Страница:
А Куин обернулся и с презрением взглянул в ее разгневанное лицо:
— Я по крайней мере представляю, как вести себя. Никто не узнает, что меня нет там, где я якобы должен быть.
Он резко повернулся и пошел в холл. Челси еле удержалась, чтобы не побежать за ним и не исколотить кулаками эту широкую, непробиваемую грудь. Она заставила себя вернуться на кухню, ноги у нее тряслись. Немного успокоившись, она сказала себе, что все происходящее с ней, должно быть, вызвано каким-то странным процессом в ее организме. Усталым движением она поставила большой черный чайник на плиту и стала ждать, когда он закипит. Гнев утих, но она ощутила ужасную усталость — расплату за прошлую ночь и сегодняшнее утро.
Сидя за столом, Челси прихлебывала освежающий чай и старалась разобраться в своем прошлом и настоящем. Ведь она всегда была вполне уравновешенной, но шантаж Майлза Робартеса довел ее до нервного срыва. А блестящая идея, с помощью которой она разрешила проблему с Робартесом, неожиданно дала Куину Райдеру все карты в руки, и эта мысль особенно ее раздражала. Когда мужское обаяние столь сильно, неудивительно, что проснувшаяся чувственность женщины, еще не знавшей мужчину, затмевает разум и тело ее раскрывается, как цветок под дождем. Злится она не на него, за то, что он уедет, а на себя самое за свое ночное поведение. Так что все очень просто, пыталась спокойно рассуждать Челси, и она только рада, что он уедет. Этот очаровательный дом и необременительная компания Элейн — вот что ей нужно. Здесь, в этой блаженной тишине, она сможет восстановить утраченное спокойствие, которое он, словно вор, так незаметно украл у нее.
— Скажите, Бога ради, что вы сделали с моим сыном? — весело спросила Элейн, входя в кухню и закрывая за собой дверь.
Челси натянуто улыбнулась, надеясь, что ее улыбка выглядит естественно и не похожа на сердитый оскал.
— Свежий чай? Прекрасно! — Элейн налила себе из чайника, а Челси вся напряглась.
Мать Куина была далеко не глупа, так что Челси могла надеяться, что Элейн проявит тактичность и не станет продолжать. Но сегодня, видно, все шло у Нее из рук вон плохо, так как, усевшись за стол, Элейн сказала:
— Даже в детстве Куин никогда не капризничал. Мы с отцом могли бы поклясться, что уже от рождения он был способен добиваться своего более приятным образом. Конечно, такого рода уверенность в собственной неотразимости может быть опасна. — Элейн поднесла чашку ко рту и посмотрела своими блестящими глазами на Челси, которая постаралась придать лицу невозмутимое выражение. — Когда схема поведения, которой следуешь тридцать шесть лет, нарушается, это ужасно, человек чувствует себя бессильным и может вспылить. — Элейн аккуратно поставила чашку на блюдце и пожала плечами. — А мальчик был вне себя, когда сказал, что едет в Бирмингем6, а оттуда улетает в Амстердам, где какое-то время поживет в семье своего старинного друга и делового партнера. Поэтому я повторяю свой вопрос: что же такое вы с ним сделали? Что произошло?
Челси мрачно уставилась на чаинки в своей чашке — ей не хотелось ни вдаваться в подробности, ни уклоняться от ответа. Она могла бы сказать, что скверное настроение Куина объяснялось вечной, как мир, причиной — он был отвергнут понравившейся ему женщиной, но это пойдет ему на пользу, он скоро оправится от удара, так как страсть для него — нечто мимолетное, словно наполовину забытый сон, о котором он вскоре совсем забудет.
Однако вместо этого она твердо произнесла:
— Из ваших слов следует, что вы знали о его намерении привезти меня сюда и соблазнить.
И сама удивилась, как у нее хватило наглости сказать такое его матери. Внутри у нее что-то дрогнуло — она ожидала заслуженной «оплеухи» и широко раскрытыми от удивления глазами воззрилась на Элейн, когда та искренне рассмеялась.
— Не делайте из меня сводню! Хотите еще чаю? — Она наполнила обе чашки, и движения ее были совершенно спокойны. — Я знала, что Куин привез вас сюда, потому что вы занимаете особое место в его жизни. В этот дом он никого не приглашал — здесь были только мы, его семья. Он большой домосед, вы не заметили? — Она вопросительно посмотрела на Чел-си, подняв тонко очерченную бровь. — Жаль, что он так и не женился, — из него получился бы отличный отец. Но в двадцать с небольшим лет он приобрел горький опыт — девушка повела себя ужасно, и… с тех пор он перестал серьезно относиться к женщинам.
Челси задумчиво прихлебывала чай. Следует попридержать язык, так как ей нравится Элейн и не стоит огорчать ее рассказами о циничном поведении ее сына по отношению к женщинам. Его роман с ослепленной любовью Сэнди зашел слишком далеко, и он ухватился за эту ложную помолвку не из желания помочь ей, Челси, вырваться из западни, а чтобы самому избавиться от надоевшей любовницы, причем так жестоко. Что ж, пускай мама сохраняет иллюзии насчет своего сынка! Но надо было чем-то ответить на откровенность Элейн. Поэтому Челси с вымученной легкостью возразила:
— Я вовсе не занимаю в жизни Куина особого места, как вы выразились. Он привез меня сюда, потому что у него не было другого выхода, чтобы избежать домогательств прессы.
Элейн расхохоталась, собирая чашки и складывая их в посудомойку.
— Пусть будет по-вашему, дорогая. Но я хотела бы видеть, как Куин хоть от кого-нибудь убегает и прячется, особенно от молодчиков репортеров. Если вам так хочется думать, пожалуйста! Теперь… — Элейн достала из холодильника бекон, — позавтракаем. Потом предлагаю оставить все скучные домашние дела нашей верной Элли Крэнфорт, а я покажу вам потрясающей красоты окрестности. Сегодня чудесный день, и я обещаю вам не испортить его разговорами о моем мошеннике сыне. Словом, и на устах ее печать!
День действительно был замечательный, а за ним последовал еще один и еще, и неделя пролетела незаметно. Челси гуляла с Элейн, помогала ей в саду под бдительным взглядом Джерри Микса, грелась на солнышке у бассейна. Красивый загар подчеркивал голубизну ее глаз и скрывал темные круги под ними, оставшиеся после бессонных ночей.
Челси вылезла из бассейна, переводя дух после получасового плавания, насухо вытерлась и стала мазать тело защитным кремом. Как бы она ни изнуряла себя плаванием, все равно ночами ей не спалось.
Держа данное слово, Элейн ни разу больше не упомянула Куина. С ней было замечательно легко, к тому же в атмосфере этого красивого старого дома и его живописных окрестностей Челси начала чувствовать себя действительно отдохнувшей, но только пока не оставалась одна. А тогда Куин не шел у нее из головы. Челси даже и не представляла, что может быть такой дурочкой.
Жаркие солнечные лучи быстро высушили откровенное бикини. Для приличия она надела короткие белые шорты и черную хлопчатобумажную блузку без рукавов.
Обычно после ленча Элейн отдыхала часа два, восстанавливая силы, а Челси в это время купалась, работала в саду или гуляла. Но сегодня было слишком жарко, поэтому она оттащила один из шезлонгов в тень цветущего кустарника, надела темные очки и, взяв книгу, решила почитать. Однако мысли о Куине не давали ей покоя. Челси даже застонала от отчаяния, сдвинула очки на лоб и закрыла глаза кулаками. Она скучала по этому негодяю: в душе поселилась тупая боль и непреходящее чувство потери. Челси ничего не понимала: ведь он измучил ее и в его отсутствие она должна была бы успокоиться. Значит, это помрачение ума — всего лишь обычное вожделение.
Как она ни старалась, она не могла не думать о нем. Челси вспомнила его слова: «Будь моею, будь рядом со мною всегда…» Сильно забившись, сердце ее болезненно сжалось. Она чувствовала себя безнадежно одинокой.
Челси резко опустила ноги на вымощенную плитками землю, сунула их в парусиновые туфли. Лежать здесь одной, без приятного общества Элейн, просто глупо. Неудивительно, что она не может выбросить Куина из головы: именно здесь он попытался обольстить ее и почти преуспел в этом! Надо пойти помочь Элли на кухне или Джерри Миксу в саду. Чем угодно, но надо занять свою глупую голову! Челси услышала голос Элейн:
— Куда это вы устремились? — Элейн стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей к бассейну, держа в руках поднос с двумя стаканами и кувшином. — Элли приготовила лимонад со льдом. Я подумала, что вы не откажетесь.
— Выпью с удовольствием. — Челси быстро взбежала по лестнице, взяла поднос и отнесла его вниз. Теперь она не одна, и можно забыть Куина, по крайней мере на время. — Я подумала, не нужна ли моя помощь на кухне.
— Нисколько. — Элейн опустилась в шезлонг и взяла протянутый ей стакан с лимонадом. — Элли уже ушла, я ее отпустила. Потом, когда станет прохладнее и можно будет думать о еде, приготовьте, если хотите, на скорую руку ваш восхитительный салат. Кстати, завтра рано утром я отправляюсь в Норфолк к Эрике и пробуду там до рождения ребенка. — Она помешала лимонад, и кубики льда зазвенели. — Мы думали, что я съезжу туда до возвращения в Париж, и я уже собиралась позвонить и предупредить, что планы изменились, по крайней мере на неделю, но Куин позвонил из Амстердама и сказал, что будет здесь завтра к двенадцати часам, поэтому я могу уехать с чистой совестью. Я бы чувствовала себя виноватой, оставив вас в одиночестве, но место хозяина теперь займет Куин. — Элейн удовлетворенно улыбнулась. — Так что все в порядке.
Побледнев под густым загаром и вдруг окаменев, Челси уставилась на Элейн. Все было вовсе не «в порядке», и единственное, что ей оставалось, — немедленно уезжать! Пусть она трусиха, но вынести «гостеприимство» Куина она не сможет!
Глава 7
— Я по крайней мере представляю, как вести себя. Никто не узнает, что меня нет там, где я якобы должен быть.
Он резко повернулся и пошел в холл. Челси еле удержалась, чтобы не побежать за ним и не исколотить кулаками эту широкую, непробиваемую грудь. Она заставила себя вернуться на кухню, ноги у нее тряслись. Немного успокоившись, она сказала себе, что все происходящее с ней, должно быть, вызвано каким-то странным процессом в ее организме. Усталым движением она поставила большой черный чайник на плиту и стала ждать, когда он закипит. Гнев утих, но она ощутила ужасную усталость — расплату за прошлую ночь и сегодняшнее утро.
Сидя за столом, Челси прихлебывала освежающий чай и старалась разобраться в своем прошлом и настоящем. Ведь она всегда была вполне уравновешенной, но шантаж Майлза Робартеса довел ее до нервного срыва. А блестящая идея, с помощью которой она разрешила проблему с Робартесом, неожиданно дала Куину Райдеру все карты в руки, и эта мысль особенно ее раздражала. Когда мужское обаяние столь сильно, неудивительно, что проснувшаяся чувственность женщины, еще не знавшей мужчину, затмевает разум и тело ее раскрывается, как цветок под дождем. Злится она не на него, за то, что он уедет, а на себя самое за свое ночное поведение. Так что все очень просто, пыталась спокойно рассуждать Челси, и она только рада, что он уедет. Этот очаровательный дом и необременительная компания Элейн — вот что ей нужно. Здесь, в этой блаженной тишине, она сможет восстановить утраченное спокойствие, которое он, словно вор, так незаметно украл у нее.
— Скажите, Бога ради, что вы сделали с моим сыном? — весело спросила Элейн, входя в кухню и закрывая за собой дверь.
Челси натянуто улыбнулась, надеясь, что ее улыбка выглядит естественно и не похожа на сердитый оскал.
— Свежий чай? Прекрасно! — Элейн налила себе из чайника, а Челси вся напряглась.
Мать Куина была далеко не глупа, так что Челси могла надеяться, что Элейн проявит тактичность и не станет продолжать. Но сегодня, видно, все шло у Нее из рук вон плохо, так как, усевшись за стол, Элейн сказала:
— Даже в детстве Куин никогда не капризничал. Мы с отцом могли бы поклясться, что уже от рождения он был способен добиваться своего более приятным образом. Конечно, такого рода уверенность в собственной неотразимости может быть опасна. — Элейн поднесла чашку ко рту и посмотрела своими блестящими глазами на Челси, которая постаралась придать лицу невозмутимое выражение. — Когда схема поведения, которой следуешь тридцать шесть лет, нарушается, это ужасно, человек чувствует себя бессильным и может вспылить. — Элейн аккуратно поставила чашку на блюдце и пожала плечами. — А мальчик был вне себя, когда сказал, что едет в Бирмингем6, а оттуда улетает в Амстердам, где какое-то время поживет в семье своего старинного друга и делового партнера. Поэтому я повторяю свой вопрос: что же такое вы с ним сделали? Что произошло?
Челси мрачно уставилась на чаинки в своей чашке — ей не хотелось ни вдаваться в подробности, ни уклоняться от ответа. Она могла бы сказать, что скверное настроение Куина объяснялось вечной, как мир, причиной — он был отвергнут понравившейся ему женщиной, но это пойдет ему на пользу, он скоро оправится от удара, так как страсть для него — нечто мимолетное, словно наполовину забытый сон, о котором он вскоре совсем забудет.
Однако вместо этого она твердо произнесла:
— Из ваших слов следует, что вы знали о его намерении привезти меня сюда и соблазнить.
И сама удивилась, как у нее хватило наглости сказать такое его матери. Внутри у нее что-то дрогнуло — она ожидала заслуженной «оплеухи» и широко раскрытыми от удивления глазами воззрилась на Элейн, когда та искренне рассмеялась.
— Не делайте из меня сводню! Хотите еще чаю? — Она наполнила обе чашки, и движения ее были совершенно спокойны. — Я знала, что Куин привез вас сюда, потому что вы занимаете особое место в его жизни. В этот дом он никого не приглашал — здесь были только мы, его семья. Он большой домосед, вы не заметили? — Она вопросительно посмотрела на Чел-си, подняв тонко очерченную бровь. — Жаль, что он так и не женился, — из него получился бы отличный отец. Но в двадцать с небольшим лет он приобрел горький опыт — девушка повела себя ужасно, и… с тех пор он перестал серьезно относиться к женщинам.
Челси задумчиво прихлебывала чай. Следует попридержать язык, так как ей нравится Элейн и не стоит огорчать ее рассказами о циничном поведении ее сына по отношению к женщинам. Его роман с ослепленной любовью Сэнди зашел слишком далеко, и он ухватился за эту ложную помолвку не из желания помочь ей, Челси, вырваться из западни, а чтобы самому избавиться от надоевшей любовницы, причем так жестоко. Что ж, пускай мама сохраняет иллюзии насчет своего сынка! Но надо было чем-то ответить на откровенность Элейн. Поэтому Челси с вымученной легкостью возразила:
— Я вовсе не занимаю в жизни Куина особого места, как вы выразились. Он привез меня сюда, потому что у него не было другого выхода, чтобы избежать домогательств прессы.
Элейн расхохоталась, собирая чашки и складывая их в посудомойку.
— Пусть будет по-вашему, дорогая. Но я хотела бы видеть, как Куин хоть от кого-нибудь убегает и прячется, особенно от молодчиков репортеров. Если вам так хочется думать, пожалуйста! Теперь… — Элейн достала из холодильника бекон, — позавтракаем. Потом предлагаю оставить все скучные домашние дела нашей верной Элли Крэнфорт, а я покажу вам потрясающей красоты окрестности. Сегодня чудесный день, и я обещаю вам не испортить его разговорами о моем мошеннике сыне. Словом, и на устах ее печать!
День действительно был замечательный, а за ним последовал еще один и еще, и неделя пролетела незаметно. Челси гуляла с Элейн, помогала ей в саду под бдительным взглядом Джерри Микса, грелась на солнышке у бассейна. Красивый загар подчеркивал голубизну ее глаз и скрывал темные круги под ними, оставшиеся после бессонных ночей.
Челси вылезла из бассейна, переводя дух после получасового плавания, насухо вытерлась и стала мазать тело защитным кремом. Как бы она ни изнуряла себя плаванием, все равно ночами ей не спалось.
Держа данное слово, Элейн ни разу больше не упомянула Куина. С ней было замечательно легко, к тому же в атмосфере этого красивого старого дома и его живописных окрестностей Челси начала чувствовать себя действительно отдохнувшей, но только пока не оставалась одна. А тогда Куин не шел у нее из головы. Челси даже и не представляла, что может быть такой дурочкой.
Жаркие солнечные лучи быстро высушили откровенное бикини. Для приличия она надела короткие белые шорты и черную хлопчатобумажную блузку без рукавов.
Обычно после ленча Элейн отдыхала часа два, восстанавливая силы, а Челси в это время купалась, работала в саду или гуляла. Но сегодня было слишком жарко, поэтому она оттащила один из шезлонгов в тень цветущего кустарника, надела темные очки и, взяв книгу, решила почитать. Однако мысли о Куине не давали ей покоя. Челси даже застонала от отчаяния, сдвинула очки на лоб и закрыла глаза кулаками. Она скучала по этому негодяю: в душе поселилась тупая боль и непреходящее чувство потери. Челси ничего не понимала: ведь он измучил ее и в его отсутствие она должна была бы успокоиться. Значит, это помрачение ума — всего лишь обычное вожделение.
Как она ни старалась, она не могла не думать о нем. Челси вспомнила его слова: «Будь моею, будь рядом со мною всегда…» Сильно забившись, сердце ее болезненно сжалось. Она чувствовала себя безнадежно одинокой.
Челси резко опустила ноги на вымощенную плитками землю, сунула их в парусиновые туфли. Лежать здесь одной, без приятного общества Элейн, просто глупо. Неудивительно, что она не может выбросить Куина из головы: именно здесь он попытался обольстить ее и почти преуспел в этом! Надо пойти помочь Элли на кухне или Джерри Миксу в саду. Чем угодно, но надо занять свою глупую голову! Челси услышала голос Элейн:
— Куда это вы устремились? — Элейн стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей к бассейну, держа в руках поднос с двумя стаканами и кувшином. — Элли приготовила лимонад со льдом. Я подумала, что вы не откажетесь.
— Выпью с удовольствием. — Челси быстро взбежала по лестнице, взяла поднос и отнесла его вниз. Теперь она не одна, и можно забыть Куина, по крайней мере на время. — Я подумала, не нужна ли моя помощь на кухне.
— Нисколько. — Элейн опустилась в шезлонг и взяла протянутый ей стакан с лимонадом. — Элли уже ушла, я ее отпустила. Потом, когда станет прохладнее и можно будет думать о еде, приготовьте, если хотите, на скорую руку ваш восхитительный салат. Кстати, завтра рано утром я отправляюсь в Норфолк к Эрике и пробуду там до рождения ребенка. — Она помешала лимонад, и кубики льда зазвенели. — Мы думали, что я съезжу туда до возвращения в Париж, и я уже собиралась позвонить и предупредить, что планы изменились, по крайней мере на неделю, но Куин позвонил из Амстердама и сказал, что будет здесь завтра к двенадцати часам, поэтому я могу уехать с чистой совестью. Я бы чувствовала себя виноватой, оставив вас в одиночестве, но место хозяина теперь займет Куин. — Элейн удовлетворенно улыбнулась. — Так что все в порядке.
Побледнев под густым загаром и вдруг окаменев, Челси уставилась на Элейн. Все было вовсе не «в порядке», и единственное, что ей оставалось, — немедленно уезжать! Пусть она трусиха, но вынести «гостеприимство» Куина она не сможет!
Глава 7
Именно так Элейн и расценила ее решение, когда в половине девятого следующего утра сказала:
— Не думала я, что вы такая трусиха, но, если вы настаиваете, я подвезу вас до станции.
Этим утром Челси поднялась очень рано, собрала вещи и оставила чемоданы в холле. Любимый завтрак Элейн из поджаренного до хруста бекона с помидорами был уже готов и ожидал ее.
— Я не могу остаться, и не спрашивайте почему, — заявила Челси. Элейн удивленно подняла брови, а Челси продолжала:
— Я буду очень благодарна, если вы подбросите меня до ближайшей станции. Но если нам не по пути, я, с вашего разрешения, вызову такси.
— А что скажет на это Куин? — спокойно спросила Элейн, намазывая маслом тост. — Он ведь рассчитывает увидеть вас здесь, и вы это, конечно, знаете.
Чтобы возобновить свои притязания, мысленно договорила Челси. Злость у него улеглась, он готов попробовать снова, и на этот раз никакое «нет» его не остановит. Впрочем, до этого не дойдет, подумала она, внутренне содрогнувшись, так ей стало мерзко. Ее здесь не окажется.
— Значит, ожидания его не оправдаются. Я оставлю ему записку, — резко сказала Челси.
Она так и сделала. Оставила очень короткую записку, прислонив ее к вазе, чтобы он сразу увидел.
Они ехали по лесной дороге. Элейн вела машину, и больше никаких замечаний насчет своей трусости Челси не услышала. Но когда они подъехали к станции в Шрусбери7, Элейн повернулась к Челси и с сочувствием посмотрела на нее.
— Мне кажется, вы совершаете ошибку. В конечном счете это ничего не изменит. Я знаю своего сына лучше, чем вы. Или вы полагаете, что, убежав сейчас, вы сможете спрятаться от него? — И прибавила серьезно:
— Я никогда не видела, чтобы Куин так смотрел на женщину — покровительственно, с желанием и явной досадой. Поэтому, мне кажется, я была права, когда сказала, что вы для него представляете особый интерес.
Элейн видела то, что хотела видеть. Из их разговоров с Челси было ясно: она хочет, чтобы ее сын завел семью, и отказывается признать, что брак меньше всего входит в ближайшие планы Куина, который считает, будто женщин, всех без исключения, интересуют лишь его деньги.
Челси нетерпеливо заерзала на сиденье. Ей очень хотелось узнать, что же такое случилось у Куина, из-за чего он стал так предвзято относиться к женщинам. Но она вовремя удержалась от вопросов: чем меньше она будет знать о Куине Райдере, тем лучше. И неужели он так глуп и не понимает, что, когда он рядом, ни одна женщина не станет думать о богатстве!
— Вы уверены, что не измените своего решения? Я могу отвезти вас обратно в Монкс Нортон — мне это ничего не стоит.
Мягкий голос Элейн нарушил нелегкие размышления Челси. Она взяла себя в руки и, расстегивая ремень на сиденье, попыталась улыбнуться:
— Уверена я абсолютно, благодарю вас. И спасибо за то, что подвезли, — вы ведь из-за меня свернули в сторону.
Челси искала свою сумочку, испытывая едва ли не физическую боль, так ей хотелось принять предложение Элейн.
Теперь Элейн заговорила твердо, и Челси перестала крутить ручку дверцы, приготовясь выходить.
— Мне кажется, я вас достаточно узнала, чтобы сделать вывод: вы разбираетесь в людях. И я хочу вам сказать, что Куин не тот любитель женщин, каким его рисуют бульварные газеты. — Она улыбнулась, прищурив глаза. — У него просто нет времени, чтобы заводить бесконечные связи, которые ему приписывают! Когда после смерти отца он возглавил «Райдер-Джем», компания была на грани банкротства, сейчас же она процветает. За несколько лет Куину удалось возвратить ей финансовую стабильность. Он работал за десятерых. Подумайте об этом.
Челси и подумала, неся вещи в зал билетных касс. Она ни за что не хотела верить Элейн, полагая, что та, как любящая мать, выдает желаемое за действительное. Элейн ведь не знала о двух блондинках и одной рыжеволосой. Напряженная работа тут ни при чем — Куин всегда найдет время отдохнуть. Он сам это ей сказал, да и Челси видела кое-что своими глазами.
Челси приступила к работе, полная решимости выбросить Куина из головы и войти в свою прежнюю колею. Она избегала вопросов о том, почему вернулась так скоро и когда намечается свадьба. К счастью, ее неопределенные ответы удовлетворили любопытство знакомых. Она старалась не вздрагивать от телефонных звонков на работе и дома, старалась не спрашивать себя, почему он, охваченный праведным гневом, не позвонил и не примчался за ней в Лондон, требуя возвращения в Монкс Нортон.
Но прошла неделя, затем еще две, а Куин Райдер как в воду канул. Челси поздравила себя: он, очевидно, оставил свои намерения Преследовать ее, полагая, что игра не стоит свеч и что в следующий и последний раз они увидятся, когда решат объявить расторжение помолвки.
Она удивлялась своему угнетенному состоянию.
— Можно к тебе на минутку? — Это Майлз Робартес проскользнул в ее кабинет.
Челси подняла голову от бумаг. Прежде Майлз никогда не приходил к ней, а если хотел с ней поговорить, приглашал к себе, как бы она ни была занята. Однако теперь, после ее возвращения из отпуска, он походил на преданного пса, и Челси прекрасно понимала почему.
Улыбаясь и потирая руки — , он объявил:
— Только что мне позвонил секретарь твоего жениха и просил напомнить тебе, что сегодня вы обедаете вместе. — Челси от неожиданности чуть не задохнулась, но Майлз по-своему понял ее реакцию. — Ясно, почему он решил передать это поручение через меня: ведь, наслаждаясь приятным обществом, ты, конечно, обсудишь возможность предоставления наших рекламных услуг его компании. — С важным видом Майлз поправил галстук и смахнул что-то невидимое с лацкана пиджака. — В конце концов, именно я сделал первый шаг, и Райдер, очевидно, это оценил, потому и передал просьбу через меня. Хотя уверен, ты и так не забыла бы!
Не обращая внимания на его сальные взгляды, Челси тупо уставилась в разложенные документы. Ничего не поняв, Майлз что-то пробормотал и ушел. Как только за ним закрылась дверь, Челси вскочила и стала быстро ходить по комнате, обхватив себя руками.
Куин Райдер просто хитрый нахал. Он прекрасно знал, что, если бы сам обратился к ней, получил бы решительный отказ на любое свое соблазнительное предложение, понимая, что она не захочет иметь с ним никаких дел. А напоминание о договоренности вместе пообедать, которой и в помине не было, переданное через Майлза Робартеса, заставит ее подробно отчитаться перед Майлзом о проведенном вечере. Зная, что Робартес уже потирает от удовольствия руки, думая, что залез в карман «Райдер-Джем», Куин использовал возможность делового партнерства как приманку. Что ж, умно! Но она будет еще умнее! Как и свойственно эгоистам, он не желает ни с кем считаться, но она покажет ему, что на этот раз он промахнулся, полагая, что может ею манипулировать.
Приняв решение, Челси набрала номер лондонского отделения компании «Райдер-Джем». Лишь назвавшись невестой Куина, то есть будущей миссис Райдер, ей удалось преодолеть заслон из секретарей и референтов.
— Я не обедаю с вами ни сегодня вечером, ни в любой другой день, — сквозь зубы процедила Челси, едва услышав голос Куина. — А если вы действительно интересуетесь рекламными услугами нашего агентства, в чем я сомневаюсь, пригласите на обед Майлза Робартеса. — И ядовито добавила:
— У вас с ним много общего, и вы прекрасно проведете время.
То, что она не ошибалась, подтвердили следующие слова Куина:
— Насколько я понял, вас уже утвердили телевизионным директором? — (Челси молчала.) — Очевидно, нет. Предлагаю обдумать то, что я сказал, а я заеду за вами в восемь вечера.
Челси надела маленькое черное платье с единственным украшением — тонкой золотой цепочкой на шее. Волосы зачесала наверх и совсем немного подкрасилась. Но осталась недовольна своим видом, так как, посмотрев на себя в зеркало, решила, что похожа на юную мечтательницу, спешащую на свое первое свидание. Ничто не могло скрыть трогательное выражение огромных, чуть раскосых, темно-голубых глаз и нежную припухлость рта. Сердце у нее колотилось от отчаяния и сознания собственной беспомощности: Куин снова ею манипулировал. Если она откажется встретиться с ним сегодня вечером, он, без всякого сомнения, поговорит с Майзом Робартесом, и ее карьера будет кончена.
И все же, несмотря на это и на то, что произошло — или почти произошло — в Монкс Нортоне, она всей душой хотела его присутствия и его прикосновений.
Еще пытаясь прислушаться к голосу разума, она говорила себе, что самым правильным было бы поставить на всем этом крест, пока она не ответила на домогательства Куина и не стала его любовницей.
Решение было в ее руках — это она мрачно признавала. И все же, схватив черную вечернюю сумочку, Челси вышла в гостиную ожидать его прихода.
Она могла бы найти другую работу, возможно, не такую, как в «Три А», где в недалеком будущем она может стать директором. И переехать на другую квартиру, таким образом исчезнув навсегда из поля зрения Куина.
Ее глаза вдруг наполнились слезами, которые она сердито сморгнула. Конечно, от этих мыслей она расстроилась. Искать другую, менее интересную работу, переезжать из района, которым она гордилась, в менее престижный — такая перспектива расстроила бы кого угодно. Но ничего подобного она не сделает. Надо просто проявить волю и изо всех сил противиться домогательствам Куина!
Челси вскинула голову и стала ждать. Когда раздался звонок, она распахнула дверь, полная решимости вести себя с ним, как он того заслуживает. Но едва увидела его высокую элегантную фигуру в темном костюме, его чувственные губы, едва заметно улыбающиеся, сердце ее замерло и упало куда-то вниз. Она почувствовала слабость в ногах и поняла, как сильно скучала по нему.
Загадочный взгляд янтарных глаз оценивающе скользнул по Челси, усилив смятение в ее измученной душе. Челси схватила со спинки кресла белый шерстяной жакет и вышла из квартиры, сильно хлопнув дверью. Почти бегом она устремилась к лифту.
— Неужели где-то пожар?
При звуках его глубокого бархатного голоса у нее мурашки побежали по спине. Но не могла же она признать, что боится остаться с ним наедине, поэтому резко ответила:
— Этот обед не я придумала и хочу поскорее с ним покончить.
В душе она понимала, что прозвучало это невежливо, но надо было как-то объяснить свой бег к лифту.
Уже в кабине лифта, мягко спускающегося в подземную автостоянку, она оправдала себя тем, что, когда имеешь дело с человеком, идущим на любые хитрости, чтобы добиться своего, правил вежливости можно не придерживаться.
Усадив Челси в сверкающий «БМВ» и сев за руль, Куин тихо, но чуть-чуть угрожающе произнес:
— Я еще не решил, простить ли вас за то, что вы убежали от меня.
Затаив дыхание, Челси тем не менее парировала:
— Ах, я просто убита горем!
Она глядела прямо перед собой, едва удерживаясь, чтобы не ударить его, когда он с довольным видом тихонько рассмеялся. То, что они сидели так близко друг к другу в темном пространстве машины, тревожило ее, ведь так легко было стать жертвой его колдовского обаяния. А она прекрасно знала, чем это кончится, и не желала вступать в связь, не подразумевающую долговременных обязательств. Она слишком уважала себя, чтобы поддаться мимолетному увлечению, а к длительным отношениям не была готова, так как знала, какую боль и унижения они сулят. К тому же Куина, как он сам признал, постоянная связь не устраивала. Значит, надо просто прислушаться к голосу здравого смысла и помнить, что страсть быстро угасает, оставляя после себя горечь, что, как бы привлекателен и обаятелен ни был Куин, по сути он такой же, как Майлз Робартес. Для него главное — добиться своего, даже пускаясь на шантаж!
Итак, этим вечером она даст ему понять, что не позволит собой манипулировать и если он ждет, что она размякнет и снова поведет себя как распутница, то этому не бывать.
— Насколько мне помнится, это вы уехали из Монкс Нортона, а не я, — начала Челси безразличным тоном. — И думали, что я стану с нетерпением ждать вашего возвращения?
И снова этот хрипловатый, зловещий смех, от которого кровь прилила к ее лицу.
— Если бы мое воображение могло воссоздать подобный манящий образ, я вернулся бы намного раньше! Но этот день настанет, моя красавица!
Он неисправим, от него можно взбеситься. Челси раздраженно воскликнула:
— И не надейтесь!
Куин легко вел машину среди быстро движущегося транспорта.
— Мы оба знаем, почему я уехал, не так ли? — спросил он и принялся излагать то, чего Челси совершенно не хотелось слышать. — Если бы я остался, то в конце концов не послушался бы вашего «нет». Вы ведь хотели меня так же, как и я вас, но признать это не были готовы. — Его голос приобрел ласкающую интонацию. — А я хочу, чтобы вы это признали и сами устремились к наслаждению, которое, как вы убедились, я могу вам дать. Когда настанет час нашей близости — а он настанет, моя крошка, — все будет восхитительно и наши чувства найдут в ней свое завершение.
Он свернул на сравнительно тихую площадь, окруженную высокими красивыми домами, выходящими фасадом на зеленые газоны. У Челси пересохло во рту, сердце бешено билось, и она была не в состоянии отрицать то, что он говорил. Куин затормозил у одного из зданий и, повернувшись к Челси, взглянул на ее покрасневшее от волнения лицо. Едва слышно он произнес:
— Вот почему мы обедаем в ресторане, хотя я предпочел бы пентхаус. Но там я не смогу сдержать себя, а нам, моя любимая, надо сначала поговорить.
Челси дрожала всем телом, когда он взял ее под локоть и они стали подниматься по лестнице в изысканный ресторан, скрытый под скромным черно-белым козырьком. Перед его сладкими речами не устоит ни одна женщина, и, зная это, она должна призвать на помощь весь свой здравый смысл. Челси казалось, что она сходит с ума. Кто-то помог ей снять жакет, а она твердо сказала себе, что с этим умопомрачением можно справиться, если мыслить хладнокровно. Ему не удастся обольстить ее красивыми словами, она сама задаст тон разговору и повернет его в нужное русло.
Их провели к уединенному столику, и это Челси не понравилось. К тому же приглушенный свет и красная роза в узкой хрустальной вазе навевали романтическое настроение. Но подобные ухищрения не должны ее пугать. И, прежде чем он успел что-либо произнести, она вытащила из сумочки блокнот, сняла колпачок с авторучки и, придав своему лицу деловое выражение, сказала:
— Не могли бы вы поделиться своими мыслями относительно того, может ли «Три А» заняться рекламным обслуживанием «Райдер-Джем»?
Купи покачал головой. В неярком свете свечи, горящей между ними на столе, его глаза казались бездонными. Он осторожно взял из ее ослабевших рук блокнот и положил его в свой внутренний карман.
— У меня нет никаких мыслей. Вернее, все мысли о вас. Я хочу вас, Челси, но… Вы ведь это знаете Подобной наглости Челси не ожидала, а он уставился на пульсирующую жилку у нее на шее и ровным голосом произнес:
— Я твердо уверен, что у нас с вами сложатся определенного рода отношения.
Принесли шампанское. Куин жестом велел официанту удалиться и стал сам наполнять бокалы. Челси подумала, что он все это подстроил заранее: уединенный столик, рядом с которым не было официантов, ожидающих заказа, и вдруг откуда-то взявшееся шампанское. Он собирается убаюкать ее своими речами, заставить расслабиться с помощью шампанского лучшей марки и довериться ему. Поистине работа мастера, с тревогой подумала Челси и ледяным голосом сказала:
— Если вы не собираетесь обсуждать дела, связанные с нашим агентством, то что я скажу Майлзу завтра утром? — Сжав сумочку своими тонкими пальцами, она стала отодвигаться от стола. — А значит, я ухожу.
Жесткие Дальцы, словно наручники, обхватили ее запястье, заставляя сесть.
— Не думала я, что вы такая трусиха, но, если вы настаиваете, я подвезу вас до станции.
Этим утром Челси поднялась очень рано, собрала вещи и оставила чемоданы в холле. Любимый завтрак Элейн из поджаренного до хруста бекона с помидорами был уже готов и ожидал ее.
— Я не могу остаться, и не спрашивайте почему, — заявила Челси. Элейн удивленно подняла брови, а Челси продолжала:
— Я буду очень благодарна, если вы подбросите меня до ближайшей станции. Но если нам не по пути, я, с вашего разрешения, вызову такси.
— А что скажет на это Куин? — спокойно спросила Элейн, намазывая маслом тост. — Он ведь рассчитывает увидеть вас здесь, и вы это, конечно, знаете.
Чтобы возобновить свои притязания, мысленно договорила Челси. Злость у него улеглась, он готов попробовать снова, и на этот раз никакое «нет» его не остановит. Впрочем, до этого не дойдет, подумала она, внутренне содрогнувшись, так ей стало мерзко. Ее здесь не окажется.
— Значит, ожидания его не оправдаются. Я оставлю ему записку, — резко сказала Челси.
Она так и сделала. Оставила очень короткую записку, прислонив ее к вазе, чтобы он сразу увидел.
Они ехали по лесной дороге. Элейн вела машину, и больше никаких замечаний насчет своей трусости Челси не услышала. Но когда они подъехали к станции в Шрусбери7, Элейн повернулась к Челси и с сочувствием посмотрела на нее.
— Мне кажется, вы совершаете ошибку. В конечном счете это ничего не изменит. Я знаю своего сына лучше, чем вы. Или вы полагаете, что, убежав сейчас, вы сможете спрятаться от него? — И прибавила серьезно:
— Я никогда не видела, чтобы Куин так смотрел на женщину — покровительственно, с желанием и явной досадой. Поэтому, мне кажется, я была права, когда сказала, что вы для него представляете особый интерес.
Элейн видела то, что хотела видеть. Из их разговоров с Челси было ясно: она хочет, чтобы ее сын завел семью, и отказывается признать, что брак меньше всего входит в ближайшие планы Куина, который считает, будто женщин, всех без исключения, интересуют лишь его деньги.
Челси нетерпеливо заерзала на сиденье. Ей очень хотелось узнать, что же такое случилось у Куина, из-за чего он стал так предвзято относиться к женщинам. Но она вовремя удержалась от вопросов: чем меньше она будет знать о Куине Райдере, тем лучше. И неужели он так глуп и не понимает, что, когда он рядом, ни одна женщина не станет думать о богатстве!
— Вы уверены, что не измените своего решения? Я могу отвезти вас обратно в Монкс Нортон — мне это ничего не стоит.
Мягкий голос Элейн нарушил нелегкие размышления Челси. Она взяла себя в руки и, расстегивая ремень на сиденье, попыталась улыбнуться:
— Уверена я абсолютно, благодарю вас. И спасибо за то, что подвезли, — вы ведь из-за меня свернули в сторону.
Челси искала свою сумочку, испытывая едва ли не физическую боль, так ей хотелось принять предложение Элейн.
Теперь Элейн заговорила твердо, и Челси перестала крутить ручку дверцы, приготовясь выходить.
— Мне кажется, я вас достаточно узнала, чтобы сделать вывод: вы разбираетесь в людях. И я хочу вам сказать, что Куин не тот любитель женщин, каким его рисуют бульварные газеты. — Она улыбнулась, прищурив глаза. — У него просто нет времени, чтобы заводить бесконечные связи, которые ему приписывают! Когда после смерти отца он возглавил «Райдер-Джем», компания была на грани банкротства, сейчас же она процветает. За несколько лет Куину удалось возвратить ей финансовую стабильность. Он работал за десятерых. Подумайте об этом.
Челси и подумала, неся вещи в зал билетных касс. Она ни за что не хотела верить Элейн, полагая, что та, как любящая мать, выдает желаемое за действительное. Элейн ведь не знала о двух блондинках и одной рыжеволосой. Напряженная работа тут ни при чем — Куин всегда найдет время отдохнуть. Он сам это ей сказал, да и Челси видела кое-что своими глазами.
Челси приступила к работе, полная решимости выбросить Куина из головы и войти в свою прежнюю колею. Она избегала вопросов о том, почему вернулась так скоро и когда намечается свадьба. К счастью, ее неопределенные ответы удовлетворили любопытство знакомых. Она старалась не вздрагивать от телефонных звонков на работе и дома, старалась не спрашивать себя, почему он, охваченный праведным гневом, не позвонил и не примчался за ней в Лондон, требуя возвращения в Монкс Нортон.
Но прошла неделя, затем еще две, а Куин Райдер как в воду канул. Челси поздравила себя: он, очевидно, оставил свои намерения Преследовать ее, полагая, что игра не стоит свеч и что в следующий и последний раз они увидятся, когда решат объявить расторжение помолвки.
Она удивлялась своему угнетенному состоянию.
— Можно к тебе на минутку? — Это Майлз Робартес проскользнул в ее кабинет.
Челси подняла голову от бумаг. Прежде Майлз никогда не приходил к ней, а если хотел с ней поговорить, приглашал к себе, как бы она ни была занята. Однако теперь, после ее возвращения из отпуска, он походил на преданного пса, и Челси прекрасно понимала почему.
Улыбаясь и потирая руки — , он объявил:
— Только что мне позвонил секретарь твоего жениха и просил напомнить тебе, что сегодня вы обедаете вместе. — Челси от неожиданности чуть не задохнулась, но Майлз по-своему понял ее реакцию. — Ясно, почему он решил передать это поручение через меня: ведь, наслаждаясь приятным обществом, ты, конечно, обсудишь возможность предоставления наших рекламных услуг его компании. — С важным видом Майлз поправил галстук и смахнул что-то невидимое с лацкана пиджака. — В конце концов, именно я сделал первый шаг, и Райдер, очевидно, это оценил, потому и передал просьбу через меня. Хотя уверен, ты и так не забыла бы!
Не обращая внимания на его сальные взгляды, Челси тупо уставилась в разложенные документы. Ничего не поняв, Майлз что-то пробормотал и ушел. Как только за ним закрылась дверь, Челси вскочила и стала быстро ходить по комнате, обхватив себя руками.
Куин Райдер просто хитрый нахал. Он прекрасно знал, что, если бы сам обратился к ней, получил бы решительный отказ на любое свое соблазнительное предложение, понимая, что она не захочет иметь с ним никаких дел. А напоминание о договоренности вместе пообедать, которой и в помине не было, переданное через Майлза Робартеса, заставит ее подробно отчитаться перед Майлзом о проведенном вечере. Зная, что Робартес уже потирает от удовольствия руки, думая, что залез в карман «Райдер-Джем», Куин использовал возможность делового партнерства как приманку. Что ж, умно! Но она будет еще умнее! Как и свойственно эгоистам, он не желает ни с кем считаться, но она покажет ему, что на этот раз он промахнулся, полагая, что может ею манипулировать.
Приняв решение, Челси набрала номер лондонского отделения компании «Райдер-Джем». Лишь назвавшись невестой Куина, то есть будущей миссис Райдер, ей удалось преодолеть заслон из секретарей и референтов.
— Я не обедаю с вами ни сегодня вечером, ни в любой другой день, — сквозь зубы процедила Челси, едва услышав голос Куина. — А если вы действительно интересуетесь рекламными услугами нашего агентства, в чем я сомневаюсь, пригласите на обед Майлза Робартеса. — И ядовито добавила:
— У вас с ним много общего, и вы прекрасно проведете время.
То, что она не ошибалась, подтвердили следующие слова Куина:
— Насколько я понял, вас уже утвердили телевизионным директором? — (Челси молчала.) — Очевидно, нет. Предлагаю обдумать то, что я сказал, а я заеду за вами в восемь вечера.
Челси надела маленькое черное платье с единственным украшением — тонкой золотой цепочкой на шее. Волосы зачесала наверх и совсем немного подкрасилась. Но осталась недовольна своим видом, так как, посмотрев на себя в зеркало, решила, что похожа на юную мечтательницу, спешащую на свое первое свидание. Ничто не могло скрыть трогательное выражение огромных, чуть раскосых, темно-голубых глаз и нежную припухлость рта. Сердце у нее колотилось от отчаяния и сознания собственной беспомощности: Куин снова ею манипулировал. Если она откажется встретиться с ним сегодня вечером, он, без всякого сомнения, поговорит с Майзом Робартесом, и ее карьера будет кончена.
И все же, несмотря на это и на то, что произошло — или почти произошло — в Монкс Нортоне, она всей душой хотела его присутствия и его прикосновений.
Еще пытаясь прислушаться к голосу разума, она говорила себе, что самым правильным было бы поставить на всем этом крест, пока она не ответила на домогательства Куина и не стала его любовницей.
Решение было в ее руках — это она мрачно признавала. И все же, схватив черную вечернюю сумочку, Челси вышла в гостиную ожидать его прихода.
Она могла бы найти другую работу, возможно, не такую, как в «Три А», где в недалеком будущем она может стать директором. И переехать на другую квартиру, таким образом исчезнув навсегда из поля зрения Куина.
Ее глаза вдруг наполнились слезами, которые она сердито сморгнула. Конечно, от этих мыслей она расстроилась. Искать другую, менее интересную работу, переезжать из района, которым она гордилась, в менее престижный — такая перспектива расстроила бы кого угодно. Но ничего подобного она не сделает. Надо просто проявить волю и изо всех сил противиться домогательствам Куина!
Челси вскинула голову и стала ждать. Когда раздался звонок, она распахнула дверь, полная решимости вести себя с ним, как он того заслуживает. Но едва увидела его высокую элегантную фигуру в темном костюме, его чувственные губы, едва заметно улыбающиеся, сердце ее замерло и упало куда-то вниз. Она почувствовала слабость в ногах и поняла, как сильно скучала по нему.
Загадочный взгляд янтарных глаз оценивающе скользнул по Челси, усилив смятение в ее измученной душе. Челси схватила со спинки кресла белый шерстяной жакет и вышла из квартиры, сильно хлопнув дверью. Почти бегом она устремилась к лифту.
— Неужели где-то пожар?
При звуках его глубокого бархатного голоса у нее мурашки побежали по спине. Но не могла же она признать, что боится остаться с ним наедине, поэтому резко ответила:
— Этот обед не я придумала и хочу поскорее с ним покончить.
В душе она понимала, что прозвучало это невежливо, но надо было как-то объяснить свой бег к лифту.
Уже в кабине лифта, мягко спускающегося в подземную автостоянку, она оправдала себя тем, что, когда имеешь дело с человеком, идущим на любые хитрости, чтобы добиться своего, правил вежливости можно не придерживаться.
Усадив Челси в сверкающий «БМВ» и сев за руль, Куин тихо, но чуть-чуть угрожающе произнес:
— Я еще не решил, простить ли вас за то, что вы убежали от меня.
Затаив дыхание, Челси тем не менее парировала:
— Ах, я просто убита горем!
Она глядела прямо перед собой, едва удерживаясь, чтобы не ударить его, когда он с довольным видом тихонько рассмеялся. То, что они сидели так близко друг к другу в темном пространстве машины, тревожило ее, ведь так легко было стать жертвой его колдовского обаяния. А она прекрасно знала, чем это кончится, и не желала вступать в связь, не подразумевающую долговременных обязательств. Она слишком уважала себя, чтобы поддаться мимолетному увлечению, а к длительным отношениям не была готова, так как знала, какую боль и унижения они сулят. К тому же Куина, как он сам признал, постоянная связь не устраивала. Значит, надо просто прислушаться к голосу здравого смысла и помнить, что страсть быстро угасает, оставляя после себя горечь, что, как бы привлекателен и обаятелен ни был Куин, по сути он такой же, как Майлз Робартес. Для него главное — добиться своего, даже пускаясь на шантаж!
Итак, этим вечером она даст ему понять, что не позволит собой манипулировать и если он ждет, что она размякнет и снова поведет себя как распутница, то этому не бывать.
— Насколько мне помнится, это вы уехали из Монкс Нортона, а не я, — начала Челси безразличным тоном. — И думали, что я стану с нетерпением ждать вашего возвращения?
И снова этот хрипловатый, зловещий смех, от которого кровь прилила к ее лицу.
— Если бы мое воображение могло воссоздать подобный манящий образ, я вернулся бы намного раньше! Но этот день настанет, моя красавица!
Он неисправим, от него можно взбеситься. Челси раздраженно воскликнула:
— И не надейтесь!
Куин легко вел машину среди быстро движущегося транспорта.
— Мы оба знаем, почему я уехал, не так ли? — спросил он и принялся излагать то, чего Челси совершенно не хотелось слышать. — Если бы я остался, то в конце концов не послушался бы вашего «нет». Вы ведь хотели меня так же, как и я вас, но признать это не были готовы. — Его голос приобрел ласкающую интонацию. — А я хочу, чтобы вы это признали и сами устремились к наслаждению, которое, как вы убедились, я могу вам дать. Когда настанет час нашей близости — а он настанет, моя крошка, — все будет восхитительно и наши чувства найдут в ней свое завершение.
Он свернул на сравнительно тихую площадь, окруженную высокими красивыми домами, выходящими фасадом на зеленые газоны. У Челси пересохло во рту, сердце бешено билось, и она была не в состоянии отрицать то, что он говорил. Куин затормозил у одного из зданий и, повернувшись к Челси, взглянул на ее покрасневшее от волнения лицо. Едва слышно он произнес:
— Вот почему мы обедаем в ресторане, хотя я предпочел бы пентхаус. Но там я не смогу сдержать себя, а нам, моя любимая, надо сначала поговорить.
Челси дрожала всем телом, когда он взял ее под локоть и они стали подниматься по лестнице в изысканный ресторан, скрытый под скромным черно-белым козырьком. Перед его сладкими речами не устоит ни одна женщина, и, зная это, она должна призвать на помощь весь свой здравый смысл. Челси казалось, что она сходит с ума. Кто-то помог ей снять жакет, а она твердо сказала себе, что с этим умопомрачением можно справиться, если мыслить хладнокровно. Ему не удастся обольстить ее красивыми словами, она сама задаст тон разговору и повернет его в нужное русло.
Их провели к уединенному столику, и это Челси не понравилось. К тому же приглушенный свет и красная роза в узкой хрустальной вазе навевали романтическое настроение. Но подобные ухищрения не должны ее пугать. И, прежде чем он успел что-либо произнести, она вытащила из сумочки блокнот, сняла колпачок с авторучки и, придав своему лицу деловое выражение, сказала:
— Не могли бы вы поделиться своими мыслями относительно того, может ли «Три А» заняться рекламным обслуживанием «Райдер-Джем»?
Купи покачал головой. В неярком свете свечи, горящей между ними на столе, его глаза казались бездонными. Он осторожно взял из ее ослабевших рук блокнот и положил его в свой внутренний карман.
— У меня нет никаких мыслей. Вернее, все мысли о вас. Я хочу вас, Челси, но… Вы ведь это знаете Подобной наглости Челси не ожидала, а он уставился на пульсирующую жилку у нее на шее и ровным голосом произнес:
— Я твердо уверен, что у нас с вами сложатся определенного рода отношения.
Принесли шампанское. Куин жестом велел официанту удалиться и стал сам наполнять бокалы. Челси подумала, что он все это подстроил заранее: уединенный столик, рядом с которым не было официантов, ожидающих заказа, и вдруг откуда-то взявшееся шампанское. Он собирается убаюкать ее своими речами, заставить расслабиться с помощью шампанского лучшей марки и довериться ему. Поистине работа мастера, с тревогой подумала Челси и ледяным голосом сказала:
— Если вы не собираетесь обсуждать дела, связанные с нашим агентством, то что я скажу Майлзу завтра утром? — Сжав сумочку своими тонкими пальцами, она стала отодвигаться от стола. — А значит, я ухожу.
Жесткие Дальцы, словно наручники, обхватили ее запястье, заставляя сесть.