Галина Ли. Эндана

   – Я хочу, чтобы все сказанное осталось в этом кабинете.
   – Почему? – подался вперед Аттис.
   – Тебе, папа, решать, но мне кажется, что так будет лучше, – не стала вдаваться в подробности Леа.
   И она рассказала, стараясь выражать свои мысли четко и связно, об обряде, о дарах, об азанагах, о школе и об участии в поимке банды работорговцев. Сухо и без эмоций. Леа хотела убедить взрослых в том, что способна отвечать за свои поступки. Что азанаги уже предоставили ей это право, а теперь она ждет его от семьи.
   Аттис переглянулся с братом. Они поняли, что пытается втолковать принцесса.
   – Ты слишком быстро взрослеешь, – грустно сказал король.
   Он смирился с тем, что любимую дочку ждет особая судьба, и лично он ничего не может с этим сделать.
   Эдвин тем временем дотянулся до ноги Леа и дернул ее за штанину, напоминая об обещании.
   – А ты слишком медленно! – отреагировал на движение сына король. – Может, мне стоит переговорить с царицей Санагой и о тебе?
   И, увидев, как загорелись от этой идеи глаза сына, его величество безнадежно махнул рукой.
   – Ты лучше отдай этого охламона под мое начало через годик, – посоветовал Рикквед.
   – Придется, – согласился король.
   Герэт, молчавший все это время, попросил:
   – Леа, можно посмотреть поближе на волшебные дары?
   Еще через полчаса, когда всеобщее любопытство было удовлетворено, Леа высказала просьбу отпускать их с братом в город одних. Как девочка и ожидала, командир «невидимых» ее поддержал:
   – Пусть прогуляются, вещи я им найду, а то ведь непорядок.
   Он подмигнул брату, и тот согласился, зная, что одни младшенькие не останутся, – в распоряжении Риккведа достаточно «невидимых», свободный человек всегда найдется.
   Довольные дети тут же убежали, а взрослые, включая наследного принца Герэта, остались «пошушукаться», как изволил выразиться Рикквед.

* * *

   В комнате Леа поджидала неприятность в образе Ривы, портнихи и ее величества. На этот раз упорная няня привела в подкрепление королеву. Портниха уже успела разложить на столе образцы ткани и теперь увлеченно рисовала на бумаге фасон наряда.
   Ее высочество страдальчески закатила глаза, затем сделала каменное лицо и подошла к матери. Эдвин, недолго думая, прошмыгнул следом и пристроился в дальнем углу на стуле, надеясь получить дополнительное развлечение от разгорающегося спора.
   – Мама, это все к чему? – Холодный тон девочки сразу дал понять, как она относится к предстоящему занятию.
   Королева широко улыбнулась:
   – Ты помнишь, не за горами бал, а у тебя ни одного платья.
   Леа прикинула, успеет ли она до ежегоднего эпохального события вернуться в школу.
   Нет, не успеет. Отъезд состоится через неделю после бала.
   Девочка снова посмотрела на мать, потом на портниху и, наконец, вынесла решение:
   – Я соглашусь, если сама выберу ткань, фасон и смогу забрать платье с собой. Да, и еще, я надену его только на бал, – стерла она торжествующую улыбку с лица няни.
   – А с собой зачем?
   Королева расслабилась, она не ожидала, что принцесса так легко согласится.
   Девочка пожала плечами, она и сама не знала зачем. Мало ли что может пригодиться за пределами школы.
   Эдвина выпроводила из комнаты Рива, а саму Риву – принцесса. Королева осталась, чтобы принять участие в обсуждении. Остаток вечера заняла портниха, вырваться из ее «когтей» девочке удалось только к ужину.

* * *

   Поев, Леа и Эдвин удрали на Смотровую башню дворца и весело провели время, поглощая принесенный с собой десерт и разглядывая зажигающиеся звезды. Принцесса показывала Эдвину знакомые созвездия, когда над головами детей пронесся длинный, слегка светящийся силуэт большого животного, беззвучно вспоровшего небесное пространство огромными крыльями.
   – Что это?! – севшим голосом спросил принц.
   – Не знаю, – прошептала в ответ девочка, так и застыв с поднятым пальцем, – но похоже на дракона!
   Животное уже исчезло в темноте, путь его лежал в сторону Ледяного хребта.
   – Дракон? – Эдвин недоверчиво посмотрел на сестру, а потом обрадованно заявил: – О, я слышал от слуг, что в предгорьях на севере пастухи несколько раз видели дракона! Неужели это правда?! Вот здорово, а я думал, что они перевелись.
   Леа прикусила губу в раздумье:
   – Где, говоришь, видели? В предгорьях? И что, никто не пробовал подобраться ближе?
   – Да ты что! – развеселился принц. – Кому это нужно?! Это же дракон! Крестьяне счастливы только оттого, что он никого не трогает: ни людей, ни скот.
   Принцесса медленно повернула к брату лицо, загоревшееся нездоровым интересом:
   – Совсем никого не трогает?
   – Ну да, – подтвердил принц, – поэтому им и не поверили. Где это видели дракона, спокойно летающего над стадами?!
   – Действительно – где, как ты думаешь? – загадочно произнесла принцесса, глядя на брата в упор.
   Эдвин ухватил за хвост мелькнувшую догадку и тихо ахнул:
   – Это – самка!
   – И там у нее логово с кладкой! – торжествующе подтвердила Леа.

* * *

   Леа долго выжидала возможность совершить небольшую вылазку в предгорья Ледяного хребта. Не давал ее высочеству покоя дракон. К сожалению, от идеи взять с собой Эдвина пришлось отказаться сразу.
   Во-первых, кто-то должен прикрывать ее отсутствие в течение целого дня. Во-вторых, грифон только один, второго еще год назад передарили властителю соседнего государства. Зверь откровенно скучал в одиночестве, а князь Ката пленился животным с первого взгляда и, главное, нашел с ним понимание. В общем, прихватить с собой брата не получалось.
   Леа приготовила вещи, еду, договорилась с Эдвином о правдоподобной причине отсутствия и ранним утром покинула дворец на грифоне.
   Мелькнули внизу кварталы города, зубчатая крепостная стена – Ветер, набрав высоту, ушел ближе к облакам. Полет был недолог, но принцесса успела немного замерзнуть. Наконец приблизилась серая громада скал – зверь пролетел над маленьким селением и резко забрал влево, ориентируясь на водопад.
   Ледяной хребет спускался к предгорьям Энданы огромными ступенями. Бог Хтар создал эту каменную лестницу из скал для чудо-великана высотой в полнеба, чтобы тот мог сойти на землю, – так гласили легенды. И не дано было преодолеть эту лестницу людям, пока не научатся летать. «Ну или хотя бы приобретут друзей с крыльями», – подумала ее высочество.
   Грифон приземлился рядом с горным потоком, который срывался вниз с уступа, разбиваясь на тысячи струй.
   Зверь нервничал, и девочка обняла его за шею:
   – В чем дело, Ветер? Ты боишься?
   Грифон пронзительно крикнул, по сильному телу прокатилась мелкая дрожь. Принцесса уловила страх и желание убраться подальше от опасности.
   – Тебе нельзя здесь находиться, – поняла принцесса. – Он рядом, ты чувствуешь присутствие дракона? Боишься, что он убьет тебя?
   Леа успокаивающе погладила питомца по спине:
   – Улетай, вернешься, когда солнце коснется краем горизонта.
   Ветер взмахнул крыльями и спланировал вниз с обрыва в ближайший лесок. Девочка немножко постояла, глядя животному вслед.
   Если присмотреться, то сверху можно увидеть сверкающий вдалеке позолотой шпиль центральной башни дворца. Здорово!
   Леа легко вздохнула и повернулась в другую сторону.
   Ровная, как столешница, вершина скалы образовывала большую долину, защищенную с двух сторон горными пиками и поросшую разнотравьем. Далеко впереди виднелся водопад поменьше, даривший жизнь горной реке. А еще дальше белел раскрашенный ультрамарином ледник. Где-то здесь, в пределах этой долины, и находилось логово дракона, которое нужно найти. Зачем оно понадобилось, девочка объяснить не могла. Как будто кто-то толкал ее на эти поиски. Если ничего не получится сегодня, она обязательно вернется через несколько дней.
   Леа внимательно огляделась, решая, в какую сторону двигаться дальше. Выступающий из кряжа массивный утес, чуть выше по склону, показался довольно подходящим для поиска, и принцесса направилась к нему. Девочка шла, пробираясь в густой траве высотой по колено. Чего здесь только не было: фиолетовые колокольчики мешались с колосящейся ржанкой, среди белоснежных лилий мелькали мелкие гвоздики. Воздух был наполнен цветочными ароматами. Стрекотали кузнечики, деловито гудели мохнатые бражники и шмели. Крупных животных девочке не попалось, только мелькнула среди валунов любопытная мордочка горной куницы да взвилась из-под самых ног, заставив от неожиданности отшатнуться, горная куропатка – улар.
   Солнце поднялось уже высоко над горами и начало припекать.
   По мере приближения утес увеличивался в размерах. Теперь Леа приходилось карабкаться по крутому склону, и зеленое разнотравье уступило место белым звездочкам упрямой камнеломки. В сандалии принцессы забилось гранитное крошево, раня ступни, девочка пару раз съехала вниз вместе с потревоженным щебнем, но не отступила. Наконец она выбралась на ровную площадку у основания скалы и выпрямилась.
   Теперь принцесса хорошо видела вход в большую пещеру. Леа ни на секунду не усомнилась, что это и есть логово, – скала выглядела слегка закопченной, словно ее опалили огнем.
   Принцесса прокралась к входу и замерла, пораженная колоссальностью пещеры. Ее высочество представляла себе пещеры узкими норами, заросшими паутиной, а тут…
   Леа потрогала стену. Нет, не показалось! Она действительно оплавлена! Камень навсегда застыл черными потеками и гигантскими «каплями». Леа выбрала самую симпатичную и пошатала. Узкая перетяжка хрупнула, в руках остался похожий на слезу огромного зверя камень. «Эдвину подарю», – решила девочка, засовывая добытое сокровище в карман штанов.
   Осторожно продвигаясь внутрь пещеры, принцесса напряженно прислушивалась к каждому звуку, опасаясь оказаться застигнутой врасплох. Глаза быстро привыкли к сумрачному свету, и ее высочество поняла – логово не так глубоко, как казалось поначалу. И еще – хозяйки дома нет, зато вовсю шумит незваный гость.
   Этого зверя Леа видела только в книгах: узкое тело длиной около пяти ярдов, сложенные вдоль сплюснутых боков кожистые крылья, плоская голова с пастью, усаженной множеством острых как бритва зубов.
   Заутар! Хищная летучая тварь, бич скотоводов, ценный трофей охотников, славящийся скверным нравом.
   Неужели пастухи приняли за дракона эту ящерицу?! Тогда надо уносить скорее ноги, пока не унюхали!
   Но животному явно оказалось не до человеческого детеныша – оно занималось воровством. Заутар пытался разодрать скорлупу огромного яйца.
   Грабитель! Возмущение ее высочества было безгранично – воришка посмел покуситься на яйцо дракона!
   Леа, наклонившись, пошарила под ногами в поисках булыжника и, не найдя ничего подходящего, сунула руку в карман. Увесистый трофей приятно утяжелил руку.
   Не особо задумываясь о последствиях, девочка прицелилась и метко заехала гигантской рептилии в голову. Острый конец «снаряда» рассек нежное веко животного, и глаз залил поток крови. Заутар, зашипев, отпрянул и прижался к камням. Не обнаружив достойного противника, он приподнял голову и приоткрыл пасть, ловя запахи. Потом, косолапо переставляя кривые лапы и вихляя всем телом, решительно направился в сторону принцессы.
   Леа попятилась на несколько шагов и достала ножи. Теперь у ее высочества был только один выход: ослепить хищника! Иначе из пещеры не выбраться!
   Свистнула на лету холодная сталь, дернулся ящер, пытаясь увернуться, но не успел – глаз исчез в кровавом пузыре.
   К шипению гадины прибавились яростные удары гибкого хвоста. Мотнув головой, заутар лишь на мгновение остановился и снова ринулся в бой в надежде растерзать дерзкую букашку, причинявшую ему боль. Уцелевший глаз горел дикой злобой.
   Принцесса метнула второй нож. Подарок Оне вошел в заутара, словно в масло, целиком исчезнув в глазнице, достав до самого мозга. Ящерица сделала несколько шагов и упала. Чешуйчатые лапы еще некоторое время скребли камень, потом тело сотрясла предсмертная судорога, и тварь затихла.
   Девочка прижалась к стене, пытаясь унять противную дрожь в коленях, – хищник сдох на расстоянии вытянутой руки. Запоздалый страх сжал сердечко Леа, заставив его биться в сумасшедшем ритме. И именно в это время в пещере потемнело – наконец вернулась хозяйка. Ее разгневанный рев неожиданно обидел и разозлил ее высочество, и вместо того, чтобы окончательно испугаться, она закричала в полный голос:
   – Чего рычишь?! Лучше бы спасибо сказала!
   Прекрасная акустика в пещере. Детский голос усилился в десятки раз и достиг-таки ушей драконихи, заставив захлопнуть пасть. Хозяйка пещеры приземлилась перед трупом заутара, обнюхала его и, даже не взглянув на застывшую у стены гостью, торопливо рванула к кладке – проверять драгоценное яйцо. Убедившись в полной его сохранности, снова повернула массивную голову к принцессе:
   «Спасибо, детеныш».
   Чужой мощный голос, вторгшийся в разум девочки, стал для нее неожиданностью. Леа вздрогнула – она еще не встречала животное, способное так четко излагать мысли, но быстро справилась с удивлением и с облегчением сказала, не забыв прихвастнуть:
   – Пожалуйста, мне было не трудно.
   Дракониха сощурилась в усмешке.
   «Как тебя зовут, детеныш?»
   – Леа, – ответила принцесса и тут же исправилась: – Леантина Веллайн Ромна, но можно просто Леа. А тебя?
   Дракониха, разинув пасть, выпустила из ноздрей струю дыма.
   «Сипхората».
   Девочка беззвучно пошевелила губами, запоминая, и вежливо сказала:
   – Очень приятно.
   А затем подошла к останкам ящерицы, чтобы вернуть свое оружие.
   С первым ножом проблем не возникло, его рукоять торчала на виду, а вот второй… Если бы он не был подарком богини, Леа ни за что не полезла бы за ним!
   Ее высочеству пришлось снять камзол, закатать повыше рукав рубашки и запустить руку в покалеченную глазницу. К счастью, очень глубоко лезть не пришлось.
   – Фу-у, – сморщилась от отвращения принцесса, глядя на измазанную почти по локоть руку, – а вода тут есть?
   «Справа от моего хвоста у самой стены источник», – направила девочку Сипхората.
   Леа прошествовала в указанном направлении, брезгливо держа руку на весу и стараясь ничего не задеть.
   Струившаяся из трещины в стене вода ощутимо пованивала тухлыми яйцами. То-то Леа понять не могла, что за странный запах в пещере!
   Девочка старательно смыла кровь и прилипшие кусочки плоти, вычистила оружие и, насухо протерев его полой рубахи, убрала в ножны. Все это время дракониха молча наблюдала за гостьей, изящно изогнув длинную шею и щуря желтые глаза. Ее зеркальная чешуя мерцала всеми оттенками зеленого: от нежно-салатного до почти черного, делая Сипхорату похожей на огромную драгоценность.
   – Какая ты красивая, – восторженно прошептала Леа.
   Дракониха фыркнула, снова выпустив дым.
   «Чего хочешь за спасение моего ребенка, человечек?»
   Девочка уже привыкла к странному способу общения и не вздрогнула, услышав чужой голос в голове.
   – Ничего, – покраснела Леа. Принцессе совсем не хотелось врать новой знакомой, но и выглядеть слишком навязчивой она не решалась.
   «Совсем?»
   Леа могла поклясться, что дракон улыбнулся!
   Принцесса немного поколебалась, но все-таки решилась:
   – Можно мне иногда приходить поговорить с тобой?
   «О чем?» – Теперь дракон вплотную приблизил к ребенку шипастую голову и, казалось, пытался заглянуть в самую душу человека.
   – О чем пожелаешь, – просто сказала принцесса и призналась: – У меня нет знакомых драконов, мне все интересно.
   «Мне будет не до тебя в ближайший год, – попыталась уклониться от бесед Сипхората. – Да и потом тоже. Дети, что человеческие, что драконьи, – это хлопотно».
   – Ну хотя бы иногда! – умоляюще сдвинула брови ее высочество. – И я с удовольствием помогу тебе с воспитанием!
   От такого предложения дракониха поперхнулась, отвернулась в сторону и закашлялась, выплевывая горячие сгустки пламени. Чувствуя себя неловко от затянувшегося молчания, Леа невольно потянулась к невидимой золотой копии собеседницы, скрытой воротом рубашки, пытаясь найти в ней поддержку.
   Едва пальцы девочки коснулись украшения, как дракониха снова повернулась к ребенку и задумчиво протянула:
   «Вот оно что… Ну, хорошо, подруга».
   – Подруга? – обомлела принцесса.
   «Ты не только спасла мое дитя, но и носишь на груди божественный знак нашего рода, – объяснила дракониха и, немного подумав, добавила: – Зови меня Сипхо. Приходи когда захочешь».
   Совершенно счастливая принцесса едва удержалась, чтобы не кинуться с объятьями к новой подруге, но вовремя сдержалась:
   – Я не буду сильно надоедать, правда-правда! К концу лета меня ждут обратно в школу, а она в другой стране.
   «Я тебя найду, если потребуется, – пообещала Сипхората, – только позови».
   – Ты так хорошо слышишь? – изумилась девочка.
   «Мысленно позови», – развеселилась дракониха.
   Леа, представив себя, во весь голос орущую на Смотровой башне, рассмеялась.
   «А теперь беги домой, мне предстоит сытный ужин». Сипхората скосила глаза на заутара.
   – Можно я у него несколько зубов вытащу? – вежливо поинтересовалась ее высочество и, вооружившись подходящим камнем, мстительно стукнула по самому большому из зубов дохлого хищника.
   Некоторое время дракониха наблюдала, как Леа тюкает по крепкому черепу, а потом ворчливо приказала:
   «Отойди. Так я и до утра не поем. И отвернись. Не думаю, что тебе это понравится».
   Леа, торопливо отскочив в сторону, послушно повернулась к волшебному зверю спиной.
   Хрустнули кости под огромными зубами, раздалось весьма неприятное чавканье, а затем звук сочного плевка.
   «Надеюсь, этого достаточно», – сказала дракониха, подталкивая кончиком хвоста к ребенку два белых крепких зуба.
   Леа радостно кивнула – теперь есть чем похвастать перед братом и девчонками из школы! Надо ли говорить, что принцесса не забыла заодно возместить потерю занятного камушка, сослужившего верную службу в сражении, найдя ему подходящую замену, и даже не одну.
   Все это время дракониха с интересом наблюдала за возней девочки. Сипхората знала: ей предстоит не раз встретиться с этим непоседливым человеческим детенышем – так предсказали звезды много веков назад.

* * *

   Когда принцесса вернулась к обрыву, солнце уже почти коснулось горизонта. Грифон еще не прилетел, и у Леа осталось время просто посидеть, наслаждаясь пламенеющим закатом.
   Отмытые в реке от крови трофеи она завернула в широкие листья лопуха и рассовала по карманам.
   Каменные капли, очищенные от тысячелетнего слоя пыли, на свету оказались полупрозрачными, цвета темного вина. Девочка смотрела сквозь них на солнце, любуясь вспыхивающими внутри красными искрами, когда до нее снова донесся знакомый голос: «Передай своему грифону, я его запомнила, не убью. Но пусть не забывает – без тебя он здесь по-прежнему лишний».
   Леа встала с земли и увидела кружащего в воздушных потоках Ветра. Он медленно поднимался за своей хозяйкой.
   Леа задумчиво качнула головой – правильно зверь опасался дракона, Сипхората чувствовала крупных существ на расстоянии, – а потом замахала крылатому другу, приглашая на посадку.

* * *

   Когда расседланное животное наконец добралось до своей кормушки, на дворе совсем стемнело. Девочка, скормив зверю в благодарность за поездку так и не тронутый обед, тайком прокралась через черный вход в спальню. Она едва успела вымыться и сменить изгвазданную одежду, как в комнату вломился Эдвин и потащил Леа к себе на ужин. Серые глаза принца горели нетерпением, пока оголодавшая сестра уничтожала принесенные из кухни запасы.
   Надо сказать, его высочеству не пришлось долго ждать – Леа, вывалив на стол добытые сокровища, поведала о своих приключениях, не потрудившись даже прожевать последний кусок.
   Принц, завороженно выслушав рассказ о встрече с заутаром и драконом, огорченно вздохнул:
   – Опять все самое интересное без меня! – И потянул в рот кусок мяса.
   Глядя на расстроенное лицо брата, принцесса сжалилась и пообещала, что познакомит его с Сипхоратой.

Глава 8

   Оставшееся время каникул девочка провела, деля свое время между родителями, братом и драконом. Леа с Эдвином изучили почти все закоулки Награны, им даже пришлось отстаивать право на прогулки по городу у местных мальчишек, но крепкие кулаки, решимость и умение драться быстро решили этот вопрос.
   Награна сильно отличалась от Орамбима. Улицы столицы веками мостили серым гранитом, а для каменных домов привозили из ближайшего карьера желто-розовый ракушечник. На дома знати шли дорогие мрамор и известняк.
   Камнерезы Энданы славились на весь мир умением создавать отменные каменные узоры, похожие на тончайшие кружева, да и гномы иной раз помогали, а лучше их с камнем никто не ладил. И пусть на создание фасадов уходили десятилетия, горожане особо не спешили. Так вырос изумительной красоты город. Эдвин с Леа не торопясь гуляли по его улицам, любуясь творениями мастеров. Даже небогатые люди украшали жилища, кто как мог: мягкий ракушечник хорошо резался, и порой из него создавали настоящие шедевры. Крыши домов Награны часто украшали шпилями, башенками или куполами – кто во что горазд.
   Не было в столице такого большого базара, как в Орамбиме, его заменяли лавки и маленькие рынки. Но каждый выходной на центральной площади шумела знаменитая награнская ярмарка, на которую отовсюду съезжались купцы, мастеровые и крестьяне в надежде продать свой товар. Конечно же их высочества не обошли вниманием такое событие.
   Эдвин пребывал в восторге от предоставленной свободы, Леа относилась к ней спокойнее. Их высочества много времени проводили, бродя по улочкам, играя с детьми горожан. Для мальчика это было очень непривычно: городские мальчишки не только одевались и говорили по-другому, но и думали как-то необычно.
   В один прекрасный день дети, обнаружив наконец-то тайных телохранителей, получили новое развлечение. Теперь их высочества учились сначала вычислять свою охрану, а потом удирать от нее. Рикквед только посмеивался, слушая отчеты своих подчиненных о забавах племянников. Его светлость считал, что такие навыки небесполезны, а «невидимые» все равно не теряли из виду детей дольше, чем на пару минут.
   Наставник принца быстро сообразил, что можно успешно контролировать воспитанника, шантажируя лишением прогулок. Теперь Эдвин честно корпел над уроками и тренировок тоже не пропускал. Зато и учитель потерял возможность опустошать закрома мальчика, лишая принца любимых игрушек: тот на следующий же день пополнял свои запасы. И придворным пришлось бы несладко, окажись у шкодливого ребенка больше времени, а так обходилось мелкими недоразумениями.
   Когда Эдвина нагружали занятиями, Леа удирала к дракону. Аттис чувствовал, что у нее появилась новая тайна, видел, что прогулки за город на грифоне стали слишком частыми, но, надеясь на благоразумие дочери, вопросов не задавал. Королева в ожидании близкой разлуки вообще во всем потакала принцессе, балуя ее. Зато Герэт, желая пролить свет на тайну сестры, зажав в углу Эдвина, вывернул тому карманы и обнаружил зуб заутара. На вопросы приставучего наследника обиженный мальчик отвечать отказался, и в итоге Герэту все равно пришлось искать правды у Леа. Она сначала пожимала плечами, изображая неведение, но потом передумала и, взяв с брата страшную клятву «никому не говорить, иначе ввек удачи не будет», рассказала о встрече с ящерицей, ни словом не упомянув про другое знакомство. В отношении родных ее высочество твердо старалась придерживаться правила «меньше знают – крепче спят». Жалко только, это не всегда удавалось.
   Юноша сразу поверил в победу маленькой девочки над опасным хищником и испытал странное чувство – не знал, радоваться или огорчаться тому, как меняется любимая сестра. Ему было искренне жаль того светлого, бесхитростного ребенка, который, кажется, остался где-то в прошлом. К тому же Герэт догадывался, что с ним поделились далеко не всей правдой, умолчали о самом важном, но добиться большего не удалось, хотя принц честно пытался. Он даже попробовал проследить за сестрой, но ее грифон летал так высоко и так стремительно, что следовать за ним по земле оказалось невозможно – угнаться за зверем не могли даже самые быстрые кони.
   Приближался бал. Ожидалось, что он превзойдет предыдущие по пышности, ведь приедут сразу нескольких правящих семей соседних, и не только, государств: породниться с королем Энданы и обрести сильного союзника желали многие.
   Леа вечерами мучили на примерках. Ее высочеству пришлось выдержать несколько боев с портнихой, но девочка все-таки настояла на своем. Кэтлин и Энн сводили с ума портниху еще больше, чем их младшая сестра. Покои принцесс временами походили на лавку тканей. Наряд Кэтлин переделывался уже в четвертый раз, пока королева Роанна личным приказом не ограничила вырез платья юной соблазнительницы. А заодно прочитала ей длинную нотацию, пожелав вести себя скромней.
   Во дворец привезли дорогие фейерверки, изготовленные гномами и мастерами крохотного островного государства Филистии. Придворный алхимик, отвечающий за освещение, украшение сада и финальный салют, совсем сбился с ног.
   Эдвин и Леа получили очень серьезные внушения по поводу поведения на балу – сначала от Кэтлин и Энн, потом от наставника Эдвина и няни Леа, затем от Герэта и в заключение от матери. В итоге разозленный нравоучениями Эдвин, пообещавший показать всем почем фунт лиха, был вызван к отцу для отдельного разговора, во время которого его величество ненавязчиво объяснил, что значит достойное поведение. После этого его высочество, приуныв, отказался от планов мести.