Страница:
Одним из фундаментальных положений чань-буддизма является то, что никакого Будды, как личности не существует. Будда -- это особое состояние сознания. И, хотя чань-буддиийская монашеская традиция подразумевала строжайшую дисциплину и жесткую организацию, все адепты чань помнили знаменитое парадоксальное высказывание Линьцзи Исюаня (IX в.): "Встретил Будду -- убей Будду. Встретил патриарха -- убей патриарха".
Другой особенностью чань-буддизма является то, что его адепты, как и даосы, испытывали глубокое недоверие к вербальному методу передачи сути учения, которая может быть усвоена учеником посредством совместной с учителем медитативной практики. Также, по мнению чань-буддистов, состояние мгновенного просветления может стимулировать особое неожиданное воздействие на ученика посредством окрика, удара или медитация на парадоксальном высказывании "гунъань" (японск. "коан"). К гунъань близки диалоги "вэнь да" (японск. "мондо") и самовопрошание -- "хуатоу".
И, наконец, наряду с медитацией в положении сидя чаньские наставники приветствовали и динамическую медитацию во время обязательного физического труда или прогулок, а также во время занятий боевыми искусствами. Очевидно, что апогеем такой медитации мог служить реальный поединок, который, создавая экстремально опасную ситуацию, стимулировал трансформацию сознания. Аналогичный подход применял известнейший практик медитации Шри Бхагван Раджниш (Ошо) в дни своей юности, когда он совершал опаснейшие прыжки с высокого железнодорожного моста в бурную реку. Во время полета к поверхности реки он испытывал ни с чем несравнимые состояния остановки ума, что в дальнейшем подвигло его на поиски методов медитации, не связанных с такими опасными действиями. Однако Ошо всегда повторял, что искатель истины должен постоянно экспериментировать, когда главными качествами становятся смелость и мужество. "Мужество, -- согласно Бхагвану, -- это величайшее качество в жизни, ибо без мужества нет свободы, а без свободы нет Истины...".
Чань-буддизм явился разновидностью буддизма махаяны, то есть "широкого пути спасения", предусматривающего возможность выхода из "колеса сансары" (цепочки рождений -- смертей) не только для монахов, но и для мирян, что делало возможной тесную связь между духовной практикой и мирской жизнедеятельностью и способствовало распространению буддизма вширь.
Следует заметить, что китаизация буддизма внесла в практику чань-буддийских монастырей, представлявших собой замкнутую общину и копировавшую макрокосм и микрокосм, интерполированный ритуал (соединявший традиционный конфуцианский ритуал (ли) с чаньскими принципами), гипертрофированный этикет, неукоснительное соблюдение монастырского устава, жесткую регламентацию движений, жестов и слов. Что способствовало созданию атмосферы особой строгости, воспитанию самоконтроля и внутренней сосредоточенности, помогавших пробуждению сознания адепта, отказу от логического мышления, благодаря чему он мог обнаружить в себе "изначальную сущность Будды".
Введение боевых искусств в чаньскую практику связывают с именем Бодхидхармы. Он обнаружил, что длительные периоды пребывания в статичной позе и малоподвижный образ жизни не только расшатывают здоровье шаолиньских монахов, затрудняя их продвижение по пути морально-психологического совершенствования, но и приводят медитирующих в состояние оцепенения, мешающее их спонтанному просветлению и интуитивному озарению. Поэтому требовались активные, динамические формы психической подготовки. Реализация принципов чань в боевых искусствах позволяла переносить их на сферы практической жизнедеятельности человека. Кроме того, единство духа и тела достигалось на практике, когда работа сознания в экстремальной ситуации выходила на качественно иной уровень, способствующий мобилизации всех скрытых ресурсов человеческого организма, что ускоряло процесс достижения просветления. Сбалансированное воздействие традиционных буддийских методов психотренинга и активно-динамических форм психофизической тренировки не только нейтрализовывало отрицательный эффект статических, пассивных методов медитации, но и способствовало комплексному преобразованию личности, ее гармоничному развитию, при котором физиологические аспекты становились прямым продолжением психических и, в свою очередь, содействовали улучшению психофизического состояния человека.
Вопреки правилам винаи (монашеского устава), которые запрещали монахам причинять вред живым существам, в Китае чаньские монахи не только занимались боевыми искусствами, но и вступали в поединки с бандитами что нередко приводило к гибели последних. Это обосновывалось тем, что спасение своей жизни давало монаху шанс на обретение просветления уже в данном перерождении, а гибель перекрывала ему путь к дальнейшему духовному совершенствованию, результатом которого должно было стать спасение. Справедливости ради следует отметить, что монастырские уставы дозволяли монахам применять свое искусство только в случае крайней необходимости, когда не было иного способа предотвратить собственную гибель. Категорически запрещалось калечить слабых или применять ушу для развлечения.
Следует отметить, что правило "ахимса" ("неубиение"), как основополагающий принцип отношения буддистов к насилию вообще, входил в видимое противоречие с тем, что буддистам не возбранялось служить в армии, хотя запрещалось торговать оружием. В этой связи следует отметить, что в Индии -- родине буддизма каста "кшатриев" ("воинов") всегда пользовалась большим уважением, так как изначально в целях установления порядка люди выбирали из своей среды самого достойного -- царя и его помощников -воинов, задачей которых была оборона и наведение порядка. А Будда Шакьямуни, как известно, был сын царя и относился к воинскому сословию. Больше того, считается, что все великие просветленные: Будда, Махавира, Бодхидхарма вышли из кшатриев, в то время как брамины (жрецы) -- наивысшая каста, шудры (неприкасаемые) -- наинизшая каста, равно как и вайшья (торговцы, бизнесмены) не дали миру мудрецов такого масштаба. Со страниц книги Карлоса Кастанеды Дон Хуан говорит о необходимости быть подобным воину, что глубоко созвучно практике медитации. Для воина главное -- быть безупречным в своих собственных глазах, он не уклоняется, не жалуется, не сожалеет, принимая все в жизни как личный вызов, непрерывно находясь под взором своего требовательного внимания. Воин, кшатрий рискует своей жизнью и в этом его коренное отличие.
Так как прозреть сердце Будды внутри себя было возможно лишь в акте спонтанного и не ограниченного предписаниями действия, то любые запреты приобретали абсурдный характер и происходило их преодоление в процессе реализации свободы духа и творческого осмысления мира. Ушу стало одним из важнейших методов самовоспитания в чань-буддизме, так как предусматривало качественную перестройку сознания человека. Оно стало осмысляться в качестве самоценного пути обретения духовной гармонии.
Медитативная практика в чань-буддизме основана на спонтанном потоке сознания, которому не навязывается воля личности. Мысли должны течь свободно и спокойно вплоть до полного их исчезновения. При этом сознание сравнивается с идеально гладкой поверхностью озера, становящейся зеркалом, отражающим предметы без малейших искажений. В процессе медитации происходит встреча человека с изначальным ликом самого себя. Ушу стало неотъемлемой частью комплекса морально-нравственной и духовной подготовки монахов. По вопросу его возникновения и сущности в литературе существует несколько версий. Китайская чань-буддийская традиция утверждает, что основоположник школы чань-буддийский миссионер Бодхидхарма стал основателем и передал своему первому китайскому ученику Хуэйкэ учение о внезапном просветлении. Сам факт появления монастыря объясняется тем, что у патриарха со временем появилось множество учеников и последователей, нуждавшихся в создании некоего центра "передачи светильника" (сокровенной сути учения Будды) от "сердца к сердцу".
Другая версия утверждает, что ко времени прибытия Бодхидхармы в Китай, уже существовали и монастырь, и община буддийских монахов, которую 28-й патриарх буддизма и 1-й -- чань-буддизма возглавил вследствие своего неоспоримого религиозного авторитета. До прихода патриарха монахи практиковали характерные для ортодоксального буддизма методы сидячей медитации. Заслугой Бодхидхармы стало создание сбалансированного комплекса психофизической подготовки, нейтрализующего отрицательное воздействие статичных и пассивных форм психотренинга на физическое и моральное состояние монахов.
Духовное учение Бодхидхармы выражалось формулой "два проникновения и четыре действия". Под двумя проникновениями понимались два способа достижения просветления -- путем внутреннего духовного развития и созерцания ("духовное проникновение") и путем совершения положительных практических действий ("проникновение посредством действия"). Фактически это означало неразрывную связь внешнего и внутреннего, физического и психического. Методики духовного проникновения позволяли обрести истинное состояние сознания и выйти на качественно иной уровень миропереживания, возвратившись к собственной природе. "Если ци не обрело состояния совершенства, то и созерцание не имеет смысла. Когда же ци успокоилось, то из тела уходят все болезни. Созерцание (чань) и Путь (Дао) одновременно достигают равновесия. Если же человек, практикующий это, не концентрирует дух, то как же его Путь (Дао) может достичь совершенства?". Таким образом, шаолиньские монахи добивались достижения состояния просветления путем вскармливания ци и умиротворения сердца.
Под четырьмя действиями, предложенными Бодхидхармой, подразумевались воздаяние за зло, отсутствие мирских стремлений, служение Дхарме (учению Будды) и следование судьбе. Жизнь представлялась как осуществление Дао в акте медитативного прозрения в процессе реализации собственных природных свойств.
Принцип воздаяния за зло предоопределял слияние боевых искусств с постулатами чань-буддизма: "Сохраняющий сутры и изучающий буддизм должен также укреплять свое тело и более всего уделять внимание боевым искусствам. Боевые искусства позволяют защитить себя, отстоять монастырь, сберечь буддийскую дхарму, отстоять добродетель и защитить государство", -- говорил шаолиньский наставник XV века Цзюэлюнь. Боевые искусства превратились в органическое продолжение буддийского учения, именно поэтому они не вступали в противоречие с буддийскими идеями непричинения вреда живому и совершенствования добродетельных поступков. Преподавание ушу по деревням воспринималось монахами как форма проповеди буддийских идей. Принципы ушу, благодаря просветленному духу преподающего, излагались и воспринимались в качестве пути внутренней самореализации, происходил отказ от представлений о боевых искусствах как о способах боя. Деяние (вэй) -- активное человеческое вмешательство в естественность внутренней природы своего существа -противопоставлялись не деянию (увэй) -- следованию естественно-спонтанному ходу событий, когда вещам позволяется проявляться в их "таковости".
В чань-буддизме присутствует мотив творческого уединения в реализации духовного поиска. В ушу этот мотив индивидуализма привел к появлению мастеров отшельников, обучающихся не у людей, а у небожителей: идущий путем истины обязан внутренне остаться один. Практике постепенного и долгого самосовершенствования стало противопоставляться мгновенное и неожиданное просветление -- вспышка света в сознании.
Чаньская традиция превратила всякий вид деятельности в искусство совершенствования духа. Боевые искусства стали составной частью комплекса чаньских искусств, куда также входили каллиграфия, живопись, стихосложение и парковое искусство. Ушу рассматривается уже не только как способ ведения боя или народная забава. Это единство духовного и практического в процессе пестования, в первую очередь, духовного начала.
Н.В. Абаев не находит ответа, почему шаолиньская школа ушу носит ярко выраженный наступательный характер и ударам в ней придается гораздо больше значения, чем защитным действиям. А.А. Маслов объясняет это исконным китайским практицизмом: строгий индийский принцип ахимсы (непричинения вреда живому) приобрел высшую добродетельную разумность: если нападают, надо активно защищаться, иначе свершение добрых дел может преждевременно закончиться. Принцип ахимсы сочетался с конфуцианским принципом гуманности -- практичной, разумной, соответствующей жизненным реалиям.
Отличительной особенностью шаолиньцюань является его более динамичный и жесткий характер по сравнению с боевыми искусствами даосского направления: в шаолиньском ушу используются резкие прямолинейные удары, мощные удары в прыжке. Но, вместе с тем, отчетливо прослеживается принцип гармоничного сочетания твердого и мягкого, силы и слабости, активного и пассивного, обороны и наступления. Это было возможно за счет чередования максимальной концентрации силы при ударе и расслабления при паузе, быстрых переходов от активных наступательных действий к защитным приемам, совмещения мягкости движений с жесткостью в момент приложения силы. В отличие от ортодоксального буддизма, чань-буддизм допускал участие монахов в различных видах деятельности, так как считалось, что человек, вступивший на путь морального и психического совершенствования, не может обрести полного и окончательного просветления, не помогая другим людям. Следовательно, его обязанность -участвовать в мирских делах, обращая эту деятельность на благо собственного спасения. По мере развития чань-буддизма был сделан вывод о греховности бесплодной созерцательности и о том, что любые формы социальной активности, в том числе занятия боевыми искусствами, являются более высоким уровнем практики морально-психологического совершенствования. Важнейшим условием выживания человека была борьба с трудностями, препятствующими достижению поставленных целей. Для чань-буддистов борьба за достижение состояния просветления заключалась в освобождении своей эмоционально-психологической сферы и одновременно в содействии просветлению других людей. Эта борьба предполагала использование самых разнообразных методов воздействия на сознание и подсознание индивидуума, в том числе допускались и насильственные действия (удары, толчки, окрики), если они способствовали конечной цели просветления. В этом реализовался махаянский принцип активной деятельности с целью спасения всех живых существ и насилие, направленное во благо, уже не считалось насилием.
Будучи средством воспитания бойцовских качеств, боевые искусства в чань-буддизме изначально приобретали активно-наступательный характер, хотя и могли применяться в целях самозащиты. Противодействуя агрессивным факторам внешней Среды, они одновременно служили средством практической реализации чаньского идеала просветления. Поэтому, если даже Бодхидхарма не принимал никакого участия в разработке приемов шаолиньского ушу, внедренные им методы медитации и теоретические положения буддизма сами по себе дают веские основания для его почитания как ключевой фигуры в процессе становления чаньских традиций в Китае. Глава 2. Философия и мировоззрение представителей направления дзэн-буддизма
Чань-буддизм, сложившийся в Китае в VI веке, как самостоятельное философско-религиозное направление, появился на японской почве в XII--XIV веках. "Дзэн" -- это транскрипция китайского иероглифа "чань" в соответствии с фонетическими нормами японского языка. Несмотря на то, что дзэн-буддизм имеет китайские корни, его содержательная часть отличается от классического чань-буддизма. Кроме того, дзэн стал частицей мировоззрения большинства японцев, вне зависимости от их принадлежности к буддизму.
Доктрина дзэн сегодня подлежит осмыслению как образ жизни японцев, это не столько следование религиозным идеям, сколько определенные стереотипы поведения и мышления, связанные с различными сторонами жизнедеятельности людей.
В современной Японии к трем основным направлениям дзэн (Сото, Риндзай, Обаку) принадлежит около 10 % населения страны, но влияние идеологии дзэн намного шире.
Первый японский наставник дзэн Эйсай дважды в XII веке ездил в Китай. Вернувшись оттуда после успешного самосовершенствования в 1191 году, он возглавил школу Ринзай и начал интенсивное внедрение дзэн в различные слои населения. В основу доктрины школы была положена идея внезапного озарения -сатори. Для его достижения вводилась система стимулов, среди которых особое место занимали коаны -- вопросы-загадки. Ответы на них можно было найти в процессе сосредоточения на внутреннем смысле вопроса. Для этого следовало перейти от формально-логического к подсознательно-ассоциативному мышлению, в процессе перехода и происходило спонтанное постижение смысла бытия. Главной трудностью было отсутствие методики перехода к озарению, поэтому одного лишь стремления к нему было недостаточно. Сатори означало познание человеком природы Будды в себе, после чего наступала неуязвимость для жизненных волнений. Выход из самых сложных ситуаций помогала найти развитая интуиция, так как озарение было выходом из замкнутого круга ограничений человеческой логики. Абсурдность коана предполагала не столько логичность ответа, сколько полноту реакции физических и духовных сил того, кому задавался вопрос. Развитие интуиции, позволяющей находить выход из любой затруднительной жизненной ситуации, занимало последователей школы Ринзай больше, чем изучение священных текстов и практика ритуалов, то есть творческому прозрению отдавался приоритет перед философско-религиозной системой идей дзэн-буддизма. Дзэнские монахи занимались не только поисками наикратчайшего пути к озарению и познанию в себе природы Будды, но и стремились к полному погружению в процесс деятельности, какой бы она ни была, -- чайная церемония, садово-парковое искусство, стихосложение, каллиграфия и пр. Выполнение фундаментального постулата буддизма "здесь и сейчас" -- вот основа любого вида деятельности. На основе дзэн развиваются такие виды боевых искусств, как кюдо и кэндо, каратэ до и дзюдо.
Основатель школы Сото -- Догэн развивал в практике дзэн сидячую медитацию -- дзадзэн. Он утверждал, что к достижению сатори (просветлению) ведет, в первую очередь, спокойное сидение без каких либо специально поставленных целей и размышлений. Сознание постепенно отрешается от мирских забот и условностей, что и служит в конечном итоге его просветлению. Доктрина школы Сото была связана с повседневными занятиями японцев, их образом жизни. Монахи в монастырях активно занимались физическим трудом, а в некоторых местах и боевыми искусствами.
В XIV--XV веках идеи дзэн стали пользоваться покровительством сегунов, так как центральная власть в период феодальных войн нуждалась в государственной практической системе самодисциплины. Доктрина дзэн, сочетавшаяся со строгими, целенаправленными ритуалами, приобрела всеохватывающее влияние. Для профессиональных воинов она стала основой их пути, художникам и поэтам она помогала раскрывать тайны бытия. Дзэн становился смыслом жизни для большинства японцев, но его сущность так и оставалась загадкой -- она необъяснима с точки зрения рационально-логического подхода. Ее воздействие можно почувствовать, ощутить, пережить, но нельзя познать разумом и описать в виде развернутой логически стройной системы. Монахом можно было стать на время, чтобы построить новые жизненные планы, посвятить себя процессу художественного творчества или получить мудрые советы по поводу тактики ведения боя. Крупнейшим дзэнским храмовым комплексом стал Дайкудзи, основанный в 1324 году и состоящий из двадцати трех монастырей, подчиненных главному центру. Некоторые храмовые сады открыты для посетителей и в них можно предаться созерцанию, самоуглубленному размышлении о собственном бытии. Гармония окружающего пространства позволяет свести воедино в сознании всю мозаичную картину жизни за стенами сада, приносит полное обновление и глубокий душевный отдых.
Идеальное состояние сознания дзэнские мыслители сравнивают с отражением луны в зеркальной глади воды: зеркало отражает все, что попадает в его поле видения, без каких-либо искажений и дополнений, свет луны бесстрастен и беспристрастен. Любые оценки или эмоции мешают видеть истинную картину событий и сущность предметов. Последователи дзэн отвергают понятийное мышление, так как в этом случае предметы и явления материального мира отождествляются с теми понятиями, которые их обозначают. Слово может зафиксировать какую-то одну сторону предмета или явления, что само по себе устанавливает для мира, имеющего неисчерпаемое количество уровней и аспектов рассмотрения, жесткие рамки, носящие деформирующий характер. Слово не может проникнуть в суть вещей хотя бы потому, что адекватно не отражает всю полноту информации, поступающей в мозг в виде зрительных, кинетических, слуховых, обонятельных или тактильных ощущений. Поэтому достижение чистоты и безмятежности сознания возможно только благодаря беспонятийному мышлению.
Понятие человеческого "Я" с точки зрения последователей дзэн -- это результат выделения собственной личностной структуры из окружающего мира в качестве обособленной уникальной конструкции. Психологически под "Я" подразумевается совокупность того, что человек воспринимает, чувствует и мыслит в данный конкретный момент времени. Поэтому индивидуальное "Я" каждого человека -- это воспоминания о его прошлом, интегрированные в единую непротиворечивую картину, отождествляемые с собственной личностью. Таким образом, слово "Я" искажает подлинный смысл этого понятия, заключающегося в потоке непрерывно сменяющих друг друга ощущений, отражений, эмоций, переживаний и мыслей, некоторые из них даже неосознаваемы, а потому тем более не могут быть объединены в одно целое. Перестройка сознания в дзэнской культуре, как и вообще в буддизме, требует избавления от понятия индивидуального "Я", так как оно противостоит окружающему миру и мешает обретению неразрывного единства с бытием. Гармония в отношении человека и природы возможна при условии того, что человек осознает, что он -- часть ее.
Чтобы достичь просветления и прозреть тело Будды в своей душе, необходимо отказаться от всякой целенаправленной практической деятельности и стать либо отшельником, либо монахом дзэнского монастыря. Но эта высшая цель доступна далеко не всем, поэтому многие используют методы дзэн как основу своего психофизического тренинга. Работа с сознанием выводит психику на естественный и спонтанный уровень восприятия мира и способствует мобилизации заложенных в природе человека скрытых резервов, способных раскрываться при определенных условиях и в особом состоянии. Дзэнская практика саморегуляции позволяет человеку произвольно достичь состояния высшей степени мобилизации физических, интеллектуальных и духовных способностей. Основными методами работы с сознанием являются концентрация внимания, то есть сосредоточение на объекте и пассивное созерцание. Эти два способа самовоздействия на сознание взаимно усиливают и дополняют друг друга, способствуя интуитивному мгновенному и адекватному реагированию на любые внешние воздействия.
Помимо прямой работы с сознанием существует и опосредованная, предполагающая изменение характера функционирования мозговой деятельности через работу с телом и дыханием, но все же концентрация и осознавание в практике дзэн имеют приоритетный характер.
Концентрация позволяет собирать воедино физические и психические силы человека и направлять их на нужный объект, обеспечивая их наиболее эффективное приложение. При этом развивается умение как сосредоточивать внимание в течение длительного времени на одном объекте, так и умение мгновенно переключаться с одного объекта на другой. В момент концентрации многократно усиливаются энергетические возможности человека, так как происходит наложение наличествующего энергетического потенциала на скрытые резервные возможности, что приводит к своеобразному эффекту резонанса. Для адепта боевых искусств овладение практикой концентрации означает умение направлять энергию приема в заданном русле и обеспечивать внутреннее содержание любого внешнего силового движения. Весьма доступно поясняет понятия "конценрация" или "сосредоточенность" и "осознавание" С. Левин (1994) - "Когда мы, читая книгу, переходим от одного слова к другому, именно качество сосредоточенности позволяет нам направлять внимание на страницу. В то же время осознанность позволяет понимать слова, которые мы читаем".
Если концентрация основана главным образом на напряжении сознания, то созерцание предполагает полное расслабление. В процессе медитации тоже происходит концентрация, но не на внешних объектах, а на внутренних ощущениях, эмоциях, мыслях и пр. В состоянии медитации восприятие внешнего мира заменяется восприятием внутреннего. Внимание отключается от внешних воздействий и позволяет человеку воспринимать управляющие телом внутренние силы. Таким образом, медитация -- это самоуглубление, созерцание феноменов психики. Мышление при этом не исчезает, но отсутствуют механизмы логического контроля и оценки переживаемого.
Другой особенностью чань-буддизма является то, что его адепты, как и даосы, испытывали глубокое недоверие к вербальному методу передачи сути учения, которая может быть усвоена учеником посредством совместной с учителем медитативной практики. Также, по мнению чань-буддистов, состояние мгновенного просветления может стимулировать особое неожиданное воздействие на ученика посредством окрика, удара или медитация на парадоксальном высказывании "гунъань" (японск. "коан"). К гунъань близки диалоги "вэнь да" (японск. "мондо") и самовопрошание -- "хуатоу".
И, наконец, наряду с медитацией в положении сидя чаньские наставники приветствовали и динамическую медитацию во время обязательного физического труда или прогулок, а также во время занятий боевыми искусствами. Очевидно, что апогеем такой медитации мог служить реальный поединок, который, создавая экстремально опасную ситуацию, стимулировал трансформацию сознания. Аналогичный подход применял известнейший практик медитации Шри Бхагван Раджниш (Ошо) в дни своей юности, когда он совершал опаснейшие прыжки с высокого железнодорожного моста в бурную реку. Во время полета к поверхности реки он испытывал ни с чем несравнимые состояния остановки ума, что в дальнейшем подвигло его на поиски методов медитации, не связанных с такими опасными действиями. Однако Ошо всегда повторял, что искатель истины должен постоянно экспериментировать, когда главными качествами становятся смелость и мужество. "Мужество, -- согласно Бхагвану, -- это величайшее качество в жизни, ибо без мужества нет свободы, а без свободы нет Истины...".
Чань-буддизм явился разновидностью буддизма махаяны, то есть "широкого пути спасения", предусматривающего возможность выхода из "колеса сансары" (цепочки рождений -- смертей) не только для монахов, но и для мирян, что делало возможной тесную связь между духовной практикой и мирской жизнедеятельностью и способствовало распространению буддизма вширь.
Следует заметить, что китаизация буддизма внесла в практику чань-буддийских монастырей, представлявших собой замкнутую общину и копировавшую макрокосм и микрокосм, интерполированный ритуал (соединявший традиционный конфуцианский ритуал (ли) с чаньскими принципами), гипертрофированный этикет, неукоснительное соблюдение монастырского устава, жесткую регламентацию движений, жестов и слов. Что способствовало созданию атмосферы особой строгости, воспитанию самоконтроля и внутренней сосредоточенности, помогавших пробуждению сознания адепта, отказу от логического мышления, благодаря чему он мог обнаружить в себе "изначальную сущность Будды".
Введение боевых искусств в чаньскую практику связывают с именем Бодхидхармы. Он обнаружил, что длительные периоды пребывания в статичной позе и малоподвижный образ жизни не только расшатывают здоровье шаолиньских монахов, затрудняя их продвижение по пути морально-психологического совершенствования, но и приводят медитирующих в состояние оцепенения, мешающее их спонтанному просветлению и интуитивному озарению. Поэтому требовались активные, динамические формы психической подготовки. Реализация принципов чань в боевых искусствах позволяла переносить их на сферы практической жизнедеятельности человека. Кроме того, единство духа и тела достигалось на практике, когда работа сознания в экстремальной ситуации выходила на качественно иной уровень, способствующий мобилизации всех скрытых ресурсов человеческого организма, что ускоряло процесс достижения просветления. Сбалансированное воздействие традиционных буддийских методов психотренинга и активно-динамических форм психофизической тренировки не только нейтрализовывало отрицательный эффект статических, пассивных методов медитации, но и способствовало комплексному преобразованию личности, ее гармоничному развитию, при котором физиологические аспекты становились прямым продолжением психических и, в свою очередь, содействовали улучшению психофизического состояния человека.
Вопреки правилам винаи (монашеского устава), которые запрещали монахам причинять вред живым существам, в Китае чаньские монахи не только занимались боевыми искусствами, но и вступали в поединки с бандитами что нередко приводило к гибели последних. Это обосновывалось тем, что спасение своей жизни давало монаху шанс на обретение просветления уже в данном перерождении, а гибель перекрывала ему путь к дальнейшему духовному совершенствованию, результатом которого должно было стать спасение. Справедливости ради следует отметить, что монастырские уставы дозволяли монахам применять свое искусство только в случае крайней необходимости, когда не было иного способа предотвратить собственную гибель. Категорически запрещалось калечить слабых или применять ушу для развлечения.
Следует отметить, что правило "ахимса" ("неубиение"), как основополагающий принцип отношения буддистов к насилию вообще, входил в видимое противоречие с тем, что буддистам не возбранялось служить в армии, хотя запрещалось торговать оружием. В этой связи следует отметить, что в Индии -- родине буддизма каста "кшатриев" ("воинов") всегда пользовалась большим уважением, так как изначально в целях установления порядка люди выбирали из своей среды самого достойного -- царя и его помощников -воинов, задачей которых была оборона и наведение порядка. А Будда Шакьямуни, как известно, был сын царя и относился к воинскому сословию. Больше того, считается, что все великие просветленные: Будда, Махавира, Бодхидхарма вышли из кшатриев, в то время как брамины (жрецы) -- наивысшая каста, шудры (неприкасаемые) -- наинизшая каста, равно как и вайшья (торговцы, бизнесмены) не дали миру мудрецов такого масштаба. Со страниц книги Карлоса Кастанеды Дон Хуан говорит о необходимости быть подобным воину, что глубоко созвучно практике медитации. Для воина главное -- быть безупречным в своих собственных глазах, он не уклоняется, не жалуется, не сожалеет, принимая все в жизни как личный вызов, непрерывно находясь под взором своего требовательного внимания. Воин, кшатрий рискует своей жизнью и в этом его коренное отличие.
Так как прозреть сердце Будды внутри себя было возможно лишь в акте спонтанного и не ограниченного предписаниями действия, то любые запреты приобретали абсурдный характер и происходило их преодоление в процессе реализации свободы духа и творческого осмысления мира. Ушу стало одним из важнейших методов самовоспитания в чань-буддизме, так как предусматривало качественную перестройку сознания человека. Оно стало осмысляться в качестве самоценного пути обретения духовной гармонии.
Медитативная практика в чань-буддизме основана на спонтанном потоке сознания, которому не навязывается воля личности. Мысли должны течь свободно и спокойно вплоть до полного их исчезновения. При этом сознание сравнивается с идеально гладкой поверхностью озера, становящейся зеркалом, отражающим предметы без малейших искажений. В процессе медитации происходит встреча человека с изначальным ликом самого себя. Ушу стало неотъемлемой частью комплекса морально-нравственной и духовной подготовки монахов. По вопросу его возникновения и сущности в литературе существует несколько версий. Китайская чань-буддийская традиция утверждает, что основоположник школы чань-буддийский миссионер Бодхидхарма стал основателем и передал своему первому китайскому ученику Хуэйкэ учение о внезапном просветлении. Сам факт появления монастыря объясняется тем, что у патриарха со временем появилось множество учеников и последователей, нуждавшихся в создании некоего центра "передачи светильника" (сокровенной сути учения Будды) от "сердца к сердцу".
Другая версия утверждает, что ко времени прибытия Бодхидхармы в Китай, уже существовали и монастырь, и община буддийских монахов, которую 28-й патриарх буддизма и 1-й -- чань-буддизма возглавил вследствие своего неоспоримого религиозного авторитета. До прихода патриарха монахи практиковали характерные для ортодоксального буддизма методы сидячей медитации. Заслугой Бодхидхармы стало создание сбалансированного комплекса психофизической подготовки, нейтрализующего отрицательное воздействие статичных и пассивных форм психотренинга на физическое и моральное состояние монахов.
Духовное учение Бодхидхармы выражалось формулой "два проникновения и четыре действия". Под двумя проникновениями понимались два способа достижения просветления -- путем внутреннего духовного развития и созерцания ("духовное проникновение") и путем совершения положительных практических действий ("проникновение посредством действия"). Фактически это означало неразрывную связь внешнего и внутреннего, физического и психического. Методики духовного проникновения позволяли обрести истинное состояние сознания и выйти на качественно иной уровень миропереживания, возвратившись к собственной природе. "Если ци не обрело состояния совершенства, то и созерцание не имеет смысла. Когда же ци успокоилось, то из тела уходят все болезни. Созерцание (чань) и Путь (Дао) одновременно достигают равновесия. Если же человек, практикующий это, не концентрирует дух, то как же его Путь (Дао) может достичь совершенства?". Таким образом, шаолиньские монахи добивались достижения состояния просветления путем вскармливания ци и умиротворения сердца.
Под четырьмя действиями, предложенными Бодхидхармой, подразумевались воздаяние за зло, отсутствие мирских стремлений, служение Дхарме (учению Будды) и следование судьбе. Жизнь представлялась как осуществление Дао в акте медитативного прозрения в процессе реализации собственных природных свойств.
Принцип воздаяния за зло предоопределял слияние боевых искусств с постулатами чань-буддизма: "Сохраняющий сутры и изучающий буддизм должен также укреплять свое тело и более всего уделять внимание боевым искусствам. Боевые искусства позволяют защитить себя, отстоять монастырь, сберечь буддийскую дхарму, отстоять добродетель и защитить государство", -- говорил шаолиньский наставник XV века Цзюэлюнь. Боевые искусства превратились в органическое продолжение буддийского учения, именно поэтому они не вступали в противоречие с буддийскими идеями непричинения вреда живому и совершенствования добродетельных поступков. Преподавание ушу по деревням воспринималось монахами как форма проповеди буддийских идей. Принципы ушу, благодаря просветленному духу преподающего, излагались и воспринимались в качестве пути внутренней самореализации, происходил отказ от представлений о боевых искусствах как о способах боя. Деяние (вэй) -- активное человеческое вмешательство в естественность внутренней природы своего существа -противопоставлялись не деянию (увэй) -- следованию естественно-спонтанному ходу событий, когда вещам позволяется проявляться в их "таковости".
В чань-буддизме присутствует мотив творческого уединения в реализации духовного поиска. В ушу этот мотив индивидуализма привел к появлению мастеров отшельников, обучающихся не у людей, а у небожителей: идущий путем истины обязан внутренне остаться один. Практике постепенного и долгого самосовершенствования стало противопоставляться мгновенное и неожиданное просветление -- вспышка света в сознании.
Чаньская традиция превратила всякий вид деятельности в искусство совершенствования духа. Боевые искусства стали составной частью комплекса чаньских искусств, куда также входили каллиграфия, живопись, стихосложение и парковое искусство. Ушу рассматривается уже не только как способ ведения боя или народная забава. Это единство духовного и практического в процессе пестования, в первую очередь, духовного начала.
Н.В. Абаев не находит ответа, почему шаолиньская школа ушу носит ярко выраженный наступательный характер и ударам в ней придается гораздо больше значения, чем защитным действиям. А.А. Маслов объясняет это исконным китайским практицизмом: строгий индийский принцип ахимсы (непричинения вреда живому) приобрел высшую добродетельную разумность: если нападают, надо активно защищаться, иначе свершение добрых дел может преждевременно закончиться. Принцип ахимсы сочетался с конфуцианским принципом гуманности -- практичной, разумной, соответствующей жизненным реалиям.
Отличительной особенностью шаолиньцюань является его более динамичный и жесткий характер по сравнению с боевыми искусствами даосского направления: в шаолиньском ушу используются резкие прямолинейные удары, мощные удары в прыжке. Но, вместе с тем, отчетливо прослеживается принцип гармоничного сочетания твердого и мягкого, силы и слабости, активного и пассивного, обороны и наступления. Это было возможно за счет чередования максимальной концентрации силы при ударе и расслабления при паузе, быстрых переходов от активных наступательных действий к защитным приемам, совмещения мягкости движений с жесткостью в момент приложения силы. В отличие от ортодоксального буддизма, чань-буддизм допускал участие монахов в различных видах деятельности, так как считалось, что человек, вступивший на путь морального и психического совершенствования, не может обрести полного и окончательного просветления, не помогая другим людям. Следовательно, его обязанность -участвовать в мирских делах, обращая эту деятельность на благо собственного спасения. По мере развития чань-буддизма был сделан вывод о греховности бесплодной созерцательности и о том, что любые формы социальной активности, в том числе занятия боевыми искусствами, являются более высоким уровнем практики морально-психологического совершенствования. Важнейшим условием выживания человека была борьба с трудностями, препятствующими достижению поставленных целей. Для чань-буддистов борьба за достижение состояния просветления заключалась в освобождении своей эмоционально-психологической сферы и одновременно в содействии просветлению других людей. Эта борьба предполагала использование самых разнообразных методов воздействия на сознание и подсознание индивидуума, в том числе допускались и насильственные действия (удары, толчки, окрики), если они способствовали конечной цели просветления. В этом реализовался махаянский принцип активной деятельности с целью спасения всех живых существ и насилие, направленное во благо, уже не считалось насилием.
Будучи средством воспитания бойцовских качеств, боевые искусства в чань-буддизме изначально приобретали активно-наступательный характер, хотя и могли применяться в целях самозащиты. Противодействуя агрессивным факторам внешней Среды, они одновременно служили средством практической реализации чаньского идеала просветления. Поэтому, если даже Бодхидхарма не принимал никакого участия в разработке приемов шаолиньского ушу, внедренные им методы медитации и теоретические положения буддизма сами по себе дают веские основания для его почитания как ключевой фигуры в процессе становления чаньских традиций в Китае. Глава 2. Философия и мировоззрение представителей направления дзэн-буддизма
Чань-буддизм, сложившийся в Китае в VI веке, как самостоятельное философско-религиозное направление, появился на японской почве в XII--XIV веках. "Дзэн" -- это транскрипция китайского иероглифа "чань" в соответствии с фонетическими нормами японского языка. Несмотря на то, что дзэн-буддизм имеет китайские корни, его содержательная часть отличается от классического чань-буддизма. Кроме того, дзэн стал частицей мировоззрения большинства японцев, вне зависимости от их принадлежности к буддизму.
Доктрина дзэн сегодня подлежит осмыслению как образ жизни японцев, это не столько следование религиозным идеям, сколько определенные стереотипы поведения и мышления, связанные с различными сторонами жизнедеятельности людей.
В современной Японии к трем основным направлениям дзэн (Сото, Риндзай, Обаку) принадлежит около 10 % населения страны, но влияние идеологии дзэн намного шире.
Первый японский наставник дзэн Эйсай дважды в XII веке ездил в Китай. Вернувшись оттуда после успешного самосовершенствования в 1191 году, он возглавил школу Ринзай и начал интенсивное внедрение дзэн в различные слои населения. В основу доктрины школы была положена идея внезапного озарения -сатори. Для его достижения вводилась система стимулов, среди которых особое место занимали коаны -- вопросы-загадки. Ответы на них можно было найти в процессе сосредоточения на внутреннем смысле вопроса. Для этого следовало перейти от формально-логического к подсознательно-ассоциативному мышлению, в процессе перехода и происходило спонтанное постижение смысла бытия. Главной трудностью было отсутствие методики перехода к озарению, поэтому одного лишь стремления к нему было недостаточно. Сатори означало познание человеком природы Будды в себе, после чего наступала неуязвимость для жизненных волнений. Выход из самых сложных ситуаций помогала найти развитая интуиция, так как озарение было выходом из замкнутого круга ограничений человеческой логики. Абсурдность коана предполагала не столько логичность ответа, сколько полноту реакции физических и духовных сил того, кому задавался вопрос. Развитие интуиции, позволяющей находить выход из любой затруднительной жизненной ситуации, занимало последователей школы Ринзай больше, чем изучение священных текстов и практика ритуалов, то есть творческому прозрению отдавался приоритет перед философско-религиозной системой идей дзэн-буддизма. Дзэнские монахи занимались не только поисками наикратчайшего пути к озарению и познанию в себе природы Будды, но и стремились к полному погружению в процесс деятельности, какой бы она ни была, -- чайная церемония, садово-парковое искусство, стихосложение, каллиграфия и пр. Выполнение фундаментального постулата буддизма "здесь и сейчас" -- вот основа любого вида деятельности. На основе дзэн развиваются такие виды боевых искусств, как кюдо и кэндо, каратэ до и дзюдо.
Основатель школы Сото -- Догэн развивал в практике дзэн сидячую медитацию -- дзадзэн. Он утверждал, что к достижению сатори (просветлению) ведет, в первую очередь, спокойное сидение без каких либо специально поставленных целей и размышлений. Сознание постепенно отрешается от мирских забот и условностей, что и служит в конечном итоге его просветлению. Доктрина школы Сото была связана с повседневными занятиями японцев, их образом жизни. Монахи в монастырях активно занимались физическим трудом, а в некоторых местах и боевыми искусствами.
В XIV--XV веках идеи дзэн стали пользоваться покровительством сегунов, так как центральная власть в период феодальных войн нуждалась в государственной практической системе самодисциплины. Доктрина дзэн, сочетавшаяся со строгими, целенаправленными ритуалами, приобрела всеохватывающее влияние. Для профессиональных воинов она стала основой их пути, художникам и поэтам она помогала раскрывать тайны бытия. Дзэн становился смыслом жизни для большинства японцев, но его сущность так и оставалась загадкой -- она необъяснима с точки зрения рационально-логического подхода. Ее воздействие можно почувствовать, ощутить, пережить, но нельзя познать разумом и описать в виде развернутой логически стройной системы. Монахом можно было стать на время, чтобы построить новые жизненные планы, посвятить себя процессу художественного творчества или получить мудрые советы по поводу тактики ведения боя. Крупнейшим дзэнским храмовым комплексом стал Дайкудзи, основанный в 1324 году и состоящий из двадцати трех монастырей, подчиненных главному центру. Некоторые храмовые сады открыты для посетителей и в них можно предаться созерцанию, самоуглубленному размышлении о собственном бытии. Гармония окружающего пространства позволяет свести воедино в сознании всю мозаичную картину жизни за стенами сада, приносит полное обновление и глубокий душевный отдых.
Идеальное состояние сознания дзэнские мыслители сравнивают с отражением луны в зеркальной глади воды: зеркало отражает все, что попадает в его поле видения, без каких-либо искажений и дополнений, свет луны бесстрастен и беспристрастен. Любые оценки или эмоции мешают видеть истинную картину событий и сущность предметов. Последователи дзэн отвергают понятийное мышление, так как в этом случае предметы и явления материального мира отождествляются с теми понятиями, которые их обозначают. Слово может зафиксировать какую-то одну сторону предмета или явления, что само по себе устанавливает для мира, имеющего неисчерпаемое количество уровней и аспектов рассмотрения, жесткие рамки, носящие деформирующий характер. Слово не может проникнуть в суть вещей хотя бы потому, что адекватно не отражает всю полноту информации, поступающей в мозг в виде зрительных, кинетических, слуховых, обонятельных или тактильных ощущений. Поэтому достижение чистоты и безмятежности сознания возможно только благодаря беспонятийному мышлению.
Понятие человеческого "Я" с точки зрения последователей дзэн -- это результат выделения собственной личностной структуры из окружающего мира в качестве обособленной уникальной конструкции. Психологически под "Я" подразумевается совокупность того, что человек воспринимает, чувствует и мыслит в данный конкретный момент времени. Поэтому индивидуальное "Я" каждого человека -- это воспоминания о его прошлом, интегрированные в единую непротиворечивую картину, отождествляемые с собственной личностью. Таким образом, слово "Я" искажает подлинный смысл этого понятия, заключающегося в потоке непрерывно сменяющих друг друга ощущений, отражений, эмоций, переживаний и мыслей, некоторые из них даже неосознаваемы, а потому тем более не могут быть объединены в одно целое. Перестройка сознания в дзэнской культуре, как и вообще в буддизме, требует избавления от понятия индивидуального "Я", так как оно противостоит окружающему миру и мешает обретению неразрывного единства с бытием. Гармония в отношении человека и природы возможна при условии того, что человек осознает, что он -- часть ее.
Чтобы достичь просветления и прозреть тело Будды в своей душе, необходимо отказаться от всякой целенаправленной практической деятельности и стать либо отшельником, либо монахом дзэнского монастыря. Но эта высшая цель доступна далеко не всем, поэтому многие используют методы дзэн как основу своего психофизического тренинга. Работа с сознанием выводит психику на естественный и спонтанный уровень восприятия мира и способствует мобилизации заложенных в природе человека скрытых резервов, способных раскрываться при определенных условиях и в особом состоянии. Дзэнская практика саморегуляции позволяет человеку произвольно достичь состояния высшей степени мобилизации физических, интеллектуальных и духовных способностей. Основными методами работы с сознанием являются концентрация внимания, то есть сосредоточение на объекте и пассивное созерцание. Эти два способа самовоздействия на сознание взаимно усиливают и дополняют друг друга, способствуя интуитивному мгновенному и адекватному реагированию на любые внешние воздействия.
Помимо прямой работы с сознанием существует и опосредованная, предполагающая изменение характера функционирования мозговой деятельности через работу с телом и дыханием, но все же концентрация и осознавание в практике дзэн имеют приоритетный характер.
Концентрация позволяет собирать воедино физические и психические силы человека и направлять их на нужный объект, обеспечивая их наиболее эффективное приложение. При этом развивается умение как сосредоточивать внимание в течение длительного времени на одном объекте, так и умение мгновенно переключаться с одного объекта на другой. В момент концентрации многократно усиливаются энергетические возможности человека, так как происходит наложение наличествующего энергетического потенциала на скрытые резервные возможности, что приводит к своеобразному эффекту резонанса. Для адепта боевых искусств овладение практикой концентрации означает умение направлять энергию приема в заданном русле и обеспечивать внутреннее содержание любого внешнего силового движения. Весьма доступно поясняет понятия "конценрация" или "сосредоточенность" и "осознавание" С. Левин (1994) - "Когда мы, читая книгу, переходим от одного слова к другому, именно качество сосредоточенности позволяет нам направлять внимание на страницу. В то же время осознанность позволяет понимать слова, которые мы читаем".
Если концентрация основана главным образом на напряжении сознания, то созерцание предполагает полное расслабление. В процессе медитации тоже происходит концентрация, но не на внешних объектах, а на внутренних ощущениях, эмоциях, мыслях и пр. В состоянии медитации восприятие внешнего мира заменяется восприятием внутреннего. Внимание отключается от внешних воздействий и позволяет человеку воспринимать управляющие телом внутренние силы. Таким образом, медитация -- это самоуглубление, созерцание феноменов психики. Мышление при этом не исчезает, но отсутствуют механизмы логического контроля и оценки переживаемого.