднимая головы, — Держи свою кожаную перчатку в чистоте, — и рассмеялся, но смех тут же сменился болезненной гримасой.
Домой я попал только к середине дня и едва успел послать карточки с курьером. Тот должен был вручить их министру Казначейства и всем членам его семьи.
Тело жаждало красоты, но я удержался. Чтобы не думать о шприце, закурил и, глядя в окно, обдумывал шутки Создателя насчет вероятностных событий и демона, ставшего моим соперником. Кажется, Белоу не здоров, и это играет мне на руку. Предстояли рискованные шаги, и если Создателю будет пока не до меня — тем лучше. В это время прибыл министр с семьей.
Тучный министр во время осмотра обливался холодным потом. Я применил к нему все инструменты, какие нашлись в моем чемоданчике. Закончив измерения, заметил, что он представляет собой примечательный образец. Министр заговорил о своих заслугах перед государством. Я деловито отметил в своем дневнике элегантность его третьего подбородка и между делом задал вопрос о сокровищах, доставленных из провинции.
— Я не уполномочен распространять эти сведения, — сказал он.
— Прекрасно, — похвалил я, — вы прошли испытание. Создателю будет приятно услышать, что ваша надежность подтвердилась.
Он вышел от меня улыбаясь.
Жену и трех его дочерей не пришлось даже похваливать, чтобы разговорить. Стоило чуть коснуться нужной темы, и они сами выложили все. Все вместе и каждая в отдельности терпеть не могли отца и мужа.
— Я понимаю вас, — отвечал я им. Жена разгорячилась до того, что плюнула на пол. Я дал ей салфетку, которая пригодилась еще дважды. Даже младшая дочь, совсем малютка, скорчила рожицу, когда я спросил ее про папочку. Я задумался, что скрывается под толстыми складками его жира. Семья покинула мой дом чинно и благовоспитанно. Министр возглавлял процессию.
Теперь пришло время красоты. Я приготовил полную дозу. Выйдя из транса, почти ничего не сумел вспомнить. Показался на минуту Мойссак, да Молчальник сидел на оконном карнизе, выискивая блох в шерсти и щелкая их зубами. Солнце зашло, и надо было идти. Нас с Каллу ожидала серьезная экспедиция.
25
Даже под покровом темноты скрыть Каллу было трудной задачей. Я одел его в самый большой из своих плащей, рукава которого доходили ему почти до локтей, а полы болтались выше колена. На голову нахлобучил широкополую шляпу, загнув поля вниз, чтобы скрыть лицо. Он ковылял следом за мной по переулкам, которые, по моему расчету, должны были вывести нас в западную часть Города. Я уже знал, что мои слова откладываются где-то в его изуродованном, зажатом болтами мозгу, потому что, вернувшись домой, застал его скорчившимся в платяном шкафу.
— Пойдем прогуляемся, — сказал я ему.
Всю дорогу, шагая по темным переулкам, я говорил не умолкая. Громкий голос мог нас выдать, но мне необходимо было выложить ему все, что случилось со мной после нашей последней встречи. Я не знал, сумеет ли великан оказать хоть какую-то помощь в задуманном, но дело было не в этом. Я наконец-то нашел сообщника, друга, разделившего мои замыслы. Я тактично не упоминал о том, что с ним сотворили, и кажется, он принимал это с благодарностью. Время от времени он бормотал что-то своим проржавевшим голосом, и хотя я не всегда разбирал слова, но, кажется, он старался отвечать впопад. Раз или два он назвал меня по имени, и тогда я оборачивался и с улыбкой хлопал его по плечу.
Невозможно было предсказать, сколько протянет мой странный товарищ. Внутри у него то и дело что-то скрежетало и скрипело, так что казалось, он вот-вот взорвется. Он останавливался, раскачиваясь взад-вперед, в глазах метались искры, а из открытого рта тянулся дымок. Так продолжалось минуту или две, а потом все налаживалось, и мы шли дальше. В сущности, Каллу ничем не отличался от министра безопасности или министра казначейства — его настоящее «я» скрывалось где-то глубоко внутри. Единственным отличием был его внутренний голос, который даже теперь побуждал искалеченного человека к поискам рая.
Нам понадобилось больше часа, чтобы добраться до очистной станции, и к тому времени я вспомнил, что весь день ничего не ел. Голова казалась невесомой, а тело охватила слабость. Надо было раздобыть что-нибудь поесть, ведь до утра могло случиться, что пришлось бы бежать или драться.
— Есть хочешь? — спросил я Каллу.
Тот помычал, и я принял это за знак согласия.
— Выйдем на главную улицу, только ты молчи и ни на кого не смотри, — сказал я.
Его рука потянулась почесать в бороде, и на пальцах остался клок волос. Может быть, это означало, что он понял? Мы вышли переулком на бульвар Квигли, широкий, но не слишком многолюдный. Я помнил на нем пару ресторанчиков и выбрал небольшое кафе, где подавали на вынос.
Хозяин принадлежал к разряду разговорчивых сплетников. На мою беду он, как и вчерашний бармен, узнал меня. Пока для нас готовили горячую закуску, он успел поздравить меня с возвращением и засыпал вопросами о делах в провинции.
Каллу стоял позади меня, покачиваясь и гудя, как засорившийся насос. Когда хозяин прервал болтовню, чтобы поглядеть, как дела в духовке, я обернулся поглядеть, как дела у моего спутника. Очередной приступ захватил великана шахтера прямо в ресторане. Здесь было почти пусто, должно быть, народ боялся демона и сидел по домам, однако все посетители, сколько их было, смотрели теперь на нас. Я улыбнулся им и помахал рукой. Когда изо рта у Каллу показалась струйка дыма, я вытащил из кармана сигарету и закурил.
— Ваш приятель нездоров? — спросил возвратившийся хозяин.
— Перебрал розовых лепестков, — небрежно ответил я.
Хозяин кивнул:
— И со мной бывало.
Пирожки наконец испеклись и были уложены в кулек. И тут возникла одна странность. Когда я хотел расплатиться, хозяин не взял протянутых мной белоу. Он отвел мою руку и показал тот самый знак, что давешняя уборщица: пальцы, сложенные буквой «О».
В ответ на мой удивленный взгляд он перегнулся через прилавок и прошептал:
— Увидимся в Вено.
Онемев, я попятился от прилавка и метнулся к двери. На улице, привалившись к стене, попытался понять, каким образом этот человек мог проведать о Вено. Первой мыслью, разумеется, было, что Создатель разгадал мой не слишком искусный заговор и теперь просто играет со мной. Потом возникла догадка, что в столице действует тайное общество. Ведь Белоу сам сказал, что среди горожан попадаются недовольные. Быть может, потому солдат и вооружили огнеметами. Я мгновенно пробежал короткий список догадок — и тут спохватился, что оставил Каллу в ресторане.
Повернувшись, чтобы броситься назад, я сразу наткнулся на него. Шахтер стоял за моей спиной, перемалывая в зубах окурок сигареты. С риском обжечься я вынул его и заменил на горячий пирожок. Каллу продолжал задумчиво двигать челюстями, но вряд ли можно было сказать, что он ест. Пирожок превращался в крошки у него во рту и постепенно высыпался наружу. Это зрелище лишило меня аппетита, однако я все же заставил себя ради дела проглотить один пирог.
Потом я снова заговорил с Каллу. Рассказал ему о возможном заговоре против Создателя. Он издал звук, немного напоминающий свист, и я решил, что мой товарищ так же взволнован, как я. Потом я отважно признался в любви к Арле Битон. Только упомянув ненароком мэра, я понял, что говорю лишнее, потому что шаги Каллу за моей спиной вдруг замерли и мне послышался тихий всхлип. Мне хотелось верить, что, обернувшись, я увижу в его глазах слезы, но я просто замедлил шаг, дожидаясь, пока шахтер догонит меня.
Очистную и водопроводную станцию разделял широкий проезд. Одно здание украшал купол и колонны белого мрамора, второе было серым и напоминало покосившийся улей. Войти в этот улей было все равно что в копи Доралиса. Острая вонь и тусклый свет. Охраны не было, да и что здесь было охранять? Мы прошли к уходящей вниз бетонной лестнице. Первый сверху этаж занимал большой резервуар, заполненный человеческими экскрементами. Через него тянулся подвесной мостик.
— Пойдем прогуляемся, — сказал я ему.
Всю дорогу, шагая по темным переулкам, я говорил не умолкая. Громкий голос мог нас выдать, но мне необходимо было выложить ему все, что случилось со мной после нашей последней встречи. Я не знал, сумеет ли великан оказать хоть какую-то помощь в задуманном, но дело было не в этом. Я наконец-то нашел сообщника, друга, разделившего мои замыслы. Я тактично не упоминал о том, что с ним сотворили, и кажется, он принимал это с благодарностью. Время от времени он бормотал что-то своим проржавевшим голосом, и хотя я не всегда разбирал слова, но, кажется, он старался отвечать впопад. Раз или два он назвал меня по имени, и тогда я оборачивался и с улыбкой хлопал его по плечу.
Невозможно было предсказать, сколько протянет мой странный товарищ. Внутри у него то и дело что-то скрежетало и скрипело, так что казалось, он вот-вот взорвется. Он останавливался, раскачиваясь взад-вперед, в глазах метались искры, а из открытого рта тянулся дымок. Так продолжалось минуту или две, а потом все налаживалось, и мы шли дальше. В сущности, Каллу ничем не отличался от министра безопасности или министра казначейства — его настоящее «я» скрывалось где-то глубоко внутри. Единственным отличием был его внутренний голос, который даже теперь побуждал искалеченного человека к поискам рая.
Нам понадобилось больше часа, чтобы добраться до очистной станции, и к тому времени я вспомнил, что весь день ничего не ел. Голова казалась невесомой, а тело охватила слабость. Надо было раздобыть что-нибудь поесть, ведь до утра могло случиться, что пришлось бы бежать или драться.
— Есть хочешь? — спросил я Каллу.
Тот помычал, и я принял это за знак согласия.
— Выйдем на главную улицу, только ты молчи и ни на кого не смотри, — сказал я.
Его рука потянулась почесать в бороде, и на пальцах остался клок волос. Может быть, это означало, что он понял? Мы вышли переулком на бульвар Квигли, широкий, но не слишком многолюдный. Я помнил на нем пару ресторанчиков и выбрал небольшое кафе, где подавали на вынос.
Хозяин принадлежал к разряду разговорчивых сплетников. На мою беду он, как и вчерашний бармен, узнал меня. Пока для нас готовили горячую закуску, он успел поздравить меня с возвращением и засыпал вопросами о делах в провинции.
Каллу стоял позади меня, покачиваясь и гудя, как засорившийся насос. Когда хозяин прервал болтовню, чтобы поглядеть, как дела в духовке, я обернулся поглядеть, как дела у моего спутника. Очередной приступ захватил великана шахтера прямо в ресторане. Здесь было почти пусто, должно быть, народ боялся демона и сидел по домам, однако все посетители, сколько их было, смотрели теперь на нас. Я улыбнулся им и помахал рукой. Когда изо рта у Каллу показалась струйка дыма, я вытащил из кармана сигарету и закурил.
— Ваш приятель нездоров? — спросил возвратившийся хозяин.
— Перебрал розовых лепестков, — небрежно ответил я.
Хозяин кивнул:
— И со мной бывало.
Пирожки наконец испеклись и были уложены в кулек. И тут возникла одна странность. Когда я хотел расплатиться, хозяин не взял протянутых мной белоу. Он отвел мою руку и показал тот самый знак, что давешняя уборщица: пальцы, сложенные буквой «О».
В ответ на мой удивленный взгляд он перегнулся через прилавок и прошептал:
— Увидимся в Вено.
Онемев, я попятился от прилавка и метнулся к двери. На улице, привалившись к стене, попытался понять, каким образом этот человек мог проведать о Вено. Первой мыслью, разумеется, было, что Создатель разгадал мой не слишком искусный заговор и теперь просто играет со мной. Потом возникла догадка, что в столице действует тайное общество. Ведь Белоу сам сказал, что среди горожан попадаются недовольные. Быть может, потому солдат и вооружили огнеметами. Я мгновенно пробежал короткий список догадок — и тут спохватился, что оставил Каллу в ресторане.
Повернувшись, чтобы броситься назад, я сразу наткнулся на него. Шахтер стоял за моей спиной, перемалывая в зубах окурок сигареты. С риском обжечься я вынул его и заменил на горячий пирожок. Каллу продолжал задумчиво двигать челюстями, но вряд ли можно было сказать, что он ест. Пирожок превращался в крошки у него во рту и постепенно высыпался наружу. Это зрелище лишило меня аппетита, однако я все же заставил себя ради дела проглотить один пирог.
Потом я снова заговорил с Каллу. Рассказал ему о возможном заговоре против Создателя. Он издал звук, немного напоминающий свист, и я решил, что мой товарищ так же взволнован, как я. Потом я отважно признался в любви к Арле Битон. Только упомянув ненароком мэра, я понял, что говорю лишнее, потому что шаги Каллу за моей спиной вдруг замерли и мне послышался тихий всхлип. Мне хотелось верить, что, обернувшись, я увижу в его глазах слезы, но я просто замедлил шаг, дожидаясь, пока шахтер догонит меня.
Очистную и водопроводную станцию разделял широкий проезд. Одно здание украшал купол и колонны белого мрамора, второе было серым и напоминало покосившийся улей. Войти в этот улей было все равно что в копи Доралиса. Острая вонь и тусклый свет. Охраны не было, да и что здесь было охранять? Мы прошли к уходящей вниз бетонной лестнице. Первый сверху этаж занимал большой резервуар, заполненный человеческими экскрементами. Через него тянулся подвесной мостик.