Галанина Юлия Евгеньевна. Волчий замок

   – Вышить?! – прошипела Жанна из-за дуба. – Никогда!!!
   Одетая в крестьянский наряд Жаккетта обошла дерево и вопросительно уставилась на рыжего. К ней присоединилась Жанна, из которой получился неплохой, но субтильный юноша.
   – В город мы попадем раздельно, – объяснил рыжий. – Мы с госпожой Жанной составим одну группу. Жерар и Саид – вторую. Жаккетта пойдет пешком.
   В городе найдите проулок между зданием магистрата и церковью святой Женевьевы. Там нас ждут Али, Ахмед и Махмуд. Если кто-то по каким-то причинам не попадет в проулок, идите в харчевню «Звонкий кочет». К закату туда подойдет Ахмед. Все, пора.
   Рыжий вручил Жаккетте корзину, чмокнул ее в нос, вскочил в седло и они с Жанной уехали первыми.
   Чуть выждав, пустились в путь и Жерар с Саидом.
   Жаккетта поплелась пешком последней, волоча довольно тяжелую корзину и уныло размышляя, что пожалуй, все превращения в ее жизни завершились. Прошла она извилистый путь от камеристки к гаремной наложнице, побыла почти знатной дамой и закончила тем, чем была до прихода в замок.
   Идет теперь деревенская девица в город, юбками дорожную пыль метет…

* * *

   Этревиль был близко только по меркам верхового человека. Пешком, оказалось, до него пылить и пылить.
   Жаккетта охотно поменялась бы с рыжим местами, пусть бы она верхом с госпожой Жанной в город ехала, а он бы крестьянкой шел пешком.
   Утро было холодным, только к полудню солнце вернет осеннему дню почти летнее тепло, а пока зябли руки и ноги. Жаккетта шла без плаща, мерзла и злилась.
   Рядом с ней притормозила телега. На ней громоздились корзины, устланные крапивой, из которой торчали чешуйчатые хвосты. Толстый, веселый дядюшка вез на продажу свежую рыбу.
   – Садись, дочка! – предложил он. – Что-то шаг у тебя совсем усталый, да и лицо кислое.
   – Зубы болят, – пробурчала Жаккетта и села на край. Все не пешком.
   Предупреждая неизбежные вопросы «чьих родителей дочка, да откуда, да куда, да зачем» она объяснила:
   – К зубодеру иду. Дупло в зубе, дергает так, что говорить сил нет!
   Уважая чужую беду, возница не стал приставать с расспросами. Лишь перекинул Жаккетте дерюжку:
   – Держи, холодно.
   Жаккетта укуталась, подперла щеку и прикрыла глаза. Постепенно она согрелась под накидкой. В корзине за ее спиной шевелились и шлепали хвостами караси.
   Медленный ход телеги убаюкивал, и Жаккетта поняла, что очень хочет спать. И свобода, почему-то, не радует.
   Вот поесть бы хорошо, да поспать бы плотно, тогда бы, может, и стало понятно, что они вырвались из Волчьего Замка. Ведь еще вчера вечером были там.
   За спиной нарастал конский топот и грохот, резкие крики и ругань. Звуки миновали телегу, зазвучали впереди.
   Жаккетта чуть приподняла веки, чтобы рассмотреть пронесшихся всадников.
   Волчье Солнышко с треском и блеском промчался мимо, даже не разглядев на телеге под дерюгой, едущую как ни в чем не бывало среди корзин с рыбой загадочную звезду Востока, красавицу Нарджис.

* * *

   У ворот Этрэвиля Жаккетта слезла, поблагодарила возницу и пешком вошла в город. До центра она дошла без приключений, люди виконта ей не попались. Миновала рынок и нырнула в узенький, двум человекам не разойтись, проулок. Слева нависала громада церкви, монолитной и приземистой, справа высилось здание магистрата.
   Там ее ждал человек рыжего. Не то Али, не то Махмуд.
   – Хорошо, госпожа! – улыбнулся он. – Все пришел, один ты не пришел. Тебя ждал.
   – Пойдем, – кивнула Жаккетта. – А это далеко?
   – Далеко, госпожа. Другой конец город.
   – Плохо, устала я, – вздохнула Жаккетта. – Но раз надо, пошли. А что там?
   – Господин жилье снял, – объяснил араб. – Гостиница нельзя, враг будет знать. Жилье можно.
   – А ты кто, Али или Махмуд? – спросила Жаккетта.
   – Я Ахмед, – расплылся в белозубой улыбке смуглый слуга.
   Жаккетта хотела сунуть Ахмеду доставшую ее корзину, но потом передумала. Где это видано, чтобы простая женщина налегке шла?
   Интересно все-таки, что гад рыжий в корзину напихал. Почему она такая тяжелая?! Сам бы пронес ее хоть половину пути, понял бы, каково это! Не верхом скакать, каждый туаз ножками надо отмерить!
   Она резко откинула тряпочку, намереваясь выкинуть к чертовой бабушке из корзины все, что там находится, и увидела уютно лежащие булочки, яблоки, пару копченых колбасок и фляжку.
   – О! – заглянул в корзину и Ахмед. – Так госпожа еще не кушал? Господин вчера вечер корзину готовил, говорил госпожа голодный будет, злой, будет плакать хотеть. Покушать – опять веселый станет.
   – Ну надо же! – до слез расстроилась Жаккетта. – Вот ведь совсем голова свихнулась! Нет, чтобы сразу посмотреть, я ее всю дорогу тащила!
   И не собиралась больше нести в руках то, что можно унести в животе, Жаккетта прямо тут же, на улице устроила маленький пир, напрочь забыв все правила, по которым живут знатные дамы.

* * *

   Жаккетта подкрепилась и повеселела.
   Они с Ахмедом пошли к таинственному жилью. На полпути их встретил рыжий.
   – А я Волчье Солнышко видела! – первым делом сказала Жаккетта. – Мимо проскакал.
   – Я тоже, – кинул рыжий. – К сожалению, места здесь малолюдные и он знает, что мы должны податься в Этрэвиль. Больше-то некуда. В деревнях нам не укрыться.
   – А может, мы в лесу сидим? – высказала предположение Жаккетта.
   – Нет, маленькая, по нашим следам видно, что мы вышли на большак. Теперь он попытается узнать, въезжали ли в город четыре всадника, два мужчины и две женщины. Мы пытаемся его убедить, что не въезжали. Пусть поломает голову. А мы немного передохнем. Так говоришь, он тебя не узнал?
   – Нет, – мотнула головой Жаккетта. – Как мимо пустого места проехал. Я на телеге сидела. С рыбой.
   – Хорошо, – одобрил рыжий. – Я так и думал. Хотя я бы тебя все равно узнал.
   Жаккетта вопросительно посмотрела на него.
   Рыжий пожал плечами.
   – Не знаю, почему. Узнал бы и все. Там, в корзинке, ничего не завалялось?
   Жаккетта молча вручила ему последнее оставшееся яблоко.

ГЛАВА XIX

   На окраине Этрэвиля, неподалеку от крепостной стены рыжий снял крохотный домик.
   В этом районе городка дома теснились вплотную один к другому. Зелени было мало, вся во дворах.
   Нижний этаж домика занимали полукруглые ворота, пропускающие во внутренний двор, где хватило места лишь для небольшой конюшни, ветхого курятника да нескольких старых яблонь. Зато был колодец.
   Из внутреннего двора можно было попасть на второй этаж, где и находились жилые помещения. Их было всего два – по окну в каждом. В одной комнате устроили прибежище для дам, вторую заняли мужчины.
   Дом пах старостью.
   Ступеньки были скрипучими, балки и перекладины давно потеряли первоначальный вид, были замаслены, а в верхней части закопчены.

* * *

   Крепкому, здоровому сну Жаккетты мог позавидовать любой.
   Ее сон не нарушали ни дорожная тряска во время путешествия с благодетелем, ни выходки безумного Волчьего Солнышка, бессонницей она не страдала.
   Но вот когда рыжий привел их в это убежище и представилась возможность наконец-то выспаться, Жаккетта не смогла уснуть.
   Ей было неприятно, страшно и тревожно. Рядом спокойно спала Жанна, за тонкой стенкой шумно дышали мужчины. Два человека несли внизу караул, за окном были не бескрайние леса Шатолу, а город. И все равно сон не шел.
   Жаккетта маялась, маялась, наконец не выдержала и села.
   На ощупь собрала и пригладила растрепавшиеся волосы, накинула на рубашку свое любимое белое покрывало и осторожно спустила ноги на пол. Башмаки куда-то запропастились и искать их она не стала.
   На цыпочках, как была босиком, Жаккетта пробежала в соседнюю комнату.
   Там тлела в очаге узловатая коряга, обещая ровное тепло всю ночь. В углу у двери были свалены седла.
   Мебели в домике для такого количества людей было маловато, поэтому из дворика принесли охапку сена, насыпали его в другом углу. Поверх сена бросили войлочные потники, закрыли плащами и на таком великолепном ложе вольготно расположились мужчины. При двух меняющихся караульных для трех человек там был полный простор.
   Жаккетта пробралась к спящему рыжему.
   Он свободно раскинулся на спину, запрокинув одну руку за голову. Рыжий дышал ровно, всей грудью.
   Жаккетта тихонько села рядом с ним, тыльной стороной ладони провела по его уже начавшей ощетиниваться после вчерашнего бритья щеке. Затем взяла его вторую руку в свои ладони и решила посидеть так немного, чувствуя себя в безопасности.
   Все кругом спали, наверстывая вчерашнюю бессонную ночь.
   Рыжий открыл глаза.
   – Маленькая?
   – Я боюсь! – тихо призналась Жаккетта.
   Рыжий поднялся, ни слова не говоря, взял с ложа свой плащ, запеленал в него Жаккетту, подхватил ее на руки и вышел из комнаты.
   Они спустились по темной, крутой лестнице и очутились во дворе. По двору, борясь со сном, ходил один из караульных. Второй сидел где-то в конюшне.
   – Махмуд, можешь идти спать, – сказал рыжий. – Я тебя сменяю.
   Зевающий Махмуд с радостью удалился.
   Около конюшни стояла копна сена, уже беспечно разворошенная с одного бока для хозяйственных нужд.
   Рыжий на секунду поставил Жаккетту на покрытую толстым слоем сена землю, снял с нее свой плащ и, накинув его, сел так, чтобы плаща хватило и на подстилку, и для укрытия.
   – Иди сюда, маленькая, – сказал он.
   Жаккетта забралась к нему на колени и замерла, прижавшись щекой к его груди.
   Глухо и равномерно тукало сердце рыжего. Было как-то странно и немножко страшно слышать это туканье: а вдруг перестанет биться?
   Под черным плащом было тепло и уютно, а рыжий гладил, согревая ладонями, ее озябшие ступни.
   Над головой висели звезды, воздух был свежий и холодный, пахло конюшней.
   – Перестала бояться? – спросил рыжий.
   Жаккетта кивнула.
   Вот сейчас бы она спокойно задремала, ничего не боясь и никуда не торопясь. Она плотнее прижалась к рыжему, обхватила его руками.
   Рыжий, убедившись, что ее босые ноги согрелись, прикрыл их плащом и стал тихонько гладить волосы.
   Жаккетте было так приятно, когда его рука касалась щеки, что она, как кошка сама тянула ее под ладонь рыжего, слегка поворачивая голову.
   – Ну какая же ты маленькая, маленькая… – заметил рыжий.
   – Я большая, – сказала Жаккетта.
   И опять потянулись минуты молчания, а может, часы.
   – Ты об Абдулле что-нибудь слышал? – спросила Жаккетта. – Как он?
   – У Абдуллы все хорошо. Сейчас он сидит в песках, в каком-то оазисе. А поскольку терпение у него стальное, его врагам я не завидую. Тебе плохо пришлось за это время, как я вас оставил в Лимасоле?
   – Да нет… – пожала плечами Жаккетта. – Я же привыкла полагаться на себя. Хотя, конечно, в Шатолу было несладко. Когда человек одновременно и умный, и безумный – это тяжело. Чуть не придушил, зараза.
   – Значит, я зря волновался?
   – А ты волновался? – встрепенулась Жаккетта и подняла голову вверх, глядя в лицо рыжему.
   – Маленькая, да я с ума сходил! – улыбнулся рыжий. – Ты в сочетании с госпожой Жанной такая гремучая смесь, что мне представить даже страшно было, что с вами может приключиться!
   – Ты правда хотел нас выкупить? – с любопытством спросила Жаккетта.
   – Ну конечно же! Когда я узнал, что вы в Шатолу, в относительном порядке, хоть и в гаремчике не совсем нормального виконта, я на радостях готов был за вас дать выкуп больше, чем мы тогда шейху заняли. У меня просто камень с души упал.
   – А мне твоя борода не очень понравилась, – заметила Жаккетта. – Ты с ней на себя не похож, чудной какой-то…
   – Знаю, потому и сбрил! – засмеялся рыжий. – Чтобы Вы, несравненная госпожа Нарджис, целовались со мной охотнее.
   – Да-а… Сбрил и уехал! – сказала Жаккетта. – Я думала, у меня сердце лопнет, когда смотрела, как вас из Шатолу выдворяют.
   Жаккетта поежилась, вспомнив свои чувства в тот день, и потребовала:
   – Наклонись!
   Рыжий склонил лицо и мягко коснулся ее губ своими.
   Полузакрыв глаза, Жаккетта скользила языком по его губам, языку и таяла, таяла, таяла…
   Потом опять тянулось совсем не тягостное молчание.
   – А почему ты тогда, в Нанте, меня за попу ущипнул?! – вдруг вспомнила давно забытое старое Жаккетта. – Я тебя возненавидела тогда на всю жизнь!
   – Ма-а-аленькая, – совсем не звучало раскаяние в голосе рыжего, – ну какой бы мужчина в расцвете сил и нормальном состоянии удержался бы от этого? Попа у тебя самая выдающаяся часть тела, руки сами тянутся. Ну, согласись!
   – Ну, соглашусь… – решила Жаккетта. – Вообще-то и Волчье Солнышко так считал…
   – Он щипал тебя за задницу?! – вдруг не на шутку возмутился рыжий. – Вот подонок!
   – Щипал! – подтвердила Жаккетта. – Видимо не ты один мужчина в расцвете сил и нормальном состоянии…
   – Нет, ну какой козел! – не мог успокоиться рыжий. – Руки ему оторвать и выкинуть!
   Жаккетте было смешно и приятно.
   – Если честно, я почти не надеялась, что тебя увижу… – сказала она. И в тот вечер, когда ты в замке появился, я чуть по стулу от счастья не стекла.
   – Я знаю… – голос у рыжего стал довольным-довольным. – От тебя просто волны шли. У меня аж мурашки по спине бежали.
   Жаккетта фыркнула.
   – Маленькая, – жалобно продолжал рыжий, – я все-таки живой человек! Не старый и не добродетельный! Я не могу просто так тут сидеть! Пожалей ты меня!
   – Еще чего!
   Отнекивающаяся Жаккетта мягко, но настойчиво выдернула его рубашку из штанов, скользнула под нее ладошками.
   И словно выпустила джинна из бутылки…
   Мгновение спустя, она уже лежала, опрокинутая на спину и видела, как падает на нее, заслоняя звездное небо, горячий, нетерпеливый рыжий.
   И счастливо закрыла глаза.

* * *

   Утром Жанна не обнаружила в домике Жерара.
   Три араба спали на сене у очага, один караулил у окна, рыжий возился в конюшне, Жаккетта варила какую-то похлебку, а оруженосца не было…
   – А где Жерар? – спросила Жанна рыжего.
   Она очень не хотела спрашивать, надеясь, что Жерар просто отлучился, но не выдержала.
   – Жерар теперь далеко, во всяком случае в городе его нет, – спокойно сказал рыжий.
   – Но почему? – жалобно воскликнула Жанна. – А я?
   – Да не волнуйтесь Вы так… – слегка поморщился рыжий. – Это я его услал. Госпожа Жанна, я же не первый раз говорю, что Жерар подвергается самой большой опасности среди нас. Если откинуть то, что знаем мы, дело представляется следующим образом: оруженосец предал своего господина. Уясните, наконец, что чем дальше от Шатолу будет Жерар, тем больше шансов у него остаться живым и здоровым! Поэтому никакого оруженосца здесь не было, и Вы даже не подозреваете о его существовании. Мы еще далеко не выбрались. Боюсь, неприятности у нас только начинаются.
   – Я думала, Вы храбрый пират! – воскликнула расстроенная Жанна. – Не боящийся ни бога, ни черта! А Вы ноете, как старая дева! То не хорошо, это не в порядке!
   – Поскольку Вы, графиня, с первого раза простых вещей уяснить не можете, приходится разжевывать их Вам раз за разом! – резко ответил рыжий. – Увы, Вы непростительно ошиблись во мне. Я боюсь и бога, и черта, и Вашего драгоценного виконта. А если Вы умеете устраивать побеги лучше, чем я, то Вас никто здесь не держит!
   – Настоящий рыцарь даме так грубить не станет! – торжествующе заявила обозлившаяся Жанна. – И нечего нам в глаза свои заслуги тыкать. Вы прекрасно знаете, что сейчас мы зависим от Вас.
   – Я-то знаю… – заметил рыжий. – А вот Вы, похоже, не догадываетесь. Или догадываетесь, но вместо благодарности испытываете чувство раздражения, что Вас спасли, но платье Вам попортили.
   – Как у Вас язык поворачивается так хамить! – топнула ногой Жанна. – Платье тут ни причем! Вас только за вопрос, был ли Волчье Солнышко в моей постели или не был, убить мало! Приличные люди даже подумать об этом бы постыдились! Я Вам, слава богу, не публичная девка из пеналов с улицы Темных Лавок!
   – Госпожа Жанна, – спокойно и чуть устало сказал рыжий. – Может Вы и не жрица любви с улицы Темных Лавок, но поведением Вы похожи сейчас на торговку яблоками с рынка. Я понимаю, что Вас беспокоит отсутствие молодого человека и Вы пытаетесь выплеснуть свое беспокойство и раздражение. Но я не тот ушат, куда сливают помои, поэтому вспомните, что Вы девица благородных кровей, дочь графа, вдова герцога, наложница виконта и любимая женщина простого оруженосца и поднимитесь наверх. Пора кормить людей.
   Страшно недовольные рыжий и Жанна, взаимно презирая друг друга, разошлись.

ГЛАВА XX

   А дела, как и напророчил рыжий, складывались плохо.
   Волчье Солнышко прочесал окрестности и вычислил, что беглецы, все-таки, в городе.
   Этрэвиль стоял не на его земле и был самоуправляемым, но малые размеры городка и родственные связи виконта с влиятельнейшими людьми королевства заставляли городской совет поддерживать с хозяином Шатолу хрупкое равновесие соседских отношений.
   Попытки слуг найти беглецов в самом городе потерпели неудачу, поэтому Волчье Солнышко поступил просто и мудро: он перекрыл выходы из Этрэвиля.
   Его посты парализовали движения, долго и тщательно проверяя всех и вся на дорогах. Это было чистейшей воды самодурство, но препятствовать виконту желающих не нашлось. На его стороне была организованная сила, воля и безумный нрав.
   Жители городка и окрестных местечек решили просто переждать опасное время, как пережидают эпидемию чумы или нашествие вражеских войск.
   Жерар успел покинуть городок ранним утром, подкупив деньгами пирата один из караулов, где стояли его знакомые. Про то, что побег дороже выкупа, рыжий не шутил.
   Жизнь замерла.
   Волчье Солнышко залег в засаде у стен городка, словно его любимый зверь: матерый волк – у овчарни.
   Но долго так продолжаться не могло. Постепенно гнев городского совета обратился на неведомых беглецов. Все чаще стали звучать вопросы, почему из-за четырех чужих человек должен страдать весь город?
   Городская стража начала поиски людей, так нужных Волчьему Солнышку, на что он и рассчитывал.

* * *

   Когда на улочке показался большой отряд стражников, рыжий, предупрежденный стоящим в карауле Саидом, просто сказал:
   – Вот этого я и опасался.
   Стражники задолбили в дверь.
   – Именем магистрата откройте!
   Рыжий распахнул решетчатые створки окна и крикнул:
   – Я вас слушаю.
   В руках он держал арбалет в полной боевой готовности. Движение пальца – и молниеносно освобожденная тугая пружина вытолкнула бы со страшной силой стрелу, посылая ее в цель.
   Стражники заметили демонстративно выставленный арбалет и стучать, на всякий случай, перестали.
   – Открывай! – крикнул начальник отряда, пытаясь вложить в свои слова максимум уверенности. – А не то хуже будет!
   – Говорите, я Вас слушаю! – резко повторил рыжий. – Мои люди держат Вас под прицелом, а стрелы у нас отравлены. Говорите!
   Рыжий не врал.
   Жаккетта, наконец-то, довела морозник до ума, сделала из него яд и смазала все оружие.
   Рисковать ради интересов виконта начальник стражи, как и любой его подчиненный, не имел ни малейшего желания. Он был сейчас в чужой игре и прекрасно это понимал. Поэтому миролюбиво сказал:
   – Вас желают видеть члены магистрата.
   – По какому делу? – строго спросил рыжий.
   – Не могу знать! – оробело ответил растерявшийся начальник.
   «Вот влип!» – пронеслось у него в голове.
   – Передайте членам Вашего магистрата, – сказал рыжий, – мои заверения в совершеннейшем к ним почтении, но поскольку гарантий моей безопасности они не предоставили, я не могу принять их предложения. Запомнили?
   Увидев, как колыхнулся арбалет в руках рыжего наглого молодчика, начальник стражи оробело кивнул.
   – Это хорошо. Запоминайте дальше. Поскольку я не меньше властей заинтересован в разрешении сложившейся ситуации, то предлагаю кому-нибудь из магистрата прийти сюда и сказать все то, что хотят довести до моих ушей городские власти. Это единственное, что я могу предложить. Штурмовать дом я не советую.
   Начальник еще раз (на всякий случай) кивнул, повернулся и, чувствуя спиной нацеленное ядовитое жало стрелы, ушел, оставив своих людей, благоразумно слинявших на безопасное расстояние, караулить беглецов.

* * *

   Давно перевалило за полдень, когда, наконец, неспешно пожаловал посланник городского совета.
   Это был человек в годах, но не старый. С умным, немного апатичным лицом. Гордая и важная осанка его фигуры, облаченной в широкий упленд винно-красного бархата, говорила о том, что под одеждой у него надет металлический панцирь. Как видно, представитель городского совета тоже не хотел страдать зазря.
   Створка ворот отворилась, и посланец получил возможность проникнуть в дом. Рыжего в окне сменил Али, принявший арбалет.
   Пират встретил парламентера во дворе.
   Посланец магистрата брезгливо отряхнул грязь, нацепленную бархатными полами с ворот и без приветствия, брюзгливо сказал:
   – Ну и задали Вы нам задачу! Такого ущерба по Вашей милости город не нес даже во время недавних военных действий!
   – Минуточку, Вы что-то путаете, – холодно заявил рыжий. – Мы к вашим проблемам не имеем никакого отношения. Это, скорее, результат политики соседа вашего города. Так что все вопросы ущерба согласуйте с ним.
   – Но лютует-то он из-за Вас! – сопя, возразил представитель магистрата. – Кабы не Вы, не перекрыл бы он дороги. Ведь словно руки-ноги связал, изверг!
   – Еще раз говорю, все это – особенности нрава господина виконта. Мы тут не при чем! – отрезал рыжий. – Мы тоже терпим ущерб. В наши планы входило покинуть Ваш гостеприимный город, а теперь из-за довольно странных действий владельца Шатолу мы вынуждены задержаться. Мы понимаем Ваши проблемы, но поймите и наши!
   – А если жители города не желают видеть Вас здесь? – сдвинув брови, грозно заявил посланец. – Магистрат предписывает Вам покинуть Этрэвиль до вечера!
   – Не в полномочиях магистрата предписывать мне что-либо. Не желать себе смерти – наше право и мы не покинем города, пока это не будет для нас безопасно, – довольно равнодушно сказал рыжий. – И безопасность свою мы будем защищать.
   Представитель магистрата вздохнул.
   Вся изюминка этого дела состояла в том, что городские власти не хотели впускать Волчье Солнышко с его головорезами в город. Зная буйный нрав и богатое воображение соседа, магистрат опасался, что виконт отнюдь не успокоиться штурмом маленького домика и захватом засевших там беглецов и не упустит возможность повеселиться в Этрэвиле.
   Пустить вооруженных людей виконта в город – риск большой, захватывать беглецов силами городской стражи тоже радости мало.
   Даже угроза нарушения добрососедских отношений города и Волчьего Солнышка не заставят людей лезть под стрелы ради прихотей виконта. Слишком дорогое удовольствие получается, таскать каштаны из огня для безумного соседа.
   Представитель магистрата, один из самых уважаемых людей города, удачливый купец и член совета, как божий день видел, что все это хорошо известно и рыжему господину.
   Магистрат всеми силами старался уладить дело миром и выступить в качестве посредника между виконтом и беглецами, будь обе стороны неладны! Поэтому еще до визита стражи к дому рыжего, человек в красных одеждах успел переговорить с хозяином Шатолу.
   – А надо ли Вам так рисковать? – спросил он. – Не проще ли вернуть женщин и оруженосца господину виконту? Это был бы разумный подход к делу.
   – Какого оруженосца? – невинно спросил рыжий.
   – Который сбежал вместе с дамами… – ухмыльнувшись, уточнил посланец магистрата.
   – Я вижу, у господина виконта люди бегут пачками, это, по-моему, выразительный признак особенностей его управления своими землями… – заметил рыжий. – Сбежавших оруженосцев, пажей, лакеев и кухонную прислугу пусть ищет сам, мне о них ничего не известно. Это первое. Второе. По непонятно каким причинам господин виконт решил, что эти дамы принадлежат ему. Мы не будем уточнять, что госпожа графиня – придворная фрейлина герцогини Бретонской и прочие подобные мелочи, скажу лишь, что вышеупомянутых дам поручили моим заботам до прибытия их в безопасное место, кое они сами укажут. И в меру своих сил я выполняю это поручение. Шатолу безопасным местом при всем желании назвать нельзя. Желание дам очень четко и определенно: они не хотят находиться в замке виконта. Сравнения нелепы, но если бы хозяин Шатолу похитил Вашу супругу или дочь, Вас бы не обрадовало предложение вернуть их виконту, только потому, что это его желание.
   Рыжий поднялся, подошел к колодцу и зачерпнул воды.
   Человек в красном молча смотрел на то, как он пьет из ведра, а затем вдруг лукаво прищурился и сказал:
   – Ну, если бы он похитил мою гарпию, я бы на него не обиделся…
   – Предложите ее вместо этих дам, может быть виконта удовлетворит эта замена, – посоветовал утирающий губы рыжий.
   Посланец опять принял замкнутый, официальный вид.