- Я никогда не видел тебя такой разгоряченной, - заметил мистер
Уэнтуорт, чье негодование, если бы не его высокие принципы, было бы очень
велико.
- Раз, по-твоему, я виновата, прости, мне жаль, - сказала Гертруда.
- Ты виновата, но не думаю, что тебе в самом деле жаль.
- Ей правда жаль, папа, - сказала Шарлотта.
- Я пошел бы даже еще дальше, дорогой дядя, - сказал Феликс, - позволил
бы себе усомниться в том, что она виновата. Чем она перед вами виновата?
Мистер Уэнтуорт ответил не сразу. Несколько секунд помолчав, он сказал:
- Она не оправдала наших надежд.
- Не оправдала надежд? Ah voila! [Вот как! (фр.)] - воскликнул Феликс.
Гертруда побледнела; она стояла, опустив глаза.
- Я сказала Феликсу, что уеду с ним, - сказала она.
- А! Вы иногда говорите бесподобные вещи! - воскликнул молодой человек.
- Уедешь, сестра? - спросила Шарлотта.
- Да, да, уеду; в одну далекую страну.
- Она просто пугает вас, - сказал, улыбаясь Шарлотте, Феликс.
- Уеду в... как... как она называется?.. - спросила, повернувшись на
секунду к Феликсу, Гертруда. - В Богемию.
- Ты решила обойтись без всех предварительных действий? - спросил,
поднимаясь с места, мистер Уэнтуорт.
- Vous plaisantez [вы шутите (фр.)], дорогой дядя! - воскликнул Феликс.
- Что же все это, как не предварительные действия?
Гертруда повернулась к отцу.
- Я оправдала ваши надежды, - сказала она. - Вы хотели, чтобы у меня
был твердый характер. Что ж, он у меня достаточно для моего возраста
твердый. Я знаю, чего я хочу; мой выбор сделан. Я решила выйти замуж за
этого джентльмена.
- Вам лучше согласиться, сэр, - сказал очень мягко Феликс.
- Да, сэр, вам лучше согласиться, - произнес вдруг совсем другой голос.
Шарлотта вздрогнула, все остальные повернули головы в ту сторону, откуда
он раздался. Голос принадлежал мистеру Брэнду, который вошел с веранды
через распахнутое французское окно и стоял, отирая платком лоб. Он очень
раскраснелся и выглядел весьма необычно: - Да, сэр, вам лучше согласиться,
- повторил он, выходя на середину комнаты. - Я знаю, что подразумевает
мисс Гертруда.
- Мой добрый друг, - пробормотал Феликс, ласково коснувшись рукой его
локтя.
Мистер Брэнд посмотрел на него, на мистера Уэнтуорта и, наконец, на
Гертруду. На Шарлотту он не смотрел, а между тем ее серьезные глаза были
прикованы к его лицу, они спрашивали его о самом для нее насущном. Ответ
на этот вопрос не мог быть получен сразу, но кое-что о нем уже говорило, в
том числе и пылающее лицо мистера Брэнда, и его высоко вскинутая голова, и
возбужденный блеск глаз, и вообще весь его смущенно-дерзновенный вид -
такой вид бывает у человека, когда он принял важное решение и, хотя не
сомневается, что внутренних сил его осуществить у него достанет, мучим
сомнениями относительно того, как он с этим справится внешне. Шарлотте
казалось, что он держится необыкновенно величественно; и мистер Брэнд,
бесспорно, был исполнен величия. По существу, это была самая
величественная минута его жизни, и естественно, что для крупного,
плотного, застенчивого молодого человека это был весьма благоприятный
случай допустить ряд неловкостей.
- Входите, сэр, - сказал мистер Уэнтуорт, сопровождая свои слова
каким-то скованным жестом. - Вам надлежит здесь присутствовать.
- Я знаю, о чем вы толкуете, - ответил мистер Брэнд. - Я слышал, что
сказал ваш племянник.
- А он слышал, что сказали вы! - воскликнул Феликс, снова поглаживая
его локоть.
- Я не уверен, что понимаю, - сказал мистер Уэнтуорт тоном таким же
скованным, как и его жест.
Гертруда смотрела во все глаза на своего бывшего поклонника, она была
не менее озадачена, чем ее сестра, но она отличалась более живым
воображением.
- Мистер Брэнд просит, чтобы ты разрешил Феликсу увезти меня, - сказала
она отцу.
Молодой человек посмотрел на нее отчужденным взглядом.
- Но не потому, что я не желаю вас больше видеть, - проговорил он так,
словно хотел довести это до всеобщего сведения.
- Вы вправе не желать меня больше видеть, - сказала негромко Гертруда.
Мистер Уэнтуорт не мог прийти в себя от изумления.
- Вам не кажется, что вы изменили вашему решению, сэр? - спросил он.
- Да, сэр, - мистер Брэнд посмотрел на всех - на всех, кроме Шарлотты.
- Да, сэр, - повторил он, прикладывая к губам платок.
- Каковы же ваши нравственные основания? - спросил мистер Уэнтуорт,
считавший всегда, что его младшей дочери при ее своеобразном характере
нужен как раз такой муж, как мистер Брэнд.
- Знаете, иногда изменять решение очень нравственно, - подсказал
Феликс.
Шарлотта тихо отошла от сестры; она все ближе придвигалась к отцу.
Наконец рука ее незаметно скользнула ему под руку. Мистер Уэнтуорт
сворачивал бостонские "Известия" до тех пор, пока не превратил их в на
удивление маленький комок, который он и уместил в одной ладони, крепко
придавив его другой. Мистер Брэнд смотрел на мистера Уэнтуорта, и, хотя
Шарлотта стояла тут же рядом, он так с ней глазами и не встретился.
Гертруда наблюдала за сестрой.
- Не стоит говорить о том, что изменилось, - сказал мистер Брэнд. - В
каком-то смысле ничего не изменилось. - Я чего-то желал, о чем-то вас
просил; я по-прежнему чего-то желаю, о чем-то вас прошу. - Он помолчал.
Вид у мистера Уэнтуорта был недоумевающий.
- Я хотел бы, как священник, сочетать браком эту пару. - Наблюдавшая за
сестрой Гертруда увидела, что та вспыхнула до корней волос, а мистер
Уэнтуорт ощутил, что она прижала к себе его руку.
- Силы небесные! - пробормотал мистер Уэнтуорт, впервые в жизни чуть ли
не побожившись.
- Как это чудесно, как благородно! - воскликнул Феликс.
- Ничего не понимаю, - сказал мистер Уэнтуорт, хотя ясно было, что все
остальные уже все поняли.
- Это прекрасно, мистер Брэнд, - сказала, вторя Феликсу, Гертруда.
- Я хотел бы вас обвенчать. Мне это доставило бы большое удовольствие.
- Как говорит Гертруда, прекрасная мысль! - сказал, улыбаясь, Феликс;
мистер Брэнд, в отличие от него, не пытался улыбаться. Он относился к
своему предложению чрезвычайно серьезно.
- Я все обдумал, да, я хотел бы вас обвенчать, - подтвердил он.
Шарлотта все шире открывала глаза. Воображение ее - я не раз уже вам
говорил - было не таким живым, как у сестры, но сейчас оно как бы
несколько раз подпрыгнуло.
- Папа, - прошептала она, - соглашайся!
Мистер Брэнд это слышал; он отвел взгляд, но мистер Уэнтуорт, тот,
очевидно, совершенно был лишен воображения.
- Я всегда считал, - начал он медленно, - что Гертруда при ее характере
нуждается в том, чтобы ее особым образом направляли.
- Папа, - повторила Шарлотта, - соглашайся.
И тут наконец мистер Брэнд посмотрел на нее. Отец почувствовал, как она
всей тяжестью оперлась на его руку. И поскольку раньше этого никогда не
случалось и сопровождалось это каким-то милым замиранием голоса, мистер
Уэнтуорт невольно спросил себя: что с ней? Он посмотрел на Шарлотту как
раз в тот момент, когда она встретилась взглядом с молодым богословом, но
даже это ничего мистеру Уэнтуорту не сказало. Продолжая все так же
недоумевать, он тем не менее наконец произнес:
- Я согласен - поскольку это рекомендует мистер Брэнд.
- Мне хотелось бы совершить обряд как можно скорее, - сказал с
торжественной простотой мистер Брэнд.
- Чудесно, чудесно! - воскликнул, радуясь без зазрения совести, Феликс.
- Очень возможно, но при условии, если вы способны здесь что-нибудь
понять, - заметил рассудительно и не без некоторой язвительности мистер
Уэнтуорт, снова опускаясь на стул.
Гертруда, подойдя к сестре, увела ее с собой. Феликс, взяв под руку
мистера Брэнда, вышел вместе с ним через французское окно из комнаты, а
мистер Уэнтуорт так и остался сидеть в беспросветном недоумении.
Феликс в этот день не брался за кисть. После обеда они сели с Гертрудой
в одну из лодок и медленно - Феликс почти не прикасался к веслам -
скользили в ней по озеру. Они говорили о мистере Брэнде... и не только о
нем.
- Это был благородный жест, - сказал Феликс, - даже героический.
Гертруда смотрела задумчиво на озерную рябь.
- Он этого и хотел: он хотел совершить подвиг.
- Теперь он не успокоится, пока нас не обвенчает, - сказал Феликс. -
Что ж, тем лучше.
- Он хотел проявить великодушие, испытать высокое нравственное
удовлетворение. Я хорошо его изучила, - продолжала Гертруда. Феликс не
сводил с нее глаз; она говорила неторопливо, погрузив взгляд в прозрачную
воду. - Он не переставая об этом думал днем и ночью. Думал о том, как это
прекрасно. И наконец решил, что это его долг; его долг ни много ни мало
как обвенчать нас. Он исполнился восторга, сознания собственного величия.
Он очень это любит. Для него ничего не может быть лучше - это даже лучше
для него, чем если бы я дала согласие.
- Для меня это, во всяком случае, лучше, - улыбнулся Феликс. - Кстати,
раз уж речь зашла о его самопожертвовании, не кажется ли вам, что, когда
он принимал решение, он уже не так горячо восхищался вами, как, скажем, за
несколько недель до того?
- Он никогда мной не восхищался. Он восхищался всегда Шарлоттой; меня
он жалел. Я хорошо его изучила.
- Стало быть, он уже не так горячо вас жалел.
Подняв глаза, Гертруда смотрела несколько секунд, улыбаясь, на Феликса.
- Вам не пристало, - сказала она, - преуменьшать величие его подвига. А
восхищался он всегда Шарлоттой, - повторила она.
- Великолепно! - воскликнул, рассмеявшись, Феликс, погружая весла в
воду.
Я не могу вам сказать с уверенностью, что именно во фразе Гертруды
привело его в восторг; он снова погрузил весла в воду, и лодка продолжала
медленно скользить по озеру.
Ни Феликс, ни его сестра не присутствовали на вечерней трапезе в доме
Уэнтуортов. Обитатели шале обедали вдвоем, и молодой человек сообщил своей
собеседнице, что брак его теперь уже дело решенное. Евгения поздравила
Феликса, добавив, что если он окажется таким же рассудительным мужем, как
и братом, то у жены его не будет повода жаловаться.
Феликс посмотрел на нее, улыбаясь.
- Надеюсь, - сказал он, - мне не придется опираться на мой рассудок, до
этого дело не дойдет.
- Ты прав, - сказала Евгения. - Опираться на рассудок не слишком
приятно, это нечто убийственно плоское. Кровать без матраца.
Позже вечером брат с сестрой все же отправились в дом напротив,
баронесса желала поздравить свою будущую невестку. Они застали все
общество, за исключением Лиззи и Клиффорда, на веранде, и так как все, по
своему обыкновению, встали, чтобы приветствовать баронессу, то она
приносила поздравления в присутствии восторженных зрителей.
Роберт Эктон, который стоял с краю, прислонившись к одной из белых
колонн веранды, очутился возле Евгении, когда она произносила свою не
длинную, но очень складную поздравительную речь.
- Мне так приятно будет узнать вас поближе, - сказала она Гертруде. - Я
видела вас менее часто, чем мне хотелось бы. Это вполне естественно -
теперь я понимаю почему. Вы постараетесь полюбить меня, не правда ли? Льщу
себя надеждой, что при близком знакомстве я выигрываю.
И, сопроводив заключительную фразу нежнейшим понижением голоса,
баронесса запечатлела на лбу у невесты величественный парадный поцелуй.
Возросшая близость не развеяла в воображении Гертруды таинственного
ореола Евгении, и по окончании этой маленькой церемонии Гертруда
чувствовала себя польщенной, осчастливленной. Роберт Эктон тоже был
восхищен; он всегда восхищался изящными проявлениями ума мадам Мюнстер.
Они странным образом мгновенно повергали его в волнение; вот и теперь он
отошел вдруг прочь, засунув руки в карманы, потом вернулся назад и снова
прислонился к колонне. Евгения тем временем поздравляла дядю с помолвкой
дочери, и мистер Уэнтуорт слушал ее со свойственной ему сдержанной, но
изысканной вежливостью. Следует надеяться, что к этому времени он уже
более ясно представлял себе взаимоотношения окружавших его молодых
существ; но настроен он был по-прежнему чрезвычайно серьезно, в нем не
чувствовалось ни малейшего оживления.
- Феликс будет ей хорошим мужем, - сказала Евгения. - Он прекрасный
спутник; у него есть великий дар: его неизменная жизнерадостность.
- Вы находите, что это великий дар? - спросил старый джентльмен.
Евгения, глядя ему в глаза, задумалась.
- А вы находите, что от нее можно устать?
- Я не убежден, что хотел сказать именно это, - ответил мистер
Уэнтуорт.
- Давайте тогда скажем так: хотя другие могут от этого уставать, быть
жизнерадостным - счастье. А поскольку принято, как вы знаете, считать, что
муж женщины - это ее второе я, то жизнерадостность будет у Гертруды и
Феликса их общим достоянием.
- Гертруда всегда была очень жизнерадостна, - сказал мистер Уэнтуорт,
пытаясь попасть в тон своей племяннице.
Вынув из карманов руки, Роберт Эктон придвинулся на шаг к баронессе.
- Вы сказали, что при близком знакомстве выигрываете, а я утверждаю,
что от знакомства с вами выигрываешь - и немало.
- Что же выиграли вы? - спросила Евгения.
- Стал в сто раз умнее.
- Сомнительное благо, когда человек и без того так умен.
Эктон покачал головой.
- Не скажите, я был страшно глуп до того, как с вами познакомился.
- Настолько, что имели глупость со мной познакомиться? Как это лестно!
- Я хотел бы с вашего разрешения это знакомство продолжить, - сказал,
смеясь, Эктон. - Надеюсь, предстоящая свадьба вашего брата задержит вас
здесь нам на радость.
- Почему меня должна задержать свадьба брата, если меня не задержала бы
и моя собственная? - спросила баронесса.
- Почему бы вам во всех случаях не задержаться здесь, когда, по вашим
словам, вы расторгли теперь формальные узы, которые связывали вас с
Европой?
Баронесса на него посмотрела.
- По моим словам? Вы позволяете себе в этом усомниться?
- А! - сказал, встретившись с ней глазами и не дрогнув, Эктон. - Это
остатки моего былого безумия. Между прочим, у нас есть приятный сюрприз, -
добавил он. - Нам предстоит еще одна свадьба.
Но баронесса как будто его и не слышала; она все так же на него
смотрела.
- Мои слова никто никогда не брал под сомнение, - сказала она.
- Нам предстоит еще одна свадьба, - повторил, улыбаясь, Эктон.
- Еще одна свадьба? - наконец-то баронесса, по-видимому, поняла и
огляделась по сторонам: Феликс болтал с Гертрудой, Шарлотта наблюдала за
ними издали, а в противоположном углу комнаты, повернувшись ко всем
спиной, заложив руки под фалды, склонив набок голову, стоял мистер Брэнд и
смотрел на тонкий, нежный серп молодой луны.
- Наверное, это Шарлотта и мистер Брэнд, хотя, глядя на них, этого не
скажешь.
- В этом случае, - возразил Эктон, - не следует верить своим глазам.
Хотя, глядя на Шарлотту и мистера Брэнда, этого и не скажешь, здесь много
чего кроется. Я не сомневаюсь, что со временем они соединятся. Но я
говорил не о них.
- Мне не всегда удается разгадать моих собственных поклонников, -
сказала баронесса, - где уж мне разгадать чужих.
Эктон громко рассмеялся и собрался было что-то ответить, но в этот
момент к племяннице снова подошел мистер Уэнтуорт.
- Вероятно, вам интересно будет услышать, - сказал в порыве низошедшей
на него вдруг шутливости старый джентльмен, - о еще одной паре смельчаков,
отваживающихся вступить в брак.
- Я как раз начал об этом баронессе рассказывать, - заметил Роберт
Эктон.
- Очевидно, мистер Эктон хотел объявить о своей собственной помолвке, -
сказала Евгения.
Шутливость мистера Уэнтуорта возросла:
- Вы почти угадали; речь идет о его семье. Клиффорд, услыхав нынче
утром, что мистер Брэнд выразил готовность связать узами брака его сестру,
возымел вдруг желание, чтобы наш добрый друг проделал бы заодно то же
самое с ним и Лиззи Эктон.
Откинув назад голову, баронесса улыбнулась дяде; потом с еще более
ослепительной улыбкой она повернулась к Роберту Эктону.
- Как глупо с моей стороны, что я сразу об этом не подумала, - сказала
она. Опустив глаза, Эктон разглядывал носки ботинок, словно понимая, что в
своих экспериментах дошел до предела дозволенного; Евгения какое-то время
молчала. По правде говоря, это был сильный удар, от него надо было
оправиться. Однако ей это быстро удалось.
- Где же молодая пара? - спросила она.
- Они решили провести нынешний вечер с моей матушкой.
- Как будто, это несколько неожиданно?
Эктон поднял глаза.
- Совершенно неожиданно. Все знали, что это рано или поздно произойдет;
но в последние дни по какой-то таинственной причине Клиффорд решил вдруг
ускорить события.
- Причина эта, - сказала баронесса, - очарование вашей прелестной
сестры.
- Очарование моей сестры для него не новость: они с детства неразлучны,
- опять начал экспериментировать Эктон. Однако ясно было, что баронесса на
сей раз не намерена ему помогать.
- А! Здесь никогда ничего не знаешь. Клиффорд очень молод. Но он
славный мальчик.
- Он на редкость приятный мальчик и со временем будет очень богат. -
Это был последний эксперимент Эктона; мадам Мюнстер отвернулась.
Визит ее был недолгим, вскоре она вместе с Феликсом отправилась домой.
В маленькой гостиной она сразу же подошла к висевшему над камином зеркалу
и, подняв над головой свечу, стояла, глядя на собственное отражение.
- Я не останусь на твою свадьбу, - сказала она. - Я велю Августине
завтра же сложить вещи.
- Дорогая сестра! - воскликнул Феликс. - Свадьба вот-вот. Мистеру
Брэнду не терпится нас обвенчать.
Евгения, все так же держа над головой свечу, обернулась и молча окинула
взглядом маленькую гостиную со всей ее мишурой, портьерами и подушечками.
- Я велю Августине завтра же сложить вещи, - повторила она. - Bonte
divine [боже милостивый (фр.)], какое убожество! Я чувствую себя совсем
как бродячая актриса. А это мой "реквизит".
- Представление окончено, Евгения? - спросил Феликс.
Она пристально на него посмотрела.
- Я доиграла свою роль, произнесла последнюю реплику.
- Под гром аплодисментов, - сказал ее брат.
- Ах, аплодисменты... аплодисменты, - прошептала она и, кружа по
комнате, подхватила на ходу кое-что из разбросанных повсюду украшений.
Глядя на великолепную парчу, она сказала:
- Не понимаю, как я могла все это вытерпеть!
- Потерпи еще немного. Останься на мою свадьбу.
- Благодарю; это твое дело. Мне здесь делать нечего.
- Куда ты едешь?
- В Германию - первым же пароходом.
- Ты решила не выходить замуж за Эктона?
- Я ему отказала.
Брат молча на нее смотрел.
- Мне жаль, - сказал он наконец. - Но я, как ты и просила, вел себя
очень осторожно. Хранил молчание.
- Пожалуйста, и впредь не упоминай об этом ни словом. - Феликс в знак
повиновения склонил голову.
- Ваше желание для меня закон. Но каково твое положение в Германии? -
продолжал он.
- Пожалуйста, избавь меня от разговоров на эту тему.
- Я только хотел сказать, что, по-видимому, оно изменилось.
- Ты ошибаешься.
- Но я думал, ты подписала...
- Я ничего не подписала! - сказала баронесса.
Феликс перестал докучать ей вопросами, и они решили, что он немедленно
займется ее отъездом.
Мистеру Брэнду в самом деле не терпелось довершить свое
самопожертвование, благородно увенчав его обрядом бракосочетания; но
Евгении еще больше не терпелось покинуть страну, в которой она, приехав
искать счастья, его не нашла. Правда, нельзя сказать, что Евгения
приложила много усилий, и тем не менее она считала себя вправе обобщать,
делать окончательные выводы, что обстановка на этом провинциальном
континенте не благоприятствует процветанию блестящих в полном смысле этого
слова женщин. Старый Свет - вот истинные их подмостки. То, как она прямо и
открыто стала, исходя из этих разумных выводов, действовать, казалось
изображенному в повести маленькому кружку зрителей не чем иным, как высшим
проявлением характера, которому жизненный опыт придал несравненную
гибкость. Это, безусловно, произвело очень сильное впечатление на Роберта
Эктона, и два дня, остававшиеся до ее отъезда, он все время был не в духе,
не находил себе места. Последний вечер баронесса провела в доме дяди, где
еще раз всех очаровала; прощаясь с невестой Клиффорда Уэнтуорта, она сняла
с собственной руки изящное старинное кольцо и преподнесла его ей,
сопроводив это любезными словами и поцелуем. Гертруда, которая в качестве
невесты тоже удостоилась ее милостей, пришла от этой маленькой сценки в
восторг. Роберт Эктон подумал было, уж не в праве ли он, как опекун и
старший брат Лиззи, в свою очередь, сделать баронессе щедрый подарок. Он
был бы бесконечно счастлив, если бы мог сделать баронессе щедрый подарок;
но он воздержался от подобного проявления чувств и потому так и был до
последней минуты, до конца безутешен. Он простился с ней чуть ли не в
последнюю минуту - поздно ночью накануне ее отъезда в Бостон.
- Себе я желал бы, чтобы вы остались, - сказал он. - Вам я этого не
желаю.
- Я не так противоречива, как вы, - сказала баронесса. - Мне просто
жаль, что я уезжаю.
- Вы куда более противоречивы, - заявил Эктон. - Вы хотите этим
сказать, что вы просто рады!
Феликс простился с ней на палубе парохода.
- Мы будем часто там видеться, - сказал он.
- Не убеждена, - ответила она. - Европа, на мой взгляд, намного больше
Америки.
Конечно, не один мистер Брэнд был в последующие дни во власти
нетерпения, но можно утверждать, что из всех нетерпеливых юных душ никто
не жаждал больше, чем он, оказаться на высоте положения. Гертруда покинула
вместе с Феликсом Янгом свой родной дом; они были безмятежно счастливы и
уехали в далекие страны; Клиффорд и его молодая жена тоже обрели счастье,
но в пределах более тесного круга; влияние Лиззи на ее супруга с успехом
оправдало теорию, которую Феликс столь безуспешно развивал перед своим
дядей, что мужчину очень облагораживает близкое общение с умной женщиной.
Гертруда долго жила вдали от них. Но когда Шарлотта вышла замуж за мистера
Брэнда, Гертруда приехала домой. Она была у них на свадьбе, где Феликс
доказал, что ему не изменила его жизнерадостность. Потом Гертруда скрылась
снова, и отголоски ее собственной жизнерадостности, сливаясь с Феликсовой,
все чаще доносились до ее отчего дома. И мистер Уэнтуорт начал мало-помалу
к ним прислушиваться; а Роберт Эктон после смерти своей матушки женился на
удивительно милой и благовоспитанной девушке.
1. Геба - в древнегреческой мифологии богиня юности, подносившая на
Олимпе богам амброзию.
2. То есть из монастырского пансиона, где Евгения, по обычаю того
времени, воспитывалась и получила образование.
3. Цитируется ода "Соловью" (1819) английского поэта-романтика Джона
Китса (1795-1821).
4. Зильберштадт - вымышленное название (ср. далее:
Зильберштадт-Шрекенштейн).
5. Годы, к которым приурочено действие романа (ок. 1848), приходились
на период культурного подъема Новой Англии; Джеймс называет это время
"серебряным расцветом", имея в виду, очевидно, что золотым была эпоха
Войны США за независимость (1775-1783).
6. В этой повести джинн переносит царевну во сне в другое государство и
кладет рядом со спящим принцем; пробудясь, она с изумлением видит около
себя прекрасного юношу и с первого взгляда в него влюбляется.
7. Согласно библейской легенде, могущественная царица Савская,
отличавшаяся необыкновенной красотой, прослышав о славе царя Соломона,
решила испытать его мудрость и прибыла к нему во всем великолепии, с
пышной свитой и в сопровождении огромного каравана, привезшего несметные
богатства.
8. Употребляя это выражение из евангельской притчи о блудном сыне,
Феликс подчеркивает свое положение "блудного родственника".
9. Нюрнберг славился производством красивых игрушек.
10. Дебора и Гефсиба - имена библейских персонажей. Среди пуритан США
был широко распространен обычай крестить детей библейскими именами. Вопрос
баронессы ироничен по отношению к прожектам ее брата; она предполагает,
что девушки отличаются пуританской суровостью.
11. Жозефина - первая жена Наполеона I, с которой он развелся в 1809
году.
12. Унитарии - протестантская секта. До приезда в Бостон баронесса о
ней ничего не слышала, так как в Европе унитарии были малоизвестны. Секта
существовала в Польше и Венгрии в XVI-XVII веках, затем в Англии (где она,
однако, до 1813 года была запрещена), а в первой половине XIX века широко
распространилась в США, где центром этого движения стал Гарвардский
университет.
13. Квакеры - протестантская секта, проповедующая пацифизм и
веротерпимость.
14. Шале (фр. chalet) - небольшой сельский дом, стилизованный под
жилище швейцарского крестьянина.
15. Этот образ подсказан Джеймсу, очевидно, крылатым выражением,
восходящим к трактату английского философа Джона Локка "Опыт о
человеческом разуме" (1690), где белому листу бумаги уподоблялось
состояние разума ("души") человека до того, как он приобретет "идеи" через
ощущения.
16. Жермена де Сталь (1766-1817) - знаменитая французская писательница;
Жюли Рекамье (1777-1849) - жена парижского банкира. Эти две выдающиеся
женщины своего времени, находившиеся между собою в дружеских отношениях,
играли видную роль в политической и культурной жизни Франции; их салоны
посещали крупные политические деятели, писатели, ученые. О мадам Рекамье
Джеймсу было известно не только из печатных источников, но также по
рассказам мадам М.Моль (1793-1883), которая была лично с нею знакома (об
этих рассказах писатель упоминал в письме к сестре от 24 мая 1876 года).
17. Сейлем - город на северо-востоке США в штате Массачусетс, недалеко
от Бостона.
18. Имеется в виду Богемия (официальное название Чехии до 1917 года).
19. Речь идет о романе Ч.Диккенса "Жизнь и приключения Николаев
Никльби"; сложившееся у девушки впечатление о нем отражает восприятие
самого Джеймса, который вспоминал, что в детские и юношеские годы эта
книга, наряду с "Робинзоном Крузо" Д.Дефо, была одной из его любимых
(письмо к Элизабет Джордан от 3 мая 1907 года).
20. Эмерсон Ральф Уолдо (1803-1882) - американский писатель и философ;
его "Эссе" (1841-1844), затрагивавшие актуальные социальные и этические
проблемы, пользовались широкой популярностью и были в годы, к которым
приурочено действие романа, одной из важнейших литературных новинок в США.
21. Среди студентов Гейдельбергского университета в Германии был
распространен обычай решать споры дуэлями на шпагах; при всей своей
воинственности противники выходили закутанными с головы до ног в одежду с
толстой прокладкой шерсти, волокна, кудели и т.п. и дрались до первой
царапины, которую часто умышленно наносили себе сами.
22. "Северо-американское обозрение" - литературный журнал, издававшийся
в Бостоне (1815-1939/1940).
23. Небесный Град - царствие небесное, рай.
24. То есть исполнял библейскую заповедь: "Не желай дома ближнего
твоего; не желай жены ближнего твоего..."
Уэнтуорт, чье негодование, если бы не его высокие принципы, было бы очень
велико.
- Раз, по-твоему, я виновата, прости, мне жаль, - сказала Гертруда.
- Ты виновата, но не думаю, что тебе в самом деле жаль.
- Ей правда жаль, папа, - сказала Шарлотта.
- Я пошел бы даже еще дальше, дорогой дядя, - сказал Феликс, - позволил
бы себе усомниться в том, что она виновата. Чем она перед вами виновата?
Мистер Уэнтуорт ответил не сразу. Несколько секунд помолчав, он сказал:
- Она не оправдала наших надежд.
- Не оправдала надежд? Ah voila! [Вот как! (фр.)] - воскликнул Феликс.
Гертруда побледнела; она стояла, опустив глаза.
- Я сказала Феликсу, что уеду с ним, - сказала она.
- А! Вы иногда говорите бесподобные вещи! - воскликнул молодой человек.
- Уедешь, сестра? - спросила Шарлотта.
- Да, да, уеду; в одну далекую страну.
- Она просто пугает вас, - сказал, улыбаясь Шарлотте, Феликс.
- Уеду в... как... как она называется?.. - спросила, повернувшись на
секунду к Феликсу, Гертруда. - В Богемию.
- Ты решила обойтись без всех предварительных действий? - спросил,
поднимаясь с места, мистер Уэнтуорт.
- Vous plaisantez [вы шутите (фр.)], дорогой дядя! - воскликнул Феликс.
- Что же все это, как не предварительные действия?
Гертруда повернулась к отцу.
- Я оправдала ваши надежды, - сказала она. - Вы хотели, чтобы у меня
был твердый характер. Что ж, он у меня достаточно для моего возраста
твердый. Я знаю, чего я хочу; мой выбор сделан. Я решила выйти замуж за
этого джентльмена.
- Вам лучше согласиться, сэр, - сказал очень мягко Феликс.
- Да, сэр, вам лучше согласиться, - произнес вдруг совсем другой голос.
Шарлотта вздрогнула, все остальные повернули головы в ту сторону, откуда
он раздался. Голос принадлежал мистеру Брэнду, который вошел с веранды
через распахнутое французское окно и стоял, отирая платком лоб. Он очень
раскраснелся и выглядел весьма необычно: - Да, сэр, вам лучше согласиться,
- повторил он, выходя на середину комнаты. - Я знаю, что подразумевает
мисс Гертруда.
- Мой добрый друг, - пробормотал Феликс, ласково коснувшись рукой его
локтя.
Мистер Брэнд посмотрел на него, на мистера Уэнтуорта и, наконец, на
Гертруду. На Шарлотту он не смотрел, а между тем ее серьезные глаза были
прикованы к его лицу, они спрашивали его о самом для нее насущном. Ответ
на этот вопрос не мог быть получен сразу, но кое-что о нем уже говорило, в
том числе и пылающее лицо мистера Брэнда, и его высоко вскинутая голова, и
возбужденный блеск глаз, и вообще весь его смущенно-дерзновенный вид -
такой вид бывает у человека, когда он принял важное решение и, хотя не
сомневается, что внутренних сил его осуществить у него достанет, мучим
сомнениями относительно того, как он с этим справится внешне. Шарлотте
казалось, что он держится необыкновенно величественно; и мистер Брэнд,
бесспорно, был исполнен величия. По существу, это была самая
величественная минута его жизни, и естественно, что для крупного,
плотного, застенчивого молодого человека это был весьма благоприятный
случай допустить ряд неловкостей.
- Входите, сэр, - сказал мистер Уэнтуорт, сопровождая свои слова
каким-то скованным жестом. - Вам надлежит здесь присутствовать.
- Я знаю, о чем вы толкуете, - ответил мистер Брэнд. - Я слышал, что
сказал ваш племянник.
- А он слышал, что сказали вы! - воскликнул Феликс, снова поглаживая
его локоть.
- Я не уверен, что понимаю, - сказал мистер Уэнтуорт тоном таким же
скованным, как и его жест.
Гертруда смотрела во все глаза на своего бывшего поклонника, она была
не менее озадачена, чем ее сестра, но она отличалась более живым
воображением.
- Мистер Брэнд просит, чтобы ты разрешил Феликсу увезти меня, - сказала
она отцу.
Молодой человек посмотрел на нее отчужденным взглядом.
- Но не потому, что я не желаю вас больше видеть, - проговорил он так,
словно хотел довести это до всеобщего сведения.
- Вы вправе не желать меня больше видеть, - сказала негромко Гертруда.
Мистер Уэнтуорт не мог прийти в себя от изумления.
- Вам не кажется, что вы изменили вашему решению, сэр? - спросил он.
- Да, сэр, - мистер Брэнд посмотрел на всех - на всех, кроме Шарлотты.
- Да, сэр, - повторил он, прикладывая к губам платок.
- Каковы же ваши нравственные основания? - спросил мистер Уэнтуорт,
считавший всегда, что его младшей дочери при ее своеобразном характере
нужен как раз такой муж, как мистер Брэнд.
- Знаете, иногда изменять решение очень нравственно, - подсказал
Феликс.
Шарлотта тихо отошла от сестры; она все ближе придвигалась к отцу.
Наконец рука ее незаметно скользнула ему под руку. Мистер Уэнтуорт
сворачивал бостонские "Известия" до тех пор, пока не превратил их в на
удивление маленький комок, который он и уместил в одной ладони, крепко
придавив его другой. Мистер Брэнд смотрел на мистера Уэнтуорта, и, хотя
Шарлотта стояла тут же рядом, он так с ней глазами и не встретился.
Гертруда наблюдала за сестрой.
- Не стоит говорить о том, что изменилось, - сказал мистер Брэнд. - В
каком-то смысле ничего не изменилось. - Я чего-то желал, о чем-то вас
просил; я по-прежнему чего-то желаю, о чем-то вас прошу. - Он помолчал.
Вид у мистера Уэнтуорта был недоумевающий.
- Я хотел бы, как священник, сочетать браком эту пару. - Наблюдавшая за
сестрой Гертруда увидела, что та вспыхнула до корней волос, а мистер
Уэнтуорт ощутил, что она прижала к себе его руку.
- Силы небесные! - пробормотал мистер Уэнтуорт, впервые в жизни чуть ли
не побожившись.
- Как это чудесно, как благородно! - воскликнул Феликс.
- Ничего не понимаю, - сказал мистер Уэнтуорт, хотя ясно было, что все
остальные уже все поняли.
- Это прекрасно, мистер Брэнд, - сказала, вторя Феликсу, Гертруда.
- Я хотел бы вас обвенчать. Мне это доставило бы большое удовольствие.
- Как говорит Гертруда, прекрасная мысль! - сказал, улыбаясь, Феликс;
мистер Брэнд, в отличие от него, не пытался улыбаться. Он относился к
своему предложению чрезвычайно серьезно.
- Я все обдумал, да, я хотел бы вас обвенчать, - подтвердил он.
Шарлотта все шире открывала глаза. Воображение ее - я не раз уже вам
говорил - было не таким живым, как у сестры, но сейчас оно как бы
несколько раз подпрыгнуло.
- Папа, - прошептала она, - соглашайся!
Мистер Брэнд это слышал; он отвел взгляд, но мистер Уэнтуорт, тот,
очевидно, совершенно был лишен воображения.
- Я всегда считал, - начал он медленно, - что Гертруда при ее характере
нуждается в том, чтобы ее особым образом направляли.
- Папа, - повторила Шарлотта, - соглашайся.
И тут наконец мистер Брэнд посмотрел на нее. Отец почувствовал, как она
всей тяжестью оперлась на его руку. И поскольку раньше этого никогда не
случалось и сопровождалось это каким-то милым замиранием голоса, мистер
Уэнтуорт невольно спросил себя: что с ней? Он посмотрел на Шарлотту как
раз в тот момент, когда она встретилась взглядом с молодым богословом, но
даже это ничего мистеру Уэнтуорту не сказало. Продолжая все так же
недоумевать, он тем не менее наконец произнес:
- Я согласен - поскольку это рекомендует мистер Брэнд.
- Мне хотелось бы совершить обряд как можно скорее, - сказал с
торжественной простотой мистер Брэнд.
- Чудесно, чудесно! - воскликнул, радуясь без зазрения совести, Феликс.
- Очень возможно, но при условии, если вы способны здесь что-нибудь
понять, - заметил рассудительно и не без некоторой язвительности мистер
Уэнтуорт, снова опускаясь на стул.
Гертруда, подойдя к сестре, увела ее с собой. Феликс, взяв под руку
мистера Брэнда, вышел вместе с ним через французское окно из комнаты, а
мистер Уэнтуорт так и остался сидеть в беспросветном недоумении.
Феликс в этот день не брался за кисть. После обеда они сели с Гертрудой
в одну из лодок и медленно - Феликс почти не прикасался к веслам -
скользили в ней по озеру. Они говорили о мистере Брэнде... и не только о
нем.
- Это был благородный жест, - сказал Феликс, - даже героический.
Гертруда смотрела задумчиво на озерную рябь.
- Он этого и хотел: он хотел совершить подвиг.
- Теперь он не успокоится, пока нас не обвенчает, - сказал Феликс. -
Что ж, тем лучше.
- Он хотел проявить великодушие, испытать высокое нравственное
удовлетворение. Я хорошо его изучила, - продолжала Гертруда. Феликс не
сводил с нее глаз; она говорила неторопливо, погрузив взгляд в прозрачную
воду. - Он не переставая об этом думал днем и ночью. Думал о том, как это
прекрасно. И наконец решил, что это его долг; его долг ни много ни мало
как обвенчать нас. Он исполнился восторга, сознания собственного величия.
Он очень это любит. Для него ничего не может быть лучше - это даже лучше
для него, чем если бы я дала согласие.
- Для меня это, во всяком случае, лучше, - улыбнулся Феликс. - Кстати,
раз уж речь зашла о его самопожертвовании, не кажется ли вам, что, когда
он принимал решение, он уже не так горячо восхищался вами, как, скажем, за
несколько недель до того?
- Он никогда мной не восхищался. Он восхищался всегда Шарлоттой; меня
он жалел. Я хорошо его изучила.
- Стало быть, он уже не так горячо вас жалел.
Подняв глаза, Гертруда смотрела несколько секунд, улыбаясь, на Феликса.
- Вам не пристало, - сказала она, - преуменьшать величие его подвига. А
восхищался он всегда Шарлоттой, - повторила она.
- Великолепно! - воскликнул, рассмеявшись, Феликс, погружая весла в
воду.
Я не могу вам сказать с уверенностью, что именно во фразе Гертруды
привело его в восторг; он снова погрузил весла в воду, и лодка продолжала
медленно скользить по озеру.
Ни Феликс, ни его сестра не присутствовали на вечерней трапезе в доме
Уэнтуортов. Обитатели шале обедали вдвоем, и молодой человек сообщил своей
собеседнице, что брак его теперь уже дело решенное. Евгения поздравила
Феликса, добавив, что если он окажется таким же рассудительным мужем, как
и братом, то у жены его не будет повода жаловаться.
Феликс посмотрел на нее, улыбаясь.
- Надеюсь, - сказал он, - мне не придется опираться на мой рассудок, до
этого дело не дойдет.
- Ты прав, - сказала Евгения. - Опираться на рассудок не слишком
приятно, это нечто убийственно плоское. Кровать без матраца.
Позже вечером брат с сестрой все же отправились в дом напротив,
баронесса желала поздравить свою будущую невестку. Они застали все
общество, за исключением Лиззи и Клиффорда, на веранде, и так как все, по
своему обыкновению, встали, чтобы приветствовать баронессу, то она
приносила поздравления в присутствии восторженных зрителей.
Роберт Эктон, который стоял с краю, прислонившись к одной из белых
колонн веранды, очутился возле Евгении, когда она произносила свою не
длинную, но очень складную поздравительную речь.
- Мне так приятно будет узнать вас поближе, - сказала она Гертруде. - Я
видела вас менее часто, чем мне хотелось бы. Это вполне естественно -
теперь я понимаю почему. Вы постараетесь полюбить меня, не правда ли? Льщу
себя надеждой, что при близком знакомстве я выигрываю.
И, сопроводив заключительную фразу нежнейшим понижением голоса,
баронесса запечатлела на лбу у невесты величественный парадный поцелуй.
Возросшая близость не развеяла в воображении Гертруды таинственного
ореола Евгении, и по окончании этой маленькой церемонии Гертруда
чувствовала себя польщенной, осчастливленной. Роберт Эктон тоже был
восхищен; он всегда восхищался изящными проявлениями ума мадам Мюнстер.
Они странным образом мгновенно повергали его в волнение; вот и теперь он
отошел вдруг прочь, засунув руки в карманы, потом вернулся назад и снова
прислонился к колонне. Евгения тем временем поздравляла дядю с помолвкой
дочери, и мистер Уэнтуорт слушал ее со свойственной ему сдержанной, но
изысканной вежливостью. Следует надеяться, что к этому времени он уже
более ясно представлял себе взаимоотношения окружавших его молодых
существ; но настроен он был по-прежнему чрезвычайно серьезно, в нем не
чувствовалось ни малейшего оживления.
- Феликс будет ей хорошим мужем, - сказала Евгения. - Он прекрасный
спутник; у него есть великий дар: его неизменная жизнерадостность.
- Вы находите, что это великий дар? - спросил старый джентльмен.
Евгения, глядя ему в глаза, задумалась.
- А вы находите, что от нее можно устать?
- Я не убежден, что хотел сказать именно это, - ответил мистер
Уэнтуорт.
- Давайте тогда скажем так: хотя другие могут от этого уставать, быть
жизнерадостным - счастье. А поскольку принято, как вы знаете, считать, что
муж женщины - это ее второе я, то жизнерадостность будет у Гертруды и
Феликса их общим достоянием.
- Гертруда всегда была очень жизнерадостна, - сказал мистер Уэнтуорт,
пытаясь попасть в тон своей племяннице.
Вынув из карманов руки, Роберт Эктон придвинулся на шаг к баронессе.
- Вы сказали, что при близком знакомстве выигрываете, а я утверждаю,
что от знакомства с вами выигрываешь - и немало.
- Что же выиграли вы? - спросила Евгения.
- Стал в сто раз умнее.
- Сомнительное благо, когда человек и без того так умен.
Эктон покачал головой.
- Не скажите, я был страшно глуп до того, как с вами познакомился.
- Настолько, что имели глупость со мной познакомиться? Как это лестно!
- Я хотел бы с вашего разрешения это знакомство продолжить, - сказал,
смеясь, Эктон. - Надеюсь, предстоящая свадьба вашего брата задержит вас
здесь нам на радость.
- Почему меня должна задержать свадьба брата, если меня не задержала бы
и моя собственная? - спросила баронесса.
- Почему бы вам во всех случаях не задержаться здесь, когда, по вашим
словам, вы расторгли теперь формальные узы, которые связывали вас с
Европой?
Баронесса на него посмотрела.
- По моим словам? Вы позволяете себе в этом усомниться?
- А! - сказал, встретившись с ней глазами и не дрогнув, Эктон. - Это
остатки моего былого безумия. Между прочим, у нас есть приятный сюрприз, -
добавил он. - Нам предстоит еще одна свадьба.
Но баронесса как будто его и не слышала; она все так же на него
смотрела.
- Мои слова никто никогда не брал под сомнение, - сказала она.
- Нам предстоит еще одна свадьба, - повторил, улыбаясь, Эктон.
- Еще одна свадьба? - наконец-то баронесса, по-видимому, поняла и
огляделась по сторонам: Феликс болтал с Гертрудой, Шарлотта наблюдала за
ними издали, а в противоположном углу комнаты, повернувшись ко всем
спиной, заложив руки под фалды, склонив набок голову, стоял мистер Брэнд и
смотрел на тонкий, нежный серп молодой луны.
- Наверное, это Шарлотта и мистер Брэнд, хотя, глядя на них, этого не
скажешь.
- В этом случае, - возразил Эктон, - не следует верить своим глазам.
Хотя, глядя на Шарлотту и мистера Брэнда, этого и не скажешь, здесь много
чего кроется. Я не сомневаюсь, что со временем они соединятся. Но я
говорил не о них.
- Мне не всегда удается разгадать моих собственных поклонников, -
сказала баронесса, - где уж мне разгадать чужих.
Эктон громко рассмеялся и собрался было что-то ответить, но в этот
момент к племяннице снова подошел мистер Уэнтуорт.
- Вероятно, вам интересно будет услышать, - сказал в порыве низошедшей
на него вдруг шутливости старый джентльмен, - о еще одной паре смельчаков,
отваживающихся вступить в брак.
- Я как раз начал об этом баронессе рассказывать, - заметил Роберт
Эктон.
- Очевидно, мистер Эктон хотел объявить о своей собственной помолвке, -
сказала Евгения.
Шутливость мистера Уэнтуорта возросла:
- Вы почти угадали; речь идет о его семье. Клиффорд, услыхав нынче
утром, что мистер Брэнд выразил готовность связать узами брака его сестру,
возымел вдруг желание, чтобы наш добрый друг проделал бы заодно то же
самое с ним и Лиззи Эктон.
Откинув назад голову, баронесса улыбнулась дяде; потом с еще более
ослепительной улыбкой она повернулась к Роберту Эктону.
- Как глупо с моей стороны, что я сразу об этом не подумала, - сказала
она. Опустив глаза, Эктон разглядывал носки ботинок, словно понимая, что в
своих экспериментах дошел до предела дозволенного; Евгения какое-то время
молчала. По правде говоря, это был сильный удар, от него надо было
оправиться. Однако ей это быстро удалось.
- Где же молодая пара? - спросила она.
- Они решили провести нынешний вечер с моей матушкой.
- Как будто, это несколько неожиданно?
Эктон поднял глаза.
- Совершенно неожиданно. Все знали, что это рано или поздно произойдет;
но в последние дни по какой-то таинственной причине Клиффорд решил вдруг
ускорить события.
- Причина эта, - сказала баронесса, - очарование вашей прелестной
сестры.
- Очарование моей сестры для него не новость: они с детства неразлучны,
- опять начал экспериментировать Эктон. Однако ясно было, что баронесса на
сей раз не намерена ему помогать.
- А! Здесь никогда ничего не знаешь. Клиффорд очень молод. Но он
славный мальчик.
- Он на редкость приятный мальчик и со временем будет очень богат. -
Это был последний эксперимент Эктона; мадам Мюнстер отвернулась.
Визит ее был недолгим, вскоре она вместе с Феликсом отправилась домой.
В маленькой гостиной она сразу же подошла к висевшему над камином зеркалу
и, подняв над головой свечу, стояла, глядя на собственное отражение.
- Я не останусь на твою свадьбу, - сказала она. - Я велю Августине
завтра же сложить вещи.
- Дорогая сестра! - воскликнул Феликс. - Свадьба вот-вот. Мистеру
Брэнду не терпится нас обвенчать.
Евгения, все так же держа над головой свечу, обернулась и молча окинула
взглядом маленькую гостиную со всей ее мишурой, портьерами и подушечками.
- Я велю Августине завтра же сложить вещи, - повторила она. - Bonte
divine [боже милостивый (фр.)], какое убожество! Я чувствую себя совсем
как бродячая актриса. А это мой "реквизит".
- Представление окончено, Евгения? - спросил Феликс.
Она пристально на него посмотрела.
- Я доиграла свою роль, произнесла последнюю реплику.
- Под гром аплодисментов, - сказал ее брат.
- Ах, аплодисменты... аплодисменты, - прошептала она и, кружа по
комнате, подхватила на ходу кое-что из разбросанных повсюду украшений.
Глядя на великолепную парчу, она сказала:
- Не понимаю, как я могла все это вытерпеть!
- Потерпи еще немного. Останься на мою свадьбу.
- Благодарю; это твое дело. Мне здесь делать нечего.
- Куда ты едешь?
- В Германию - первым же пароходом.
- Ты решила не выходить замуж за Эктона?
- Я ему отказала.
Брат молча на нее смотрел.
- Мне жаль, - сказал он наконец. - Но я, как ты и просила, вел себя
очень осторожно. Хранил молчание.
- Пожалуйста, и впредь не упоминай об этом ни словом. - Феликс в знак
повиновения склонил голову.
- Ваше желание для меня закон. Но каково твое положение в Германии? -
продолжал он.
- Пожалуйста, избавь меня от разговоров на эту тему.
- Я только хотел сказать, что, по-видимому, оно изменилось.
- Ты ошибаешься.
- Но я думал, ты подписала...
- Я ничего не подписала! - сказала баронесса.
Феликс перестал докучать ей вопросами, и они решили, что он немедленно
займется ее отъездом.
Мистеру Брэнду в самом деле не терпелось довершить свое
самопожертвование, благородно увенчав его обрядом бракосочетания; но
Евгении еще больше не терпелось покинуть страну, в которой она, приехав
искать счастья, его не нашла. Правда, нельзя сказать, что Евгения
приложила много усилий, и тем не менее она считала себя вправе обобщать,
делать окончательные выводы, что обстановка на этом провинциальном
континенте не благоприятствует процветанию блестящих в полном смысле этого
слова женщин. Старый Свет - вот истинные их подмостки. То, как она прямо и
открыто стала, исходя из этих разумных выводов, действовать, казалось
изображенному в повести маленькому кружку зрителей не чем иным, как высшим
проявлением характера, которому жизненный опыт придал несравненную
гибкость. Это, безусловно, произвело очень сильное впечатление на Роберта
Эктона, и два дня, остававшиеся до ее отъезда, он все время был не в духе,
не находил себе места. Последний вечер баронесса провела в доме дяди, где
еще раз всех очаровала; прощаясь с невестой Клиффорда Уэнтуорта, она сняла
с собственной руки изящное старинное кольцо и преподнесла его ей,
сопроводив это любезными словами и поцелуем. Гертруда, которая в качестве
невесты тоже удостоилась ее милостей, пришла от этой маленькой сценки в
восторг. Роберт Эктон подумал было, уж не в праве ли он, как опекун и
старший брат Лиззи, в свою очередь, сделать баронессе щедрый подарок. Он
был бы бесконечно счастлив, если бы мог сделать баронессе щедрый подарок;
но он воздержался от подобного проявления чувств и потому так и был до
последней минуты, до конца безутешен. Он простился с ней чуть ли не в
последнюю минуту - поздно ночью накануне ее отъезда в Бостон.
- Себе я желал бы, чтобы вы остались, - сказал он. - Вам я этого не
желаю.
- Я не так противоречива, как вы, - сказала баронесса. - Мне просто
жаль, что я уезжаю.
- Вы куда более противоречивы, - заявил Эктон. - Вы хотите этим
сказать, что вы просто рады!
Феликс простился с ней на палубе парохода.
- Мы будем часто там видеться, - сказал он.
- Не убеждена, - ответила она. - Европа, на мой взгляд, намного больше
Америки.
Конечно, не один мистер Брэнд был в последующие дни во власти
нетерпения, но можно утверждать, что из всех нетерпеливых юных душ никто
не жаждал больше, чем он, оказаться на высоте положения. Гертруда покинула
вместе с Феликсом Янгом свой родной дом; они были безмятежно счастливы и
уехали в далекие страны; Клиффорд и его молодая жена тоже обрели счастье,
но в пределах более тесного круга; влияние Лиззи на ее супруга с успехом
оправдало теорию, которую Феликс столь безуспешно развивал перед своим
дядей, что мужчину очень облагораживает близкое общение с умной женщиной.
Гертруда долго жила вдали от них. Но когда Шарлотта вышла замуж за мистера
Брэнда, Гертруда приехала домой. Она была у них на свадьбе, где Феликс
доказал, что ему не изменила его жизнерадостность. Потом Гертруда скрылась
снова, и отголоски ее собственной жизнерадостности, сливаясь с Феликсовой,
все чаще доносились до ее отчего дома. И мистер Уэнтуорт начал мало-помалу
к ним прислушиваться; а Роберт Эктон после смерти своей матушки женился на
удивительно милой и благовоспитанной девушке.
1. Геба - в древнегреческой мифологии богиня юности, подносившая на
Олимпе богам амброзию.
2. То есть из монастырского пансиона, где Евгения, по обычаю того
времени, воспитывалась и получила образование.
3. Цитируется ода "Соловью" (1819) английского поэта-романтика Джона
Китса (1795-1821).
4. Зильберштадт - вымышленное название (ср. далее:
Зильберштадт-Шрекенштейн).
5. Годы, к которым приурочено действие романа (ок. 1848), приходились
на период культурного подъема Новой Англии; Джеймс называет это время
"серебряным расцветом", имея в виду, очевидно, что золотым была эпоха
Войны США за независимость (1775-1783).
6. В этой повести джинн переносит царевну во сне в другое государство и
кладет рядом со спящим принцем; пробудясь, она с изумлением видит около
себя прекрасного юношу и с первого взгляда в него влюбляется.
7. Согласно библейской легенде, могущественная царица Савская,
отличавшаяся необыкновенной красотой, прослышав о славе царя Соломона,
решила испытать его мудрость и прибыла к нему во всем великолепии, с
пышной свитой и в сопровождении огромного каравана, привезшего несметные
богатства.
8. Употребляя это выражение из евангельской притчи о блудном сыне,
Феликс подчеркивает свое положение "блудного родственника".
9. Нюрнберг славился производством красивых игрушек.
10. Дебора и Гефсиба - имена библейских персонажей. Среди пуритан США
был широко распространен обычай крестить детей библейскими именами. Вопрос
баронессы ироничен по отношению к прожектам ее брата; она предполагает,
что девушки отличаются пуританской суровостью.
11. Жозефина - первая жена Наполеона I, с которой он развелся в 1809
году.
12. Унитарии - протестантская секта. До приезда в Бостон баронесса о
ней ничего не слышала, так как в Европе унитарии были малоизвестны. Секта
существовала в Польше и Венгрии в XVI-XVII веках, затем в Англии (где она,
однако, до 1813 года была запрещена), а в первой половине XIX века широко
распространилась в США, где центром этого движения стал Гарвардский
университет.
13. Квакеры - протестантская секта, проповедующая пацифизм и
веротерпимость.
14. Шале (фр. chalet) - небольшой сельский дом, стилизованный под
жилище швейцарского крестьянина.
15. Этот образ подсказан Джеймсу, очевидно, крылатым выражением,
восходящим к трактату английского философа Джона Локка "Опыт о
человеческом разуме" (1690), где белому листу бумаги уподоблялось
состояние разума ("души") человека до того, как он приобретет "идеи" через
ощущения.
16. Жермена де Сталь (1766-1817) - знаменитая французская писательница;
Жюли Рекамье (1777-1849) - жена парижского банкира. Эти две выдающиеся
женщины своего времени, находившиеся между собою в дружеских отношениях,
играли видную роль в политической и культурной жизни Франции; их салоны
посещали крупные политические деятели, писатели, ученые. О мадам Рекамье
Джеймсу было известно не только из печатных источников, но также по
рассказам мадам М.Моль (1793-1883), которая была лично с нею знакома (об
этих рассказах писатель упоминал в письме к сестре от 24 мая 1876 года).
17. Сейлем - город на северо-востоке США в штате Массачусетс, недалеко
от Бостона.
18. Имеется в виду Богемия (официальное название Чехии до 1917 года).
19. Речь идет о романе Ч.Диккенса "Жизнь и приключения Николаев
Никльби"; сложившееся у девушки впечатление о нем отражает восприятие
самого Джеймса, который вспоминал, что в детские и юношеские годы эта
книга, наряду с "Робинзоном Крузо" Д.Дефо, была одной из его любимых
(письмо к Элизабет Джордан от 3 мая 1907 года).
20. Эмерсон Ральф Уолдо (1803-1882) - американский писатель и философ;
его "Эссе" (1841-1844), затрагивавшие актуальные социальные и этические
проблемы, пользовались широкой популярностью и были в годы, к которым
приурочено действие романа, одной из важнейших литературных новинок в США.
21. Среди студентов Гейдельбергского университета в Германии был
распространен обычай решать споры дуэлями на шпагах; при всей своей
воинственности противники выходили закутанными с головы до ног в одежду с
толстой прокладкой шерсти, волокна, кудели и т.п. и дрались до первой
царапины, которую часто умышленно наносили себе сами.
22. "Северо-американское обозрение" - литературный журнал, издававшийся
в Бостоне (1815-1939/1940).
23. Небесный Град - царствие небесное, рай.
24. То есть исполнял библейскую заповедь: "Не желай дома ближнего
твоего; не желай жены ближнего твоего..."