Фрэнсис Дик. Охота на лошадей

   — И для вас это ни черта не значит? — Теллер улыбался, но за улыбкой скрывалась горечь человека, умеющего владеть собой. — Я вложил деньги в эту лошадь, — добавил Теллер. — Двести тысяч долларов, одну восьмую пая.
   — Ух ты, — протянул я. Мне показалось, что это очень большие деньги за одну восьмую пая лошади.
   — Более того, — продолжал Теллер, вздохнув, — последний месяц я провел в переговорах о покупке этого жеребца. Мне повезло, я обошел другой синдикат, который тоже участвовал в торгах. И стоило Крисэйлису попасть в Америку, как он исчез.
   — Сочувствую, — из вежливости сказал я.
   — Боюсь, вы не понимаете. — Он покачал головой, показывая, что прощает мое непонимание. — Речь идет не о деньгах. Главное — конь. Он незаменим.
   — Его найдут, — заметил я, потому что был уверен в этом и меня это совсем не интересовало.
   — Очень сомневаюсь, — возразил Теллер. — И я хотел бы просить вас поехать туда и поискать Крисэйлиса.
   В течение пяти секунд ни один мускул у меня на лице не дрогнул. Теллер повернулся к Киблу и улыбнулся, показав великолепные сверкающие зубы. Какой прекрасный у него дантист!
   — Я бы не сел играть с ним в покер, — сказал Теллер. — Он оправдал все, что ты о нем говорил.
   Я взглянул на Кибла. Он вскинул брови и чуть пожал плечами, по лицу проскользнуло выражение легкой неловкости. Интересно, насколько полную характеристику он дал мне?
   — Мы с Симом вместе работали во время Второй мировой войны. — Теллер снова изучал меня.
   — Понимаю, — ответил я, и впрямь понимая. Слишком много.
   — Правда, для меня это была работа только на время войны. В сорок седьмом я демобилизовался и поехал домой, к папочке. Несколько лет спустя он умер и оставил мне своих скаковых лошадей и небольшую кучку долларов. — Снова блеснули красивые зубы.
   Я ждал. История, похоже, только начиналась.
   — Я оплачу проезд, все расходы и, разумеется, гонорар, — после паузы закончил Теллер.
   — Я не охочусь на лошадей, — вяло запротестовал я.
   — А по-моему, охотитесь. — Он посмотрел на Кибла. — Сим сказал, что вы сейчас в отпуске.
   Можно было и не напоминать мне об этом.
   — Крисэйлис — третий жеребец международного класса, пропавший за последние десять лет.

Глава 2

   Они очень настаивали, вежливо и ненавязчиво, но мне предложение Теллера казалось нелепым.
   — Вы разбираетесь в лошадях, — убеждал меня Кибл. — Ведь ваш отец тренировал их для скачек.
   — Но существует полиция, — возражал я. — И страховая компания. И каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок в штате Кентукки высматривают пропавшую лошадь. Полагаю, нашедшему обещана награда?
   Теллер кивнул.
   — Так почему же вы выбрали меня?
   — Ни этот, ни два других жеребца так и не были найдены.
   — В Америке хватает земли, — продолжал я. — Вероятно, все трое бегают по прериям, наслаждаясь свободой, как в доброе старое время, и покрывая диких кобыл.
   — Первого нашли мертвым в овраге через два года после того, как он пропал, — проговорил Теллер.
   — А второго?
   — Второго... Я тоже купил его. У меня была одна десятая общего пая. Это второй случай, когда у меня пропадает жеребец.
   — При тех же обстоятельствах? — Я удивленно смотрел на него.
   — Нет... — Он печально покачал головой. — Кроме одного — обе лошади пропали. Оликса так и не нашли. Вот почему я хочу предпринять особые меры для розыска Крисэйлиса.
   Я молчал.
   — Джин, вам нечего делать, — вступил Кибл. — Почему бы не провести отпуск в Штатах? Чем вы будете заниматься, если останетесь на своей улице Путни?
   Кибл, как обычно, когда ему что-то надо, перестал мигать. Это был точный сигнал. Мне следует срочно просчитать, что скрывается за его вроде бы ничего не значащими замечаниями. «Не мог же он догадаться о моем одиночестве», — встревожился я. Кибл умеет манипулировать людьми, но он не ясновидящий. Я пожал плечами и небрежно ответил:
   — Буду гулять по Кью-гарден и вдыхать аромат орхидей.
   — Орхидеи не пахнут, — объяснил Теллер и без него очевидное.
   — Он знает. — Кибл все еще не мигал. — Джин имел в виду безделье, беззаботный отдых.
   — Ага, понимаю, вы двое работаете на одной волне, — вздохнул Теллер. — Но я очень хотел бы, Джин, чтобы вы поехали со мной в Америку и хотя бы взглянули, как обстоят дела. Какой в этом для вас вред?
   — А что в этом хорошего? Это не моя работа. — Я смотрел на темно-зеленую воду за бортом. — И... я устал.
   Они не нашли быстрого возражения на эти слова. А я подумал, что было бы гораздо проще, если бы я испытывал обычное переутомление от работы, а не смертельную усталость от постоянной борьбы. В таком состоянии сомнительно, чтобы я победил. Охотиться на тысячах квадратных миль за каким-то взбесившимся жеребцом — не лучшее лекарство.
   Они огорченно молчали. Джоан вышла из каюты с миской салата и подняла страшную суету, ни на минуту не умолкая. Раздвинули складной стол, поставили на него блюда и тарелки, и все принялись за еду. Солнце бросало праздничный свет на холодных жареных цыплят и горячий французский хлеб. Ленч мы запивали приятным красным вином, а на десерт женщины поставили клубнику и кувшинчик со сливками. Питер, все еще в мокрых после купания плавках, несмотря на уговоры матери переодеться, набил полный рот клубники и принялся фотографировать. Линни сидела рядом со мной и рассказывала Дэйву Теллеру забавную историю о том, как проходили выпускные экзамены в школе, ее теплая рука бессознательно гладила мою. Мне следовало бы радоваться такому милому воскресному пикнику на реке. И я старался радоваться. Улыбался, отвечал, когда ко мне обращались, сосредоточил все внимание на вкусе того, что ел. Но черная туча моей депрессии потянулась, расправилась и выросла еще больше.
   В четыре, вымыв посуду и немного подремав на солнце, мы стали собираться назад в Хенли. Мой отказ ехать в Америку и на унцию не испортил настроения ни Теллеру, ни Киблу. Из этого я сделал вывод: хотя они и предложили мне заняться поисками, но вовсе не считали, что только я смогу найти пропавшую лошадь. И я выбросил весь этот разговор из головы. Что было нетрудно.
   Перед шлюзом «Харбур» какая-то плоскодонка не справилась с течением, и ее болтало на волнах. Теллер опять стоял на крыше каюты с канатом наготове и вдруг окликнул Кибла, показывая вперед. Каждый из нас проследил взглядом за его пальцем.
   Там, где река разделялась на два потока — левый медленно устремлялся в ворота шлюза, а правый мчался прямо на створ, — посредине стоял столб всего с одним словом — «опасно».
   Обняв этот столб, девушка, наполовину лежа в плоскодонке, а наполовину — в воде, пыталась привязать к нему канат. Ей это никак не удавалось. На корме лодки с веслом в руке стоял парень в желто-красной клетчатой рубашке и с тревогой наблюдал за движениями девушки. Увидев катер, он замахал руками. Кибл дал задний ход. Парень закричал:
   — Можете помочь нам, сэр?
   Плоскодонка уже наполовину вошла в узкий створ, и только руки девушки, обхватившие столб, еще удерживали ее от гибели. В таких обстоятельствах просьба парня прозвучала слишком спокойно. Видимо, он не понимал, что происходит. Кибл, бормоча под нос изысканные выражения в адрес дураков, плавающих по реке, медленно приближался к лодке.
   «Летящей коноплянке» гибель, конечно, не грозила: это был слишком большой катер, чтобы его прибило к длинному ряду ворот, поочередно открывающихся в створе. Но сильное летнее течение могло бросить катер на бетонные опоры, и, чтобы высвободить его, пришлось бы просить о помощи. Унизительное дело для людей, считающих себя морскими волками.
   Кибл крикнул девушке, что мы сейчас возьмем их на буксир, и бросил швартов. Девушка кивнула и протянула руки, прижимаясь к столбу. Длинные светлые волосы почти лежали на воде, тело вздрагивало от напряжения.
   — Держитесь! — громко крикнула Линни. — Ой, держитесь, еще совсем немного!
   Она перегнулась через борт, стараясь сократить расстояние, отделявшее ее от блондинки. Теперь мотор еле постукивал, и грохот падающей воды на дальней стороне створа угрожающе гремел в ушах. Но Кибл действовал уверенно и спокойно, хозяин своего корабля и положения. Когда до девушки оставалось шесть футов, она, одной рукой держась за столб, другой схватила канат, который протягивала ей Линни. Затем, ко всеобщему ужасу, она выронила конец. Девушка зарыдала и беспорядочно забила рукой по воде, пытаясь снова обхватить столб. Теперь плоскодонка была прямо под перегнувшейся через борт Линни. Она протягивала канат, но девушка так испугалась, что двумя руками вцепилась в столб и ничего не слышала от страха. Блондинка так запаниковала, что начала громко стонать.
   Краем глаза я заметил, что парень стал продвигаться вперед, чтобы помочь ей. Вроде бы он наконец понял, что положение у них очень серьезное. Он опирался на весло, которое вдруг, изогнувшись дугой, взлетело в воздух и ударило Дэйва Теллера по голове. У американца подогнулись колени, он упал вперед и скатился в воду.
   Я вскочил на крышу каюты, сбросил ботинки и прыгнул в реку вслед за ним раньше, чем остальные поняли, что случилось. За секунду до того момента, как я нырнул, раздался отчаянный крик Кибла: — Джин!
   Но я считал, что скорость реакции — единственный шанс найти Теллера, потому что все, падающее в такую большую реку, как Темза, моментально исчезает из вида.
   Я нырнул примерно в том месте, где упал Теллер. Мне надо было достичь дна быстрее, чем он. У меня осталось впечатление, что после удара веслом по голове он потерял сознание, следовательно, теперь он медленно опускался на дно.
   На глубине восьми футов я почти сразу же ухватил его за одежду. Даже с открытыми глазами я бы ничего не увидел, поэтому правой рукой я искал его лицо, одновременно стараясь всплыть вместе с ним на поверхность. Нащупав лицо, я зажал ему нос пальцами так, чтобы моя рука одновременно закрывала рот, потом повернул тело, положив его голову себе на грудь. Он не сопротивлялся и ничего не чувствовал.
   С этого момента операция по спасению утопающего пошла не так, как надо. Я не мог всплыть на поверхность. Подводное течение, очень сильное и очень холодное, все время тянуло нас ко дну. Оно обхватывало два наших тела с силой, которой нельзя было сопротивляться. Мелькнула мысль, что мы ударимся о створ и опустимся на глубину, а это конец. На одно предательское мгновение я решил: «Ну и слава богу». Это разрешило бы все мои проблемы. Ведь именно этого я и хотел. Но кто мне дал право распоряжаться жизнью другого человека, полностью зависевшего от меня? Для него я был единственной надеждой.
   Грудь начала гореть от недостатка воздуха. Когда мы ударимся о створ, я постараюсь вскарабкаться по нему вверх. Если его поверхность не будет слишком скользкой, стоит попытаться.
   Неожиданно нас куда-то потащило, будто рыбак поймал нас на крючок. Я почувствовал, как чуть изменилось направление, и потом снова возникла сильная тяга — нас несло все быстрее и быстрее. Но это вовсе не было чудесным спасением. Течение неотвратимо поволокло нас к створу. По сравнению с мощью этого неодолимого потока силы человека не значили ничего. Мое сопротивление походило на порхание мотылька, уносимого ураганом. Вдруг скорость еще увеличилась, и нас бросило вперед. Теллер ударился о створ с такой силой, что его чуть не оторвало от меня. Нас снова закружило течением, и я стукнулся плечом обо что-то бетонное. Мне не за что было ухватиться свободной рукой. Нас опять закружило и бросило на створ, боль в груди от нехватки воздуха стала острее, и я понял, что взобраться вверх по створу абсолютно невозможно. Осталось только ждать, что сейчас меня швырнет на что-то твердое и...
   И я ударился обо что-то твердое, но препятствие возникло совсем не там, где я предполагал.
   Столкновения со створом прекратились, но кружение продолжалось. В ушах ревело так, что, казалось, лопнут перепонки. В грудь будто воткнули и медленно поворачивали нож. Искушение открыть рот и прекратить борьбу становилось все сильнее. Но я не мог этого сделать, поскольку от моего решения зависела жизнь другого человека. Теперь мне оставалось только ждать, пока от недостатка кислорода отключатся мозги, — а если нет выбора, то нет и моей вины в случившемся.
   Вращение вдруг остановилось, хватка течения ослабла, нас уже не мчало потоком, тело почувствовало свободу. Оставались секунды до потери сознания, и я не сразу понял, что произошло. Я слабо оттолкнулся ногами, и нас, словно пружиной, выбросило вверх. Моя голова оказалась над поверхностью реки, я почувствовал прикосновение солнца, и воздух раскаленным пламенем ворвался в мои съежившиеся легкие.
   Смертельно опасный створ был в пятидесяти ярдах позади. Мы миновали его под водой.
   Я убрал застывшие, одеревеневшие пальцы с лица Теллера и стал вдувать в его безжизненный рот воздух. Течение, теперь снова спокойное и относительно теплое, медленно несло нас вниз по реке. Пузырьки пены весело подпрыгивали и лопались вокруг моей шеи. Я чуть шевелил ногами, держа голову Теллера над водой, и старался вдохнуть в его легкие воздух. Но он его не принимал. Страшной глупостью с его стороны, возмущался я, было бы умереть теперь, чтобы все мучения оказались ни к чему.
   С берега донеслись крики, люди показывали на нас кому-то мчавшемуся по реке в маленькой моторной лодке. Ее шум оглушил меня, с борта нам протянули руки.
   — Нет, — покачал я головой, продолжая вдувать в легкие Теллера воздух. — Веревку. Дайте мне веревку. И медленно тяните к берегу.
   Один из находившихся в моторке начал возражать, но другой сделал, как я просил. Я дважды обернул веревку вокруг руки и зажал ее в кулаке. Потом кивнул, и они медленно стали отходить, пока нас не отделило от винтов мотора безопасное расстояние. Лодка направилась к берегу. За это время я больше десяти раз вдохнул в легкие Теллера воздух. Но лучше ему от этого не стало.
   Моторка тянула нас с той стороны, где течение выходит из створа, и пристала возле шлюза. Люди, готовые помочь, окружили нас. Никто не сомневался, что помощь нужна, но я не оставлял Теллера до тех пор, пока крепкий спокойный человек не лег животом на траву, обхватив американца под мышки.
   — Не волнуйтесь, — сказал он. — Мы сейчас займемся искусственным дыханием.
   Я кивнул и передал тело Теллера в сильные руки незнакомца. Тот начал выдавливать воду из его легких. Я положил руку на грудь под голубую рубашку и почувствовал тяжелые удары сердца. У меня не осталось дыхания сообщить об этом незнакомцу, и, пока я старался выговорить хоть слово, Теллер, не приходя в сознание, придушенно закашлял и открыл глаза. В его легких еще оставалась вода. Незнакомец снова положил его на траву. Когда лодыжки американца стукнулись о землю, сознание вернулось к нему, хотя он и не понимал еще, что чуть не утонул и что теперь все заняты его спасением. Между кашлем и стоном Теллер проговорил:
   — Господи... — Затем он снова потерял сознание.
   Другая пара сильных рук подняла меня и поставила рядом с американцем. Я опустился возле него на колени и, тревожно прислушиваясь к булькающему в горле дыханию, нащупал сбоку на голове маленькую шишку.
   — Перекатите его на другую сторону, — сказал я. — Осторожно, чтобы он не подавился собственным языком.
   Мы перевернули Теллера на другой бок, и его дыхание тотчас стало легче. Но я не позволил поднять его и нести к шлюзу. При любой травме от движения и неумелой транспортировки больному становится хуже. А Теллер и так уже слишком много перемещался. Незнакомец согласился со мной и отправился за врачом.
   По гудронной дорожке к нам спешил смотритель шлюза, сопровождаемый Киблом и его семьей. У всех лица побледнели от потрясения, Линни плакала.
   — Слава богу! — воскликнул Кибл, наклоняясь ко мне. — Оба целы. — В его голосе прозвучало больше удивления, чем облегчения.
   — У него травма, — покачал я головой.
   — Тяжелая?
   — Не знаю... Он ударился о створ.
   — Мы не видели, где вы его миновали.
   — Они, должно быть, проплыли под водой, — объяснил смотритель. — Через какие-то ворота. Мы иногда открываем их, то есть поднимаем затвор вверх, как подъемное окно. Сегодня мы подняли двое ворот на пару футов от дна, потому что река после дождя стала очень полноводной.
   — Да, под водой, — кивнул я.
   Дэйв Теллер снова задыхался, кашлял, выхаркивал грязь из легких и постепенно приходил в себя. Каждый вдох вызывал у него конвульсии.
   — Нога, — сказал Кибл. — Но крови нет... Он мог сломать ногу?
   Я объяснил, что одного удара о створ хватило бы для перелома, а нас швыряло непрестанно.
   — Мы ничем не можем ему помочь. — Кибл огорченно смотрел на американца.
   Толпа вокруг нас не расходилась, слышался шепот сочувствия и любопытства — такое происшествие! Люди не спускали глаз с Теллера, слушая его кашель и наблюдая, как он скрюченными пальцами хватается за траву. Бесполезно было просить их разойтись.
   — Что случилось с плоскодонкой? — спросил я Кибла.
   — Мы вытащили ее на берег. Линни держала канат. Эти ребята были в шоке. — Кибл поискал их взглядом, но парня и девушки в толпе не было. — Наверно, они остались по ту сторону шлюза. У девушки началась истерика, когда вы и Дэйв не вынырнули возле створа. — У Кибла потемнело лицо при воспоминании о страшном моменте. — Мы на канате подтянули их к берегу перед шлюзом, а сами быстро прошли ворота, чтобы найти смотрителя шлюза, но он был уже здесь. — Кибл оглянулся на створ. — Сколько времени вы пробыли под водой?
   — Несколько столетий.
   — Нет, серьезно?
   — Не знаю. Может, минуты три.
   — Долго.
   — Угу.
   Он осмотрел меня. В оливковой рубашке у меня на плече зияла прореха, и под ней расплывался синяк.
   — Ушиблись, — как само собой разумеющееся отметил он.
   — Створ с выступами, — кивнул я.
   — Там, под водой, вроде как лестница, — объяснил смотритель. — Вода падает с верхнего уровня вниз. Полагаю, вас покатило бы вниз по этим ступеням. Если вы меня спросите, я скажу — это вообще чудо, что вы выплыли. Каждый год несколько человек падает в реку — и с концом. Течение тащит их по дну до самого моря.
   — Очаровательно, — чуть слышно пробормотал Кибл.
   Дэйв Теллер перестал кашлять и с трудом перевернулся на спину, закрыв ладонью рот. Его большой нос, будто клюв, торчал прямо в небо, на лице выступил пот. Немного погодя он пошевелил рукой и спросил Кибла, что случилось. Тот в двух словах объяснил, американец скосил глаза и нашел меня.
   — Мне повезло, что вы поехали с нами, — чуть слышно проговорил он, и улыбка в голосе никак не отразилась на его лице. Он ощупал рукой голову, нашел над ухом шишку и потрогал ее пальцами. — Ничего не помню.
   — Вы помните, что просили меня поискать вашу лошадь?
   — Ох, — медленно кивнул он, — вы отказались.
   — Я передумал. Поеду в Америку, — сказал я.
   В каюте «Летящей коноплянки» Кибл наблюдал, как я стаскиваю прилипшую к телу одежду. Никогда, сколько себя помню, я не чувствовал такой слабости. Под створом я потерял половину мускулов. Никаких бугров ни на руках, Ни на ногах.
   — Слышали, что сказал Дэйв? — начал Кибл. — Нам всем повезло, что вы поехали с нами.
   Я промолчал.
   — Запомните эти слова. Всегда будьте под рукой. Ведь никогда не знаешь, когда будешь нужен.
   — Конечно. — Я не хотел признаваться, что понимаю, о чем он говорит.
   — Вы как лошадь Дэйва. Незаменимы, — не отступал он.
   Губы у меня непроизвольно дернулись. Ничего себе комплимент! Ему будет немного тяжелее работать, если он потеряет того, кто обстряпывает его дела и убирает мусор. Личное отношение здесь ни при чем.
   Наконец я стянул с себя рубашку. Он подал полотенце, без выражения разглядывая следы этой и предыдущих баталий.
   — Я серьезно, Джин.
   — Разумеется, — вздохнул я. — Но... я ведь и так под рукой.
   Он ожидал другого, но по крайней мере мои слова подтолкнули его переменить тему разговора.
   — Почему вы решили ехать в Штаты?
   — По-моему, я в долгу перед ним.
   — Перед кем? Перед Дэйвом?
   Я кивнул.
   — Не улавливаю вашу мысль. — Кибл нахмурился. — Разве не он в долгу перед вами? Если тут вообще уместно говорить о долге.
   — Если бы я действовал быстрее, он бы не упал в воду и сейчас не лежал бы с переломом бедра. Слишком много виски и вина, а также сон на солнце. Я действовал ужасно медленно. Отчаянно, позорно медленно.
   — Не говорите глупостей, Джин. — Кибл нетерпеливо махнул рукой. — Никакая быстрота реакции не могла бы предотвратить этот несчастный случай.
   Я повесил на шею полотенце и принялся снимать брюки.
   — Этот несчастный случай был попыткой убийства, — сухо бросил я.
   Кибл вытаращил глаза за толстыми стеклами очков. Потом открыл дверь каюты и вышел на палубу. Я услышал, как он кричал Питеру:
   — Сейчас же вылезай из плоскодонки. И никому не позволяй садиться в нее. Это важно.
   — Даже Линни?
   — Даже Линни.
   — Я не хочу садиться в плоскодонку, — донесся с палубы слабый голос Линни. — Никогда в жизни больше не сяду в плоскодонку.
   Кибл вернулся в каюту и закрыл дверь.
   — Докажите.
   — Парень и девушка скрылись.
   — Они испугались. — Он протестующе вскинул брови.
   — Они не хотели отвечать на вопросы. Вероятно, они решили, что я и Дэйв утонули, и даже не подождали, чтобы убедиться. И уверен, они никогда не появятся, если начнется следствие.
   Кибл помолчал, обдумывая мои слова. Парень и девушка скрылись, очевидно, в то время, когда все возвращались к шлюзу. Ушли незамеченными, бросив плоскодонку. Никто и не вспомнил о них, пока доктор не наложил шину на ногу Теллера и американца не понесли за сто ярдов в «Скорую помощь». Потом врач спросил, что случилось, но причина падения исчезла.
   — Мы ничего о них не знаем, — возразил Кибл. — Предположим, они шли позади нас по гудронной дорожке и, увидев, что с вами все в порядке, уехали. У них могла быть дюжина причин спешить.
   Наконец я отделался от облепивших ноги брюк и принялся за носки.
   — Парень слишком долго стоял на корме, он мог бы и раньше прийти на помощь подруге.
   — Согласен, он казался слишком беспечным. Но не думаю, что он понимал опасность их положения, — нахмурился Кибл. — И похоже, девушка тоже не сознавала, что ей грозит.
   — Шагнув ей на помощь, он сразу же ударил веслом Дэйва.
   — Весла у плоскодонки очень коварны, если не быть осторожным. И он не мог рассчитывать, что Дэйв будет стоять на крыше каюты, в таком опасном месте.
   — Дэйв уже давно стоял там с канатом наготове, его было видно издали.
   — Но парень и девушка не могли заранее знать об этом.
   — Дэйв уже стоял там, когда мы приблизились к плоскодонке.
   — Никто не будет подвергать себя такой опасности ради того, чтобы поставить ненадежную ловушку, — выложил Кибл свой главный козырь.
   Я вытер ноги и теперь раздумывал, что делать с трусами.
   — Никто, кроме вас. — Кибл вздохнул и пошевелил пальцами. Потом полез во встроенный шкаф и достал кучу белья. — Запас на случай непредвиденных обстоятельств. Вряд ли вам что-нибудь подойдет.
   Кибл оказался прав. Там было его белье, слишком широкое для меня, и вещи Линни, слишком узкие. И кроме того, все было коротко.
   — Вдобавок, — продолжал он, — откуда парень и девушка могли знать, что мы проведем этот день на реке и будем проходить через шлюз «Харбур»? Как по-вашему, сколько времени они могли болтаться там в обнимку со столбом, поджидая нас? Как они могли рассчитать, у какого катера просить помощи, и как им удалось избежать помощи других судов?
   — Лучшие катастрофы всегда выглядят так, будто они могли произойти лишь случайно.
   — Вполне согласен с вами. — Он кивнул. — Но думаю, эту просто невозможно было подстроить.
   — Подстроить этот несчастный случай вполне возможно. С безопасным отступлением, если план не сработает. Или, например, если на крыше каюты стоял бы Питер вместо Дэйва. Тогда они просто не стали бы просить о помощи. Место, которое они выбрали, явно говорит о том, что они приступили к действию, лишь убедившись, что это мы.
   — Но они действительно были в опасности.
   — Может быть. Я хотел бы поближе осмотреть этот столб.
   — И там могли быть поблизости другие катера, которые помогли бы им или наблюдали за тем, что произошло.
   — Если бы Дэйв после удара веслом не упал за борт, они бы ничего не потеряли: первая попытка не удалась, вот и все. Если бы с другого катера наблюдали за происходившим, просто больше народу кричало бы о несчастном случае. Девушка стонала, била руками по воде и драматически выпустила из рук канат, который ей протягивала Линни, а парень в это время ударил по голове Дэйва. Мы все смотрели на нее, а не на него. Да и все зрители тоже смотрели бы на нее.
   — Но откуда парень и девушка узнали, где будет Дэйв в это воскресенье? И кому могло понадобиться убивать его?
   Я сунул ноги в старые серые брюки Кибла и убедился, что они слишком широки мне в поясе. Он без слов протянул мне короткий эластичный ремень. Я запахнул брюки, как халат, и затянул ремнем.
   — Джин, это несчастный случай. Его нельзя было подстроить.
   Штанины кончались на четыре дюйма выше лодыжек, и носки, которые я нашел, не закрывали просвет.
   — Джин! — Кибл начинал сердиться.
   Я вздохнул.
   — Вы согласны, что я своего рода специалист в устройстве несчастных случаев?
   — Да, но обычно не со смертельным исходом, — запротестовал он.